Книга: Рождение трагедии из духа музыки - Фридрих Ницше

Не скажу, что читалось легко (хотя это свойство часто приписывают работам Ницше). Возможно просто не в том настроении приступил к книге, но ждать нужной волны не хотелось. Все-таки интерес пересилил.

Лучшему пониманию текста помогла вводная статья, предшествующая самой работе, философа Б.Г. Соколова. В ней комментатор в общих чертах говорит об основных идеях философии Ницше, и немного описывает общие и различные моменты в учениях Ницше и повлиявшего на него Шопенгауера.

Само "Рождение трагедии из духа музыки" меня впечатлило, хоть местами взгляд автора совершенно мне не импонирует (возможно причина этому - простое непонимание некоторых моментов книги). Поражают и когнитивные способности юного Ницше. Ведь он настолько глубоко проник мыслями (и чувствами) в античную трагедию, что удивил бы пожалуй любого древнего грека. Писатель пытается понять как родилась греческая трагедия, и приходит к выводу, что она является успешным синтезом двух противоборствующих искусств - Дионисийского и Аполлонического. Если в двух словах, то Дионисийское искусство - это стирание рамок индивида и пребывание в бурлящем потоке Жизни, а Аполлоническое - восхищение образами, утверждение индивида и утверждение наблюдаемого мира. Компиляция же обоих искусств способсвует рождению трагедии, которая, согласно Ницше, единственная может предоставить метафизическое утешение. Далее философ рассуждает о том, как Сократ уничтожил трагедию и стал отцом сократической культуры, убивающей искусство и утверждающей, что мир познаваем. В эти моменты у меня закипало все внутри. Ведь кто как ни Платоновский Сократ дал Ницше тот инструмент, которым он так искусно копается в античной трагедии? Кто как ни Сократ дал толчок мысли, которая как раз и привела к границам человеческого познания? Впрочем философия на то и философия, что любой взгляд при достаточном обосновании имеет место быть. И Ницше достаточно хорошо объясняет почему называет убийц истинного искусства сократиками. На античности немецкий мыслитель не останавливается. Разбирает оперу, современную ему немецкую культуру, и немецкую музыку, называемую ныне классической. В заключении Ницше предрекает рождение новой немецкой трагедии из духа немецкой истинной музыки, словно второе рождение Античной трагедии из духа Дионисийской музыки. Однако светлые мысли в истории человечества порою превращаются в реки темной крови. Ведь интерпретация дело тонкое. Возможно так случилось и в этот раз. Во всяком случае часть событий первой половины 20 века можно рассматривать как рождение "совершенно не эллинской трагедии" из "Дионисийской немецкой музыки" в лице Вагнера и ко, и "Дионисийской немецкой философии" в лице Шопенгаура, Ницше и ко.

Дабы не останавливаться на этой ноте, скажу, что книга оригинальна и точно рекомендована к прочтению. А взгляд Ницше, думаю, будет интересен не только ценителям феномена музыки и любителям эллинской культуры. Хотя приступать к прочтению лучше предварительно прослушав немецких классиков, и познакомившись как минимум с древнегреческими трагиками и отцами европейской философии.

Существование мира может быть оправдано лишь как эстетический феномен.

Книжка, конечно, презанимательная, однако значительная часть идей в ней заложенных давно устарели. Нападки Ницше на теоретического человека, то бишь человека науки, на идеи о познаваемости вещей в нынешнее время, мягко говоря, выглядят неубедительно. Научная мысль последнего века как раз и доказала что научный подход позволяет познать сущность вещей, а вот философия в настоящее время предана совершеннейшему забвению, как, по сути, эфемерная фантазия. Ницше пишет, что наука усыпляет бдительность и порождает оптимизм, что современный век собой не явил. Наука не порождает ни оптимизм, ни пессимизм, она просто даёт объяснение различных вещей и феноменов. Оптимизм и успокоенность в человеке порождает ленивый и поверхностный ум.

Чрезмерность оказывалась истиной.

Идея о дионисийском и аполлоническом началах всё же остроумна. Если представить попроще, то дионисийское начало – это инстинкт, а аполлоническое – это разум. Диониссийское – это ужас, аполлоническое – это успокоение. Дионис – стирает рамки и границы в потоке, Аполлон – порождает границы и индивидуальность. Ницше приводит данные идеи в контексте искусства, которое первично порождает Дионис, вторично Аполлон, затем сквозь Аполлона прорывается Дионис и так далее. Несмотря на то, что я крайне слабо осведомлён в древнегреческой культуре, читать излияния автора на эту тему было интересно. Великий талант Ницше проглядывается даже в этой первой несмелой попытке «вступить в игру».

По ходу чтения данного трактата создаётся впечатление, что юный философ пытается найти в объекте своей любви что-то большее чем то, что данный объект собой представляет. Объектом любви здесь является не столько древнегреческая культура или трагедия, а, прежде всего, музыка, которая, по мысли автора, не просто музыка, а что-то большее. И призвана она, по мысли Ницше, не только возбуждать удовольствие. Нуууу… А что же тогда музыка? Сам Ницше пишет о некой глубине, а что за глубина такая и в чем она выражается? Непонятно. Чувственное потрясение? Ну это, право, смешно.

С той минуты, как критик начал властвовать в театре и концерте, журналист в школе, пресса в обществе, искусство выродилось в предмет забавы низшего сорта, и эстетическая критика стала служить связующим средством для тщеславного, рассеянного, себялюбивого, да к тому же ещё и бедного оригинальностью общества, внутренний смысл которого раскрывает нам шопенгауэровская притча о дикобразах; так что никогда ещё столько не болтали об искусстве и в то же время так низко не ценили его. И встретишь ли теперь ещё человека, с которым можно было бы потолковать о Бетховене и Шекспире?

Разве это не о сегодняшнем нашем обществе и его "культуре" написано?

Фридрих Ницше. «Рождение трагедии из духа музыки»

Роль искусства в жизни как отдельного человека, так и целого этноса является одной из самых актуальных тем для философских размышлений. Среди большого количества научных работ выделяется одна, завоевавшая наиболее пристальное внимание западноевропейской интеллектуальной элиты конца XIX столетия и вызвавшая волну недоумения и неприятия в среде специалистов.

Речь пойдет о «Рождении трагедии из духа музыки» -- самой ранней работе немецкого мыслителя, классического филолога, композитора и поэта XIX века Фридриха Ницше. Благодаря удачному сочетанию оригинальных философских мыслей, изложенных великолепным языком, искренне и с чувством, это романтическое художественное эссе привлекает внимание не только специалистов, но и читателей, неравнодушных к философии, искусству, высококачественной литературе.

Какое удовольствие от чтения! Какое эстетическое наслаждение от мастерски сделанного текста – оригинального, яркого, самобытного, информационно емкого и вместе с тем читаемого на одном дыхании!.

Как много идей, которые заставляют задуматься!

Боясь исказить, не буду пересcказывать и трактовать ход мыслей автора – при желании читатель может обратиться к достаточному количеству работ специалистов – философов, культурологов, искусствоведов. Замечу лишь, что какой бы добросовестной и тщательной ни была критика, она все равно не заменит собой того впечатления, которое производит на читателя это великолепное эссе.

Ницше писал эту работу в пору своего увлечения античностью и восторженности музыкой своего современника – немецкого композитора Рихарда Вагнера. Идейной же основой послужила философия его выдающегося соотечественника Артура Шопенгауэра, в частности -- работа «Мир как воля и представление». Видимо, синтез этих увлечений и дал толчок к выбору темы, позволяющей отметить параллели в развитии двух культур: древнегреческой и немецкой, и сделать такие далеко идущие и оптимистичные прогнозы о будущем немецкого народа, прогнозы, которые, увы, получили трагическое воплощение!

В своем эссе Ницше пытается проследить и осмыслить генезис феномена древнегреческой культуры – трагедии. Автор приходит к выводу, что своим возникновением она обязана синтезу двух культур – дионисийской и аполлонической, и, соответственно, двум противоборствующим олимпийским богам: Дионису и Аполлону.

В пантеоне древнегреческих богов Дионис (иначе называемый Бахус, Вакх) считался богом растительности и виноделия, вдохновения и религиозного экстаза. Его воздействие – опьяняющее, оно затрагивает самые глубины человеческой души, заставляет содрогаться от осознания величия мироздания и вместе с тем полнейшего безразличия и даже враждебности по отношению к человеку высших сил: природных и метафизических.

Музыка же, по мнению Ницше, является продуктом дионисийской культуры, она одна, и только она, способна выразить всю мощь и глубину стихии, в которую погружена человеческая жизнь. В древнегреческой трагедии музыка выполняла роль первоосновы, почвы, на которой расцветали пышным цветом шедевры Софокла, Эсхила и Еврипида.

Ницше опровергает миф о так называемой «греческой наивности». На самом деле, считает он, древние греки, осознав трагизм человеческого существования, бессилие и беспомощность человека перед лицом судьбы, не могли быть беспечными, как дети. Однако в противоположность Востоку они не поддались упадническим настроениям и пессимизму, не отвергли этот материальный мир, а пошли наперекор и создали светлую, жизнеутверждающую и радостную культуру, великую культуру, -- аполлонийскую!

В древнегреческой мифологии Аполлон являлся одним из наиболее почитаемых богов. Этот златокудрый и сребролукий бог света олицетворял Солнце и считался покровителем искусств и муз. Его воздействие подобно иллюзии, грезе, сладкому сну. Именно желание во что бы то ни стало жить и радоваться этой земной жизни как высшей ценности человеческого существования и породило аполлонийскую культуру, во главе которой стоял этот солнечный бог.

«Как мог бы иначе такой болезненно чувствительный, такой неистовый в своих желаниях, такой из ряда вон склонный к страданию народ вынести существование, если бы оно не было представлено ему в его богах озарённым в столь ослепительном ореоле!»

-- восклицает Ницше, --

«…что должен был выстрадать этот народ, чтобы стать таким прекрасным!»

И все же культ Диониса не исчез. Эти два бога попеременно главенствовали в греческой культуре, никогда не вытесняя полностью один одного, более того – каждый из них как бы оттенял другого, показывал Истину под иным, противоположным углом зрения. И вот это соперничество и породило величайшее чудо всей западноевропейской культуры – греческую трагедию.

Ницше пытается проследить, как с течением времени видоизменялась трагедия, указывает причины, которые привели ее даже не к упадку, а, по словам автора, к «самоубийству». Он рассматривает роль великих поэтов и философов Древней Греции – Гомера, Софокла, Эсхила, Еврипида, Сократа в процессе возникновения и исчезновения трагедии. Надо признать, что это оригинальные, зачастую противоречащие традиционному мнению западноевропейских ученых Х1Х века, а порою и дерзкие суждения!

Однако философ не ограничивается только рассмотрением феномена греческой трагедии. В своих рассуждениях он идет дальше. Он утверждает, что аполлоническая культура, как культура искусственная, основанная на разуме, в конце концов отступит перед культурой дионисийской, как культурой естественной, культурой, в основе которой лежат здоровые, ничем и никем не сдерживаемые эмоции и страсти. По мнению автора, эта культура уже дает ростки, о чем свидетельствует великая немецкая философия, немецкая литература, немецкая музыка. Носителем же этой культуры Ницше видит немецкий народ.

Тем не менее мыслитель предостерегает:

«При этом в сознании человеческого индивида эта основа всяческого существования, это дионисическое подполье мира может и должно выступать как раз лишь настолько, насколько оно может быть затем преодолено аполлонической просветляющей и преображающей силой, так что оба этих художественных стремления принуждены, по закону вечной справедливости, развивать свои силы в строгом соотношении».

И далее:

«Там, где дионисические силы так неистово вздымаются, как мы это видим теперь в жизни, там уже, наверное, и Аполлон снизошёл к нам, скрытый в облаке; и грядущее поколение, конечно, увидит воздействие красоты его во всей его роскоши.»

Увы, грядущему поколению не суждено было увидеть лучезарной красоты Аполлона, а пришлось пережить величайший позор и величайшую трагедию в своей истории – фашизм. И в основу этой человеконенавистнической идеологии были положены искаженные до неузнаваемости идеи Ницше о культурном возрождении немецкой нации. Поистине трагическая судьба великого мыслителя!

Мне тут задали вопрос на Goodreads, почему "Рождение трагедии" я оцениваю на пятерку, ведь Ницше пишет красиво и вдохновенно, но очень хаотично.

Да, Ницше довольно хаотичен в своих ранних работах, и классическая философия уже в его время была склонна к более систематическому подходу. Но какие красивые идеи и какая мощная подача! Можно до конца не соглашаться с Ницше в определениях противостояния "аполлонического" и "дионисийского" начала в человеке, или с его теориями литературно-филологически-божественной истории древних греков, но не восхищаться его идеями и его восторженностью, мне кажется, просто невозможно.

Термины "аполлонического" и "дионисийского", с легкой руки Ницше вошедшие в научный язык и речь интеллектуалов, - разумеется, блестящее и бесспорное наблюдение, как и очень тонкая конъектура относительно роли Сократа и его рационального эстетизма в падении старой трагедии с появлением Еврипида. Безусловно интересным, хотя здесь уже спорным, представляется тезис Ницше о том, что платоновские диалоги представляют собой развитие жанра эзоповой басни. Однако этим и еще рядом моментов, пожалуй, и ограничивается вклад "Рождения трагедии" в классическую науку. Нужно признать, что это очень неровное, фрагментарное произведение, где Ницше пытается балансировать как раз между Аполлоном и Дионисом: бог Мусагет ведет общую линию его книги, тогда как к Дионису Ницше обращается тогда, когда первое божество его подводит. В целом это производит довольно печальное зрелище: во всех тех местах, где Ницше не хватает рациональных доводов, мы можем ожидать взрыва эмоций - увы, на пустом месте; и доводы от этого не становятся более убеждающими.

Не нужно забывать, впрочем, о том, что "Рождение трагедии" написано совсем молодым человеком. В будущих рабтах, когда Ницше отпускает на волю своего Диониса, позволяя ему определять свои произведения во всей их целостности, немецкий философ достигает куда большей отточенности и гармонии. Но и это, полунаучное-полухудожественное произведение, несмотря на свой несколько рваный характер, может доставить удовольствие читателю и быть небесполезным для того, кто интересуется античной трагедией.