Текст книги "Мертвый сезон в агентстве «Глория»"

– Ах ты бедненький! – воскликнул Филя. – Сейчас мы тебя подлечим.

За здоровую руку он выволок водителя на тротуар, где уже лежали рядышком оба амбала-охранника, сказал: «Потерпи, браток!» – и резко дернул вывихнутую руку. Водитель аж взвизгнул.

– Все, не шуми, уже не больно. Я тебе ее вправил на место.

Окончательно пришла в себя брошенная охрана Бояровой, когда белый «мерседес» скрылся из глаз. Амбалы зашевелились, стали приподниматься, оглядываться.

– На кого мы нарвались? – ничего не понимая, спросил один. Он сунул руку под пиджак, растерянно поглядел на товарищей. – Хана, ребята, нема ствола...

– И я тоже пустой. – Второй пошарил у себя под мышкой. Посмотрел на водителя: – А тебя кто положил? Неужто тот, беленький?

Вместо ответа водитель ощупал свою правую руку, покачал ею из стороны в сторону, хмыкнул:

– Ну надо же! Аккуратно вправил. Наверняка ему не впервой...

– Ну хулиганье! Ах, хулиганье! – прошамкала оказавшаяся случайной свидетельницей происшествия старушка. – Помочь чем, сынки?

Водитель уже набрал полную грудь воздуха, чтобы громко и со смаком послать сердобольную дуру куда-нибудь подальше. Но вдруг улыбнулся и сказал почти ласково:

– Спасибо, бабуля, мы уж теперь как-нибудь сами...

Был, правда, еще один случайный свидетель скоротечной драки, но он не выказал никакого внимания, ибо мирно подремывал, слушая музыку из наушников, в припаркованном на противоположной стороне улицы «жигуленке». Или делал вид, что подремывал, но тогда он был бы совсем и неслучайным. Он же старательно делал вид, что происходящее у входа в ЦДЛ его абсолютно не касается...

Но когда обиженные амбалы отправились в сторону Кудринской площади, водитель «жигуленка», сняв наушники, неторопливо поехал следом...

– Что скисли, парни?! – заливисто хохотала, сидя за рулем, Елена Юрьевна. – Ну спасибо! Давно такого спектакля я не видела! Не смеялась так!..

– Нехорошо получилось, – нахмурился Голованов.

– Да бросьте вы! Они мне уже во как надоели! – чиркнула она себя указательным пальцем по горлу. – А все-таки здорово жить на белом свете, а? Что молчите? Я будто десяток лет скинула!..

Но у мужчин, сидящих в «мерседесе», в принципе никаких оснований для особой радости не было...

Дорога оказалась недлинной.

Старинный особняк, прекрасно отреставрированный, стоял в глубине зеленого двора неподалеку от Пречистенки. Он был оснащен выносными телекамерами. Ворота неслышно открылись на свет фар, и по бокам сразу выросли двое охранников в темной форме. Кто-то грамотно потрудился, чтобы обеспечить семье Бояровых максимум безопасности.

– А кому принадлежал этот особняк при царе-батюшке? – спросил Голованов.

– Демидовым.

– Что, тем самым, что еще при Петре? Графам, кажется?

– Вот именно. – Боярова с интересом посмотрела на Севу. Но тот только покачивал головой – не то удивляясь, не то сомневаясь.

Дверь им отворила горничная в кружевном передничке, словно под старину. Она поклонилась хозяйке и гостям и доложила:

– Только что звонили Николай Андреич, будут через полчаса.

И в этом тоже какая-то игра...

– Прекрасно, – сказала, не оборачиваясь к ней, Боярова и прошла в просторный холл. – Ужин на пятерых. В моем кабинете.

Прошли в гостиную, обставленную итальянской мебелью, сработанной также под старину. Вошла горничная с подносом, на котором стояли кофейник и маленькие кофейные чашечки. Саксонский фарфор, определил Кротов. Его интерес не остался незамеченным.

– А вы, Алексей Петрович, – хитровато улыбнулась Елена Юрьевна, – умеете не только что-то там строить! У охранника, которого вы так играючи положили, между прочим «черный пояс».

– Вот именно, что между прочим... – хмыкнул Кротов, делая глоточек и разглядывая чашечку. – А вот это – подлинник, причем действительно старинный. Настоящий Мейсен! Век, вероятно, восемнадцатый. Где-нибудь середина.

– Я в восхищении, – искренне заметила Боярова. – А ведь я вспомнила, где видела вас!

– Где же? – продолжая любоваться фарфором, спросил Кротов.

– Да там же, возле нашей медсанчасти. Где ошивались ваши друзья – Филя и Сева. Вернее, Сева лечился, а вот ошивались как раз вы.

– Боюсь, вы ошиблись, Елена Юрьевна. В Чечне я не бывал...

– Ну пусть будет по-вашему... – не стала спорить Боярова и сказала как бы в сторону: – Хотя я практически никогда не ошибаюсь.

– Вероятно, это как раз тот редчайший, если не единственный, случай в вашей богатейшей практике, мадам, – учтиво улыбнулся Кротов. – Впрочем, мне бы тоже не хотелось настаивать, поскольку бывают до омерзения похожие люди.

Все рассмеялись, и Боярова сменила тему:

– А как вы оказались в ЦДЛ?

– Разве нельзя? – удивился Кротов. – Я там частенько бываю. Кухня хорошая, не шумно. Как только он стал дорогим коммерческим заведением, я имею в виду конечно ресторан, там стали появляться солидные люди, серьезная публика. Писатели же не только народ шумный и приставучий, но и небогатый, им Дубовый зал не по карману, им – кафе... Веранда, на худой конец...

– Ну... писатели тоже бывают разные, – усмехнулась Боярова. – Но мне сегодня повезло, скажу честно. Ведь я вас разыскивала, Сева.

– Чем же это я перед вами провинился? – сыграл испуг Голованов.

– Наоборот!.. Вот Алексей Петрович высказался довольно однозначно о писательной братии... Может, он по-своему прав, не знаю. Но сам процесс творчества – это ведь чрезвычайно заразительная вещь. По себе знаю...

– Мама родная! – явно придуриваясь, запричитал Филя. – Да неужто и вы, царица, так сказать, бала, какие-то любовные романы сочиняете?!

Его комический ужас у всех вызвал улыбку.

– Нет, романы я, конечно, не сочиняю, – смеясь, сказала Боярова, – однако кое-какие жизненные впечатления записывать не ленюсь. И мне были вы все очень интересны, вы – «русские волки», о ком я много слышала и в Афгане, и в Чечне. Вы ведь, Сева, тогда не были старшим? Вами командовал Валерий Саргачев? [1]1
  См.: Ф. Незнанский. «Король казино». Бархатный губернатор (М., 1997).


[Закрыть] Саргач, если не ошибаюсь?

Никто из троих не проронил ни слова. Елена Юрьевна внимательно посмотрела на них и закурила.

– Надо понимать, что он в чем-то провинился перед вами?

– Вы пригласили нас для того, чтобы мы поделились своими воспоминаниями? – сухо спросил Голованов. – А вы уверены, что нам это приятно? Или интересно?

– Извините, мальчики, – после долгой паузы сказала Боярова.

Слова были сказаны так искренне, что гости немного расслабились.

– И вы каждый день садитесь за стол и пишете? – спросил настырный Филя.

– Если бы!..

– Но ведь я слышал, что у писателей ни дня без строчки, так?

– У профессиональных писателей, может, и да. Но я же не писатель... Просто воспоминания о хороших людях, которых встретила в жизни... Всякие смешные истории. Забавные. Есть и трагические. Печатать я это пока не собираюсь, возможно, когда-нибудь детям будет интересно. И поучительно. Знать, как мы с вами жили! – Последнее она произнесла почти с вызовом.

– Так это ж совсем другой разговор! – повеселел Голованов. – Вот Филя у нас по этой части настоящий мастак. Давай, Филя, чем вола тянуть, расскажи что-нибудь поучительное из своей жизни!

– А что? – даже приосанился Филя. – Это можно. Да вот хоть случай, как мы в стогу ночевали. Рассказать? – спросил у Севы.

– Валяй! – заулыбался тот.

– Ну ладно. Пришлось, говорю, нам во время одного рейда заночевать в стогу сена. Шуметь, сами понимаете, нельзя, переговариваемся исключительно с помощью рук. Раскопали стог, залегли, устроились. Ночь, стало быть. И вдруг слышу – храп! Да какой! Богатырский! С присвистом, со всхлипом, сытый такой, важный... Ну, думаю, дает Демидыч, во наяривает! Так он же нас своим храпом всех выдаст...

– Демидыч? – перебила Боярова.

– Вот именно. Здоровенный такой мужик. Косая сажень!

– Но почему Демидыч?

– А-а-а! – сообразил Филя. – От своей фамилии. Володька Демидов он. Мог троих в охапке тащить!

– Смотри-ка, тезка мой! Я ведь урожденная Демидова.

– Ну тогда мне лично все понятно! – Филя широким жестом обвел гостиную. – Не, у него такого особняка точно нет. Так что, знаете, как в том анекдоте: «Цыперович, вы не родственник того Цыперовича, который уехал за границу?» – «Что вы, что вы! Даже и не однофамилец!»

Переждав очередную волну смеха, Филя продолжил:

– Словом, лежу я и думаю, что Демидыч сейчас своим храпом всех «духов» на ноги поставит. Тянусь к нему, толкаю. Чувствую, он. А не храпит. То есть храпит, но не он. Я, конечно, туда-сюда – спят мои ребятки. Тихо спят, не шелохнутся. Так кто же храпит-то?! Нет, думаю, что-то тут не так, какая-то подлянка имеет место. Но какая? Выбрался я из стога. А луна! Не дай, говорю, бог! Автомат на взводе. Вдруг, думаю, «духи» с той стороны уже после нас пришли? Каково? Двигаю вокруг стога. И чем дальше – сильнее храп. Точно, «духи»! И тут мне прямо под ноги выкатывается живое существо вроде щенка. Но откуда же здесь собаки?! Пригляделся я и – мать моя! Да это же волчонок!

– Неужели это он так храпел, что разбудил вас? – сделала большие глаза Боярова.

– Нет! Куда ему! Папаша его храпел. А первой учуяла меня мамаша. Выскочила волчица, глазищи как фары! Рыкнула, к земле прижалась. Ну, думаю, мать моя женщина, сейчас прыгнет, зараза! Всю нашу операцию сорвет! А за ней следом – сам! Ну волчара! Ну матерый! А дальше еще с пяток малышей закувыркались. Это они, значит, тоже на ночлег устроились...

– Но запах? – спросила Боярова.

– А чего запах. Там же человечиной везде пахло. И свежей, и несвежей. Ладно, думаю, не стану им мешать. Стою, на самого гляжу внимательно. А тот зубы скалит и тихонько ворчит, тоже лишнего шуму не желает. Мамашка тем временем всех волчат за шиворот куда-то переволокла. И только тогда матерый посмотрел на меня на прощанье, повернулся и затрусил прочь.

– А почему же он все-таки не бросился на вас, Филипп?

– А что он, дурак? У меня ж автомат в руках! На взводе. Это ж, извините, и ежу понятно, чего можно натворить...

– Наверное, оно так, но мне все равно что-то не верится...

– Так и Севка тоже не поверил. Пока я ему свежий помет не показал. Ладно, дарю вам историю. Может, при случае сгодится.

– Обязательно сгодится, Филипп... А ведь я знаю, почему он на вас не кинулся. Сказать?

– А ну!

– Вы где-нибудь слышали, чтобы волки волков трогали? То-то и оно. Вас же как звали? «Русские волки». Вот вам и разгадка!

Елена Юрьевна с удовольствием рассмеялась. А Филя многозначительно поглядел на друзей и произнес с большим уважением:

– Вот что значит писатель! Нам бы такое и в голову не пришло!

– Ну а задание-то свое вы тогда выполнили? – вернулась к теме Боярова.

– Естественно.

– А что надо было сделать?

– Так. Ерунда. Ничего интересного, – сразу сник Филя.

– А что вы скажете, майор? – уважительно обратилась женщина к Севе.

– Да ну его! Соврет – недорого возьмет! – усмехнулся Голованов.

– И следы были, и помет. Ну и что?

– Да я про ваше задание.

– Ах это... Выполнили, конечно. А как иначе?

– Нет, – вздохнула Боярова, – с вами каши не сваришь...

И в это время в гостиную вошел крупный холеный мужчина лет сорока. Под стать Кротову. Предупрежденный уже охраной, он не удивился гостям и представился первым?

– Николай Бояров.

Поздоровавшись со всеми за руку, повернулся к жене:

– Может, расскажешь?

– Так ты уже и сам все знаешь. Жаль. А я тут выдумала для тебя целую детективную историю.

– Где их оружие?

– Ты про пистолеты? Вероятно, в машине. – Она обернулась к гостям: – Вы не заметили?

– Отчего же не заметили!.. – хмыкнул Голованов и поднял стоявший возле его кресла кейс. Достал из него пистолеты, выложил на стол. Рядом пристроил обоймы.

– Нет, ты скажи, от кого узнал? – пристала к мужу Боярова.

– Неважно.

– Я уволила твоих сторожей.

– Не только ты, – улыбнулся Николай Андреевич.

– Ты бы вернул мне Митю Рябова...

– Он ушел по собственному желанию, – с заметным раздражением ответил Бояров.

– Он не мог уйти, не поговорив со мной. Значит, что-то не то!

– И тем не менее...

– Скорей всего, его просто ушли!

– Откуда у тебя такие сведения?

– От этого твоего Маркина можно ожидать чего угодно! – почти с запальчивостью выкрикнула Боярова.

– При чем тут он?! – повысил голос и муж.

Похоже, разгоралась семейная сцена. Гости чувствовали себя неуютно и не скрывали своих чувств, при этом прислушиваясь к каждой интонации. Нет, хозяева ссорились искренне.

– Он при том, что сам и нашел мне этих амбалов! Я это знаю совершенно твердо! Тоже мне «черные пояса»! Сказала б я, да гостей стесняюсь!

– Это что-то новое, – натужно засмеялся Бояров. – Чтоб ты постеснялась выдать очередной свой перл!

– При ком угодно – да! Но не при них. Они мои боевые товарищи. По Чечне. А по Афгану – и твои тоже.

– Кроме меня, – быстро вставил Кротов.

– Так откуда ж они уволены? Из какой системы? – настаивала Боярова.

– Да мало ли их! ФСБ, МВД, ФАПСИ... Черт ногу сломит! Но мы своим спором уже надоели нашим гостям. Давай прекратим.

В гостиной прозвучал приятный музыкальный аккорд.

– Ты прав, – мгновенно отреагировала Боярова. – Ужин готов. Нас приглашают. Ты как, Николай?

– Буду минут через десять – пятнадцать. Начинайте без меня. Надо сделать парочку важных звонков.

– Стол накрыт у меня в кабинете.

– Отлично, моя дорогая...

Николай Андреевич сбросил со своего лица маску спокойствия и уверенности и подошел к большому зеркалу. На него глядел усталый мужик с заметной сединой в волосах, натруженными, воспаленными веками, с мешками под глазами и немного растерянным взглядом.

– Не раскисать! – вслух приказал себе Бояров.

Он принес из своего кабинета «дипломат», сложил в него пистолеты с обоймами, набрал на замке цифровой код и вызвал по телефону охранника со двора. Когда тот явился, приказал:

– Минут через пять подойдет «Волга». «Дипломат» отдадите человеку, который предъявит документ на имя полковника Довбни Тимофея Поликарповича.

– Слушаюсь.

Бояров закурил и с наслаждением сделал несколько глотков остывшего уже кофе. Потом он подошел к нише в стене и включил телевизионный монитор. На экране появилась картинка: часть переулка, два дерева, створка металлических ворот.

Наконец показалась черная «Волга». Появился охранник с «дипломатом». Из машины вышел грузный мужчина средних лет, протянул охраннику удостоверение. Тот просмотрел удостоверение, сличил фото с его хозяином и только после этого протянул «дипломат».

– Благодарю, – хриплым голосом сказал мужчина.

– Всего хорошего, – ответил охранник, закрывая ворота.

«Волга» уехала.

Бояров допил кофе, выключил монитор и вышел из гостиной...

Стол был сервирован по высшему классу, но гости за него не садились, осматривали кабинет хозяйки. А посмотреть было на что.

Обстановка здесь отличалась от обстановки той же гостиной. Огромный стол со столешницей из малахита. Трюмо с затейливыми завитушками. Изящной работы подсвечники. Старинные иконы в золотых окладах и портреты кисти мастеров прошлого на стенах. В большом стеклянном шкафу, облицованном тоже малахитом, тускло сияла серебряная посуда. Все вокруг так и пахло стариной...

– Да, это не новодел, – опытным глазом определил Кротов.

– Все прежде принадлежало семейству Демидовых, – скромно заметила Елена Юрьевна. – Многое пришлось разыскивать. И у каждой вещи своя, удивительная порой, история...

– Ну это в общем доказать трудно, – усомнился Кротов. – Можно уверенно говорить разве лишь о возрасте. О веках. Да ведь и вы, уважаемая Елена Юрьевна, молоды, чтобы, к примеру, помнить эти вещи в доме ваших родителей. Иконы, скажем, картины – это проще, поскольку всегда имеется возможность провести иконографический анализ. А вот стол?..

– А вы загляните под него, – с азартом произнесла Боярова.

Кротов присел, что-то стал разглядывать, потом подмигнул хозяйке.

– Табличку тоже можно прибить любую!

– Ах вы Фома неверующий! А что скажете по поводу золотых гвоздей с инициалами Павла Николаевича Демидова? На шляпки взгляните!

– Ну и что? Левша, помнится, аглицкую блоху подковал! Правда, она после этого, говорят, скакать перестала, но это уже мелочи. Однако с тех пор не переводились на Руси умельцы...

– Все бы вам спорить! Все бы дразнить пожилую хозяйку, помешанную на семейных реликвиях!

– Ну уж, ну уж! – засмеялся Кротов, поднимая обе руки кверху. – И никакая вы не пожилая, а очень даже наоборот.

– Благодарю за приятный комплимент! Но подлинность стола подтвердил сам академик Климов.

– Тут я пас! Спорить с академиками гиблое дело...

В кабинет вошел Бояров, глянул на стол и с удовольствием потер руки.

– Прошу, господа! – сказал Бояров и сел первым.

Гости же подождали, пока займет свое место хозяйка, и лишь после этого тоже отодвинули свои стулья.

За ужином Николай Андреевич много шутил, припоминал афганские события. Слегка пожурил супругу за ее приезд к нему в те дни. Немного покрепче ей досталось за ее ослушание и поездку уже в Чечню.

– Она, как у Киплинга, кошка, гуляющая сама по себе. За что, наверное, и люблю ее. А еще за сына и дочь...

– Сын у вас студент? – спросил Кротов.

– Какой! – засмеялся Бояров. – Курсант Рязанского десантного! Это все опять она настояла, – кивнул он на жену. – А дочь начала учиться в английском колледже. – И без паузы спросил в свою очередь: – А вы, Алексей Петрович, чем занимаетесь? Если не секрет.

– Я уж говорил давеча Елене Юрьевне. Строим себе помаленьку. Друзья помогают.

– У вас фирма?

– Да. «Феникс» называется.

– Что-то очень знакомое... подождите-ка! Вот! Вы особняки строите?

– Было дело. Но понесли убытки. Новые господа наелись. А те, что еще не успели, видно, сообразили, что коттеджные поселки, коих число миллион, уже не фасон для невесты. Им персональное подавай!

– И правильно! – с жаром поддержал Бояров. – Мне тоже эти все замки красного кирпича на одной полянке не нравятся! Но, если мне память не изменяет, генеральным в этой фирме – женщина? Или не так?

– Все абсолютно верно, – улыбнулся Кротов. – Ее зовут Инна Александровна Полонская. Моя законная жена.

– Вот как! – удивился Бояров. – А... вы, простите, кем же при ней? Мужем?

– Вы напомнили смешной анекдот. «А что же он днем делает?» Нет, я еще не исполнительный директор.

– У вас специальное образование? – продолжал с непонятной целью допытываться Бояров.

– Даже два: юридическое и археологическое. В смысле историческое.

– Увы, а у меня всего лишь военное...

– Бросьте, Николай Андреевич! Кто же вас не знает! Вы самородок. Видно, пошли в породу предков вашей жены. И они ведь не сразу стали графами.

– А ведь уел! – обрадовался Бояров. – Слышишь, женушка? Уел нас с тобой гость дорогой! За это надо немедленно выпить!.. – Махнув рюмку, Бояров тут же вернулся к прерванной теме: – А насчет того, что кто-то наелся и персональный замок на одной отдельно взятой горе требует, так это, Алексей Петрович, не совсем так. Тут отчасти и строители виноваты, и отсутствие необходимых коммуникаций, и скученность строительства, и многое другое. А вот если возводить удобные и красивые поселки не по колхозным бывшим полям, а вдоль Москвы-реки, на Николиной Горе, в Петрове-Дальнем, то есть поближе к сильным мира сего, охотников много найдется.

– У нас и такая возможность не исключена, – просто ответил Кротов, как бы ставя точку.

Бояров с интересом посмотрел на него, но промолчал и, лишь прощаясь, в холле, протянул свою визитную карточку.

– Вы меня заинтересовали своими возможностями, Алексей Петрович. И я был бы вам очень признателен, если бы вы нашли для меня свободную минутку для разговора по данной теме.

– У нас есть несколько неясностей в деталях, но, как только вопрос прояснится окончательно, немедленно позвоню вам. Кстати, ваш интерес распространяется на что-то сугубо личное или это вообще?

– Первое, Алексей Петрович. И уж, пожалуйста, без шести соток.

– Понял вас, – улыбнулся Кротов. – Примерно так на пятьдесят – семьдесят?

– Я скажу другое: выгорит дело, организую вам такую клиентуру – пальчики оближете!.. Ну, всего доброго. Куда прикажете вас доставить?

– Благодарю, мы сами.

Покинув гостеприимный особняк, троица неторопливо двинула в сторону Пречистенки.

– Ну, Филя, что скажешь? – спросил Голованов.

– Я сыт, пьян и нос в табаке. И женщина славная.

– Как, Алексей? – Голованов повернулся к Кротову.

– Все путем, мужики.

– Нет, – вздохнул Сева, – хуже нет, когда отсутствует конкретно поставленная задача...

– Успокойся, мы свою задачу даже перевыполнили! – Кротов оглянулся и добавил: – Придет время, я вам все объясню. А пока молчок!

Обогнав их, к тротуару прижалась черная «Волга». Открылась правая дверца. И знакомый голос Вячеслава Ивановича Грязнова произнес:

– Садитесь, граждане хулиганы, разбойники и драчуны! Подвезу...

В особняке на Пречистенке между супругами в ту ночь состоялся разговор, которого, пожалуй, у них не случалось за всю совместную жизнь.

Елена Юрьевна не имела привычки лезть в дела мужа, но в последнее время стала намекать, что ему было бы не худо поделиться с нею своими заботами. Она чувствовала, что у мужа дела пошли не очень ладно. Николай Андреевич стал приезжать домой под хмельком, чего раньше почти не случалось, бывал раздражительным и злым, неразговорчивым и скрытным. Елена Юрьевна, привыкшая видеть мужа решительным и уверенным, забеспокоилась.

Вот и в этот раз, войдя в кабинет мужа, она застала его с рюмкой водки в руке, и это после того, как с гостями было выпито немало. И уже давно пора бы остановиться.

– Не нравишься ты мне в последние дни, Николай.

– Да?.. – Он перевел захмелевший взгляд на рюмку, слегка покачивающуюся в руке. – Ладно, последнюю и – баста!

– Пей хоть всю бутылку, – с легкой брезгливостью кивнула она початый флакон «абсолюта», – шло бы на пользу...

– Уговорила, – Бояров опрокинул рюмку и нетвердой рукой потянулся снова к бутылке.

– Что с тобой происходит? – Она села в кресло.

– А что, заметно?

– Для других – не знаю, а я вижу.

Николай Андреевич не спеша, как человек, уже втянувшийся в сам процесс, выпил еще рюмку, сел напротив жены и стал закуривать. Вдруг совершенно трезвыми глазами уставился на нее и сказал:

– Действительно произошло...

– Может, тебе надо душу освободить? Расскажи, будет легче. Я готова тебя выслушать.

– Две недели назад я имел беседу в ФСБ.

– По своей инициативе? Или пригласили?

– Вот именно – или... Ты ведь постоянно просматриваешь журнальчики на английском и французском?

– И что из того?

– Значит, могла видеть на обложке одного из них так называемую диадему Демидовых?

Елена Юрьевна лишь грустно вздохнула. Ее страсть к вещам своих предков была известна всем.

– Ты, вероятно, имеешь в виду убийство исполнительного директора фирмы «Голден» Леонарда Дондероу?

– С умным человеком и поговорить приятно, – без улыбки констатировал Бояров. – Так вот, беседа у нас шла именно об этом убийстве. Точнее, о его причинах.

– Но ты-то тут при чем?!

– Если бы не моя помощь в кавычках, драгоценности Гохрана оставались бы в целости и сохранности.

– Ничего не понимаю!

– К великому моему сожалению, тут все проще простого. Тебе известны мои приятельские отношения с Виталием Пучковым – председателем Гохрана. Но я совсем не был в курсе того, что он сотрудничал с этими жуликами из фирмы «Голден».

– Так, значит, и он жулик?

– Тебя, дорогая, послушать, так кругом одни воры и жулики!

– Что ж удивительного. Девяносто из ста процентов. Ты и сам это знаешь прекрасно. Но не отвлекайся.

– И тем не менее я не думаю, что Виталий знал о готовящейся афере. Я бы и предположить подобное не решился...

– Так он что, обратился к тебе за помощью, а ты не отказал? И в чем же должна была состоять твоя помощь Гохрану?

– «Голден» для Виталия была посреднической фирмой. А вот кредитора нашел Валерий Комар, его ты тоже знаешь...

– Весьма неприятная личность, – почти фыркнула Боярова.

– Не стану спорить с тобой, пусть каждый остается при своем мнении... Не в том суть. В конце концов, найти среди американских банков толкового кредитора – задача хоть и нелегкая, однако решаемая. Но вот предпринимателей, людей влиятельных в большом бизнесе, которые могли бы поручиться за никому не известную фирму «Голден» как за посредника, он бы не нашел никогда.

– Неужели этот сопляк смог тебя уговорить?!

– Нет, ему я отказал сразу... Другие люди. Министр финансов, Виталий Пучков, глава президентской администрации... Маркин тоже приложил руку...

– И этот?!

– А что ж ты хочешь?.. К его мнению прислушиваются.

– Теперь я поняла, зачем ты летал в Штаты... Вел переговоры с влиятельными бизнесменами?

Бояров лишь развел руками.

– Но почему именно ты? А не министр финансов? Не Пучков? Не тот же Маркин?

– В Штатах знают, кто я. И можно ли доверять моему слову. Деньги, дорогая, в нашем мире значат, к сожалению, больше всего остального. И те, кто их имеет...

– Выходит, твоя вина в том, что уважаемые люди в Штатах прислушались к твоему мнению и поручились за «Голден»?

– А разве этого мало? Ведь из Гохрана действительно исчезло народное достояние.

– Насчет народного – это еще как сказать, – снова тяжко вздохнула Елена Юрьевна, видно вспомнив про диадему. – Но, может быть, вернут?

– Никто уже ничего не вернет, – твердо сказал Бояров. – А вот я действительно в полном дерьме. Причем по уши.

– Странно... Пропали уникальные ценности, а пресса как воды в рот набрала...

– На-ка вот, – он протянул ей газету, – завтрашний номер «Московского комсомольца».

Елена Юрьевна развернула газету, и в глаза ей бросился крупный заголовок «Загадочное убийство в «Метрополе». Пока она читала статью, Николай Андреевич успел пропустить еще пару рюмок и выкурить три сигареты.

– Ну что теперь скажешь? – спросил Бояров, увидев, что жена как-то брезгливо отбросила в сторону газету.

– Это не просто нехорошая, а уголовная история, мой милый. Да, вляпался ты...

– Убийством, то есть его расследованием, занялся старший следователь по особо важным делам при генпрокуроре некто Турецкий. Ты, кажется, говорила, что была бы не прочь с ним познакомиться?

– Но об этом Турецком здесь нет никакого упоминания. – Она показала на валяющуюся на полу газету.

– Я знаю, что говорю.

– А насчет знакомства?.. Да, мне кто-то говорил, что он человек въедливый и, если за что берется, не бросает. Хотела с ним поговорить о кое-каких старых еще, чеченских делах. Но он не принял. Видимо, просто не захотел. Сказали, его нет, а он спустя пять минут на моих глазах сел в машину.

– Я тебе могу сказать следующее: если у тебя вновь появится желание поговорить с ним, он примет тебя незамедлительно. Отложив при этом самые срочные свои дела.

– Откуда у тебя такая уверенность? – Елена Юрьевна усмехнулась с сомнением.

– Судя по сегодняшним твоим гостям...

– А какая связь? – забеспокоилась она.

– Самая прямая. Не знаю насчет Кротова, это надо еще проверить, а двое других в свое время работали в МУРе, у небезызвестного Вячеслава Грязнова, кстати, одного из ближайших друзей твоего Турецкого. А позже ушли в организованное Грязновым же частное охранно-разыскное агентство. И ныне возглавляет его племянник Вячеслава Ивановича. Теперь понятно, надеюсь?

– Откуда тебе все это известно? – изумилась Елена Юрьевна.

– Душа моя, – как непонятливому ребенку стал объяснять Бояров, – я звоню по определенному телефонному номеру, называюсь, говорю фамилии и короткое время спустя получаю любую информацию. Я, понимаешь? В числе других, очень, кстати говоря, немногих в Москве.

– Вот оно что! – удивилась Боярова. – А я сразу и не сообразила...

– Чего?

– Да как они стремительно решили проблему с теми амбалами...

– Люди их квалификации просто так по цедээлам не расхаживают. И чужую «личку» не курочат. Даже ради прихоти такой роскошной дамы, как ты, дорогая.

Елена Юрьевна насупилась. И тон мужа не понравился, и вообще вся ситуация вокруг их дома.

– Жаль, – сказала она после долгой паузы, – что я раньше твоими делами мало интересовалась...

– А что бы изменилось?

– Честно ответь, сколько ты положил в карман за свое посредничество?

– Ни копейки, – улыбнулся он.

– Что, и тебя нагрели? – скептически хмыкнула она.

Хотел было уже прикрикнуть на жену Бояров, чтоб не зарывалась, но сделал наоборот – рассмеялся.

– Точно! Еще как нагрели, мерзавцы!

– Сумма большая?

– Цифра и шесть ноликов. «Зелененьких».

– Ты имеешь в виду диадему?

– Умница, – сознался Бояров. – Я очень хотел тебе ее подарить.

– Да-а... Вот и поговорили, – грустно вздохнула Елена Юрьевна. – Пора спать, устала я...

– Ты чего задумала, Лена? – внимательно посмотрев на жену, спросил Николай Андреевич. – Я тебя прошу, без меня ни одного шага!

– Ну да! Тебя подозревают в мошенничестве! В воровстве! А я буду сидеть сложа руки и молчать?!

– О чем ты говоришь?! Какое воровство? Какое мошенничество?

– Там, в статье, упоминается и твое имя.

– В первый раз, что ли, полощут? Вон в позавчерашних «Известиях» тоже полоскали. В связи с сибирским заводом. А заводик-то поднялся-таки на ноги! Кому-то выгодно. Тебе же известно насчет пророка в своем отечестве... А на каждый роток не накинешь платок.

– При чем здесь завод? – раздраженно возразила жена. – Речь идет об украденных национальных ценностях!

– Ну вот что, дорогая... – У Боярова уже не раз был случай убедиться, что слова жены редко расходятся с делом. – Я настоятельно прошу тебя, даже, считай, приказываю, не вмешиваться в эти дела. Они касаются одного меня. Это, надеюсь, понятно?

Она пожала плечами: понимай, мол, сам, как хочешь.

– Я требую, – продолжал он, – чтобы ты занималась исключительно личными своими делами. Пиши дневники, воспоминания, но из дома ни на шаг. Впрочем, я дам команду охране.

– И сколько ты намерен держать меня в Башне молчания? – насмешливо поинтересовалась она.

– Ровно столько, сколько потребуется мне.

– Хорошо. Сутки я тебе обещаю. Этого срока тебе должно хватить.

– На что?!

– На то, чтобы решиться и пойти к Турецкому.

– Ну знаешь!

– Знаю, – спокойно ответила она.

– Разговор окончен, – после паузы сказал он.

– Спокойной ночи. – Елена Юрьевна поднялась и оставила его кабинет.

Бояров некоторое время сидел в задумчивости, потом прошелся по кабинету, остановил взгляд на бронированном сейфе, вделанном в стену и закрытом резной деревянной панелью. Произнес вслух:

– Этого не может быть.

Он нажал кнопку-сучок, и панель отошла в сторону, открыв взору серебристую поверхность сейфа. Помимо валюты и документов в секретном отсеке сейфа лежал сверточек размером со спичечный коробок.

Бояров торопливо развернул его и облегченно вздохнул: микропленка была на месте...

У Елены Юрьевны были все основания брезгливо морщиться при упоминании фамилии Комар. Но такое отношение к нему сложилось не сразу.

Когда, уже много позже афганской эпопеи, Бояров представил этого светловолосого мечтательного ангела как своего однополчанина, Елена Юрьевна отнеслась к нему даже с некоторой теплотой, поскольку в первое время после окончания войны над ее участниками-интернационалистами еще сиял ореол героев, а грязные подробности не стали достоянием демократически настроенной общественности.