Текст книги "Для убийства есть мотив"

– Санди права, – сказала она. – В память о Лидии мы должны продолжать работу и стараться изо всех сил.

– Значит, завтра репетиция состоится как обычно? – уточнила Филлис Голуэй. – Надо известить мистера Воэна и мистера Шеннона.

Услышав это, Сандра Борн нахмурилась:

– Я совсем забыла про Мартина и мистера Шеннона. Надо было сначала посоветоваться с ними.

– А я нисколько не сомневаюсь, что они охотно поддержат наше решение! – уверенно отозвался Расселл.

– Шеннон – возможно, – вмешался Джеффри Маннинг. – Обычно он согласен с любыми предложениями. А вот с Воэном будет потруднее. Ведь он же был…

Он вдруг осекся, сообразив, что чуть не сказал то, что могло вызвать взрыв. Покраснев, Маннинг сделал неловкую попытку исправить положение.

– Когда я видел его сегодня вечером, он был не в себе. Видимо, принял случившееся слишком близко к сердцу.

В комнате воцарилось неловкое молчание, ставшее тревожным и гнетущим. А вскоре сразу несколько человек заговорили одновременно. Пол Расселл в отчаянии подал знак жене. Джин поднялась.

– Пора пить кофе, – объявила она.

– Я помогу вам, Джин, – предложила Карен Хэммонд.

Несколько минут суеты с отодвиганием стульев, которой сопровождался их выход, благополучно помогли преодолеть явно опасный поворот. Незаметно озираясь по сторонам, Тремейн заметил, как на еще недавно напряженных лицах возникает выражение облегчения. Он уже понял, что смерть Лидии Дэр была не просто камнем, бездумно брошенным в стоячую заводь деревенской жизни. Она расшевелила все мрачное и тайное, что уже давно скрывалось под внешним спокойствием. Не пробудила зло к жизни, а продемонстрировала, что оно рядом.

Только один человек в этой комнате не попал под влияние гнетущей атмосферы. Тремейн заметил, что Эдит Лоррингтон не просто не поддалась ему, но и в блаженном неведении будто бы вообще не замечала напряжения.

Негустые седые волосы этой пожилой незамужней женщины были убраны в старомодный пучок; наглухо застегнутый высокий ворот блузки, украшенный большой узорной брошью, подчеркивал ее чопорность и невзрачность. Эдит Лоррингтон казалась поблекшим викторианским коттеджем, стыдливо приютившимся среди красочных современных зданий.

Однако в ней не чувствовалось неудачного девичества, надежды которого так и не сбылись, и теперь оно не прочь запустить коготки в более удачливых сестер. Лицо было маской трагедии, а не зависти, маскирующейся под праведное негодование. Человек, который должен был стать ее мужем, умер от малярии в Западной Африке, пока Эдит готовила приданое, и второго шанса ей уже не представилось.

Юность оборвалась с приходом телеграммы, положившей конец мечтам. Шли годы, Эдит становилась все более скучной и унылой, невзрачной лицом и одеждой, пока не превратилась в подобие безобидной тени, на которую не обращали внимание при жизни и вряд ли хватились бы, если бы она незаметно ушла из нее.

Какую именно роль мисс Лоррингтон играла в постановке «Для убийства есть мотив», Мордекай Тремейн так и не понял. Она принадлежала к тем людям, кого в таких случаях неизбежно оттесняют на задний план и они вряд ли служат какой-то конкретной цели.

Странно, именно из-за нее – все в том же безмятежном неведении не подозревающей, каким силам она помогла вырваться на свободу, – возникла угроза напряженной, чреватой взрывом атмосферы, которая едва успела развеяться.

– Все мы друзья Лидии, – неожиданно объявила Эдит. – Наша задача – помочь полиции.

Казалось, она открыла присутствующим глаза на надвигающуюся катастрофу. Никто не шелохнулся и не заговорил. Даже Пол Расселл на минуту растерялся.

– Что вы имеете в виду, Эдит? – вскоре негромко спросила Сандра Борн.

– То, что мы обязаны сделать все возможное, чтобы выяснить, кто совершил это ужасное преступление. – Мисс Лоррингтон сидела на стуле очень прямо. Руки она сложила на коленях, на ее лице застыло восторженное, невинно-сосредоточенное выражение ребенка, которому окружающий мир видится простым и совершенно ясным. – Лидию убили. Она была нашим другом. Мы должны отомстить за нее.

– Как?

Это был голос Полин Конрой – чуть хрипловатый, даже испуганный. Мордекай Тремейн не был уверен в этом, но все-таки продолжал пробираться ощупью в потемках, собирать факты, искать путь через трясину человеческих эмоций, в какую умышленно старался погрузиться.

Эдит Лоррингтон повернулась к Полин Конрой. Ее глаза сияли. Глубоко в ее душе проснулись давние чувства. Тень обретала плоть. А потом внезапно огонь угас. Привычка слушаться, укоренившаяся за более чем сорок лет, подавила прилив решимости. Эдит развела руками.

– Я… я не знаю, – беспомощно пробормотала она.

Пол Расселл переглянулся с Мордекаем поверх темной макушки Полин Конрой.

– Пожалуй, – начал Пол, – Эдит высказала дельную мысль. Мы действительно должны помочь полиции. Мы же знаем Далмеринг, знаем, кто в нем живет. Полиция раскрывает преступления, складывая вместе самые простые детали, вроде бы несущественные мелочи. Это все равно что собирать головоломку. Достаточно одного фрагмента, чтобы целое обрело смысл. Если мы объединим наши знания, возможно, обнаружим то, что подскажет нам, кто убил Лидию.

– Но кому, – вмешалась Сандра Борн, в голосе которой растерянность боролась с ужасом, – могло понадобиться ее убивать? У Лидии же не было врагов.

– Вы хотите сказать, – негромко уточнил Расселл, – что у нее не было врагов, насколько нам известно. – Последние слова он подчеркнул голосом, вложив в них зловещий смысл. – Боюсь, для вас это будет мучительно, Санди, но если мы хотим установить истину, нам придется задать друг другу немало вопросов. В какое время Лидия ушла из дома вчера вечером?

– Вопросы будет задавать полиция, – произнесла Сандра. – Вообще-то они уже взялись за дело. Так что обо мне не беспокойтесь, Пол. Ответить на вопросы в кругу друзей будет полезно. Нечто вроде генеральной репетиции, – усмехнувшись, добавила она. – Лидия ушла перед тем, как пробило семь.

– Вы знали, куда она направляется?

– Разумеется. Ужинать с Мартином. Когда Лидия уходила, было еще светло. Наверняка кто-нибудь заметил ее по пути туда.

– Я видела, как она шла через выгон, – сообщила Карен Хэммонд. – Из окна своей спальни. – Она вздрогнула. – Это был последний раз, когда я видела Лидию.

И она ушла. Пол Расселл проводил ее заинтересованным взглядом, а Мордекай Тремейн задумался о том, зачем Карен добавила последнюю фразу. Она прозвучала как алиби.

– Лидия говорила, в какое время вернется? – спросил Пол Рассел.

Сандра Борн помедлила с ответом и покачала головой:

– Нет. Я осталась дома: вязала и слушала радио – и не заметила, как пролетело время. Меня стало клонить в сон, я поднялась в спальню – наверное, был уже двенадцатый час. У Лидии был свой ключ. Только утром мне сообщили… я услышала, что случилось. Когда пришел Бригган и сказал, что… Лидию нашли…

Местного констебля Бриггана разбудил работник фермы, нашедший труп рано утром по пути на работу.

Расселл кивнул:

– С этим все ясно, Санди.

Но Мордекай Тремейн так не считал. Он задал бы Сандре Борн как минимум еще два вопроса. Он спросил бы: «Для Лидии задерживаться допоздна было обычным делом?» И еще: «Неужели вы совсем не встревожились, не дождавшись ее возвращения?»

Ему казалось, что в рассказе Сандры Борн чего-то недостает. Если Лидия Дэр приходилась ей близкой подругой, как она могла спокойно лечь спать, даже не попытавшись выяснить, почему в столь поздний час Лидия еще не вернулась? В конце концов, логичным было предположить, что Лидия сообщила Сандре хотя бы приблизительное время своего возвращения. Тремейн заключил, что рассказ Сандры Борн требует множества уточнений.

Карен Хэммонд вернулась с подносом кофейных чашек и принялась расставлять их на маленьком столике, положив конец расспросам, учиненным Расселлом. Возникла пауза, во время которой все смотрели на фарфор с напряженным вниманием людей, ищущих хоть какой-нибудь способ скрыть неловкость.

– А Филипп прошлым вечером был здесь, Карен?

Послышался звон посуды. Чашечка громко звякнула о блюдце. Рука Карен Хэммонд еще дрожала, пока она поправляла чашку. Прошло время, прежде чем Карен ответила на явно небрежный вопрос Пола Расселла, и Тремейн отметил, что даже теперь она нервничает.

– Да, он находился здесь. А почему вы спрашиваете?

– Просто из дружеского любопытства. – Пол улыбнулся. – Мы же соседи. А сегодня сумел вырваться?

– Сейчас он дома. Пришлось захватить с собой работу из конторы. Потому Филипп и не пришел вместе со мной.

Объяснялась она поспешно, словно опасаясь, что ей не поверят. И все это время на ее лице сохранялось то же затравленное выражение, как во время краткой дуэли с Полин Конрой. Затем Карен нарочито хлопотливо продолжила заниматься сервировкой. Ее страх отчетливо просматривался в каждой напряженной линии тела.

Полин Конрой бросила на нее удивленный взгляд.

– Я видела этим вечером подъезжающую машину Филиппа, – заметила она. – Он пробыл в городе весь день?

Карен Хэммонд заставила себя обернуться к ней с безразличным видом.

– Да. Сказать по правде, в последнее время он очень занят. Филипп не знал даже, сможет ли вернуться домой сегодня.

– Наверное, утром он уехал рано. Обычно я слышу шум его машины.

Темные глаза Полин Конрой были широко раскрыты, взгляд – невинный. Однако Мордекай Тремейн проницательно отметил, что она выглядит чуточку более невинной и озадаченной, чем требовала ситуация. Обольстительница Полин вновь переигрывала.

Но к тому времени Карен Хэммонд уже удалось взять себя в руки.

– Вряд ли вы бы услышали его этим утром, – произнесла она. – Ему пришлось уезжать гораздо раньше обычного, и он сделал все, чтобы никого не потревожить.

Подозрение вытеснило из темных глаз наигранную наивность, но положение было, несомненно, тупиковым и допытываться Полин Конрой не решилась.

Через несколько минут внесли кофе, и пока раздавали чашки, представилась еще одна возможность сбросить напряжение, но стихийно возникшие эмоции были слишком очевидны, чтобы удалось их скрыть. Мордекая Тремейна вновь охватило чувство, будто на прелестную панораму Далмеринга легла густая тень зла, и красота этих мест оказалась под угрозой ужаса.

К его удивлению, ему вдруг отчетливо представился Мартин Воэн, в ушах зазвучало эхо его слов. Тремейн как наяву увидел этого крупного и рослого мужчину стоящим лицом к лицу с Джонатаном Бойсом: Воэн крепко сжимал мощные кулаки, на его лице застыло странное, полубезумное выражение.

Сандра Борн медленно помешивала свой кофе. Она отчасти утратила внешнее сходство с какой-то птицей, которое Тремейн заметил при их первой встрече. Бледное лицо Сандры заострилось и осунулось.

– Лидию что-то тревожило, – произнесла она. – Какие-то мысли не давали ей покоя. Она радовалась, что уезжает из Далмеринга. И боялась… – Сандра вдруг вскинула голову, ее голос стал резким, пронзительным на грани истерики: – Вот именно – боялась! Лидия знала: что-то должно случиться! И говорила, что на самом деле Далмеринг – зло и гниль!

Мордекай Тремейн вновь услышал эхо слов Мартина Воэна. И был бы не прочь задать вопросы, которые теснились у него в голове. Хотел бы уточнить, чего именно боялась Лидия Дэр. Но понимал, что, заговорив, неизбежно привлечет к себе внимание, в итоге все вспомнят, что среди них есть чужой, и на этом дружеский разговор прервется.

Джеффри Маннинг во внезапном порыве волнения подался вперед.

– Санди, когда вы говорите, что Лидия боялась, вы имеете в виду, что она боялась кого-то?

Сандра Борн покачала головой:

– Не совсем так. Ни о ком конкретно Лидия не говорила. Просто у нее возникали некие смутные мысли.

– О чем вы, Джеффри? – удивился Пол Расселл.

– Кто-нибудь из вас видел в округе незнакомца? – спросил тот. – Коротышку с лицом как у хорька, в серых фланелевых брюках и спортивном пиджаке?

– По-моему, нет, – пожал плечами Пол Расселл. – По крайней мере, не припоминаю такого. Я настолько занят своими пациентами, что мне некогда озираться по сторонам в поисках новых! – Он улыбнулся.

– Да, я вспомнила его, Джеффри! – воскликнула Сандра Борн. – Я видела, как он разговаривал с Лидией. Это было несколько дней назад. Они стояли около коттеджа.

– Лидия вам о нем не рассказала? – спросила Маннинг.

– Нет, и это странно. Как будто ей не хотелось упоминать о нем. Так что я, разумеется, не стала расспрашивать.

– И я тоже видела его, – подала голос Эдит Лоррингтон, вновь привлекая к себе всеобщее внимание. – На прошлой неделе. Он спросил меня, где живет мистер Хэммонд.

Все были настолько озадачены ее словами, что Мордекаю Тремейну показалось, будто лишь он один услышал, как кто-то рядом тихо и сдавленно ахнул. Он бросил осторожный взгляд в сторону, стараясь ничем не выдать себя. Над сервировочным столиком склонилась Карен Хэммонд. Она делала вид, что убирает пустые чашки; ее светлые волосы свесились вперед, закрывая лицо.

Но со своего места Тремейн увидел, как на ее лице проступила напряженно-мертвенная бледность, а в голубых глазах застыли мольба и ужас существа, увидевшего, как ловушка безжалостно захлопнулась.

Глава 5

Было еще достаточно светло, чтобы совершить приятную прогулку, не натыкаясь вслепую на канавы и живые изгороди, и в то же время уже настолько сумеречно, чтобы погрузиться в размышления. По крайней мере, так казалось Мордекаю Тремейну, пока он шагал в сторону деревенского клуба на встречу с инспектором Бойсом из Скотленд-Ярда. Его рассеянный взгляд был обращен к мерцающим звездам. Несомненно, первый вечер в Далмеринге выдался интригующим и насыщенным. И не в последнюю очередь благодаря прибытию в «Страну роз» Мартина Воэна и Говарда Шеннона.

Эти двое явились как раз вовремя, чтобы спасти Карен Хэммонд от замешательства. Заявление Эдит Лоррингтон о том, что незнакомец в серых фланелевых брюках спрашивал о Филиппе Хэммонде, пробудило любопытство всех присутствующих. Испытующие взгляды устремились на ее лицо. Тремейн с восхищением признал, что, несмотря на измученный и затравленный вид, удививший его, Карен отважно выдержала всеобщее внимание.

– Странно, – заметила она. – К нам он не заходил. А вы уверены, что он спрашивал про Филиппа?

И все-таки момент для нее был отчаянный. Могли последовать и другие вопросы. Полин Конрой, к примеру, могла ухватиться за такой шанс и пафосно, но убедительно, а также хитро и коварно сыграть на туго натянутых нервах, выжимая драму до последней капли, выискивая малейшую щель в обороне, куда мог бы хлынуть поток ее злобы.

Внезапный и пронзительный звонок в дверь, наверное, прозвучал для Карен Хэммонд сигналом о неожиданной отсрочке исполнения приговора. Он остановил расспросы на несколько мучительных секунд, а потом задавать их было уже слишком поздно, поскольку явился Мартин Воэн.

Этот рослый мужчина вошел в гостиную так, словно бросил всему миру вызов. На пороге он застыл и обвел взглядом собравшихся как потенциальных врагов, которых решил запугать, сразу ринувшись в атаку. А потом улыбнулся и заговорил непринужденным тоном, без малейшего намека на враждебность:

– Всем привет. Извините, что я так поздно: принимал сотрудника Скотленд-Ярда. По дороге столкнулся с Шенноном, и остаток пути мы прошли вдвоем.

Пол Расселл вопросительно уставился на него.

– Принимали сотрудника Скотленд-Ярда, Мартин? – произнес он, и Воэн небрежно взмахнул рукой.

– Меня навестил детектив, которому поручено расследование. Полагаю, таков порядок. Его фамилия Бойс, инспектор Бойс. На случай, когда очередь дойдет до вас.

Оценивать эффект, произведенный этими словами, Воэн не стал, но пока шел через комнату, в ней воцарилось неловкое молчание. Как ни в чем не бывало он расположился на маленьком складном стуле, слишком неудобном и потому деликатно отвергнутым остальными. Под Воэном, рослым и громоздким, стул был почти не виден, и казалось, будто он висит в воздухе.

Его соседкой стала Сандра Борн. Воэн приветствовал ее так, что ее хрупкая ручка на мгновение совсем исчезла в его огромной, но бережно сжавшейся ладони, и Тремейн заметил, что жесткий взгляд серых глаз нового гостя слегка смягчился.

– Как вы, Санди?

Сандра Борн улыбнулась и ответила, назвав Воэна по имени. Но ее голос почему-то прозвучал не совсем искренне. По мнению Тремейна, так, словно к собеседнику она относилась неприязненно.

Однако Пол Расселл сообщил Тремейну, что Мартин Воэн и Сандра Борн близкие друзья. Неужели Тремейн ошибся и ему просто почудилась враждебность со стороны энергичной миниатюрной женщины, самой близкой подруги Лидии Дэр? Неужели неверно истолковал то, что можно было объяснить гораздо проще и понятнее? Или же ему представился случай одним глазком взглянуть на еще одну тайную междоусобицу, скрытую под мнимой безмятежностью жизни деревенского общества?

Мордекай Тремейн невольно прислушивался к тихим звукам собственных шагов, пересекая открытое пространство в центре старого Далмеринга, проходя мимо «Адмирала» с темными окнами и закрытыми ставнями и направляясь дальше по дороге к назначенному месту встречи. Это было все равно что слушать размеренный ритм неумолимых фактов у него в голове – фактов, которые словно маршировали по замкнутому кругу, манили его последовать за ними, но никуда не вели.

Говард Шеннон вместе с Карен Хэммонд пополнил список лиц, которые озадачили Тремейна. Этот пухлолицый, одетый в синий костюм мужчина, которого он видел в поезде, если и обладал агрессивностью Воэна, то выражалась она отрицательной величиной. Говард Шеннон не пытался привлечь к себе внимание, как было свойственно Воэну. Как и предсказывал Джеффри Маннинг, он и не подумал спорить, сразу согласившись с решением продолжать постановку пьесы. Казалось, Шеннон старается пореже подавать голос, чтобы к нему не приставали с расспросами.

А верно ли это умозаключение? Тремейн обдумал поставленный вопрос так беспристрастно, как только мог. Да, Шеннон выказывал нервозность и явно стремился замкнуться в своем коконе молчания, как только назревали очередные вопросы. С другой стороны, он охотно объяснил, что во время убийства Лидии Дэр его не было в Далмеринге.

– Вчера мне пришлось съездить в город, – сообщил Говард Шеннон. – По делам. Вообще-то не очень хотелось, но такой шанс я просто не мог упустить. Оказалось, что человек, с которым я пытался связаться вот уже несколько недель, находится в Лондоне и у него есть пара свободных часов. В городе я и переночевал, а сюда вернулся лишь сегодня днем.

– Мне говорили, вчера вечером там разыгралась сильная гроза, – небрежным тоном промолвил Воэн. – Я созванивался с одним из своих друзей из Кингсхэмптона, которого она как раз застигла в городе. Он сказал, что в считаные минуты промок до нитки – он ведь не ожидал дождя и не захватил с собой ни дождевик, ни зонт. Вот чем плохо оно, наше нежданное английское лето. Никогда не знаешь, какой будет погода через пять минут. Надеюсь, вы не попали в число тех, кому не повезло, Шеннон?

– Н-нет, – с запинкой ответил тот. – Нет, я… я поймал у вокзала такси, так что худшее меня миновало.

И вдруг глаза его блеснули, остановив взгляд на Мордекае Тремейне. Шеннон уставился на него, явно сомневаясь, а потом убедился, что не ошибся, и его рыхлое лицо расплылось в улыбке. Это была улыбка невероятного, невыразимого облегчения – улыбка человека, которого со всех сторон окружали опасности, а он вдруг обнаружил путь к спасению.

– Позвольте, а разве не с вами мы ехали в одном купе сегодня от самого вокзала, мистер… э-э… мистер Тремейн?

Пол Расселл представил их друг другу, когда Шеннон вошел в гостиную, однако он был настолько поглощен чем-то, что не узнал недавнего попутчика. Его приветственные слова прозвучали машинально, мысли явно витали где-то далеко.

– Совершенно верно, мистер Шеннон, – подтвердил Тремейн. – Жаль, что мы не знали, что пункт назначения у нас один и тот же! Когда увидел, что вы сошли с поезда здесь же, в Далмеринге, я спросил Пола, не соседи ли вы с ним.

Его собеседник, кажется, был застигнут этими словами врасплох. Пухлая рука принялась разглаживать складки на измятой одежде.

– А, да… да, конечно. Мы с Полом давние соседи.

Только и всего: нечему настораживаться, нечего улавливать, – но тем не менее у Тремейна возникло ощущение, что тут что-то не так. Странно, что Шеннон смутился, с такой явной поспешностью ухватился за возможность подтвердить свое алиби с помощью беспристрастного свидетеля. Если он действительно уехал из Далмеринга в Лондон задолго до того, как убили Лидию Дэр, и вернулся лишь на следующий день, тогда ему нечего опасаться. Если он и вправду уезжал…

Тремейн остановился. Безусловно, это фантазии, досужее измышление ни на чем не основанных версий, которые навлекут на его голову гнев Джонатана Бойса.

Он решительно ускорил шаг и чуть поодаль, в густой тени живой изгороди напротив деревенского клуба, увидел красную точку – горящий кончик сигары.

– Это вы, Джонатан?

Красная точка шевельнулась.

– Да, – раздался голос инспектора.

Кончик сигары ярко вспыхнул, Бойс шагнул вперед, покинув тень изгороди и принеся с собой насыщенный аромат листового табака.

– Я сглупил, явившись сюда, – угрюмо объявил он. – Нарушаю все правила и рискую быть изгнанным в отставку с позором. С перспективой получить хорошую пенсию я уже распрощался. Как думаете, что скажет комиссар, узнав, что я встречался с вами для того, чтобы разгласить конфиденциальную информацию?

– Наверное, он решит, что вы продемонстрировали инициативность, и порекомендует вас на должность старшего инспектора. Опять вы накручиваете себя, Джонатан, расстраиваете нервы. Не забывайте, что уже сообщили комиссару насчет меня. В одном из ваших писем говорилось, что вам представился случай упомянуть обо мне, когда он был в хорошем расположении духа. Я не буду лезть на рожон и постараюсь избежать огласки, а он не станет возражать, если время от времени я буду составлять вам компанию. Вы упоминали, что комиссар предприимчивый и неординарно мыслящий человек, не боится выходить за рамки, если считает, что дело того стоит.

– Я действительно все это говорил? – В притворном удивлении Бойс покачал головой. – Мордекай, ваша беда в том, что у вас слишком хорошая память.

– Воэн рассказал вам что-нибудь?

– С чего вы взяли, что я виделся с ним?

– Сегодня вечером он приходил к Расселлу, – объяснил Тремейн, – и сообщил нам, что вы навестили его.

– Вот только мало чего добился, – вздохнул Бойс. – Лидия Дэр пришла к нему примерно между семью часами и половиной восьмого – точное время Воэн не помнит – и ушла около одиннадцати. Он хотел проводить ее до дома, но она отказалась. Воэн пожелал ей спокойной ночи в дверях «Хоум-лоджа», и там он видел ее в последний раз.

– Воэн не говорил, случайно, не упоминала ли Лидия Дэр, в какое время обещала Сандре Борн вернуться?

– По его словам, она ушла в спешке, сказав, что пообещала мисс Борн вернуться к одиннадцати.

– Хм.

Отклик Тремейна прозвучал неопределенно и невнятно. Возможно, он скрывал нечто важное. Инспектор внимательно посмотрел на него.

– Это означает что-нибудь особенное? – требовательно спросил он.

– Не знаю, – пожал плечами Тремейн.

И он вкратце рассказал Бойсу о подозрениях, возникших у него, пока он слушал Сандру Борн. Детектив был само внимание. Его взгляд стал задумчивым, он дал Тремейну закончить рассказ, не перебивая его.

– У вас, похоже, выдался насыщенный вечер, – заметил Бойс. – Я имею в виду – с точки зрения изучения публики, живущей неподалеку. Полагаю, вы расскажете мне обо всем, что было сказано и кем именно.

– Попытаюсь, – пообещал Тремейн. – По крайней мере, передам суть, хотя за точность слов не поручусь.

Он передал инспектору содержание разговора, состоявшегося в «Стране роз», прибавив к нему личные наблюдения. Особое внимание уделил подробному описанию запомнившегося ему внешне вежливого, но на самом деле гневного и враждебного диалога Карен Хэммонд и Полин Конрой. И подчеркнул, что Карен Хэммонд несомненно нервничала.

Однако, несмотря на акцент, сделанный им на роли, какую сыграли в этой небольшой вечерней драме обе женщины, Бойса интересовал прежде всего Мартин Воэн.

– Когда Воэн появился в гостиной, в каком он был состоянии?

– Он был настроен… воинственно. Будто считал, что попал под подозрение, и старался найти способ отвести его от себя.

Бойс издал удовлетворенный возглас.

– Точно так же Воэн держался, когда мы встретили его у дороги, и позднее, когда этим вечером я зашел к нему домой! Он отвечал на мои вопросы, даже не думая возмущаться, но у меня сложилось впечатление, что он постоянно начеку и пытается скрыть это, переходя в наступление.

– Воэн чем-нибудь подтвердил свои показания? – спросил Тремейн.

– Напрямую – нет. Однако указал, что с ним в доме живет слуга.

– Похоже на старания обеспечить себе алиби.

– Вот и мне так показалось, – кивнул инспектор. – Я допросил Бленкинсона – так зовут этого малого, – и он заявил, что видел, как мисс Дэр покинула дом одна.

– Определенно алиби. – Тремейн принюхался к дыму сигары собеседника, словно рассчитывал, что ее аромат облегчит ему мыслительный процесс. – Вы не спросили Бленкинсона, не уходил ли куда-нибудь его хозяин после того, как попрощался с Лидией Дэр?

– Насколько ему известно, Воэн не покидал дом.

– Но поручиться он не может, – подхватил Тремейн, – поскольку, в сущности, не видел его, так?

Бойс осторожно стряхнул пепел с кончика сигары и посмотрел на Тремейна:

– Бленкинсон объяснил, что находился внизу – «наводил чистоту», как он выразился. Воэн направился к себе в кабинет, и Бленкинсон увидел его примерно через полчаса, когда тот вышел из кабинета, пожелал слуге спокойной ночи и двинулся в спальню.

– Кабинет на нижнем этаже?

– Да. – Судя по тону, инспектор уже знал, что последует дальше.

– Значит, Воэн мог покинуть кабинет через окно, пробраться в рощу – либо опередив Лидию Дэр на тропе через выгон, либо двинувшись в обход по шоссе и достигнув рощи раньше, чем она, – мог убить ее и вернуться домой. Все это время Бленкинсон ничего не знал и считал, будто хозяин по-прежнему находится у себя в кабинете.

– Не исключено. Но доказательств нет.

– Пока нет, – уточнил Мордекай Тремейн.

Он догадывался, что его собеседник вот-вот задаст вопрос по существу, и колеблется лишь потому, что еще не знает, в какие слова его облечь. Тремейн поспешно продолжал:

– У кого-нибудь еще есть алиби?

– У двоих, – нехотя признал Бойс. – Или у троих, если считать алиби Хэммондов за два. Проверить пока не удалось – все это что-то вроде предварительной разведки. Мистер и миссис Хэммонд вообще не выходили из дома прошлым вечером. Миссис Хэммонд утверждает, что мистер Хэммонд устал после напряженной работы в конторе. Они рано легли спать, потому что утром ему предстояло уехать ни свет ни заря.

– То же самое она сказала в присутствии остальных, – произнес Тремейн. – Видимо, между Карен Хэммонд и Полин Конрой существуют какие-то скрытые разногласия, и Полин не убедили ее слова.

– Еще одно алиби, о котором я говорил, – у нее, – сказал Бойс. – К ней наведался Ньюленд. Она тоже никуда не выходила. Устроила себе прошлой ночью что-то вроде каникул в четырех стенах. Горничная это подтверждает. По словам Ньюленда… – Он вдруг замолчал, уставился вперед, на темную дорогу, потом оглянулся. – Вы ничего не слышали?

– Нет, – покачал головой Тремейн. – Я внимательно слушал вас. А в чем дело? Что это было?

Еще несколько мгновений Бойс стоял неподвижно и прислушивался. Над их головами тихо гудели телефонные провода. Вдалеке прозвучал автомобильный клаксон – раз, другой. Листьями живой изгороди зашуршал легкий бриз.

– Мне показалось, кто-то идет, – объяснил инспектор Бойс. – Померещилось, наверное. Так о чем я? Ах да: по словам Ньюленда, эта мисс Конрой прямо-таки неотразима.

– Она актриса.

– Кстати, об актрисах, – продолжил Бойс. – Пожалуй, нам даже на пользу, что они решили не отменять постановку. – Он выразительным жестом ткнул большим пальцем в сторону темного деревенского клуба на противоположной стороне дороги. – Это не позволит им разбежаться. И мы будем знать, где их искать в случае необходимости.

– В этом определенно что-то есть. Джонатан, вам уже приходилось иметь дело с неким Галески?

– Галески? – Бойс нахмурился. – Что-то не припоминаю это имя, а оно не из тех, которые легко забыть, однажды услышав. Кто он?

– Понятия не имею, – бодро сообщил Тремейн. – Кроме того, что он как-то связан с Полин Конрой. Полагаю, рано или поздно мы с ним встретимся. – Он вышел из тени живой изгороди на дорогу. – Похоже, на сегодня это все. Я вроде как вышел пройтись и подышать свежим воздухом перед сном. И мне лучше вернуться, пока Пол не организовал розыск, чтобы я не стал второй жертвой Далмеринга!

– Врач и его жена не знают, что вы ушли на встречу со мной?

– Нет. Им известно, что я состою с вами в переписке. Сегодня Воэн упоминал вашу фамилию, когда сказал, что вы расспрашивали его. Но поскольку никаких замечаний они не сделали, значит, могли ничего и не заметить.

– Рано или поздно сообразят, – усмехнулся Бойс. – И вам придется просить их не распускать слухи по всей деревне, иначе ваши новые знакомые замкнутся в себе, как моллюски в раковинах.

– Насчет Джин и Пола не беспокойтесь. Они достаточно надежны. Ну, я пойду, Джонатан.

Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Тремейн быстрым шагом двинулся в обратный путь по дороге. Из разговора с инспектором он не узнал ничего нового, если не считать показаний Мартина Воэна, но почему-то у него возникло ощущение, будто кое-что прояснилось. Ему удалось выстроить из собранных на данный момент фактов некую цепочку. Разобраться в своих впечатлениях о людях, с которыми встретился. Тремейн считал, что даже если не сумел расставить так, как надо, замысловатые детали этой головоломки, то по крайней мере избежал риска и не дал им попасть туда, куда не следовало. Все эти детали сейчас были надежно закреплены каждая на своем месте, где он мог без спешки, тщательно изучить и обдумать их.

Погруженный в свои мысли, Тремейн прошагал еще ярдов сто, когда вдруг заметил быстрое движение в густой тени вдоль дороги. Возникла темная фигура, послышались торопливые шаги.

– Мистер Тремейн!

Этот голос, хоть и прозвучал настойчиво, был тихим, чуть хрипловатым. Сердце Мордекая Тремейна скользнуло обратно, на привычное место. Он обернулся:

– А, миссис Хэммонд!

Узнав ее, Тремейн даже не пытался скрыть удивления. Она приблизилась к нему.

– Я должна была повидаться с вами! – Миссис Хэммонд говорила торопливо и сбивчиво, словно боялась, что иначе он не станет слушать. – Я слышала, как вы сказали Джин, перед тем как все разошлись, что позднее пойдете прогуляться, и стала ждать вас снаружи, возле дома, а когда вы вышли, последовала за вами.