Текст книги "Черный гондольер"

Власть кукол[10]10
  Перевод А. Шейкиной


[Закрыть]
Рассказ

1
Злой умысел?

– По-твоему, этот уродец похож на нормальную куклу?! – воскликнула Делия и, выхватив из сумочки нечто похожее на скомканную тряпку, швырнула на стол. – Сам посмотри!

Я с интересом разглядывал ухмыляющееся синеватое лицо «уродца»: желтоватые клыки, впалые щеки, крошечный темный паричок из конского волоса с челкой до пустых глазниц. Искусная работа пробирала до мурашек, вызывая отчетливые ассоциации со средневековыми горгульями и изображениями чертей на витражах соборов.

К полой голове из папье-маше был прикреплен кусок черной ткани. Он напоминал монашеское облачение с откинутым за спину капюшоном и придавал фигурке несколько обмякший вид.

По роду занятий я, как частный сыщик, был весьма далек от кукольного ремесла, однако моих знаний хватило, чтобы сообразить: передо мной не марионетка на ниточках, а перчаточная кукла. Ее надевают на руку и управляют персонажем, двигая кистью. Во время представления актер находится за ширмой и в огнях рампы зритель видит лишь куклу.

Я продел ладонь в балахончик и вставил указательный палец в головку, а средний и большой – в рукава (вроде так обычно делают). Теперь кукла не выглядела обмякшей.

Пошевелил кистью – человечек неуклюже замахал во все стороны руками (как-никак редко приходилось иметь дело с такими игрушками). Согнул указательный – и головенка энергично кивнула.

– Доброе утро, Джек Кетч, – произнес я и заставил человечка отвесить поклон, будто в ответ на приветствие.

– Не надо! – вскричала Делия, отворачиваясь.

Я недоумевал: Делия всегда казалась мне чрезвычайно уравновешенной особой. До ее замужества мы частенько встречались, так что мне было с чем сравнивать.

Три года назад Делия стала женой моего знакомого, выдающегося кукольника Джека Лэтропа, и наши дорожки разошлись. Но у меня и в мыслях не было, что с ней могло приключиться какое-то несчастье, пока она не возникла на пороге офиса в Нью-Йорке и не разразилась потоком жутких подозрений и туманных намеков. Ее рассказ звучал совершенно невероятно. Подобное нечасто происходит в жизни сыщика (а за год работы я наслушался всяких странных и диковинных историй).

Я внимательно посмотрел на нее. Делия стала, пожалуй, еще прекраснее и во многом даже экзотичнее, что объяснимо: теперь она вращалась в артистических кругах. Густые золотистые волосы волнами до плеч, серый костюм с иголочки, элегантные замшевые туфельки в тон. Воротник украшала нарочито грубая брошь из чеканного золота; выполненная из того же металла длинная шпилька скрепляла небрежную шляпку и облачко вуали.

Но все же передо мной была та самая Делия, «викинг в юбке», как ее прозвали. Вот только губы тревожно изогнулись, а огромные серые глаза наполнились ужасом.

– Делия, что на самом-то деле стряслось? – Я сел рядом. – Джок, что ли, от рук отбился?

– Не мели чепухи, Джордж! – огрызнулась она. – Не в этом дело. Джока я не боюсь и не хочу накопать на мужа компромат. Я пришла, потому что переживаю. Эти мерзкие куклы пытаются… Ах, невозможно объяснить! Ведь было так хорошо, пока, как ты помнишь, его не позвали на гастроли в Лондон. Там Джок что-то разузнал об истории своей семьи, о генеалогии, а теперь все от меня скрывает, ничего не рассказывает, избегает разговора начистоту! Джордж, я уверена, в глубине души он боится. Просто вне себя от страха.

– Послушай, Делия, – сказал я, – не понимаю, к чему этот разговор о куклах, но уверен: твой муж – гений. С гениями иногда тяжеловато. Как известно, они чуткостью не отличаются – возьми любую биографию! Полжизни проводят в размышлениях, лелеют очередные задумки и слетают с катушек по любому пустяку. Джок целиком посвятил себя куклам – и правильно сделал. Все мало-мальски разбирающиеся в этом вопросе критики подтвердят, что он лучший в мире мастер. Превзошел даже Франетти. И публика в восторге от нового представления Джока – говорят, это пик его карьеры!

Делия стукнула по колену кулачком в серой замшевой перчатке:

– Знаю, Джордж, знаю! Но это не имеет ничего общего с тем, что я пытаюсь тебе втолковать. По-твоему, я похожа на женщин, которые ноют, что мужья по уши в делах? Вообще-то, я целый год ему ассистировала, помогала с костюмами, даже второстепенные кукольные роли исполняла. А теперь он не пускает меня в мастерскую, не дает пройти за сцену. Все делает сам. И даже на это я бы закрыла глаза, если бы так не боялась. Дело в куклах, Джордж. Они… Они хотят нам навредить!

В замешательстве я не знал, что ответить. Очень неприятно, когда старый друг несет какие-то бредни. Я перевел взгляд и поморщился, увидев злорадную физиономию Джека Кетча, синюшную, как у утопленника.

Джек Кетч – палач в народном кукольном спектакле «Панч и Джуди». Его тезка в семнадцатом веке ловко управлялся с петлей и каленым железом в деревеньке Тайберн под Лондоном.

– Делия, не понимаю, – произнес я. – Как может кукла…

– Но это не просто кукла! – с негодованием перебила Делия. – Я для того ее и принесла. Ну взгляни хорошенько, присмотрись к деталям – разве это обычная кукла?

И тут я сообразил, что она имела в виду.

– Пожалуй, есть небольшие отличия, – согласился я.

– И какие же? – спросила она настойчиво.

– Ну, во-первых, у этой куклы нет рук. Как правило, к концам рукавов приделывают кисти из папье-маше или набивают их чем-то…

– Верно. А еще?

– Голова, – с неохотой продолжил я, – глаз нет, лишь дырки. И она гораздо тоньше обычного. Больше похоже на… маску?

Делия изо всех сил вцепилась в мою руку.

– Вот именно! – вскричала она. – На маску! Теперь понимаешь? Джок завел каких-то жутких тварей вроде крыс: они и влезают в кукольные костюмы. Поэтому он не пускает никого за кулисы во время представления. Они хотят навредить ему, убить, я знаю, я слышу, как они угрожают!..

– Делия, – я осторожно взял ее за руку, – ты не понимаешь, что говоришь. Перенервничала, накрутила себя, и все потому, что муж изобрел новый вид кукол. Из-за работы над ними Джок и стал таким скрытным – оно и понятно…

Она резко дернулась:

– Джордж, да пойми наконец! Согласна, звучит безумно, но я не сумасшедшая. Джок думал, что я сплю, а я слышала ночью – они угрожали. «Отпусти нас, отпусти, не то убьем тебя!» – вопили писклявыми голосами, будто свистели. Я настолько оцепенела от страха, что не могла пошевелиться. Они же крошечные, могут быть повсюду!

– Ты их видела? – быстро спросил я.

– Нет, но знаю: они существуют! Прошлой ночью одна тварь хотела выцарапать мне глаза, пока я спала. Смотри!

Она откинула с виска густую прядь, и на мгновение меня пронзил ужас. На молочно-белой коже в дюйме от глаза краснели пять крошечных царапинок. Выглядело так, словно их оставила миниатюрная человеческая рука. На секунду я отчетливо представил существо, которое описывала Делия: похожее на крысу, с растопыренной когтистой лапкой…

Но затем образ померк. Я понимал: подобные кошмары невозможны в реальном мире, но при этом, как ни странно, чувствовал, что рассказ Делии нельзя объяснить исключительно бредовыми фантазиями. Мне стало не по себе – вдруг по чьему-то злому умыслу ее пытаются запугать, сыграть на иррациональном страхе, выбить из колеи?

– Хочешь, я поговорю с Джоком? – тихо спросил я.

У нее будто гора свалилась с плеч.

– Надеялась, что ты это предложишь, – произнесла Делия с облегчением.

* * *

Изящная вывеска гласила:

Куклы Лэтропа – 3-й этаж

Снаружи бормотала Сорок вторая улица. Внутри деревянная лестница с истертыми латунными перилами вела в сумрачное и, в общем-то, тихое царство.

– Погоди минутку, Делия, – остановил я спутницу. – Хочу прояснить пару вопросов, прежде чем встречусь с Джоком.

Она кивнула, но я не успел заговорить. Наше внимание привлек странный шум, доносившийся с третьего этажа. Тяжелый топот сменился потоком иностранной ругани, быстрыми шагами туда-сюда, новым взрывом проклятий и очередным беспокойным хождением. Похоже, там скандалили.

Неожиданно шум стих. Я вообразил себе человека, замершего от переполняющей его ярости. Вскоре звуки возобновились с той же внезапностью, а затем мы услышали, как кто-то стремительно бежит по ступеням. Делия вжалась в перила: сотрясая лестницу, к нам приближался упитанный мужчина с седыми бровями. Он гневно сверкал глазами, беззвучно бранился под нос и комкал в руках шляпу из мягкого фетра. На нем был дорогой костюм в клетку и расстегнутая на верхнюю пуговицу белая шелковая рубашка.

Он замер в нескольких шагах и театральным жестом указал на Делию (другой рукой продолжал сжимать шляпу).

– Синьора, вы супруга этого сумасшедшего? – осуждающе спросил он.

– Да, я жена Джока Лэтропа, если вы о нем, – холодно процедила Делия. – В чем дело, мистер Франетти?

Перед нами стоял отец всех кукольников (как часто величали его в прессе) Луиджи Франетти. Я вспомнил, что несколько лет назад Джок занимался в его мастерской.

– Вы спрашиваете, в чем дело?! – возмутился Франетти. – Вы у меня это спрашиваете, синьора Лэтроп?! – Он снова смял шляпу. – Ну что ж, объясню! Ваш муж не просто сумасшедший, он неблагодарный мальчишка! Хотел его от души поздравить с недавним успехом, обнять – ученик как-никак! Всем мне обязан – и где спасибо, спрашивается? Руку отказывается жать, не дает прикоснуться, не пускает в мастерскую! Меня, Франетти, который выучил его всему!

Он застыл в немой ярости, как я и представлял, но застыл лишь на мгновение – и вновь осыпал нас упреками.

– Повторяю, Джок – безумец! – тряся пальцем, воскликнул он. – Вчера вечером я без приглашения пробрался на спектакль. Куклы там вытворяли невозможное: не обошлось без черной магии, уж поверьте. Луиджи Франетти знает толк в кукловодстве! Тем не менее я думал, что сегодня Джок все объяснит. А он выставил меня за дверь! О, у него дурной глаз и талант от дьявола, говорю же! На Сицилии люди разбираются в подобном. На Сицилии его бы пристрелили! К черту! Видеть не желаю! Дайте пройти!

Он торопливо спустился по оставшимся ступеням. Делия еще сильнее прижалась к перилам и отвернулась, пропуская его. В дверях он обернулся и выпалил на прощание:

– И ответьте, синьора Лэтроп, какой кукольник будет иметь дело с крысами?!

Еще раз воскликнув: «К черту!», Франетти удалился.

2
Странные происшествия

Я перестал смеяться, лишь увидев выражение лица Делии. Тут я сообразил, что какими бы абсурдными ни казались обвинения Луиджи, они полностью совпадают с ее собственными подозрениями.

– Брось, нельзя же всерьез воспринимать слова такого человека, как Франетти, – принялся увещевать ее я. – Он просто завидует Джоку и злится, что тот не раскрывает ему детали своих находок и изобретений.

Делия не ответила. Она смотрела вслед Франетти, растерянно покусывая уголок носового платка. Глядя на нее, я вновь ощутил страх, будто у виска ковырялось крошечное существо.

– Ничего не скажешь насчет фразы Франетти про крыс? – с улыбкой спросил я. – Джок, случаем, не держит питомцев?

– Не знаю, – рассеянно произнесла Делия, – говорю же, он не пускает меня в мастерскую. Ты что-то еще хотел спросить? – Она подняла глаза.

Я кивнул. По дороге я прокручивал в голове неприятную мысль: что, если Джок больше не любит Делию и по какой-то причине хочет избавиться от нее? В таком случае он вполне мог заморочить жене голову и вызвать эти странные подозрения.

– Ты говорила, Джок изменился, пока был в Лондоне, – напомнил я. – Расскажи подробнее.

– Понимаешь, Джока всегда интересовали старые книги и генеалогия, но прежде он не углублялся в исследования чересчур, – поразмыслив, ответила Делия. – Пожалуй, все началось с несчастного случая, причем довольно тяжелого: на Джока упало окно и серьезно повредило пальцы. Кукольник не может работать с такими травмами, и Джоку пришлось на три недели отложить все дела. Чтобы скоротать время, он посещал Британский музей и местное книгохранилище. Он частенько заходил и в другие библиотеки, чтобы убить время, – Джок ужасно нервничает, когда что-то его отвлекает от работы. Из-за войны нам пришлось вернуться, и все спектакли в Лондоне были отменены. Он и здесь довольно долго не выступал, однако продолжал корпеть над книгами.

Когда Джок вновь был готов к представлениям, он сообщил, что решил в одиночку управлять куклами. Я возразила, что без помощника ему не справиться, потому что он сможет управлять одновременно только двумя артистами. На это Джок ответил, что будет ставить пьесы вроде «Панча и Джуди» – в таких представлениях почти никогда не появляется на сцене больше двух кукол.

Это было три месяца назад, и с тех пор он меня избегает. Джордж, – ее голос задрожал, – это сводит меня с ума… В голову лезут самые дикие предположения. Я даже вообразила, что из-за того несчастного случая он потерял обе руки и теперь скрывает это!

– Что?! – воскликнул я. – Хочешь сказать, ты не знаешь наверняка, что с его руками?

– Нет. Странно, не правда ли? Он не подпускает меня и всегда носит перчатки. Снимает только в полнейшей темноте.

– Но как же спектакли?..

– Вот именно! «Кто управляет куклами?» «Что там внутри?» – Я постоянно задаю себе эти вопросы, когда смотрю представление.

В этот момент я решил во что бы то ни стало разобраться с терзающими Делию страхами.

– Это не ты сошла с ума, а Джок! – резко сказал я.

Делия потерла лоб, словно испытывая зуд.

– Нет, – прошептала она, – это все куклы… Как я и говорила.

Поднимаясь по лестнице, я понял, что Делия с нетерпением ждет моей встречи с Джоком. И без того трудно собраться с духом для разговора, а тут еще эти задержки… Но, видимо, спокойно преодолеть ступени нам было не суждено.

На сей раз нас прервал стройный мужчина в синем деловом костюме. Он попытался тайком проскользнуть в полутьме, но Делия заметила его.

– О, привет, Дик! – поздоровалась она. – Ты что же, не узнаешь старых друзей?

Я различил строгие, правильные черты лица и редеющие, неопределенного цвета волосы.

– Дик, это Джордж Клейтон, – представила меня Делия. – Джордж, это Дик Уилкинсон, страховой агент моего мужа.

Неловкое ответное приветствие прозвучало вымученно. Уилкинсон явно желал улизнуть.

– Зачем Джок хотел тебя видеть? – спросила Делия, чем лишь усилила очевидное беспокойство Уилкинсона.

Он покашлял и наконец решился спросить:

– Джок в последнее время не в духе, да?

Делия медленно кивнула.

– Так я и думал, – сказал он. – Если честно, не понимаю, зачем ему понадобился. Мне показалось, это связано с тем происшествием с его руками: он ведь так и не получил положенной выплаты – пяти тысяч долларов, а страховку оформил еще два года назад… Я прождал без малого полчаса и, конечно, не мог не заметить сцены, которую устроил мистер Франетти. Возможно, он и огорчил Джока. В общем, возмущенный Франетти ушел, а спустя пять минут Джок высунулся из двери мастерской и кратко заявил, что он передумал – о чем, не сказал, – и велел мне убираться.

– Мне очень жаль, Дик, – пробормотала Делия. – Это грубо с его стороны. – Вдруг она странно оживилась. – Значит, он не запер дверь в мастерскую?

Дик Уилкинсон нахмурился:

– Ну да, вроде не запер. По крайней мере, мне так показалось. А что?

Но Делия уже рванула вверх по лестнице. Наспех попрощавшись с недоумевающим страховым агентом, я помчался за ней.

Поднявшись на третий этаж, я очутился в небольшом холле. Сквозь открытые двери виднелись тесные ряды зрительного зала. Делия скрылась в соседнем проходе. Я последовал за ней.

Только я вошел в маленькую прихожую, как раздался крик:

– Джордж, Джордж! Он бьет куклу!

Эти дикие слова еще звучали в голове, когда я ворвался в помещение, служившее, по-видимому, мастерской Джоку. Здесь тоже было темно, но не так, как в холле. Взгляд наткнулся на столы и верстаки всех видов и размеров и прочий инвентарь.

Делия съежилась у стены. Ее глаза были полны ужаса. Мое внимание приковал невысокий коренастый мужчина в центре комнаты – муж Делии. На левой руке (или в ней?) была кукла, которую он хлестал кошкой-девятихвосткой. Крошечный человечек извивался всем телом и, словно защищаясь, размахивал руками. Это выглядело настолько натуралистично, что у меня перехватило дух. Я с легкостью вообразил, что слышу писк сопротивляющейся куклы. Жуткая сцена казалась такой реальной, а оскал на лице Лэтропа таким злобным, что я неожиданно для себя приказал:

– Джок, хватит! Перестань!

Он поднял голову, увидел меня и раскатисто захохотал. Его землистое курносое лицо расплылось в язвительной гримасе. Я ждал чего угодно, но не этого.

– Значит, даже известный скептик Джордж Клейтон, прожженный сыскарь, попался на мой дешевый трюк! – наконец-то заговорил он.

Джок перестал хихикать и приосанился, будто иллюзионист, который вот-вот покажет ловкий фокус. Он кинул плетку на ближайший стол, правой рукой схватил куклу и, похоже, с трудом стянул ее с левой руки, а затем швырнул мне. Засунув руки в карманы, принялся насвистывать.

Делия издала глухой вопль и с рыданиями выбежала из комнаты. Если даже я с легкостью вообразил, как маленькое голое существо, брошенное левой рукой Джока, поспешно удирает в поисках укрытия, то каково было ей, измученной страхами и подозрениями?

– Посмотри хорошенько, Джордж, – холодно приказал Лэтроп. – Кукла это или нет?

Я перевел взгляд на комочек из ткани и папье-маше, который невольно схватил. Несомненно, передо мной была кукла, по технике изготовления аналогичная той, которую Делия принесла в мой офис. Однако у нее был пестрый шутовской наряд из разноцветных лоскутков. По длинному носу и наглой ухмыляющейся физиономии я узнал Панча.

Я завороженно рассматривал искусную работу мастера. На лице не было зверского оскала Джека Кетча. Тем не менее кукла производила впечатление изощренного коварства, от которого волосы вставали дыбом. Каким-то непостижимым образом она сочетала в себе изображения всех известных преступников и убийц, когда-либо виденных мной. Для главного душегуба пьесы «Панч и Джуди» она была просто великолепна.

Но я пришел сюда не куклами восхищаться.

– Послушай, Джок, – сказал я, – какого черта ты вытворяешь? Бедная девочка напугана до смерти.

Он насмешливо разглядывал меня:

– А ты, похоже, всему веришь, да? Понимаю, ей срочно требовалась дружеская поддержка, а не помощь в расследовании, но не кажется ли разумным выслушать обе стороны, прежде чем вынести вердикт? Представляю, какой чепухи нагородила Делия. Сказала, что я ее избегаю, да? Что куклы какие-то странные?.. Собственно, она думает, что они живые, верно?

Я услышал шуршание под верстаком и невольно вздрогнул. Джок Лэтроп ухмыльнулся, а затем пронзительно свистнул. Из кучи обрезков осторожно выползла белая крыса.

– Питомец, – с издевкой объяснил Джок. – Делия небось сказала, что у меня в актерах дрессированные крысы?

– Да забудь ты хоть на минуту про то, что говорит Делия! – потребовал я. – Во что бы она ни верила, чего бы ни боялась – причина этих страхов именно ты! У тебя нет никакого права обманывать и пугать ее.

– У меня нет права? – повторил он загадочным тоном.

– Господи, Джок, она твоя жена!

Он принял серьезный вид и с чувством произнес:

– Я знаю, что она моя жена, и нежно люблю ее. Но неужели, Джордж, тебе не приходило в голову логичное объяснение происходящему? Неприятно говорить, но проблема в том, что Делия страдает, скажем так, расстройством воображения. По непонятной причине, безо всякого основания, она обезумела от ревности и стала вымещать свои чувства на куклах. Не могу сказать, в чем причина, сам хотел бы знать.

– Допустим. Но почему ты упорно продолжаешь что-то скрывать? – быстро парировал я.

– Я не скрываю, – твердо ответил он. – Если я порой не пускаю жену в мастерскую, то это для ее же блага.

Его доводы звучали разумно. Я почувствовал себя нелепо, но тут кое-что вспомнил:

– А царапины на ее лице?

– Видел, – кивнул Джок. – Повторюсь, больно признать, но единственное разумное объяснение – Делия сделала это сама, чтобы подкрепить обвинения, или, может, расчесала во сне. В любом случае люди с бредовыми идеями иногда идут на решительные меры: ни перед чем не останавливаются и не отказываются от своих заблуждений… Вот моя версия.

Обдумывая услышанное, я осматривал мастерскую. Здесь были все инструменты и материалы первоклассного кукольного мастера: швейная машинка, разноцветные лоскуты, формы для лепки, краски, лаки, глиняные модели голов, бесформенные комочки папье-маше, обрезки бумаги и банки с клеем.

Над столом в беспорядке висели карандашные и цветные наброски персонажей. Две наполовину раскрашенные кукольные головы были водружены на специальные палочки, чтобы удобнее было наносить краску. Напротив виднелся целый сонм кукол: принцессы, золушки, ведьмы, волшебники, крестьяне, простофили, старцы, черти, священники, врачи, короли. Казалось, целый кукольный мир уставился на меня, давясь пронзительным смехом.

– Почему ты не показал Делию доктору? – неожиданно спросил я.

– Какое-то время я уговаривал ее обратиться к психоаналитику, но не уговорил.

Я не знал, что сказать. Краем глаза вновь заметил белую крысу. Внезапно пришло на ум, что Джоку очень удобно свалить все на питомца: на самом же деле шуршать могло нечто иное.

Тем не менее я выбросил странную мысль из головы. Чем больше размышлял, тем сильнее склонялся к тому, что Лэтроп прав. Подозрения Делии выглядели абсурдно.

– Послушай, – с неохотой продолжил я, – Делия рассказывала о том, что произошло в Лондоне. Ты изменился. Заинтересовался вдруг генеалогией.

– Боюсь, что изменилась как раз Делия, – с горечью промолвил он. – А начет генеалогии – это чистая правда. Мне удалось узнать нечто поразительное о предполагаемом предке.

Теперь он говорил с большой охотой: удивительным образом черты лица разгладились, утратив напряжение, а дерзость улетучилась без следа.

– Я действительно очень люблю Делию. – Его низкий голос дрогнул. – Если бы хоть часть обвинений оказалась правдой, что бы она подумала? Ну конечно, чушь. Сам видишь, Джордж, у нас проблемы, серьезные проблемы, с которыми частный сыщик справиться не в силах. Ты работаешь с фактами, хотя, наверное, уже убедился на опыте, что телом и разумом человека подчас овладевают темные силы. Не сверхъестественные, нет. Силы, о которых порой тяжело говорить. Джордж, можешь оказать мне услугу? Приходи сегодня на спектакль; потом все обсудим подробно. И еще, видишь старинную брошюру? У меня есть все основания полагать, что она посвящена одному из моих предков. Возьми с собой, прочти. Но ради всего святого, не показывай Делии. Знаешь, Джордж…

Внезапно Джок осекся. Казалось, он уже был готов довериться мне, но передумал. И снова принял суровый и неприступный вид.

– А теперь уходи, – грубо потребовал он. – Наш разговор да еще эта сцена со старым дураком Франетти утомили меня.

Я осторожно положил Панча на стол и взял пожелтевшую от времени брошюру.

– Увидимся после представления, – попрощался я.