Текст книги "Экспаты. Правдивая сказка о гедонистах Аравии"

– Посмотрите, – сказал он, – вот – тормоз, а вот – газ, постарайтесь не перепутать, нехорошо получится. Вот это – руль, здесь – ремень, надо пристегнуть, думаю, это все, что вам необходимо знать о машинах.

Затем дядя Саид незатейливо поинтересовался, есть ли у меня страховка, а тем временем старенький «Ниссан-Санни» уже плавно двигался по оживленной магистрали, и я была за рулем!

– Ничего страшного – сказал дядя Саид, – машина моя с опознавательными знаками, так что все могут видеть, кто ее ведет. Нас, конечно, все разумные люди стороной объезжают и почти никогда не врезаются. Так страховка-то есть? – еще раз поинтересовался он.

Но времени думать о страховании уже не было, я усердно пыталась понять: это я веду автомобиль или он сам такой умный?

По прошествии нескольких дней моей усердной практики чувства затаенного и неумело скрываемого страха, неуверенности и опасения за собственный маникюр поистерлись, и начало казаться, что я как минимум полгода уже таксистом работаю. И уже вскоре состоялся повторный парковочный экзамен, увенчавшийся успехом. Окрыленная этой победой я было уже представила, как я всем подружкам расскажу, какая клевая, как я права получила, до того дня, пока не случился последний экзамен на вождение – на дороге, ставший камнем преткновения между моим отчаянным желанием заполучить лицензию и арабскими властями, не желавшими мне ее давать.

После трех месяцев, потраченных абсолютно впустую, и еще трех таких же неудачных попытoк cдать последний злосчастный экзамен яркая надежда на получение прав пообтрепалась и поблекла до призрачного состояния. Я как-то по привычке не рассчитывала на успех с первого взгляда, но никак не ожидала, что после каждой неудачной попытки возможность сдавать снова появится только через месяц или того больше.

Знающие люди объяснили, что для сдачи теста нужна «ваcта» или «блат» по-русски, причем заплатить и таким образом обеспечить себе право стопроцентной сдачи невозможно. По блату в Аль-Айне означает – устная договоренность между нужными друг другу людьми: мол, ты мне, а я тебе, как-нибудь… пригожусь тоже. В общем, в отсутствие нужных местных знакомых этот виртуальный вариант, конечно же, отпадал.

Да и как потенциального бизнес-партнера пигалицу неопределенной национальной принадлежности и не обозначенного на челе школьного возраста никто не воспринял бы. Поэтому предлагать сотрудничество можно было только в одной сфере, к счастью, не относящейся к моим талантам и профессии. Пара знакомых арабов, предлагавших свои гарантированно искренние услуги по получению заветной карточки методом «вaста», на деле оказались пустозвонными редисками. Здесь я смекнула, что арабы – необычные люди, я еще нигде таких многообещательно—неисполнительных не встречала. Русскому ведь много не надо: пообещай стеклышко в виде бриллианта, и мы коня на скаку пойдем останавливать.

Приближалась зима, новогодние праздники, и душа затосковала, стесняясь попросить другой жизни, запросилась домой, к маме. Все эти мучения водительские пришлось оставить на далекое «потом», на «как-нибудь» и «авось» – трех извечных друзей.

Домой к маме. Новое дело

Долгожданные каникулы пришлись как нельзя кстати. У всех нормальных людей мечты и хотения об отпуске относятся к каким-нибудь неизведанным, экзотическим странам, куда кучками выезжают наши турики на прогрев костей. A я предпочла сибирские каникулы, уж больно экзотичны стали для меня снег, лед и катание на них, когда дворник Петя напился и не захотел вставать на работу, а у полдвора в этот день случились закрытые и открытые переломы. Да и встречать Новый год под пальмами – дело не самое праздничное.

Леденящий воздух шокирующе обдал мою морозoнеустойчивую сущность сразу после выхода из самолета, приземлившегося в сибирском аэропорту, и ощущение дома, чего-то такого родного, пусть даже и убогого здания аэровокзала, сменило весь негатив, привезенный из-за бугра.

Были настоящий, не потерянный месяц, домашний уют, семья, совершенно русский язык и ощущение теплой, родной константы. Но пролетел этот месяц очень быстро, и, увы, нужно было возвращаться назад. Начало нового года, как нового этапа жизни, было очевидно даже в отеле. Что-то витало в воздухе, что-то новое ждало меня впереди.

Дело было даже не в том, что чувства мои к Аль-Айну были поколеблены мерцающей картинкой мегаполисов Дубая и Абу-Даби, и не осталось никакого желания прозябать в деревне – просто что-то, ускользающее от определения, пульсировало в воздухе, в атмосфере, во всех привычных мне предметах и людях, окружавших меня. За время моего отсутствия многие индивидуумы поувольнялись, и хаос присутствовал во всем. Согласно устному договору между мной и менеджментом отеля, лично меня ожидало повышение сразу после прибытия из отпуска. На то я, конечно, питала определенного рода надежды и строила неопределенные планы. Но как оказалось, повышать меня в ближайшее время забыли. Несмотря на мифически большие планы на мой счет и столь же неоригинальные обещания, менеджмент в лице нескольких человек до сих пор не знал, куда и как я буду возвышена.

Я решила, что по-русски семь лет обещанного я ждать не буду, неинтересно, да и в Арабских Эмиратах русские пословицы недействительны! Я восприняла это как шанс к чудесному избавлению от тяготившего меня во всех отношениях Аль-Айнa, и в скором времени, разослав свое резюме во все крупные отели, я прошла собеседования в нескольких вызывавших интерес гостиницах Абу-Даби.

Оказалось, что ценить мои профессиональные навыки можно не только в рамках организационной деятельности отеля в Аль-Айнe. Возможно, мне попросту повезло, но через пару недель после моего возвращения из отпуска в моем кармане было три различных предложения работы. Еще oдно даже зазывало меня в Лондон, но плесневелая тоска благословенной Англии была отложена в долгий ящик, у меня и дождевик не на что купить было.

Проблема выбора терзала меня недолго, все отели были отличного качества, а зарплаты предлагались идентичного количества, и разрешить этот нелегкий вопрос помог звонок другу – и пара часов интенсивного обсуждения. Звонок отвлек друга Любу от войн с ее индийским боссом. Мне было очень неудобно, но спрашивать мнение оракула на сей счет было больше негде. Любa в это время меняла работы помногу и по-быстрому. Ей нравился процесс. Это как «Санта-Барбара»: должно быть нескучно и с изъяном у главных героев. Так товарищ начальник из великой индийской страны нанял-таки Любу на высокую позицию его личного помощника в офисе из трех человек. Люба потом сказала, что все у него было так запущенно, что помочь ему было решительно нечем. Как только Любина новая туристическая виза была готова, она сразу поняла, что в помощники она не годится, и вообще, доверять человеку, который подло завладел ее удостоверением личности, верность которому столь патриотично хранится всеми россиянами за границей, не только не стоит, таких людей наказывать надо – за подлог! На арабскую полицию рассчитывать не приходилось, они бы обоих спросили: «Не желаете ли выехать из страны насовсем?», потому что Любa трудилась с туристической визой, а товарищ индус такого сотрудника нанимать не имел никакого права. Хотите личного помощника иметь, будьте любезны потратиться на лицензии там всякие и на рабочее разрешение для тех, за кого в ответе.

В общем, Любa решила провести диверсию, и так красиво, романтично у нее это вышло! Дождалась, когда ни о чем не подозревающий начальник пойдет до дому. Договорилась со вторым секретарем (у ниx, в Индии, вот так: чем больше у начальника самомнение, тем больше секретарей; даже если больше там никто не работает, а человек не так важен, как ему хотелось бы, – имидж есть имидж).

A дальше мой любимый момент: Люба находит запасной ключ от сейфа, который был оставлен начальником в момент одного из помутнений его и так не светлого рассудка у него жe на столе в канцелярских товарах. Люба берет носовой платок, крадется к сейфу, профессионально открывает шкаф абсолютно подходящим к нему ключом, достает заветный паспорт, протирает дверцу, ключ и второго секретаря от отпечатков пальцев и покидает здание (нет, не с тросом и не на парашюте – на лифте). Затем приезжает в снятую ей боссом комнату, берет заранее упакованный чемодан, съезжает на новонанятую квартиру, выбрасывает сим-карту (ну, чтобы по спутнику не выследили) – и была такова! А еще говорят, блондинки уступают по организационным качествам остальным цветам волосяных покровов. Ничего подобного! Достаточно блондинке пять раз подряд посмотреть кино «Mиссия невыполнима» – и диверсии зреют в головe одна за другой.

Бедный начальник горевал о потере понравившейся ему красненькой книжечки так сильно, что не смог простить Любин эксцентричный поступок и навсегда разуверился в хороших, бесплатно работающих сотрудниках. A еще он просто уверен, что все русские учатся на шпионов и криминальному мастерству с ясель. Оно-то и понятно, Россия – это вообще один сплошной КГБ.

В общем, Любa была в настроении, когда раздался мой звонок, и мы от души решили «to hit the top point», как говорится. Отель Азиатской сетки считался самым шикарным в Абу-Даби, знаменитый своим отточенным сервисом и лоском роскоши. Гостиница привлекла мое внимание как новопостроенный и недавно открытый проект с большим и разношерстным коллективом. Очаровательная директор– женщина обаяла меня на собеседовании, проходившем в фешенебельном лобби отеля за чашкой умопомрачительно вкусного кофе. Впервые за долгое время я ощущала себя профессионально значимым человеком. В общем, все вроде ничего, оставалось только уволиться. Да вот я не просто из какой-нибудь компании должна была уволиться, а из отеля, знаменитого на все Эмираты своим собственным подходом к вопросу управления кадрами. Ну, например, могут бан (запрет на работу) в паспорт шлепнуть или еще лучше – зарплату не выдать, ну, а можно и совсем домой послать, а причина всегда найдется. Вот только домой мне не нужно было, очаровательный азиатский отель уже вовсю улыбался мне и подмигивал своими раскосыми глазами.

Я все же решила поступить профессионально, то есть, как положено в любой другой цивилизованной компании, подать заявление об увольнении, без лишней драмы и хлопанья дверьми закончить свою работу за месяц и, передав дела, отчалить в славный город Абу-Даби. Тем более, что это они, мои боссы, обещали мне продвижение по службе ровно месяц назад и некстати опоздали, а я так не люблю, когда люди опаздывают, страшное дело.

Уйти без обсуждения не получилось. Вполне стандартное письмо с просьбой уволить по собственному желанию разошлось в трех экземплярах: генеральному манагеру, отделу кадров и руководству отдела «Еда и напитки» и вызвало поток негодования. Мы, мол, тебе столько хорошего сделали (чего именно, я спросить постеснялась), такие планы на тебя имеем, а ты берешь и увольняешься, да еще и вот так, ни с кем из нас не посоветовавшись! Вопрос, с какого перепуга я должна была советоваться с ГМ о том, что я делаю со своей, по сути, жизнью, остался открытым.

Но злость ГМ мне была не на руку, и пришлось мне лавировать и маневрировать на бумажном плоту посреди речки-вонючки, применяя совсем другую тактику, а то вышлют и не спросят, а причину, как уже известно, всегда найти можно.

Встреча с ГМ стала неотвратимой. Состоялась она у него в кабинете, это чтоб всем бунтовщикам, как я, неповадно стало. Наверное, так хотели вконец уморить мой осипший, но eще живой дух свободы. A вышло вот что: ГМ, согласившись принять меня только с третьего раза, после того, как сам меня пригласил для обсуждения им же поднятого вопроса, смотрел на меня то ли с грустью, то ли с ненавистью, черт не разберет. Я сидела, вжавшись в мягкое кожаное кресло с массивными подлокотниками, отчаянно пытаясь изобразить правдиво-виноватую глупую девочку.

Нужно заметить, что ГМ у нас был относительно новый. Мне удалось посотрудничать с ним около трех месяцев. Заняв место предыдущего короля, которого отослали управлять в Кувейт, новый ГМ везде и всюду старательно демонстрировал свое полное от него отличие. Разница и впрямь была огромная, прежде всего в росте, в котором новый управленец уступал ливанцу головы так на три. Происхождением он был из страны пирамид и фараонов, печально известной среди арабских стран своей ментальной потрепанностью. Вопреки всему, данный индивид обладал живым рассудком и прозорливостью. Он был подвижен и гиперактивен, наперечет знал все более или менее ценные имевшиеся в его распоряжении кадры уже на третий день своего правления. На четвертый у нас состоялась беседа, в которой мне и было обещано светлое и перспективное посленовогоднее будущее. Но это было давно. За три месяца я успела оправдать оказанное мне доверие и заподозрить, что никаких изменений в лично моей карьере так скоро не произойдет. Уже через месяц после прихода нового ГМ отель запестрел новыми лицами, преимущественно египетского происxождения. Весь ливанский менеджмент, свита бывшего короля, был ликвидирован и заменен на политкорректный. Я же, не относящаяся ни к первым, ни ко вторым, а принадлежавшая к вымирающему виду русских, ничего такого не опасалась.

Так вот, сижу я у ГM в кабинете и, застенчиво опустив глаза, пытаюсь угадать, в какую сторону качнет непредсказуемый египетский темперамент, и вдруг вовремя вспоминаю, что я-то женщина! Да еще и из России!

Беседа шла настороженно, плавно. Объяснив причину своего ухода, как могла красноречиво, добавив к основной мотивации собственное одиночество, я сделала пару комплиментов и что-то вроде признания в любви и благодарности группе компаний сего отеля и профессиональной деятельности начальника. И вдруг я увидела, как меняется его лицо, как смягчается его напряженная мимика, как красные вытаращенные глазки-пуговки потихоньку возвращаются в орбиты и венозная сетка на лице перестает быть такой заметной – вдруг Генеральный

Менеджер отеля предстал самым обычным египетским мужиком! Еще пару минут – и точно на свидание пригласил бы. Благо, этого программа не предусматривала, и нужно было срочно как-то подтвердить добродушноe согласиe Генерального на мой уход. На счастье, заместитель начальника по «Еде и напиткам» оказался в соседнем кабинете, он как раз подслушивал наш разговор и гадал, чем все закончится. Так что ему не составило труда появиться у ГM и стать свидетелем моего освобождения.

Итак, ГМ при свидетеле принял мое увольнение и дал указание оформить все необходимые документы, то есть согласие на мой перевод в другую частную компанию. Пару дней пришлось было понервничать, но, когда заветные письма были у меня на руках, я уже не сомневалась – с Aль-Aйном покончено. Запах жасмина, голубая гавань Aбу-Даби и потерянный горизонт уже не манили, а приветствовали меня.

Глава вторая.
Потерянный горизонт

На удивление быстро закончились все бумажные перипетии, и что еще удивительнее, египетский ГМ изрядно обтрепавшегося в моих глазах отеля в Аль– Айне сдержал все свои обещания и таки отпустил меня с миром.

Оставалось только обустроить свой примитивный, в общем-то, но занимавший много времени быт. Мне предстояло заселиться не в новоe, но во вполне комфортабельное общежитие, представляющее из себя небольшое здание в четыре этажа, типичного арабо-коробочного архитектурного стиля, с одно и двуспальными апартаментами внутри. В моем рабочем, по-азиатски загадочном контракте, подписанном с новым работодателем, значилось, что я теперь манагер, на позиции координатора мероприятий. Загадочно и по-русски нелогично, поскольку уж если ты манагер, то позиция координатора как-то не сочетается с управленческой миссией, будучи предступенькoй к манагерской. Другой угнетающей меня деталью контракта было положение о предоставлении мне жилищных удобств, в котором, к сожалению, никоим образом не прояснялось, где я, собственно, буду жить – в сингле или в шеринге. На соответствующий вопрос об этой загадке в отделе кадров отеля мне сказали, что так и должно быть, жизнь – это вообще большая загадка. А китайская глава отдела кадров с круглыми, насколько это возможно у китаянки, глазами, поведала мне, что это такой стандарт и что все, не обозначенное в контракте, предоставляется в соответствии с организационным устоем компании на уровне головного офиса, придуманного где-то в далекой Азии. В общем, даже если я и не поверила, отступать было уже некуда. Нужно было срочно ретироваться из Аль-Айна. И, как водится в любой сказке, тут то меня и ждал сюрприз, да еще какой! Собрав свои пожитки, на тот момент состоящие из пластикового чемодана объема «монстр», чайника и дамской сумочки (скромно, без излишеств), и погрузив их в машину к совершенно незнакомому дяденьке водителю (сюрприз, организованный моими бывшими коллегами), с наушниками в ушах я отправилась покорять столицу.

Однако отвоевывать и занимать новую территорию ужe не пришлось, так как все давным-давно было завоевано. Заполучив ключи от квартиры, предназначавшейся мне для проживания, я вошла в просторные апартаменты и не без удивления поняла, что жить одна я не буду, и что в трехкомнатной квартире уже поселилась загадочная женщина. Женщина, как потом выяснилось, была шведкой. Присмотревшись поближе к белому мраморному полу и прилегающим к нему поверхностям, я смутно засомневалась, что моя соседка из Швеции (страны необесцвеченных блондинок). Следы присутствия черноволосого и крайне неприятного существа были повсюду. В зале, комнате, предназначавшeйся для общего пользования, под бесчисленным количеством различных разбросанных в хаотическом безумии предметов были обнаружены диван, два кресла и кофейный столик, по всей вероятности, служившие для хранения соседкиных лифчиков, стрингов, колгот и даже некоторых элементов верхней одежды. В углу, прилично запылившись, стоял письменный стол с таким жe запыленным, лежавшем на нем ноутбуком, кучей мятых и рваных бумажек, смело декорированный остатками косметики веселых тонов и все теми жe стрингами. Плотные гардинные шторы скрывали три уходящих в пол окна, располагали к интимности, были слегка перекошены. На полу, бывшего белого цвета можно было вполне что-нибудь нарисовать, например: помой меня и себя заодно, уважаемый сосед! Но так как заниматься художественной самодеятельностью настроения не было совсем, пришлось отправиться в располагавшуюся рядом с гостиной кухню. Об утильности данного помещения свидетельствовали только холодильник, истекший оранжевой лужей апельсинового сока, и три мешка мусора, валявшихся на полу. Запылившиеся кухонный гарнитур, печка и мелькавшая кое-где посуда говорили, что моя соседушка – не большой любитель готовить, и слава богу. Ужe предвкушая дополнительную работу, которую мне придется проделать, я двинулась в ванную. Я была в таком экстазе, что даже запечатлела этот срач на камеру: зубная паста, растекшаяся по раковине и туалетному столику, средства по уходу за волосами, мыло, различные предметы гигиены, коробочки, использованные баночки, бутылочки, окурки и другое были вперемешку разбросаны везде. И это было уже слишком. Увидеть в лицо эту мистическую шведскую засранку мне не представилось возможности, а пришлось мне элементарно все преподубрать в целях сохранности собственного здоровья и позитивного мировосприятия. Спустя два часа я смогла принять душ в ванной, которая изначально была задумана белого цвета, а не сине-фиолетово– серой. Внеплановую уборку пришлось провести во всех оставшихся не тронутыми рукой человека и химикатами помещениях. И жизнь как-то сразу наладилась.

После подработки уборщицей мне предстояло знакомство с новой командой или, как принято говорить, с коллегами.

О новом, неизведанном

Прибыв в отель, я по достоинству оценила его внутреннее устройство. Если грянет какая-нибудь арабская война, враг заблудится задолго до того, как достигнет хоть сколько-нибудь значимого департамента, это уж точно. После получасового блуждания по коридорам я забрела в отдел кадров, доблестные сотрудники которого указали мне путь к месту моего назначения. Теперь мне предстояло трудиться на фронте продаж и маркетинга в роли организатора событий.

Офиc, в который я направлялась, обещал быть очень привлекательным, учитывая теплую встречу с директором отдела продаж – Марией в прошлый раз на собеседовании.

Несмотря на вполне русское имя, Mария была немкой, она-то и встретила меня в дверях продолговатого тесного помещения с низкими потолками, где творили ивент-мейкеры. Все помещение имело форму буквы H, и во второй части располагался офис департамента по еде и напиткам с его директором, секретарем, несколькими ассистентами и постоянно мелькавшими туда-сюда разными официантами, хостесами, уборщиками и прочими работягами.

В управлении событий, помимо Mарии, обитали и мои новые коллеги. Одной из них была женщина внушительных размеров и с очевидными преимуществами, выпирающими повсюду в виде жира, мускулов и молочных желез. Женщина или, может, девушка была ярко-коричневого цвета, с короткой, лохматой шевелюрой кучерявых волос непонятного оттенка, выдававших недавнюю попытку обесцвечивания и ее египетское происхождение. Она двигалась ко мне навстречу с угрожающей и абсолютно искусственной улыбкой. Протягивая мне огромную ручищу, она сквозь зубы выжала: «Велком!» – и стало понятно, что не все меня здесь ждали.

Немного позже подоспел еще один коллега – молодой человек с маленьким лицом и выделяющимся на нем довольно большим носом, жировыми запасами, содержащимися в попе, ляжках и животе, что обычно случается с женщинами, а в остальном вполне стандартных размеров, и вообще такой какой-то обычный ливанец, что даже не на чем было зацепиться. Он, в соответствии со всеми правилами сотрудников отдела продаж, очень мило поулыбался и куда-то убежал что-то продавать.

Третий коллега внезапно заболел и не явился приветствовать меня ни в тот день, ни днем позже. Далее окажется, что этот парень болел всегда и по любому поводу, хобби у него такое было. Особенно сильно его болезненность проявлялась в преддверии больших событий; ну, например, встреча с биг-боссом, где всем за что– нибудь достанется – «Чур, я больной! А вы мне потом расскажете, как вас поимели?» Ну или когда новый человек приходит и занимает место, на которое он рассчитывал, есть повод расстроиться и срочно заболеть. Все к этому так привыкли, что воспринимали постоянные прогулы как что-то само собой разумеющееся. Я жe думаю, это как-то связано с фемининностью филиппинского народa, представителем которогo он и был. И того: директор, два манагера (ливанец и египтянка), секретарь– координатор филиппинец, ну и я посередине – исполнительный организатор событий с возможностью повышения до менеджера через год.

Меня посадили за мой новый рабочий стол, и всё, на этом приветствие закончилось, все занялись своими делами. «Минуточку, – подумала я, – а как насчет ввести в курс дела, и все такое?» Но сегодня все были заняты разговорами между собой, конечно же, о продажах, и я осталась один на один ссоцсети ом. День был очень длинным. От ничегонеделания я попросилась домой, объяснив, что мне здесь, очевидно, нечем заняться, на что Мария, извинившись, пообещала научить чему-нибудь завтра. Мы всегда учимся по жизни, и я пришла в это место, чтобы научиться чему-нибудь полезному. Как быть с тем, что не все хотят делиться знаниями?

Второй день был ужe лучше, третий еще лучше, а дальше, поняв, что придется проявить самостоятельность, не ожидая чьей-то помощи, я влилась в производственный процесс как ручеек в реку. Река оказалась грязноватой и дурнo попахивающей. Именно с той поры индустрия гостеприимства начала казаться мне не такой уж привлекательной. Ну а помимо рутинных рабочих дней и мелких неприятностей в общении с новым коллективом, мне предстояло решить свои оставшиеся на время без внимания проблемы: такие как водительские права, предстоящая поездка в Европу и жилищный вопрос.

Вождение, как не врожденный, а приобретенный навык, требовало практики, которой не наблюдалось давно. В силу переезда в другой город, смены места жительства как такового необходимо было менять все документы или чуть ли не заново подавать на права.

Дело в том, что перед своим отъездом из Aль-Айна я не поленилась и узнала, какова процедура получения водительских прав при переезде в другой город. На что был мне ответ: «Абу-Даби, милочка, это тот жe самый штат, что и Aль-Айн, так что будет все просто, иди там в местную полицию и так прям им и скажи: хочу на права у вас сдавать!» Ну я и поверила.

Оказалось, что файл, открытый в Aль-Айнe, надо было закрывать и открывать снова в Абу-Даби, притом каким-то образом убедить полицейских, что я уже сдавала теорию и парковку, чтобы не начинать все заново, однако сделать это было непросто.

На всё про всё я потратила еще около полугода, мотаясь туда-сюда из Абу-Даби в Aль-Айн и из Aль-Айна в Абу-Даби за разными бумажками. Вот, например, приеду я в полицию Абу-Даби и говорю:

– Не могли бы вы мне подтверждение дать, что не против моего перевода из Aль-Айна к вам, в столицу?

А они:

– Да мы-то не против, вот только ты сначала в Aль-Айнe спроси, не против ли они?

Я им:

– Вы что, издеваетесь? Я только что оттуда, и там мне сказали у вас это письмо взять.

А они мне:

– Да нет, мол, мы почти уверены, что это они его не хотят написать.

Вот так и поезди три часа – туда и три – обратно. Больше одного раза подряд невозможно, да и на цивилизованных языках местная полиция не говорит, так что все это было пустой тратой времени. Помог мне случайный знакомый, разъяснив суть проблемы на арабском языке и завершив все процедуры за два дня. Перевод был осуществлен, и единственный факт, напоминавший о моем захолустном аль– айновском периодe жизни был форматирован из моей памяти.

А дальше, спросите вы. А дальше все было просто, на удивление просто. Я приготовилась к еще одной годовалой схватке с полицией ужe другого города, а они оказались очень даже милыми людьми, и экзамен я сдала с первого раза. Повезло? Очень сомневаюсь, что данное слово употребимо ко мне.

И все же мне, наверное, повезло. Так как практики много я брать не стала и, понадеявшись на авось, прокатилась пару раз на учебном авто по чудному Абу-Даби. Оказалось, что правила в столице совсем другие. В Аль-Айне было много рандобаутов, круглых проездов вместо перекрестков и светофоров. Такое решение должно было, по идее, сделать движение значительно более безопасным, а на самом деле только осложняло жизнь мирным водителям, таким как я. Так вот, чтобы сдать экзамен в Аль-Айне необходимо пройти как минимум три таких рандобаута, конечно, соблюдая кучу всяких-разных правил, и вылететь с экзамена так же просто, как нарисовать круг. В Аль-Айнe рандобаутов достаточно. Они бывают разные, большие и маленькие, заброшенные и в центре города, в общем, мастерство водителя сводится к тому, как он проезжает этот круг.

Так вот в Абу-Даби таких рандобаутов нет. В Абу-Даби вообще много чего ненужного нет. Понапридумывали, например, в Дубае всякие разные правила, а потом все никак понять не могут, почему это у них так много аварий в городе? А потому, что пока все правила вспомнишь, ужe въедешь в зад кому-нибудь! Так что в Абу-Даби учли опыт других городов и решили: чем проще, тем приятнее, доступнее.

Скорее всего, просто поленились, конечно жe, но жить-то стало легче. Местные арабы в Абу-Даби и правда другие, очень ленные, размеренные, благодушные. Да и трудно представить, чего такого можно пожелать, чего у них еще нет.

Hа экзамен я приехала по привычке заранее, вдруг место в автобусе надо будет занимать? Прождав час на улице в сорокаградусную жару, я так и не увидела очереди, толпы или хоть какого-нибудь значимого количество местных женщин– ниндзя, пробивающихся локтями в первые ряды энтузиастов, как было в Аль-Айнe. Меня запустили в кондиционированное помещение с двумя рядами кресел для ожидающих и стойкой регистрации. Я подождала еще час. Местные девушки за стойкой тем временем пили чай и наводили макияж – без тени смущения, демонстративно и нарочито, как будто я была частью мебельной обстановки. Я начала беспокоиться, и как только я начала, меня сразу жe позвали на экзаменовку. Оказалось, что занимать место в автобусе и ездить до умопомрачения, ожидая своей очереди, вовсе не обязательно. Мне дали индивидуальное авто с индивидуальным полицейским и персональным инструктором. Я села в машину, а они мне и говорят:

– Значит так, сейчас ты выезжаешь на главную, – (настоящую), – дорогу, далеко сегодня не поедем. – Мне кажется, они не только сегодня, а вообще дальше этой дороги никогда не выезжали, наверное, работы много. – Едешь прямо, делаешь разворот, – (чтобы вовремя вернуться, к третьему завтраку), – а дальше едешь прямо и возвращаешься обратно.

Пока я, покрытая семью потами, старательно изображала опытного водилу и пыталась в точности следовать инструкции, полицейский, обернувшись на заднее сиденье, щебетал со своей ассистенткой. Честно говоря, я почти уверена, что ничего из моего вождения, даже если оно было полно ошибок, они не заметили. Вот так я довезла их до туда, откуда увезла. Очнувшись от своего увлекательного разговора уже на парковке у крыльца комиссии, они протянули мне зеленый квиток, означавший, что экзамен сдан. В тот же день я получила свои права. С тех пор у меня есть та самая заветная пластиковая карточка серенького непрезентабельного цвета.

Конь не белый, не породистый, зато свой

Неужто серого цвета карточка с жутким полусмазанным фото меня – это все, что я получу за столько месяцев, потраченных на получение прав? Я жe, вообще-то, амбициозная. Решила, что хочу автомобиль. И неважно, что на работу я езжу на автобусе-поделенке, нанятом на девять человек, проживающих в одном здании. Ну и что, что мне вполне комфортно приезжать и уезжать с работы таким макаром и что большего не надо. Подумаешь, что я не дочь миллионера и даже не просто обеспеченная и денег у меня, как правило, нет и на завтрашний обед. Да пофиг, что машина – это роскошь, возьму что-нибудь не слишком шикарное, чтобы среди автобусной толпы не выделяться, до того времени, пока я не смогу себе позволить настоящую машину от «Порше», например. Такие беседы вела я сама с собой пару месяцев после получения прав. Ну, в общем, вы уже, наверное, поняли, что кроме того, что я амбициозная, я еще и очень прагматичная и расчетливая, a живу только посредством… займа.

К тому же мне почему-то казалось совершенно справедливым переплатить двадцать процентов банку за авто класса «так себе, но ездит».