Текст книги "Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945"

В своих воспоминаниях Роммель пишет: «Северную Африку вполне можно было считать театром, где военные действия велись самым современным образом… Пустыня оказалась идеальным местом, где нашли применение на практике и развитие те принципы боевого использования танков, которые до войны были разработаны теоретически. Лишь в пустыне стали возможны настоящие танковые сражения с участием большого количества техники»[52]52
  Krieg ohne Hass. P. 118.


[Закрыть].

Ожесточенные танковые сражения в Западной пустыне не могут быть до конца осмыслены без упоминания о вооружении обеих сторон. Вопреки общепринятому мнению немецкие танки отнюдь не превосходили по своим качествам машины своих противников, численно же они всегда им уступали. В ходе операции «Крусейдер» в ноябре 1941 года с английской стороны принимали участие 748 танков, в их числе 213 «матильд» и «валентайнов», 220 «крусейдеров», 150 танков других английских марок и 165 американских «стюартов». Наша танковая группа им противопоставила 249 немецких и 146 итальянских боевых машин[53]53
  Я не упоминаю в этих расчетах итальянские танки «L-3» и британские «Mark-VI». Они были вооружены только пулеметами, имели очень слабую броню и были совершенно бесполезны.


[Закрыть]. Итальянские танки, с их слабой броней, 47-мм пушками с низкой начальной скоростью снаряда, сильно уступали всем типам танков противника и к тому же были весьма непрочны.

Из всех немецких танков 70 машин были «Т-II». Они имели на вооружении только тяжелые пулеметы и поэтому в танковом сражении могли использоваться только в целях разведки. Основную же массу наших танковых сил составляли 35 танков «Т-IV» и 139 танков «Т-Ш» (было у нас еще и пять трофейных английских «матильд», о которых мы все были весьма высокого мнения). Танк «Т-IV» вызывал у англичан чуть ли не священный ужас, в основном потому, что был оснащен 75-мм пушкой. Эта пушка, однако, придавала выпускаемому снаряду малую начальную скорость и потому имела невысокую пробивную способность. Хотя мы и использовали наши «Т-IV» в танковых сражениях, они были куда ценнее в качестве огневой поддержки пехоты[54]54
  С июня 1942 г. мы начали получать танки «Т-IV» с 75-мм пушкой, с более высокой начальной скоростью снарядов. Это был отличный танк, намного превосходящий своего предшественника. В мае 1942 г. к нам стали поступать новые танки «Т-Ш» с 50-мм пушкой и большой начальной скоростью снаряда – также превосходные машины.


[Закрыть]. Танк «Т-Ш», использовавшийся в операции «Крусейдер», имел только 50-мм пушку с малой начальной скоростью снаряда, которая, как признают ныне английские эксперты, не имела никаких преимуществ по сравнению с английской 2-фунтовкой. Не превосходили наши танки машины противника и по толщине брони. Английские тяжелые пехотные танки – «матильды» и «валентайны» – значительно превосходили их в этом отношении, и даже «крусейдеры» и «стюарты» были лучше бронированы, чем наши «Т-Ш». Так, к примеру, максимальная толщина брони танков «Т-Ш» была равна 30 мм, тогда как лобовая броня корпуса и башни «крусейдера» достигала 47 мм, а «стюарта» – 44 мм[55]55
  Толщина брони наших «Т-III» и «Т-IV» была фактически удвоена в 1942 г. в результате полученного в России опыта.


[Закрыть].

Тогда чем же можно объяснить блестящие успехи Африканского корпуса? По моему мнению, наши победы обусловливались треми факторами – более высоким качеством наших противотанковых орудий, систематическим применением принципа взаимодействия всех родов войск и нашими тактическими методами. В то время как англичане ограничивали применение своих 3,7-дюймовых зенитных пушек (весьма мощного оружия) только противовоздушной обороной, мы использовали наши 88-мм пушки как против танков, так и против самолетов. В ноябре 1941 года у нас было только 35 88-мм пушек, но, перебрасывая их с одного участка фронта на другой вместе с танками, мы нанесли громадные потери английским танкам. Более того, наши 50-мм противотанковые орудия с высокой начальной скоростью снаряда значительно превосходили английскую 2-фунтовку, и батареи этих орудий всегда поддерживали в ходе боев наши танки. Наша полевая артиллерия поддерживала постоянное взаимодействие с танками. Короче говоря, немецкая танковая дивизия представляла собой в высшей степени гибкое соединение всех родов войск, которое могло надеяться на артиллерию как в наступлении, так и в обороне. Англичане, напротив, считали противотанковые пушки исключительно оборонительным средством и оказались не в состоянии должным образом использовать свою мощную полевую артиллерию для уничтожения наших противотанковых орудий.

Наша тактика применения бронетанковых сил была разработана в предвоенные годы генералом Гудерианом, Роммель тщательно изучил его принципы и творчески применил их в условиях пустыни. Их ценность была в полной мере доказана в ходе крупного танкового сражения, которое началось 18 ноября 1941 года[56]56
  При меньшем числе танков наше командование, как правило, сосредоточивало большое количество танков и орудий в решающем месте.


[Закрыть].

5
Сиди-Резег

В период между 19 и 23 ноября 1941 года 8-я армия и танковая группа «Африка» вели танковую битву, которая занимает исключительное место в истории войн. Еще никогда сражение не велось в таком быстром темпе и с такой головокружительной сменой успехов и неудач. Более тысячи танков, поддержанных большим числом самолетов и орудий, сошлись в ожесточенной битве на местности, которая давала абсолютную свободу маневра и велась военачальниками, которые готовы были бросить все до последнего резерва, чтобы одержать победу. Обстановка на поле битвы менялась с такой быстротой, что было трудно следить за действиями своих собственных войск, не говоря уж о действиях неприятеля. Неясность обстановки усугублялась и облаками пыли, поднятой движущимися танками, и, как образно заметил Окинлек, «временами туман сражения буквально окутывал поле боя»[57]57
  Auchinleck C.J.E, Field-Marshal Sir. Dispatch.


[Закрыть].

Это сражение потребовало от военачальников и штабных работников напряжения всех их сил и даже только поэтому, как мне кажется, заслуживает сегодня самого тщательного изучения. Мы, как представляется, можем извлечь куда более значительные уроки из этого «сражения маневра» в пустыне, чем из всех последующих кампаний, где исход сражений решался количеством танков и вооружения. Поэтому я считаю необходимым рассмотреть это сражение во всех подробностях, но до того, как сделать это, я обрисую стратегическую ситуацию.

В течение лета и осени 1941 года все германское планирование операций в Северной Африке вращалось вокруг проблем военного снабжения. Как германское, так и итальянское военное руководство прекрасно понимали, что в Африке не может быть достигнуто никаких значительных результатов, пока Роммель не захватит Тобрука. В июле он получил приказ подготовить штурм этой крепости и надеялся взять ее в сентябре. Но постоянные потери транспортов с военными грузами, отправляемыми в Африку, заставили нас откладывать этот штурм из месяца в месяц, пока наконец в качестве окончательной даты не было определено 21 ноября.

Над нашими коммуникациями, связывавшими Европу и Африку, господствовали англичане, владеющие островом Мальта. Я готов заявить, что именно этот остров оказал решающее влияние на весь ход войны в пустыне. Это прекрасно понимал и гросс-адмирал Редер, когда в апреле 1941 года самым решительным образом убеждал Гитлера в том, что Мальту необходимо захватить до нападения на Россию. Игнорирование этого совета заставило нас заплатить высокую цену человеческими жизнями и материальными ценностями; более того, оно сделало наше поражение неизбежным. Британский флот и военные самолеты, базировавшиеся на Мальте, проявили особую активность в период, предшествовавший операции «Крусейдер», о чем свидетельствуют следующие цифры. В июле 1941 года англичане потопили 17 % военных грузов, отправленных в Африку, а в августе – уже 35 %. В сентябре потери судов, идущих в Африку, составили 38 % всего количества, в том числе 49 тысяч тонн грузов было потоплено и 14 тысяч тонн повреждено. Из 50 тысяч тонн военных грузов, отправленных в Ливию в октябре, только 18,5 тысячи тонн дошло до места назначения. В ночь с 8 на 9 ноября конвой из семи транспортов, шедший под охраной итальянских крейсеров и эсминцев, был потоплен англичанами, которые в ходе этой операции не понесли никаких потерь. Нет необходимости говорить о том, что все эти потери самым серьезным образом повлияли на положение со снабжением наших войск в Африке и сыграли важную роль в конечном успехе 8-й армии в операции «Крусейдер»[58]58
  Даже когда военные грузы доходили до Африки, было не так-то легко обеспечить их транспортировку до линии фронта, находившейся на значительном расстоянии от портов. Надо было преодолеть 700 миль от Триполи до Бенгази, 300 миль от Бенгази до Тобрука и 350 миль от Тобрука до Эль-Аламейна. Когда мы находились под Эль– Аламейном, большую часть грузов приходилось доставлять за 1400 миль от Триполи.


[Закрыть].

Впервые прибыв в Африку, Роммель почти не интересовался проблемой снабжения войск, но со временем он понял, что этот вопрос был основой основ.

Пока мы стояли у крепости Тобрук, ожидая пополнения запасов и подкрепления, без которых не могли идти на штурм, численность английских войск на Среднем Востоке значительно увеличилась. Окинлек смог продолжить подготовку большого наступления, целью которого было выбить нас из Киренаики, он строил планы, исходя из предположения, что главные военные усилия Британской империи будут направлены на Средний Восток. В штабе танковой группы мы были прекрасно осведомлены о том, что происходит, и я, в качестве начальника разведотдела, отвечал за подробнейшую информацию о силах и намерениях неприятеля.

В середине октября я составил сводку для всех частей, в которой указывал на вероятность крупномасштабного английского наступления в самом ближайшем будущем. Уже в течение нескольких недель наша воздушная разведка сообщала о строительстве узкоколейной ветки от Мерса-Матруха по направлению к границе. В сентябре наша служба радиоперехвата установила, что 1-я южноафриканская и 2-я новозеландская дивизии перемещаются из дельты Нила в район Мерса-Матрух. Дальняя воздушная разведка подтвердила, что многочисленные конвои союзников через Красное море направляются к Суэцкому каналу.

Карта 7. Положение войск стран оси на 17 ноября 1941 года

Такое развитие событий поставило нас в крайне затруднительное положение. Большинство наших проблем решилось бы со взятием Тобрука, и к 26 октября Роммель счел, что у него достаточно сил для взятия крепости, и отдал необходимые распоряжения. Подготовка к штурму должна была быть закончена к 15 ноября, но сам штурм предполагалось начать не раньше 20 ноября, пока не наступят белые ночи. При этом существовала реальная опасность того, что 8-я армия первой перейдет в наступление или нанесет свой удар в тот момент, когда наши силы уже втянутся в бои за крепость; в этом случае наше положение оказалось бы критическим.

Кроме того, Роммель был обеспокоен поведением итальянцев. Формальный начальник Роммеля генерал Бастико, главнокомандующий итальянскими силами в Северной Африке, был убежден, что англичане готовят наступление, и не уставал повторять, что вражеское наступление будет не просто отвлекающим маневром, но массированным наступлением, имеющим целью достижение решающей победы. Бастико считал, что оно будет предпринято одновременно с нашим штурмом Тобрука, и поэтому убеждал Роммеля отказаться от штурма крепости. Роммель не хотел и слышать об этом и, как мне кажется, был совершенно прав. Война всегда несет в себе элемент риска, а отказ от наших планов относительно Тобрука и переход к обороне означал бы передачу инициативы противнику. Захват же Тобрука значительно бы упрочил наше положение, и Роммель был готов пойти на риск, который влекло за собой такое предприятие.

Чтобы хотя бы частично рассеять опасения итальянцев и предотвратить их вмешательство в его планы, Роммель велел офицерам своего штаба все переговоры с итальянцами вести в самоуверенном тоне, и в ноябре – по мере приближения даты нашего штурма – я каждый раз намеренно преуменьшал вероятность наступления англичан, когда мне приходилось разговаривать с нашими союзниками. Будучи в ноябре в Риме, Роммель придерживался такой же линии поведения и в беседе с Уго Каваллеро, начальником итальянского Генерального штаба. В своих воспоминаниях Каваллеро писал: «Я спросил Роммеля, существует ли вероятность широкомасштабного наступления англичан с целью окружения наших войск. Роммель оценил такую возможность как весьма маловероятную, указав, что противник будет опасаться того, что пути его отхода могут оказаться отрезанными итало-германскими дивизиями. Он предвидел лишь действия незначительных сил англичан при поддержке авиации»[59]59
  Comando Supremo. Bologna, Capelli, 1948. P. 150.


[Закрыть].

Итальянская официальная история делает подобный вывод: «Немецкая разведка по непонятным причинам не разделяла мнения о том, что англичане предполагают перейти в наступление, и рассматривала информацию, добытую нашей разведывательной службой, как «излишнюю латинскую нервозность». 11 ноября начальник немецкого разведывательного отдела (т. е. я сам, как занимавший тогда этот пост) в разговоре с итальянским офицером связи, который говорил о возможном наступлении англичан, заметил: «Майор Реветрия (начальник итальянской разведывательной службы) излишне нервничает. Скажите ему, чтобы не беспокоился, потому что англичане не решатся на наступление»[60]60
  Manzetti F. Seconda Offensiva Britannica in Africa. Rome, Historical Section, Italian General Staff, 1949. P. 41.


[Закрыть].

На самом же деле мы были весьма обеспокоены возможностью наступления англичан, и Роммель принимал соответствующие меры. Наши позиции на фронте, протянувшемся на 25 миль от Эс-Саллума до Сиди-Омара, были прикрыты плотными минными заграждениями и оборонялись батальонами дивизии «Савона», усиленными нашими батареями с 88-мм пушками. Наступающие английские войска при любом варианте были бы вынуждены сделать в пустыне широкий маневр обхода наших позиций, подставив под удар свои растянутые коммуникации.

После долгих размышлений Роммель решил не задействовать 21-ю танковую дивизию при штурме Тобрука, и это соединение отведено в район южнее Гамбута, где и находилось в постоянной готовности вступить в бой при любой попытке англичан помешать нашим планам. Роммель пошел на этот шаг, потому что наши разведывательные донесения свидетельствовали о высокой вероятности наступления англичан. 15-я танковая дивизия и недавно сформированная дивизия «Африка» должны были идти на Тобрук, но 15-я танковая должна была планировать свои действия, исходя из того, что она может была переброшена, будучи предупрежденной за сутки, на поддержку 21-й дивизии. Кроме того, итальянский бронетанковый корпус должен был удерживать Бир-Хакейм и Бир-эль-Гоби и прикрывать подходы к Тобруку с юга[61]61
  В этот корпус входили танковая дивизия «Ариете» и моторизованная дивизия «Триесте». Командовал корпусом генерал Гамбара, начальником штаба был Бастико, который не был подчинен Роммелю. Но после разговора с Роммелем 29 октября Гамбара согласился перебросить «Триесте» в Бир-Хакейм, а «Ариете» – в Бир-эль-Гоби. Роммель тогда сказал Гамбаре: «Это снимает большую тяжесть с моей души».


[Закрыть].

Два немецких разведотряда – 3-й и 33-й – прикрывали разрыв между Бир-эль-Гоби и Сиди-Омаром, а наши самолеты проникали далеко за линию границы. Главные силы противника были сосредоточены в районе Мерса-Матрух, и 11 ноября, при оценке обстановки, я писал: «Сколько-нибудь серьезных наступательных действий противника не следует ожидать до того времени, пока его главные силы не прибудут из района Мерса-Матрух – Эль-Даба в район сосредоточения вблизи от Эс-Саллума». Я считал, что если англичане ответят на наш штурм Тобрука своим наступлением, то им потребуется три дня на концентрацию сил, прежде чем они смогут значительно углубиться в сектор Тобрука. За это время мы надеялись овладеть крепостью.

16 ноября артиллерия 15-й танковой дивизии начала выдвижение на свои позиции юго-восточнее Тобрука, а подразделения дивизии «Африка»[62]62
  Позднее – 90-я легкопехотная дивизия. Состояла большей частью из бывших солдат французского Иностранного легиона, в ноябре 1941 года была плохо вооружена, поскольку большая часть ее тяжелого вооружения все еще находилась в Неаполе.


[Закрыть] изготовились к штурму города. Весь день дул сильный ветер, и в течение последующих суток на Киренаику обрушился ливень небывалой силы. Вздувшиеся реки снесли мосты, дороги превратились в бушующие потоки, а все наши аэродромы оказались залитыми водой. В течение нескольких дней ни один самолет не мог подняться в воздух, и, естественно, ни о какой воздушной разведке не могло быть и речи[63]63
  В ходе операции «Крусейдер» вражеская авиация намного превосходила по численности нашу.


[Закрыть].

15 ноября наша служба радиоперехвата сообщила, что 1-я южноафриканская дивизия, по всей видимости, перебрасывается в район западнее Мерса-Матруха. Эти сведения на следующий день подтвердились. 17 ноября генерал фон Равенштейн решил усилить наши дозорные отряды противотанковой ротой, и тем же вечером служба радиоперехвата доложила о полном радиомолчании англичан»[64]64
  В ночь с 17 на 18 ноября английские командос напали на наш штаб в Беда-Литторио, полагая, что Роммель находится там. Как хорошо известно, эта непродуманная акция закончилась трагедией для англичан.


[Закрыть].

Утром 18 ноября мы опять отметили «почти полное радиомолчание» англичан. Воздушная разведка с нашей стороны была невозможна, поскольку «взлетно-посадочные полосы были покрыты толстым слоем жидкой грязи». Но начиная с полудня мы стали получать донесения от передовых постов 21-й танковой дивизии: на стороне противника наблюдалось большое количество бронеавтомобилей, двигавшихся на север в направлении дороги Тарик-эль-Абд. Роммель считал, что это будет всего лишь разведка боем, и в течение всего дня штаб танковой группы занимался подготовкой к штурму Тобрука.

Вечером этого дня для встречи с Роммелем на командный пункт приехал генерал Крювель, командир Африканского корпуса. Он рассказал, что фон Равенштейн обеспокоен и хочет утром 19 ноября выслать боевую группу к Габр-Салеху. Крювель доложил Роммелю, что приказал командиру 15-й танковой дивизии быть в готовности для переброски из района Тобрука для поддержки 21-й танковой дивизии в район южнее Гамбута. Однако Роммель, раздраженный таким отношением Крювеля, не хотел отказываться от давно выношенного им штурма Тобрука. «Мы все не должны нервничать», – сказал он. Он запретил высылку боевой группы к Габр-Салеху, чтобы «не спугнуть противника раньше времени». Тем не менее Роммель предупредил итальянцев, что тем следует «усилить наблюдение» к востоку и югу от Бир-эль-Гоби.

Утром 19 ноября Крювель снова прибыл в штаб в Гамбуте и имел длительную беседу с Роммелем. Он объяснил, что положение очень серьезное: наши разведотряды были отброшены за Тарик-эль-Абд крупными танковыми силами противника, энергично продвигавшимися в северном направлении. Все происходящее было не разведкой боем, а наступлением, для отражения которого требовались незамедлительные меры. Роммель согласился с тем, чтобы 21-я танковая дивизия была переброшена к Габр-Салеху и что 15-я танковая должна вечером сегодняшнего дня прибыть в район сосредоточения южнее Гамбута. После завтрака Роммель лично прибыл в расположение 21-й танковой дивизии, чтобы наблюдать за наступлением своих танкистов, – великая танковая битва вот-вот должна была начаться.

Сегодня я понимаю, что приказ 21-й танковой дивизии был отдан слишком поспешно и для нее было бы лучше не вступать в сражение до той поры, пока все силы Африканского корпуса не соберутся вместе. Но к полудню 19 ноября оценить обстановку было трудно – мы знали только то, что крупные английские бронетанковые силы пересекли границу в районе форта Маддалена и продвигаются на север, тогда как другие вражеские подразделения вступили в огневой контакт с нашими передовыми постами. Когда ситуация неясна, то лучше всего сосредоточиться и ждать дальнейшей информации, но Роммель все еще надеялся на то, что англичане лишь проводят разведку боем, а 21-я танковая дивизия заставит их отступить.

Карта 8. Танковая схватка 19 ноября

На самом же деле решение бросить в бой 21-ю танковую дивизию было гораздо более рискованным, чем мы в то время представляли. Утром 19 ноября вся 7-я английская бронетанковая дивизия находилась в районе Габр-Салеха, и, если бы эти силы оставались сосредоточенными, это повлекло бы за собой очень серьезное поражение 21-й танковой дивизии. Но к счастью для нас, генерал Каннингхэм, командующий 8-й армией, решил рассредоточить свои бронетанковые силы, так что в течение суток части 7-й бронетанковой дивизии стали двигаться в различных направлениях[65]65
  Первоначально замысел генерала Каннингхэма состоял в том, чтобы перебросить 7-ю бронетанковую дивизию к Габр-Салеху и затем дождаться реакции Роммеля. План этот был не очень хорош; тем не менее если бы Каннингхэм осуществил его, то мог бы одержать блестящую победу. 7-я бронетанковая дивизия была авангардом 30-го корпуса, в который входили также 1-я южноафриканская дивизия и 22-я гвардейская бригада.


[Закрыть]. 22-я бронетанковая бригада стала наступать на Бир-эль-Гоби, где ее атака была решительно отбита итальянцами, 7-я бронетанковая бригада предприняла наступление к северу, на аэродром Сиди-Резег, вслед за ней двинулась и дивизионная группа поддержки[66]66
  Под командованием бригадного генерала Кэмпбелла. Группа поддержки располагала 36 противотанковыми 2-фунтовыми и 36 25-фунтовыми пушками.


[Закрыть]. В Габр-Салехе осталась только 4-я бронетанковая бригада, которой было поручено поддержвать связь с левым флангом XIII английского корпуса (2-я новозеландская дивизия, 4-я индийская дивизия и 1-я армейская танковая бригада), который стоял против наших позиций на границе.

21-я танковая дивизия получила приказ нанести удар силами боевой группы, состоявшей из 5-го танкового полка, усиленного двенадцатью полевыми орудиями и четырьмя 88-мм пушками. Группу возглавил командир полка полковник Штефан, впоследствии погибший в ходе кампании. Примерно в 15.30 он атаковал крупные британские танковые силы вблизи Габр-Салеха и в ожесточенном бою, который длился до вечера, отбросил англичан за Тарик-эль-Абд.

Наши потери были незначительными – два танка «Т-III» и один «Т-II»; у англичан было подбито 23 танка[67]67
  Это были «стюарты». Лишь два полка 4-й бронетанковой бригады участвовали в бою; еще один – 3-й королевский танковый – преследовал наш разведотряд и не смог вернуться вовремя. 4-я танковая бригада имела два артиллерийских дивизиона, но в бою принял участие, по всей видимости, только один из них.


[Закрыть].

Вечером 19 ноября в штабе танковой группы по-прежнему не было полной ясности относительно сложившейся обстановки. Во второй половине дня английские танки и южноафриканские бронеавтомобили овладели аэродромом Сиди-Резег, который практически не охранялся. Командование дивизии «Ариете» докладывало, что на ее участке у Бир-эль-Гоби подбито около 50 танков противника, которые атаковали удерживаемые итальянцами позиции. Еще одна сильная группа англичан, по имеющимся данным, преследовала наш 3-й разведывательный отряд и оттеснила его за Тарик-Капуццо неподалеку от Сиди– Азейза. Поступали также донесения о частях неприятеля, передвигающихся к западу от Джарабуба[68]68
  Это была 29-я индийская бригада с приданными ей 6-м и 7-м южноафриканскими бронеавтомобильными полками. Эта группа должна была создать впечатление, что через пустыню к Бенгази движется крупное бронетанковое соединение. Действия группы, безусловно, заставили нас понервничать, но у Роммеля просто не было сил, чтобы направить против этого отряда. Джарабуб расположен примерно в 80 милях к югу от форта Маддалена.


[Закрыть].

Вечером того же дня генерал фон Равенштейн доложил по телефону обстановку генералу Крювелю. Он предложил сосредоточить обе танковые дивизии в одном месте, но не предпринимать никаких крупномасштабных действий до тех пор, пока у нас не будет четкой картины расположения сил противника и его намерений. Его опасения были обоснованны, поскольку весь ход сражения зависел от того, насколько правильными будут решения, принятые Роммелем или Крювелем. Полковник Байерлейн, начальник штаба Крювеля, позвонил в штаб танковой группы и спросил, что он должен делать. Роммель предоставил Крювелю свободу действий, приказав ему «уничтожить вражеские боевые группы в районе Бардия – Тобрук – Сиди-Омар до того, как они смогут создать серьезную угрозу для Тобрука».

Крювель был польщен оказанной ему честью – противостоять сразу трем основным группировкам противника: силам под Габр-Салехом, которые вели бой с полковником Штефаном, силам, продвигающимся к Тобруку через Сиди– Резег, и силам, сосредоточенным на восточном фланге, которые преследовали 3-й разведывательный отряд, отброшенный за Тарик-Капуццо.

Крювель решил сосредоточить свои усилия в направлении Сиди-Омара, намереваясь уничтожить группу, которая угрожала 3-му разведывательному отряду. Но со второй половины дня в этом районе уже действовал 3-й королевский танковый полк, так что эта группа к настоящему моменту отступила и соединилась с 4-й бронетанковой бригадой. Тем не менее 20 ноября весь Африканский корпус продвигался в восточном направлении на Сиди-Азейз и затратил большую часть дня, преследуя воображаемого противника. 21-я танковая дивизия в конце концов осталась без горючего и остановилась в пустыне, примерно в шести милях севернее Сиди-Омара. В штаб танковой группы понеслись отчаянные призывы о помощи. Но все, что мы могли сделать, – это отправить колонну грузовиков с горючим, которая прибыла к замершей без движения дивизии лишь поздно ночью.

15-я танковая дивизия продвинулась по Тарик-Капуццо до Сиди-Азейза, а затем развернулась широкой дугой к юго– западу. Ближе к вечеру дивизия вступила в бой с 4-й бронетанковой бригадой, которая все еще занимала позиции у Габр-Салеха. Ожесточенное сражение продолжалось до темноты; англичане понесли серьезные потери в танках и снова были отброшены за Тарик-эль-Абд. Но решительного успеха достигнуто не было, и день 20 ноября для нас был потерян. Тем временем английская 7-я бронетанковая бригада и группа артподдержки сосредоточили свои усилия на удержании аэродрома Сиди-Резега и отбили все контратаки Африканской дивизии. 22-я английская бронетанковая бригада выдвинулась из Бир-эль-Гоби на помощь 4-й бронетанковой бригаде, но прибыла на место уже ночью.

Нет никаких сомнений в том, что 20 ноября мы упустили колоссальную возможность победить. Каннингхэм проявил небывалую любезность, бросив 7-ю бронетанковую дивизию через всю пустыню, но мы не смогли воспользоваться этой его щедростью. Если бы Африканский корпус сконцентрировал свои силы у Габр-Салеха утром 20 ноября, он мог бы уничтожить 4-ю бронетанковую бригаду. С другой стороны, если бы он двинулся на Сиди-Резег, то смог бы нанести сокрушительное поражение английским войскам в этом районе. Тогда победа в операции «Крусейдер» досталась бы нам достаточно легко, поскольку все силы 8-й английской армии были разбросаны по гигантской дуге, протянувшейся от Эс-Саллума до Бир-эль-Гоби[69]69
  Справедливости ради необходимо отметить, что генерал Каннингхэм не разрабатывал план операции «Крусейдер». План этот был предложен ему штабом британских сил на Среднем Востоке, когда генерал в сентябре прибыл из Восточной Африки. Основной недостаток английского плана заключался в том, что согласно ему XXX корпус (7-я бронетанковая дивизия, 1-я южноафриканская дивизия и 22-я гвардейская бригада) должен был один вступить в бой и нанести поражение танковой группе, и лишь после этого боевые действия должны были начать XIII корпус и гарнизон Тобрука. (Примеч. англ. изд.)


[Закрыть]. Вся эта операция продемонстрировала необходимость осторожности и тщательной оценки разведывательных данных, предшествующей принятию одним человеком решения об участии главных бронетанковых сил в крупном сражении в условиях быстро меняющейся обстановки.