Текст книги "Бархатный губернатор"

– Газеты читаем, телевизор смотрим, – улыбнулся Супрун.

– А ведь тоже был видным представителем президентской команды, как, впрочем, и бывший охранник Президента, и экс-руководитель ФСБ, и уволенный вице-премьер, и многие другие рангом пониже. – Турецкий посмотрел на Супруна и улыбнулся. – Не переживай, Степаныч. Прорвемся. – Он посмотрел на часы. – Меркулов просил тебя подъехать. Могу подкинуть.

– Ты на машине?

– Да.

– А как же? – Супрун выразительно щелкнул по горлу. – Нарушаешь.

– Понимаю. Нехорошо. Но что теперь делать?

– Едем.

– Прибраться бы надо, – кивнул на стол Александр.

– Приберут. Соседка, вдова писателя, порядок наводит. Сам понимаешь, пенсия с гулькин нос. Мы ее не обижаем.

– Квартиру открывает своим ключом? – поинтересовался Турецкий.

– Да, ключ у Галины Николаевны есть.

– А я предполагал, что хата глухая, а у вас проходной двор, – недовольно пробурчал Александр.

– Женщина она приветливая, добрая. Если всех подозревать, так лучше и не жить!

– Доброта да простота нас и губят, – все еще недовольно продолжал Турецкий. – Лучше бы вдова эта мегерой была! Бабой-ягой! Не интересовался, частенько ли собирает гостей в этой квартирке твой Юрий Игоревич?

– Человек он замкнутый. Убежденный холостяк. С женщинами не водится.

– Это плохо, – назидательно ответил Александр. – Женщин надо любить. Для этого их и Господь создал…

Открывая дверцу своей машины, Александр привычно и незаметно оглядел автомобили, стоявшие неподалеку. Наметанный глаз его скользнул по затемненным окнам «мерседеса» вишневого цвета. Сквозь переднее стекло неясно виднелась фигура водителя и головы двоих мужчин, сидевших сзади. Турецкий тронул машину и, проехав немного, заметил через боковое стекло мягко плывущий за ним «мерседес». Это могло быть случайностью, но профессиональное чутье подсказывало Александру, что это вовсе не случайность. И он решил проверить. Миновав Большую Полянку, он выехал на Садовое кольцо, проехал по мосту, свернул направо и помчал по набережной Москвы-реки в сторону Лужников. «Мерседес» не отставал.

– Саш, а ты ведь не туда едешь, – сказал Супрун. – Я хоть и плоховато столицу знаю, но вижу, не туда едем.

– Обернись. Видишь «мерс»?

– Ну?

– На хвост сел. От самого писательского дома.

– Ну и что делать будем? – спросил Федор Степанович.

Вместо ответа Турецкий свернул в первый ближайший переулок, но и «мерс» мимо не проскочил.

– У тебя пистолет с собой, Саша? – почему-то перейдя на шепот, спросил Федор Степанович.

– И что ты сделаешь с этой пукалкой? – хлопнул себя по боку Турецкий. – У них, может, «стингер» есть? Или это друзья твои?

– Да ты что?!

– Ты смотри, давят и давят, гады! Как считаешь, чего им надо?

– Видно, решили довести дело до конца. В Ставрополе не угробили, так здесь хотят.

– Не то, Степаныч, не то, – возразил Турецкий. – Если бы они всерьез захотели тебя убрать, давно убрали бы.

– Да откуда им знать, что я в Москву рванул?

– А как же, на всякий случай проверили. Сам видишь, висят… Квартирка, где ты мог остановиться в Москве, надо полагать, ими давно вычислена. Так что, Степаныч, ночевать ты сегодня будешь в другом месте. А денька через четыре поедем мы с тобой в твой родной южный край!

– Едут. Не отстают, – посмотрев назад, убедился Супрун.

– А им любопытно, куда мы так спешим-торопимся. Интересно, что за людишки сидят в «мерсе»?

– А ты сообщи на ближайший пост ГАИ. Пусть тормознут.

– Бесполезно.

– Почему?

– По номеру вижу, что машина из гаража ба-альшого начальства. А потому пошлют они гаишника куда подальше!

– Обязаны остановиться, – настаивал на своем Супрун.

– Мы по-другому сделаем, Степаныч, – вытаскивая свой сотовый, ответил Александр. – Слава! Привет. Еду по Комсомольскому. Минут через пять буду возле тебя. Висят у меня на хвосте какие-то хмыри. Вишневый «мерседес»… Все. Теперь поглядим-посмотрим, – улыбнулся он Федору Степановичу.

Выехали на Пречистенку. Турецкий сбавил скорость. Впереди пару раз мигнули задние фары джипа Грязнова. Проезжая мимо джипа, Турецкий помахал Славе рукой. Джип, опередив «мерседес», почти вплотную пристроился к «Ладе» Турецкого. «Лада» внезапно набрала скорость и нырнула в ближайший переулок. Джип рванул следом, но через несколько метров резко затормозил: перед ним поперек дороги стояла фура. Водитель «мерседеса» успел среагировать, но все-таки слегка толкнул джип бампером. Грязнов неспеша вышел из машины.

– Вот и все, – сказал Турецкий.

– Да-а, – протянул Федор Степанович. – Лихо! Отработанный трюк.

– Теперь Слава очень внимательно осматривает задний бампер своего джипа, – рассмеялся Турецкий. – И наверняка найдет небольшую царапину. Интересный разговор сейчас с мужичками из «мерса»! И как пить дать обует их Слава тысчонок на пятьсот!

– Машина-то большого начальства, – напомнил Супрун.

– Да и эта принадлежит не нашему начальству. Уродовать машины стоимостью тридцать пять тысяч баксов никому не позволено, – ответил Александр. – Тем более если она из гаража управления внутренних дел.

– Дружок твой?

– Друг, – серьезно ответил Турецкий. – До гроба. И между прочим, врио начальника Московского уголовного розыска.

«Лада» снова выскочила на Садовое и вскоре затерялась в потоке машин.

Охранник, которого профессионально уложил Федор Степанович Супрун, пришел в себя быстро, пошатываясь и держась за голову, поднялся. Огляделся и конечно же немедленно обнаружил, что остался без оружия. Был охранник родом из казачьей станицы Татарки, известной по всему краю как место, откуда вышло немало лихих людей, а попросту сказать, бандитов. Звали охранника Леонидом по фамилии Грищук, но местные знали его под кличкой Коршун.

Итак, обнаружив пропажу автомата, Коршун затосковал. Он отлично понимал, что придется отвечать и платить по-крупному, может, даже головой, а потому медлить не стал и дал деру.

Тем временем спохватились и старлей с Митьком.

– Что-то не видать его, – кивнул на экран старлей. – Сбегай глянь.

Митек вернулся моментально.

– Ушел, падла! – испуганно проговорил он, появляясь в проеме дверей.

– Не шути, Дмитрий, – бледнея, сказал старлей. – Хорошо поглядел?

– Такого слона да не заметить?! – выкрикнул Митек. – Нету! Пусто!

Старлей кинулся из комнаты, следом за ним Митек. Они обежали весь дом и, разумеется, никого не нашли. Вышли на улицу.

– Коршу-ун! – заорал старлей. – Коршу-ун!

Ответом было полное молчание. Парни побежали к проходной.

– Та-ак, – протянул старлей, обшаривая взглядом проходную. – Ну и где же твой землячок, Митя?

– Ленька-а! Грищу-ук! – в свою очередь заорал Митек. – Эге-гей! Ленька-а!

– Ты кого мне подсуропил, Митя? – ласково обратился старлей к приятелю. – Ты мне мента подсуропил.

– А ты кто?! – взъярился Митек. – Не мент, что ли?!

Справедливый вопрос Митька, видимо, обескуражил старлея, и он взял себя в руки.

– Далеко не ушли, – сказал он. – Надо взять. Не возьмем, нам хана.

– Ты о чем, старлей? – удивленно спросил Митек. – Чтобы Коршун ушел вместе с этим фраером?! Да никогда в жизни!

– Ладно, – решил старлей. – Идем.

– Это же Коршун! – не мог успокоиться Митек, еле поспевая за старлеем. – Его в Татарке каждая собака знает! Да чтобы он…

– Заткнись! – оборвал парня старлей. – Куда он мог податься? У него два пути. Или на станцию, или в сторожку к леснику… Куда двинем?

– Пожалуй, на станцию. Ему рвать надо отсюда побыстрее. А в сторожке что делать?

– На станцию, но через сторожку, – решил старлей, прибавляя ходу.

Лесник Гаврюша сидел за столом и распивал чаи, когда в сторожку влетели старлей и Митек.

– Здорово, Гаврюша!

– Здорово, здорово, – откликнулся старик. – Откуда свалились? От вас, мужики, пар валит, будто от лошадей! Чего потеряли?

– Не заходил к тебе гость, Гаврюша?

– Смотря кто…

Старлей замялся, не хотелось ему выдавать секрет.

– Ты должен понимать, Гаврюша, – солидно начал объяснять старлей. – Иной раз и невозможно назвать имя-отчество. Уж про должность молчу. Кто заходил-то?

– А я и не спросил. Зашел, покурил и угребся на сеновал. Спать.

– Он здесь? – не сразу спросил старлей, боясь поверить такому везению.

– Здесь. Небось дрыхнет. Умаялся человек. Тут уж не до расспросов. Вот выспится, отдохнет – и поговорим, чайку попьем, а возможно, чего и покрепче…

– Где твой сеновал? – рявкнул старлей.

– Ты чего орешь? – повысил голос лесник. – Нехорошо, парень. Ты в дом зашел, не куда-нибудь.

– Извини, – тихо произнес старлей. – Где твой сеновал?

Старик молча ткнул пальцем в окно, сквозь которое виднелось небольшое низкое строение.

Старлей и Митек бросились вон из сторожки. И видел старик, как они подбежали к сеновалу, взяли на изготовку оружие и скрылись. Вернулись они скоро, через пару минут и, не заходя в сторожку, пошли прочь. Вышел из сеновала маленький мужичонка, закурил, глядя вслед непрошеным гостям, потом сплюнул и поплелся досыпать.

– Слышь, старлей, до ближайшей станции отсюда не меньше десяти километров. Мы что, пешком попылим? – уныло спросил Митек.

Старлей не ответил.

– Вернемся, в машину – и вперед, – не отставал Митек. – Обратно надо.

– А я куда?! – рассвирепел старлей. – Говорил, пулю в лоб – и баста. Так нет! Сделали по-своему!

Подходя к вилле, они услышали стрекот вертолета, а вскоре увидели и сам вертолет, шедший на посадку.

– Летят, – обреченно сказал старлей. – Держись, Митя!

– Я, пожалуй, уйду, старлей…

Старлей посмотрел на товарища и, видимо, что-то решив про себя, вытащил пистолет.

– Брось оружие, Митя, – приказал он.

– Ты чего, старлей? Ты чего? – забормотал Митек.

– Быстро!

Митек бросил пистолет, который старлей поймал на лету.

– Ты чего задумал, старлей? Ты что, на меня бочку катишь?

– Отвечать будем вместе, но твоя вина, Митя, большая.

– Рванем, старлей! Ты знаешь, у них разговор короток! – глядя на вертолет, сказал Митек.

– Заткнись! – оборвал его старлей.

Вертолет сел на бетонную площадку недалеко от особняка.

– Если прилетел Муссолини, нам хана, старлей, – поспешая за товарищем, ныл Митек. – Вернул бы ты мне пушку!

– На кой? – не оборачиваясь, спросил старлей.

– Пропадать, так с музыкой!

– Не трусись, Митек! – улыбнулся старлей. – Без музыки не пропадем!

Двигатель вертолета умолк, и стало тихо. Из вертолета спустился один-единственный человек, губернатор Николай Михайлович Колесниченко. Глянув на подошедших охранников, он сразу понял: что-то случилось.

– Добрый день!

– Здравствуйте, – ответил старлей и с ходу бухнул: – Ушел! Наша вина!

Реакция губернатора была неожиданной. После некоторого молчания он облегченно рассмеялся:

– Молодец! Тогда до свидания, господа хорошие!

И губернатор пошел к вертолету.

– А нам-то что делать?! – крикнул старлей.

Губернатор обернулся, оглядел охранников.

– Что хотите. И запомните, я вас не видел, вы меня тоже. И вообще, здесь никого не было. Пока!

Тишину взорвал рев двигателя, и вертолет начал медленно подниматься. Пригнулись травы, зашелестели листья на деревьях. Забирая на левый борт, вертолет вскоре скрылся из глаз.

– Держи, – тускло произнес старлей, бросая пистолет приятелю. – И жди событий.

Они зашли в особняк, присели за стол.

– Наливай! – приказал старлей.

Не успели выпить по первой, как затрезвонил телефон.

– Докладывай, – пробасило в трубке.

– Вместе с гостем исчез Коршун.

– Сговор?

– Не знаю. – Старлей посмотрел на Митька и добавил: – Не думаю.

– Коршуна найдешь. Об остальном после. Все.

– Кто звонил-то? – спросил Митек.

– Не все ли равно, – отмахнулся старлей. – Куда может махнуть Коршун?

– Домой. В Татарку, – уверенно ответил Митек. – Больше ему бежать некуда.

– Уверен, что рванул он с Супруном?

– Да уж и не знаю, что сказать… – засомневался Митек. – Супруну виллу за границей предлагали, баксы. Отказался. Значит, все есть. С другой стороны, ежели подумать, не мог Коршун клюнуть ни на виллы, ни на баксы. Своя шкура дороже.

– Нет ничего у Супруна, – сухо ответил старлей. – Ни за границей, ни здесь. Вообще так, Дмитрий, приказано нам достать Коршуна. А что будет дальше… Словом, что будет, то и будет. Едем в Татарку.

– А может, Супрун его тово? – провел по горлу Митек.

– Трупа-то нет!

– Мы ж не искали!

– Ладно. Поищем.

Обыскали проходную, порыскали по кустам вдоль забора, прошлись по обочинам дороги.

– Бесполезно, – подытожил старлей. – Минут пять, не больше прошло, как мы его из виду потеряли. За это время он успел слинять, угрохать Коршуна…

– Делов-то, – вставил Митек. – Бугай здоровый.

– Трупа-то нет! Может, в речку отволок? А вообще, на кой ему это надо? До речки больше километра! А что он бугай здоровый, в этом ты, Митек, прав. Здоров, дьявол… И если ты говоришь, наш человек Коршун…

– Наш! Голову кладу!

– Значит, одно могло быть. Оглушил его Супрун, и ходу! Очухался Коршун, хвать, автоматика-то нету! А на нем номерок, который записан в журнале. А журнальчик лежит в интересном местечке. Ну и труханул Коршун.

– Тебе, старлей, в следователи надо подаваться. Шерлок Холмс! Точно. Труханул.

– А я и есть следователь, – усмехнулся старлей. – Едем в твою Татарку! В авторитете он там?

– Спрашиваешь! Сейчас, правда, не тот шик. Центрит Вовка Байбак, но если бы Коршун не подался к нам в систему, куда там Байбаку… Но он под ним не ходит.

– И куда он может податься? К кому?

– Коршуна любой примет.

– Едет кто-то, – глянув на шоссе, сказал старлей.

По шоссе с большой скоростью шла иномарка.

– Не по нашу ли душу, старлей?

– В проходную! Быстро! Но не спеша! – приказал старлей.

Едва они успели закрыть дверь за собой, как завизжали тормоза, несколько раз просигналила машина, а потом раздался веселый голос:

– Эй вы, черти?! Оглохли?!

– Левка Гайдук, – признал Митек, направляясь к двери.

– Стой! – остановил его старлей. – Пусть сами зайдут. И по правилам.

Левка, широкоплечий румяный парень, про которых говорят кровь с молоком, посигналил еще немного, потом вышел из машины и три раза нажал кнопку вызова. Следом за Левкой вышли еще двое.

– В случае чего шмаляй, – сказал старлей.

Дверь проходной автоматически открылась.

– Вы чего, мужики? – улыбнулся Левка, приметив в глазах охранников настороженность.

– Мы-то ничего, а вот вы для чего нагрянули?

– Позвонили, приказали сменить вас. Ну и прискакали. Смурные вы какие-то, мужики… Не пойму.

В это время в помещение зашли парни, приехавшие с Левкой.

– Кто старший? – спросил старлей.

– Ну я, – ответил один из парней.

– Пароль?

– Кончай, – поморщился старший.

– Прошу ответить.

– «Комета». – Старший посмотрел на старлея, усмехнулся. – Левка правду сказал, менять приехали.

– Кто приказал-то? – все еще сомневаясь, спросил старлей.

– Давай, парни, в дом, – обернулся к подчиненным старший. – Приготовьте что-нибудь пожрать. Ну и выпить. – И когда парни отошли на порядочное расстояние, он знаком отозвал старлея в сторону, хитровато подмигнул. – Отсюда он смылся?

– Кто? – как бы не понял старлей.

– Я к тому, что начальство забегало… – И, видя, что старлей не намерен разговаривать, добавил: – Они не в курсе, а мне шепнули.

– В подвале, старшой, в закутке справа, отличное вино стоит. Крымское. «Черные глаза», – помолчав, ответил старлей. – Ты поспеши. Как бы твои парни все бутылки не выглотали.

– От вина у меня изжога, – усмехнулся старшой. – Я коньячок предпочитаю.

– Этого добра навалом. Дмитрий! Подгоняй машину!

Повторять Митьку не пришлось, и через пару минут «вольво» стального цвета уже тормознула возле старлея.

– Пока, старшой!

– Доброго пути!

– Стоит. Смотрит, – отъезжая и глядя в боковое зеркало, сказал Митек. – В Татарку?

– Гони, – откидываясь на спинку сиденья и закуривая, ответил старлей.

Начальник краевого управления внутренних дел Маркуша Роман Валентинович сидел в своем кабинете. Шел десятый час вечера. Генерал-майор Маркуша, разумеется, был уже в курсе всех событий и предпринял самые энергичные меры по поиску Федора Степановича Супруна. Но тот словно сквозь землю провалился. Кинулись было оперативники на дачу Супруна, в Грачевку, но там никого не оказалось. Выяснили, правда, что приезжал брат Федора Степановича, Иван, посадил в машину родственничков и тут же уехал. Прикатили в Степное, но, заметив казаков, сидевших в палисаднике Ивана, не останавливаясь, поехали дальше.

А положеньице было не из приятных. Можно сказать, аховое. Если не найдут Супруна и если он выйдет на своих друзей да распишет всю историйку с похищением, пиши пропало! Во-первых, он запросто опознает похитителей. И что с ними теперь делать? Убирать? Большой шум будет. Во-вторых, куда подевался Коршун? Если вправду отключил его Супрун и забрал оружие, то дело вообще швах. Говорильня, конечно, важна. Но бесспорное доказательство факта исчезновения человека куда важнее. И еще один факт – пропажа пистолета. Майор Богданов, ответственный за сохранность оружия, так дело не оставит. Старой закалки мужик. Ни за какие коврижки не купишь. После первой же пропажи пистолета ТТ навел порядок, журнал с описью оружия, говорят, с собой носит. И приказать ему невозможно, выполняет приказ свыше, из Москвы, из министерского главка.

Генерал– майор Маркуша жил двойной жизнью уже давно, когда еще ходил в полковниках и занимал должность начальника УВД в Пятигорске, где мэром в то время был Колесниченко. Неизвестно, почему Маркуша привлек внимание мэра, вскоре они сблизились, а затем и подружились. В их обществе частенько появлялся Миша Муссолини, и не один, а с майором ФСБ Никитой Макеевым. Это теперь он Никита Ильич, начальник краевого ФСБ, сидит на генеральской должности, а тогда звали его просто Никиткой, коньяк подавал да кофе. Обработка Маркуши шла исподволь, в тесном кругу, на загородных дачах, поначалу вроде бы шутя заводили разговор о больших деньгах в мафиозных структурах, довольно смело критиковали власть, со временем разговоры становились все острее.

Перелом наступил после приезда Потапова, который прилетел отдохнуть на недельку вместе с вице-премьером по соцвопросам и двумя помощниками Президента. Маркуша догадывался об огромных деньгах теневого бизнеса, но одно дело догадываться, а другое – услышать из уст большого начальства. Те прямо заявили, что воевать с чиновниками, погрязшими в коррупции, с головой купленными уголовным миром, – дело бесполезное; что поезд ушел и что правильнее вовлечь как чиновников, так и крестных отцов с их безмерным денежным потенциалом в государственные структуры, тем самым заставив работать деньги на благо народа. И хотя Маркуша со студенческих лет знал, что вор должен сидеть в тюрьме, он промолчал, отлично понимая, что всех не пересажаешь и не перестреляешь. Да и силенок для подобных действий в органах заметно поубавилось.

Кто– то очень умный хорошо рассчитал, разгоняя и расчленяя боевые организации при органах безопасности. Таких организаций по боеспособности, организованности и подготовке не было и не будет ни в одной стране, включая Штаты. А на следующий день, после откровенной беседы с Потаповым, Маркуша сдался окончательно. Постепенно он пришел к мысли, что занимается делом даже полезным для государства и народа. Припомнив знаменитое выражение тридцатых годов «лес рубят -щепки летят», и вовсе успокоился. После того как Колесниченко стал губернатором края, Маркуша получил должность начальника краевого УВД и надел генеральские погоны, а еще через некоторое время он был приглашен на дачу губернатора, где его поджидали старые знакомые – Юрий Андреевич Потапов, генерал-лейтенант внутренних войск из Москвы Кадарчук, Никита Макеев, сверкавший новыми полковничьими погонами, хозяин дачи и прокурор края Власенко Григорий Анисимович, присутствию которого Маркуша обрадовался особенно, потому что совершенно не предполагал его увидеть. Позднее в черном «линкольне» и в сопровождении двух машин с охраной подъехали еще двое. Один из них, худой, костистый, с пронзительным взглядом, за весь вечер произнес лишь две-три незначительные фразы, остальное время сидел молча. Второй, кругленький, головастый и плешивый, говорил много и все по делу. В тот вечер был решен вопрос о создании КАКТа, был пущен первый пробный шар по созданию в крае новой теневой власти во главе с руководителями мафиозных структур. Маркуша это хорошо понял, хотя присутствующие ни разу не упомянули слово «мафия». Да и как не понять, если генеральным директором КАКТа назначался вор в законе Миша Муссолини.

«Кто этот худой?» – спросил Маркуша у прокурора, когда они возвращались домой. «Крест», – усмехнулся Власенко.

Маркуша никогда не видел самого, пожалуй, крупного авторитета уголовного мира Креста, но слышал о нем много. «Чудны дела твои, Господи», – только и смог ответить Маркуша.

Таким образом, в крае возник крепкий кулак, главенствующую роль в котором играла вся верхушка власти: губернатор, прокурор и начальники ФСБ и УВД. А вскоре у всех, как грибы после дождя, выросли загородные особняки, оформленные на жен и детей. Появились дорогие автомобили, и потихоньку начали капать доллары на закрытые счета швейцарских банков. Конечно, в иные времена всех четверых за белы рученьки – и в Княж-погост, но в том-то и дело, что настали другие времена, их времена. И то сказать, царьками они были лишь в своем крае и по большому счету являлись пешками в крупной игре, потому что у московских боссов и особняки были пошикарнее, и счета покрупнее, у некоторых лежали в загранбанках счетики уже с девятью ноликами. А коли в столице грабят, то им-то сам Бог велел. Именно они, московские воротилы разных мастей, замы, помы, министры и генералы армий, и были надежнейшей защитой для людей рангом пониже, но тем не менее вносящих свою, и немалую, лепту в разорение страны.

В кабинет вошел помощник.

– Звонил из Татарки старший лейтенант Сидорчук, – доложил он.

– И что?

– По всем приметам Коршуна скрывает Байбак.

– Об этом можно догадаться и сидя в кабинете! – нахмурился генерал.

– Я так понял, что Сидорчук прощупывает почву. Чует кошка, чье мясо съела!

– Если еще раз позвонит, передай, пусть не трясется за свою шкуру. Байбак скрывать никого не будет. Ни Коршуна, ни какую другую птицу. Мне необходимо знать, что случилось с Коршуном и при нем ли оружие. Крайний срок – утро. Ты переночуешь здесь. А я поехал.

Но уехать сразу Маркуше не пришлось. Зазвонил телефон.

– Сидишь? – раздался в трубке знакомый голос начальника управления ФСБ Макеева. – И я сижу.

– И что высидел?

– Человека, похожего на Супруна, вчера видели на станции Канглы.

– В котором часу?

– Поздним вечером. В электричку не сел, хотя она была последней. Спустился с перрона и пошел по путям в сторону товарняка. Товарняк тронулся. А на станцию человек не вернулся.

– Кто видел-то?

– Бомж местный. Днюет и ночует на вокзале. Разглядел он человека хорошо, потому что подходил к ларьку, где Супрун что-то покупал.

– Ну и новость ты мне преподнес, – кисло улыбнулся Маркуша. – Полагаешь, уехал на товарняке?

– А на чем же?

– Выяснил, куда ушел товарняк?

– В Ростов.

– Если этот человек действительно Супрун, то дела наши, Никита, хуже губернаторских… Если еще что узнаешь – звони, я буду дома.

– Все будет ясно денька через два.

– Ты так считаешь?

– Проявится. Или в Ростове, или здесь, или в столице. Ты бы брякнул шефу.

– И что скажу? Нет, дорогой. Хочешь, брякни сам. Обрадуй. До встречи.

Макеев оказался прав. Через два дня из Москвы пришло сообщение, что Супрун Федор Степанович в Москве, имел встречу с заместителем Генерального прокурора России Меркуловым, остановился в квартире писательского дома в Лаврушинском переулке. А на третий день сообщили новость потревожнее: все следственные дела по убийствам кандидатов в губернаторы края будет вести Генеральная прокуратура, а конкретно – старший следователь по особо важным делам Турецкий Александр Борисович, которому даны на то большие полномочия.

Володька Байбаков по кличке Байбак не был ни вором в законе, ни просто вором, более того, он даже не сидел в тюрьмах, однако авторитет в Татарке имел непререкаемый. И на то были свои причины. Он был парнем спортивным, занимался профессионально, по карате, к примеру, выступал за Россию, имел разряды и по боксу, и по самбо. Однажды, вернувшись с очередных соревнований, он узнал, что убит его друг Жора Захарян. Володька начал разбираться и вскоре вышел на Женьку Француза, который вместе со своей кодлой держал Татарку в ежовых рукавицах. Быть может, и стерпел бы Володька, но дело было в том, что при отъезде он отдал все свои наличные деньги (сорок пять тысяч долларов) Захаряну, с которым решил начать деловые отношения. В один из вечеров Володька и заявился к Французу, в его богатый особняк на отшибе села. «Друга не вернешь, – с ходу начал он. – А деньги, пятьдесят кусков, возврати, Француз». «А ху-ху не хо-хо?!» – развеселился пахан. «Я не шучу. И вернешь мне не сорок пять, а полтинник. Пять кусков пойдут на памятник». Тут уж Женька развеселился по-настоящему, так и покатился со смеху, следом за ним раскатился и охранник, здоровенный амбал со вставными золотыми зубами. Но хохотали они недолго. Через несколько мгновений и пахан – гроза и негласный хозяин Татарки Француз, и амбал с золотыми зубами рядком лежали на шкуре белого медведя. А их оружие – ТТ и пистолет-автомат, были в руках Володьки. Первым очухался Француз, оперся на руку, стараясь подняться, и тут же, вскрикнув, снова упал. «Вывих. Потерпи», – сказал Володька, резко дергая руку Француза. Дождавшись, когда пахан снова придет в себя, строго произнес: «Я жду». Француз поднялся, сел за стол, открыл ящик и молча бросил пачку долларов. «С ним что?» – кивнул он на охранника. «Лечить будут. И очень долго», – отсчитывая положенную ему сумму, ответил Володька. Вероятно, все обошлось бы по-тихому, но в это время в комнату ворвался охранник, вызванный Французом через сигнальное устройство, спрятанное в ящике стола. Этот хохотать не стал, сразу автомат навскидку. Но и Байбак не дремал. Неуловимым, кошачьим движением он перехватил Француза, и пули, пущенные охранником, впились в тело пахана. Ответным действием Володьки был единственный выстрел из ТТ в голову охранника.

Когда об убийствах сообщили Мише Муссолини, тот рассвирепел. Много нехороших слов наговорил он звонившему, но, глянув на гостя, сидевшего под пальмой, поймав его взгляд, прикусил язык. Гость был непростой, Крест. Он ни о чем не стал расспрашивать, лишь вопросительно глянул, и Муссолини поведал ему, что в Татарке обнаружены два трупа – хозяина хаты Француза и охранника и найден один раненый, с перебитым позвоночником. Он-то, придя в себя, и рассказал, что побывал в особняке Француза мастер спорта по карате Володька Байбаков.

– Причина? – коротко спросил Крест, глянул на Муссолини и приказал: – Звони.

Через несколько минут Крест, подняв трубку параллельного телефона, уже имел некоторое представление о причине появления Байбака в доме Француза.

– Не сын ли это Ашота Захаряна? – спросил он, кладя трубку.

– Он.

– Я знал Ашота. Он был честный человек. Думаю, таковым был и его сын. – Крест помолчал и добавил: – Завтра в десять утра мастер по карате должен быть здесь. Привезешь на моем «линкольне». С почетом.

В десять Володька прибыл на виллу Муссолини в белоснежном «линкольне», вошел в гостиную, где за столом сидел худой человек с пронзительным взглядом. Он махнул рукой, и Муссолини моментально исчез. Беседа была долгой, не менее двух часов. Муссолини несколько раз подходил к дверям, прислушивался, но войти не решался. Наконец Крест соизволил вызвать его телефонным звонком.

– Закажи два билета на самолет в Москву. Вылетаем сегодня, – приказал Крест.

– Второй на кого? – справедливо поинтересовался Муссолини.

– Дайте ему паспорт, Владимир Алексеевич, – обратился к Байбаку Крест.

Вернулся Володька в Татарку нескоро, через два месяца. Он побывал не только в столице, но и за рубежом, сделал небольшой вояж по западным странам. Неизвестно каким образом обратил Крест Володьку Байбакова в свою веру, но вернулся Байбак в Татарку совершенно другим человеком. Теперь он был уверен, что Россию от окончательного разора и уничтожения могут спасти лишь люди, подобные Кресту. Байбака встретили в аэропорту самые уважаемые люди во главе с Мишей Муссолини и с почетом повезли в тот самый особняк, который когда-то занимал Женька Француз.

Справедливости ради надо сказать, что Байбак многое изменил в Татарке. К примеру, на рынках появились торговцы-славяне, тогда как при Французе торговали сплошь «лица кавказской национальности». Раз и навсегда был устранен беспредел, связанный с рэкетом. Брали, разумеется, не без этого, и брали немало, но на счетчик уже не ставили.

Более того, видя затруднительное положение того или иного бизнесмена, выручали материально, если дело того стоило, для чего была создана комиссия, состоящая из грамотных экономистов и юристов. На дух не переносил Байбак насильников и разного рода извращенцев, спрос с таких был очень строгим. Делали либо инвалидом на всю оставшуюся жизнь, либо убивали. Деньги в общак с базаров и торговых точек капали аккуратно и в срок. Но то был крохотный ручеек по сравнению с теми миллионами, которые широкой рекой текли в карманы главарей криминального мира, вырученными от торговли наркотиками, а с началом чеченской войны и торговли оружием, танками и ракетами. Татарка превратилась в своего рода отдельный регион со своими правилами, законами и порядками. Кое-кому такое положение не нравилось, но оно было по душе Кресту, а потому все до поры до времени молчали.

Старший лейтенант милиции Сидорчук вышел на верный след. Коршун действительно приехал в Татарку и пошел не в свой дом, не к отцу с матерью, а прямиком в особняк Байбака. И Владимир его принял, да и не мог не принять, на одной ведь улице выросли, трое их было, друзей закадычных, Байбак, Ленька Грищук и Жора Захарян. Убили Жору, один Коршун остался, на которого, как на себя, мог положится Владимир. Он и в органы-то его отпустил после долгого раздумья, но нужен был в УВД свой в доску человек. Выслушав рассказ друга, Байбак прямо и без обиняков сказал:

– Ты попал, дружище. И попал круто.

– Значит, помочь ты мне не можешь? – помолчав, спросил Коршун.

– Я этого не сказал.

– Может, к Кресту. И, как на духу, все выложить? – оживился Коршун.

– Мы не знаем, что предпримет Супрун. Вернее всего, обратится в прокуратуру… Чего лыбишься? Не в нашу. Он не дурак. А вообще-то я просил тебя быть подальше от подобных дел.

– Я же на службе! Приказал старлей – и пошел!

– Что за человек старший лейтенант Сидорчук? – помолчав, спросил Байбак.

– Да как тебе сказать… – призадумался Коршун. – Прошел Афган, говорят, будто в Африке побывал до того, как к нам в УВД перейти, служил в спецвойсках…