Текст книги "Меткий стрелок"

Глава третья

Звягинцев сидел в кабинете шефа и смотрел в стол.

– Ну, – обратился к нему шеф. – Что скажете, Сан Саныч?

Следователь пожал плечами:

– Информации мало. Боюсь, что это очередной «глухарь».

Шеф усмехнулся:

– А не рановато ли лапки кверху подымать?

– Обижаете, Семен Сергеич. Я ведь пока и не подымаю. Просто трезво оцениваю ситуацию.

Шеф помолчал. Побарабанил пальцами по столу и спросил:

– Что с отпечатками?

– Пальчики проверили. Кроме тех, что принадлежат убитой, нашли всего два смазанных отпечатка. В дактилокартах ничего похожего нет.

Семен Сергеевич вновь побарабанил пальцами по столу. Звягинцев откинулся на спинку кресла, закинул нога на ногу, положил ладонь на коленку и принялся с усиленным вниманием рассматривать свои пальцы.

– А что с париком? – спросил шеф.

– Я же уже докладывал. Эксперты нашли несколько волосков.

– Ну вот видишь. Это уже хорошо. В наше время волосок – стопроцентная улика.

– Да, неплохо, – вежливо поправил начальника Звягинцев. – Криминалистическая наука, конечно, не стоит на месте. И волосок, конечно, улика. Но для начала не мешало бы поймать того, на чьей голове эти волоски красовались. – Звягинцев вздохнул. – А с этим пока туго.

– Ладно. Ты только не раскисай раньше времени. Что-то рожа у тебя, Сан Саныч, больно желтая. Не высыпаешься?

– Да где уж там, – махнул рукой следователь. – Выспишься тут.

– И куришь много, – констатировал Семен Сергеевич, продолжая разглядывать Звягинцева в упор. – Ты давай с этим завязывай, парень, пока не поздно. У меня и так хороших сыскарей не хватает…

– А я вроде умирать пока не собираюсь, – осклабился Звягинцев. – И увольняться тоже. По крайней мере, по собственному желанию.

– Ну-ну. – Семен Сергеевич усмехнулся. – Ты же знаешь, Звягинцев, твое желание для меня закон. Так что будешь работать, пока ноги держат и котелок варит. Кстати насчет ног, что там у нас со связями погибшей? Выяснили что-нибудь интересное?

Звягинцев взял со стола папку, которую сам же и принес, раскрыл ее и положил себе на коленки.

– Доли Гордина была сотрудницей радиостанции «Свободная волна». Слыхали про такую?

– Еще бы, – кивнул Семен Сергеевич. – Еще с советских времен. Американская?

– Ага. Только у них и русская служба есть. И свое бюро в Москве. В нем-то наша овечка Долли и работала.

Семен Сергеевич поморщился:

– Не будь циником, Звягинцев. При чем здесь овечка?

– Да это я так, шеф, к слову. Ладно, идем дальше. Руководителем московского бюро радио «Свободная волна» является небезызвестный вам Зелек Александрович Шустов.

– Постой, постой… Это не тот ли, который ведет на телевидении передачу… Как, бишь, она называется…

– «Участник событий», – подсказал Звягинцев.

– Точно. Только на кой черт ему сдалась эта передача, если он и так имеет неплохие дивиденды со своего радио?

– Ну, во-первых, радиостанция принадлежит не ему, – деликатно заметил Звягинцев. – А во-вторых – амбиции. К тому же… Вот представьте, захочет наш Зелек Шустов баллотироваться в депутаты или там еще куда. Для того чтобы победить на выборах, кандидату желательно иметь узнаваемую физиономию. Вот он ее и раскручивает по ящику.

– Да, – вздохнул шеф. – Голубой экран – штука сильная.

– И не говорите, Семен Сергеич. Посильнее «Фауста» Гете, как заметил Иосиф Виссарионович!

Шеф нахмурился:

– Хватит сыпать цитатами. Давай дальше.

– Руководит русской службой некий Юлий Семенович Леонидов, – доложил Звягинцев. – Личность тоже небезызвестная.

Начальник в ответ лишь кивнул.

– Дальше – больше, – продолжил Звягинцев. – Директором «Свободной волны» является американский гражданин Стивен Кросс. А наша Доли Гордина приходится ему – не падайте со стула – женой.

Звягинцев сделал паузу, чтобы насладиться произведенным эффектом. Но на начальника сие важнейшее сообщение никакого видимого эффекта не произвело.

– Ничего удивительного, – пожал он плечами. – Мало ли кто и куда пристраивает свою жену.

– Вы вот, однако, на мое место свою жену не посадите, – огрызнулся Звягинцев.

– Ну у тебя и самомнение, – усмехнулся в ответ Семен Сергеевич. – Сдалось ей твое место как собаке пятая нога.

Звягинцев насупился.

– Ладно, Сан Саныч, не горюй. Какие твои годы. Может, еще и до моего креслица доберешься.

– Это уж как пить дать, – согласился следователь.

– Ладно. Хватит подколок. Какое отношение имеют перечисленные тобой лица к убийству Гординой?

Звягинцев тяжело вздохнул.

– Похоже, никакого. А если и имеют, то нам об этом ничего не известно. Мотивов мы никаких не раскопали.

– Ты был в московском бюро этой самой «Свободной волны»?

– Так точно. Встретился и с Шустовым, и с сослуживцами. С Леонидовым вот только не удалось. Он сейчас в командировке.

– Ну и чего говорят?

– Ничего особенного. Не участвовала, не привлекалась. С коллегами отношений не портила, хотя язычок у бабы, говорят, был острый. Многим от нее доставалось. Бывало, что и скандалила и на три буквы публично посылала.

– Вот, – расплылся в улыбке начальник. – А говоришь – нет мотива.

Звягинцев криво усмехнулся и махнул рукой:

– Да ладно вам, Семен Сергеевич. Мало ли кто кому чего скажет в запальчивости. Это еще не повод для того, чтобы нанимать киллера.

– Вообще-то обычно за это не убивают, – согласился шеф. – Если только не пьяная разборка. Но мир сложен, Сан Саныч… Мир сложен…

Семен Сергеевич достал из кармана платок и вытер пот со лба. Спрятал платок обратно в карман, протянул руку и нажал на кнопку вентилятора, стоящего на столе. Лопасти с тихим гулом завертелись, и лицо Семена Сергеевича прояснилось.

– Что с ее работой? – спросил он Звягинцева, с удовольствием подставляя потное лицо под поток прохладного воздуха. – Может, какое-нибудь журналистское расследование?

Звягинцев с завистью посмотрел на вентилятор и пожал плечами.

– Да нет. Она редко занималась журналистикой. В основном менеджерская работа. Разные там связи с VIP-персонами, переговоры и тому подобное.

– Финансы?

– Нет. К финансам она никакого отношения не имела. Я же говорю – чисто менеджерская работа.

С лица Семена Сергеевича сошла краснота. Но и улыбка куда-то улетучилась. Он нахмурил косматые брови и строго спросил:

– Есть какие-нибудь версии?

– Пока нет, – вздохнул Звягинцев. И тут же добавил: – Работаем, шеф, работаем…

– Плохо работаете, – небрежно обронил Семен Сергеевич. – Боюсь, что одним «глухарем» в нашем курятнике станет больше. Ладно, иди работай.

Следователь поднялся с кресла, козырнул и быстрыми шагами вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Оставшись один, Семен Сергеевич достал из ящика стола флакончик с валидолом, вытряхнул одну таблетку и положил ее под язык. Повернулся к окну, посмотрел на проплывающие по небу облака и грустно сказал: «Скоро лето».

Глава четвертая

– Тихо, Гиточка, кажется, я дозвонилась.

Высокая, худощавая и прямая, как палка, Фира Гордина поплотнее прижала к уху телефонную трубку и, посмотрев на сестру, поднесла к губам сухой, тощий палец.

– Сделай громкую связь, Фира, – попросила Гита Гордина, сложив руки замочком в немой мольбе.

В отличие от рыжеволосой и поджарой Фиры, Гита была полнокровной и румяной, а ее черные волосы отливали синевой. Над пухлой верхней губой Гиты пробивались маленькие усики. Походка ее была грузной, а взгляд тусклым, что в общем-то неудивительно для женщины, которой недавно перевалило за полтинник.

– Алло, здравствуйте! Это межрегиональная прокуратура центрального округа Москвы?.. Могу я поговорить с Семеном Сергеевичем Вороновым? Что значит – кто? Клиентка… Ну если вы так настаиваете – Фира Гордина… Да, так и передайте… Ага… Ага… Жду…

– Фирочка, громкую связь! – напомнила Гита.

Фира кивнула и нажал на кнопку.

– Слушаю, – произнес хрипловатый мужской голос.

– Это Семен Сергеевич?

– Он самый.

– Фира Гордина вас беспокоит. Семен Сергеевич, я по поводу моей погибшей сестры – Доли Гординой. Что-нибудь стало известно?

В трубке воцарилось молчание. Прошло не меньше пяти секунд, прежде чем Воронов снова заговорил:

– Фира Абрамовна, тут такое дело… В общем, вы не расстраивайтесь, но похоже, что дело вашей сестры будет… отложено.

– Что-о? – Трубка задрожала в руке Фиры. Тонкие губы поджались. – Что это вы такое говорите, дорогой мой? Как это – закрыто? Вы что, нашли убийцу?

– В том-то и дело, что нет. Дело приостановлено в связи с нерозыском обвиняемого.

– Извините меня, дорогой Семен Сергеевич. Может, я чего-то не понимаю, но ведь, кажется, искать убийцу – это и есть ваша работа. Вы что же, отказываетесь выполнять ваши прямые служебные обязанности?

– Фирочка, умоляю тебя, повежливей, – тихо проговорила волоокая Гита. На ее длинных темных ресницах поблескивали слезы.

– Видите ли, дорогая Фира Абрамовна, – проскрежетал Воронов, – дело было возбуждено больше двух месяцев назад. И до сих пор у нас нет никаких реальных продвижек.

– Да, но у вас же должны быть эти… как вы их там называете…

– Версии, – тихо подсказала Гита. – Они их называют версии.

– Версии, – громко повторила Фира вслед за сестрой.

– Версий было много, – вздохнул Воронов. – Но ни одна из них себя не оправдала. Скорей всего, это действительно было убийство с целью ограбления. Убийцы выпотрошили сумочку вашей сестры и умело замели следы.

– Какие следы? О чем вы говорите? – возмутилась Фира, приподняв рыжеватые брови. – На то вы и сыщики, чтобы следы разыскать. Или я не права?

– Правы в общем-то, – вяло произнес Семен Сергеевич. – Да только одной правотой сыт не будешь. Кроме желаний, предположений и надежд есть еще и суровая реальность. А что касается реальности, то она…

– Семен Сергеевич, – оборвала его Фира, – так вы будете продолжать расследование?

– Я же сказал, дело приоста…

– Мне не нужны ваши служебные формулировки, – крикнула Фира дрожащим от слез и возмущения голосом. – Мне нужен четкий ответ: вы будете продолжать расследование?

Воронов громко вздохнул и произнес угасающим голосом:

– Боюсь, что нет.

– В таком случае до свидания. И не думайте, что это сойдет вам с рук. – Фира всхлипнула. – Я найду управу на вас и вашу поганую контору.

– А это уж как вам будет угодно, – смиренно сказал Воронов. – Прощайте.

Комнату наполнили короткие гудки. На том конце провода положили трубку.

Фира швырнула трубку на рычаг и повернулась к сестре.

– Плохо дело, Фирочка, – тихо проговорила Гита, с испугом глядя на сестру.

– Плохо, Гиточка, – в тон ей ответила Фира. Она взяла с дивана сумочку, достала из нее ажурный розовый платочек и промокнула им глаза.

– Что будем делать? – робко спросила Гита.

Фира спрятала платочек в сумочку, защелкнула замком и, повернувшись к сестре, громко и четко произнесла:

– Бороться. Я найду этих мерзавцев. Чего бы мне это ни стоило.

Гита кивнула и протянула руки навстречу сестре. Та ласково, но настойчиво уклонилась от объятий и сказала:

– Не время для сантиментов, Гиточка. Ты отправляйся домой.

– В Израиль? – изумленно воскликнула Гита, глядя на сестру округлившимися глазами.

– Нет, в Гваделупу, – съехидничала та. Но тут же смягчилась и добавила уже более ласково: – Ну конечно, в Израиль, милая моя. В дорогую сердцу Хайфу. Тебе здесь делать больше нечего. Я и сама могу справиться.

Гита обиженно поджала нижнюю губу и упрямо покачала головой.

– Что это значит, Гиточка? – холодно произнесла Фира. – Ты отказываешься?

– Да, Фирочка. Я отказываюсь. – В голосе черноволосой добрячки Гиты появился вызов. – Я не уеду отсюда, пока убийца моей сестры не понесет заслуженное наказание.

– Браво! – сказала Фира и демонстративно похлопала в длинные узкие ладоши. – А если убийцу будут искать десять лет?

Гита заметно сникла, но, глянув исподлобья на строгую сестру, тихо сказала:

– Все равно.

– Еще раз браво. – Рыжая усмехнулась. – К тому времени ты как раз станешь ветхой, больной, никому не нужной старушкой. С чем тебя и поздравляю.

– Пусть, – упрямо произнесла Гита. – Я уеду отсюда только вместе с тобой.

– Ну что ж, – Фира провела ладонью по своей плоской груди, смахивая невидимую соринку, – ты сама так решила. Не говори потом, что я тебя не предупреждала. Звони Семе Моисееву. Кажется, вы с ним были когда-то оч-чень дружны. – Фира ехидно улыбнулась. – Или я ошибаюсь?

Гита вспыхнула, но ничего на это не ответила. Лишь придвинула к себе телефон.

– Прости, – сказала Фира, потупив глаза, – я не хотела.

Гита улыбнулась сестре и принялась накручивать номер.

Глава пятая

В памяти Фиры и Гиты еще живы были те тяжелые, но славные времена, когда они – три молодые девушки – жили в городе Риге и не жаловались на судьбу. Когда погибли отец с матерью, Доли было всего пять лет. На похоронах она плакала громче всех, особенно когда гроб опускали в могилу, но спустя каких-нибудь полгода она обо всем забыла и едва ли помнила даже то, как выглядели ее родители, не говоря уже о прочем. Она было взялась называть матерью Фиру, но та ее быстро от этого отучила. Хватило нескольких окриков и пары-тройки хороших шлепков.

Доли росла бойкой, любопытной и жизнерадостной девчонкой. Сестры окружили ее нежной заботой. Гита выучилась на швею. Спустя некоторое время средняя сестра – Фира – последовала ее примеру. В отличие от Гиты, Фире не очень нравилось портняжье искусство, но других способов содержать семью она не видела. Если старшая сестра работала за любовь, то средняя – за совесть. Ее упорству можно было только позавидовать.

Шли годы. Доли превращалась в хорошенькую девушку, и старшие сестры работали не покладая рук, чтобы их маленькая куколка Доли ни в чем не знала нужды. У нее были самые нарядные платьица и курточки. Самые модные шапочки и брючки.

Вскоре Фира ушла со швейной фабрики, заявив, что гробить время на эту красную сволочь – себе дороже, и она больше не намерена корячиться на фабрике от рассвета до заката за три копейки. Робкая и добрая Гита предпочла не спрашивать сестру о том, каких уродов она имела в виду, и просто смирилась с судьбой.

Вскоре Фира открыла свою собственную полулегальную частную лавочку. Поначалу она обшивала весь квартал, а уже через полтора года об искусной портнихе с улицы Ленина знала и вся Рига.

Гита не одобряла поступка сестры, но не осуждала и помогала как могла. Вскоре к портняжьему искусству приобщилась и подросшая Доли. Нельзя сказать, чтобы все было легко. Раз в год в дом сестер Гординых наведывалась с проверкой милиция. Однажды местная прокуратура даже возбудила против средней сестры уголовное дело по факту получения нетрудовых доходов. Фире грозила страшная статья с конфискацией имущества. Для того чтобы выручить непутевую сестру, доброй Гите пришлось снять со сберкнижки почти все деньги, накопленные за долгие годы непосильного труда.

Вскоре Фиру отпустили, а прокурор купил себе новенькую «Ниву» небесно-голубого цвета.

Фира долго не могла простить сестре «измену».

– Я сделала это для тебя, – робко замечала Гита.

– Неужели? – отвечала своевольная сестра. – Уж лучше бы я сдохла в тюрьме.

Спустя еще несколько лет евреям в Союзе дали зеленый свет, и они целыми семьями потянулись на землю обетованную. Не оказались в стороне и сестры Гордины. Инициатором отъезда выступила Фира.

– В гробу я видала эту власть! – кричала она так громко, что Гита спешила закрыть в доме все окна и форточки – от греха подальше.

– Фирочка, – плакала Гита, сложив руки в замочек, – я умоляю тебя, потише. Подумай о Доли.

– Именно о ней я и думаю, – отвечала сестре Фира жестким, не терпящим возражений голосом.

Вскоре сестры распродали весь свой немудреный скарб и, испросив благословения у своего еврейского Бога, сели на самолет, летящий в Израиль. С этого дня для них началась новая жизнь.

В самолете симпатичная и общительная Доли познакомилась с пожилым, но чрезвычайно респектабельным немцем – Отто Беккером. Отто работал журналистом в небольшой западногерманской газете, симпатизирующей красным. Он писал книгу о Советском Союзе и, будучи человеком ловким и хитрым, сумел каким-то совершенно невероятным образом попасть на самолет, увозящий новоявленных эмигрантов на землю их отцов.

Спустя два месяца Доли вышла за Отто замуж и улетела с ним в ФРГ. Гита пробовала возражать, но Фира тут же пресекла все ее возражения, заявив: «Так будет лучше для нашей девочки». Потом были слезы, но и они не сумели растопить жестокие сердца двух младших сестер доброй толстушки Гиты.

В то время на радиостанции «Свободная волна», обосновавшейся в Мюнхене, не хватало сотрудников, и молодую портниху Доли Гордину – по протекции знакомых ее мужа – легко приняли в штат на должность редактора. А уже через несколько месяцев Доли стала вести ряд программ. И надо отдать ей должное – бывшая рижская портниха, попав в журналистику, превратилась в настоящего профессионала – из тех, кому, как говорится, палец в рот не клади и при ком желательно не произносить ничего лишнего, дабы это на следующий же день не попало в какую-нибудь газету.

Было это двадцать три года назад.

Глава шестая

Агентство Глория. Индивидуальное частное детективно-охранное предприятие. Год образования – 1994. Учредитель – бывший старший оперуполномоченный МУРа, а ныне начальник МУРа генерал-майор Грязнов Вячеслав Иванович. Директор – Грязнов Денис Андреевич.

Специализация: охрана VIP, информационные услуги, розыск пропавших, консультационные услуги, системы охранной сигнализации и видеонаблюдения, средства радиосвязи и звукозаписи, обеспечение информационной безопасности, досмотровая и поисковая техника, выявление технических каналов утечки информации и т. п.

Кадровый состав:

Кротов Алексей (Крот) – сыщик, специалист по агентурной работе;

Голованов Вячеслав (Головач) – руководитель группы оперативников;

Демидов Владимир (Демидыч) – оперативник;

Агеев Филипп – оперативник;

Щербак Николай – оперативник;

Макс – специалист-компьютерщик.

– Ну что, орлы, отдыхаем?

Денис Грязнов присел на краешек стола и обвел собравшихся насмешливым взором.

– А что нам остается, – вздохнул Сева Голованов. – Мертвый сезон. Клиенты отдыхают, ну и мы… по мере возможности.

– Да-а уж, – в такт ему протянул Филя, невысокий, худощавый блондин с голубыми глазами. – Они проводят свое время с большей пользой, чем мы. Пальмы, солнце, море, девушки… Красота!

– Филя, хватит «пули отливать». И без тебя тошно. – Бородатый, вечно взлохмаченный Макс поскреб в затылке и грустно посмотрел себе на ладонь, словно собирался увидеть на ней клок выпавших волос. – А там небось витамины, фрукты.

– Ну, положим, ты тоже от цинги пока не умираешь, – спокойно возразил Максу Алексей Петрович Кротов.

Кротов был полной противоположностью Максу. Вальяжный, подтянутый и элегантный. Чисто выбритое, ухоженное лицо, волосы с аккуратным проборчиком, серебрящиеся виски. Ни дать ни взять – богатый русский промышленник, долгие годы проживший на Западе, среди потомственных аристократов, и оттого приобретший благородный лоск. «Рокфеллер. Молодые годы», – как шутливо называл его Филя.

– Да при чем тут цинга, – махнул рукой Макс. – Я ж не об этом. Не хлебом единым жив человек! Скучно, собратья, скучно…

– Да уж кто бы говорил, – улыбнулся Денис, глядя в заросшее до глаз лицо компьютерного бродяги. – Тебе поставь на стол компьютер, подключенный к Интернету, так ты обо всем на свете забудешь. Тут тебе и пляж, и бананы, и много других приятных вещей.

– Эх, – вздохнул Макс, – недооцениваете вы меня, ребята. Впрочем, ничего странного в этом нет. Народ никогда не признавал художников при жизни… За редким исключением. А вообще-то… – Макс опять вздохнул, – …обидеть художника проще, чем попытаться его понять. Поймите, собратья: без работы я теряю навык. Возьмем, к примеру, канатоходца. Если он не будет каждый день ходить по канату, в день представления он может просто испугаться выходить на арену. Или манекенщица… Если она слезет с диеты и начнет каждый день жрать гамбургеры, ей и раздеться-то на людях будет стыдно, не говоря уже о том, чтобы выйти на подиум.

– Ага, – поддакнул Филя. – Говоря иначе, лишившийся фактуры актер не отважится выйти на арену.

– Поэтично излагаешь, собрат. Артист лишившийся… э-э-э…

– Тургенев «отдыхает». Тебе романы отливать можно, а не просто «пули», – поддакнул Голованов. – Только актер выходит не на арену, а на сцену.

– Ну вот что, господа сыскари, – снова взял слово Денис. – Работы в ближайшее время вроде как не предвидится. Причина всем вам ясна – мертвый сезон. Но расстраиваться по этому поводу не стоит. Я так думаю, нам всем пора хорошенько отдохнуть. От прошлого дела в кассе остался кое-какой куш. Так сказать, неприкосновенный запас. Предлагаю потратить его, как выражается Филя, с пользой для себя. Может, и Макс наконец побреется и станет хоть немного похож на человека.

– Не в этой жизни, – пробурчал Макс.

– Но есть одно «но»… – Денис постучал карандашиком по столу. – Вы готовы слушать или ваши натруженные спины уже чувствуют горячий песок пляжа, а зубы – мягкую плоть персиков и абрикосов?

– Абрикосы я и здесь могу поесть, – возразил Филипп. – Они на базаре по шестьдесят рублей килограмм.

– Предложение такое. – Денис отложил в сторону карандашик и сделал серьезное лицо. – Подождать еще недельку.

– А смысл? – тут же спросил его Макс.

– Да, действительно, Денис Андреевич, – мягко встрял в разговор элегантнейший Кротов. – Заказов нет уже недель этак…

Он задумался, подсчитывая отнятые у отдыха недели, но Денис, воспользовавшись паузой, не дал ему договорить.

– Дело обстоит следующим образом, – сказал он. – Вчера вечером мне позвонил один мой старый знакомый – Семен Семенович Моисеев. По его словам, со дня на день у нас в офисе может появиться клиент и предложить работу, которая…

– …Которая будет неплохо оплачена, – с надеждой договорил за него Филя.

Денис улыбнулся:

– Именно. Так что, друзья мои, я предлагаю пока не разбегаться. Найти я вас всегда смогу, благо мобильники у вас с роумингом, но вот собрать…

– Да уж, это дело сложное, – хихикнул Макс. Но тут же осекся под строгим взглядом Алексея Петровича Кротова: – Вот я и говорю – лучше сидеть дома у компьютера. И за порог не выходишь, и весь мир у тебя как на ладони. Красота!

Филя сделал глумливое лицо и уже даже раскрыл рот, чтобы сказать что-то ужасно остроумное, но не успел. В кармане у Дениса зазвонил телефон. Денис вытащил трубку и приложил ее к уху.

– Да… Вы не ошиблись. Здравствуйте… Да… Совершенно верно… Конечно… Именно этим мы и занимаемся… Чем скорей, тем лучше… М-м… Вполне. Адрес вы знаете?… Да, именно… Буду вас ждать. До свидания.

Денис убрал телефон в карман и, встретившись взглядом с Филей, улыбнулся:

– Ну вот, господин Агеев, можно считать, что все ваши волнения относительно моря и бананов позади.

– То есть? – не понял Филипп.

– А то, что в ближайшей перспективе ни бананов, ни моря, скорей всего, не предвидится. Нас ждет тяжелый, изматывающий труд.

– Ну что ж, – протянул Алексей Петрович Кротов раскатистым, хорошо поставленным баритоном. – Я думаю, это хорошая новость. Когда вы договорились встретиться?

– Сегодня, – ответил Денис, вставая со стола. – Через полтора часа.

– Может, и мои услуги в конце концов кому-нибудь понадобятся, – проворчал Макс, подергивая себя за бороду.

– Надежды юношей питают, – философски заметил Филя. – Иди пока потренируйся. А то, не дай бог, перепутаешь клавиши – и пиши пропало.

Макс насупился и сразу стал похож на обиженного домовенка, чем вызвал у присутствующих дружный смех.