Текст книги "Меткий стрелок"

Фридрих Незнанский
Меткий стрелок

Глава первая

Стоял прекрасный майский день. На небе ни облачка. Солнце светило ласково, но ненавязчиво. Москвичи, скинув наконец опостылевшие за холодные деньки куртки и свитера, прогуливались по Манежной площади в майках и легких рубашках.

Стройная женщина средних лет с коротко стриженными каштановыми волосами и упрямо вздернутым носиком сидела на скамейке, скинув туфельки, и со скукой во взгляде рассматривала гуляющих.

Было видно, что это занятие не приносит ей никакого удовольствия, а занимается она этим лишь затем, чтоб хоть как-нибудь убить время. Женщина мельком взглянула на часики и тихо вздохнула.

Несмотря на скучающий вид, в ее блестящих глазах, под которыми легла легкая тень, какая обычно бывает после бессонной ночи, читалась тревога.

На другой конец лавочки присел пожилой мужчина в потрепанном костюме, посмотрел на женщину, улыбнулся и подмигнул ей. Видимо, рассчитывал на ответную улыбку. Однако просчитался. Женщина лишь сердито нахмурилась и поближе пододвинула к себе небольшой портфель из коричневой кожи. Мужчина хмыкнул и отвернулся.

Народу на площади было полно, в особенности молодежи. Однако попадались и вполне зрелые люди. Кто-то сидел на скамейке и потягивал пиво, кто-то лениво прогуливался, что-то насвистывая себе под нос и глазея на кремлевские стены.

Ее всегда удивляло, откуда в разгар буднего дня берется столько бездельников? Складывалось впечатление, что в Москве люди не работают, а только и делают, что шляются по кафе, пьют пиво и совершают шопинги. Хотя чего удивляться, подумала она, Москва огромный город, и на восемь миллионов жителей всегда отыщется несколько сотен тысяч тех, для кого жизнь – сплошной и бесконечный праздник. Как там у Хемингуэя? Париж – это праздник, который всегда с тобой? То же самое можно сказать и о Москве. А если добавить к этому десятки, а может быть, даже сотни тысяч приезжих…

– Привет, – произнес у самого ее уха густой, хрипловатый баритон.

Женщина вздрогнула и подняла лицо.

Высокий парень с широченными плечами пожимал руку пожилому мужчине, не обращая на нее никакого внимания.

Пожилой поднялся, и оба мужчины удалились.

«Дорогая моя, у тебя паранойя, – сказала себе женщина. – Успокойся. Ты уже не маленькая. А то ведь так недолго и с ума сойти».

Однако, несмотря на все доводы разума, волнение осталось. Сидеть просто так было невыносимо. Нужно было скорее чем-нибудь себя занять.

Женщина сунула босые ноги в туфельки, взяла портфель и поднялась со скамейки. Подумала мгновение, не вернуться ли домой, но тут же обозвала себя трусливой дурой и, решительно тряхнув каштановыми прядями, направилась к подземному переходу.

По сравнению с улицей в переходе было прохладно и мрачно. «Прямо как в склепе», – подумала женщина и усмехнулась. В отличие от площади, людей здесь было немного.

Она огляделась по сторонам, и взгляд ее упал на газетный киоск. «А почему бы и нет?» – подумала женщина и двинулась к нему.

Посмотрела на выставленные в витрине киоска газеты и журналы, сунула руку в карман, достала мелочь. Посчитала. Хватало на пару газет.

– Вы берете? – обратился к ней невысокий худощавый паренек в круглых очочках, с реденькой бородкой и всклокоченными волосами. По виду типичный студент.

– Разумеется, – недовольно проворчала женщина, окинув его таким взглядом, что паренек смущенно поежился.

Он виновато улыбнулся и тут же отошел в сторону, уступая ей место у окошка.

Женщина хмыкнула и, наклонившись к окошку, произнесла:

– Будьте добры, «Версию» и…

Договорить она не успела. У нее за спиной раздался легкий хлопок.

Брызнувшая фонтаном кровь залила стекло киоска. Женщина покачнулась и медленно сползла на цементный пол.

Стоящая рядом торговка с охапкой легких блузок в руках повернула голову и, увидев лежащую на полу женщину, энергично перекрестилась.

– Эй! – окликнула она. – Эй, девушка!

Проходящий мимо седой мужчина остановился.

– Что это с ней? – спросил он у продавщицы блузок. – Обморок? – Подошел чуть ближе. – Да нет, не похоже.

Паренек в очочках страшно побледнел, попятился назад, чтобы не наступить в расплывающуюся по полу лужу крови, поднял глаза на седовласого и тихим, дрожащим голосом сказал:

– В нее стреляли.

– Кто стрелял? Когда? – не понял седовласый.

– Я не знаю, – пролепетал парень. – Вы что, не видите? – Голос его сорвался на хриплый шепот: – У нее из головы… кровь.

Скрипнула дверца. Молоденькая белокурая продавщица вышла из газетного киоска и в растерянности остановилась перед лежащим телом. Левая щека продавщицы была испачкана кровью. Она явно была в шоке. Еще несколько человек из прохожих остановились перед лежащей женщиной и, не зная, что предпринять, изумленно уставились на расплывающуюся по цементному полу вязкую багровую лужу.

Парень в очочках присел рядом с женщиной на корточки. Робко заглянул ей в лицо и в ужасе отшатнулся. Затем повернулся к торговкам и произнес нервным, срывающимся голосом:

– Позовите милицию! Она мертва!

Какой-то подросток, вертевшийся рядом, бросился исполнять приказание.

Он пулей пронесся по ступенькам, ведущим вверх. Выбежав на улицу, огляделся и со всех ног кинулся к зданию Государственной думы, где приметил двух милиционеров в голубых рубашках.

Тем временем студент поднял с пола кожаный портфель женщины. Повернувшись ко все еще не пришедшей в себя публике спиной, он открыл портфель, лязгнув позолоченными замочками, что-то быстро оттуда достал и засунул во внутренний карман пиджака.

Затем поднялся с корточек и, бросив через плечо: «Я за „скорой“», быстрыми шагами двинулся к выходу, в сторону Тверской улицы.

Возле тела стал собираться народ.

– Что такое? – спрашивали те, кто стоял позади. – Что дают?

– Убили! – отвечали им.

– Кого убили?

– Да вот же, женщину. Не видите, что ли?

Продавщица газетного киоска приложила ладони к забрызганному кровью лицу и зарыдала.

Из толпы вывернулась какая-то тетка с красным, испитым лицом и крикнула:

– Я видела! Я видела, кто убил! Крепкий такой. В пиджаке. Туда пошел. Туда! – Она махнула рукой в сторону выхода на улицу и добавила: – А пистолет в руке нес!

Через несколько минут подоспела и милиция. К этому времени тело мертвой женщины было окружено плотным кольцом зевак. А жаждущий развлечений народ все прибывал.

– Отойдите! – рявкнул на публику коренастый краснолицый сержант. – Дайте пройти милиции!

Не дожидаясь реакции на свой призыв, он усиленно и без всяких церемоний заработал локтями. На милиционера посыпалась ругань:

– Куда прешь?

– Совсем менты обнаглели!

– Явились не запылились!

Не обращая никакого внимания на эти реплики, милиционеры пробились наконец к телу. Краснолицый нагнулся. А его коллега – белобрысый молодой паренек – попробовал оттеснить публику назад.

– Ну что? – спросил он сержанта, обернувшись к нему через плечо.

– Аллес, – устало ответил тот. – Вызывай оперов.

Белобрысый вынул из кармана рацию, а краснолицый повернулся к окружившим тело женщины людям и громко сказал:

– Граждане! Кто из вас видел, что здесь произошло?

Народ невнятно загудел. Милиционер поморщился, сдвинул фуражку на затылок, провел ладонью по вспотевшему лбу и сказал еще громче, чем прежде:

– Свидетелей происшествия я попрошу остаться. К остальным, – милиционер сделал строгое лицо, – убедительная просьба разойтись. Разойдитесь, граждане. Имейте совесть. Тут вам не цирк.

Глава вторая

– Здравствуйте! – Невысокий крепкий мужчина протянул капитану руку: – Дежурный следователь Звягинцев.

– Инспектор угро капитан Мурадов, – отрекомендовался капитан, пожимая следователю руку.

У Звягинцева было усталое, желтоватое лицо. Он достал сигарету и закурил.

– Что скажете, капитан?

– Женщину убили, – ответил капитан Мурадов.

Звягинцев нервно усмехнулся.

– Сам вижу, что она не на корке арбузной поскользнулась.

– Извините, – стушевался капитан. – Это я машинально. По свидетельству очевидцев, женщина покупала газеты. У нее за спиной прошел молодой мужчина и прямо на ходу выстрелил ей в шею.

– И затем, я полагаю, растворился в толпе? – докончил за него Звягинцев.

– Так точно.

Следователь выпустил густое облако табачного дыма и, повернувшись к своим, коротко приказал:

– Приступайте, ребята.

Судмедэксперт, пожилой, грузноватый мужчина с аккуратно зачесанными назад седыми прядями, склонился над трупом. Поднял голову и сказал:

– Перебита артерия. Шанса у нее не было.

Звягинцев коротко кивнул и вновь повернулся к капитану:

– Свидетелей много?

– Трое, – ответил капитан Мурадов. – Вон они стоят. Хотел отвести их в отделение, но музыкант заартачился. Твердит про какой-то концерт.

– Ладно. – Звягинцев помахал перед лицом рукой, отгоняя табачный дым, и, сурово сдвинув брови, рявкнул на худосочного юношу с фотоаппаратом.

– Хватит топтаться на месте. Ты криминалист или хрен собачий? Работай!

Юноша встрепенулся и защелкал фотоаппаратом, фиксируя общее положение трупа. Звягинцев подошел к телу и присел рядом с судмедэкспертом. Внимательно осмотрел тело и, потирая большим пальцем лоб, протянул: «Н-да…»

Через пару минут его окликнул один из оперативников:

– Сан Саныч, взгляните на это!

Звягинцев выпрямился и посмотрел на предмет, который протягивал ему оперативник.

– Парик, – констатировал он. – Где нашли?

– В урне возле выхода к гостинице «Москва», – доложил оперативник.

– Понятненько, – тихо произнес Звягинцев, почти не разжимая губ. Почесал рукой небритый подбородок и добавил: – Тащи сюда Славика со служебно-розыскной. Шанс, конечно, минимальный, но попробовать стоит.

Оперативник умчался наверх и через несколько минут вернулся со смуглым, лохматым Славиком. На поводке впереди Славика бежала большая черная овчарка, такая же лохматая, как и ее хозяин.

Собаке дали понюхать парик, и вскоре она рванула в сторону выхода к гостинице «Москва».

– Пока все верно, – хмыкнул Звягинцев, глядя вслед удаляющейся собаке. – Ну поглядим, поглядим…

Он отбросил окурок, достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну, вставил ее в рот и, чиркнув зажигалкой, посмотрел на свидетелей в хищный прищур. Затем выпустил струю дыма, достал из кармана блокнот, ручку и быстрыми шагами направился к ним.

Старушка была преисполнена собственной значимости.

– В общем, так, – начала она, искоса поглядывая на усмехающегося музыканта. – Стою я, значит, вот здесь, продаю… – Тут она осеклась и бросила на краснолицего сержанта, который стоял тут же, быстрый взгляд. – То есть стою я, значит, разговариваю с… – Она опять запнулась, ища глазами предполагаемого собеседника.

– Короче, бабуля, – прервал ее поиски капитан Мурадов. – Что ты как первый раз замужем. Стоишь ты, значит, и торгуешь. Дальше.

– Кто сказал, что я торгую? – встрепенулась старушка, возмущенно всплеснув руками.

Милиционер вновь поморщился. Видимо, эта тема начала его доставать.

– Неважно, – резко сказал Звягинцев, царапая ручкой по блокноту. – Стоите вы – и дальше что?

– А дальше так. Подходит эта дамочка к киоску… Я сразу на нее внимание обратила. У нее кофточка голубая, как у моей невестки. Только у моей невестки шовчик понизу двойной, а у этой…

– Короче, бабуля, – простонал капитан. – Давайте ближе к делу.

– А я и так ближе, – обиженно проворчала бабуля. – А вы на то и милиция, чтобы людей слушать, а не рты им затыкать. – Она повернулась к Звягинцеву и, беззубо улыбнувшись, спросила: – Правильно я говорю?

– Абсолютно, – кивнул следователь. – Вы оказываете нам неоценимую помощь. Продолжайте.

Бабуля с гордостью и вызовом посмотрела на ухмыляющегося музыканта и продолжила:

– Ну подходит она, значит, к киоску. Нагибается к окошку… А тут мимо парень этот…

– Какой парень? – быстро перебил Звягинцев.

– Какой, какой… – Старушка задумалась. – Откуда ж я знаю – какой? Он ко мне спиной был. Проходит, значит, мимо – и вдруг достает из кармана пистолет. – Старушка сдвинула брови и, стрельнув на милиционера глазами, добавила: – С глушителем.

Милиционер усмехнулся.

– Откуда ж вы, бабуля, про глушитель знаете?

Старушка обиженно фыркнула:

– Чай, не дура. И кино смотрю. Опять же звука выстрела не было. Только хлопнуло, как будто выбивалкой по ковру.

– Давайте по порядку, – прервал ее излияния Звягинцев. – Вы сказали – достал он пистолет. Дальше.

– Ну да, я и говорю: достал пистолет, качнул им в сторону девушки этой и быстро пошел своей дорогой.

– Как он выглядел? – вновь встрял в разговор капитан Мурадов.

Старушка уставилась на него как на идиота.

– Откуда ж мне знать, милок, когда он со спины был. Помню только, что в пиджаке он был. В коричневом таком, из этой… как ее… мягкая такая…

– Из замши? – спросил Звягинцев.

– Точно, – обрадовалась старушка. – Из ее, из замши. А больше-то я ничего и не видела.

– Ну а, – Звягинцев вновь почесал ладонью подбородок, – высокий он был или низкий?

В ответ старушка лишь пожала плечами:

– Да и не высокий, и не низкий. Так, обыкновенный. Вот примерно как вы. – Она скептически оглядела Звягинцева. – Ну или чуток повыше.

Звягинцев вздохнул.

– А телосложение? – спросил он безнадежным голосом.

Старушка надолго задумалась и наконец уверенно выдала:

– Обыкновенное.

– Понятно, – кивнул следователь.

Бомж не добавил к описанным событиям ничего нового, кроме того что парень этот был не в пиджаке, а в плаще, и вовсе не в коричневом, а сером, а росту был никак не меньше метр девяносто. И при этом прихрамывал то ли на левую, то ли на правую ногу.

– Понятно, – опять кивнул Звягинцев, выслушав эту ахинею. На этот раз голос его звучал еще более пессимистично.

Покончив с бомжем, он обратился к музыканту. Это был ироничный молодой мужчина в белой рубашке и черном кожаном жилете. Он уже упаковал саксофон в футляр и теперь стоял, зажав этот футляр между ног, как величайшую ценность, и засунув руки в карманы. Показания старушки и бомжа он выслушивал с кривой ухмылкой.

– Бабулин портрет правдоподобней, – сказал музыкант. – Я как раз отдыхал после соло. Достал сигаретку, закурил. Стал глазеть по сторонам. Люблю посмотреть на людей в метро. Встречаются такие интересные типажи… Впрочем, неважно. Тут мимо меня проходит парень… В коричневом пиджаке, как и сказала бабушка. Роста скорей высокого, чем среднего… – Музыкант задумался. – Где-то около метра восьмидесяти с копейками. Стройный, поджарый, в темных очках. И вот еще деталь – длинные черные волосы.

– Конский хвост? – спросил Звягинцев.

– Нет, – покачал головой музыкант. – Наоборот, распущенные. Из-за этой шевелюры и из-за темных очков лица было совсем не разглядеть.

– Понятненько, – сказал следователь. – Что было дальше?

– Дальше? Шел он очень быстро. А как только поравнялся с киоском, тут же выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил. Прямо на ходу. И, не останавливаясь, зашагал дальше.

Звягинцев прищурился:

– Куда он пошел?

Музыкант растерянно развел руками:

– Вот этого я, извините, не заметил. Все мое внимание было обращено на упавшую женщину. Да и… – Музыкант усмехнулся. – Разве это так уж важно? Он мог пойти куда угодно. Может, он сидит сейчас в баре, под землей, и спокойно попивает кофе. Метрах в пятидесяти от нас.

– Ну это вряд ли, – сухо заметил Звягинцев. – Еще что-нибудь необычное заметили?

– Не знаю. – Мужчина пожал плечами. – Был еще один парень в очках. Свидетель. Похож на студентика. Но как-то уж очень быстро он ретировался.

– Точно, – поддакнула бабуля. – Был очкарик. Он еще за милицией побежал.

– Сержант, – подозвал к себе Звягинцев краснолицего милиционера. И когда тот подошел, спросил: – Кто вас позвал?

– Да мальчонка какой-то. Шустрый такой, лет десяти – двенадцати.

– Где он теперь?

Сержант сдвинул на затылок фуражку и пожал крепкими плечами.

– А шут его знает. Где-то потерялся. Может, тут где-нибудь бегает?

Звягинцев повернулся к свидетелям и вопросительно посмотрел на музыканта.

– Нет, – покачал головой музыкант. – Это не тот. Тому лет двадцать – двадцать пять. Он в тот момент стоял у киоска. А когда женщина упала, наклонился над ней и… – Музыкант замер, как будто пораженный какой-то мыслью.

– Что? – нетерпеливо спросил Звягинцев. – Что он сделал?

– Точно не знаю. Но я видел, как он взял в руки ее портфель. Потом повернулся и крикнул, чтобы звали милицию.

– Да, – опять вмешалась в разговор старушка. – Так и сказал: бегите, говорит, за милицией. Женщину, говорит, убили.

Вернулся Славик с собакой. Оба тяжело дышали.

– Ну? – спросил Звягинцев.

– Потеряли метрах в тридцати от выхода, – доложился Славик, с трудом переводя дыхание. – Рэд довел до большой лужи с серными разводами – и каюк. Дальше ни в какую.

Звягинцев посмотрел на пса тяжелым, полным осуждения взглядом. В ответ Рэд прижал уши и, опустив лохматую голову, уткнул взгляд в землю, словно почувствовал свою вину.

– Ладно, – сказал псу Звягинцев. – Не казни себя.

Он ласково потрепал Рэда по загривку.

Подошедший сзади оперативник тронул следователя за плечо. Звягинцев вздрогнул. Быстро обернулся и процедил сквозь зубы:

– Еще раз так сделаешь – пристрелю.

– Простите, Сан Саныч, – весело откликнулся оперативник. – Вот ее документы, достали из портфеля. Я думал, вам интересно. Но если нет – я могу отнести их обратно.

– Поговори мне еще, – с угрозой сказал Звягинцев. И проворчал, раскрывая паспорт: – Тоже мне остряк-самоучка… Так-так-так… Что тут у нас? Доли Гордина. Сорок четыре года. Родилась в Новгороде… А это? – Он взял из рук оперативника коричневую кожаную корочку с золотым тиснением. – Журналистское удостоверение… И где же это мы работаем?.. Ага, радио «Свободная волна»… Интересно, интересно…

– Сан Саныч, – прервал его размышления оперативник, – в сумочке не было кошелька. Вряд ли женщина могла отправиться гулять по центру Москвы, имея в кармане восемь рублей мелочью…

– Соображаешь, – кивнул Звягинцев. – Стало быть, это…

– Ограбление, – с готовностью предположил оперативник.

Звягинцев смерил его уничтожающим взглядом, тихонько покачал головой и тихо произнес:

– Не думаю. Слишком уж хитро сработано для простого ограбления. Скорей всего, нас хотят пустить по ложному следу. Хотя… – Он пожал плечами. – Если в сумочке кроме кошелька был еще и конверт, туго набитый долларами, то почему бы и нет. Что у нас с пальчиками?

– Коля работает. Есть на портфеле… Не знаю, правда, чьи…

– Хорошо, – отрезал Звягинцев. – Приобщим к делу, а там видно будет. – Он закурил новую сигарету и выпустил дым в сторону молодого оперативника. – Иди помоги ребятам. Загляните в каждую урну в радиусе пятидесяти метров. Может, найдем еще что-нибудь интересное.

– Ага, – кивнул оперативник. – Например, пару-тройку бутылочек. Сдадим – и заработаем себе на мороженое.

– Не знаю, как остальные, а ты у меня точно заработаешь, – погрозил ему дымящейся сигаретой Звягинцев. – Хватит трепаться. Действуй.

Оперативник демонстративно поморщился, тяжело вздохнул – дескать, такая уж наша сыскарская доля – и отправился выполнять приказание.

А Звягинцев, смоля сигаретку, принялся заполнять протокол осмотра.

Прошло несколько минут.

– Так, граждане, – обратился к свидетелям Звягинцев. – Теперь подходим ко мне и сообщаем свои адреса и номера телефонов.

– Что, опять? – всплеснула руками старушка.

– А паспорта вернете? – блеснув белоснежными зубами, спросил музыкант.

– Да, разумеется. – Звягинцев посмотрел на музыканта тяжелым взглядом. – Сейчас проедете с нами для составления фотопортрета.

– Товарищ милиционер, я не могу, – заартачился музыкант. – У меня сегодня еще концерт.

– Что за концерт?

– Играю в парке.

Звягинцев задрал рукав пиджака и взглянул на часы.

– Во сколько? – спросил он музыканта металлическим голосом.

– В пять, – ответил тот.

– До пяти успеете.

– Батюшки, – встрепенулась бабуля. – А как же моя сумка?

Звягинцев поморщился:

– Какая еще сумка?

– Да с товаром! – воскликнула старушка, но тут же поправилась: – То есть… с вещами… разными.

– Большая? – поинтересовался Звягинцев.

– Да не то чтобы. Но…

– Ладно. – Звягинцев милостиво махнул сигаретой. – Можете взять ее с собой.

Старуха обрадованно метнулась за полосу ограждения и вернулась с огромным полосатым баулом – метра два на два.

Звягинцев посмотрел на баул, и лицо его – и без того не пышущее здоровьем и жизнерадостностью – помрачнело еще больше. Однако делать было нечего: слово есть слово.

– Ну, есть какое-нибудь мнение? – обратился Звягинцев к судмедэксперту.

Тот кивнул головой:

– Выстрел был произведен с близкого расстояния. Примерно метра два. Пуля попала пострадавшей в шею, перебив артерию… Контрольного выстрела не понадобилось. Поскольку пистолет был с глушителем, можно предположить, что работал профессионал.

Звягинцев повернулся к молодому оперативнику:

– Ориентировку по приметам дали?

– Так точно, – доложил оперативник. – Правда, с такими приметами надежд мало.

– Скоро будет фоторобот, – заметил Звягинцев. И усмехнулся: – Если предположить, что парик принадлежал киллеру, то у нас остаются только темные очки. Остальное не в счет. Со вторым парнем то же самое. Кудряшки, очки, бородка – все это могло быть простым маскарадом.

– Ничего другого у нас пока нет, – вздохнул оперативник.

Звягинцев пристально на него посмотрел, но ничего не сказал.