Текст книги "Месть предателя"

В больнице у Чупрова

Лишь отъехав на приличное расстояние от метро «Таганская», где он высадил Райского, Гордеев вспомнил, что так и не узнал, зачем тот весь день искал его. Да и сам Вадим, занятый новой темой, почему-то не вспомнил об этом. А потом еще и неожиданный звонок жены вырвал его из окружающей действительности и перенес за город, где опять возникли какие-то разногласия между женой и строителями, отказавшимися что-то переделывать в очередной раз по желанию дорогой супруги. Дорогой в том смысле, что любые строительные изменения стоили Райскому дополнительных средств.

«Что ж, видно, ничего серьезного… Вадим не из тех, кто забывает о главном. Хотя, если что, он обязательно позвонит, напомнит о себе…»

Гордеев протянул руку к магнитоле и нажал на клавишу «Play». Через мгновение зазвучала мелодия, хорошо знакомая Юрию. Запись была отличного качества, а динамики создавали стереоэффект. Юрий расслабился, положил голову на подголовник, прикрыл глаза и стал слушать. У него было несколько минут, так как в этот момент «Жигули» Гордеева находились в плотном автомобильном потоке, застывшем у перекрестка на зеленом свете светофора. Путь преграждала стоявшая поперек движения белая иномарка с синими буквами «ГАИ». Рядом с ней находилось два человека в милицейской форме. Один – с переговорным устройством в руках, другой – с регулировочным жезлом. Видно, ожидали, когда проедет какой-нибудь шибко важный госчиновник. Иначе говоря, слуга народа.

Вслед за музыкальным вступлением, где ведущая партия принадлежала саксофону, зазвучал женский голос. Голос был очень чистый. Пела Стелла Рогатина.

Слушая новые песни из ее репертуара, Гордеев вспомнил, что сегодняшний вечер Стелла проведет у своих родителей. Старики скучали на пенсии, а внучка где-то путешествовала вместе с отцом. Вот они и хотели увидеть хотя бы свою непутевую дочь. Стелла, созвонившись с ними утром, сказала:

– Возможно, я останусь там ночевать.

Вспоминая сегодняшнее утро, Юрий Гордеев ощутил на губах ее поцелуй, улыбнулся и открыл глаза. Из динамиков зазвучала очередная ласкающая слух мелодия, но где-то на середине песни к музыкальным звукам присоединились постепенно нарастающие звуки приближающихся милицейских сирен. Эти служебные звуки пронеслись слева направо и так же постепенно стали стихать. Вскоре дорожное движение возобновилось.

Не меняя направления движения, Гордеев снял с поясного ремня сотовый телефон и набрал номер Раппопорта. Трубку поднял сам Владлен Семенович.

– Добрый день. Это Гордеев, адвокат Невежина, – напомнил Юрий.

– Слушаю вас, Юрий Петрович.

– Владлен Семенович, в какой больнице находится ваш товарищ Владимир Чупров?

– В семьдесят первой. Я у него сегодня буду. Проведаю.

– Спасибо. Думаю, что и мне нужно его проведать.

– Может быть, мы с вами там пересечемся.

– Тогда до встречи.

Гордеев поднялся на третий этаж и пошел по коридору. Навстречу попадались больные в казенных полосатых пижамах и собственных спортивных костюмах. Дойдя до стола, за которым сидела женщина в белом халате – дежурная медсестра, Юрий спросил, в какой палате находится больной Чупров.

– Вы родственник или из милиции? – поинтересовалась дежурная.

– Я адвокат, – ответил Гордеев.

– Адвокат? – немного удивилась дежурная и задумалась. – Значит, по делу?

Гордеев кивнул.

– Только, пожалуйста, не утомляйте больного. Он еще слаб. Хотя идет на поправку.

– Я недолго, – успокоил ее Юрий.

– Идемте. Я провожу вас.

У входа в палату дежурная медсестра остановилась и еще раз напомнила о слабости больного.

– Я помню и буду краток, – ответил Гордеев.

В палате стояло шесть коек. Четыре из них пустовали, но по мятому постельному белью и по наличию на прикроватных тумбочках средств личной гигиены было видно, что три из них заняты пациентами, которые в данный момент отсутствовали. На двух находились больные. Один лежал без движения и то ли спал с открытыми глазами, то ли просто смотрел в потолок. Другой, облокотившись на подушки, сидел на кровати. На коленях у него лежала газета, в правой руке он держал карандаш.

– Слово из пяти букв, означающее сражение, – тут же обратился он к Гордееву.

– Не понял.

– Последняя буква «а».

– Битва, – немного подумав, ответил Гордеев.

– А может… и война, – высказал предположение любитель кроссвордов и уставился в газету. – Смысл вроде бы один, но разница между словами все-таки существует. – Он стал что-то подсчитывать.

– Надо проверить по вертикали… какое подходит, – предложил Гордеев.

– Потом проверю. Сначала закончу с горизонталями, – не отрываясь от своего занятия, ответил больной.

Гордеев посмотрел на вторую кровать, которая стояла у раскрытого настежь окна. Разглядеть лицо лежащего больного из-за повязки, которая покрывала всю голову, было невозможно. К тому же он по-прежнему не проявлял никакого интереса к происходящему в палате.

– Где мне найти Чупрова? – обратился Гордеев скорее в пустоту, чем к кому-либо из обитателей палаты.

Сидевший на кровати любитель кроссвордов, не отрываясь от газеты, показал свободной рукой на своего соседа.

Приблизившись к больничной койке, Юрий узнал Владимира Чупрова. Тот по-прежнему лежал без движений и смотрел в потолок. В уши Чупрова были вставлены крошечные наушники. Провод от них тянулся к небольшому переносному магнитофону, стоявшему на подоконнике. Рядом с магнитофоном лежали газеты и журналы, а также с десяток аудиокассет. Гордеев медленно склонился над Чупровым и увидел, как у того от удивления стали расширяться глаза. Владимир не ожидал прихода Гордеева и потому, увидев над собой вместо белого потолка чье-то лицо, слегка растерялся. Поняв, кто к нему пришел, Чупров чуть приподнялся, подложил под себя подушку и принял полулежачее положение – так ему было удобнее вести разговор. Затем он снял наушники и поздоровался с Гордеевым.

– Здравствуйте, Владимир…

Гордеев сделал небольшую паузу, так как не помнил отчества Чупрова.

– Можно просто Владимир… Я ведь еще не настолько стар, не так ли? – нашел выход из создавшейся неловкости Чупров.

– Как вы себя чувствуете?

– Уже лучше, но, как сказали врачи, еще не настолько, чтобы можно было выписываться.

– Но кризис миновал?

– Да, худшее уже позади.

– Могу я с вами поговорить? Вернее, можете ли вы мне рассказать?..

– О чем? О том, что со мной произошло?

– Нет. Об этом мне рассказал ваш товарищ… Раппопорт.

– Тогда не будем больше об этом. Я хочу забыть. Да и все, что мог вспомнить, я уже рассказал милицейским работникам.

Гордеев согласно кивнул.

– Что же вы, Юрий Петрович, хотите узнать? – спросил Владимир.

– Расскажите мне о фирме «ВДП». О ее руководителях… Как она создавалась?.. В общих чертах я уже об этом знаю, но хотелось бы…

– Да мы с Владленом Семеновичем уже вам рассказывали кое-что…

– Мне необходимо знать все подробности. Насколько это возможно. – Гордеев помолчал и добавил: – Вы же уверены, что Невежина подставили?

– Да, – согласился Чупров. – Уверен… На все сто процентов. И не я один так считаю. И Раппопорт, и многие другие… из тех, кого Невежин привлек к работе.

– Почему вы ушли из «ВДП»? Вы ведь тоже стояли у ее истоков. На ваших глазах эта фирма крепла и расширялась.

– Да, в ее фундаменте есть и мои кирпичики. Я уложил достаточное их количество… Как, впрочем, и Раппопорт, и Перетерский – пусть земля ему будет пухом, – и многие, многие другие, кого зажег своими идеями Федор Евгеньевич Невежин. Мы делали одно дело.

– Мне интересно все, что так или иначе может касаться дела Невежина. Даже то, что на первый взгляд вам покажется не имеющим к нему никакого отношения. Но поверьте, в суде, если он состоится, а дело идет именно к этому, даже самая незначительная деталь играет свою роль.

– Как в спектакле – ружье из первого акта, которое должно обязательно выстрелить в последнем?

– Увы, но это так, – развел руками Юрий.

Негромкий разговор Гордеева с Чупровым был бесцеремонно прерван.

– Эй, театралы! – обратился к ним сосед Чупрова. – Подскажите, как называется классическая пьеса, с которой связано первое произнесение слов «носовой платок» на французской сцене?

Воцарилась тишина.

Чупров, который, как видно, уже привык к подобному поведению соседа, никак не отреагировал на заданный непонятно кому вопрос, а неготовый к такой беспардонности Гордеев лишь удивленно приподнял брови и пожал плечами.

Но тут в палату вошла дежурная медсестра. В ее руках был металлический поднос, на котором стояли небольшие стаканчики из прозрачной пластмассы с разноцветными пилюлями и лежали ампулы со шприцами. Вслед за сестрой в помещение вошли еще три пациента. Они проковыляли к своим местам и, оголив ягодицы, улеглись на койках лицами низ.

– Тогда каким металлом средневековые медики лечили заворот кишок? – возобновил допрос любитель кроссвордов.

– Ртутью, Петрухин, ртутью, – ответила дежурная и добавила: – Вы уже все отделение достали своими кроссвордами. Попросите ваших родственников, пусть принесут вам словарь.

– Или Большую советскую энциклопедию, – предложил кто-то из пациентов.

– Лучше Брокгауза и Ефрона, – подключился к разговору следующий.

– Подходит, – радостно констатировал Петрухин и вписал слово.

– Тогда переворачивайтесь на живот, – приказала дежурная.

Раздав всем лекарства и сделав уколы, медсестра торопливо покинула палату. Вслед за ней так же торопливо проковыляли к выходу и все соседи Чупрова, включая и любителя кроссвордов.

– Куда это они все? – поинтересовался Гордеев.

– В столовую.

– Ужин так рано?

– Нет, смотреть телевизор, – пояснил Чупров. – А я не любитель, – Владимир указал рукой на подоконник, где рядом с портативной магнитолой лежали аудиокассеты. – Ну так что, вернемся к нашим баранам?

– Давайте.

– С Невежиным я познакомился в аудиторской фирме, – начал свой рассказ Чупров. – Мы вместе работали. В одной конторе, но в разных отделах. Занимались разными направлениями. До этого, насколько я знаю, Федор Евгеньевич сотрудничал с Егором Тимуровичем Гайдаром. Но когда Гайдара, как говорили в то время, вытолкнули на обочину новейшей истории, Невежин на какое-то время оказался не у дел. Стал безработным. В общем, хлебнул лиха.

– Чем же он занимался?

– Федор Евгеньевич не пал духом. Он по-прежнему изучал экономику. Поэтому в моральном плане проблем у него не было…

– Но в материальном – были?

– Да, победствовал.

– Долго это продолжалось?

– Я точно не знаю. Для кого-то ведь и день кажется вечностью, а для кого-то век – мгновение… Одно могу сказать с уверенностью: таких специалистов, как Невежин, немного…

Рассказывая о Невежине, Владимир часто делал короткие паузы. Юрию было видно, что Чупров еще слаб, ему трудно и говорить и вспоминать – перенесенное сотрясение мозга давало о себе знать.

– Владимир, если вам трудно говорить, мы можем прервать нашу беседу, – предложил Гордеев. – Поговорим, когда вы будете чувствовать себя лучше.

– Нет. У меня есть силы. Давайте продолжим.

– Хорошо.

– И еще… если я буду в чем-то повторяться, то вы уж, Юрий Петрович, простите меня.

– Не волнуйтесь, я очень внимательно буду слушать все, что вы мне расскажете.

– Вскоре, – продолжил Чупров, – Федору Евгеньевичу предложили работу. В аудиторской фирме. В той самой, в которой потом появился и ваш покорный слуга. Там мы и познакомились. Я был рядовым сотрудником. А Невежин возглавлял отдел. Он был ведущим аналитиком. Потом меня перевели в его отдел. На этом настоял сам Невежин. И я был ему за это очень благодарен. Работая с Федором Евгеньевичем, я понял, что такое настоящий хороший руководитель, и стал свидетелем того, как Невежин пытается использовать на практике некоторые законы западного бизнеса. До этого он уже давно изучал их, а изучив, открыл для себя истину, усвоенную его коллегами из зарубежных стран – стран с хорошо развитой рыночной экономикой. И об этой истине Федор Евгеньевич нам постоянно напоминал.

– А в чем же она заключается? – поинтересовался Гордеев.

– Эта истина заключалась в том, что, по мнению Невежина, успех в бизнесе сопутствует тем, кто умеет создать для людей такие условия, при которых они будут трудиться честно и с воодушевлением, а для этого необходимо внедрять в трудовой коллектив атмосферу психологического комфорта. К делу или, если хотите, к бизнесу необходимо в полной мере прилагать, как рычаг, так называемый человеческий фактор.

– Невежин сам-то следовал этой истине?

– А как же! И начал он со своего отдела. – Чупров перевел дыхание и продолжил: – Одновременно с этим Федор Евгеньевич стал присматриваться к людям, работавшим рядом с ним. По всей видимости, у него уже тогда зародилась идея создать собственное дело.

– Невежин стал собирать свою команду?

– Да. Но об этом никому ничего не говорил. Пока не определился с направлением, в котором собирался работать. Ведь правильно выбранная область коммерческой деятельности – это уже половина успеха.

– Невежин выбрал перлар?

– Да.

– А где Федор Евгеньевич познакомился с Перетерским? Тот ведь наверняка не давал объявления в газету «Из рук в руки» с примерным текстом: «Ищу перспективную область коммерческой деятельности».

– Конечно же нет, – усмехнулся Чупров. – У вас есть чувство юмора.

– Спасибо, – в свою очередь хмыкнул Гордеев.

– С Перетерским Невежина свела судьба, – продолжил рассказ Чупров. – Они познакомились, насколько я знаю, случайно. А как?.. Увы… Мне неизвестно.

– Но попадание было в яблочко?

– Да, в самую десятку. После того как сфера деятельности была определена, Невежин решил открыть собственное дело. Он взял где-то кредит и приступил к созданию фирмы, чтобы затем наладить как производство, так и сбыт волокна. Дело обещало стать своеобразным синтетическим Клондайком. Ткани, сделанные из перлара, обещали быть недорогими и очень практичными. Легкие и прочные, они могли применяться во многих областях жизни, в разных климатических зонах. Последнее могло заинтересовать военных… Впоследствии так оно и получилось…

Чупров ненадолго замолчал. Он опять переводил дыхание. Все-таки этот разговор давался ему нелегко, и не только из-за физических травм, но также из-за перенесенных ранее психологических. Гордеев, видя все это, терпеливо ожидал продолжения.

– Первое, что сделал Невежин, когда зарегистрировал фирму, он собрал хороших специалистов: экономистов, программистов, химиков и так далее. С химиками помог Перетерский. Большинство из них были его учениками… Короче, работа закипела. Но через какое-то время оказалось, что для дальнейшей успешной работы кредита, который взял Невежин, явно не хватает. Нужны были средства покрупнее. Причем срочно… Вот тогда и появился на горизонте Поташев. У него были деньги, так необходимые на тот момент… Фирма «ВДП» могла бы найти деньги и в другом месте, но время поджимало. К тому же Поташева Федор Евгеньевич знал давно.

– Да, мне известно, что они учились вместе и в школе, и в институте.

– В общем, Поташев стал одним из соучредителей фирмы «ВДП», а вскоре занял пост президента компании.

– Скажите, Владимир, если вы, конечно, знаете, Поташев сам вышел на Невежина или же Федор Евгеньевич обратился к нему с просьбой о финансировании проекта?

– Я не смогу ответить на ваш вопрос, – с сожалением сказал Чупров, – но вам на него и все связанное с этим может ответить сам Невежин.

– Мне просто хотелось узнать, какой именно информацией владеют люди, не входящие в высшее руководство фирмы. Я имею в виду информацию о финансовом положении компании и об истории ее развития. Продолжим?

Чупров утвердительно кивнул.

– С приходом Поташева дела фирмы пошли резко вверх. Эдуард Владимирович обладает не только большими деньгами, но и очень необходимыми связями. Притом в любых сферах деятельности, вплоть до самых высших. У него выходы на любого министра.

– Вы имеете в виду бывший кабинет министров или недавний нынешний?

– Я говорю о бывшем правительстве. Но думаю, что и на нынешнее тоже. Если не сейчас, то в ближайшем будущем будут обязательно. Люди меняются, но посты, которые они занимали, остаются.

– Н-да, – согласился Гордеев.

– Появление Поташева в фирме «ВДП» было естественным еще и по другой причине. Невежин пытался создать команду друзей-единомышленников, и Поташев для этого подходил идеально. Эдуард Владимирович с головой влез в финансовые операции, предоставив возможность Перетерскому сосредоточиться на совершенствовании своего волокна, а Невежину – создавать крепкую команду, так сказать, костяк компании, которая стала стремительно расширяться… Я уже говорил, что Невежин стал опробовать свою собственную методику руководства коллективом, еще будучи начальником отдела в аудиторской фирме. Те же методы он использовал и в «ВДП». Но здесь количество работающих под его руководством было намного больше, чем в то время, когда заведовал отделом. Однако ничего не изменилось. Федор Евгеньевич по-прежнему был уверен, что только бережное отношение как с рядовыми работниками, так и с руководящими, и внедрение самой передовой технологии приведут к успеху. Невежин создавал компанию как семейное дело. Он объединил всех сотрудников в единую семью – привил всем дух патернализма.

– Патернализма? – переспросил Гордеев.

– Да. Это от слова «патер»…

– Кажется, что на латыни оно означает «отец»?

– Именно, – подтвердил Владимир Чупров. – Кроме этого, Федор Евгеньевич выработал еще и несколько других принципов.

– Принципов построения своего дела?

– Вы понимаете меня с полуслова, – с улыбкой сказал Чупров.

Он приподнялся и изменил положение своего тела. Выглядел немного усталым, но все же довольным.

– Я очень способный, – пошутил Гордеев.

Чупров еще раз улыбнулся.

– На первое место, – продолжил он, – Невежин поставил задачу вдохнуть энтузиазм и энергию в тех, кто работает в компании «ВДП». На втором месте у него находилась забота об удовлетворении потребностей и запросов сотрудников. На третье место он поставил ответственность перед акционерами и инвесторами, которые вкладывали бы свои деньги в бизнес компании «ВДП». Таким образом, Федор Евгеньевич посчитал, что важнее всего чувство глубокого удовлетворения сотрудников фирмы, а уж потом прибыль, предназначенная акционерам… Невежин был глубоко уверен, что рыночная экономика оставляет далеко в прошлом разбойничий, так он говорил, этап накопления капитала, а также и жестокий, характерный для нынешнего времени период передела собственности, который – как многим известно – сопровождается выжиманием всех соков из наемных работников. Федор Евгеньевич выдвинул тезис. Он звучал так: «Я хочу, чтобы все, кто работает в нашей компании, являлись ее инвесторами…»

– «А те, – раздался голос за спиной Гордеева, – кто занимает руководящие посты в администрации, – крупными инвесторами». Конец цитаты.

Гордееву показалось, что это сказал вернувшийся в палату любитель кроссвордов, но когда он обернулся, то увидел улыбающегося Владлена Семеновича Раппопорта. В руках тот держал пластиковый пакет. Сквозь полупрозрачную пленку можно было разглядеть округлые бока полосатого арбуза.

– Астраханский, – сообщил Раппопорт о его происхождении. – Он огляделся по сторонам. – Куда его? – спросил у Чупрова.

– Спасибо вам, Владлен Семенович, – поблагодарил Владимир. – Наверное, на подоконник.

– Ну, Юрий Петрович, здравствуйте, здравствуйте. – Они обменялись рукопожатиями. – А ты как себя чувствуешь? – обернулся Раппопорт к Чупрову.

– Уже получше. Восстанавливаюсь, хотя и медленно.

– Лучше медленно, но верно, – весело заметил Раппопорт.

– Спасибо за поддержку, Владлен Семенович.

– Я не помешал вашему разговору? – поинтересовался Раппопорт.

– Ну что вы… Наоборот, очень кстати, – успокоил его Чупров.

– Значит, успел. А то боялся, что Юрия Петровича уже не застану.

– Мы говорили о вас по телефону, – пояснил Гордеев. – Я интересовался, в какой больнице вы находитесь.

Чупров понимающе кивнул.

– А я вот отвечаю на вопросы Юрия Петровича, – в свою очередь сообщил Владимир. – Если что забуду, поправьте меня, пожалуйста, Владлен Семенович.

– Конечно, конечно, – согласился Раппопорт.

– Тогда я, с вашего разрешения, продолжу.

Раппопорт взял ближайший стул, поставил его рядом с кроватью Чупрова и сел.

– Мы остановились на главном невежинском тезисе, – напомнил Чупрову Гордеев. – Кстати, как это происходило на практике?

– На практике это означало продажу акций компании «ВДП», причем на льготных условиях и только сотрудникам фирмы. Федор Евгеньевич хотел, чтобы личное благосостояние его сотрудников находилось в прямой зависимости от успехов компании и чтобы сотрудники заинтересованно следили за биржевым курсом своих акций и радовались его росту.

– Иными словами, – подключился к разговору Раппопорт, – Невежин пытался внедрить на своем предприятии модель «народного капитализма».

– Да. Это так, – согласился Чупров.

Из дальнейшего разговора, в котором, дополняя друг друга, принимали активное участие уже оба рассказчика, Гордеев узнал, что до конца идеям Невежина сбыться не удалось. Пока фирма «ВДП» набирала обороты, принося колоссальную прибыль, президент компании Эдуард Поташев лишь искоса поглядывал на вице-президента Федора Невежина и на его дела. Но в тот момент, когда Невежин начал распродавать акции сотрудникам компании, Поташева как подменили. Он во всем стал препятствовать делам и идеям Невежина. Странные события стали происходить в фирме и странные вещи твориться в коллективе. Внезапно несколько человек, ведущих сотрудников, по «собственному желанию», а на самом деле по непонятным никому причинам покинули фирму. Несколько человек вдруг выехали из Москвы в неизвестном направлении. Места этих сотрудников стали занимать новые люди, приглашенные Поташевым. Они проводили политику, совершенно противоположную той, за которую ратовал Невежин. Один из таких людей, Виталий Орлов, занял пост исполнительного директора фирмы. Он был первым, кого привел Эдуард Поташев. Вслед за Орловым появились и другие…

Однако конец этой истории Гордееву услышать не удалось. Их беседа была неожиданно прервана. В больничную палату с шумом вернулись все ее обитатели. Они были чем-то возмущены и не скрывали своего недовольства. По отдельным репликам, которые раздраженные больные отпускали в адрес администрации, Гордеев понял, что внезапно в отделении погасло освещение, из-за чего не удалось досмотреть очередную серию какого-то телевизионного детектива. Некоторые из больных, взяв сигареты и спички, сразу же вышли перекурить, а те, что остались в палате, улеглись на скрипящие койки и продолжали бурчать. Еще минут через пять или семь в палату вошла дежурная медсестра. Она напомнила Раппопорту и Гордееву о том, что время посещения закончилось.

«СИНЯЯ САЛАМАНДРА»

Гордеев предложил своему спутнику подвезти его до ближайшей станции метро. Однако Владлен Семенович, сославшись на желание пройтись перед сном, отказался от услуг Гордеева. Они попрощались. Гордеев направился к своему автомобилю, а Раппопорт пошел в противоположном направлении.

Двигатель завелся с пол-оборота, и Юрий выехал за ворота. И тут услышал звонок своего мобильного телефона. Однако самого аппарата на привычном месте не оказалось. Черный кожаный футляр, висевший на брючном ремне Юрия, был пуст. Чтобы найти телефон, Гордееву пришлось остановиться и обшарить весь салон. Аппарат, издававший мелодичную трель, валялся почему-то под водительским сиденьем. Каким образом он там оказался, Гордеев объяснить не мог. Но одно Юрий помнил точно: три часа назад, когда он выходил из «Жигулей», его мобильный аппарат находился на своем месте – в футляре на поясе. Что же случилось?

Гордеев переключил телефон на режим работы, но вместо привычного «алло» из трубки послышался длинный гудок.

«Не дозвонились», – подумал он, и через минуту его автомобиль, помигав левым подфарником, вновь тронулся с места.

С п е ш и т ь Г о р д е е в у б ы л о н е к у д а, д о м а е г о н и к т о н е ж д а л – С т е л л а б ы л а у р о д и т е л е й, и Ю р и й р е ш и л п р о с т о п о к а т а т ь с я п о п у с т е ю щ е м у г о р о д у, а з а о д н о и п о п ы т а т ь с я н а й т и о т в е т н а и н т е р е с у ю щ и й е г о в о п р о с.

Вопрос же был все тем же: каким образом его мобильный телефон оказался под водительским сиденьем? Выпасть из футляра он не мог. Кто, как и зачем его туда положил, Юрий пока не знал. Ведь замки на дверях отцовских «Жигулей» были в порядке, да и противоугонная сигнализация была включена. В коридорах больницы он ни с кем не сталкивался и не разговаривал, кроме как с дежурной медсестрой отделения, где лежал Чупров. Может, все произошло в помещении приемного покоя? Пока он ожидал возвращения дежурной, которая должна была дать разрешение на посещение больного. Но это ожидание длилось минут пять… или семь. Там, в помещении, кроме него находилась лишь пожилая супружеская пара. У мужчины в обеих руках были авоськи с фруктами. Их он из рук не выпускал. Значит, оставалась женщина. Она еще все нервничала. Даже успела рассказать Гордееву об их сыне, который чем только не болел в детстве. Вроде бы обычный для больницы разговор обычных родителей. Женщина не могла найти себе места и потому все время двигалась, ходила. Ее нервозность передавалась и мужу, который довольно резким тоном пытался ее успокаивать. Но это лишь накаляло их отношения. До ссоры, однако, не дошло. Супругов примирил приход дежурной, но ненадолго, так как их перебранка возобновилась, но уже в коридоре, откуда какое-то время слышались их удаляющиеся голоса. Если это они, а кроме них больше некому, то сработано профессионально. Роли разыграны превосходно. Можно поаплодировать. Станиславский бы таким актерам сказал: «Верю, верю!» А вам, Юрий Петрович, спектакль понравился? Понравился. Хотя, может, это был лишь первый акт? Но все равно уже впору кричать: «Автора! Автора!» Кстати об авторе… и его пьесе. Интересно, сколько же всего в ней актов и сколько действий. И что это – драма, комедия, фарс или что-то еще?

Гордеев достал из футляра телефонную трубку. Он хотел повнимательней ее рассмотреть. Но быстро понял, что на ходу этого лучше не делать – начинало темнеть. Однако упрятать телефон в футляр он не успел. Вновь раздался звонок. На этот раз звонила Стелла. Она предупредила Гордеева, что остается ночевать у родителей.

П о с л е е е з в о н к а Ю р и й п о ч у в с т в о в а л, ч т о о ч е н ь п р о г о л о д а л с я. Е х а т ь д о м о й и с и д е т ь о д н о м у в к в а р т и р е н е х о т е л о с ь, и о н р е ш и л п о у ж и н а т ь в к а к о м – н и б у д ь к а ф е и л и р е с т о р а н е. Н е о б х о д и м о б ы л о п о б ы т ь с р е д и л ю д е й. Б о л ь н и ц а, в к о т о р о й Г о р д е е в п р о в е л о к о л о т р е х ч а с о в, о к а з а л а н а н е г о н е м н о г о г н е т у щ е е в п е ч а т л е н и е. Т а к, в п р о ч е м, н а н е г о в л и я л и в с е л е ч е б н ы е з а в е д е н и я – о т з у б о в р а ч е б н ы х к а б и н е т о в д о в е д о м с т в е н н ы х с а н а т о р и е в. П о э т о м у и х о т е л о с ь о к у н у т ь с я в и н у ю, б о л е е ж и з н е р а д о с т н у ю а т м о с ф е р у.

Ресторан, в который приехал отужинать Гордеев, оказался тем самым, где несколькими днями раньше, за обедом, Вадим Райский и Гордеев неожиданно встретились с Андреем Ветровым. То, что выбор Юрия сегодня пал именно на это заведение, было исключительно делом случая. Просто никуда не спешивший Гордеев после посещения Чупрова поехал тем же путем, каким и приехал к больнице. По непонятной для себя причине он ехал по направлению к своей юридической консультации. Звонок Стеллы настиг его у «Таганской», недалеко от которой и находился вышеупомянутый ресторан.

Теперь, прежде чем покинуть свой припаркованный автомобиль, Юрий внимательно осмотрелся. Знака, запрещающего стоянку автотранспорта, нигде не было. Ни на том злополучном бетонном столбе, где он однажды внезапно появился, ни где-либо еще поблизости. Выйдя из автомобиля, Гордеев заметил лишь одно изменение в окружающей обстановке. Над входом в ресторан цветным неоном светилась вывеска. Прежде на ее месте, отметил он для себя, были только торчащие из стены металлические кронштейны. Тогда Юрия еще удивило отсутствие наружной рекламы, без которой не каждый мог догадаться, что эта резная дубовая дверь ведет в ресторан, какой, как оказалось, называется «Синяя саламандра». Название понравилось, хотя и напомнило отчасти о немецкой обувной фабрике, добротную продукцию которой высоко ценили жители бывшего СССР.

Внутри ресторана, как отметил для себя Гордеев, никаких изменений не произошло, если не считать того, что в глубине зала, на небольшой сцене, инструментальное трио – контрабас, ударные и фортепьяно – наигрывало вполне ностальгический джаз. Еще в свой первый приход в этот ресторан Гордеев заметил эту сцену, но инструментов тогда на ней не было.

«Потихоньку обживаются», – констатировал он, проходя в дальний конец зала, где занял стоявший у стены столик, рассчитанный на двоих. Вскоре подошел официант и принял заказ.

Ожидая, когда принесут еду, Гордеев стал рассматривать посетителей. В зале их было немного. Но все они были ценителями джаза. Это Гордеев понял по тому, как они слушали музыку, ритмично покачивая головами в такт музыкальной теме. Некоторые из них уже были навеселе, но вели себя прилично, лишь иногда, забываясь, начинали тихонько постукивать вилками о края своих тарелок, сбивая своих соседей с такта.

Постепенно игра музыкантов захватила и Гордеева, и он машинально стал отстукивать ногой.

– Добрый вечер, – неожиданно услышал он.

Юрий обернулся. Рядом с его столиком стояла молодая женщина. Это была директор ресторана.

– Рада вновь видеть вас здесь, – улыбнувшись, сказала женщина. – Надеюсь, что вы приятно проведете время.

– Вы разве меня знаете? – удивленно спросил Гордеев.

– Да. Ведь вы уже были у нас!

– Верно.

– Ну… вот видите.

– Теперь вижу.

Гордеев показал рукой на второй стул.

– Может, присядете? – предложил он. – Если вам, конечно, позволяет ваша должность.

– Позволяет, – улыбнулась женщина. – Позволяет.

– Тогда…

Гордеев встал и придвинул ей стул.

– Скажите, а вы запоминаете всех посетителей?

– Почти.

– У вас, наверное, хорошая память?

– Ну, вас было нетрудно запомнить.

– Это почему же?

– Вы сидели за одним столом с Андреем Борисовичем Ветровым. Насколько я поняла, вы товарищи?

– Да, мы вместе учились. Ветров хороший и грамотный юрист. В делах можете смело на него полагаться.

– Спасибо за рекомендацию…

– Меня зовут Юрий Петрович, – подсказал Гордеев.

– Еще раз спасибо за рекомендацию, Юрий Петрович, – поблагодарила женщина и улыбнулась.