Текст книги "Факир против мафии"

Глава пятая
Волки

1

Журналистка была маленькая, пухлая и некрасивая. И притом еще в допотопных очках и в каком-то дурацком угловатом пиджаке в крупную клетку. Отаров ожидал увидеть нечто совсем другое (по телефону ему показалось, что голос у журналистки эротичный), поэтому он сразу нахмурился и строго сказал:

– У вас есть семь минут.

– Но ведь мы договаривались насчет сорока! – с упреком воскликнула журналистка. – Мне нужно большое интервью, как минимум на полполосы.

Отаров прищурился, окинул ее взглядом и сухо сказал:

– Обстоятельства изменились. Кстати, время уже пошло.

Журналистка раскрыла сумку и вытащила из нее маленький черный диктофон, однако Отаров покачал головой:

– Не стоит. Лучше воспользуйтесь ручкой и блокнотом.

– Как скажете, – уныло согласилась журналистка.

Она снова запихала диктофон в сумку, а взамен достала небольшой пухлый блокнотик и остро отточенный карандаш.

– Семь минут, – напомнил ей Отаров.

Журналистка кивнула и приступила к интервью. Голос у нее в реальности был вовсе не эротичный, а наоборот – хрипловато-писклявый и неприятный.

– Как вы относитесь к тому, что происходит сейчас в Литве?

Отаров холодно улыбнулся и неторопливо уточнил:

– Что вы имеете в виду?

Журналистка гневно сверкнула стеклами очков и разъяснила – быстро, сбивчиво, со злой иронией в голосе:

– Я имею в виду обвинения, которые выдвинул департамент госбезопасности Литвы в адрес президента Юргеса Василяускаса. То, что своей политикой он, в сущности, «играл на руку» российским бизнесменам, в числе которых называют и ваше имя. А также то, что сейм Литвы готовится объявить президенту Василяускасу импичмент из-за его связей с российской мафией.

Отаров несколько секунд помолчал, словно обдумывал слова журналистки, затем ответил:

– К данным событиям я отношусь крайне отрицательно. Все, о чем вы говорили, – есть не что иное, как попытка государственного переворота в Литве с разыгрыванием российской карты.

– Почему именно российской?

Отаров улыбнулся:

– Дорогая моя, не заставляйте меня объяснять вам прописные истины.

– И все-таки, – не сдавалась журналистка.

Отаров снисходительно усмехнулся и заговорил таким тоном, каким обычно взрослые разговаривают с маленькими детьми:

– Видите ли, дорогая моя, многим просвещенным западным идеологам доставляет огромное удовольствие повсюду искать врагов. Они не мыслят себе иного существования. Раньше главным врагом был Советский Союз – «империя зла», как они его называли. Теперь, когда Союза нет, они придумали новую угрозу – угрозу «русской мафии». Вот и все.

– Юрий Георгиевич, – вновь затараторила журналистка, – многие литовские, да и российские, издания называют вас одним из представителей русской мафии. Это правда?

– Что правда? То, что называют?

Журналистка тряхнула головой:

– Нет. То, что вы – ее представитель.

Отаров посмотрел на девушку прямо и спокойно.

– Конечно же нет, – сказал он. – Я довольно известный персонаж в отечественном бизнесе. Кроме того, у меня много друзей в Литве. Я просто оказался очень удобен для навешивания разнообразных ярлыков. Этим сейчас и занимается ДГБ – департамент госбезопасности Литвы. Хотя обвинять только лишь литовские власти было бы глупо. Всем известно, под чью дудку пляшет правительство этой страны.

Журналистка глянула на Отарова поверх очков, затем поправила их пальцем и уточнила:

– И под чью же дудку они пляшут? Кто заказывает музыку?

– Спецслужбы США, – ответил Отаров. – Эту «дохлую кошку» литовцам подкинули спецслужбы США.

– А что вы скажете о том, что руководитель ДГБ господин Венцлова в своем выступлении перед сеймом обвинил вас и бизнесмена Романа Петрова в деятельности по подрыву государственности Литвы?

Отаров легонько поморщился, словно у него заболел зуб.

– Все обвинения господина Венцловы в мой адрес – бред и циничная ложь. Во-первых, выполняя заказ Америки, этот господин пытается бросить тень на Россию. Во-вторых, он пытается подвергнуть сомнению итоги президентских выборов в Литве. Все это для того, чтобы сместить законно избранного народом Литвы президента и заменить его на удобную для США марионеточную фигуру. Таким образом, убиваются сразу два зайца.

– Однако, по сведениям ДГБ, Василяускас пришел к власти во многом благодаря вашим усилиям и вашим деньгам. Говорят, что, если бы не вы и не ваш коллега Роман Петров, Василяускас никогда бы не…

Отаров легонько хлопнул ладонью по столу. Журналистка осеклась.

– Все, – сказал Отаров. – Ваши семь минут истекли. Интервью закончено.

Лицо журналистки вспыхнуло, щеки залил красный румянец.

– Но позвольте, – зачастила она, – я не успела задать вам всех вопросов.

– Зададите в следующий раз, – сказал Отаров.

В глазах журналистки, жалобно глядящих на Отарова из-за круглых стекляшек, появилась мольба.

– Юрий Георгиевич, – сказала она дрогнувшим голосом. – Наше издание очень рассчитывает на это интервью. Редактор уже выделил для него место в завтрашнем выпуске.

– Это проблемы вашего редактора, – отрезал Отаров. Затем улыбнулся и холодно добавил: – В следующий раз избавьте меня от того, чтобы я комментировал разные глупости. А теперь – всего хорошего!

И он указал пальцем на дверь.

После того как журналистка ушла, Юрий Георгиевич нажал на кнопку коммутатора и приказал секретарше ни с кем его не соединять. Отдав распоряжение, он снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула. Затем неторопливо ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Мысли его текли спокойно и ясно. За долгие годы в российском бизнесе Юрий Георгиевич научился одним лишь усилием воли подавлять любую душевную тревогу. Однако в последнее время он иногда применял и более радикальное средство – хорошую порцию коньяка или водки.

Выдвинув верхний ящик стола, Отаров достал бутылку своего любимого «Камю» и маленький серебряный стаканчик. Наполнив стаканчик коньяком, он одним глотком опустошил его и наполнил вновь.

Выпив два стаканчика коньяку, Юрий Георгиевич стал размышлять. Сначала он припомнил во всех деталях свой разговор с Турецким. Похоже, что все, что говорили Отарову друзья об этом следователе, было правдой. Держался он уверенно, не хамил и не заискивал, глаза от прямого взгляда не отводил, а говорил веско и, как говорится, «со значением». То есть не швырял слова на воздух, не разбрасывал их воздушными шариками, а произносил так, чтобы собеседник понял – раз пообещал, значит, сделаю.

Если дела действительно обстоят подобным образом, то этот Турецкий – крепкий орешек. К тому же кое-кто из знакомых Юрия Георгиевича утверждал, что «важняк» не берет «на лапу». Отарову уже приходилось в жизни встречать таких людей, и встречи с ними не приносили ничего хорошего. Ведь там, где не срабатывают деньги, нужно применять силу. В крайнем случае – проливать кровь. А кровь нынче слишком дорого стоит.

От размышлений о Турецком Юрий Георгиевич плавно перешел к размышлениям о «литовском деле», как окрестили его склонные к аффектированию борзописцы-журналисты. Он вспомнил события прошлого года и тот памятный разговор, когда он, Юрий Георгиевич Отаров, поучал человека, которому суждено было в скором времени стать президентом Литвы. Причем поучал в резкой и не терпящей возражений форме. Ох и довел его тогда этот Василяускас, будь он неладен со своей идиотской фамилией и со своей непроходимой прибалтийской тупостью.

– Вы должны понять одно, – говорил тогда Отаров будущему президенту, – я не стану выбрасывать деньги на ветер. И Роман Романович не станет.

Бизнесмен Роман Романович Петров, присутствующий при разговоре, кивнул:

– Это так. В любом деле необходимы гарантии.

– Вы нравитесь мне как человек, – продолжил Отаров, обращаясь к Василяускасу. – Но кто знает, как вы себя поведете, став самым главным литовским чиновником.

Слово «чиновник» явно не понравилось Василяускасу. Он поморщился и возразил:

– Но мы ведь уже обсуждали с вами этот вопрос. И потом, деньги от вас поступают нерегулярно.

– Потому что вы тратите их неразумно, – парировал Отаров. – Мы наняли вам лучших политтехнологов. Но вы не желаете слушать их рекомендации. Вам нужно больше общаться с народом, это ваш главный ресурс. Вот и Роман Романович подтвердит. Черт, не зря же он подарил вам вертолет. Летайте!

Василяускас насупился:

– А я что, по-вашему, делаю? Вчера у меня было две встречи с избирателями!

– А нужно было, чтобы их было четыре, – чуть повысил голос Отаров. – Вы вообразили себя победителем, но победу праздновать рано. Вы перечеркиваете график, который мы для вас составили.

– С чего вы решили, что понимаете в выборах больше, чем я? – едко поинтересовался Василяускас.

Отаров некоторое время пристально смотрел на Василяускаса, потом вздохнул и махнул рукой.

– Я не желаю продолжать эти прения, – холодно сказал он. – Вы будете выполнять все наши рекомендации, а иначе мы прекратим финансовые вливания.

Стоило заговорить с Василяускасом жестко, как он тут же переменился, лицо его стало добродушным, резкие черты лица «оплавились» и закруглились, а глаза стали смотреть мягко и даже заискивающе. «Все-таки он не боец, – подумал тогда Отаров, глядя на будущего президента. – Впрочем, другого нам и не надо».

Слава богу, Василяускас и впрямь оказался покладистым малым. Недостаточно умным – это да, но слушался он беспрекословно. К тому же у Регины (при мысли о красавице Регине Юрий Георгиевич не сдержался от блаженной полуулыбки) имелись свои способы убеждения.

Во время президентских выборов Регина Смайлите взяла на себя все связи Василяускаса с общественностью, а после выборов, когда Василяускас стал президентом, заняла пост личного консультанта советника президента по национальной безопасности. Но самое главное…

Тут Отаров улыбнулся своим мыслям.

…Самое главное, что эта необыкновенная женщина умеет делать в постели такое, отчего даже у столетнего старца сердце забьется, как у семнадцатилетнего юноши.

Отаров хмыкнул, взял бутылку и наполнил свой серебряный стаканчик доверху.

– За Регину, – негромко провозгласил он. – За тебя, моя девочка.

Он выпил коньяк до дна, поставил стаканчик на стол и вытер влажные губы черным шелковым платком.

Да, проблем было много. Но сильный человек способен решить любые проблемы, а Юрий Георгиевич был сильным человеком. В противном случае он не добился бы столь высокого положения, какое занимал сейчас. Он решит свои проблемы сам. В крайнем случае… только в самом крайнем случае он обратится за помощью к «серым волкам» (так Юрий Георгиевич их называл), к этим ублюдкам, которые лишь по какой-то нелепой случайности получили право распоряжаться чужими жизнями, в том числе и жизнью самого Отарова.

При мысли о «серых волках» Отаров не удержался и снова наполнил свой стаканчик. Теперь он был зол.

«Ничего, – думал Юрий Георгиевич, сжимая в пальцах стаканчик, – разберемся и с „волками“, дайте только срок. А что касается Турецкого – если чертов „важняк“ будет проявлять слишком большую активность, если он будет совать свой нос куда не следует, я найду способ решить проблему. Чего бы мне это ни стоило».

Юрий Георгиевич открыл рот и яростно зашвырнул коньяк себе в глотку.

2

Дорога до дома заняла у Владимира Юдина гораздо больше времени, чем обычно. Он нещадно потел, а из глаз – помимо его воли – сами собой выдавливались слезы, застилая Юдину обзор. Кроме того, у него подрагивали руки, а сердце – в те моменты, когда Дашкевич говорил с ним, обдавая его щеку и ухо горячим дыханием, – начинало биться как сумасшедшее, угрожая выскочить из груди.

– Да не менжуйся ты, суслик, – с ухмылкой приговаривал Дашкевич, по-прежнему держа нож возле затылка Юдина. – Раньше смерти все равно не умрешь. И веди тачку аккуратней. А то дернешься и на перо наколешься.

– Может, ты его уберешь? – попросил Юдин, изо всех сил стараясь как можно мягче притормозить у очередного светофора.

– Уберу, когда получу свои деньги, – отрезал Дашкевич.

Юдин понимал, что Дашкевич не собирается его резать и что нож у его головы бандит держит для того, чтобы чувствовать себя хозяином положения. А может, бандиту просто нравится сознавать, что кто-то его боится. Больше всего Юдина волновал не нож, а то, что придется расстаться с деньгами. А ведь эти деньги не свалились ему на голову, на них человеческая кровь, и не просто чужая человеческая кровь, а кровь Елены Сергеевны, женщины, которую Юдин и в самом деле безмерно уважал и даже любил.

Ох как непросто было согласиться на предложение Дубинина. И что же теперь? Расстаться с деньгами за здорово живешь? Отдать их этому подонку? Этому полушпане-полукиллеру, за которым охотятся все бандиты Москвы и которого через неделю уже не будет на свете?

От этих мыслей Юдин потел еще больше. Рубашка взмокла у него под свитером и неприятно липла к раздраженной коже спины.

«А если не давать? – думал Юдин. – Если остановить машину и приказать ему убираться ко всем чертям? Ведь не убьет же он меня, в самом деле?.. Вообще-то убьет», – отвечал Юдин сам себе.

Можно было бы сказать, что деньги в банке, а потом войти вместе с Дашкевичем в банк и, отскочив в сторону, привлечь криком внимание охраны. Дашкевичу не останется ничего другого, как убежать. Но вдруг Дашкевич окажется проворнее и успеет воспользоваться своим проклятым ножом? Ему ведь нечего терять, он и так смертник. Черт! Не получается. Ничего не получается. Придется отдать ему деньги.

На глазах у Юдина вновь выступили слезы.

– Эй, суслик, – обратился к нему Дашкевич, – о чем задумался? Придумываешь, как от меня смыться?

– Что ты, – возразил Юдин. – Я ведь себе не враг. Я не хочу, чтобы ты меня убил.

– Вот это правильно, – одобрил бандит. – Слышь, терпила, ты особо не ссы: если будешь вести себя правильно, останешься целым. А на деньги наплюй. Деньги – это мусор, главное – жизнь. Будешь жив – заработаешь еще. Усекаешь, че говорю?

– Да, – тихо ответил Юдин.

– Вот и молодец. – Дашкевич глянул в окно и удовлетворенно сказал. – Подъезжаем. Скоро все кончится. – А потом помолчал, неожиданно тяжело вздохнул и устало добавил: – Скорей бы уж…

Машину Юдин поставил у подъезда. Выбирался из салона неуклюже – руки никак не хотели слушаться.

– На сигнализацию-то поставь, – напомнил ему Дашкевич, внимательно, по-волчьи, озираясь.

Юдин поставил машину на сигнализацию.

– Теперь пошли, – скомандовал Дашкевич. – Резких движений не делай.

– Не буду, – пообещал Юдин.

Они двинулись к подъезду. Дашкевич посмотрел на бледное, потное лицо Юдина и усмехнулся:

– Код-то хоть помнишь, терпила?

– У меня магнитный ключ, – сказал Юдин, силясь достать из кармана связку ключей, которая, как назло, за что-то зацепилась.

С грехом пополам он достал ключи и открыл дверь подъезда. Лифт был занят, а ждать Дашкевич не хотел, поэтому наверх двинулись пешком. Один пролет, второй… Юдин покосился на Дашкевича. Правая рука бандита была опущена в карман, в ней он держал нож. Третий, четвертый… Вот уже и дверь квартиры.

Дашкевич перехватил взгляд Юдина и презрительно спросил:

– Хрен ли уставился, пес? Хочешь ноги сделать?

– Я… – Юдин сглотнул слюну. – Я не…

– Давай открывай, если не хочешь, чтоб я тебя прямо здесь завалил.

Бандит сощурил глаз, достал из кармана нож и стал медленно покручивать его в пальцах, глядя на Юдина с садистской усмешечкой.

Юдин вздохнул, отвернулся, поднял связку и стал пихать ключ в замочную скважину. Однако пальцы его дрожали, и ключ никак не хотел войти в паз. Внизу громыхнула подъездная дверь, и спустя несколько секунд кто-то стал подниматься по лестнице – медленно, тяжело.

– Баклан, ты че, издеваешься? – вспылил бандит. – Давай открывай скорее! Не слышишь – идут сюда!

Юдин вздрогнул.

– Да-да… Я сейчас…

Он снова стал тыкаться ключом в дверь.

– Дай сюда! – негромко прорычал Дашкевич.

Юдин покорно протянул ему связку ключей. Дашкевич вырвал связку у Юдина из рук и так сильно оттолкнул его от двери, что Юдин споткнулся и упал на ступеньки, больно ударившись копчиком об ребро ступени.

– Какой ключ? – быстро спросил Дашкевич, даже не повернувшись на звук падения.

– Желтый, – промямлил Юдин, морщась от боли и накатившей тошноты. – Длинный.

Дашкевич быстро нашел нужный ключ и сунул его в замочную скважину.

В тот же момент мир в глазах Юдина рассыпался на тысячи маленьких осколков, мощная волна обдала его лицо жаром, опрокинула на спину и проволокла по ступенькам. Все это сопровождалось таким оглушительным грохотом, что Юдину показалось, будто бы в уши ему изо всех сил воткнули раскаленные гвозди. Юдин хотел закричать, но не успел: внезапно вспышка ослепительного света сменилась непроглядной и глухой тьмой – и в этот страшный миг Юдин потерял сознание.

3

Александр Борисович Турецкий опоздал на встречу со старым приятелем на двадцать пять минут. Едва припарковав машину, он ворвался в кафе, почти не надеясь, что Семен Комаров, известный московский журналист и стопроцентный педант, дождался его. Однако Семен, вопреки своим правилам, все еще дожидался за столиком. В руке он держал высокий бокал с каким-то зеленым, пенистым напитком и торчащей из него соломинкой с желтым зонтиком.

Завидев Турецкого, Семен немедленно скорчил рожу и осуждающе покачал головой. Турецкий в ответ развел руками – дескать, «не виноватый я», обстоятельства так сложились.

Плюхнувшись на стул, Александр Борисович крепко пожал журналисту руку, достал платок и вытер вспотевший лоб.

– Н-да, – насмешливо сказал Комаров. – Вижу, вы и в самом деле спешили. Язык не поворачивается говорить упреки.

– Ну а не поворачивается, так я и оправдываться не стану, – улыбнулся в ответ Турецкий. – Давно ждете?

Комаров поднял руку и посмотрел на часы:

– Тридцать три минуты и пять… нет, уже шесть секунд. – Он перевел взгляд на Александра Борисовича и добавил: – Я всегда прихожу за пять минут до встречи.

– Замечательное качество, – похвалил Турецкий. – А я – как придется. Пить что-нибудь будете?

– Спасибо, я уже пью.

Турецкий посмотрел на стакан с зеленой жидкостью и поднял брови:

– Сок?

– Угу, яблочный. Я не выпиваю днем. Люблю, чтобы голова оставалась ясной. К тому же алкоголь притупляет наблюдательность. А наблюдательность – это как раз то самое качество, которое превращает простого раздолбая в высокооплачиваемого журналиста.

– Гладко сказано, – одобрил Турецкий.

Журналист чуть склонил голову:

– Спасибо. Перейдем к делу?

– Пожалуй, – ответил Турецкий, снова отирая платком лоб. – Но сначала я чего-нибудь выпью.

Он подозвал официанта и заказал кружку холодного пива. Официант оказался расторопен, и вскоре Александр Борисович, отхлебывая пиво и блаженно жмурясь, приступил к беседе.

– Семен, я знаю, что вы опубликовали цикл статей о политическом кризисе в Литве. В связи с этим я хочу, чтобы вы помогли мне разобраться во всех этих делах…

Комаров слушал внимательно, время от времени кивая и вставляя короткие реплики, вроде «так-так», «понятно» или «это интересно».

Наконец Турецкий полностью изложил Комарову суть своей просьбы и замолчал, давая журналисту возможность ответить. Тот немедленно воспользовался предоставленным шансом. С первых же слов Комарова Турецкий понял, что журналист любит не только слушать, но и говорить.

– Как известно, президента Литвы Юргеса Василяускаса подозревают в связях с русской мафией, – говорил журналист. – Литовские газеты давно уже окрестили это дело «Юргесгейтом». Недавно литовский сейм провел закрытое заседание и принял решение о создании специальной парламентской комиссии. Комиссия немедленно взялась за расследование и быстренько установила, что Василяускас действительно связан с криминальными московскими кругами. За это сейм хочет устроить президенту импичмент.

– Его обвиняют в связях с русской мафией? – уточнил Александр Борисович.

Комаров кивнул:

– Угу.

– Это серьезное обвинение. Какие у них есть доказательства?

– Департамент госбезопасности Литвы – коротко говоря, ДГБ – предъявил депутатам сейма аудиозаписи телефонных разговоров советников президента с русским мафиози Романом Петровым. Якобы Петров жаловался на то, что Василяускас не выполняет взятые на себя обязательства. Литовские спецслужбы считают, что Петров связан с Отаровым. А самого Отарова они давно уже называют «крестным отцом» русской мафии, осевшей в Литве.

– Вы говорите, заседание сейма было закрытым?

Комаров кивнул:

– Точно. Секретные материалы ДГБ поступили в сейм, но почти сразу стали достоянием общественности. Литовские СМИ вовсю цитировали фрагменты распечаток этих телефонных бесед. Неизвестно, кто санкционировал утечку информации, но факт остается фактом. Собственно, обнародование телефонных разговоров Петрова и стало началом «Юргесгейта».

Журналист отхлебнул сок и почмокал губами.

– Кислый, – резюмировал он и вздохнул: – А когда-то в этом кафе действительно умели выжимать из яблок сок. Жизнь портится с каждым днем, и наш чертов мир неуклонно летит в тартарары.

– Рассказывайте дальше, – сказал Турецкий, закуривая сигарету.

И Комаров продолжил:

– Литовский ДГБ представил специальной комиссии сейма документы, в которых речь шла о контактах советника президента по вопросам национальной безопасности Регимантаса Адамса с руководителем фонда «Миллениум» Юрием Отаровым. Как я уже сказал, по утверждению авторов доклада, Отаров является одним из лидеров преступного мира России. – Журналист стрельнул в Турецкого глазами и быстро спросил: – Вы, кстати, не знаете – правда это или нет?

– Обвинений ему никто не предъявлял, – ответил Александр Борисович.

– Ну да, разумеется, – кивнул журналист и продолжил: – Итак, все литовские газеты взахлеб писали об этой криминальной троице: Василяускас, Отаров и владелец каунасского завода по ремонту вертолетов Роман Петров. Кстати, если верить газетам, Петров выделил полтора миллиона литов на предвыборную кампанию Василяускаса. Он ему даже вертолет подарил, чтобы тому удобнее было летать на встречи с избирателями.

– Щедро, – похвалил Турецкий.

– Еще бы! В качестве приложения к докладу выступают записи телефонных разговоров Петрова с Отаровым. Отаров потребовал от Петрова, чтобы президент Литвы отстранил от должности руководителя ДГБ Тома Венцлову. Можете представить, какая тут закрутилась канитель…

Комаров допил сок, поставил бокал на стол и с усмешкой продолжил:

– Временная комиссия сейма поработала на славу. Она не только рассмотрела документы, предоставленные ДГБ, но и собрала показания сорока четырех должностных лиц разного ранга. На этой основе комиссия сделала вывод, что русская мафия влияет на президента Литвы и его администрацию. Что она активно вмешивается в управление политическими процессами, формируя структуру и кадры президентуры в своих интересах. В Литве сейчас мало кто сомневается в том, что Василяускас – «ставленник» русских мафиози.

– Какой интерес имеет русская мафия в Литве?

Комаров пожал плечами:

– Как всегда. Говоря газетным языком, русские мафиозные круги желают захватить большой кусок приватизационного пирога с виллами и отелями в придачу.

– Их можно понять, – задумчиво заметил Турецкий.

Комаров улыбнулся:

– Еще бы. Все мы люди. Кстати, у меня есть папка со статьями и документами на эту тему. Если желаете, могу дать почитать.

Турецкий нахмурился:

– Где она?

Комаров легонько хлопнул рукою по портфелю:

– Да прямо здесь.

– Так какого же черта вы до сих пор молчали? – в сердцах сказал Турецкий.

– Молчал? – Журналист удивленно поднял брови и покачал головой. – По-моему, я только и делал, что говорил.