Текст книги "Вальс Мефисто"

Глава 5

На следующее утро личный шофер привез на виллу мать Била. Она пыталась казаться спокойной, но это плохо удавалось. Пола сообщила ей о случившемся прошлой ночью, пересказывая официальную газетную версию. Та словно онемела от горя, а затем, не выдержав расплакалась. Пола утешала ее, как могла. Затем шофер отвез Полу на вокзал, и она поехала утренним поездом в Нью-Йорк. Солнце тщетно пыталось сделать день ярче, то и дело проглядывая сквозь несущиеся облака, но вскоре небо окончательно затянулось пеленой. Пола сидела в болтающемся вагоне, хмуро глядя на сельский пейзаж, проносящийся за мутным стеклом. У нее страшно болела голова, и она старалась не курить, чтобы подействовал принятый аспирин. Но напряжение не спадало, тяга к никотину овладела волей, и она закурила сигарету. Головная боль немедленно усилилась, вызывая приступ тошноты.

Наконец поезд прибыл на «Грэнд стэйшн». Дотащив чемодан до главного вестибюля, она вышла на Вандербильт-авеню и поймала такси. Головная боль впилась ей в виски с такой силой, что Пола еле сдерживалась, чтобы не застонать от боли. По пути домой она снова и снова представляла себе бегущего в страхе Билла – но от чего? Может, это было нечто невидимое, неосязаемое? Или же психоделическое, как предположил детектив, – например, некий воображаемый доисторический монстр. Но почему тогда его увидел и Клайд? Нет, нынешняя полиция с ее скептическим стремлением к рациональному, смогла объяснить это дьявольское наваждение лишь опьянением или наркотической галлюцинацией. Но полиция не знала, на что способны Роксанна и Дункан. Об этом знала Пола. И не сомневалась, что Билл видел нечто реальное, вызванное неведомо откуда ее мужем и Роксанной. Впрочем, как она и ожидала, полицейские подняли ее на смех.

Такси довезло ее до дому, и она отперла дверь. День был серым и хмурым; витрины подвального магазинчика кожаных вещей и антикварной лавки на первом этаже были заперты на стальные решетки. Пола поднялась по лестнице в свою квартиру, когда-то любимую ею, но сейчас почти чужую. Оставив чемодан в прихожей, прошла в ванную и приняла еще две таблетки аспирина. Боль слегка отступила. Вернувшись в спальню, она подошла к конторскому столу Майлза и, выдвинув верхний ящик, принялась поднимать сложенные носки и носовые платки, отыскивая то, что надеялась здесь увидеть. Она обнаружила два старинных жетона для подземки, кучу медных монет, полупустую упаковку с вишневыми леденцами, но ключей не было. В нижнем ящике не оказалось ничего, кроме белья, маек и свитеров.

Задвинув ящик, Пола поднялась и оглядела комнату. Где они могут находиться? Она открыла шкаф и ощупала карманы пиджака – того самого, в котором он посещал особняк Роксанны для занятий.

Пусто.

Она осмотрела все его карманы. Ничего, кроме оберток от жевательных резинок.

Пола пошла наверх, в гостиную. Она надеялась, что Майлз забыл вернуть ключи Роксанне, но очевидно, он не забыл, и это усложняло дело. Ей придется набраться смелости и заказать слесарю новый ключ. Удастся ли обмануть его историей о том, что она потеряла ключи к собственному особняку? Поверит ли этому хоть один слесарь, зная о фантастическом количестве ежедневных краж в Манхэттене? А что, если не поверит и вызовет полицию?

Она закурила очередную сигарету, решив, что не обладает достаточно крепкими для такой попытки нервами. Так как же попасть в особняк? Взгляд ее замер на инструменте, черном концертном «Стейнвэе», когда-то принадлежавшем Дункану и наверняка завещанном им самому себе с целью подготовить новые руки для своей новой карьеры. Рояль был завален нотами. Внезапно ее озарило, подойдя к инструменту, она порылась в стопках нот. По-прежнему ничего не найдя, обошла его и взглянула на клавиатуру. Сбоку, у басовых клавиш, лежали ключи Роксанны.

С облегчением она подняла их и осмотрела. Затем глянула на белые и черные клавиши: в голове пронеслись начальные триольные пассажи «Мефисто-вальса». Там-ди-ди, там-ди-ди, там… Ей вспомнился первый вечер, когда Дункан Эли играл этот вальс на рояле, стоявшем тогда в его особняке. А на стуле сидела Роксанна, с примостившимся рядом Робином и следила за отцом, извлекающим колдовские звуки из струн и молоточков. Там-ди-ди, там-ди-ди… Колдуньи и сатиры, летящие в демоническом танце в тот миг, когда Дьявол – Повелитель Мух, убивает Господа и овладевает вселенной… Там-ди-ди, там-ди-ди, там…

Нервным движением она опустила на клавиатуру крышку и отправилась на кухню, чтобы заварить чай.

* * *

В Дейтонском аэропорту Майлз, Роксанна и Филип сошли с самолета, прилетевшего из Питерсберга, где предыдущим вечером Майлз поразил публику изумительной игрой. В Огайо было тепло: буря, все еще затягивающая мглой Нью-йоркское небо, здесь уступила место мягкой, почти весенней погоде. Они вошли в здание аэропорта и направились мимо выставочных стендов к багажному распределителю. С перекинутым через руку норковым манто Роксанна задержалась у газетной стойки и купила «Нью-Йорк Тайме», а затем присоединилась к ожидающим выгрузки багажа Майлзу и Филипу.

– Каковы прогнозы на вечер? – спросил Майлз.

– Они полагают, что сбор будет полным, – ответил Филип. – Обычно по воскресеньям на Среднем Западе с публикой нет проблем…

– Гляньте сюда, – заметила Роксанна, протягивая титульный лист газеты и указывая на заголовок, гласивший:

«Смерть известного маклера в результате падения». Майлз и Филип взглянули на заметку и кивнули. Распахнулись алюминиевые дверцы, служащие принялись выгружать из фургона чемоданы и укладывать их на стеллажи.

* * *

Пола вылезла из такси перед особняком Роксанны в девять вечера. Она добавила таксисту четверть доллара на чай, и тот небрежно поблагодарил. Машина отъехала, и она бросила взгляд в обе стороны Шестьдесят третьей улицы. Никого. В большинстве домов горел свет, но окна Роксанны были темны. Свет уличной лампы у соседнего дома отражался в оконных стеклах особняка. Видя их безукоризненную чистоту, у Полы мелькнула мысль, что хозяйка платит за ежемесячное мытье окон.

Вытащив из сумочки ключи. Пола поднялась по ступеням ко входной двери. Вдали резко просигналил автомобиль. Манхэттен казался необычайно тихим. Она вставила ключ в замок, но он не подошел. Попробовала другой, тот легко повернулся и послышался слабый щелчок. Пола шагнула в темный холл и закрыла за собой дверь. Затем извлекла из сумочки фонарик и включила его: луч обежал комнату, минуя две закрытые двери, ведущие в гостиную и замер на лестнице. Она начала подниматься по ней, замечая, что воздух в доме был слегка застоявшимся. Это удивляло, поскольку Роксанна отсутствовала всего лишь день. Возможно, влажность появилась после прошедшей грозы.

Поднявшись на второй этаж. Пола повела фонариком взад-вперед по коридору. Луч на миг отразился в антикварном зеркале. Снаружи прогрохотал грузовик. И вновь тишина.

Она прошла по коридору к библиотеке. Дверь оказалась открытой, и свет уличной лампы синеватым отблеском ложился на ряды книг. Выключив фонарик, она на цыпочках вошла в комнату. Проходя мимо столика в стиле ампир, глянула на кожаную подложку ручной работы, на которой находились: лампа времен Директории, красивая викторианская чернильница из серебра и письменный нож, увенчанный оскаленной мертвой головой. Как элегантно и зловеще – в стиле Дункана! – подумалось ей, когда она брала нож в руки.

Пройдя в угол библиотеки. Пола посмотрела сквозь решетчатые дверцы, защищающие коллекцию фарфоровых фигурок. Уличный свет не достигал шкафчика, но она смутно различила стоящий посредине полки флакон. Осторожно просунув нож между дверцами, попыталась открыть замочек, но он оказался прочнее, чем она ожидала. Пришлось просунуть нож до самой рукоятки и подвинуть его влево, чувствуя сопротивление дерева; через секунду что-то щелкнуло и дверца распахнулась. Проведя по кромке дверцы пальцем, она с облегчением обнаружила, что образовавшаяся в дереве трещинка невелика и заметна лишь при внимательном осмотре.

Вытащив из сумочки крошечную бутылочку с аспирином, она высыпала таблетки в сумочку и, сняв с полки флакон, извлекла из него пробку, после чего осторожно накапала в пустую бутылочку масло. Перелив в нее с четверть содержимого, вставила на место пробку и вернула флакон на полку. Затем закрыла дверцы, отжав замочек, чтобы соединились створки.

Шагнув к выходу из комнаты, она замерла, ясно расслышав внизу шум. Тихий щелчок, будто открылась или закрылась дверь. Застыв на месте, она прислушалась, но звук не повторился.

За окном промчался автомобиль, и она расслабилась, решив поторопиться и закончить дело, пока этот особняк окончательно не расстроил ей нервы. Подойдя к книжному шкафу у двери. Пода опустилась на колени, оказавшись перед рядом старинных, с кожаными переплетами книг. Включила фонарик и пробежала лучом по корешкам: «Де ла Демономаниа дес Сорсьерс» Жана Бодина, «Трактат о Коварных Проделках Дьявола» Жоржа Жиффарда, «Сатанизм и Колдовство» Жюля Мишелета, «Леди Элис Кайтелер» в издательстве «Кэмден», «Иллюстриа Миракула» Цезаря фон Хайстербаха, «Маллеус Малефикарум» Шпренгера и «Наставления монахам-инквизиторам XV—XVI веков»… Последний томик был значительно меньше остальных – не выше десяти сантиметров и переплетен в изящную зеленую кожу с золотым тиснением. Готические буквы гласили: «Книга заклятий». Верхняя часть корешка была отогнута и надорвана. Видимо, ею часто пользовались.

Сняв книгу с полки, она открыла ее на титульной странице и в тот же миг услышала щелчок. И снова замерла. На этот раз звук приблизился и, похоже, донесся с лестницы. Она уставилась на дверь.

Ничего.

По телу Полы пробежала дрожь, а лоб увлажнился от пота – подобное случалось с ней редко. «Успокойся! – приказала она себе. – Успокойся. Если это – та самая книга, ты уйдешь отсюда уже через пару минут».

Направив луч фонаря на титульную страницу, она прочла: «Книга заклятий или компиляция тайных догматов и древних слов. Сработана Мэттью Хопкинсом в год господний 1647. Под редакцией лорда Читхэма. Лондон. 1855.»

Она взглянула на предисловие лорда Читхэма.

… Означенные странные догматы, используемые сатанистами и колдуньями в XV, XVI и XVII веках, были собраны Мэттью Хопкинсом, известным Генеральным Дознателем во времена охоты на ведьм в 1640 годах. Хопкинс являлся…

Она услышала, как что-то бежит по коридору.

И узнала тварь прежде, чем та показалась из-за двери. Вскакивая на ноги и отступая за стул, она вдруг поняла, что слышанные щелчки были царапаньем когтей по мраморному полу. Подняв фонарь, она направила луч на дверь.

Появился Робин.

Глаза гигантского пса горели в луче света. Оскалив желтые зубы, не задержавшись ни на миг, он вспрыгнул на стул и перемахнул через него, целя ей в горло. От сильного броска его тела Пола рухнула на пол. Он растянулся позади нее, она не успела подняться и почувствовала, как в левое плечо впиваются клыки. Яростно рыча, пес тянул за рукав жакета, причиняя жгучую боль. Она колотила его по морде правым кулаком, но знала, что это бесполезно. Пес ослабил хватку, и она попыталась было откатиться в сторону, но в тот же миг он прыгнул ей на живот, прижимая всей тяжестью к полу. Вцепившись левой рукой в лохматую шею. Пола удерживала пса на расстоянии, тот, сердито встряхивая головой, пытался вырваться. Ее правая рука, шаря по ковру, нащупала нож как раз, когда силы ее были на исходе. Сжав рукоять, Пола изо всей мочи ударила снизу вверх, пронзая псу грудь. На миг лезвие ощутило сопротивление: то было сердце. Последнее усилие – тело пса дернулось и обмякло. Жесткие волоски оцарапали ей щеку, когда его морда замерла на ковре рядом. Всхлипывая от страха, она спихнула с себя собаку и с трудом поднялась на ноги. Подняв сумочку, сунула в нее «Книгу заклятий» и, спотыкаясь, побрела к двери. Глянув на распростертое на ковре черное тело, она торопливо вышла в коридор и бросилась к лестнице. Плечо дергало от боли; коснувшись ладонью жакета, она почувствовала кровь. Тут же возвратилась и головная боль.

Сойдя вниз, она пересекла холл и, выйдя наружу, захлопнула за собой дверь. Торопливо сбежала по ступеням и, оказавшись на тротуаре, прислонилась к припаркованному автомобилю, переводя дыхание. Жадно глотая обжигающий ночной воздух. Пола взглянула вверх, на второй этаж особняка, где за чистыми, отражающими бледный уличный свет окнами, лежал Робин. На миг ей показалось, что занавес шевельнулся, словно кто-то отступил вглубь, прячась от ее взгляда. А вдруг в доме был еще кто-нибудь?

Она услышала шум приближающейся машины и повернувшись, увидела свободное такси. Обежав припаркованный автомобиль, окликнула такси.

– Леди, вы не ранены? – спросил пухлолицый лысый таксист, когда она влезла на заднее сиденье. Он уставился на ее плечо.

– Я порезалась…

– Вот как? Да из вас хлещет, как из бочки! Хотите, я отвезу вас в больницу?

Откинувшись на сиденье, Пола закрыла глаза.

– Да, в Сент-Винсент, пожалуйста.

– Идет. На вас, часом, не напали? Пожалуй, мы сможем найти полицейского.

– Нет, нет. Просто отвезите меня в «Сент-Винсент».

– Как хотите, – он тронул машину. – Ей-богу, в этом городе любому грозит опасность…

Боль так сильно пульсировала в голове, что она едва ощущала рану в плече. Нужно пройти курс уколов от бешенства, подумала она, понимая всю несуразность подобного беспокойства для того, кто чудом спас собственное горло… Собака. Гончая из Ада. Пола все еще чувствовала на себе зловонное дыхание пса и сильное тело, напрягшееся в попытке сомкнуть пасть. И вспомнила лицо Билла де Ланкрэ, лежащего на пляже с вылезшими из орбит глазами. Ее нашли бы на полу библиотеки в таком же виде. А затем сообщили бы в полицию, что сторожевой пес напал на грабительницу – и никто не остался бы в претензии. Еще одно идеальное убийство, совершенное Дунканом и Роксанной, идеальными убийцами. Оливия Эли, Майлз, Эбби, Билл и наконец, она – Пола. Мысль о том, что они сделали, приводила ее в ярость. Подумать только, насколько холодно и бездушно они осуществляли свой замысел… А как привычно притворялась их другом и помощницей Роксанна, одновременно действуя по задуманному или же зловещему плану. «Господь дарует мясо, а дьявол дарует поваров», – прочла однажды Пола. Роксанна и Дункан не были простыми поварами: скорее, специалистами-гурманами.

Внезапно, что-то взорвалось у нее в голове.

Вначале интенсивная боль во лбу, затем, деревенеющее тело. Она начала задыхаться.

Таксист оглянулся.

– Леди, что с вами?

Она попыталась ответить, но не смогла. Голова ее запрокинулась и губы задрожали.

– Господи, да она умирает!

Подрулив к обочине, он остановил машину и, выскочив, распахнул заднюю дверцу.

– Вам лучше?

Одеревенелость уже исчезла, и Пола перестала задыхаться. Но в череп ползла новая боль.

– Пожалуйста, везите меня в «Сент-Винсент»… Язык ее заплетался, и она чувствовала, как струйка слюны сбегает по подбородку. Что происходит – Боже, что с ней происходит?

Таксист обеспокоенно глянул на нее еще раз, затем захлопнул дверцу и уселся за руль.

* * *

Прошло десять дней, в которые Пола едва осознавала происходящее. Ей постоянно давали успокоительное. Она смутно помнила, как такси доставило ее в больницу, где ее отвели в приемную. Кто-то сказал: «Удар», иона удивилась тому, что ее мог хватить удар. Подобное случается со стариками. Удар постиг ее мать, но в то время матери было шестьдесят. А ей – лишь тридцать. Она вспомнила, как в один из дней ей в шею вставили трубку. «Антиограмма, – сказал кто-то. – Рентгенограмма вашего мозга, позволяющая увидеть разрыв». Разрыв? Что это такое? Она смутно помнила, как к ней в палату приходили Мэгги с Майлзом и разговаривали с ней. Они старались казаться веселыми, как положено посетителям в больнице, и болтали о пустяках. Майлз рассказывал о своих успешных гастролях, а Мэгги – о «Бич Баме» и сделках по торговле недвижимостью.

Она слушала их в полуха. Когда они собрались уходить, Пола, с трудом шевеля языком, спросила:

– Это правда, что я должна умереть? Потом она вспоминала фальшивые улыбки на их лицах.

– Умереть? Конечно нет, милая. Ты еще похоронишь всех нас, вот увидишь…

И они у шли, оставив ее наедине с медсестрами, цветами и подвешенным к потолку телевизором, с пультом управления под рукой. Пола бесконечно долго смотрела различные шоу, мыльные оперы, рекламы, новости и Джонни Карсона – не досмотрев, дремала и просыпалась, чтобы вновь погрузиться в туманные приторные образы, порожденные электронной трубкой.

Наконец однажды утром Чак сообщил ей о предстоящей на следующее утро операции.

– Что они собираются делать? – пробормотала Пола, чувствуя полное безразличие.

Он что-то объяснил, упоминая Платиновый зажим на шейной артерии – той самой, в верхней части которой образовался аневризм.

– Что такое аневризм?

– Расширение артерии. У тебя было сильное кровоизлияние и нам пришлось подождать, чтобы кровь запеклась.

– А вы избавите меня от головной боли? – спросила она, отворачиваясь и начиная засыпать. По-настоящему, она так и не поняла его объяснений.

– Да. Головная боль происходит из-за давления кровяного сгустка. Когда мы его удалим, все будет в порядке. Операцию сделает доктор Шварцман, а я буду ассистировать.

Операция. Гадкое слово, пахнущее смертью. Интересно, что чувствуешь, когда умираешь? Когда-то она читала, что это похоже на погружение в сон. Быть может ей не придется сильно мучиться.

* * *

Она совершенно не помнила операцию; разве что, охвативший ее холод. Позже ей рассказали, что для того чтобы снизить температуру тела и частоту пульса, ее пришлось обложить льдом во время вскрытия черепа. Операция длилась шесть часов. Пола не очнулась после анестезии до следующего утра.

Первым ощущением было отсутствие головной боли.

Вторым – ясность мысли, пропавшая в тот миг, когда она, спотыкаясь, вышла из особняка, много дней назад.

Третье ощущение – стоящий у постели Чак.

– Как ты себя чувствуешь?

– Голова не болит. – Она заметила, что речь все еще плохо ей дается, хотя слова звучали разборчивей.

– У тебя было кое-что посерьезней головной боли… Можешь поднять правую руку?

Удивившись просьбе, она медленно подняла руку.

– Пошевели пальцами.

Она повиновалась. И обнаружила, что безымянный палец и мизинец едва двигаются.

– Хорошо. Опусти руку.

Пола опустила. Чак подвинул стул поближе и уселся.

– Кажется, я могу не распространяться о том, насколько серьезно ты болела, – заметил он. – Прежде всего, расскажи-ка мне черт побери, о том, где тебя носило в ту ночь, когда тебя привезли. И почему твое плечо выглядело так, словно его жевали…

Теперь она начинала вспоминать. Робин. Нападение.

– Я упала с лестницы у себя дома, – ответила она, не желая довериться Чаку. – И наверно, поранилась при падении.

– Наверно? Разве ты не помнишь точно?

– Нет. Что-то случилось перед тем, как я упала.

– Вероятно, кровоизлияние началось, когда ты находилась наверху и ты потеряла сознание. Впрочем, нам удалось перевязать артерию и устранить кровяной сгусток. Поэтому вполне возможно, что месяцев через шесть ты поправишься.

– Почему через шесть месяцев? – спросила она, поворачивая к нему голову.

– Видишь ли, кровоизлияние произошло на левой стороне мозга и вызвало частичный паралич правой стороны тела. Твоя речь тоже слегка пострадала, хотя сейчас она немного выправилась. И как видишь, тебе трудно двигать пальцами. Но все могло быть гораздо хуже – тебе здорово повезли.

«Повезло». Паралич! Она снова пошевелила плохо повинующимися пальцами.

– Для подобных случаев у нас разработана обычная терапевтическая программа. Ежедневный массаж и особые упражнения. Через шесть месяцев ты полностью поправишься.

Пола закрыла глаза.

– Это часто случается с людьми моего возраста?

– Иногда. Можно родиться с аневризмом и не иметь об этом ни малейшего представления, пока однажды – бац! Он рвется. Хотя обычно это бывает в пожилом возрасте.

– Моя мать умерла от удара. Как ты думаешь, это у меня не наследственное?

– Трудно сказать.

– А приступ может повториться? Помолчав, Чак заговорил, и сейчас Пола расслышала в его голосе осторожные нотки.

– Пожалуй, может. Но это маловероятно. Она услышала звук отодвигаемого стула и ощутила, как он слегка сжал ее пальцы в своей ладони.

– Ты поправишься. Пола. Не переживай. А теперь тебе нужно немного поспать.

Он пошел к двери и услышал, как она окликнула его:

– Как ни смешно, Чак, но как раз перед тем, как это случилось, я прошла полное медицинское обследование.

– Знаю, – бросил Чак от двери. – Доктор Рейнольдс выслал результаты Майлзу. Он сказал, что у тебя все в порядке.

Выйдя из комнаты, Чак закрыл за собой дверь.

* * *

Майлз навещал ее каждый день, иногда приходя с Роксанной. Оба казались заботливыми и, болтая о пустяках, не забывали ободрять Полу, уверяя, что та прекрасно выглядит. Никто ни разу не упомянул Робина, и это удивляло Полу. Они наверняка обнаружили тело собаки, сломанный замок на дверце шкафа и поняли, что кто-то побывал в доме… Конечно, они могли догадаться, что это – дело рук Полы. Но похоже, они ничего не знали, или же притворялись, будто не знают. Оба варианта казались нелогичными.

Разве что… ОН помогал ей. Мысль была необычной, но Пола не расставалась с ней и постепенно убеждалась, что в ней могла быть скрыта истина. И в этом случае события приобретали иной характер. Не лишенный определенных преимуществ.

Пола извлекла из сумочки «Книгу заклятий» и принялась перечитывать ее.

* * *

Пола не менее сотни раз взвесила все «за и против» своей идеи. Она казалось пугающей, но альтернатива пугала еще больше. Поскольку альтернатива представляла собой смерть. Теперь у Полы не осталось ни малейших иллюзий: Роксанна с Майлзом уже убили четверых, чтобы получить желаемое и убьют еще раз. Справившись с Робином, она отсрочила исход, а Чак отодвинул его своей операцией. Возможно, они подождут, пока она покинет больницу, а затем вновь случится разрыв аневризма или закупорка артерии. У них тысяча способов уничтожить ее, и они это сделают.

Поэтому, каким бы страшным ни казался ее замысел, страх этот бледнел перед альтернативой.

Ее навестила Мэгги. С обеспокоенным видом она передала сиделке букет анемонов, склонилась над постелью и поцеловала Полу.

– Ты неплохо выглядишь.

– И чувствую себя так же. Мэгги уселась у постели.

– Чак сказал, что завтра они начнут физиотерапию. Он уверяет, что скоро ты будешь совершенно здорова.

– Может быть, – согласилась Пола, сожалея, что не может занять оптимизма у Чака. – Как магазин?

– Я назначила одну из девушек заведовать филиалом на Бликер-стрит. Она неплохо справляется. На этой неделе торговля идет слабо: пора платить налоги и люди не спешат с покупками.

Возвратилась сиделка с вазой и поставила в нее анемоны. Наполнив вазу водой в ванной комнате, она принесла цветы, чтобы показать Поле.

– Красиво? – спросила сиделка.

– Да. Я люблю анемоны.

– Куда их поставить?

– Поставьте на подоконник. Там больше солнечного света.

Сиделка поставила вазу перед окном, и сине-красные цветы словно окунулись в яркие солнечные лучи. Она ушла.

– Пожалуй, я должна кое-что тебе рассказать, – начала Мэгги. – Если наберешься духу, чтобы выслушать плохие новости…

– Я уже отвыкла от хороших. Что случилось?

– Ты здесь уже почти две недели и… – она нахмурилась, – черт подери, я ненавижу доносчиков, но думаю, тебе следует знать об отношениях Майлза и Роксанны.

Пола не удивилась.

– Неужели мыши веселятся в отсутствие кошки?

– Может, я и ошибаюсь, но как-то раз я заехала к Майлзу поздно вечером, чтобы пригласить его к нам на ужин. Она была там.

– По крайней мере, Майлз не казался смущенным?

– Ничуть. Холоден как лед. Кстати, Мира Шульман рассказала мне, что видела и на прошлой неделе на премьере «Джо Эгга».

– Неужели?

– Да. И они вовсе не скрывают этого! Меня такое просто бесит. Никогда бы не подумала, что Майлз способен на подобное.

– Он и в самом деле не способен, – заметила Пола, не сводя глаз с потолка. – Этот человек – не Майлз. Мэгги быстро глянула на нее.

– Ты все еще веришь в ту дикую историю о Дункане, меняющимся телами с Майлзом и прочей чертовщине? Мэгги изумленно покачала головой.

– Нет, не верю… Мэгги, можно попросить тебя об услуге?

– Конечно, милая.

– Кажется у вас с Чаком есть хороший адвокат?

– Да. Гэри Сэттон. Пьет как сапожник, но адвокат хороший.

– Не попросишь ли его навестить меня? Брови Мэгги поднялись.

– Неужели ты думаешь о разводе?

– В некотором роде. Я хочу составить завещание.

– Завещание? Пола вздохнула.

– Знаю, что проживу еще полвека, что мне не следует думать о смерти и вообще, все будет распрекрасно… Но у меня уже был удар, Мэгги, и он может повториться. В любое время. Поэтому я хочу составить завещание и, кроме того…

– Да?

– Я оставляю свою половину «Бич Бама» вам с Чаком.

– Но как же Майлз?.. – поразилась Мэгги.

– А при чем здесь он? – холодно спросила Пола. Мэгги помолчала, затем поднялась и взяла подругу за руку.

– Ну хорошо. Я не против того, чтобы фигурировать в завещании, хотя и уверена, что не доживу до его реализации…

– Послушай, Мэгги! Будь добра, перестань сентиментальничать, – отрезала Пола. – Разве ты не видишь, что они делают? Они убивают меня! Ты по-прежнему думаешь, что у Эбби действительно был менингит, а Билл де Ланкрэ оказался не в себе той ночью? Бога ради, раскрой глаза! Я не безумна! Майлз и Роксанна – убийцы. Им нужно убрать еще одного человека, и тогда – они свободны. Тот человек я, а самое чертовское в этой истории то, что никто и никогда не докажет их вины.

Мэгги недоверчиво смотрела на подругу.

– Но милая, если это правда, почему ты не обратишься в полицию?

– Я это сделала, – вздохнула Пола. – Они посмеялись надо мной, как и ты. Да и что они смогли бы сделать, если бы поверили мне?

В комнату вернулась сиделка.

– Пора завтракать, миссис Кларксон. Боюсь, время посещения вышло.

– Хорошо, – кивнула Мэгги.

– Сегодня прекрасный завтрак, миссис Кларксон. Доктор разрешил вам перейти на обычную диету. У нас цыплята «по-королевски» и кое-что потрясающее на десерт.

– Что именно?

– Торт «Закуска Дьявола»! – просияла сиделка.

Пола удержалась от бурных похвал.

* * *

Свет в комнате выключили в десять часов. Пола лежала в постели, думая о своем детстве. Сама не зная почему, она все время возвращалась к десятому дню рождения. Тогда еще жив был отец, но он уже начинал медленно и мучительно спиваться. Она вспомнила, как он подарил ей велосипед и как она радовалась. А потом все друзья пришли к ней в гости. Мороженое и торт. Одиннадцать свечей – одна «на вырост» – так объяснил отец, пока она наполняла воздухом легкие. «На вырост»… чтобы дорасти, наконец, до этой ночи. Самой важной в ее жизни…

В полночь Пола покинула постель. Она чувствовала слабость, и правая нога у нее занемела. Держась за мебель, она проковыляла к двери и тихо закрыла ее. Затем подошла к ванной и широко распахнула ее дверь. Свет вылился в палату, разгоняя темноту.

Подойдя к окну. Пола выглянула наружу. Внизу, словно кичась своей роскошью, лежали центральные кварталы, а в черном, словно эбеновое дерево, небе сияла ущербная луна; вдали, мигая красными сигналами, заходил на посадку реактивный лайнер. Через улицу напротив виднелся темный подъезд театра, выпускающий последних зрителей.

Постояв, Пола проковыляла к кровати и извлекла из-под одеяла бутылочку с маслом и «Книгу заклятий».

Опустившись на колени рядом с постелью, открыла бутылочку и осторожно начертила маслом пентаграмму. В центре фигуры очертила крест. Обмакнув в масло указательный палец, коснулась им середины лба, ушей, век, кончика носа и губ. Затем обозначила перевернутый крест.

– Нет предо мной, иных богов, кроме Тебя, о Господин, – прошептала она, читая из «Книги заклятий». И начертила крест на груди.

– Я пойду, куда бы ни приказал мне Ты, о Господин, и выполню Твою волю. Снова крест.

– Ie n'ay rien qui ne soit a toy, O Maitre… En ton nom Seiqneur cette tienne seruante s'oingt, et dois estre quelque iour Diable et maling Esprit comme toy. Venez, O Antecessor. Venez, venez, O Diable. Venez, Prince et Pere. Venez, Dieu.[13]13
  Все, что имею, принадлежит Тебе, о Господин. Во имя Твое свершает раба Твоя помазание, чтобы стать в грядущем дне Дьяволом и Злым Духом, подобно Тебе. Приди, о Учитель. Приди, приди, о Дьявол. Приди, Князь и Отец. Приди, О Владыка, (фр.).


[Закрыть]

Пола закрыла книгу и, не вставая с колен, замерла в ожидании. Несколько минут царила тишина. Затем снаружи, в холле, послышались шаги. Они становились все громче и громче и вдруг остановились.

Пола не сводила глаз с двери в надежде, то та вот-вот распахнется…