Текст книги "Дорогая сестра"

Глава 9

– Джессика, ты отвезешь нас в субботу на прослушивание?

Голос испугал Джессику. С кисточкой от туши в руке она резко повернулась и увидела в дверях своей комнаты Джин – или это Джоан?

– Ты когда-нибудь слышала, что прежде, чем войти к кому-нибудь, следует постучать? – сердито сказала она. – Это имеет отношение к одному пустяку, который называют, правом людей на уединение.

«Весь мир ополчился против меня, но я надеялась, что хоть у себя в комнате смогу найти какой-то покой». – Она опять повернулась к зеркалу.

– Ты думаешь, что можно ко мне врываться и делать мою жизнь невыносимой?

«И ты, и вообще все в Ласковой Долине!» – И родители, и Тодд, и почти все девчонки в школе донимали ее странным поведением Элизабет, и она просто не знала, что делать.

Еще раз взглянув на дверь, она увидела, что там никого нет.

«Великолепно, – подумала она. – Ну просто великолепно».

Теперь ее, помимо всего прочего, будет мучить совесть, потому что она обидела одну из двойняшек.

Джессика поняла, что, если не сможет в самое ближайшее время излить кому-нибудь душу, то просто рассыплется на части.

В тот же день после уроков она отправилась в редакцию «Оракула», но нерешительно остановилась в холле. Она знала, что раньше Элизабет всегда шла со своими проблемами к мистеру Коллинзу, а эта проблема непосредственно касалась Элизабет, так почему бы не попробовать? Надеясь, что мистер Коллинз не очень занят, она толкнула дверь и с облегчением увидела, что он в комнате один. Коллинз взглянул на нее и улыбнулся.

– Лиз, я рад, что ты заглянула. Я хотел…

– Мистер Коллинз, извините, я не Лиз.

– Джессика? Ну, прости. Что-то в последнее время я постоянно вас путаю. – Он пересел на край стола.

– Меня очень легко отличить по морщинам. Я состарилась от беспокойства, – сказала она, тяжело опускаясь на стул.

– От беспокойства по поводу сестры, так?

– Слава Богу, вы понимаете, что меня тревожит, мистер Коллинз!

Наконец-то у нее появился взрослый союзник. Не удивительно, что Элизабет шла к нему со своими проблемами.

– После того, что она сделала, я не могу взять ее назад в «Оракул».

– Я совсем не об этом. – Джес готова была расплакаться.

– Джессика, чем я могу помочь?

– Я не знаю, – выдавила она, еле сдерживая слезы.

И, закрыв лицо руками, она разрыдалась.

Роджер Коллинз сочувственно обнял ее за плечи, дав ей вволю выплакаться. Затем он вложил в ее руку накрахмаленный белый носовой платок и, слегка похлопав ее по плечу, спросил:

– Теперь полегче?

Всхлипывая и вытирая слезы, Джессика кивнула.

– Ну и хорошо. Теперь скажи, в чем все-таки дело.

– Дело в Лиз, в чем же еще? Разве вы не заметили, как она изменилась, мистер Коллинз?

Задумчиво потирая подбородок, учитель признал:

– Ее отношение к работе в «Оракуле» действительно стало совсем другим.

– Вот видите! – Она поняла, что правильно сделала, придя к нему.

– Но, к сожалению, Джессика, я не знаю, что посоветовать. Элизабет действительно изменилась в худшую сторону, но она, по-видимому, этого не понимает.

Джессика почувствовала, как последняя ее надежда улетучилась.

– Что же нам делать? – спросила она жалобно.

– В данный момент я не знаю. Но знаю, по крайней мере, что с Элизабет что-то не в порядке, и буду за ней внимательно наблюдать. И ты тоже. Джессика, будь терпеливой. Ведь никто лучше тебя не сможет помочь Элизабет.

Подходя к дому, Джессика размышляла над своим разговором с мистером Коллинзом. На ступеньках крыльца сидел мрачный Тодд Уилкинз. Это могло значить только одно: еще что-то плохое, связанное с Элизабет.

– Что стряслось, Тодд? – спросила она, присев рядом с ним на ступеньки.

– Ничего хорошего, Джес. Я хотел поговорить с Лиз, но ее нет дома, так что я решил подождать здесь. – Он тяжело вздохнул. – Может быть, настанет конец света, и тогда кончатся мои муки.

Джессика подняла глаза к небу.

– А еще говорят, что я все преувеличиваю! Ну не будь таким мрачным, Тодд. Все образуется. Обязательно, – сказала она, пытаясь его подбодрить.

– А как, Джес? – спросил он в отчаянии.

– Мы должны держать себя в руках. Я только что разговаривала с мистером Коллинзом и…

– Ты разговаривала с мистером Коллинзом?

– Да. А почему это так тебя удивляет?

– Просто это похоже на какую-то иронию судьбы. Я знаю, что Лиз много раз обращалась к нему за советом. Он, наверно, застыл от изумления, когда ты пришла к нему.

– Застыл от изумления? Что ты хочешь этим сказать, Тодд?

– Ну, я хочу сказать, что он привык беседовать со своим лучшим репортером, а не… – Тодд остановился на полуслове, увидев гневное выражение лица Джессики.

– Ты намекаешь, что простой капитан команды болельщиков не может сказать ничего умного! Я не намерена выслушивать подобные намеки, Тодд! Я просто не знаю, куда мне от вас деваться. Как будто мне мало всех этих девчонок в школе, которые говорят со мной только о том, что Лиз пытается отбить их парней…

Она заметила, как Тодд вздрогнул при этих словах, и коснулась его руки.

– Прости, Тодд. Мне не следовало бы этого говорить.

– Почему же? Это правда. – Он встал и с безнадежным видом запустил пальцы в свои темные волосы. – Наверное, я – единственный парень в Ласковой Долине, к кому Элизабет равнодушна.

– Мне ничуть не лучше, чем тебе, Тодд. Знаешь, сколько ко мне подходит ребят, чтобы попросить замолвить за них словечко? Это омерзительно. Они обращаются со мной как с приятелем – со мной, Джессикой Уэйкфилд! – Они оба стали ходить взад и вперед по ступенькам крыльца – Джессика в гневе, Тодд в отчаянии.

– Ты говорила с мистером Коллинзом о Лиз и обо мне? – спросил Тодд.

– Нет, Тодд, – призналась Джессика виновато. – Я говорила о Лиз и о себе.

– Неважно. Он, возможно, прекрасный учитель, Джес, но я не вижу, как он может помочь.

– Не знаю. Но он сказал…

Конец фразы Джессики потонул в реве приближающегося мотоцикла.

Джессика и Тодд повернулись и увидели мчащийся на них мотоцикл, на котором ехали двое. Стоя в изумлении, они смотрели, как Элизабет, сидящая за рулем, лихо подкатила к дому. Взвизгнув тормозами, мотоцикл остановился. Она сняла шлем, и волнистые пряди белокурых волос упали ей на лицо.

– Ну, как получилось, Макс? – спросила Элизабет, с улыбкой поворачиваясь к своему пассажиру, Максу Делону, ведущему гитаристу популярной школьной рок-группы «Друиды».

– Я и не знал, что ты можешь гонять с ветерком, Лиз. Ни одна из девчонок, которых я знаю, так не ездит! Послушай Джес, ты знаешь, какая у тебя сестра?

Джессике вообще-то нравился Макс. Он был хорошим гитаристом. Именно таким в ее представлении должен быть рок-музыкант. Но теперь она пришла в ярость.

– Ездишь на мотоцикле? Элизабет Уэйкфилд, я обо всем расскажу маме с папой, и они отправят тебя в монастырь до конца жизни! – бушевала Джессика.

– Лиз, мне нужно поговорить с тобой, – Тодд взял ее за руку.

Элизабет освободила руку и стояла, глядя на свою сестру и Тодда.

– Разговор с вами обоими как-то не входит сейчас в мои планы.

Джессика открыла было рот, чтобы возмутиться, но сестра уже отвернулась от нее.

– Не исчезай, Макс. Я сейчас выйду, – бросила она.

И на глазах у изумленных Джессики и Тодда Элизабет скрылась в доме.

Глава 10

На красивом лице Джессики появилось выражение панического страха.

– Тодд, ты должен остановить Лиз! – прошептала она. – Ты не можешь позволить ей уехать с Максом.

– А как я могу ее остановить? – прошептал он в ответ. – Кроме того, Макс – хороший парень, правда, его иногда заносит, но, в принципе, ничего. Не такой, как некоторые другие новые друзья твоей сестры.

– Я не имею в виду именно Макса. Я хочу сказать, что ты не должен позволять ей встречаться со всеми подряд, – настаивала Джессика.

– Джес, я не хочу, чтобы она встречалась с другими парнями, ты это знаешь. Но она же не моя собственность. Я не могу указывать, с кем ей встречаться. – Боль и разочарование, казалось, были единственными чувствами, которые мог сейчас испытывать Тодд.

Теперь уже всем, и ему в том числе, было ясно, что Элизабет Уэйкфилд его бросила.

«Так почему же я здесь все время околачиваюсь?» – спрашивал он себя по десять раз на день.

Ответ всегда был один: потому что он любит ее. Любит ту, настоящую, и должен помочь ей стать прежней Элизабет.

– Тодд, Тодд, послушай! – Тодд вдруг осознал, что Джессика тянет его за руку.

– Джес, я ничего не…

Внезапно дверь распахнулась, и Элизабет, сменившая джинсы на шорты, промчалась мимо Джессики и Тодда.

– Элизабет Уэйкфилд, что ты делаешь? – взвилась Джессика, увидев, что Элизабет села на заднее сиденье мотоцикла Макса. – Ты знаешь, что сказали мама с папой!

– Мы с Максом просто съездим на пляж на пару часов. Ради бога, не заводись. Я вернусь прежде, чем мама с папой приедут домой. Пока!

С громким ревом мотоцикл развернулся и помчался по направлению к шоссе, ведущему на пляж.

– Ну, что скажешь, Тодд? Поезжай за ними! – Закричала Джессика в отчаянии.

– Я не имею права, Джес.

– Мне наплевать на твои права, Тодд Уилкинз. Я беспокоюсь о том, что мне теперь оторвут голову. Мама с папой не велели выходить Лиз из дома до неопределенного времени из-за курсовой работы. И предполагается, что я должна проследить за тем, чтобы Лиз никуда не уходила после школы. Если они узнают, что она уехала на мотоцикле, будет еще хуже. Возможно, и меня заставят сидеть дома. – Джессика была на грани истерики.

Она теперь чувствовала себя ответственным человеком и ничего не могла с этим поделать.

– Не знаю, что получится, но я постараюсь, – сказал Тодд, подбегая к своему «датсону», припаркованному перед домом.

Он быстро впрыгнул в машину и помчался в сторону шоссе. Через десять минут он догнал Элизабет и Макса, остановившихся на красный сигнал светофора. Заехав вперед, Тодд вылез из машины и направился к ним.

– Все, прогулка закончилась, – сказал он, беря Элизабет за запястье.

– Эй, ты что? – закричала Элизабет, пытаясь освободить руку.

– Слезь с этого мотоцикла! – сурово приказал Тодд.

– Оставь меня в покое, Тодд Уилкинз!

– Эй, Уилкинз, полегче, – сказал Макс, оглядываясь вокруг.

– Заткнись, Макс, – огрызнулся Тодд.

Ничего больше не говоря, он снял Элизабет с мотоцикла, поднял ее, перекинул через плечо, отнес к своему «датсону», посадил в машину и пристегнул ремнем безопасности.

– Слушай, кто ты такой, чтобы позволять себе так со мной обращаться? – в ярости спросила Элизабет.

– Я тот, которому не безразлично, что с тобой происходит, – ответил он, садясь на водительское место.

Тодд медленно ехал вперед, слушая поток ее жалоб и пытаясь заглянуть ей в лицо.

– Немедленно останови машину и выпусти меня! Ты меня похищаешь! Какое ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь! По-моему, я ясно дала тебе понять, что не хочу иметь с тобой ничего общего!

Тодд продолжал вести машину.

– Ты мне действительно дала это понять. Я просто пытаюсь не допустить, чтобы ты сломала шею. После того случая я дал себе зарок никогда больше не ездить на мотоцикле. А ты, похоже, этого не сделала. Почему, Лиз?

– Потому что это весело, вот почему! И кроме того, с Максом Делоном ездить безопасно, он умеет водить мотоцикл, – добавила Элизабет едко.

При этих словах Тодд вздрогнул, но не выпустил руль. Они подъехали к берегу, не к пляжу, а южнее, к дюнам. Он остановил машину на площадке, круто спускавшейся к океану, и выключил двигатель.

– Элизабет, – спросил он, – скажи, что с тобой происходит?

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты и все остальные перестали задавать мне этот дурацкий вопрос. Ничего со мной не произошло и не происходит. Я – это я, Элизабет Уэйкфилд, и будет лучше, если ты немедленно отвезешь меня домой – или я позову полицейского и скажу, что ты меня похитил, – проговорила она с угрозой.

– Я отвезу тебя домой через несколько минут. Мне очень нужно поговорить с тобой, Лиз, – сказал Тодд с мольбой в голосе.

– А я с тобой говорить не желаю. – Она съехала вниз по сиденью, и ее красивые черты исказила недовольная гримаса.

– Хорошо, тогда говорить буду я, а ты слушай.

Тодд вздохнул, пытаясь найти нужные слова. Он просто не знал, как говорить с сидящей рядом девушкой. Раньше ему всегда было легко общаться с Элизабет. Он взглянул на ее профиль и понял, что она совсем не расположена его слушать.

– Лиз, я просто не понимаю, что происходит, – начал он.

Она отвернулась, и теперь он не мог видеть ее даже в профиль.

– То, как ты себя ведешь, на тебя совсем не похоже: ты стала отставать в школе, ты сжульничала с этой курсовой работой. Джес сказала мне, что родители запретили тебе выходить из дома, но ты, тем не менее, ушла. Тебе все равно, что подумают о тебе родители или старые друзья?

Элизабет продолжала враждебно молчать. Ее реакция обескураживала его, но он продолжал.

– А эта низкая шутка, которую ты сыграла с Сюзан Стюарт и Кеном Мэтьюзом. Ну, то лживое сообщение в твоей колонке…

Она ничего не отвечала. Тодд, казалось, исчерпал все свои доводы.

– А как ты относишься к своей сестре? Джес волнуется о тебе, Лиз. Она не заслуживает такого отношения.

В этот момент Тодд нащупал больное место. Элизабет резко повернулась к нему с торжествующей улыбкой.

– Вот оно! Вот к чему ты клонишь! Ты беспокоишься о Джес, не так ли? А я-то думала, что она тебе не нравится. Ну что ж, мне это безразлично. Из вас получится прекрасная пара. Вы оба просто рождены, чтобы все время о чем-то беспокоиться, – сказала она. – Теперь отвези меня домой.

Что-то чуть слышно бормоча, Тодд завел двигатель и повел машину в Ласковую Долину. У дома Уэйкфилдов Элизабет вышла из машины и заспешила по выложенной кирпичом дорожке, когда встревоженная Джессика как раз открыла дверь.

– Ох, Лиз, как я рада, что ты вернулась!

– Я устала, Джес, и я иду спать. – Элизабет вошла в дом, по-видимому, не замечая тревоги на лице сестры.

– Не беспокойся насчет мамы с папой, Лиззи, – сказала ей вслед Джессика. – Я им ничего не скажу, обещаю. – Затем она повернулась к Тодду.

– Спасибо.

– Не стоит.

– Тебе удалось с ней поговорить? – спросила она с надеждой, хотя уже знала ответ.

Выражение его лица стало еще мрачнее, чем раньше.

– Удалось, – сказал он. – Все было плохо. Я говорил, а она не слушала. Я просто не знаю, что еще сделать, Джес.

Они стояли молча, пытаясь придумать, как помочь Элизабет.

– А я знаю, – сказала Джессика, оживившись. – Мы снова поговорим с мистером Коллинзом!

– Думаешь, это поможет?

– Или, может, мы сумеем найти этого великолепного профессора психологии, который на прошлой неделе выступал на конференции.

– Тебя интересует его совет или сам великолепный профессор?

– Ты забываешь, что, если даже профессор или кто-нибудь в этом роде и почувствует ко мне интерес, тут же подойдет Лиз, улыбнется, взмахнет ресницами и отобьет его у меня.

Тодд взглянул на нее в изумлении. Она слегка толкнула его под ребра локтем.

– Это называется смех сквозь слезы, Тодд. Я думаю, это все, что нам с тобой сейчас остается.

Тодд улыбнулся Джессике, так внезапно изменившейся и повзрослевшей.

– Знаешь, Джес, ты меня удивляешь. Может, мы с тобой могли бы стать…

– Если ты только посмеешь предложить мне стать твоим товарищем, которому ты будешь поверять свои сердечные тайны, Тодд Уилкинз, я тебя просто ударю!

Тем же вечером Элис и Нед Уэйкфилд сидели в кухне, обсуждая планы на следующий день. Джессика, сославшись на головную боль, рано отправилась спать.

– Утром у меня важная встреча, Нед. Ты не мог бы отменить свои дела?

– Ничего не получится, Элис, – сказал он, покачав головой. – К девяти я должен быть в Клермонте на слушании дела в районном суде. Это значит, что отсюда мне необходимо уехать не позже семи.

– Кому-нибудь надо отвезти Джин и Джоан на это прослушивание. Лиз не должна выходить из дома, так что я думаю, это придется поручить Джессике. Как ты считаешь?

– В последнее время Джессика очень изменилась, – заметил Нед Уэйкфилд с гордостью. – Я уверен, что она справится.

Глава 11

– Джессика, пора вставать. Ты меня слышишь, Джессика?

Джессика не подавала никаких признаков того, что этот тихий, нерешительный голос был ею услышан.

– Джессика, твоя мама сказала, что мы должны тебя разбудить.

В самом далеком уголке сознания Джессики появилось ощущение, что какие-то голоса мешают ей спать. Она спрятала голову под подушку, надеясь, что голоса исчезнут.

Джин и Джоан Перси стояли возле кровати Джессики, глядя на спящую девушку.

– Что нам делать? – прошептала Джин.

– Может, нам ее немного потрясти? – предложила Джоан.

Девочки тревожно смотрели друг на друга. Они уже достаточно долго пробыли в доме Уэйкфилдов, чтобы запомнить, что, когда Джессика просыпается, от нее лучше держаться подальше.

Джессика, осознав, что источник голосов все еще тут, пробормотала что-то неразборчивое. Джин и Джоан быстро отодвинулись подальше от кровати. Если спящее чудовище собирается проснуться, они не хотели, чтобы оно достало их своей рукой.

Как будто почувствовав на себе два пристальных взгляда, Джессика пошевелилась. Она приоткрыла один глаз, увидела близнецов и быстро его закрыла.

«Это страшный сон. Я сплю, – пробормотала она. – Если они все еще будут здесь, когда я снова открою глаза, я их убью».

– Джессика, твоя мама сказала, что пора вставать, честно, – сказала Джин.

– Правда, правда, – подтвердила Джоан.

– Вы обе врете! – Джессика уже больше не бормотала.

Она полностью проснулась, села на постели и уставилась на девочек.

– Моя мама меня любит. Она бы никогда не потребовала, чтобы я встала посреди ночи.

– Уже семь часов, и если мы не поторопимся, то можем опоздать.

– Нет ни одного места в мире, куда можно опоздать в этот ранний час, – буркнула Джессика. – Даже английская королева в день своей коронации не должна вставать так рано.

Сидя на постели со скрещенными ногами, она пыталась прогнать сон, протирая глаза.

– Твоя мама сказала, что ты отвезешь нас на прослушивание по классу флейты, – объяснила Джин.

– Что?

– Мы должны быть там в восемь тридцать, а школа довольно далеко. Пожалуйста, Джессика, – умоляла Джоан, превозмогая свою боязнь.

Страх отступал на задний план, когда дело касалось игры на флейте.

– Очень жаль, потому что я этого делать не собираюсь, – решительно сказала Джессика. – У меня свои планы на этот день, и в них совсем не входит поездка с вами на какое-то глупое прослушивание.

Увидев, что близнецы продолжают стоять и смотреть на нее, Джессика отказалась от мысли поспать еще немного.

– И не смотрите на меня так. Я уже сказала вам, что у меня свои планы. Дэнни Стоффер пригласил меня сегодня на пляж. Я надеюсь, что он все-таки простил меня за тот ужасный вечер в кино. Вы ведь помните, какой вечер? Теперь вы хотите, чтобы у меня пропало еще одно свидание с ним из-за того, что вас нужно куда-то везти? Не выйдет!

– Твоя мама сказала…

– Значит, моя мама передумает, – прервала Джессика. Она встала и направилась к двери. – Сейчас я с ней поговорю.

Но прежде, чем она вышла из комнаты, Джоан выпалила:

– Твоя мама уехала несколько минут назад. Она должна была куда-то подвезти твоего папу. Она оставила тебе эту записку.

Джессика взяла записку, прочитала и поняла, что ее день будет безнадежно испорчен:

«Дорогая Джес!

Вчера вечером ты уже спала, когда выяснилось, что у нас с папой назначены неотложные дела на сегодняшнее утро. У Джин и Джоан этим утром должно быть прослушивание. Пожалуйста, отвези их. Мы с папой будем тебе очень благодарны.

Люблю и целую тебя, мама».

– И в этом выражается ее любовь? – спросила Джессика, не ожидая, впрочем, ответа от сестер Перси.

Она тяжело вздохнула. Придется выполнить мамино поручение. Ничего другого не остается.

– Ну, хорошо. Где находится это место и сколько времени длится это дурацкое мероприятие? – спросила она со злостью.

Когда близнецы рассказали ей, где проводятся прослушивания и что каждое из них продолжается только пять или десять минут, Джессика повеселела. Она могла выполнить свои шоферские обязанности и вполне успеть на свидание к Дэнни, думала она. Это будет не так уж сложно – если не обращать слишком много внимания на запрет на превышение скорости.

– Вот это место, Джессика! Видишь вывеску? – закричала Джин. – Посмотри, сколько тут машин!

Джессика взглянула на тесно заставленную машинами стоянку у здания начальной школы и застонала. Поездка сюда заняла почти час из-за пробок на дорогах. Куда все они едут ни свет, ни заря, да еще в субботу?

– Послушайте, вы обе, я сейчас высажу вас, идите в школу, делайте там, что вам нужно, потом приходите на стоянку. Я буду вас ждать.

Она взглянула на часы на приборной доске и впервые в жизни пожалела, что у нее нет наручных часов. Никогда раньше время не казалось ей таким важным.

– На это уйдет двадцать, ну, может, тридцать минут, так?

На нее смотрели четыре очень испуганных черных глаза.

– В чем дело? – спросила она нетерпеливо.

Джин и Джоан переглянулись, затем снова посмотрели на Джессику.

– Разве ты не пойдешь с нами? – спросила Джин.

– Мама всегда ходит с нами вместе, – добавила Джоан.

– Я вам не мама!

– Но ты нам вроде старшей сестры, ведь правда же, Джессика? Пожалуйста. Мы боимся идти туда одни.

Джессика перевела взгляд с одного умоляющего лица на другое. Как она позволила втянуть себя во всю эту канитель? Ответ она нашла быстро. Элизабет. Она знала, что прежняя Элизабет в такой ситуации была бы доброй, сочувствующей и ободряющей. Джессика не могла поручиться, что сумеет быть именно такой, но она втянута в эту историю, и тут уж ничего нельзя поделать.

– Ладно, мышата, выходите! Я припаркую машину и найду вас в вестибюле, – сказала она, смирясь с неизбежным.

Близнецы выкарабкались из машины, держа под мышками черные футляры с флейтами, и присоединились к потоку юных музыкантов, входящих в школьное здание.

Джессика долго колесила в поисках свободного места на стоянке. Наконец ей удалось припарковать машину.

Она была поражена, увидев, сколько народа собралось в вестибюле школы.

«С ума сойти!» – сказала она себе.

Толпа настойчивых родителей и миллион испуганных крольчат. Джессике Уэйкфилд еще не приходилось бывать в таких ситуациях.

Не успела она войти внутрь, как Джин и Джоан тут же подошли к ней.

– Ну, детки, – сказала она, – давайте начнем.

– Ты не можешь подойти к столу и сказать той женщине, кто мы такие? – робко спросила Джин.

– Пошли. Чем скорее этот ужас кончится, тем лучше, – сказала Джессика, таща их к длинному регистрационному столу.

– Могу я вам чем-то помочь? – спросила женщина.

– Сомневаюсь в этом, но можно попробовать, – пробормотала Джессика.

– Прошу прощения, мисс?

– Эти две девочки пришли на прослушивание. – Джессика подтолкнула близнецов ближе к столу.

– Еще двое флейтистов, как я вижу, – сказала женщина, взглянув на их кожаные футляры.

– Да. Пожалуйста, пусть их пропустят прямо сейчас. Нам далеко ехать домой, и у нас назначена на полдень важная встреча. – Джессика изобразила на лице предельно искреннюю улыбку, которая всегда помогала ей добиться от взрослых всего, что нужно.

Женщина улыбнулась в ответ. Сработало!

– Давайте посмотрим, что можно сделать, дорогая. Сегодня уже зарегистрировалось много флейтистов, так что вашим сестрам придется ждать своей очереди. – Она взглянула на лежащий перед ней список.

Джессика не стала объяснять женщине, что близнецы ей не сестры, но подумала, что у той, должно быть, что-то со зрением: надо умудриться увидеть какое-то сходство между двумя этими темноволосыми замухрышками и такой красивой блондинкой, как она.

– Хорошо, девочки, напишите ваши фамилии в конце этого списка. Ваши номера – семьдесят два и семьдесят три.

– Семьдесят два и семьдесят три! – выдохнула Джессика в ужасе. – Этого не может быть!

Джессике казалось, что никогда в жизни она не была так раздражена. Но она ошиблась. Настоящее раздражение пришло позже, когда она в течение пяти часов бесцельно слонялась по пыльным школьным коридорам, слушая незамолкающие звуки флейт, труб, тромбонов и бог знает чего еще. Наконец были объявлены номера близнецов. Они исчезли в комнате и немного погодя вышли.

– Думаю, я сдала, – сияя, сказала Джин.

– Я сыграла, – сказала Джоан.

– Как называется эта жуткая пьеса, которую вы играли? – спросила Джессика.

– Жуткая?! Это была соната Баха!

– Ну, а теперь, вы обе, вы все закончили? Мы можем ехать?

– Конечно, – ответила Джоан. – Мы тебе очень признательны за то, что ты нас привезла.

Джессика почти не слушала. Она посадила их в машину и поспешно повернула в сторону Ласковой Долины.

Сначала ей показалось, что в ушах у нее все еще звучат отголоски флейты, но потом в зеркале заднего вида показались мигающие огни.

Джессика стукнула по рулю ладонью. Несчастья обступали ее со всех сторон.

– Лицензию и карточку регистрации, мисс, – сказал полицейский.

Сейчас было самое время и место прибегнуть к помощи ее «только-для-взрослых» улыбки, и Джессика вложила в нее все свое обаяние.

– Ох, сэр, простите, пожалуйста. Я чуть-чуть превысила скорость? – В ее правом глазу, как по волшебству, появилась большая слеза.

– Пятнадцать миль – больше, чем чуть-чуть, юная леди, – ответил полицейский, оставшийся совершенно равнодушным к ее готовности заплакать. – Вы подвергали опасности свою жизнь и жизнь других людей. И рисковали жизнью своих маленьких сестер, – добавил он.

Это уже было чересчур.

– Они не мои сестры, и это ясно каждому, у кого есть хотя бы полглаза, – сказала она резко. – Если вы соблаговолите отдать мне квитанцию на штраф, я поеду.

«Все-таки, если поторопиться, – подумала она, – может быть, я еще застану Дэнни на пляже».

– Джессика, этот полицейский сказал, чтобы ты не ехала так быстро.

– Ну, если бы вы выучились побыстрее играть на своих флейтах, то мне не пришлось бы так быстро ехать. Сидите тихо и не отвлекайте меня.

Она резко развернула машину, въехав на свободное место на стоянке, и выпрыгнула наружу. Близнецы последовали за ней.

– Мы будем плавать? – спросила Джоан.

– Нет, мы не будем плавать, – сердито ответила Джессика.

Она разглядывала толпу людей на пляже в надежде увидеть Дэнни. Он просто должен был быть там.

– Вон он, Джессика.

– Где? Где?

– Вон там. Видишь, он обнимает ту красивую девушку в белом бикини. – Джин указала на Дэнни.

– Ну и нахал! Из-за того, что я всего на несколько часов опоздала, он подцепил другую девчонку. – Джессика была вне себя от ярости. – Пошли, – скомандовала она девочкам и зашагала к машине. – Впредь я не потрачу ни одной минуты своего времени на этого придурка.

Они быстро влезли в машину, и Джессика, давая задний ход, сказала им сердито:

– Больше никогда, никогда меня не просите куда-нибудь вас отвезти. Вам ясно?

Она смотрела на них, и в результате Джессика Уэйкфилд и несчастье столкнулись опять.

Хруст крыльев показался ей самым ужасным звуком из всех звуков на свете. Она нажала на тормоза и сделала единственно возможное в этом положении – положила руки на руль, закрыла лицо ладонями и заплакала.