Текст книги "Открой меня! Нереальная проза"

Артефакт неземного происхождения

Иван Иванович, охранник института археологии, майор в отставке, задремал, сидя на стуле. Голова его склонилась к груди, черно-седой ежик волос ощетинился на макушке.

– Дядь Вань! Отпусти вертушку! – толкая турникет, громко потребовал Олег из отдела Поиска Артефактов Неземного Происхождения.

Иван Иванович встрепенулся и высунулся в окошко проходной.

– Что ты орешь, как резанный? Пропуск покажи!

Олег развел руки в стороны и изобразил удивление:

– Здрасьте вам, большой привет! Дядь Вань, ну что ты, в самом деле? Небось, не чужие уже!

От этих слов Иван Иванович чуть не задохнулся; соскочил со стула и, выбежав из своей каморки, хотел было приложиться рукой к шее наглеца, но тот пригнулся и полез через турникет. Тяжелая рука майора настигла смельчака.

– Я те дам «не чужие», поговори мне еще! – пригрозил он, от души приложившись к месту пониже спины.

Олег ухаживал за внучкой майора, досаждая всем домашним необычными знаками внимания: то оставит на пороге охапку цветов с клумбы, то коробку с котенком притащит, а то, сидя на ступеньках в подъезде, горланит песни под гитару до тех пор, пока из всех дверей не высунутся соседи.

– Ух, баламут! – погрозил Иван Иванович и вернулся на свой пост, не скрывая улыбки. – Баламут и есть, паршивец…

Олег птицей взлетел на третий этаж, перескакивая ступеньки, и, распахнув дверь кабинета с табличкой «Отдел ПАНП», остановился, подперев косяк крутым плечом и гордо поглядывая на двух девчат и парня, которые уставились на него с немым вопросом.

– Что? – наконец спросила рыженькая Ольга, чуть поддавшись вперед.

Это к ней баламут и балагур отдела питал серьезные чувства.

Олег победоносно помахал большим желтым конвертом:

– Вот! Разз-решение на работы у статуи сфинкса!

– Ура!!! – во весь голос закричали все, включая начальника отдела Егора Павловича или попросту Егора, поскольку он был ненамного старше своих подчиненных.

Самолет пошел на посадку. Припав к иллюминатору, Ольга с восторгом смотрела вниз на волшебное море огней Каира, мерцающих в ночи, как россыпь драгоценных камней. Девушка волновалась, сердце сжалось в комочек от предчувствия чего-то важного, необычного.

– Оленька, что там? – прижимаясь к плечу подруги, спросила Зоя, сидевшая рядом.

– Огни, Зайка, столько огней! Подвигайся ближе, смотри!

Зоя ослабила ремень безопасности и, наклонившись к Ольге, припала к иллюминатору. Самая серьезная из всей команды, она обладала феноменальной памятью: Зоя помнила наизусть все древние тексты, которые ей пришлось прочитать или перевести. Именно она нашла ключ к таинственной надписи, начертанной на внутренней части лап сфинкса, долгое время остававшейся под слоем песка. Фото иероглифов сделал научный руководитель молодых археологов, профессор Младов – фанат египтологии. Он был уверен, что под огромной статуей есть подземный храм, и более того, что саму статую Великого Сфинкса сделали инопланетяне. И вот теперь ребятам предстояло найти этот храм и доказать, что их любимый учитель был прав.

– Красотища! – искренне восхитилась Зоя и, откидываясь на спинку кресла, неожиданно спросила, перекрикивая шум моторов: – Оля, помнишь, Вениамин Федорович предполагал, что главное помещение Храма Сфинкса находится прямо под статуей?

Самолет коснулся земли и резко затормозил. Когда он сбавил скорость настолько, что мог ехать как трехколесный велосипед, Оля оторвала голову от кресла и, повернувшись к Зое, ответила:

– Да, и возможные артефакты неземного происхождения ждут нас именно в том помещении.

– Надпись гласит: «Свет голубой звезды наполнит лоно Исиды и возродит Осириса», – процитировала Зоя.

Над креслом впереди показалась голова вездесущего Олега:

– Девчонки, мы прилетели!

– Да-а-а?! – наигранно удивилась Оля. – Не подскажете, куда?

– Каир, молодые люди, Каир! – серьезно ответил сухонький старичок с соседнего ряда.

Ребята дружно рассмеялись и, прихватив вещи, направились к выходу.

Сухой ветер, незримый хозяин просторов Египта, ворвался в уши, как только четверка молодых археологов вылезла из микроавтобуса на плато Гизы. Всю дорогу от Каира девчонки не отрывались от окна, вглядываясь вдаль – туда, где, словно декорации старой сказки, давно знакомой до последней буквы, парили в воздухе треугольные силуэты пирамид. Даже Олег молчал, улыбаясь, и в его серых глазах искрился юношеский восторг.

Великий Сфинкс встретил археологов безразличием, продолжая, как и во все века, смотреть вдаль и снисходительно позволяя всем желающим любоваться собой, не выделяя среди посетителей пирамид ни туристов, ни исследователей, ни искателей приключений, каких здесь проходило немало.

– Всем надеть кепки, а то солнечный удар схлопочите! – скомандовал Егор Палыч, натягивая бейсболку до белобрысых бровей. – Стойте здесь, а мы с Ахметом сейчас определимся, что да как.

Прихватив портфель с документами, начальник экспедиции в сопровождении египетского коллеги направился к сфинксу. Олег высунулся из машины и, подавая Оле один из пластиковых контейнеров со всяким скарбом, констатировал:

– Егора этот лев не впечатлил.

– Он просто прячет эмоции, – ответила Зоя.

Мимо прошла группа японских туристов. Застыв с контейнером в руках, Олег проводил их взглядом.

– Всех манит история! Надо же, сколько народу здесь шарахается! И жара нипочем, бегают туда-сюда, щелкают фотоаппаратами… А мы как работать будем? Этот вопрос он адресовал Оле. Но девушка не слышала его – она смотрела на сфинкса. Ей казалось, что у него, у сфинкса, есть взгляд. А люди для него, как назойливые насекомые – бегают внизу, пищат, что-то ищут. Вот и эти приехали за тридевять земель, чтобы пробраться в его Храм. Им невдомек – Храм открывается только особенным, посвященным…

– Оля! – Олег наклонился к ней, заглядывая в глаза. – Оленька, ты здесь?

– Что? – резко ответила она.

Иногда Олег раздражал, лез не вовремя со своими шуточками.

– Да ничего, – парень широко улыбнулся, – просто ты стоишь, как зачарованная, вот я и подумал: «Надо принцессу расколдовать!»

Назревающую перепалку прервала Зоя:

– Пошли, – скомандовала она и подняла небольшую коробку, закинув за плечо свою сумку, – Егор зовет.

…Горячий ветер теребил ткань накидки. Жрица одиноко стояла перед сфинксом в ожидании знака. Вокруг была только пустыня. Могучий лев с головой человека безучастно рассматривал хрупкую фигурку. Неугомонный ветер закружился вокруг нее, забрался под прозрачную вуаль. Приподнимаясь то одним, то другим краем, она, наконец, вспорхнула белым облаком и улетела. И лишь легкая ткань, прикрывающая бедра, богато украшенный драгоценными камнями пояс, да длинные черные волосы, ниспадающие на спину и грудь, на которой блестел золотой амулет, защищали девушку от колючего ветра.

Жрица приняла игру ветра за ожидаемый знак и начала свой танец. Свет белого от жара солнца слепил глаза. Только один зритель наблюдал за юной танцовщицей, молча восторгаясь плавностью движений трепетного тела, рисующего беззвучную картинку образов. Жрица порхала бабочкой, растекалась широкой рекой, распластавшись в песке, и взлетала горлинкой к пустому небу над сфинксом, запрокидывая руки в апофеозе танца. Она не останавливалась до тех пор, пока, совершенно обессилев, не упала на обжигающий песок, изнывая от жажды…

Сфинкс очаровал Олю. Все дни работы она наблюдала за ним. Руки привычно очищали поверхность камня там, где рабочие, раскидав песок, обнажали его тело. А мысли девушки улетали в далекое прошлое, сплетая замысловатое кружево из фантазии и реальности. Ей не давали покоя слова, начертанные на его лапах.

«Свет голубой звезды наполнит лоно Исиды». Что это за звезда? Может быть Сириус, с которым отождествляют богиню, или одна из звезд Ориона – небесного великана Осириса, первого фараона Египта?

– Зайка, – Оля села, облокотившись на прохладный камень, сняла кепку и провела рукой по взмокшему лбу, – давай отдохнем немного. Эта жара добьет меня…

Зоя склонилась над столом под навесом, разглядывая лист ватмана, куда она ровными столбиками перерисовывала иероглифы с лап сфинкса. Оля подошла к подруге и присела на стул, рассматривая значки птиц, разные линии, крючки, палочки, кружки.

– Кто их придумал?

Зоя подняла глаза.

– Иероглифы? Это тайна, известно только, когда их впервые стали использовать, – девушка снова ушла в себя, склонившись над ватманом, – нет, это настоящая сенсация! – восторгалась она, тщательно прорисовывая мельчайшие детали древних записей.

Оля поняла, что отвлечь подругу от работы не удастся. Она взяла пару бутылок минералки и вышла из-под навеса. Егор Павлович работал у начала лап. Девушка направилась к нему.

– Смотри, Ольга, – опрокинув в себя почти полбутылки воды, сказал Егор, указывая вниз, туда, где в большой яме обнажились ровные плиты, явно обработанные человеком. – Похоже на ступени!

Оля оцепенела, она почувствовала холод. Это было более чем странно. Холод шел из-под… сфинкса.

– Вы чувствуете, Егор Павлович?

– Что? – Егор уставился на девушку с высоты своего роста.

Он прислушался, огляделся и, не обнаружив ничего нового или необычного, снова спросил:

– Что ты чувствуешь, Оленька?

– Холод.

Егор знал о способностях Ольги улавливать энергию разного свойства и происхождения. Ее интуиция не раз подсказывала команде верный путь. Она и сама не знала, как это с ней происходит, но чувства никогда ее не подводили. Сейчас холод явно шел из-под земли, и он пугал. Внутренний голос девушки кричал: «Беги! Опасность!»

Оля побледнела и попятилась назад. Как раз подошел Олег, он обнял любимую сзади, отчего она вздрогнула, но почувствовав тепло, прижалась к нему, прячась в горячих руках.

– Уведи меня отсюда, Олежка, пожалуйста!

Олег мельком взглянул на Егора, тот кивнул.

– Пойдем, Аленушка, пойдем, и то правда, в такую жару ни одна собака под открытым небом не сидит, – парень нес всякую околесицу, уводя Ольгу к машине. – Мы сейчас поедем в гостиницу, залезем в бассейн, все будет хорошо, лапушка, все будет хорошо!

…В тишине пустыни раздался скрежет, и от лап сфинкса повеяло прохладой. Танцовщица облизнула потрескавшиеся губы и, приподняв голову, увидела уходящие под статую крутые ступени. Поток холодного воздуха подземелья пугал и манил; маленькое сердечко жрицы замирало от страха, но она поползла к каменным ступеням, подальше от палящего солнца.

Девушка спустилась вниз, осторожно ступая на гладкие плиты скальной породы, присыпанные тонким слоем пыли, и, освещая могильный мрак факелом, что зажегся у лап сфинкса, словно подчинившись магическому волшебству. Его свет пугающими тенями плясал по стенам широкого коридора, в конце которого появилось голубое свечение – оно было ровным и холодным, как все в этом неведомом храме.

Коридор сузился, образуя полукруглую арку. За ней в большом зале с высокими стенами, уходящими к самому сердцу сфинкса, в каменной чаше парил голубой шар. Субстанция этого странного образования была сродни сгустку воды, который, как живой, менялся каждое мгновение.

Очарованная жрица смотрела на шар, все глубже погружаясь в него сознанием. Она протянула руку и одним лишь пальцем прикоснулась к его поверхности. Мягкая субстанция ощупала кончик девичьего пальчика и пропустила его внутрь, вместе с тем медленно затягивая и поглощая волю человека…

На следующий археологи день решили начать работу как можно раньше. Еще до восхода солнца все, кроме Ольги, собрались в номере Егора. Зоя заварила чай и накрыла небольшой столик к завтраку. Егор обсуждал с Олегом как быть с Олей: брать ее с собой или оставить в гостинице – пусть отдохнет денек! Они даже будить ее не стали. Зоя тихонько собралась и вышла, бесшумно прикрыв дверь.

Егор распечатал пачку печенья, хрустя оберткой.

– Интересно, что же Ольга почувствовала там, верней, – он показал пальцем вниз, – что там есть? Зоя, а что тебе удалось прочитать? Можно это озвучить?

Зоя заправила прядь каштановых волос за ухо, сложила руки, подперев кулачком подбородок.

– В общих чертах – да. Речь идет о голубой силе богов, ниспосланной людям с далекой звезды, думаю – с Сириуса, поскольку альфа Гончих псов отождествляет Исиду. Далее пространно рассказывается о строительстве храма в пещере под скалой, из которой большие люди вытесали статую льва. Предполагаю, что пещера предназначалась для хранения ну, скажем, генофонда расы неземного происхождения.

– Атлантов? – спросил Олег.

Зоя вздохнула и покачала головой, приподнимая брови. В ее аметистовых глазах засветилась усмешка.

– Ну почему, как большие люди, так сразу – атланты?! Нарисованы люди – большие и маленькие. Причем, маленькие под ногами у больших, что можно связать с рабами или другим людом на подхвате. У меня есть предположение, что это – самый древний текст. Надо поговорить с египетскими специалистами.

– Так они тебе все и рассказали! – съехидничал Олег.

Егор остановил спор.

– Зоя, иди сегодня в Музей. Пропуск у тебя есть, попроси открыть архивы рукописей, сама покопайся там. Египтяне знают гораздо больше, чем рассказывают. Если спросить напрямую, ничего не узнаешь. А ты… с подходом, ненавязчиво.

Девушка с пониманием кивнула.

– Разберусь, Егор Палыч, не сомневайтесь.

Мужчины посмотрели на коллегу с нескрываемым восхищением. Такая расколет кого хочешь! Зойкина красота била прямо в голову: мужики сразу забывали, кто они есть – профессор ли, официант – все равно, перед ней они становились му-жи-ка-ми!

В дверь тихонько постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. Ольга, еще сонная, стояла на пороге. Охапка волос, ярких как бархатцы, в художественном беспорядке окаймляла нежное личико. В зеленых глазах застыл вопрос.

– Вы меня бросить хотите?

Олег подошел к ней и, приобняв, проводил к дивану.

– Хочешь чаю? Только что заварили, тебя еще позвать не успели. Тебе лимончик положить?

Он подмигнул Егору.

– Да, Оля, мы решили сегодня пораньше, а ты как себя чувствуешь? – Егор не знал, как сказать девушке, чтобы она осталась.

– Значит так, друзья дорогие! Нечего делать из меня больную. Я в полном порядке и хочу работать. Чай я, конечно, буду! – Оля пододвинула чашку, в которую Олег уже насыпал сахар и положил ломтик лимона. – Спасибо! Но вам придется подождать потом, пока я приведу себя в порядок.

Оля отпила чай и потянулась к печенью.

Ранним утром, когда звезды, далекие и холодные, гасли одна за другой, отдавая небо одной единственной, самой близкой и яркой, пирамиды, охраняемые сфинксом, в одиночестве отдыхали от суеты людей. Прозрачный воздух, гоняемый ветром, хранил ночную прохладу. Ольга с удовольствием вдыхала его, наслаждаясь тишиной и безмолвием.

– Когда доберемся до Храма, первое, что я найду там – брошу к твоим ногам!

– Ты как всегда! – разозлилась Оля, отталкивая Олега, изображающего щедрого поклонника. – Ты умеешь слушать? – она скорчила презрительную гримасу. – Нет! Ты можешь только болтать!

– А что слушать? Тишина кругом!

– Вот именно! Слушать тишину! А ну тебя! – Оля отмахнулась от него и пошла к сфинксу.

Олег вернулся к машине. Егор вытаскивал новый прибор, который, как утверждал Ахмет, улавливает энергетические потоки всех частот. Начальник решил «капитально», как он выразился, «пробить сфинкса» на предмет излучаемой энергии.

Оля подошла к тому месту, где вчера почувствовала холод. Она осторожно спустилась в раскоп и встала на первую расчищенную ступеньку. Никаких ощущений, похожих на вчерашнее оцепенение, не возникло.

«Видимо, я вчера получила тепловой удар, перегрелась попросту. Сегодня укутаюсь, как арабы, не зря же они носят платья с длинными рукавами и пеленают голову шарфом!»

Она поправила длинный шелковый шарф, обмотанный вокруг шеи, и поддалась вперед, чтобы спуститься ниже, как земля вдруг загудела и затряслась.

– Ой, землетрясение! – закричала Оля, не удержалась на ногах и упала, скатившись на последнюю откопанную ступеньку.

От следующего толчка песок между лапами сфинкса с шумом осыпался куда-то вниз и, подняв голову, девушка увидела обнажившиеся ступени, уходящие в глубину подземелья, прямо под статую. Ей показалось, что впереди за длинным коридором что-то светится. Не раздумывая, Оля пошла туда. В этот момент она забыла обо всем. С каждым шагом голубой свет становился все ярче, казалось уже рукой подать до него. И Оля шла по серому коридору, озираясь и придерживаясь рукой за шершавую стену.

…Факел покачнулся в руке жрицы и она, опомнившись, отстранилась от шара. Внезапно резкий порыв воздуха опрокинул девушку, она упала, и огонь факела с шипением перекинулся в небольшое углубление, ярким ободом разгоревшееся вокруг нее. Сбоку послышался звук раскрывающихся крыльев. Девушка вскочила на ноги и, не смея переступить огненную черту, замерла, с животным страхом поднимая голову вверх. Прямо перед ней раскрылись два огромных голубых крыла. Нечто невиданное опускалось на жрицу, заключая ее в объятия. Она почувствовала, как упала ткань с бедер, при этом золотые подвески пояса зазвучали колокольчиками, а каменные стены многократно отразили этот легкий звон. Совершенно неожиданно крылья словно растаяли в темноте, и в воздухе возник образ безликого человека с высокой короной на голове. В сознании жрицы всплыли далекие детские воспоминания, сохранившие в памяти картинку встречи с процессией фараона, когда все взрослые, и ее мать, упали перед правителем Египта. И только маленькая девочка осмелилась поднять голову, с любопытством разглядывая величественного царя. Фараон сверкал золотом одежд, затмевая само солнце, тогда как образ его, созданный неведомым существом, был абсолютно холоден и дрожал, и мерцал силой энергии шара.

Голубая субстанция разрасталась, обволакивая жрицу, поглощая ее, проникая во все клеточки тела. Она втекала в рот, уши и, с резкой болью прорвавшись сквозь девичью непорочность, заполнила ее лоно. Ум девушки бунтовал, она стремилась вырваться из крепких объятий, но страшная сила сжала пленницу, возбуждая в ней желание умелыми ласками. В огненном кольце страсти, в голубом ореоле насилия, девушка билась в конвульсиях соития, получая несказанное удовольствие телом и, погружая подавленный дух в глубокую печаль.

Когда все закончилось, голубая сила оставила обмякшее тело, и жрица в беспамятстве распласталась на каменном полу Храма Сфинкса…

Олег чуть не выронил коробку. Потеряв устойчивость в ногах, он неловко присел.

– Ничего себе! Это землетрясение, что ли?

Прошла еще одна волна – резкая, сильная. Ахмед выпрыгнул из кабины и, показывая рукой в сторону сфинкса, закричал что-то на арабском. Егор и Олег вскочили на ноги. Оля! Оля пошла к статуе и исчезла.

– Оля! – заорал Олег, на бегу озираясь по сторонам.

– Оля! – подхватил Егор.

Они одновременно подбежали к глубокой яме перед сфинксом и остановились. Каменная лестница вела к провалу подземелья, как вуалью прикрытого облаком пыли. Оли не было, но что-то подсказывало Олегу, что она там, внутри, и он прыгнул вниз. Егор последовал за ним.

…Очнувшись, девушка открыла глаза. Ее тело содрогалось мелкой дрожью от холода. В проеме арки был виден слабый свет дня, боязливо пробирающийся в сумрак подземелья. Жрица поднялась на колени. Нащупав на полу мягкую ткань, она сжала ее в руках и, придерживаясь за шершавую стену, направилась к выходу, лишь на мгновенье оглянувшись назад, где в той же чаше спокойно мерцал голубым светом чудовищный в своей непостижимости шар неведомой силы.

У лап сфинкса жрицу ждали два служителя Храма Тота. Один из них подхватил ее на руки и, прикрыв обнаженное тело плотным покрывалом, понес к паланкину, который белел среди песков чуть в стороне от Сфинкса…

Егор с Олегом разгребали завал, закрывший вход в подземелье – быстро, молча, без суеты. За завалом осталась Ольга. Вскоре к ним присоединились рабочие. Они шумно обсуждали случившееся, что впрочем, не мешало работе. Как только образовался лаз, из которого потянуло холодом, Олег сразу же влез в него, и, шаря перед собой руками, пошел по каменному коридору, который скоро привел в небольшой зал, освещенный голубым светом. Олег остановился, зачарованно взирая на мерцающий шар в дальнем конце помещения. Но мысль об Ольге вернула его; Олег пошарил глазами вокруг – девушка лежала на земле недалеко от чаши с шаром, сжимая в руке шелковый шарф.

Олег бросился к ней; присел рядом; наклонился; прислушался – он ощутил почти бесшумное дыхание любимой. Ее грудь вздымалась, тонкая ткань майки шевелилась от каждого удара сердца.

– Вот и хорошо, Оленька, – тихо прошептал он, поднимая ее на руки, – все хорошо, сейчас выберемся на воздух, и ты придешь в себя, родная.

Олег нес свое сокровище, не замечая подбежавшего Егора, рабочих. Он только кивнул на вопрос начальника: «Жива?» и, крепче прижимая Олю, быстрее пошел к выходу.

Егор Павлович не сомневался в надежности рук Олега и остался в Храме, а то, что это был тот самый Храм Сфинкса, существование которого предсказывал Младов, не вызывало сомнения. Он дошел до чаши с голубой субстанцией и остановился, как вкопанный, не замечая уже ничего и никого. Душа ученого ликовала – артефакт неземного происхождения перед ним! Как ничтожно мало времени по сравнению со всей жизнью не хватило профессору Младову, чтобы увидеть воочию мечту своей жизни!

– Да, Вениамин Федорович, он существует! Ваш Храм!

Слова ученого гулко прозвучали в каменном зале, заставив голубой шар затрепетать в чаше. Человек перед ним не был похож на жреца, каста которых из поколения в поколение несла службу по охране реликвии. Но глаза его горели тем же огнем, зажженным восторгом и поклонением, с которым давным-давно люди из местных племен пали ниц перед гордыми пришельцами, потерявшими дом и ради сохранения своей расы создавшие генофонд на планете Земля.

…В Храме Тота жрецы ежедневно несли службу, воспевая мудрого бога. Здесь же шумной стайкой резвились маленькие девочки, которых забрали из их семей и готовили к великой миссии служения Сфинксу. Располневшая жрица, прекрасная в своей истинной женственности, была окружена заботой и вниманием. Все с нетерпением ожидали появления ребенка.

В один из дней месяца Ахет, когда Великий Нил переполнился водами, и иссушенная земля с благодарностью приняла их, вновь даруя жизнь каждому семени в своем чреве, в час, когда звезда Сириус взошла прежде Солнца, украшая розовое небо ярким светом голубого великолепия, жрица проснулась от резкой боли в спине. Дитя уже давно опустилось в низ живота, готовясь навсегда покинуть уют материнского лона, и теперь просилось наружу, заставляя жрицу стонать от приступов боли, цепкими схватками сжимающими таз.

Новорожденного малыша принял Верховный Жрец. В тот момент, когда дитя появилось на свет, солнце пробралось сквозь узкое окно в толстой стене и осветило ребенка, едва успевшего сделать свой первый вдох. Счастливая мать услышала его крик, который звоном колокольчиков рассыпался в храме. В уходящем сознании женщины сохранился мимолетный образ белокожего крепыша с влажными спутанными волосиками цвета высушенного папируса и огромными не по-детски мудрыми голубыми глазами…

Олег шел по заснеженной улице, не упуская из вида пестрый зонтик, которым Ольга закрывалась от снега или от него. Несмотря на то, что она запретила даже подходить к себе, Олег ни на шаг не отставал от нее. Он встречал ее утром, шел за ней на работу, сидел за соседним столом весь рабочий день, прислушиваясь к каждому ее вдоху, провожал до дома после работы. Друзья не вмешивались в их отношения, ставшие холоднее после экспедиции. Оля стала замкнутой, неразговорчивой. Никто не мог понять, что происходит с девушкой. Но когда она начала полнеть, и округлый животик раскрыл тайну, все осудили Олега. Иван Иванович не удержался, чтобы не разукрасить физиономию парня; хоть Ольга и вмешалась, и кричала, что он здесь ни при чем, ей никто не поверил. А Олег продолжал ходить за ней, сначала уговаривая, потом молча, но он твердо решил еще в том злополучном храме, что никогда не оставит Ольгу. А теперь тем более…

Зонтик впереди покачнулся, Оля поскользнулась, и Олег одним прыжком оказался подле нее, подхватывая на руки.

– Что ты ходишь за мной! – в сердцах закричала Ольга, привлекая внимание прохожих.

– Я люблю тебя, родная!

Олег осторожно поставил девушку на тротуар. Он чувствовал ее дыхание, ощущал ее запах. «Я так люблю тебя!» – кричал он про себя, и от этого крика разрывалось сердце.

Олег не опустил рук, продолжая обнимать Олю. Она не вырывалась. Подняла глаза. Слезы катились по розовеющим щекам, оставляя теплые дорожки от глаз до губ. Олег наклонился к лицу любимой; подбирая ее слезки, он прикасался губами к холодной щечке. Оля не выдержала, подставила губы. Нежность опустилась к сердцу, волной возмутив тело.

– Я люблю тебя, Оленька! Я никогда не оставлю тебя, милая! – шептал Олег, крепче прижимая к себе девушку. – Выходи за меня, спаси меня, любимая, ведь все знают, что это я, паршивец, твой возлюбленный.

Оля попыталась отстраниться, но Олег не пустил:

– Тише, тише, я больше не буду, обещаю, еще немного осталось и из меня не выйдет ни одной шутки.

– Ты пошутил про «выходи за меня»? – с нарочитой серьезностью, шмыгая носом, спросила Ольга.

Олег отпустил ее и, подняв лицо любимой обеими ладонями, глядя в глаза, сказал:

– Выходи за меня замуж!

Потом упал на колени прямо в снежную кашу на тротуаре, раскинул руки и закричал:

– Я люблю тебя! Стань моей женой, о, прекрасная жрица!

Оля рассмеялась, утирая нос варежкой.

– Ну что с тобой поделаешь?! Вставай, пошли домой, все ноги мокрые, сушиться будешь!

– Куда? – испугался Олег. – К тебе домой? К Иван Иванычу?!

Оля не ответила на его вопрос, и зонтик, мягко покачиваясь, начал удаляться вместе с хозяйкой.

Когда земля проснулась, отдохнув под снежным одеялом, когда ее соки пробудили к жизни первые травы, украсившие голую почву, Ольга родила сына. Начальник отдела поиска артефактов неземного происхождения объявил день праздничным и все, включая Ивана Ивановича, дружно отметив это событие шампанским, гурьбой поехали в роддом поздравлять Ольгу.

Олег находился рядом с женой все время родов и, получив на руки крепкого малыша с большими голубыми глазками, еще мутными и невидящими, почувствовал себя отцом.

– Здравствуй, сын!

Мальчик безучастно блуждал взглядом по потолку, никак не реагируя на папу. Но как только его носик оказался рядом с грудью матери, сработал инстинкт, и малыш, оживившись, открыл рот в поисках соска.

Олег оставил Ольгу, поцеловав в лоб, и со словами «Я скоро вернусь!» помчался на рынок. Он скупил там почти все цветы, загружая их в салон такси, так, что заднее сидение превратилось в благоухающую клумбу. Няньки и медсестры, увидав охапки цветов, замахали руками, объясняя, что можно только один букет, и тогда Олег отнес все тюльпаны, нарциссы, розы и еще какие-то сиреневые цветочки под окна Ольгиной палаты и выложил из них большое пестрое сердце.

Оля смотрела на мужа сквозь окно, улыбаясь как мадонна. Малыш спал в кроватке, раскинув ручки. Она подошла к сыну. «Вот и артефакт неземного происхождения! Каким же ты вырастишь, мальчик мой?»

Радость смешалась с тревогой. С того момента, как они обнаружили голубой шар, Храм Сфинкса стал местом паломничества ученых всего мира. Оля, волею случая став первым человеком, ступившим в подземелье спустя века, рассказала коллегам обо всем, что она увидела и прочувствовала там, умолчав лишь о некоторых деталях. Сначала просто потому, что она и сама себе не могла объяснить происшедшее, потом, разобравшись, испугалась. Испугалась не того, что было, а то, что могло случиться – стать подопытным кроликом и прожить часть жизни в закрытой лаборатории, потеряв себя как личность. Теперь же она ощущала страх за своего малыша.

«Никто не узнает правды! Никогда!» – так решили они с Олегом.

Но все же рассказали обо всем Егору и Зое – они должны знать, с чем имеют дело, чтобы не подвергать женщин-ученых опасности. Егор Павлович объявил зону Храма Сфинкса опасной для лиц женского пола по причине необъяснимого пока энергетического поля, которое странным образом влияет именно на женскую психику с ее повышенным эмоциональным фоном.

– На некоторое время этого заявления будет достаточно, а потом – разберемся! – успокоил Егор, настояв, однако, на подробном обследовании Ольги и ее ребенка, для уверенности, что коллега носит в своем чреве не монстра, а человеческое дитя.

– О-ля! О-ля! – послышались крики с улицы.

Оля погладила сына и вернулась к окну. Друзья махали ей букетами цветов, посылали воздушные поцелуи. Олег веселился вместе со всеми, балагуря, строя рожицы.

«Мальчишка! – улыбнулась Оля, – Олежка… какое счастье, что ты со мной, какой же ты умница!» – нежность и любовь к мужу затмили все переживания.

Она помахала всем рукой на прощанье и прилегла; закрыла глаза, вновь погружаясь в темноту, в которой где-то далеко-далеко живым светом мерцал голубой шар, подаривший ей сына – человека новой расы, которая несла миру неведомые знания далеких миров, возрожденные через тысячи лет земной женщиной.