Текст книги "Мертвый сезон в агентстве «Глория»"

– Я думаю, дядя Жорж может выслать самолет...

– Он так богат?

– Ну... не беден. Даже по тем масштабам.

– Наверно, он и должен сам решить, где лежать его брату. Посоветуйтесь.

– Я могу позвонить ему.

– Прекрасная мысль! И у меня тогда будет маленькая просьба: если он сам возьмет трубку, включите, пожалуйста, громкую связь. Может быть, и я смогу дать вам полезный совет. Не затруднит?

– О чем речь!

После нескольких неудачных наборов наконец удалось соединиться. Трубку поднял Жорж Вартанович. Нелли нажала соответствующую кнопку на аппарате, и в комнате зазвучал густой мужской голос с явным уже иностранным акцентом.

– Здравствуй, моя дорогая девочка! Ты хочешь сообщить мне о смерти Левона?

– Да. Но вижу, что опоздала.

– Слушай меня очень внимательно, Нелли! Сразу, как положишь трубку, немедленно бери такси и мчись в аэропорт. Билет бери на самый ближайший рейс! Ты меня внимательно слушаешь? Тебя встретят. В самолете вызовешь стюарда и дашь ему мой телефон. А дальше он будет знать, что делать, поняла?

– А как зовут стюарда?

– Какая разница! Любого вызовешь. Я всех предупрежу! Мне тут же сообщат номер твоего рейса. Все тебе ясно?

– Да ясно, только... – Нелли посмотрела на Грязнова. – А если меня не отпустят?

– Откуда звонишь?

– Из дома.

– Ты не одна? – догадался Жорж.

– Дайте, пожалуйста, мне трубочку, Нелли, – сказал Грязнов, протягивая руку. – Здравствуй, Жоржик!

Возникла пауза. Наконец Америка прорезалась:

– Что-то голосок больно знакомый!

– А ты пошевели мозгами, подумай, вспомни пятидесятые... шестидесятые... ну? Никак?

– Батюшки мои!.. Неужели Вячеслав Иванович самолично?!

– Ну!

– Тогда здравия желаю, господин генерал! – словно обрадовался Жорж.

– Смотри-ка, и это тебе известно? – засмеялся Грязнов.

– Ну все! – выдохнул бархатный голос. – Теперь я за Нелли абсолютно спокоен.

– Слышь, Жоржик, она мне сказала, что ты за Левоном можешь самолет выслать?

– Да зачем теперь самолет? Пусть Левона похоронят в Москве, на Армянском, рядом с папой и мамой. И ни о чем не надо беспокоиться, я тут распоряжусь. А к тебе, Вячеслав Иванович, по старой памяти просьба: отвези Нелли в аэропорт, а? Сам, прошу! Прямо сейчас, немедленно! Вечно благодарить буду!

– А если Нелли захочет попрощаться с родным дядей?

– Никаких прощаний! Я умоляю, Вячеслав Иванович!

Грязнов взглянул на девушку, и та решительно забрала у него трубку.

– Я прилечу после похорон, дядя, – безапелляционным тоном заявила она.

Вероятно, Жорж Вартанович уже знал характер племянницы. Он лишь тяжко вздохнул и сказал:

– Хорошо, пусть сразу после похорон. Я жду звонка.

Нелли положила трубку и задумчиво уставилась в окно.

– Ну что зажурылась, дивчина? Как сказала бы моя бывшая начальница... – улыбнулся Грязнов.

– Мне страшно, – созналась Нелли.

– Я тоже думаю, что оставаться тебе одной в этой квартире не следует. Что ж, поехали!

– Куда?

– А что я могу предложить? Самое безопасное место у меня дома. Не стеснишь. Комнат много, живу один.

Грязнов ожидал любой реакции, но девушка поднялась и просто сказала:

– Поехали.

– Только... я не уверен, что у меня в холодильнике что-нибудь для тебя найдется.

– Это не проблема, – устало ответила Нелли и пошла на кухню. Открыла битком забитый провизией и бутылками холодильник, сказала, словно оправдываясь: – После поминок бабушки осталось.

– Ты много не набирай, – заметил Грязнов, увидев, что девушка собирается наполнять содержимым холодильника большой картонный ящик. – Возьми, чтоб самой пообедать, поужинать. Я-то на работе...

– Все равно никому не нужно, – вяло возразила она.

– Ну почему же! Поминать-то дядю наверняка придут!

– Вы думаете? – удивилась она.

– Обязательно придут. И уверяю – народу будет немало.

– Друзья?

– И друзья тоже... – отводя взгляд, сказал Грязнов.

– Вот уж не думала...

Вернувшись на Петровку, Грязнов обнаружил на своем столе протоколы осмотра места происшествия и осмотра трупа, а также рапорт майора Самохина.

Убийство, по мнению, судмедэксперта, произошло примерно в час тридцать ночи. В том, что убит именно Левон Вартанович Аракелян, уже никаких сомнений не было. Об этом свидетельствовали отсутствие мизинца на левой ноге, наколки на теле и заключение криминалиста.

А из рапорта Самохина Грязнов узнал, что из двадцати восьми восточных граждан, проживавших в «Метрополе», четверо – из Арабских Эмиратов, утренним рейсом вылетели в Париж.

Грязнов позвонил Самохину и спросил, где Золушка.

– Ищем, – ответил Николай.

– Ну-ну, – буркнул недовольно Грязнов, – ищите поскорее!

И положил трубку, но тут же снял, потому что услышал зуммер.

– Привет! – раздался бодрый голос Турецкого.

– Здорово, – без всякого оптимизма ответил Грязнов.

– Где пропадал целый день?

– Дела-делишки...

– Начальник должен сидеть в кабинете и руководить, а не бегать, высунув язык.

– Еще что скажешь?

– Надеюсь на встречу в восемь у Меркулова.

– Ах вон оно что! Значит, нагрузили?

– А то!.. Но твои лавры мне не нужны, мой генерал! Таков приказ.

– Ну раз приказ, значит, буду в восемь...

Затем Вячеслав Иванович занялся текучкой и без четверти восемь выехал на Большую Дмитровку.

В кабинете заместителя генерального прокурора собрались кроме самого хозяина Грязнов, Турецкий, Денис и Алексей Петрович Кротов.

С объяснения причины присутствия двух последних на ответственном совещании и начал свое сообщение Константин Дмитриевич.

Он напомнил, что дело об исчезновении ценностей Гохрана, вывезенных за границу в качестве залога для валютных поступлений в Россию, уже имеет свою историю. Еще, что называется, по горячим следам оно было возбуждено Московской городской прокуратурой. Занималось им следственное управление ГУВД Москвы. Затем дело по указанию свыше было передано в ФСБ, где, как и следовало ожидать, благополучно заглохло. Впрочем, какие-то оперативно-следственные мероприятия, по утверждению руководства федеральной службы, проводились, а к расследованию были привлечены некоторые бывшие сотрудники службы, в том числе и Алексей Петрович Кротов, хорошо знавший в прошлом Аракелянов, дело, словно по чьей-то злой воле, с места не сдвигалось. Становилось ясно, что в раскрытии преступления совсем не заинтересованы некоторые лица из верхнего эшелона власти, а спецслужбы собственной активности проявлять не собираются. И больше того, могут всеми силами, которых немало, препятствовать установлению истины.

Вот это последнее соображение Меркулова и подвигло его начать, по сути, новое расследование, которое должен был возглавить Александр Борисович Турецкий. Верный человек из ФСБ, с которым удалось предварительно переговорить Меркулову, обещал ему по крайней мере не чинить препятствия в этом вопросе. А для оперативной работы Константин Дмитриевич предложил привлечь «Глорию» – в помощь Турецкому. Проблема оплаты работы сыщиков была важной, но в настоящий момент не главной: и у Меркулова и у Грязнова-старшего имелись на этот счет свои соображения.

Итак, Константин Дмитриевич выдал общую информацию, которую дополнил фактурой Грязнов-старший, Турецкий и отчасти Кротов. Грязнов-младший внимательно слушал и кое-что помечал в своем блокноте, из чего Александр Борисович сделал вывод, что Костя провел с Денисом определенную работу. Ознакомились также и с текстом в журнале, переданном Грязнову Нелли Гаспарян. Содержание статьи присутствующим бегло перевел Денис. И теперь следовало подводить первые итоги, принимать какое-то определенное решение.

– Если предположить, что Левона Аракеляна прикончили граждане Арабских Эмиратов, которые нынче утром улетели в Париж, то дело об убийстве превращается в большого «глухаря», – сказал Меркулов.

– Но у тебя, кажется, иное мнение, Алексей Петрович?

– Я лишь напомню, о чем говорил: облапошен, по моим предположениям, один из шейхов – человек сказочно богатый, но при этом упрямый и жестокий. Типичный восточный деспот.

– Ну а что мы можем ему инкриминировать? Не пойман – не вор. А если убили Аракеляна наемники шейха, где мы их будем ловить? В Париже, Нью-Йорке или Эмиратах?

– В Нью-Йорке, – твердо сказал Кротов.

– Почему?

– Потому что пока еще жив Жорж Аракелян. И я не уверен, что месть данного деспота не распространится на всех Аракелянов, вплоть до седьмого колена.

– Ни фига себе! – даже присвистнул Турецкий и с улыбкой посмотрел на Меркулова. – Значит, остановить зарвавшегося шейха возможно только где-то в районе Бродвея? В смысле изловить его киллеров! Ну что ж, я, пожалуй бы, не возражал снова прошвырнуться в Штаты.

– Перебьешься, – с приличной долей сарказма остановил его Меркулов. – Тебе пока тут колупаться. На матушке-Родине. Алексей Петрович, – повернулся он к Кротову, – ты вот давеча Саймона Нэта, приятеля своего, упоминал. Как он, на твой взгляд? Станет нам помогать? На определенных условиях, разумеется.

– С Саймоном у меня лично достаточно доверительные, если можно так выразиться, отношения. Не исключаю, Константин Дмитриевич. Надо подумать, как это все проделать... оформить.

– Ты чего, Костя, хочешь привлечь еще и ФБР к розыску убийц? – удивился Турецкий.

– Да не гони ты! – поморщился Меркулов. – Выслушай сперва до конца! Что за манера перебивать старших!

Все заулыбались, пряча при этом улыбки. А Турецкий шутливо поднял руки: сдаюсь, мол!

– Так-то оно лучше, – буркнул Меркулов и заговорил серьезно: – Мы ведь сейчас, по сути, обсуждаем два дела. Одно – это убийство американского гражданина. А второе – вопрос о необходимости розыска и возвращения в Гохран вывезенных оттуда ценностей. Получается так, что оба дела тесно связаны между собой. Но они не однозначны. В одном случае речь идет об убийстве, пусть и необычном, а в другом – о международном престиже государства. Поскольку, как явствует из публикации, дело о драгоценностях получило огласку. Так вот, во втором случае – тут я хочу еще посоветоваться с компетентными товарищами – мы, думаю, могли бы рассчитывать на серьезную помощь со стороны наших финансовых органов, крайне заинтересованных в возвращении похищенных, по существу, национальных ценностей на родину. А что касается убийства, то...

– Позволь, Костя... – вмешался Вячеслав Грязнов.

– Прошу.

– Как вы уже изволили слышать, господа, – выспренне начал генерал Грязнов, – убийство Левона явилось шоком для его брата-близнеца. Хотя они не могли не знать или не догадываться, чем история с фальшивкой может для них закончиться. Волнения на этот счет Нелли Гаспарян, предчувствовавшей, по ее словам, беду, лично у меня не вызывают двоякого толкования. Наш краткий телефонный разговор с Жоржем показал мне также, что за безопасность племянницы и свою собственную он будет готов заплатить. Человек он достаточно богатый, или, как заметила Нелли, по американским меркам – не бедный. Я имею в виду прежде всего нейтрализацию убийц. Разумеется, как человек ответственный, но и скупой, я имею и некоторые свои средства для проведения всякого рода спецопераций. Но их у меня немного, говорю честно. Хотя для начала может быть и достаточно. Я к чему? Если тебе, Костя, удастся вышибить какую-то толику да я переговорю с Нелли и ее дядей по поводу розыска за рубежом скрывшихся убийц Левона, на что нашему частному сыску потребуются определенные средства, – Грязнов-старший кивнул на Грязнова-младшего, – то, полагаю, они не будут стеснены в своих возможностях. А официальную сторону вопроса придется тебе, Костя, взвалить на свои плечи. Тут, как ни крути, уровень должен быть соблюден. Да и дипломатия по твоей части.

– Я думаю, что Вячеслав прав, – сказал Меркулов после минутного раздумья. – Надо использовать все необходимые каналы, чтобы развязать Денису и его сотрудникам руки. Да вот, кстати, а чем в данный момент занимаются твои «русские волки», Денис?

И снова все заулыбались. Дело в том, что Костя вспомнил уже порядочное время назад вышедшее из употребления прозвище оперативников агентства «Глория» – Голованова, Демидова, Щербака, Агеева, которое парни заслужили еще в годы афганской войны, а затем с ним же прошли и первую чеченскую.

Вообще-то, как известно, на Кавказе «волков» хватало, начиная с их изображений на дудаевских знаменах. Но «русские волки» были вне конкуренции. За голову любого из них чеченцы обещали до пятисот тысяч баксов. А ведь это и была-то всего лишь разведрота. Правда, специального назначения.

– Мужики в полном порядке, – ответил Денис, искоса поглядев на Кротова. – А сложности – они исключительно финансового порядка. Сейчас не сезон слежки за блудливыми женами по заказу ревнивых мужей, богатенькие буратины в отпусках – на теплых морях и океанах. Есть работка по мелочам, но она не отнимает много времени. Так что мы готовы соответствовать, дядя Костя, – совсем уже по-домашнему закончил Денис, вызвав ответные улыбки.

– Прекрасно! А спросил я про твоих сотрудников вот по какой причине. Сейчас объясню... Извини, Алексей Петрович, – снова повернулся Меркулов к Кротову, – ты предположил, что настоящая диадема, то есть подлинник, может оказаться в кармане господина Боярова. Я не ошибаюсь?

– Чтобы быть более точным, скажу так: она может лежать в кармане любого миллиардера, как здесь, так и за рубежом.

– А супруга господина Боярова, Елена Юрьевна, значит, по прямой от тех самых графьев Демидовых? Это достоверно?

– Абсолютно.

– Когда Саня, – Меркулов кивнул на Турецкого, – информировал меня о беседе с тобой, я попросил кое-кого навести некоторые справочки. И вот что выяснилось. Госпожа Боярова – особа весьма экстравагантная. Будучи прекрасным хирургом, она побывала и в Афгане, и в Чечне. А теперь, по непроверенным данным, вроде бы собирается в Таджикистан, в наши воинские соединения. Ты знаешь об этом, Алексей Петрович?

Кротов отрицательно помотал головой.

– В первый раз вижу, чтоб ты чего-то не знал! – рассмеялся Турецкий.

– Я действительно не знаю, едет ли она в Таджикистан.

– Ах, только это! – разочарованно протянул Турецкий, развеселив товарищей.

– Дама она и в самом деле экстравагантная, тут Константин Дмитриевич пользуется абсолютно проверенными источниками. А что касается «волков» – вы ведь это хотели уточнить, Константин Дмитриевич? – то она не только слышала о них еще в Афгане, но и видела. Она оперировала Всеволода Голованова. Правда, было это уже в Чечне.

– Значит, думаешь, не забыла?

– Не думаю, а уверен, что нет.

– Тогда, господа сыщики, принимаем такое решение: поиск диадемы, как ключа, который откроет нам тайну остальных похищенных сокровищ, начинаем со знакомства с потомственной дворянкой Еленой Юрьевной Бояровой, в девичестве Демидовой... А тебе, Саня, предоставляется шикарная возможность припомнить свои прежние журналистские связи и организовать в прессе утечку, касаемую драгоценностей Гохрана. Кое-что по господину Боярову тут у меня найдется. – Меркулов хлопнул ладонью по желтому пакету, в каком обычно держат фотографии. – Желательно, чтобы уже завтра заинтересованные лица прочитали суть того, что нам здесь переводил Денис.

– Открываем боевые действия? – ухмыльнулся Турецкий.

– Подталкиваем... Но источник информации не разглашаем.

– «Метрополь» задействуем?

– А как же! Но шейха пока оставляем тоже при себе. В общем, что я тебе объясняю? Ты же сам работал в газете, знаешь, что можно, а что пока не нужно говорить. Так у тебя найдется надежный человек?

– Можешь не сомневаться.

– А я и не сомневаюсь, – улыбнулся и Костя. – Мне важно уже завтра иметь газетный материал.

– Работа над утренними выпусками, Костя, – Турецкий постучал пальцем по своим наручным часам, – уже закончена. Завтрашние газеты развозятся по точкам.

– Вот я и говорю: очень хорошо. Значит, завтра, в это же время кое-кто сможет прочитать свежий материал. Езжай работай, у тебя целая ночь впереди! И возбуждай уголовное дело.

Турецкий лишь покачал головой и с наигранным отчаяньем махнул рукой, вызвав смех всех присутствующих...

5

В обществе Елену Юрьевну знали как женщину с твердым характером, способную на неординарные поступки, но несколько сумасбродную. Правда, некоторые дамы готовы были окрестить ее даже и сумасшедшей. А то что со сдвигами в голове, так это без всяких сомнений. Если в какой-то степени еще можно было понять ее поступок во время афганской войны, когда она, оставив на попечение матери десятилетнего сына и двухлетнюю дочь, ринулась вслед за мужем в Кабул, в военный госпиталь, то вояж в Чечню, несмотря на строжайший запрет мужа, не лез уж вообще ни в какие ворота. Конечно, только ненормальная способна без всякой нужды так рисковать собой, своей жизнью и нервами близких.

Одна из светских дам, жена крупного финансиста, высоко понимавшая о себе, однажды во время званого ужина попыталась было мягко эдак урезонить госпожу Боярову, но, видно, не учла особенностей характера Елены Юрьевны и в ответ на свое дружески-снисходительное порицание вдруг услышала такое громкое и четкое солдатское напутствие, по сравнению с которым известный посыл на три буквы показался присутствующим при сем жалким детским лепетом.

Оскорбленная до глубины души светская дама попробовала апеллировать к Николаю Андреевичу, но была окончательно шокирована его реакцией – громким и заразительным хохотом.

При том, что Елена Юрьевна была отличным доктором, хирургом, внешность ее поражала той яркой славянской красотой, которую обожали воспевать поэты и романисты теперь уже позапрошлого века. Роскошные светлые волосы, соболиные брови, большие серо-голубые глаза и царственная походка – великая княгиня, да и только!

Помимо собственной профессии, которая у нее занимала практически все основное время, госпожа Боярова имела и маленькое хобби – испытывала слабость к словотворчеству, прекрасно при этом понимая, что никакое издательство по собственной инициативе ее литературными упражнениями не заинтересуется. Скорее, это было нечто напоминающее дневник, зарисовки о тех людях, с которыми пересекались ее пути-дороги. Или, говоря словами старого князя Николая Болконского, напутствие потомкам: «Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу».

Немалое место в ее воспоминаниях занимала военная тематика – опять-таки люди, с которыми встречалась, кого оперировала, о ком слышала в Афгане и Чечне. Среди таковых, естественно, особое место занимали «русские волки», молва о которых дошла до ее ушей еще в Афгане, но встретиться с которыми довелось в Чечне.

Она в буквальном смысле вытащила с того света командира группы разведчиков майора Всеволода Голованова – у него было очень тяжелое ранение в живот. Вспоминая афганскую войну, Елена Юрьевна пробовала расспросить выздоравливающего под ее непрестанной опекой майора, но так и не сумела выдавить из него ни героических рассказов о рейдах в горах, про которые сочиняли легенды, ни вообще ничего стоящего внимания. Всеволод отнекивался, морщился, не желая вдаваться в ненужные, по его понятиям, россказни: мол, всякое случалось.

Столь же немногословными оказались и его друзья-разведчики, денно и нощно дежурившие у медсанчасти.

Позже, после Хасавюртовского соглашения, прошел слушок, что «русские волки», за головы которых были обещаны сумасшедшие деньги, собирались пришить генерала-миротворца. Но все это оказалось очередной легендой. Хотя было известно, что «волки» так и не явились получать боевые награды из рук того генерала. И этот случай еще больше пробудил интерес Елены Юрьевны.

Вернувшись в Москву, Боярова сделала попытку отыскать майора и его друзей, но ничего из этого не вышло: словно разведка залегла на дно – прочно и надолго.

И вот однажды зайдя с одним знакомым поэтом в Дом литераторов, она увидела Голованова и не поверила своим глазам.

Тут еще требуется короткое объяснение к некоторым поступкам Елены Юрьевны. Имея достаточно средств для широкой и вольготной жизни, она предпочитала оказывать некоторую посильную помощь людям творческого труда – писателям, поэтам, художникам. Говоря современным языком, часто спонсировала непризнанные таланты: у одного приобретала картину, другому помогала издать книжечку за свой счет, третьему устраивала хороший ужин в компании таких же голодных приятелей. Особо дорого это ей не стоило, но любое благодеяние, уверена была она, все равно зачтется – не в этой, так в грядущей жизни.

Так случилось, что и на этот раз она прихватила с собой одного подающего надежды поэта. Правда, подавал он их уже более двух десятков лет, но внешностью обладал вполне поэтической, а также практически всех знал и со всеми без всякой фамильярности был на «ты». Вполне типичное цедээловское явление – от первых букв Центрального Дома литераторов.

И вот тут-то, уже немного уставшая от похвальбы поэта, Елена Юрьевна увидела Севу, как звала его еще в Чечне. Он был с приятелями. Одного Боярова быстро вспомнила – невысокий, жилистый, белобрысый и синеглазый, он чаще других вертелся вокруг медсанчасти. Второй же, вальяжный и явно уверенный в себе, с красивой сединой на висках, был ей незнаком, хотя она могла бы поклясться, что где-то пересекалась с ним. Но где и при каких обстоятельствах – хоть убей, не вспомнить...

Троица присела за дальний столик, и к ним тут же подошел официант, видимо хорошо знавший кого-то из них. Разговор был почти приятельский, да и тема увлекательная – вероятно, обсуждали заказ.

Все трое были одеты у дорогого портного – уж это сразу определил наметанный глаз Бояровой. Значит, жизнь устроилась? Так надо понимать?

Елена Юрьевна задумалась и невольно пропустила момент, когда поэт ухитрился заложить лишнего.

– Шампанского! – вдруг рявкнул он, стукнув кулаком по столу.

Соседи стали оборачиваться, посмеиваться, а это совсем не входило в уже сложившиеся некоторые планы Елены Юрьевны. Она обернулась к соседнему столику, за которым лакомились фруктами два амбала, и кивнула им.

– В такси и бутылку на опохмелку, – сказала негромко.

Поэт хотел было уже привычно отключиться, но сильные руки охраны Бояровой ловко поставили его на ноги и быстро вывели из Дубового зала наружу. Никто и внимания на этот демарш не успел обратить.

Когда официант, приняв заказ, пошел на кухню, Елена Юрьевна знаком подозвала его. Тот был сама любезность:

– Слушаю, Елена Юрьевна.

– Сашенька, дружок, сообрази-ка по-быстрому три алюминиевые кружки, буханку черного хлеба, пару банок тушенки, пол-литра спирта и графин холодной воды.

– Извините, не понял? – смутился официант.

– Надо повторить? – улыбнулась Боярова.

– Нет, заказ я запомнил, память-то профессиональная. Но где мне взять алюминиевые кружки, вилки?..

– Молодец! Про вилки я как-то забыла. Ясно, Сашенька?

– Минимум полчаса, Елена Юрьевна, – снова заулыбался официант.

– Не больше десяти минут.

– Ну и ну! – вздохнул официант и рысью кинулся из зала.

В десять минут он, естественно, не уложился, но через пятнадцать минут принес поднос, накрытый белой салфеткой, и собрался с шиком представить заказ Елене Юрьевне. Она жестом остановила его.

За все время майор и его приятели даже мимолетного взгляда в ее сторону не кинули, сидели, склонив друг к другу головы, и о чем-то беседовали, не обращая вообще никакого внимания на посторонних.

Несколько обиженная их равнодушием к ее присутствию, она приподняла салфетку, посмотрела и кивнула.

– Жаль, конечно, что кружки новенькие, но... сойдет. А вот наклейки с банок и бутылки убери и вскрой их. И все это хозяйство поставь на столик вон к тем господам, которые уже сделали тебе свой заказ.

Официант оглянулся в угол зала, тоже кивнул:

– Понял. Инкогнито?

– Вот именно, Сашенька. Пусть сами догадаются от кого. А ты молчи.

Посетителей в ресторане было много, народ сидел деловой, не писательский, за богато сервированными столами. И потому на странный заказ немедленно обратили внимание.

– Вот и привет! – негромко произнес Кротов, самый вальяжный из троицы. – Чем ответим?

– От кого? – наивно спросил Голованов у официанта.

– Не приказано, – расцвел в улыбке официант Саша.

– Мужик? – предположил Филя Агеев, белобрысый и синеглазый.

– Женщина, – одними губами сказал Саша. – Но я этого не говорил.

– И не надо, – пожал плечами Кротов. – Но поскольку вы уже сделали одно доброе дело, дорогой мой Саша, сделайте и другое. Быстренько купите той женщине букет хороших роз, – и он протянул пятисотрублевую купюру. – А наш заказ, я думаю, мужики, – он засмеялся, – уже можно отменить. Но это, Саша, между нами, ты понял?

– Яснее ясного!

Через несколько минут перед Бояровой появилась ваза с семью пышными розами.

– А вот теперь ты можешь, Сева, обернуться к своей спасительнице, – негромко сказал Кротов.

Голованов не спеша повернулся вместе со стулом, широко улыбнулся и слегка поклонился.

– Мужики, – шепотом произнес Филя, нюхая бутылку без наклейки, – а ведь это спиртяга! Чистоган! Я наливаю?

– Валяй, – кивнул Голованов.

Мужчины встали, подняли кружки, приветствуя Елену Юрьевну, чокнулись и выпили. И снова сели, заговорив о своем. Боярова даже готова была возмутиться таким нахальным равнодушием к ее персоне. Она нервно постучала кончиками ногтей по бокалу, чем насторожила уже вернувшихся своих охранников.

– Это вообще уже ни в какие ворота! – проговорила она и, сделав знак амбалам: сидеть! – встала и гордо направилась к столу Голованова.

Кротов тут же предупредительно подвинул ей стул.

– Здравствуй, майор, – сердито сказала она, присаживаясь.

– Здравствуйте, Елена Юрьевна, – спокойно отозвался тот.

– А ты, смотрю, совсем забурел! Не подходишь... Забыл?

Голованов лишь пожал плечами, а ответил Филя:

– Да он просто сомлел, Елена Юрьевна! Кто он, а кто вы! Жена олигарха! Это вам не баран чихал.

– Верно говорит белобрысый? – Боярова требовательно посмотрела на Голованова.

– В общем, да, – пожал плечами Сева. – Нам в Чечне не было известно, чья вы жена. А тут любой популярно объяснит, даже и спрашивать не надо. Слава впереди бежит, Елена Юрьевна!

– Налейте мне! – велела она.

– Так кружки всего три, – заметил Филя.

– А я из фужера! – Боярова так взглянула на него, что он тут же поспешил налить – почти по кромку. – Себе тоже плесните.

Выпив чистый спирт, Елена Юрьевна подставила фужер, и Филя налил ей воды – запить. И хмыкнул с уважением.

– А ведь непохожи вы, парни, на тех, кто побывал в Чечне, – задумчиво сказала она. – Солидно выглядите. Значит, оперились. Хорошо. Где работаете?

– Так... есть одна фирма... – сказал Кротов.

– Чем занимаетесь?

– Да как вам объяснить? Строим... всякое.

– Строители, значит? Неплохо. А фирма ваша как называется?

– Вам название ничего не скажет, – улыбнулся Кротов. – Но если настаиваете – «Феникс», так прежний хозяин назвал, а мы менять не стали.

– Как вас зовут?

– Алексей Петрович Кротов.

– Я нигде не могла вас видеть? Что-то знакомое...

– Лично я вас вижу впервые. – Кротов с легким полупоклоном прижал ладонь к груди. – А где вы – меня? Ума не приложу.

– Может, вы знакомый моего мужа?

– Ну что вы! – засмеялся Кротов, и товарищи подхватили его смех. – Для Николая Андреевича я слишком ничтожная фигура...

Мимо столика проходил один из амбалов. Остановился, закурил сигарету и пошел дальше.

– Ваши охранники, Елена Юрьевна, – заметил Голованов, – работают очень непрофессионально. Где вы их нашли?

– Не я, муж приставил. Один из его знакомых, из президентской администрации, посоветовал, Игорь Маркин. А я легко обходилась без них...

– И вы не боялись посещать злачные места без охраны? – поинтересовался Кротов.

– Никаких злачных мест я не посещаю, – сухо ответила Боярова. – Кроме ЦДЛ.

– Простите, я и не думал вас обидеть.

– Трите к носу и – пройдет... А вообще без охраны я, к сожалению, не бываю. До этих остолопов у меня был Митя Рябов. Молчаливый и незаметный человек. Вот с ним я себя чувствовала всегда спокойно.

– Почему – был? – спросил Голованов. – Он что же, умер?

– Нет... – улыбнулась теперь и она. – Просто он однажды вежливо попрощался со мной и ушел. И очень жаль. Причины я не знаю...

– Вот Митя и был профессионалом, если вы его не замечали, но всегда чувствовали рядом.

– Знаете что, парни? – решилась Боярова. – Давайте поедем ко мне ужинать?

Голованов и Филя уставились на Кротова как на старшего.

– Если женщина просит... – развел руками Кротов. – Но как же нам быть с собственным заказом? Саша! – позвал он официанта, который в ожидании застыл невдалеке. – Понимаешь, какое дело...

– Я их забираю с собой! – решительно заявила Боярова.

– Но... расходы! – Кротов достал пятидесятидолларовую бумажку.

– Саша, считай, что за все заплачено! – Боярова сунула купюру Кротову обратно, в верхний карман пиджака.

– Ну что ж, – хмыкнул тот, – супруга олигарха может позволить себе все что угодно...

Увидев, что хозяйка с тремя мужчинами направилась к дверям, охранники быстро кинулись вперед. Один придержал дверь, пропуская, а второй, выскочив к белому «мерседесу», за рулем которого дремал водитель, стал осматриваться, нет ли где опасности.

– На сегодня вы оба свободны, – сказала им Боярова.

Вместо ответа амбал распахнул дверь машины, делая вид, что сказанное не имеет к нему отношения. Но он, видимо, еще не изучил характер своей хозяйки. Ее глаза стали свинцово-тяжелыми.

– Я не привыкла повторять свои приказы, – медленно произнесла она.

– А мне вы приказывать не можете, – независимо ответил тот. – Я на службе. И начальников у меня тоже хватает. Садитесь лучше.

– Пошел вон! – повысила голос Боярова. – И вообще, с этой минуты вы оба уволены. Марш отсюда! – И повернулась к своим гостям: – Садитесь, господа!

Сева, Алексей и Филя переглянулись и, пряча улыбки, пошли к «мерседесу».

Но когда Филя взялся за дверную ручку, его запястье перехватил второй амбал и сжал с большой силой. Филя притворно охнул и взглянул на Голованова, наблюдавшего в это время за водителем «мерседеса».

– Отваливай, – прошипел амбал, пробуя вывернуть руку Филе. – И быстро, пока я добрый...

– Валить?! Сей момент! – вдруг засмеялся Филя. – Сева, да что ж он творит? Так же ж руку можно повредить!

– Ты чего творишь, браток? – посмотрел на амбала Голованов. – Надо же соизмерять силенки! Не ровен час, обидишь человека!

И тут амбал совершил ошибку. Равнодушно-лениво окинул он прозрачным взглядом Голованова и протянул к его лицу широкую свою пятерню, как бы предлагая заткнуться. А Сева вообще не терпел подобного обращения. И через мгновение, утробно вскрикнув, амбал совершил переворот в воздухе и гулко, всей тушей, грохнулся на асфальт.

Второй охранник кинул руку внутрь пиджака, но достать оружие не успел. Постарался подошедший сзади Кротов.

Водитель «мерседеса» разъяренным быком ринулся из машины, но, сложившись пополам, сделал один кульбит, второй и едва не угодил под движущийся по улице транспорт. Филя остановил его дальнейшее движение под колеса «Газели», рванув за руку. Водитель завопил – рука его повисла плетью.