Книга: Подозрение - Фридрих Дюрренматт

Это притча, и притчевость создаётся даже не общей фактурой и не условными роялями за углом, а персонажами. Прежде всего – фигурой старого еврея Гулливера, который есть явное порождение средневекового европейского сна разума – то ли вызванный к жизни алхимией монстр, то ли разящий ангел. Ангел возмездия, который действует между Богом и Сатаной, вступившими в надмирную схватку.

Прочие персонажи тоже очень выпуклы и очень архетипичны: справедливец, дьявол, сломленная жертва, слабый интеллигент, честный обыватель, искренний лицемер, орудие смерти. Символы ХХ века.

Ясно, как рассвет над клинком Монблана, что от романа нельзя требовать впихнутости в ложе детективного канона. Детектив тут всего лишь внешняя форма. Роман, естественно, не оправдает ожиданий читателя-детективника. Не оправдает ожиданий читателя-развлекальника, гламурника, любителя современной прозы.

Рассказанная история по своей сути вне времени, которого не бывает в притче, даже если притча привязана к историческому времени (здесь – к нацистским преступлениям). Она проста, как крестьянский обед на краю пашни. Пашня, конечно, это наша жизнь. Жизнь, конечно, проста по большому счету. Жизнь у всех заканчивается смертью. И предстаём мы пред смертью голыми, как есть. И вынуждены отвечать на несколько простых вопросов – после того, как с лица молекулами слетела нажитая оболочка, расплавленная ярким светом предвечности.

«Нам, одиночкам, не спасти мир… ибо всё в руке Божьей, единственно в Его воле. Мы можем помочь только в отдельных случаях, ограниченных возможностями отдельных людей. Поэтому нам незачем пытаться спасти мир, мы должны сами состояться – и это единственное настоящее приключение, которое нам остаётся в нашем веке.»

Отлично выстроенное, медленно ползущее вперёд как глетчер повествование. Все длинные рассуждения на своих местах. Рассуждения – действующий дух притчи. Персонажи – действующее тело притчи. Большие швейцарские города – канва притчи. Дюррентматт вообще – певец городов. Швейцарских городов.

«Цюрих так и переливался в сиянии гирлянд разноцветных лампочек… Плотные колонны автомобилей со всех сторон тянулись к этому пёстрому мареву, а потом расползались по боковым улицам и переулкам, где они раскрывали свои чрева и выдавливали из себя мужчин и женщин, жаждущих отпраздновать эту ночь, венчающую конец года, и готовых вступить в новый и жить в нём дальше.»

Это притча о возмездии.

Комиссар Берлах, как никому не известный блогер, как галилеянин, отдался в руки Эмменбергера и сразу назвал вещи своими именами. Практически раскрыл карты. Пошёл ва-банк. Сжёг мосты. Бросился в сабельную атаку. Вошёл в чумной барак. После чего нам остаётся только с перехватом сердца следить за этой дуэлью, не представляя, как сможет умирающий от неизлечимой болезни Берлах выбраться из неё живым. Из «Судьи и палача» мы уже знаем о необыкновенной расчётливости Берлаха. И ждём неизбежной победы добра над злом. В расчётах Берлах просчитался.

Концовка неожиданна, но не в том смысле, к которому мы привыкли. Она неожиданна встречей двух изувеченных домовых. «Мы с тобой останемся вместе. Ведь мы оба отринуты человеческим обществом: ты – самой природой, а я потому, что принадлежу к умершим». Встреча, которая высекает любовь к миру.

Ну, а что должно было случиться, то случилось. Добро победило зло.

По верхушкам суровых альпийских елей шелестит сумрачный швейцарский гений.