Текст книги "Анти-Макиавелли. Наставление о военном искусстве к своим генералам"

Глава XXVI
О разного рода переговорах и о тех причинах войны, которые можно назвать законными

Мы рассмотрели в этом сочинении несправедливость тех правил, которыми Макиавелли хотел привлечь нас на свою сторону. Вместо добродетельных людей он ставил нам в пример злобных и беззаконных правителей.

Я старался отделить пороки от добродетелей и избавить свет от тех заблуждений, которые он заимствует из этой политической науки для государей. Я заметил лишь, что истинная наука правления должна состоять в том, чтобы превзойти своих подданных в добродетели, дабы они не были вынуждены проклинать у других то, к чему они своими примерами подают повод. Я показал, что недостаточно только утверждения своей славы и действий для достижения той славы, которая видна всякому; но я сказал, что нужны такие поступки, которые относятся к благоденствию рода человеческого.

Я намерен еще присовокупить к этому два рассуждения, одно из которых касается переговоров, а другое заключает в себе побуждения к сражению, которые можно назвать законными.

Министры государей, находящиеся при иностранных дворах, являются не кем иным, как привилегированными разведчиками, которые следят за поступками тех государей, к которым они отправлены. Они должны выведывать их намерения, исследовать их предприятия и предвидеть их действия, чтобы в надлежащее время поставить об этом в известность своих владык. Главная причина, для чего они отправляются к иностранным дворам, – укрепление союза. Однако вместо того, чтобы быть опорой мира, они нередко становятся орудиями войны. Они употребляют лесть и обманы, чтобы выведать у чиновников их политические тайны. Слабых склоняют они на свою сторону интригами и угрозами, кичливых словами, а корыстолюбивых подарками. Словом, они создают иногда столько зла, сколько могут сделать, думая при этом, что они, совершая грех по должности, находятся в безопасности.

Государи должны оберегать себя от хитрости этих шпионов. Если дело заключается в том, чтобы заключить союз, то в этом случае государь должен быть гораздо осторожнее, чем во всех остальных случаях. Поэтому следует с величайшим тщанием рассматривать те положения, которые составляют основу договора, чтобы впоследствии не возникло препятствий к их выполнению.

Бернхард Роде. Фридрих Великий перед битвой при Торгау, 1791

Бернхард Роде. Фридрих Великий и его фельдшер, 1793–1795

Что касается договора, все пункты которого в тонкостях описаны, то при его выполнении нередко они начинают приобретать совершенно иной вид. Ибо то, что в нем показано как выгода, при подробном испытании оборачивается многими бедами, приводящими к разорению государства. Поэтому требуется, чтобы в договоре все выражения были ясны. И всегда строгий грамматик должен в государе предшествовать искусному политику, дабы различие между словами и действительным содержанием договора не имело места.

Поэтому надлежит политической науке принести пользу в том, чтобы обучать желающих заключать союзы избегать тех погрешностей, которые возникают из-за торопливости государей. Они, зная об этих погрешностях, имели бы время для полезных размышлений.

Не все переговоры ведутся достойными министрами, часто посылаются известные персоны, не состоящие в публичной службе, они имеют свободу по-своему толковать некоторые положения, поскольку не связаны службой с государем. Подготовка к заключению мира после последней войны, императором и Францией велась таким образом, что о них не знали ни государство, ни армия, ни флот. Он был заключен у одного графа (Фон Нейвида), владения которого находятся на Рейне.

Виктор Амадей, бывший в свое время самым искусным и хитрым князем, умел скрывать свои предприятия гораздо лучше, чем все остальные. Его хитрости не один раз приводили Европу в недоумение, из которых памятна одна, совершенная маршалом Катиной, который, одевшись в монашеское платье, под видом приведения королевской души отвлек Амадея от императора и склонил на сторону Франции. Эта сцена между королем и генералом была разыграна так искусно, что последовавший договор между Францией и Савоей стал для всей Европы неожиданным политическим явлением[83]83
  Речь идет о союзе герцога Савойского и Людовика XIV в войне за испанское наследство.


[Закрыть].

Я не намерен ни оправдывать поступок Виктора Амадея, ни порочить его, тем более приводить его в пример государям. Я только нашел в нем достойную похвалы сообразительность и молчаливость. Эти свойства бывают нужны великому Государю, если употреблять их на благое дело.

Общим правилом является то, что министров, обладающих способностью понимания ситуации, следует использовать для важных переговоров, льстивых для подстрекательства к войне, а обаятельных для снискания любви. Однако все они должны быть прозорливы, чтобы уметь тайну прочитывать по лицу и чтобы от их проницательного взора ничего не могло скрыться.

Однако же лесть и хитрость не следует употреблять без нужды. С этим бывает то же самое, что и с пряными кореньями, ежели употребить их много в пище, то они затмят вкус и тогда язык, к ним привыкший, не сможет почувствовать их пряности.

Честность же необходима всегда. Она подобна простой и естественной пище, которая всякому организму полезна и укрепляет тело, не распаляя его.

Государю, честность которого известна каждому, без сомнения, будет доверять вся Европа. Он без обмана будет счастлив и могуществен, – лишь благодаря своей добродетели. Спокойствие и благоденствие государства являются целью, в которой все способы управления сходятся воедино. И они же являются целью всех переговоров.

Спокойствие Европы основывается на мудром равновесии, когда сила одних монархий сдерживается силой других. Итак, если это равновесие уничтожить, тогда следовало бы бояться смены образа правления в государствах и падения королей, которые обессилили себя распрями. Закончилось бы это всё учреждением новой монархии.

Наука управления требует от европейских государей того, чтобы они не забывали заключать договоры и соглашения. Иначе как они справятся с честолюбием власти и уберегутся от тех, кто сеет в их душах эти семена. Вспомни об одном консуле, который, желая доказать необходимость в согласии, схватил за хвост лошадь и безо всякого успеха пытался его оторвать. Но он добился того, чего хотел, выщипав хвост по одному волоску. Это наставление для некоторых государей нынешнего времени столь же необходимо, как и для римских легионов. Ничто не может сделать их государства изобильными и ничто не в состоянии сохранить в Европе мир и спокойствие, кроме согласия государей.

Сколь счастлив был бы мир, если бы в деле сохранения правосудия и восстановления между народами мира и согласия не было бы иного средства, кроме переговоров. Тогда вместо оружия и стремления уничтожить друг друга государи прибегали бы только к разумным доводам. Однако печальная необходимость нередко принуждает государей избирать для себя жестокую стезю.

Бывают случаи, что свободу народа, угнетаемого несправедливым образом, следует защищать оружием, и государь благоденствие своего народа должен доверить судьбе. В этом случае справедливо то, что удачная война может привести к удачному миру.

Причина войны делает ее справедливой либо наоборот. Страсти и честолюбие государей часто ослепляют их, приукрашивая самые неприглядные действия. Война является крайним средством, к которому прибегает государь, не имея другого выхода.

Война ведется часто ради защиты, и такая, безусловно, является справедливой из всех войн.

Нередко война ведется для сохранения того права государя, на которое покушаются другие. Таким образом, защищает он свое право мечом. И война должна доказать справедливость его доводов.

Адольф фон Менцель. Битва у Гогенфридберга

Прусские гусары преследуют австрийцев в Хеннерсдорфе

Война бывает также с далеко идущими планами, и государь поступает в этом случае разумно, ежели ее начинает. Правда, хотя это и является войной жестокой, однако он бывает справедлив в этом случае. Если бы ныне безмерная сила какого-либо государства угрожала всему миру, разумным стал бы поступок государя, который стремился бы удержать течение этой реки. Если гроза собирает облака в кучу, и молния предвещает непогоду, и один государь этой грозе противится не в состоянии, то он соединяется со всеми, кому грозит такая же опасность. Если бы египетские, ассирийские и македонские короли соединились в союз против римской силы, то она никак не смогла бы покорить эти государства. Разумный союз и скорая война могли бы сдержать честолюбивое намерение, исполнение которого весь мир заключало в оковы.

Разумение требует того, чтобы малое зло предпочитать большому, и вместо неизвестного избирать известное, поэтому было бы гораздо лучше, чтобы государь, коли это в его воле, вступал в жестокую войну для снискания лавровой ветви, нежели дожидался опаснейших времен, когда объявление войны могут лишь на несколько минут отсрочить его рабство и падение. Во всякое время справедливо то правило, что лучше упреждать других, нежели быть упрежденным ими. В таких случаях удача всегда сопутствовала великим мужам.

Государи бывают замешаны в войну своих союзников и вынуждены в соответствии со своим договором представить вспомогательное войско. И поскольку никому из европейских великих государей, чтобы самостоятельно противостоять врагу, без союзов обойтись невозможно, то обязываются они в случае нужды помогать друг другу, что, в самом деле, способствует их безопасности. События показывают, кто из них вкушает плоды этого обязательства. Счастливый случай бывает благосклонен одному, а выгодное обстоятельство является опорой для другого, поэтому честность и разумение требует от государей равного исполнения своих обязательств, тем более, что союз призван защитить их народы.

Итак, отсюда следует, что справедлива будет та война, которая ведется для того, чтобы противостоять нападению, сохранять права и защищать свободу. Великий государь, ведущий войну такого рода, не может ставить себе в упрек пролитие крови. Он поступает в этом случае так, как ему следовало, поскольку в подобных обстоятельствах война – меньшее зло, чем мир.

Это заставляет меня вспомнить о тех государях древности, которые делали своим промыслом торговлю своим народом, его свободой и кровью. Их дворы походили на помещение для аукциона, где они продавали тем больше людей, чем больше им обещали денег. Эти государи думали не о союзниках, а лишь о своей выгоде. Долг солдата состоит в том, чтобы защищать свое отечество. Если же его отдавать внаем другим государям, как некоторые одалживают собак, то в этом случае он поступает во вред своей деятельности и тем боеспособности своего государства. Говорят, что нельзя продавать священных вещей; однако что может быть священнее человеческой крови?

Что касается религиозной войны, то она происходит внутри государства почти всегда от недостаточного разумения государей. Если он поддерживает одно вероисповедание, другое же, наоборот, стремится притеснить, особенно если он притесняет религию, пользующуюся поддержкой в народе, то это способствует еще большему разобщению верующих и разжигает пламя большой войны.

Если же великий государь печется об управлении гражданами и предоставляет каждому пользоваться свободой совести, и если он всегда является только государем, не делая никогда себя священником; тогда он имеет верное средство, уберечь свое государство от возмущений, которые разжигаются воинствующими богословами.

Религиозные войны, ведущиеся за пределами государства, вздорны и несправедливы в высочайшей степени. Поистине, разве можно считать справедливой войну, которую мог бы вести Карл Великий, заставляя все народы от Греции до Саксонии принимать христианство. Сумасшествия крестовых походов больше не существует, и пусть хранит нас небо от их повторения.

Вообще, всякая война приносит столько несчастий и пагубных следствий для государства, что государи должны очень хорошо подумать, прежде чем вступать в нее. Я уверен в том, что если бы государи могли представить те беды, которые уготованы народам объявлением войны, то они были бы более ответственны в принятии решения о том, следует ли начинать её или нет. Однако воображение их не простирается так далеко, чтобы увидеть будущие несчастья народа. Как можно государям не понимать, какие бедствия несет с собой война: народ угнетается налогами, страна лишается многих молодых людей, неприятельский меч и пули пожирают народ толпами, раненые, лишившиеся своих членов, единственного средства для добычи пропитания, гибнут в нищете, и, наконец, скольких полезных граждан теряет государство.

Государи, считающие подданных своих рабами, без всякого милосердия используют их в войне и лишаются их без сожаления, напротив, государи, считающие граждан равными себе и являющимися душой народного тела, берегут жизни своих подданных.

В заключение этого моего сочинения прошу монархов не обижаться на ту свободу, с которой я всё это изложил. Я ставил своей задачей говорить истину с тем, чтобы пробудить добродетель, никому не делая снисхождения. О царствующих ныне государях я столь высокого мнения, что полагаю их достойными правды. Что же касается Нерона, Александра VI, Цезаря Борджиа и Людовика XI; то этого о них сказать не могу. Слава богу, что мы не видим уже среди европейских государей людей такого типа. О них ничего нельзя сказать иного, кроме того, что в подобных тиранах следует порицать всё позорящее честь правителя и попирающее справедливость.

Его Величества Короля Прусского
Наставление о военном искусстве к своим генералам (избранное)

Учреждение моих войск требует неусыпного бдения от тех, кто ими командует. Должно содержать их в постоянной строгости, беречь и обеспечивать им лучшее пропитание, нежели во всех прочих европейских войсках.

Наши полки состоят наполовину из коренных жителей, а наполовину из иностранцев, нанимающихся в солдаты за деньги. Эти последние, поскольку они ничем не обязаны, стараются при первой возможности опять службу оставить; и потому очень важно пресечь побег. Некоторые из наших генералов думают, что человек – вещь не великая и что потеря одного человека не скажется на всём войске. Но то, что в данном случае в других войсках считают, наших войск касаться не должно. Когда исправный солдат убежит, а его место займет другой такой же искусный воин – тогда, действительно, всё равно. Но если солдат, которого целых два года обучали, дабы его привести в совершенство, из части убудет, а на его место плохой попадет либо его место вообще пустым останется – то тогда последует очевидная убыль.

Разве не было уже того, что небрежением офицеров мало-помалу целые полки повреждались и никуда не годными становились? Я находил такие полки, которые от побегов изрядно сократились, а ведь от достаточного количества людей очень многое зависит; и таким образом, вы лучшие силы потеряете, если не будете этого остерегаться, и не в силах будете эту силу восстановить. И хотя в моем государстве много людей, однако спрошу я вас: найдете ли вы среди них достаточно таких, которые были бы так же рослы, как мои солдаты? Предположим, что таких немало, но при этом скольких из них получится быстро обучить? Так что каждый генерал, будь-то командующий армией или корпусом, должен предупреждать побег. Чтобы последнего не происходило, нужно:

1) не становиться лагерем близко к лесу разве что к этому вынуждает военная обстановка;

2) чаще отдавать приказы об осмотре палаток, в которых находятся солдаты;

3) организовать объезд гусарами вокруг лагеря;

4) чтобы солдаты не разбежались, когда они пойдут по воду или за соломой, вести их строем под наблюдением офицеров;

5) наказывать строго за грабеж, который является причиной всех беспорядков;

6) в дни похода караулы в деревнях только тогда снимать, когда армия уже станет в ружье;

7) во время наступления строго воспретить солдатам покидать свои плутонги [взводы];

8) совершать марш ночью только при крайней необходимости;

9) если пехота идет маршем через лес – пускать во все стороны гусарские разъезды;

10) если обстановка принуждает отступать, стараться это скрывать от солдат или делать так, чтобы не вызвать у солдат беспокойства;

11) неустанно следить за тем, чтобы войско ни в чем не испытывало недостатка – ни в хлебе, ни в мясе, ни в вине, ни в соломе, ни в прочем;

12) если в полку или в роте вдруг увеличивается число побегов, тотчас изыскивать тому причины: узнавать, исправно ли получают солдаты жалованье и прочее, им необходимое, не виновен ли в том командир и т. д.; военная дисциплина требует постоянного наблюдения.

Может быть, скажут, что за всем должны наблюдать командиры этих полков; но этого недостаточно, так как в армии нужно видеть всё, что происходит, и действия любого человека нужно контролировать. Большая часть армии состоит из людей беспечных, и когда генерал за ними постоянно не присматривает, то сия искусная и совершенная машина вскоре сломается и тогда генералу останется только мечтать о дисциплинированной и хорошо снабженной армии. Чтобы этого не случилось, генералу надлежит привыкать к беспрестанным трудам и заботам; и те, кто так поступает, скоро на собственном опыте убедятся, что сие необходимо и что только присмотром и наблюдением можно предупредить беспорядок. И хотя это нелегко, тот военачальник, кто этим не пренебрегает, – будет вознагражден успехом, особенно когда дело дойдет до противостояния с неприятелем.

Генерал, который у других народов отважным считается, у нас делает только то, что обыкновенные правила требуют. Мне доводилось видеть солдат и офицеров, которые, будучи сильно раненными, невзирая ни на что, не хотели отступить в тыл, чтобы перевязать свои раны. Такими войсками можно победить весь мир. Однако нужно помнить и то, что войско, не обеспеченное достаточно съестными припасами, не испытывает счастья от побед, и скоро эти победы могут обернуться поражением.

Если вы находитесь на марше, то предварите неприятеля своей скоростью; если атакуете в лесу, то выбейте из него неприятеля; если идете в гору, то прогоните сопротивляющихся вам; и таким образом их побег превратится в побоище. Однако искусности войск не всегда достаточно, и я намерен здесь объяснить жизненно важные качества генерала, предписать правила, которые я отчасти сам познал, а отчасти были мне подсказаны другими великими военачальниками.

О содержании армии и о походном комиссариате

Некий великий генерал говорит, что начинать составлять армию нужно с брюха, для того чтобы оно было ее основанием. Я разделяю это правило на две части: где надлежит строить магазины [склады] и, вторая часть, каким образом и как магазином нужно пользоваться и как перевозить его.

Суть первого правила заключается в том, чтобы вы ставили свои лучшие магазины сразу за собою в хорошо укрепленном городе. В Силезской и гемской войнах мы держали наши магазины в Бреслау[84]84
  Ныне город Вроцлав на юго-западе Польши.


[Закрыть], чтобы использовать возможности реки Одер для подвоза припасов. Kогда же магазин впереди размещен, то он подвергается опасности при первом же наступлении. И наоборот – если магазины свои один за другим за собой расположить, то это разумное ведение войны, и небольшие потери припасов не приведут к великому бедствию.

Нужно также с большой осторожностью подбирать провиантских служителей и комиссаров Походного комиссариата, ибо если они воры и обманщики, то из-за них отечество может потерять очень много. Поэтому во главе всего нужно самых честных людей ставить, чтобы они за всем беспрестанно смотрели и всё пересчитывали в точности.

Учреждать магазины должно двумя способами: приказывают поставлять хлеб либо дворянству, либо земледельцам в магазины, в которых на них расписывают контрибуцию в зависимости от цены закупки; или же если земля достаточно хлеба не дает, то заключают контракты с подрядчиками на поставку определенного количества зерна. Такие договоры должен составлять и подписывать Военный комиссариат.

Нужно иметь также некоторое количество кораблей, специально построенных для того, чтобы по каналам и рекам подвозить необходимые нам муку и фураж. Что же касается подрядчиков, то их услугами стоит пользоваться только в крайнем случае, так как они цену завышают и продают хлеб очень дорого. Ради того и следует магазины загодя учреждать, чтобы всего было довольно. Ведь если армия из квартир выступит, а морозы реки скуют или распутица дороги испортит, то нужные припасы придется с превеликим трудом доставлять.

Король за своим рабочим столом

Кроме хлебных телег, которые по полкам на восемь дней хлеб развозят, у магазинов есть еще и собственные телеги, на которых армии на целый месяц провианта навозить можно. Провиантские телеги должны быть запряжены лошадьми. Мы некогда употребляли для этого волов, однако такого лучше избежать. Обозные, сопровождающие провиантские телеги, должны иметь предписание о содержании лошадей. Командующему надобно строго следить за исполнением сего предписания, ибо недостаток таких лошадей сразу сказывается на количестве задействованных провиантских телег и, как следствие, уменьшает подвоз припасов в армию. Кроме того, если данные лошади плохо содержаться будут, то быстро истощатся и, таким образом, потеряете вы на марше и лошадей, и телеги, и провиант. И если такие потери часто случаться будут, то это может привести к самым плохим последствиям. Поэтому-то генералы и командующие должны с особым тщанием следить за снабжением и всем, что с ним связано.

Кроме того, следует при всякой возможности использовать для снабжения водные пути. Для этого, в войне против Саксонии, у нас есть Эльба и Одер, чтобы защищать Силезию. В Пруссии до́лжно бы пользоваться морем, в Богемии [Чехии] и Моравии других вариантов нет, как пользоваться наземным путем. <…>

Помимо провиантских телег, армия должна иметь при себе печи для выпечки хлеба. В 1742 г. их было недостаточно, и я приказал срочно изготовить и доставить новые. Когда появляется передышка, следует использовать ее для выпечки хлеба. Надлежит всякий раз брать с собой в поход на десять суток хлеба или сухарей. Последние весьма полезны, однако наши солдаты едят сухари только с похлебкой и не умеют употреблять их как до́лжно. Когда делаешь переход по неприятельской территории, то заготовлять муку нужно в ближайшем от расположения армии городе, в котором необходимо разместить гарнизон.

В 1745 г. в Богемии я приказал сделать для каждой роты ручные жернова, которые будут весьма полезны. Везде можно достать рожь, и этими жерновами солдаты могут молоть муку и отдавать ее Походному комиссариату, а оттуда уже получать готовый хлеб из магазина. Такой способ не только способствует лучшему снабжению, но и позволяет дольше находиться в лагере, чем без него. Кроме того, отпадает необходимость без нужды посылать конвои и команды.

Поскольку я упомянул о конвоях, то коснемся сей материи подробнее. Численность команд следует учреждать, смотря по силе неприятеля, нападения которого ожидаешь. Надлежит отдать приказ походным деташементам[85]85
  Деташемент (фр. отряд, подразделение) – воинское подразделение, которому выделено командованием из более крупного для выполнения специальной задачи.


[Закрыть] выступить в те города, где проходят конвои, для подкрепления последним. При необходимости посылаются и весьма крупные деташементы, как мы делали в свое время в Богемии для прикрытия конвоев. В опасных местах конвои прикрываются пехотой; им мы придаем несколько гусар, которые должны осматривать местность и уведомлять командиров пехотных соединений о местонахождении неприятеля. Впрочем, на ровной местности я не раз для разведки использовал и пехотинцев вместо гусар. А что до прочих обстоятельств, касающихся таких эскортов, то я ссылаюсь на воинский регламент; добавлю только, что командующий должен уделять максимальное внимание охране конвоев. А для прикрытия конвоев есть еще хороший способ: наперед занять дефилеи[86]86
  Дефилей (дефиле) – узкий проход между естественными преградами (горами, болотами, лесами и т. д.), используемый для задержания противника обороняющимися войсками.


[Закрыть], где конвой проходить должен, и чтобы войска, которые их прикрывать должны, стояли впереди в полумиле от неприятеля. Таким образом прикрываются конвои и марши.