Электронная библиотека » Фридрих Незнанский » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Любители варенья"


  • Текст добавлен: 11 марта 2014, 20:11


Автор книги: Фридрих Незнанский


Жанр: Полицейские детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

7

Белобров знал, что его окружение состоит сплошь из подонков и уголовных элементов. А что делать, если то, чем он занимался, могли выполнять люди только такого пошиба? Да, на них нельзя положиться в серьезных делах. Но есть много малоприятных дел, которыми он сам никогда не занимается и на такие случаи держит всю эту шваль. Не бесплатно, между прочим. А эти идиоты не могут довести до конца даже привычные им дела. Как этот полный кретин, на которого даже смотреть противно. Именно поэтому Белобров отвернулся от него и невидящим взглядом смотрел в окно. Он взял себя в руки и ледяным тоном заговорил:

– И ты хочешь сказать, что в номере велась запись?

– Ну да…

– И ты об этом не знал?

– Да откуда же, Денис Сергеевич?! – чуть ли не в отчаянии воскликнул Боксер. – Да если бы я знал, неужто допустил бы такое? Мы с Валерчиком, когда на «Ставриде» следы в номере заметали… Ну, чистили… После того как Нинку Гавриленко того… Камеру нашли в шкафу, пустую. Это сестра ее снимала, Галька. Тоже шлюха. Они вдвоем в этом номере жили.

– Для кого они снимали?

– Не знаю… – растерянно ответил Боксер и вытер тыльной стороной ладони со лба росинки пота. Допрос Белоброва был для Боксера тяжкой мукой. Поскольку он кругом чувствовал себя виноватым.

– Почему ты мне сразу не сказал? – не поворачиваясь, спросил Белобров. Боксер молча смотрел в его спину и переминался с ноги на ногу. – А это, часом, не Валерчика затея? – неожиданно пришла в голову Белоброва мысль, объясняющая странность всей ситуации. Такого в его практике еще не бывало, чтобы шлюха тайком снимала на камеру клиентов.

– Да нет, что вы… Как он мог? Он же с нами был все время, и сам на этой кассете засветился.

Белобров наконец повернулся всем телом к Боксеру.

– И ты хочешь сказать, что эта кассета сейчас в милиции?

– Наверное… не знаю… – упавшим голосом пробормотал Боксер.

– Наверное… Не знаешь… Ты, когда «следы заметал», все гильзы собрал?

– Все… И матрас поменяли. И кровь оттерли, – с готовностью отчитался Боксер.

– А пули?

– Они в этих… в трупах.

– Все? – в голосе Белоброва прозвучала угроза, и Боксер напрягся.

– Все.

Белобров сузил глаза и с притворной лаской, как с ребенком, которого собираются выпороть, но боятся, что он убежит, заговорил:

– Нет, Юра, врешь ты мне. Одна маленькая пуля из твоей «беретты» у мусоров. Ты ее там по рассеянности забыл, а?

– Нет! Нет! – теперь уже Боксер по-настоящему испугался.

– Забыл, Юра. Скажи, забыл?

Денис Сергеевич подошел к Боксеру и схватил его за грудки. В глазах его полыхала такая ярость, что у того дрогнули губы, и он заблеял:

– Д-да… Забыл… – Хотя не мог вспомнить, где он забыл эту проклятую пулю.

Белобров отпустил Боксера и неожиданно спокойно заговорил, словно размышляя вслух:

– А может, тебя уволить? Через кладбище, а? Пулю потерял, блядей распустил…

– Это Валерчиковы девки, – начал оправдываться Боксер. – Я к ним никаким боком.

– Ну как же! Ты его доишь – значит, в ответе.

– Денис Сергеевич, я все сделаю!

– Ты мне скажи, где Валерчик. Почему его не видно?

– Не знаю. Мы после перестрелки на стройке разбежались, и я его после этого не видел.

– Найдешь его и под французский прибор.

– Куда?

– Туда… – Белобров сделал резкий рубящий жест рукой. – В расход. Усек?

– Понял. А с московскими что делать?

– Ты «беретту» скинул?

– Нет… Но я…

– Вот и хорошо. Пригодится. Свободен… И только посмей мобилу отключить! Чтобы все время был на связи. Усек? И ищи своего Валерчика. Из-под земли найди!

Боксер вышел, бережно прикрыв за собой дверь. Геннадич, развалившись на стуле и выпятив свое пузо, насмешливо посмотрел на него и наконец соизволил открыть рот:

– Ну что? Вспотел? Рожу-то вытри, а то как бы не продуло на улице.

Боксер бросил на охранника быстрый взгляд и независимой походкой прошел в зал. Вякает еще, скотина. Небось, подслушивал под дверью, потому и рыльник такой довольный. Ему что, сиди целыми днями под дверью да докладывай. Ну, еще в машине шефа сопровождай. Это тебе не черную работу выполнять. А где же Валерчик, этот хорек мелкий? Вчера они как кинулись в разные стороны, услышав вой ментовской машины, так и не виделись больше. Придется искать этого гада. Он свою задницу где-то прячет, а Боксеру одному за двоих отдуваться… Эх, Баула нет! Какая же мразь его кончила?

Боксер сел в машину и решил первым делом подъехать к «Ставриде». Скорее всего Валерчик там кантуется, со своими девками. А телефон отключил, гаденыш. Потом начнет лапшу на уши вешать, что зарядка закончилась. Всегда у него так. Затихарится и на зарядку сваливает.

Боксер, получив нагоняй от Белоброва, разом успокоился и даже о Валерчике думал беззлобно. Конечно, мало радости слушать угрозы Дениса Сергеевича. Он такой человек, что может запросто распорядиться – того убрать, этого в расход, про какой-то французский прибор вдруг сказал… Ну и ну, это ж надо такое придумать.

Подъезжая к набережной, Боксер вспомнил Гальку. Жаль, что она от него сбежала. Уж он бы ее разделал. Вот гнида, столько заставила их с Валерчиком побегать за ней! А потом этот московский откуда ни возьмись… Весь кайф им поломал. Интересно, кто он: из генпрокуратуры или майор спецназа? Скорее всего, из спецназа. Повадки выдают. А второй, значит, из генпрокуратуры. Его-то Боксер толком даже не разглядел. Ну и ну! Теперь, кажись, надо даже гордиться, что с такими птицами схлестнулись. Не простые мужики, а самые отборные… Боксер скривил губы и беззвучно рассмеялся.

Но, кстати, а чего теперь париться по поводу Гальки? Свое ведь получила. Если бы не Баул, так бы и смылась, зараза. Ну ладно, дело сделано, обе сестрички отправились на тот свет, и поделом им. Нечего было баловаться с камерой. Как же теперь узнать про кассету? Прямо голова разболелась от этих мыслей – и про то нужно подумать, и про это… А голова, чай, не казенная, тоже отдыха жаждет. А какой тут отдых, когда дан приказ найти Валерчика…

Боксер оставил машину и широким шагом направился к «Ставриде». На палубе прохлаждалась девица, подставив лицо полуденному солнцу и закрыв глаза. «Жмурится, как кошка на сметану», – злобно подумал Боксер.

– Наработалась? – недобро спросил Боксер, проходя мимо. Девчонка вздрогнула от неожиданности, а взглянув в лицо Боксера, опустила глаза. Он усмехнулся. Ни одна шлюха не могла выдержать его взгляда.

– Да вот клиент только что ушел, вышла воздуха глотнуть…

– Валерчик у себя? – перебил ее Боксер. Ему сейчас было не до девок.

– Нет, со вчерашнего дня не заявлялся. И мобильный молчит. Наверное, опять забыл зарядить.

Боксер хмыкнул. Старая песня.

– Ты тут это, не простаивай… Иди бабки отрабатывать, – строго приказал он.

– До обеда всегда мало клиентов, – попыталась вякнуть девица, но он так выразительно взглянул на нее, что она шмыгнула в открытую дверь.

Не успел он сесть в машину, как затрезвонил мобильный. Звонил Геннадич, по распоряжению Самого. Белобров велел приступить к заданию, которое очень понравилось Боксеру. Вот так он и расквитается с московскими. Не зря они с Валерчиком два дня назад нагнали страху на таксиста, который им рассказал, где высаживал залетных гостей. Уже второй раз его подсказка помогает.

Боксер тронулся с места так, как он это любил, – с визгом колес. Жаль, что не было зрителей. Неподалеку топали бомжи, и только они оглянулись на неожиданный звук. Но бомжей Боксер за людей не считал.

8

Накануне ночью Тамара проснулась от каких-то пьяных голосов у самого дома и хотела уже высунуться в окно и погнать всех к чертовой матери, но подумала, что это может быть ее бывший муж. Небось нализался и привел компанию, потащит всех опять в гараж. Сейчас зайдут внутрь, закроют за собой дверь, чтобы соседи не возникали, и будут пить до утра. А потом опять выгребай после них грязь, потому что днем газовая плита в его жилище в полном ее распоряжении. Такой у них уговор.

С тех пор как они развелись, Петя, или, как она его презрительно называла – Ретя, добровольно переселился в гараж. В одной комнате жить с алкоголиком и полным кретином она не желала. Не хотела, чтобы семилетняя Маринка видела все это безобразие каждый божий день. Ретя сам бы не дотумкал, что гараж – вполне пригодное жилье, но Тамара лично взялась за его обустройство. Убрала, вымыла все, вычистила, поставила ему старенькую газовую плиту и сбагрила полуторную супружескую кровать. А себе на радость купила, наконец, новую, двухспальную. Ездила за ней аж на другой конец города, к производителю, чтобы не переплачивать. Действительно, как и обещала реклама – тысячи на три обошлось дешевле. Стол и табуретку он сам откуда-то приволок. И все рады. И Тамара, и ее соседи по коммуналке, и Ретя – есть где пить и куда гостей приводить. Иногда он куда-то пропадал на несколько дней, говорил – на рыбалку. Действительно, привозил рыбу, но она сомневалась, что можно было наловить за несколько дней килограммов тридцать рыбы. То ли воровал, то ли покупал где-нибудь у рыбаков задешево, но потом у него занятия было на несколько дней. Чистил, обрабатывал, да все так ловко, смотреть приятно. Даже жалко становилось, что этот умелец давно уже потерял человеческий облик и приобретал нормальный вид только тогда, когда занимался любимым делом. Потом солил и развешивал на веревках в несколько рядов под крышей гаража. Но ночью у него рыбу подворовывали его же дружки. Он ругался, но поймать с поличными злоумышленников не удавалось. Поскольку перед сном напивался, а потом спал как убитый. Тамаре, хотя они уже давно не разговаривали, преподносил дары моря, подстерегая ее во дворе. Сидел в гараже с открытой дверью и наблюдал за всеми, кто выходил из подъезда. Двор небольшой, напротив двухэтажного дома с двумя подъездами шесть гаражей. Один из них когда-то, лет двадцать назад, Тамара и отвоевала, хотя машины у них не было и не предвиделось. Просто тогда она размечталась, как в жаркое лето все будут в коммуналке париться, а она гараж себе под летнюю кухню приспособит, чтобы не толочься с соседями в одной четырехметровой кухоньке. Но мало успела попользоваться летней кухней – вскоре Ретю туда заселила. Не выбрасывать же его на улицу, потому что он и хозяин комнаты, и гаража… Как ответственный квартиросъемщик, так в жировке и записано.

Утром Тамара вышла во двор с инспекцией, убедиться – не Ретя ли устроил ночью пьянку? Рыбка висела жидкими гроздями на веревке, дверь в гараж нараспашку, а в нем трое мужиков спят мертвым сном. Ретя, как хозяин, кому-то ночью уступил свою кровать и лежал на полу на старом мешке из-под сахара. Только кровать была пустая, а вся постель переворошена, словно в ней кто-то в прятки играл. Двое охламонов валялись на полу на старой рогожке. Один в какой-то странной позе – весь скрюченный, голова ватником прикрыта. Еще задохнется… Тамара откинула ватник и охнула – у мужика вся голова в крови, рядом кирпич окровавленный, а он то ли спит, то ли помер. Она бросилась расталкивать Ретю:

– Вы что, совсем ополоумели? Кто ему башку разбил?

Ретя что-то бессвязно бормотал и норовил опять улечься, отмахиваясь от нее обеими руками. Слава богу, обе руки относительно чистые. Следов крови нет. И у второго алкаша руки не в крови… Зато у того, под ватником – обе руки в кровавых брызгах и ссадинах, словно кто-то тер их железной теркой.

Тамара побежала домой и позвонила в милицию. Сразу же вызвала «скорую». Когда во двор въехали почти одновременно обе машины, соседи уже выползли из своих квартир, невзирая на довольно раннее утро и выходной день. Уже обсуждали, кто из двоих проломил мужику башку.

– Никто, – вступилась за алкашей Тамара, хоть и зла была на них. – Не видите, что ли, руки у них чистые? А кирпич весь в крови.

– Помыли руки, – предположил сосед Тюхин, тоже старый алкаш, но пьющий в меру.

Чтобы мужики, вусмерть пьяные, стали мыть руки? Да никогда! Ретю и трезвого не заставишь… Тамара спорить не стала, на всех нервов не хватает. Тем более что ее тут же, в гараже, стали допрашивать менты, пока Ретя и его дружок приходили в себя. Менты, чтобы не простаивать, начали опрос соседей. Никто ничего не видел, но голоса слышали. Бабулька Гаврикова сказала, что видела в первом часу ночи целую толпу народу. Будто их пришло человек пять. И была среди них женщина.

– Что ж я женский голос не слышала? – ехидно спросила Тамара.

– А она молчала. Клюкала и молчала. Потом мне надоело смотреть, и я спать пошла. Тем более что они дверь закрыли.

Менты засунули кирпич в целлофановый мешок как вещественное доказательство, погрузили в УАЗик обалдевших Ретю с дружком, а мужик с пробитой головой, как ни странно, вдруг шевельнулся и издал слабый стон. Врач склонился над ним, поднял его веко, откуда на него глянул расширенный от страдания зрачок, и обнадеживающе произнес:

– Жить будет.

Из «Скорой помощи» вытащили носилки, и врач подрядил дворовых ребят затащить раненого в машину. «Скорая» укатила, а Тамара принялась собирать бутылки. Но Ретя выглянул из открытой еще двери «уазика» и жалобно попросил:

– Не сдавай их, я приеду и сдам.

– Когда теперь ты еще приедешь! – махнула рукой Тамара и радостно приступила к генеральной уборке гаража. Почему-то она была уверена, что бывший нескоро теперь вернется в родную обитель. Пришлось долго отскребать доски пола от пятен крови, но она и с этим в конце концов справилась. Кровать вообще была в непотребном виде, несвежая простыня валялась грязной тряпкой, да еще и в подозрительных пятнах. Тамара догадывалась об их происхождении, но Ретю со счетов сбросила сразу. Давно уже ее бывший ни на что не был годен. Она просто собрала постель в узел и выбросила в мусорный контейнер у ворот.

Когда полы почти что засияли, на кровать она набросила пикейное покрывальце, еще бабкино, и залюбовалась плодами своих трудов. А чтобы придать уют бедной обстановке гаража, даже повесила на дверь гардину, которая и украсила неожиданно вернувшуюся к ней летнюю кухню. Теперь небольшое помещение выглядело опрятно и даже привлекательно. Можно будет с Колькой ночью здесь миловаться. А то в их единственной комнате подлая Маринка засыпает поздно, и Тамара с любовником Колькой уже сами носом клюют, пока пересмотрят все телепрограммы, и любовные утехи на новой кровати у них протекают довольно вяло. Даже обидно, учитывая то, что Тамара от природы баба здоровая и где-то неутомимая. А Колька стесняется, боится лишний раз движение сделать, как бы Маринку не разбудить. Вот он вернется через месяц из плавания, а она ему сюрприз – любовное гнездышко, где можно запереться и хоть вверх ногами экспериментировать…

Внезапно разбогатев на отдельную жилплощадь, предвкушая бурные безоглядные любовные ласки с Колькой, Тамаре захотелось устроить небольшой праздник, и она поставила на плиту чайник, велев Маринке сбегать в магазин за рулетом с маком – праздновать счастливое избавление от мужа. Пусть теперь попробует доказать ментам свою невиновность, если в его жилище нашли чуть ли не убитого мужика. Но напрасно она так заранее радовалась и гоняла Маринку. Только они сели за чистый, выскобленный стол и приступили к праздничному чаепитию, гардина пришла в движение, и из-за нее появилась виноватая морда Рети.

– А-а, вы чаек вскипятили?.. – несмело сказал он, будто это для него старались.

– Откуда ты, нежданное явление? – удивилась разочарованная Тамара и даже забыла, что не разговаривает с Ретей уже второй год.

– Отпустили… Наши с Герой отпечатки сняли, а на кирпиче чужие… В общем, не совпали.

Тамара огорчилась, но не настолько, чтобы выгнать Ретю в шею. Имеет право здесь находиться. Тамара законы знает и с ними не спорит. Правда, по рассказам бывалых людей она знала и другое: в милицию только попади, просто так уже не выбраться. А тут на тебе, и среди ментов есть справедливые люди.

– Не били? – на всякий случай спросила она.

– А за что? – ответил Ретя, жадно уставившись на рулет.

– Папка, садись, тебя там, небось, не кормили… – пригласила дочка отца к общему столу.

Он робко взглянул на Тамару. Та по-хозяйски сидела за столом, и полные ее ягодицы свисали с узковатой табуреточки.

– Не кормили, – подтвердил он.

– А я думала, ты уже и разговаривать разучился, – спокойно заметила Тамара и придвинула к нему кусок рулета. А чтоб у него не возникало неясных надежд, добавила: – Первый и последний раз. Считай, празднуем, что ты хоть и алкаш, но не убийца. Маринка может ходить по двору с гордо поднятой головой, и никто ей слова не посмеет сказать.

Маринка уплетала свой кусок и невнятно прокомментировала материнский выпад:

– А я и так знала, что папка не виноват. Он хоть и алкаш, но не злой.

Тамара все-таки не смогла скрыть любопытства:

– Ну, узнали, кто твоего дружка вырубил?

– Ашота? Чужой. Мы его пригласили как человека. А Ашот уже присмотрел себе деваху. Она к нам на улице прибилась. Ну, Ашот на нее глаз положил. А этот хотел при нем же ее… – Ретя взглянул на Марину.

– Папка, ты не стесняйся. Я все такое уже давно знаю. Нам Ритка со второго подъезда рассказывает.

– Вот лярва! – возмутилась Тамара. – Уж я ей пасть ее бесстыжую порву!.. Ну и дальше что было? Помнишь?

– Ашот стал за нее заступаться, баба вроде спать легла, а чужой его, наверное, и огрел… Я уже отключался, кусками все видел. Думал даже, что сон страшный снится. Хорошо, что Гера еще соображал. Правда, руки-ноги у него онемели, он даже испугался, думал, парализовало. А потом включился, уже когда менты пришли. В общем, когда он еще соображал, то кое-что видел. Как мужики друг друга молотили. И как чужой эту деваху того… Потом Гера отключился совсем.

– Так и окочуриться можно – всякую дрянь пить! – прокомментировала Тамара. – Так кто это за чужой? Где вы его надыбали?

– Он к нам сам пришел. Вызвался сбегать за добавкой, ну туда, где бабки самопалом торгуют. Так сказать, помочь нам материально. Кто ж откажется? А он, оказывается, нас хотел напоить и ашотовскую бабу поиметь.

– Тише ты, при ребенке!

– Он же не матерится, – заступилась Маринка за отца.

– А бабу как зовут? – поинтересовалась Тамара, потому что очень удивилась, что Ашот со своей зверской внешностью мог кого-то привлечь. Одни глаза его чего стоили – такие неприятные буркалы, глянешь – сразу хочется уйти поскорее. И сам урод уродом – руки, как у гориллы, ноги колесом, на животе рубаха не сходится, в прорехе вечно волосы торчат…

– Не помню, как ее зовут. Она вроде и не представлялась… Помню, какая-то расстроенная была. То ли от автобуса отстала, то ли со свадьбы ее выгнали… Но красивая. Это я точно помню, – твердо сказал Ретя. – Хотя мне бабы по фигу, – добавил с некоторой ноткой сожаления.

– И чужой тоже, наверное, не назвался? – съехидничала Тамара.

– Почему же? Сказал – Упырь его зовут. Кликуха, наверное…

– Точно кликуха, – подтвердила всезнающая Маринка. – Такие фамилии не бывают.

– Поела? – разозлилась Тамара, что дочка вмешивается в разговор взрослых. – Иди к подружкам.

– А я с папой посижу! – закапризничала Маринка. – В кои веки с ним поговорить можно!

– Доча… – расчувствовался Ретя и погладил ее по белокурой головке.

– Куда лапаешь? Руки мыл? – возмутилась Тамара.

– Мыл, два раза. Перед тем как снимали отпечатки. И после…

– Ма, не ругай папу. Сама же говоришь – первый и последний раз сидим…

– Ладно, если хочешь, можешь его навещать, – смилостивилась Тамара. – Но только тогда, когда он рыбу солит. Он тогда всегда трезвый…

Тамара оставила Рете остатки рулета и велела блюсти порядок, раз уж она так надрывалась, расчищая эту конюшню. Но с полдороги вернулась за гардиной. Ретя равнодушно наблюдал, как она не без труда взобралась на шаткий стул и откручивала леску, на которой болталась какая-то пестрая тряпка. Видать, уже намылилась захватить его жилье и решила приукрасить убогий гараж. Ему весь этот уют был по фигу. Поскорее бы уже ушла, тогда он сбегает сдать бутылки и купит себе хоть чего, хоть настойки боярышника, чтобы отпраздновать счастливое возвращение. В благодарность за ее труды и за то, что выслушала его, он выбрал из сильно поредевших запасов рыбы тушки поприличнее и вручил ей пяток. Пускай тоже покушает, он не жадный.

Ретя дождался, когда Тамара скроется в подъезде, и заглянул под стол. Пакет с бутылками дожидался его, и он второй раз с благодарностью подумал о Тамаре, – хоть и скандальная баба, но есть в ней и что-то хорошее. Не стала размениваться на такую мелочь, не позарилась на его добро. У нее и так зарплата регулярная. Бутылки она только свои сдает, когда вместе с Колькой пиво покупают. А ведь могла сегодня воспользоваться его отсутствием. Наверное, просто неохота было тащиться в прием стеклотары. А ему перепал неплохой заработок. Надо забежать в соседний двор, там собирается частенько компания, тоже пьют ночами. Он туда на охоту заходит, иногда бутылки остаются и на его долю. Ретя подхватился, сунул в карман большой целлофановый пакет и поспешил к заветному местечку. Нашел только одну бутылку и сунулся в щель между двумя гаражами. Иногда веселые выпивохи закидывали бутылки туда. Тогда плохо, достать их бывает трудно. Нужна длинная палка, что-то вроде крюка. Но вместо бутылок он сначала углядел две женские туфельки, а в них ноги, а потом и синее измятое платье, которое едва прикрывало эти безжизненные ноги. Елки-палки! Женщина! Почему-то он сразу понял, что она мертвая, и от испуга поперхнулся собственной слюной. А когда откашлялся, кинулся в свой двор и ломанул на второй этаж к родной жене. Он тарабанил так, будто за ним гнались.

– Чего тебе? – изумилась Тамара его перепуганному насмерть виду, а еще больше его появлению.

– Звони скорее в милицию. Я нашел женщину. Мертвую! Между гаражами в Зинкином дворе… – скороговоркой произнес он и опять закашлялся.

– Иди к себе и жди… – У Тамары задрожали руки. Хотя она была бой-бабой, как ее называли соседи, но ее пугало все, что было связано со смертью. Иногда на улице, услышав приближающиеся звуки траурного марша, она сворачивала в первый попавшийся переулок. А тут мертвая между гаражами совсем рядом, в соседнем дворе… А вдруг знакомая? И ее нужно будет опознать? Страх и любопытство боролись в Тамаре, и чувство любопытства победило.

Тамара бросилась к телефону, вызвала милицию, а потом выскочила на улицу и забежала за Ретей.

– Пойдем покажешь, а то я одна боюсь.

– Я тоже боюсь… – признался побледневший Ретя и не сдвинулся с места.

Тамара увидела на улице соседа Алексеича, который внаглую снимал с Ретиной веревки рыбину, но по этому поводу выступать не стала. У рыбы есть свой хозяин. А Алексеич ей нужен как провожатый.

– Алексеич, мой-то женщину мертвую нашел в Зинкином дворе. Пойдем посмотрим? Вдруг соседка из наших?

– Пойдем, – охотно согласился Алексееич. – Я только Володьку и Мишаню позову.

Володька и Мишаня прихватили своих жен, все по случаю выходного дня торчали по домам. Ретя сидел с таким испуганным видом, что к нему с расспросами не обращались. Все гурьбой отправились в Зинкин двор, а минут через десять приехали менты.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации