Текст книги "Глаза Гейзенберга"

По команде Тануба Орн остановил сани. Они прождали почти десять минут, прежде чем двинуться дальше.

– Дикие? – спросил Орн.

– Возможно. Но наш отряд слишком силен, чтобы они напали. И хорошего оружия у них нет. Не бойся, Орн.

Между гигантских стволов начало пробиваться мерцание множества огней. Оно становилось все ярче и ярче – сани добрались до опушки леса и выкатились на открытое пространство травы примерно двух километров в ширину, за которым располагался город.

Орн восхищенно уставился перед собой. Шпили гинского города конусами и спиралями уходили в освещенное луной небо, поднимаясь выше самых высоких деревьев. Город казался хрупким кружевом из мостов, сияющих колонн и мерцающих точек света. Во все стороны от колонны к колонне тянулись мосты – так, что раскинувшаяся перед глазами сеть казалась одной гигантской влажной от росы паутиной.

– И все это из стекла, – пробормотал Орн.

– Что происходит? – торопливо спросил Стетсон.

Орн коснулся горла:

– Только что выбрались из джунглей, движемся к ближайшим строениям города. Они восхитительны!

– Жалко, если придется взорвать это место.

Орну вспомнилось чаргонское проклятье: чтоб ты рос как сорняк, да только головой в землю!

Тануб сказал:

– Достаточно, Орн. Останови свой транспорт.

Орн резко затормозил, и сани застыли на месте. Повсюду в лунном свете он видел вооруженных гинцев с винтовками Марк ХХ и ручными бластерами. Прямо впереди уходило в освещенное луной небо цилиндрическое здание на пьедестале со стеклянными контрфорсами. Оно показалось Орну выше, чем их крейсер в кольце опаленной травы.

Тануб наклонился к его плечу.

– Нам не удалось тебя обмануть, так ведь, Орн?

В желудке все сжалось.

– В каком смысле?

От запаха гинской шерсти в кабине было трудно дышать.

– Ты понял, что мы никак не можем быть мутировавшим вариантом вашей расы.

– Да.

– Ты мне нравишься, Орн, – сказал Тануб. – Ты станешь одним из моих рабов. Я отдам тебе отличных самок с «Дельфинуса», и ты научишь меня всему, что знаешь.

– Как вы захватили «Дельфинус»? – спросил Орн.

– Откуда тебе это известно? – Тануб отстранился, и Орн увидел вскинутое дуло винтовки.

– У вас оружие с корабля, – сказал Орн. – Мы не раздаем оружие. Наша цель – уменьшить численность вооружения по все…

– Жалкие ползучие создания! – перебил Тануб. – Вам не тягаться с нами, Орн. Мы идем высокой тропой. Наша ловкость безмерна. Мы превосходим в хитрости всех других существ. Мы поработим вас.

– Как вы захватили «Дельфинус»? – повторил Орн.

– Ха! Они привели свой корабль к нам прямо в руки, потому что у него прохудились сопла. Мы честно сказали им, что можем сделать лучше. Ваш вид производит очень несовершенную керамику.

Орн вгляделся в Тануба при тусклом свете фонаря в кабине.

– Тануб, вы слышали о КИ?

– КИ! Они расследуют и исправляют то, в чем ошиблись другие. Их существование доказывает вашу ущербность. Вы совершаете ошибки!

– Многие народы совершают ошибки.

Гинец настороженно застыл, открыл рот, обнажив длинные клыки.

– Вы захватили «Дельфинус» обманом? – спросил Орн.

Волна передатчика донесла до его слуха шипящий голос Стетсона:

– Не дразни его!

Тануб сказал:

– «Дельфинусом» управляли глупые простаки. Ваш вид крупнее; они решили, что мы слабы. – Дуло винтовки сдвинулось, ткнувшись Орну в живот. – Ты ответишь на мой вопрос. Почему ты заговорил про КИ?

– Потому что я оттуда. Я прибыл сюда, чтобы выяснить, где вы спрятали «Дельфинус».

– Ты прибыл, чтобы умереть, – сказал Тануб. – Мы спрятали ваш корабль в самом подходящем месте. За всю историю у нас не было лучшего места для того, чтобы затаиться и выбрать момент для нападения.

– Вы не видите иного пути, кроме нападения? – спросил Орн.

– В джунглях сильные убивают слабых, пока не останутся только сильные, – сказал Тануб.

– Но потом сильные начинают истреблять друг друга, – парировал Орн.

– Это аргумент слабаков!

– Или тех, кто видел, как такое мышление делает непригодными для всякой жизни целые миры – как не остается ничего ни сильным, ни слабым.

– Пройдет всего один ваш год, Орн, а мы уже будем готовы. И тогда посмотрим, кто из нас прав.

– Мне очень жаль, что вы так рассуждаете. Когда две культуры встречаются, как встретились наши, они обычно помогают друг другу. И обе выигрывают. Что вы сделали с командой «Дельфинуса»?

– Они стали рабами, – сказал Тануб. – Те из них, кто выжил. Некоторые сопротивлялись. Другие отказались учить нас тому, что нам нужно было узнать. – Он прицелился винтовкой Орну в голову. – Тебе хватит ума не отказываться, так ведь, Орн?

– Мне нет нужды отказываться, – сказал Орн. – Мы в КИ тоже учителя. Мы преподаем уроки народам, которые совершили ошибку. Вы ошиблись, Тануб. Вы сказали мне, где спрятан «Дельфинус».

– Так держать, сынок! – гаркнул Стетсон сквозь шипение несущей частоты. – Где он?

– Невозможно! – оскалился Тануб. Дуло винтовки по-прежнему указывало Орну в голову.

– Он на вашей луне, – сказал Орн. – С темной стороны. На скале на темной стороне вашей луны.

Зрачки Тануба расширились, потом сузились снова.

– Ты читаешь мысли?

– КИ нет нужды читать мысли. Мы полагаемся на свое интеллектуальное превосходство и на ошибки других.

– Два штурмовых судна уже в пути, – прошипел голос Стетсона. – Мы летим за тобой. Я хочу знать, как ты догадался.

– Ты такой же глупый слабак, как и другие, – процедил Тануб.

– Очень жаль, что вы сформировали свое мнение о нас, наблюдая за низшими рангами ПП, – сказал Орн.

– Эй, полегче, – предостерег Стетсон. – Не время нарываться. Не забывай, он наверняка так же силен, как любой другой примат, живущий на деревьях.

– Ползучий раб, – прохрипел Тануб. – Я могу убить тебя на этом самом месте.

– Вместе со мной погибнет вся ваша планета. Я не один, Тануб. Каждое мое слово слышат другие. Над нами сейчас висит корабль, который может расколоть планету на куски одной-единственной бомбой, так что даже камни вскипят. Земная кора потечет, как вода, что уж говорить о ваших стеклянных домах. Вся планета превратится в один большой керамический шар.

– Лжешь!

– Предлагаю договориться, – сказал Орн. – Мы не хотим вас уничтожать. И не станем, если только вы нас не вынудите. Мы предоставим вам ограниченное членство в Галактической федерации, пока вы не докажете, что не представляете угрозы остальным…

– Ты смеешь меня оскорблять… – прорычал Тануб.

– Лучше поверьте, – сказал Орн. – Мы…

Его прервал голос Стетсона:

– Нашли, Орн! «Дельфинус» поймали в крохотном горном ущелье точно там, где ты и сказал! Сопла сорваны. Мы сейчас там прибираемся.

– Я не лгу, Тануб. Мы уже освободили «Дельфинус».

Взгляд Тануба скакнул вверх, а потом снова сосредоточился на Орне.

– Невозможно. Мы контролируем ваши средства связи, и сигнала не было. Огни нашего города до сих пор горят, и ты не…

– В вашем распоряжении только простенькое оборудование ПП, – сказал Орн, – а не то, что используем мы в КИ. Ваши люди затянули с сигналом тревоги, и теперь уже поздно. Это в их природе.

– Откуда ты знаешь? – вскинулся Стетсон.

Орн проигнорировал его и продолжил:

– Кроме захваченного оружия, которое вы держите в руках, очевидно, что у вас нет ничего, чтобы выстоять против нас, Тануб. Иначе вы не носили бы винтовку с «Дельфинуса».

– Если это правда, то мы погибнем, как храбрецы, – сказал Тануб.

– В этом нет необходимости, – сказал Орн. – Мы не…

– Верить тебе слишком рискованно. Мне придется тебя убить.

Орн вдавил до упора педаль управления воздушных саней.

Сани рванулись вверх, ускорение прижало пассажиров к сиденьям. Винтовка хлопнулась Танубу на колени. Он попытался поднять ее, но безуспешно.

Вес Орна увеличился лишь в два раза по сравнению с привычным на родном Чаргоне, так что он резко потянулся назад, выдернул винтовку из рук Тануба, нашел ремни безопасности и связал ими гинца. А потом отпустил педаль.

Тануб пялился на него, скалясь от страха.

– Нам не нужны рабы, – сказал Орн. – Большую часть работы за нас делают машины. Мы пришлем сюда специалистов, научим вас жить в равновесии с планетой, строить хорошие транспортные сети, добывать полезные ископаемые и…

– А что взамен? – прошептал Тануб. Казалось, физическая сила Орна впечатлила его.

– Для начала можете научить нас своей технике создания керамики, – сказал Орн. Пока он говорил, в его сознании пронеслась вереница созидательных образов – мироподдерживающая функция рынка, намеренная деспециализация производства, при которой одна деревня делает наконечник косы, а соседняя деревня – рукоятку, уверенность в будущем, подкрепленная работой профессиональных гильдий и каст…

Почти забывшись, он добавил:

– Я надеюсь, вы поймете, что мы правы. Нам совсем не хочется спускаться сюда и стирать вас с лица планеты – хотя теперь мы знаем, что можем это сделать. Но нам было бы очень грустно взорвать ваш город и заставить вас снова растить детей в джунглях.

Тануб поник.

– Город… – прошептал он. А потом, наконец: – Отвези меня к моему народу. Я поговорю о том, что узнал, с… нашим… советом. – Он смотрел на Орна неотрывно, и в его манере теперь сквозило уважение. – Вы в КИ сильны… слишком сильны. Мы этого не предусмотрели.

Глава седьмая

Поскольку самые ранние пси-ощущения пришли к человечеству из неизвестных источников, примитивная эмоциональная реакция на пси оказалась связана со страхом, концепцией майя – проекции ложных реальностей – инкубами и ведьмами, колдунами и шабашами. Эти ассоциации глубоко укрепились в нас, и наш вид демонстрирует склонность к повторению старых ошибок.

– Халмирах, аббод Амеля, «Пси и религия»

Свет в кают-компании Стетсонова крейсера был приглушен, удобные кресла вплотную придвинуты к столу из светлого дерева, обитому зеленой тканью. На столе стояли кристалатовые бокалы и графин темного хочарского бренди.

Орн поднял бокал и сделал небольшой глоток.

– Я уже думал, мне никогда больше не придется выпить ничего настолько вкусного.

Стетсон налил и себе бокал бренди.

– КомГО слышал весь разговор по мониторящей сети. Ты в курсе, что тебе вне очереди присвоили звание старшего полевого агента?

– Наконец-то меня оценили по достоинству, – сказал Орн, и шутливая легкость собственных слов встревожила его. Он попытался припомнить ускользающее воспоминание – что-то про примитивное сельское хозяйство, про орудия…

Крупные черты Стетсона расплылись в широкой ухмылке.

– Старшие сотрудники успевают продержаться примерно вполовину меньше, чем младшие, – сказал он. – Очень высокая смертность.

– Следовало догадаться. – Орн сделал еще глоток бренди, и его мыслями снова завладела судьба гинцев и хамалян: военная оккупация. Можно звать это хоть необходимым вмешательством КИ, хоть превентивным наблюдением – на деле все равно выходит насильственный контроль.

Стетсон щелкнул выключателем на главном пульте системы звукозаписи крейсера:

– Давай-ка все запишем, – сказал он.

– С чего мне начать?

– Кто уполномочил тебя предлагать гинцам ограниченное членство в Галактической федерации?

– На тот момент это мне показалось хорошей идеей.

– Но младшие полевики не делают таких предложений по собственному решению.

– КомГО против?

– КомГО как раз раскрыл рот, чтобы дать такую команду, и тут ты нас опередил. Ты ведь не слышал его в своей сети?

– Нет… нет, не слышал.

– Скажи мне, Орн, как ты сообразил, где спрятали «Дельфинус»? Мы уже по-быстрому просканировали луну, и нам не показалось вероятным, чтобы они его туда засунули.

– Больше было некуда. Тануб назвал своих людей «граззи». Большинство мыслящих существ называют себя чем-то вроде «народ», но это на их языке «очиро». В списке наших переводов никакого «граззи» нет. Я задумался над этим. Должна была существовать концептуальная суперструктура, напрямую связанная с животной формой, с животными характеристиками – так же, как и у нас. Я подумал, что если сумею уловить концептуальную модель их коммуникации, то они будут у меня как на ладони. Это был вопрос жизни и смерти, но, что странно, тревожился я за их жизнь и смерть.

– Ясно, ясно, давай дальше, – торопливо сказал Стетсон.

– Все по порядку, – пожурил его Орн. – Но до всего дойдем. К тому времени я уже немало знал про гинцев. В джунглях обитали их враги, дикие существа, во многом на них похожие. Они жили на свободе, которая могла даже вызывать определенную зависть. Граззи. Граззи. Мне подумалось, не может ли это быть заимствование из другого языка. Что, если оно значило «враг»?

– Не понимаю, к чему ты ведешь, – сказал Стетсон.

– Веду нас к «Дельфинусу».

– Это… это слово подсказало тебе, где «Дельфинус»?

– Нет, но оно подтвердило гинский паттерн. Я с первого контакта подозревал, что культура Гины, возможно, походит на культуру древнетерранских индейцев.

– Это которые делили людей на касты и поклонялись дьяволу или что-то вроде того?

– Не индийцев, а индейцев. Америндов, коренных обитателей Америки.

– И что навело тебя на такие подозрения?

– Наша встреча напомнила мне набег примитивных кочевников. Их главный спрыгнул прямо на капот саней. Это была демонстрация бравады, нечто вроде ритуала доблести «ку».

– Что еще за «ку»?

– Вызывающий поступок, который подвергает воина непосредственной опасности. Он хотел выставить меня дураком.

– Я что-то потерял нить, Орн.

– Терпение, мы идем к цели.

– К тому, как ты узнал, где они спрятали «Дельфинус»?

– Именно. Понимаете, их главный, этот Тануб, сразу же представился Вождем Высокой Тропы. Этого в нашем списке переводов тоже не было. Но догадаться несложно: вождь налетчиков. Почти в каждом языке нашей истории есть термин для налета или нападения, происходящий от слова «дорога», «тропа» или «путь».

– Разбойники с большой дороги, – сказал Стетсон.

– Само слово «рейд», – продолжал Орн, – это искаженный вариант древнечеловеческого слова «дорога».

– Ладно, ладно, но как все это…

– Мы почти добрались, Стет. Смотрите, что нам известно о них к этому моменту? Культура стеклодувов. По всем признакам можно было предположить, что они недавно поднялись с первобытного уровня. А потом они подыграли нам, рассказав, насколько их вид уязвим к вымиранию – им необходимо строить жилье высоко в солнечных лучах.

– Ага, это мы и тогда услышали. И поняли, как их можно контролировать.

– «Контролировать» – плохое слово, Стет. Но не будем сейчас об этом. Вы хотите знать, что мне подсказала их физиология, их язык и все остальное. Так вот: Тануб сказал, их луна называется Чираначурусо. Перевод: «рука победы». Когда я это услышал, все встало на свои места.

– Не понимаю.

– У них вертикальные зрачки.

– И что это значит?

– Это признак ночного хищника, который обыкновенно нападает на добычу сверху. Истории не известны никакие другие существа с вертикальным разрезом в органе, воспринимающем свет. А Тануб сказал, что «Дельфинус» спрятан в самом подходящем месте за всю их историю. Значит, где-то высоко, очень высоко. И, конечно, в темноте. Соединим, и получится высокая точка на темной стороне Чираначурусо, на «Руке победы».

– Ох, я грипус лупоглазый, – прошептал Стетсон.

Орн ухмыльнулся.

– Не стану вам поддакивать… сэр. Я сейчас так себя чувствую, будто от одного моего слова вы и правда можете в него превратиться. А мне пока что хватило контактов с негуманоидами.

Глава восьмая

«Жизнь познается через смерть, – сказал аббод. – Без вечного присутствия смерти невозможно достичь просветленности, вознести сознание над рамками, отступить от сети символов и окунуться в бесфоновую пустоту».

– Ройали, «Религия для всех», из бесед с аббодом

Стетсону запало в память, что высокие чины назвали произошедшее «шелебским инцидентом» и были довольны, поскольку КИ отделалось лишь одним пострадавшим. Он думал об этом все время, пока его разведывательный крейсер вез раненого обратно на Марак. В памяти то и дело всплывал давний разговор с ним.

«Старшие сотрудники успевают продержаться примерно вполовину меньше, чем младшие. Очень высокая смертность».

С языка сорвалось цветистое прьядское ругательство.

По словам врачей, на выздоровление полевого агента, вывезенного с Шелеба, надеяться не следовало. «Живым» он оставался лишь по весьма ограниченному определению. И жизнь, и ее определение полностью зависели от утробоподобной креш-капсулы, которая управляла почти всеми функциями его жизнедеятельности.

Корабль Стетсона, залитый утренним светом, ярким росчерком выделялся на медицинской приемной площадке Центральной станции Марака. Раненый все еще был на борту – ожидал прибытия транспорта из госпиталя.

Бирка на креш-капсуле гласила, что изодранный комок плоти внутри принадлежит индивиду по имени Льюис Орн. На фото в прикрепленном файле был изображен коренастый рыжий парень с развитыми мышцами, несимметричными чертами лица и крепким сложением жителя тяжелой планеты. Плоть в капсуле мало напоминала фото, но даже в безвольной расслабленности полусмерти измазанное заживляющим гелем тело Орна окружала какая-то странная аура.

Всякий раз, приближаясь к капсуле с телом, Стетсон ощущал силу, заключенную в нем, а потом костерил себя за то, что размяк и ударился в метафизику. У него не было понятийной системы, способной объяснить это чувство, поэтому он отмахивался от него, мысленно делая пометку сходить на консультацию в Пси-отдел КИ – просто на всякий случай. Скорее всего, это ничего не значит… но просто на всякий случай. В медицинском центре наверняка есть специалист по пси-вопросам.

Команда медицинского центра занялась доставкой креш-капсулы с Орном сразу, как они получили разрешение на посадку.

Стетсону, который действовал будто в тумане от потрясения и горя, не понравилось, с какой непринужденной и холодной эффективностью работала команда медиков. Было очевидно, что они видели в этом пациенте скорее диковинку, чем что-либо еще. Глава команды по результатам осмотра записал, что Орн потерял один глаз, все волосы на той же стороне головы – на левой, как и было указано в данных капсулы; у него полностью отказали легкие, почки, он лишился пяти дюймов правой бедренной кости, трех пальцев на левой руке, приблизительно сотни квадратных сантиметров кожи на спине и бедре, левой коленной чашечки, а также части зубов и челюстной кости на левой стороне лица.

Датчики капсулы показывали, что Орн провел в состоянии предсмертного шока уже чуть более ста девяноста часов.

– Зачем вы потратили на него капсулу? – спросил один из врачей.

– Потому что он живой!

Врач указал на индикатор на корпусе капсулы.

– Жизненные показатели этого пациента слишком низки, чтобы выдержать хирургическую замену поврежденных органов или энергопотерю, необходимую для их отращивания. Он еще поживет – благодаря капсуле, – но… – И врач пожал плечами.

– Но он же живой, – не сдавался Стетсон.

– Всегда можно надеяться на чудо, – сказал врач.

Стетсон бросил на него испепеляющий взгляд, полагая, что это был сарказм, но врач смотрел не на него, а в крохотное обзорное окошко капсулы.

Наконец он выпрямился и покачал головой.

– Мы, конечно, сделаем все, что в наших силах.

Затем они перегрузили капсулу на парящую больничную каталку и поспешили в сторону одного из серых монолитов, окружавших поле.

Стетсон вернулся в свой кабинет на крейсере, уныло опустив плечи, что еще сильнее подчеркивало его обычную сутулость. На лице со слишком крупными чертами залегли печальные складки. Он опустился в кресло за письменным столом и, сгорбившись, уставился в пустоту открытого рядом шлюза. В четырех сотнях метров внизу кипела муравьиная возня главного порта, от которого долетала вверх какофония рева и грохота. За чертой приемной зоны госпиталя выстроились в линии еще два ряда крейсеров – сверкающие красно-черные иглы. Среди прочей бурной активности диспетчеры готовились перевести его крейсер в эту ожидающую группу кораблей.

«Сколько из них сначала остановились в медицинской зоне, чтобы выгрузить раненых?» – подумалось Стетсону.

Было досадно, что он не обладал этой информацией. Стетсон пялился на корабли, на самом деле не видя их – перед глазами у него стояли ошметки плоти и красные дыры, зиявшие в теле Орна, когда они перекладывали его в креш-капсулу с изрытой земли Шелеба.

«Такое всегда случается на каком-нибудь рутинном задании, – подумал он. – У нас были о Шелебе только смутные подозрения – показалось странным, что на всех высших постах там женщины. Простой необъясненный факт – и из-за него я потерял одного из своих лучших агентов».

Стетсон со вздохом повернулся к столу и начал составлять рапорт: «Милитаристская группировка на планете Шелеб устранена. (Ну и наворочали мы там дел!) На месте оставлено оккупационное формирование. (Орн прав про оккупационные силы: всю пользу, какую приносят, они аннулируют тем же количеством вреда!) Дальнейшей опасности из этого источника для общегалактического мира не ожидается». (Что может сделать разбитое и деморализованное население?)

Причины операции: (тупость поганая!) ПП – за два месяца контакта с Шелебом – не сумели зарегистрировать признаков милитаризованности».

Основные признаки: (да полный набор!)

1) Правящая каста состоит только из женщин.

2) Расхождение между численностью и занятиями мужчин и женщин намного превосходит лютигскую норму!

3) Классический синдром секретности/иерархии/контроля/безопасности.

Старший полевой агент Льюис Орн обнаружил, что правящая каста контролирует пол потомства при зачатии (см. подробности в приложении) и вырастила армию рабов-мужчин для поддержания своего режима. У агента ПП выпытали всю информацию, заменили двойником и убили. Оружие, созданное на основе данных, полученных таким коварным путем, нанесло смертельно опасные ранения старшему полевому агенту Орну. Прогноз выживания отрицательный. Посему рекомендую наградить агента Орна Медалью за заслуги перед Галактикой и добавить его имя в Список Славы».

Стетсон отодвинул рапорт. Для КомГО этого хватит. Командующий галактическими операциями никогда не читал дальше голых подробностей. Мелкий шрифт пережевывали его помощники, и это происходило позже. Стетсон вбил в поиск досье Орна и приступил к задаче, которую ненавидел пуще всего – уведомлению родственников. Сжав губы, пробежал записи глазами. «Родная планета – Чаргон. В случае ранения или гибели уведомить: миссис Викторию Орн, мать».

Стетсон просмотрел все досье, оттягивая момент отправки проклятого сообщения. Орн поступил на службу в десант Федерации в возрасте семнадцати стандартных лет (сбежал из дома), и его мать дала согласие уже после вербовки. Через два года: перевод по стипендии в Уни-Галакта – ПэПэшный университет здесь, на Мараке. Пять лет в университете, одно полевое задание ПП за плечами, стремительная вербовка в КИ за блестяще подмеченные признаки милитаризации Хамала. Еще два года – и креш-капсула!

Стетсон с размаху швырнул досье о серую металлическую стену напротив; потом поднялся и принес бумаги обратно к столу. В глазах у него стояли слезы. Он щелкнул нужным коммуникационным переключателем, продиктовал уведомление в Центральный секретариат, приказал передать с крайней срочностью. А потом спустился в порт и напился хочарским бренди, которое так нравилось Орну.

На следующее утро с Чаргона пришел ответ: «Мать Льюиса Орна слишком больна для уведомления и для поездки. Уведомление было перенаправлено сестрам. Пожалуйста, попросите миссис Ипскотт Буллон с планеты Марак, супругу Верховного комиссара, выступить в качестве представительницы семьи». Под сообщением стояла подпись: «Мадрена Орн Стэндиш, сестра».

С какой-то смутной опаской Стетсон все-таки позвонил в резиденцию Ипскотта Буллона, предводителя партии большинства в Ассамблее федерации. Миссис Буллон ответила на звонок, не включая камеры. На фоне раздавался шум воды.

Стетсон уставился в серую пустоту своего настольного экрана.

Ему всегда были неприятны пустые экраны. Голова болела от хочарского бренди, а нутро настаивало на том, что это идиотский поступок. Почему-то казалось, что он совершает ошибку.

Из динамика возле экрана донесся низкий, хрипловатый голос:

– Говорит Полли Буллон.

Приказав нутру заткнуться, Стетсон представился и передал сообщение с Чаргона.

– Сын Виктории при смерти? Здесь, на Мараке? О, бедняжка! А Мадрена на Чаргоне – ведь сейчас же выборы. О да, конечно. Я немедленно отправлюсь в госпиталь.

Стетсон поблагодарил и, простившись, завершил звонок. А потом озадаченно откинулся в кресле.

Жена Верховного комиссара!

Это выбило его из колеи. Какая-то мелочь не давала покоя. И тут он вспомнил: Первоконтактник! Хамал! Придурок по имени Андре Буллон!

Стетсон по зашифрованному каналу вызвал отчет о ситуации на Хамале и выяснил, что Андре Буллон был племянником Верховного комиссара. Блат начинался высоко, само собой. Но в случае Орна очевидного влияния не наблюдалось. Сбежавший из дому подростком. Умный. Инициативный. Орн утверждал, что ничего не знает о связи между Андре Буллоном и Верховным комиссаром.

«Он говорил правду, – подумал Стетсон. – Орн и правда не знал, что они родственники».

Он продолжил проглядывать отчет. Представьте себе! Племянника перевели на офисную работу глубоко в недрах бюрократической машины, перекладывать отчеты с места на место. Возле отметки о переводе стояла зеленая галочка, означавшая давление сверху.

А теперь оказывается, что семья Орна как-то связана с Буллонами.

Все еще озадаченный, но не приблизившийся к разгадке, Стетсон кое-как сочинил записку только для глаз КомГО, а потом переключился на список срочных дел в собственном файле-ежедневнике.