Текст книги "Пой. История Тома Фрая"

«Как много в ней дорогого нам».

* * *

Дилан и Том зашли в спортивный зал, оборудованный специально под выпускной, и охнули. Они не могли поверить, что одноклассники украсили помещение в стиле «Звездных войн». Тома никогда не интересовала эта франшиза, но ребята постарались на славу. В подобное оформление Том с Диланом прекрасно вписывались и при этом выделялись из общей массы. Многие бросали на них косые взгляды. Почему-то все американские школы одинаковые. Если ты поешь в хоре, то ты изгой и хоть в лепешку разбейся – ничто этого не исправит. Никогда.

Их хоровой кружок попросили выступить сегодня, и на сей раз Тома даже не заставляли петь, подарив один день спокойствия. Дилану же повезло намного меньше, хотя тот с радостью согласился. Время от времени он продолжал за Томом фразы, но еще ни разу не пел профессионально. Они решили сначала подойти к столу с пуншем, в который, естественно, уже подлили алкоголь. Там же нашелся и Джек, трещавший с какой-то блондинкой.

– О, парни! Вы пришли! Рад вас видеть, смотритесь чертовски хорошо! – Он похлопал Тома по плечу, заставляя покраснеть. Дилан же горделиво приподнял подбородок. – Кстати, познакомьтесь, это… – Джек обернулся вокруг своей оси и никого не обнаружил. – А, неважно. Я все равно забыл ее имя. Хватит с меня неловких ситуаций на сегодня.

– Давно ты здесь? – Дилан, улыбаясь, спросил Джека, осматривая людей рядом. Никого выше на голову не нашлось.

– Ричард еще не пришел. Он опаздывает, – заметив его интерес, ответил Джек. – А вот я уже долго здесь. Успел наесться до отвала, а пунш слегка кружит голову. В целом тут неплохо, хотя эти вечеринки никогда меня не привлекали. Особенно без спутницы.

– Время танцев! Время диких танцев[86]86
  Песня Sky – “Time for dancing”.


[Закрыть]! – пропел Том, перекрикивая музыку из колонок. Дилан кинул на него изучающий взгляд.

– С полным желудком особо не подвигаешься, однако, может, чуть позже я присоединюсь, когда найду пару. – Джек кивнул. – Я не испытываю большого разочарования в том, что стою на месте. Дань традициям я отдал. Не буду вкладывать в этот день чересчур много романтизма. А вы опоздали, между прочим.

«Без вины виноватый. Кто же знал, что мама заготовила речь?»

– И это ужасно. Через минут двадцать я должен буду уйти где-то на час. Думаю, мы успеем еще потанцевать. А мы ведь могли бы спеть дуэтом, но ты чересчур сильно упирался. – Дилан поднял брови и сложил руки на груди. – В любом случае с вечеринки мы не уйдем, пока я не сотру подошву ботинок и не сорву голос.

– Такт – все, что мне нужно, музыка – то, что я есть! Время танцев на столе![87]87
  Песня Sky – “Time for dancing”.


[Закрыть] – Том продолжил петь единственную известную всем композицию певицы Sky, пока шел на танцпол. Дилан отправился за ним. У него еще осталось в запасе время до выступления. Джек же изучающе смотрел на парней и потягивал пунш. Странное поведение Дилана настораживало его, но он верил, что Том попросит помощи в случае чего, поэтому старался подавить свою паранойю. Заприметив очередную девушку, Джек направился к ней.

– Я знаю, как ты любишь Келли Си, поэтому… – перекрикивая музыку, бросил Дилан. Они с Томом вышли чуть ли не на середину танцпола. – Я попросил включить ее, как мы появимся!

Именно этого и не хватало Тому. Никто из его друзей не умел танцевать. Со всей своей плавностью, элегантностью и некой придурковатостью в движениях, Ричард совершенно не слышал ритм и дрыгался, словно в припадочных конвульсиях, сметая длинными руками всех несчастных рядом. Джек же был похож на гору при пятибалльном землетрясении. Том всегда старался сбежать от них, потому что при абсолютном отсутствии таланта им почему-то невероятно нравилось танцевать поблизости. А что Том? Том умел и обожал танцевать. И сейчас, смотря на Дилана с его хорошо отточенными движениями и горящими глазами, он трепетал от радости и счастья. Дилан закидывал голову назад, заставляя пряди уложенных волос хлестать лоб, маленькая капелька пота, поблескивая в серебристом свете прожекторов, скатилась куда-то за воротник.

«Наверное, это лучший день в школе. Последний».

Джек стоял в одиночестве и смотрел на парней в самом центре. Уже прошло четыре песни, а они продолжали танцевать. Все то и дело поглядывали в их сторону, в особенности на Тома, будто он какой-то диковинный зверек. Настанет момент, и Джеку придется провожать их в Нью-Йорк, врать, что он приедет, когда утрясет все дела в кампусе, а по факту еще минимум год ему предстоит провести в этом ненавистном городе. Как бы он ни хотел, чувство радости от выпускного не появилось даже в невероятно красивом помещении, украшенном в стиле бесконечного космоса. Такого же бесконечного, как и отчаяние Джека. Здесь тысячи мерцающих звезд казались еще дальше и выше, чем обычно, стали такими же недосягаемыми, как и настоящие на ночном небосводе. Джек вздохнул и сжал пустой пластиковый стаканчик. Неожиданно Джек разглядел в толпе Алана. Он стоял почти у самой стены и не сводил глаз с Тома и Дилана. Алан всем видом демонстрировал свое раздражение. При этом он оставался на месте, не пытался вызвать очередной конфликт. Джек с интересом прищурился. Он не обращал внимания на слова Тома по поводу резко изменившегося поведения Алана до этого момента…

– Все! Мне пора! Точно не хочешь пойти со мной и показать всем настоящий мастер-класс? – Дилан потрепал Тома по голове, пока тот отрицательно мотал ей из стороны в сторону.

«Спасибо. Что-что, а мое пение для здешних не секрет».

– Будь звездой, сияй сегодня и всегда[88]88
  Песня Гилбера Уильямса – “Be a Star”.


[Закрыть], – спел Том, подбадривая Дилана.

– Надеюсь, в скором времени мы продолжим начатое. – Он махнул рукой и ушел, растворяясь в толпе школьников.

Том мог лишь смотреть ему вслед. Песни сменялись одна за другой, сумасшедший рок превращался в тягучие баллады и так раз за разом, а Том все продолжал стоять в свете софитов и смотреть на Дилана. Его талант к пению и умение держаться на сцене поражали. Он двигался чересчур естественно, словно жизнь обычного человека превращала его в невзрачную куклу без содержимого, тогда как сцена помогала крыльям за спиной раскрыться. Время текло медленно, завораживая, и создавалось впечатление, что Дилан выступает уже целую вечность. И все же, как бы Тому ни хотелось это проигнорировать, он заметил кое-какие огрехи в вокале, несколько пропущенных нот и интонаций. Даже выданный Томом аванс доверия не смог спасти Дилана от его честного мнения. Он просто не мог не обращать внимания на самое главное в его жизни – голос. Пересохшее горло и уставшие ноги невольно заставили двинуться в сторону стола с пуншем, где Том несомненно найдет Джека и сможет перекинуться парочкой фраз, а если совсем повезет, то и Ричарда. Том собирался забросать его тысячей песен с просьбой простить придурка.

Он улыбнулся, когда увидел Джека и худощавую фигуру Ричарда где-то впереди, но тут Том услышал то, что уничтожило все в одно мгновение.

– Интересно, а он тоже станет проституткой, как его мать, если не пролезет на Бродвей? – раздался из толпы знакомый омерзительный голос. Том обернулся в попытке найти источник отвратительных слов. Подлецы и не пытались прятаться. Четверо парней выше Тома на полголовы, шире в плечах, с пренебрежением и отвращением сверлили его взглядом, и венцом всего стала надменная ухмылка Итана. Этот червь без покровительства и кулаков Алана начал плести интриги за спиной Тома.

«Что ты сейчас сказал?

Я не я, если достойно не попрощаюсь с упырем. Алан, твои шавки гавкают слишком громко».

Том яростно толкнул Итана в грудь, нападая без предупреждения. Мерзавцы даже не пытались прикрыться. Ждать извинений и устраивать разборки не было смысла. Трое дружков сразу же вступились за «Наполеона», закрывая его от Тома. Тот попытался вновь броситься на Итана и показать, что тот подобрался к черте. В жизни Тома осталось мало секретов, и все же не хотелось озвучивать парочку из них в забитом людьми спортзале.

– Что такое? Нам просто стало интересно, когда ты пойдешь по стопам своей никчемной матери, сломанный граммофон?! – Итан выплескивал свою желчь, не думая ни минуты. Школьники вокруг начали обращать на них все больше внимания. Том чувствовал, как кровь долбит по вискам сильнее музыки, а сердце металось внутри в желании скрыться от обидных слов. – Никакая ты не звезда, Том, а потенциальная шлюха. Против генов не попрешь! Нью-Йорк сожрет тебя и даже не подавится. Твоя природа возьмет верх, и однажды я проедусь по злачным местам города и увижу твое исхудавшее тельце, стоящее около стены с просьбой о двадцатке. – Может, Том и хотел кинуться на Итана, но застыл на месте. – Твоя мать – проститутка, а ты просто-напросто псих! Не позорься и вали назад в свой притон, к матери, заработавшей СПИД. – Итан с парнями ухмыльнулся. – Что неудивительно для шлюхи.

Звезды, украшающие небосвод спортзала, дружно превратились в метеориты, которые грозили обрушиться на Тома. Музыка затихла, люди рядом охнули и отошли в сторону, по толпе побежал шепот. Кто-то соглашался с Итаном, кто-то осуждал его за резкие слова, а кто-то придумывал оскорбления и того хуже. Прекрасный вечер разлетелся на тысячи осколков, которые вонзились в широко распахнутые глаза Тома, его сердце и душу. Подступили горькие слезы, заставляя задыхаться, и окончательно запутали и так нестройные мысли. Да, его мама работала в борделе, да, его мама болеет ВИЧ, но уж точно не дошла до стадии СПИДа, но даже вся эта правда не принадлежала Итану, все его злые слова выплеснулись, как яд из раздавленной змеи на дороге. Их источник – злость, зависть и душевная слабость. И все это не было секретом. Вот еще одна причина, по которой с ним никто не хотел общаться. Том судорожно взглянул на шокированного Дилана и отвернулся. Итан сделал шаг вперед и ткнул Тома пальцем в грудь, отталкивая, словно податливое желе.

– Ты – неудачник, ты… – Он не успел закончить.

– За племя до конца! – раздался невнятный клич.

Разъяренный от гнева Ричард бросился на Итана. Том еще никогда не видел друга в таком состоянии. Даже с его смуглым оттенком кожи он покраснел, как рак, и, по всей видимости, не отдавал себе отчета в действиях. Он успел всего лишь дважды пройтись кулаком по лицу Итана, пока соучастники всеобщего позора не схватили его под локти. Ричард настолько обезумел, что даже несмотря на его худощавую фигуру, оттащить его от Итана никак не получалось. Он обхватил длинными ногами талию давнего врага, норовя выдавить его, как прыщ. Они рухнули вниз, когда к драке присоединился Джек. Ему не составило труда в первую же секунду отправить одного из парней в нокаут. Девушки рядом закричали, а их кавалеры начали втягиваться в драку. Один лишь Том хлопал глазами и смотрел на вакханалию, словно контуженный. Кто-то толкнул его, схватил за ворот рубашки и потянул вверх. Том точно знал этого парня, но мозги отказывались понимать. Когда чужой кулак приблизился к лицу, из ниоткуда объявился Дилан и повалил нападавшего с ног. Драка стремительно набирала обороты. Раздался свисток тренера и крики учителей.

«Империя наносит ответный удар. По-другому не скажешь».

Дилану, Джеку и Тому стоило больших усилий разнять Ричарда и Итана. Скорее всего, выпускной для них закончился. Конфликт, копившийся с младшей школы, вылился в массовую драку. Повернутому на книгах другу давно хотелось добраться до Итана. Обидные слова в сторону Тома и его мамы стали последней каплей. Скрываясь от рыскающих взглядов приспешников Итана, учителей и остальных недоброжелателей, друзья пригнулись и, закрывая рот до сих пор взбешенному Ричарду, двинулись в сторону выхода. Программу минимум они выполнили: потанцевали, наелись, подрались. Праздновать последний день в школе можно в каком-нибудь кафе или даже клубе. Им почти удалось сбежать, но словно из ниоткуда на плече Тома появилась рука директора. Сирена в этот раз не кричала, а крепкой хваткой остановила убегающих парней. Джек напряженно выдохнул, отмечая, что Ричард наконец-то заткнулся. Том хотел что-то сказать, но вмешался Дилан.

– Простите, но вы, вероятно, слышали слова Итана. Мы не начинали конфликт, а просто поддались эмоциям. – Джек стал оправдываться, но директриса покачала головой. И от ее бледного, напуганного лица всем стало только хуже. – Что такое? Вы же не вызовите полицию из-за обычной школьной драки?

– Нет. – Сирена, которая зачастую придиралась к парням, стояла сама не своя. – Том, где твоя доска? – Он помотал головой, показывая, что не взял ее с собой. – Ох, это все усложнит. Хорошо, можно воспользоваться телефоном. – Директриса посмотрела на всех собравшихся вокруг. – Мальчики, оставьте нас наедине.

– Мы…

– Оставьте, я сказала, – грубо пресекла она начавшийся спор. Друзьям не осталось ничего другого, как отойти на достаточное расстояние. Быть втянутыми в продолжавшуюся драку не хотелось. Сирена бросила на них быстрый взгляд и снова обратилась к Тому. Он смотрел на нее, жадно ловя каждое слово.

Джек и Ричард опасливо переглянулись. Дилан же не сводил взгляд с Тома. По мере того, как разговор продолжался, лицо Тома бледнело, а взгляд терял осознанность. Том стал быстро печатать что-то в телефоне, но через пару секунд у него подкосились колени, и он упал на пол, бросив жалкие попытки что-то спросить и донести мысль. По его щекам потекли слезы, а галстук на шее превратился в удавку, от которой Том инстинктивно пытался избавиться. Директриса опустилась к нему на колени и прижала к себе. Он вцепился в нее и уткнулся в плечо. Джек, Ричард и Дилан проигнорировали предостережения и подбежали к другу, который совсем не реагировал на посторонние звуки и оклики. Драка на заднем фоне понемногу угасала, все вновь переключили свое внимание на Тома. Дрожащими руками Ричард взял телефон друга и разблокировал. Одно сообщение вмиг заставило привычный мир, сотворенный из красивых лилий, рассыпаться.

– Что случилось? Я видел ее час назад. Она была в порядке. Она говорила, что в порядке… Она… – прочитал Ричард в телефоне.

«Мама…»

Bm

Теплый ветерок касался зеленых листьев почти невесомо, лишь вскользь напоминая о своем существовании, и все же его присутствие дополняло картину последнего весеннего дня. Жара стояла невыносимая, поэтому всем жителям города, не имеющим кондиционеры, приходилось туго. Если выбросить календарь и попытаться угадать месяц, то первым на ум придет июль, но как бы обманчива ни была погода, весна еще правила балом, демонстрируя буйство красок и цветов, не давая лету задрать нос. Нежная листва шелестела под настойчивым ветром, а вот молодую траву склонить к земле оказалось не так просто. Эта борьба осталась без внимания одиноко стоящего Тома.

– Что будем делать? – спросил Ричард, глядя на Джека и Дилана. Этот вопрос он задал уже примерно сотню раз. Ричард не успел отойти от истории о цивилизациях центральной Америки, но ситуация требовала максимальной сдержанности и понимания. Каждый переживал горе внутри себя.

Дилан в очередной раз пожал плечами, вызывая в груди Ричарда легкое раздражение. Том четыре дня хранил гробовое молчание, позволяя неизвестным людям организовывать процесс похорон. Даже помощь семьи Альварес не понадобилась. На следующий день после смерти Ванессы в доме Тома появился мужчина, выразивший соболезнования, и, не говоря ни слова, принялся за дело. Как позже выяснилось, Ванесса завещала все имущество Тому и попросила некоего Троя помочь с документами. На самом деле, так даже лучше. Том был настолько разбит и ошеломлен, что одеваться ему помогали пара нанятых помощников. Эти же люди отстранили друзей, учителей и бывших одноклассников от какой-либо помощи. Том ни с кем не выходил на контакт, а потому вопросы у всех накапливались ежеминутно, до тех пор, пока в одно утро каждому не пришло приглашение на похороны. И, несмотря на затворническую жизнь Ванессы, людей собралось прилично. Ее надгробная плита находилась под большим раскидистым деревом. Именно там и стоял Том, пока остальные мялись неподалеку.

– Что насчет Итана? – подал наконец-то голос Дилан. Ричард всплеснул руками, а Джек перевел на него напряженный взгляд. Тот остался безразличным к немому осуждению. – Проблемы?

– У меня-то их нет, а у кого-то точно будут. – Джек фыркнул, злобно посмотрев на Ричарда и Дилана. – Я, конечно, понимаю, что эта половая тряпка наговорила лишнего, но отправлять его в больницу с переломанными ребрами – чересчур!

– Принимая в расчет, что у человека двадцать четыре ребра, два треснутых – не так уж и много, – хмыкнул Ричард. – Так или иначе, он получил по заслугам. Неважно, кто слегка вправил ему мозги на парковке, все равно этого мы уже не узнаем.

– Конечно, не узнаем! Парень так дрожал от страха, что попросил полицию закрыть расследование и сделать вид, будто ничего не произошло. Я уверен, один из вас, если не двое, причастны к этому. – Джек ткнул в них пальцем. – В любом случае вам повезло. Нам надо решить, как увести отсюда Тома. Похороны закончились два часа назад, а он до сих пор стоит там. Собственно, как и мы.

– Сможем ли мы облегчить его горе?

– Нет, – сухо сказал Дилан и пошел вперед.

Нужных слов так и не нашлось. Дилан не терял никого из родственников, дедушка умер еще до его рождения. Логика подсказывала ему, что на самом деле искать правильные слова не стоит. Он понимал, главное – встать рядом и поддерживать молчаливым присутствием. Дилан заметил, как Джек и Ричард двинулись за ним. Беда, пришедшая в небольшую семью Тома, объединила всех. Мистер Альварес решил сослать сына в университет позже, после того, как Том оправится. Джек перестал смотреть на Дилана, словно акула на свежий кусок мяса, прошлые обиды стали совсем незначительными. Осознание, что смерть всегда на пару сантиметров выше любых проблем, любых косых взглядов и ссор, приходит только в тот момент, когда ее тень падает на могильную плиту. Дилан перевел взгляд на черный автомобиль, стоящий вдалеке. Видимо, этот самый Трой позаботился обо всем. Жаль, плеча подставить не мог. Почему-то Дилан думал, что и они не смогут. Сжав зубы и быстро зыркнув на идущих сзади друзей Тома, он ускорился. Правда, успел сделать лишь пару шагов, как превратился в статую, ничем не отличающуюся от могильных памятников.

Том пел.

За тот небольшой отрезок времени, который он провел в новой школе, тесно общаясь с Томом, Дилан слышал его голос пару сотен раз. Так Том общался. И сейчас Дилан осознал: он ни разу не слышал, как Том поет, используя всю красоту своего голоса.

Том исполнял “Words that I didn’t have time to say”[89]89
  Песня The Nowhere’s road – “Words that I didn’t have time to say”.


[Закрыть]. Ровно, тихо, чеканя свой монолог перед камнем. По мнению Дилана, лучше эту песню еще не исполняли, а каверов на нее около полумиллиона. Том выбил почву из-под ног у своих друзей. Дилану оставалось только в неверии открыть рот, хлопать глазами и трепетать. Учителя, репетиторы, знакомые и незнакомые люди постоянно нахваливали дар Тома, голос и талант, но то, как он пел сейчас, нельзя было сравнить ни с Диланом, ни с кем-либо еще; пришло осознание, насколько он талантлив. Настанет день, и Том будет сам решать, где выступать. Дилан продолжал стоять, словно статуя. Лишь случайно задетый Ричардом, он смог вернуть контроль над телом.

– Дружище, ты как? – Джек набрался смелости начать разговор, спустя несколько секунд он сообразил, какую глупость произнес. Ему захотелось дать себе подзатыльник. – Прекрасное исполнение.

Том кивнул. Очень медленно, практически незаметно. Он знал, что, если перестанет подавать признаки жизни, друзья накинутся с утроенной силой, а тогда о спокойствии можно совсем забыть. Ричард обнял его за плечи и прижал к себе. С его ростом это всегда выглядело нелепо, но сейчас на это никто не обращал внимания. Рука, схватившаяся за рубашку, лишь подтверждала давно известное правило: Том старается окончательно не превращать собственную жизнь в спектакль и сдерживать эмоции не собирается. Дилану оставалось только смотреть на них и прокручивать в голове песню. Вероятно, напевать ее он будет до самого Нью-Йорка.

До конца жизни!

– Я знаю, это была ее любимая песня… – тихо начал Ричард. Ему очень хотелось расспросить Тома о подробностях, но храбрости не хватило. Он посмотрел в сторону автомобиля. Если Трой владеет информацией, стоит попытать удачу с ним. – Ванессу нельзя было назвать верующей, она и религия находились на разных берегах. А вот человеком, который верит, однозначно. Музыка – незримая нить, соединяющая народы и поколения. Мне будет ее не хватать.

Ричард почувствовал, как его рубашка начала намокать. Том при всей чувствительности и открытости редко плакал. Он на каждом шагу тыкал своей табличкой в лицо и твердил, что плакать – нормально, показывать свои эмоции – нормально, что это и значит быть человеком. Во время процессии, похорон или последнего слова Троя плакать не хотелось, но стоило другу детства обнажить сердце, как глаза защипало, веки загорелись и по щекам побежали слезы. Ричард не ожидал от себя подобного. Понимание, что сегодня последний день весны, озарило его сознание, как рождественская звезда темноту ночи. Ванесса всегда хотела быть молодой, красивой и цветущей. Вероятно, судьба – все же мужчина, раз и она подчинилась желанию Ванессы. Прекрасная мать, неповторимая женщина, цветок, сверкающий даже во тьме, она ушла в период, когда мир наполнялся красками, и теперь ему придется долго восполнять свою палитру. И все это наталкивало на понимание: какие все же у них разные жизни. Джек похлопал Ричарда по спине, стараясь успокоить. Он держался, как стена, на которую его друзья в случае чего могут опереться.

Но это не значит, что ему тоже не было больно.

– Господин Фрай. – Все обернулись на пожилого мужчину с зонтиком от яркого солнца. – Трой хотел напомнить, что ожидает вас дома. Он подчеркивает отсутствие необходимости спешить. Вы вольны вернуться, когда сочтете нужным. – Он злобно посмотрел на друзей Тома. – Однако сами понимаете, некоторые юридические вещи не терпят отлагательств.

Том протянул ему бумажку: «Буду через пять минут. Мои друзья едут со мной».

– Как пожелаете, – кивнул мужчина и исчез так же незаметно, как и появился. Том отстранился от Ричарда и сделал шаг к могиле. Остановился, смахнул листок, опустился на колено и глубоко вздохнул.

– В миллионе слов из сотни языков не всегда мы находим нужные фразы, – запел он. Все знали, что он запел, все знали, почему он запел, все обратились в слух. – Их магия превращается в «слова, что я не успел сказать»[90]90
  Песня The Nowhere’s road – “Words that I didn’t have time to say”.


[Закрыть].

Музыка имеет силу. Она способна каждое произнесенное слово, строчку превращать в идею, чувство, смысл. Пустота приобретает значимость, вещи и люди – теряют, темнота становится союзником, а свет врагом. Все способно перевернуться с ног на голову и обратно столько раз, сколько нот вложено в мелодию. Том владел способностью, даром, предназначением… искусством обнажать душу человека, написавшего песню, и воплощать ее в жизнь. Том еще учился, не всегда выходило идеально, но он не заморачивался, потому что знал – рано или поздно получится. Джек, Ричард, Дилан и сам Том будут помнить этот момент, когда листва все же оторвалась от крепких молодых веток и полетела высоко в небо, вместе со словами, что он не успел сказать. Том знал – суть и смысл их будут услышаны.

Он в это верил.

«Вот и все».

Том пошел в сторону черной машины под аккомпанемент безмолвия и собственной боли.

Дорога до дома прошла в полной тишине. Дилан все время молчал с максимально отстраненным лицом, Джек и Ричард постоянно переглядывались, боясь использовать телефоны для общения. Ситуация накалялась и принимала очертания бури. Дилан пугал своим поведением, чем-то смахивая на маньяка перед выходом на «дело». Даже Том, который смотрел в окно и старался отключить мозг, забросить все мысли в долгий ящик, не узнавал его. Им повезло не встретить на своем пути ни одной пробки, аварии или другого случайного препятствия. Вот так двадцатиминутная дорога превратилась в самое неловкое событие года. Дом с лиловой крышей, цветочной росписью на стенах и ярких ставнях позволил Джеку и Ричарду облегченно выдохнуть. Жаль, ненадолго. Память о человеке, сотворившем такую красоту, пронзила сердце.

– Господин Фрай, Трою хотелось бы поговорить с вами в приватной обстановке. Однако он также утверждает, что при желании вы можете пригласить весь город, – в очередной раз напомнил сопровождающий их мужчина. Теперь единственный хозяин дома долго сверлил его взглядом в зеркале заднего вида, а потом под удивленный вздох Ричарда достал маленький блокнот с ручкой и написал:

– Они идут со мной. – И, ни на кого не взглянув, он покинул машину. Зависшие на месте Ричард и Джек встрепенулись, когда Том хлопнул дверью. Они выбирались из нее, не беспокоясь о правилах приличия. Листок блокнота остался на сидении машины.

– Мы что, попали в фильм про мафию? – еле слышно спросил Ричард, наклонившись к уху Джека, чтобы не дай бог Том не услышал. – Ты знаешь, я давно хотел перечитать «Крестного отца», но в голове еще крутится пара слов на языке майя. Мне кажется, мы туда не впишемся или нас застрелят.

– Тебе не стоит волноваться по поводу этого Троя, пока есть Ди… – Джек кивнул в сторону Дилана. – Тут подъездная дорожка, как бассейн с крокодилами. – Джек, впрочем, говорил намного громче, явно никого не боясь. – Мы нужны Тому, ты сам это понимаешь, соберись. – Джек сжал губы. – Быть рядом – наш долг.

– Безусловно, за воинов нашего племени мы порвем последние пращи[91]91
  Праща – примитивное метательное военное или охотничье орудие.


[Закрыть]. – Ричард говорил уверенно и смотрел на приоткрытую дверь дома. Дилан и Том уже успели зайти внутрь. – Учитывая, что я в некотором смысле их потомок…

– Пошли уже, пока конкистадоры не приплыли. – Джек схватил Ричарда и потащил в сторону дома.

Он услышал, как друг произносит слова на каком-то из диалектов испанского языка, когда перед ними предстала картина маслом в интерьере кухни. Джек не ожидал, что стереотипы и предсказания Ричарда будут настолько близки к реальности. За столом сидел Трой в черном костюме. Ему было явно за пятьдесят, но он отличался почти неестественной красотой. От него веяло силой, уверенностью и властью. Между пальцами он держал сигару, которая задымила все помещение так, что першило в горле. На столе стоял дорогой виски, два стакана. Один полный, другой опустошенный наполовину. На столе лежал пистолет, кобура от него выглядывала из-под расстегнутого пиджака. Джек засомневался, что им стоит тут присутствовать. Стула стояло два, а гостеприимности было ноль. Знакомые и друзья Ванессы пугали. Логично, что за столько лет никто не видел их в лицо. Джек посмотрел на бледного Ричарда, его глаза метались между дверью, стулом и потерей сознания. Подтолкнув трясущегося друга, Джек сел на стул, ближе к Трою. Тот остался безучастным.

– Правильно говорят, подобное растворяется в подобном, чем наполнен человек, тем и старается делиться с миром, – начал Трой ровным голосом с хрипотцой. Том, вероятно, не запоет еще очень долго. – Ванесса всегда любила цветы. Посмотрите на дом – оранжерея. Посмотрите за окно – райский сад. Все так красиво и утонченно. Надеюсь, она сейчас не злится на меня за то, что я травлю ее растения табаком. – Он усмехнулся. – Хотя Ванесса дымила, как паровоз, сейчас, я уверен, дышит полной грудью.

– Как вы познакомились и почему объявились после ее… – Дилан говорил аккуратно, ровно, но для беседы с человеком, у которого пистолет, чересчур надменно. Трой продолжал игнорировать вопрос до тех пор, пока хозяин дома не махнул рукой в знак согласия.

– Мы познакомились с Ванессой при обстоятельствах, которые каждый из нас поклялся унести в могилу. Остался только я. – От слов Троя у Джека задергался глаз. Трой хоть и относился к Ванессе с уважением, словечки помягче не подыскивал. – Она работала на меня очень долгое время, пока удача не покинула её. – Трой посмотрел на Тома долгим взглядом, прося разрешение говорить прямо, и тот снова кивнул, позволяя раскрыть всю правду. – ВИЧ, пока она не заболела ВИЧ. Тогда, к сожалению, она стала профнепригодной и постепенно отошла от дел. – Он отпил виски из своего полного стакана. – Из-за Бретта я лишился своего лучшего работника.

– Он заразил ее? – вырвалось у Ричарда немного истерично, и он вновь заговорил на испанском.

– Косвенно повлиял, – фыркнул Трой. – Том, твоя мама предупреждала, что Ричард и Джек странные, но знаешь… Вы все друг друга стоите. – Трой посмотрел на него и перевел взгляд на перепуганного Ричарда. – Этот придурок, Бретт, влюбился в Ванессу. И хоть любовь – не болезнь… – Он улыбнулся чему-то своему. – Но причинять боль умеет и иногда не совсем метафоричную. – Трой затянулся сигарой, медленно выпуская дым. – Он пырнул ее ножом в правое подреберье и старался подрезать бедренную артерию. Мерзавцу удалось, как-никак бывший военный с подбитой черепушкой.

– Так она… – Дилан охнул и поспешил закусить нижнюю губу от досады. Трой усмехнулся ему и закатил глаза, не скрывая своего мнения по поводу такой явной и глупой реакции всех, за исключением Тома.

– Именно, мальчишка. Независимо от того, что она работала… – Он замер, вновь ожидая сигнала от Тома. – Работала жрицей любви, Ванесса всегда носила голову на плечах, а не прятала ее в сумочку при появлении толстого кошелька или красавчика. – Трой подался вперед и положил руки на стол. – ВИЧ получают не только представители сексуальных меньшинств, наркоманы, проститутки. Им болеют и по другим причинам. – Он допил оставшийся виски под мольбы Ричарда на испанском, чтобы Трой спьяну не открыл огонь. – В больнице ей по ошибке перелили зараженную кровь.

Джек, как и все, не считая Тома, сидел с широко открытыми от шока глазами. То, как Трой аккуратно разделил понятие проститутки с титулом Ванессы «жрица любви», вызывало уважение сразу к обоим. Конечно же, друзья никогда не говорили с Томом по поводу нюансов болезни его матери. Слухи она позже подтвердила сама. Про репутацию и способ заработка Ванессы им стало известно почти сразу после знакомства с Томом, от родителей, и как бы те ни противились общению детей, судьба не смогла их развести. Со смертью Ванессы окончательно поднят занавес над прошлым. Джеку казалось, что ВИЧ – логичное последствие подобной работы…

– Мнение, что ВИЧ – норма для этой профессии, ударило по ней в самом начале болезни. Женщины этого города тыкали в нее пальцем и без ВИЧ, а уж после – чуть ли не размахивали руками и ставили ее в плохой пример детям. А она была гордой, она молчала. Кит не спорит с косяком рыб, и она не спорила. – Стакан вновь наполнился. – Ничего страшного, что задерживаю вас своей ностальгией?

– Нет… Нам интересно послушать, – ровно сказал Джек. – Но разве вас не смущает разговор о подобной профессии со школьниками? – на вопрос Трой снисходительно улыбнулся.