Текст книги "Голос рода"

Не просто догадывался, он тьера Римейна и навел.

Римейна? Вот тут Массимо принялся уточнять, и вышло так, что наводку парень дал одному тьеру, а к тетке пришел совсем другой. Значит, их несколько?

Отлично.

Будет за кем последить. И с кем посчитаться тоже. Внутри у Массимо при воспоминании о племяшке и о Романе так болело, что одной смерти ему казалось совершенно недостаточно для отмщения.

А тетку и ее племянника Массимо приговорил не моргнув и глазом. Оглушил, увязал покрепче и задумался.

Потом сунул несколько поленьев в очаг, поправил занавеску так, чтобы пожар начался через пару минут после его ухода – и вышел через черный ход, захватив с собой ни в чем не повинную девчонку. Отправится к Шернатам, а там куда и пристроят. Хоть одной да повезло.

Массимо уносил с собой и нечто гораздо более ценное.

Два имени.

Тьер Жорес и тьер Римейн.

Он будет следить и за одним, и за вторым. И если кто-то из них замешан…

Массимо знал, что обагрит руки кровью. Но точно знал и то, что не пожалеет о своем решении. Месть бессмысленна? Месть разъедает душу? А что делать, если у человека не осталось ничего, кроме мести?

Арден простит, а Ирион побрезгует.

Арнэ.

Глава 5

Род Карнавон

Оставаться одной Алаис удавалось только в своей спальне – и то ненадолго. Постоянно врывались то служанки, то фрейлины, то являлся с докладом управляющий – больше всего девушке хотелось заколотить дверь гвоздями и никому не открывать. Но она продолжала делать хорошую мину при плохой игре.

Являлась к трапезе, наблюдала за приготовлениями к свадьбе, вежливо общалась с Таламиром, который явно наблюдал за невестой. Кажется, Алаис оказалась для него совершенно новой разновидностью человека – «аристократка начитанная». Раньше его рассматривали как красивое животное, ради потешить плоть, и относились соответственно. Кто же разговаривает с постельной игрушкой? И о чем с ней можно разговаривать?

Потом, когда у Таламира открылись воинские таланты, с ним тем более разговаривали только о войне. Или о постели.

С Алаис же он разговаривал об организации свадьбы, о поместье, о том, как воспитывали аристократов, – и получал вежливые (побудь тут невежливой) ответы. И определенно учился. Узнавал нечто новое…

Алаис тоже узнала кое-что новое о себе. И получилось это совершено случайно.

Она купалась перед сном. Поскольку таскать и греть воду, а также чистить и мыть ванну предстояло не ей, она решила купаться, как привыкла – два раза в день.

Вечером она так же расслаблялась в горячей воде, когда со двора донеслось весьма немелодичное и громкое пение. Нажрался кто-то, вот душу и потянуло развернуться.

– Вы любите громко петь в душе? Ребята, кто любит громко петь в душе? – задумчиво спросила Алаис у гобелена.

Судя по звукам, которые донеслись со двора, петь, может, кто и любил, а вот слушать не очень.

– К счастью стремимся сквозь все испытанья… – промурлыкала Алаис. И – закашлялась.

О черт!

Раньше она петь не пыталась, как-то не до того было, а ведь Арден, в которого тут верят, подкинул ей реальную плюшку. У Алаис Карнавон оказался потрясающий голос. Глубокое, грудное контральто…

Класс!

В той жизни у нее было меццо-сопрано.

А диапазон?

Следующие несколько минут Алаис проделывала упражнения для связок, радуясь, что никого нет рядом. Вряд ли зрелище девчонки-альбиноса, которая лежит в здоровенной деревянной лоханке и старательно выпевает «ми», «ме», «ма», «мо», «му», добавило бы кому-то здоровья. Встать и петь во весь рост?

Можно. Но вылезать из воды не хотелось – слишком уж быстро она остывала, так что Алаис позволила себе маленькие вольности. Да и не на концерте…

Девушка набрала воздуха в грудь.

У каждого есть своя любимая песня. Некогда у Тани это было «Прекрасное далеко». Отличная песня, и диапазон широкий. Вот и попробуем распеться хоть как.

Когда песня закончилась, Алаис поняла, что одна ее проблема точно будет решена.

Имелось и здесь сословие, которое считали чудаковатым. Для них были обыденными разгильдяйство, бродяжничество, иногда и случайные связи, они стояли вне сословий и гильдий, на них никто не заявлял права…

Менестрели.

А еще их старались не задевать. Не в силу страха перед предками всемогущих СМИ и ток-шоу. Нет. Просто здесь менестрели считались слугами Мелионы. Дескать, однажды богиня устала после творения, присела на камушек и задумалась. И услышала песню. И так ей хорошо и душевно стало…

Пела девчонка, собирая ягоду, а когда допела, богиня решила явиться и отблагодарить смертную.

Явилась и спрашивает, мол, что тебе угодно получить в награду за пение, дитя мое? А девчонка, не будь дура, и ответила – возможность петь для этого мира.

Рассмеялась богиня – и даровала ей талант сирены. Девчонка смогла голосом повелевать волнами, управлять ветрами, люди и животные ее слушали раскрыв рот…

Так родился первый менестрель.

Конец истории терялся в тумане. По одним легендам – девушка вышла замуж за короля. По вторым – ушла в Море. По третьим – стала бродить по дорогам. Умереть она ведь не может, ее богиня благословила…

Так что менестрелей старались не обижать.

Нет, панацеей это не было, плохого певца могли и гнилым овощем «угостить», могли и выпороть, могли смазливую певичку и использовать по назначению…

Могли. Но это было лучше, чем ничего. К тому же смазливой Алаис себя не назвала бы даже после литра водки.

Менестрель?

А ведь запас местных песен у нее есть. Здесь предпочитали нечто вроде баллад, а память Алаис послушно укладывала их внутри.

Позор и ущерб герцогской чести?! Да, внутри было такое неудобство, но Алаис предпочла махнуть на него рукой. Победителей не судят, побежденным все равно.

К тому же она-то с какой радости стала герцогиней? Ее не спрашивали, когда тащили…

Эх, как-то там родные без меня?..

Алаис усилием воли заткнула память подальше и сосредоточилась.

Итак, менестрель. И не надо о позоре. Есть певичка-однодневка, а есть Монтсеррат Кабалье. С первой на одном поле не сядут, а второй короли кланяются. Разница в классе.

Может ли она выдать класс? С ее-то музыкальной школой – запросто! Гитару бы… И ведь наверняка что-то такое есть в замке… кстати! Надо посмотреть на чердаке: там по традиции есть склад всякого барахла. Миры разные, а чердаки везде одинаковы. Посмотрим.

А уж сколько она всего знает… И классиков, и современников.

Стандартный набор девушки из хорошей семьи – музыкальная школа, танцы и рисование.

С последним не задалось, рисовать Таня не могла. Вообще. У нее даже прямая линия ощутимо давала кривизну на втором сантиметре.

Танцы? Идеальное чувство ритма и мелодии не мешало девочке оттаптывать все, что находится рядом. Увы… Примерно на втором десятке оттоптанных ног девочка смирилась со своей горькой участью. Не вый-дет из нее танцовщицы, не судьба. Максимум вальс на выпускном вечере в школе. И там она так на ногу партнеру наступила, что бедняга хромал до утра.

А вот с музыкалкой задалось отлично. Таня хотела пианино, но родители уперлись и настояли на гитаре. Ну да, пианино дорого стоило и не пролезло бы в их квартирку. Так что…

Дайте струны, руки вспомнят!

Таня попробовала пальцы на растяжку.

А ничего так… Но слишком нежные. Перчатки и медиатор – комплект-минимум, иначе без подушечек останешься. А вот без пропитания вряд ли. Гитаристы всегда были в цене в любой компании, а репертуар менялся, его требовалось обновлять…

Итого, от испанских гитар до «Мурки». От арии Квазиморды до «Мистера Х».

Алаис вздохнула. Ладно, одна проблема решена. Что кушать – найдем, заработаем, эксцентричность спишется на профессию, хоть тут такого слова и не знают.

А вот внешность…

Альбинос – редкость везде. Но если и в этом мире можно окраситься…

А в какой цвет? Чтобы кожа не выделялась диссонансом?

А ведь есть один вид белокожих, который не привлекает к себе внимания. Рыжики с веснушками. А почему нет? Хной стационарно окрашиваются волосы, брови, ресницы, ладно, последние и угольком можно. А на лицо ею же, родимой, нанесем веснушки.

Алаис точно могла сказать, что Роза красится хной, – осталось раздобыть ценную травку. Сложно, конечно, но невозможного нет. Хну и заказать можно, вроде она как обеззараживающее применялась… знать бы, как она тут называется. А ведь в библиотеке есть фолианты по растениям, Алаис это точно помнила. Растения не запоминала – герцогессе было неинтересно, а Таня-то биолог! Уж лавсонию-то отличить должна. Узнаем, как она здесь называется, и закажем. Вряд ли управляющий в курсе того, чем женщины красят волосы. Скажем для ткани. Или по лекарской части.

Будущее приобретало хоть какую-то определенность.

Есть профессия, есть планы на внешность, есть деньги (не до всех сокровищниц добрался Таламир), осталось главное. Определить, куда, когда и как бежать.

Но это после свадьбы. До свадьбы ее никуда из замка точно не выпустят, а вот если свадьба пройдет, а потом Алаис еще и беременной окажется, надзор ослабнет. Она же может подумать, что в тягости? Еще как может, ведь не повитуха! Никто не подумает, что у беременной женщины хватит дури куда-то бежать.

Или подумает?

Не будем недооценивать Таламира.

А в чем бежать, кстати? Алаис отчетливо представила себе, как она в своих роскошных шмотках, перешитых из маминых платьев, является в ближайшую деревню и просит продать ей костюмчик менестреля. А лучше сменять вещь на вещь.

М-дя.

Есть способы самоубийства и попроще. Но ведь есть и братья! У которых были детские штаны и рубахи! И где это все?

Найдем! Память упорно посылала на чердак.

Значит, ищем музыкальный инструмент и приводим его в состояние должной обтерханности, ищем одежду и устраиваем заначку, добываем хну.

И – изучаем карту мира. Бежать придется на другой материк, подальше от супруга, и бежать быстро. Ладно-ладно, главное – начать разрабатывать план побега, а дальше будет намного легче. Самая длинная дорога начинается с того, что ты собираешься в путь.

Страшно?

Алаис было очень страшно. За стенами замка лежал сложный, незнакомый и враждебный мир. Но в стенах замка был сложный, незнакомый и враждебный Таламир. И кто хуже – неясно. Если с миром у Алаис еще имелись шансы уцелеть, то Таламир сожрет ее, как только она будет бесполезна. А значит, выход только один.

Бежать.

И произнесенное второй раз про себя решение далось Алаис намного легче.

* * *

«Бежать» – замечательное слово. Но есть и припев: «Нас не догонят».

Вопрос – как бежать, куда бежать и что сделать, чтобы припев стал реальностью, стоял особенно жестко.

Как бежать?

Ножками, понятно. А медленно. А холодно. А некомфортно. В бытность свою Таней Алаис несколько раз ходила в турпоходы и всегда радовалась завершению этого мероприятия. Вот брату нравилось, а она не видела никакого удовольствия в прогулках из точки «А» в точку «Б» с грузом за плечами и в грязных носках. Итак.

Климат. Море неподалеку, то есть ночью у Алаис есть все шансы не по-детски озябнуть и получить прекрасную простуду. От пневмонии она недавно оправилась, вторая не заставит себя долго ждать, и побег станет неактуальным. Потому как мертвые бегать не могут. То есть палатка, спальный мешок, пенка… где тут у нас ближайший магазинчик спорттоваров?

Нету?

Не завезли?

Ай-яй-яй.

Наломать лапника, развести костер, и вообще – другие же ночуют и не помирают?

Алаис это казалось весьма неубедительным доводом. Уметь надо. А если она, с ее ручками герцогессы, попытается наломать лапника… ага, очень смешно. Или костер развести. Плевое дело? Так только кажется. Здесь ни зажигалок, ни спичек еще не изобрели, а система «кремень-огниво-трут», с точки зрения Алаис, была просто убийственной. Легче огонь трением добыть, хоть согреешься.

И поездов нет. И велосипедов. Лошади?

Можно, конечно, и на лошади. Если знаешь, как с ней управляться. А Алаис-то и не знала. Как любая благородная дама, она могла сесть на лошадь и принять красивую позу. Точка.

Теоретически она знала, как оседлать лошадь, чем кормить, как чистить и чесать. Теоретически. Практически за нее все делали конюхи. Алаис не любили даже на конюшне, увы. Так что время она проводила в библиотеке, а лошади остались для нее большими зверюгами. Да и…

Кто его знает, что там с верховой ездой?

Алаис никуда особо за пределы замка не выезжала, а по соплеобразности мышц Таня предполагала, что на длительную езду тело герцогессы не способно. Там же тоже навык нужен, а не просто так! В какой-то книге ей даже попадалось, что неумелый наездник может сбить спину лошади и покалечить себя. Ходи потом враскорячку.

В общем, как транспорт отпадал даже ишак. Не было их в конюшнях Карнавонов.

А как тогда бежать?

Лодка?

Хм-м…

Если попасть в течение и дрейфовать несколько дней вдоль берега, можно неплохо намотать километры между собой и Карнавоном. Осталась малость – где взять лодку?

К тому же течения надо знать. А если ее унесет в открытое море? Ох, что-то подсказывало Алаис, что лавры Алена Бомбара[14]14
  Ален Бомбар – французский врач, пересек Атлантический океан примерно за два месяца, питаясь рыбой и планктоном. Пытался доказать, что выжить можно в любых условиях. Получил кучу болячек, но выжил ведь. (Прим. авт.)


[Закрыть] ей не светят. Загнется с жажды и голода.

Безвыходно?

Э, нет.

Даже если вас съели, у вас есть два общепринятых выхода. И третий – через аппендикс. Алаис решила все равно готовиться к побегу, чтобы в нужный момент просто взять сумку и скрыться в тумане, а не метаться взъерошенной курицей, причитая: «Ой! Труселя-то я и не положила!!!»

Но побег – это в будущем, а вот здесь и сейчас предстояло решать много других задач. Но лавсонию Алаис все равно заказала. А поскольку она была и обеззараживающим, и успокоительным, не придрался даже Таламир. Девушки же волнуются перед свадьбой?

Да!

Вот и не экономьте на седативных средствах!

* * *

Бежать – это хорошо.

А вот что делать до бегства?

Хотите ли вы стать мамой? Ах, вы не хотите стать мамой… Проблема. А кто вас спрашивать будет? Алаис понимала, что у Таламира одна задача – обрюхатить ее как можно быстрее, получить пару-тройку чадушек – и привет. Прости, дорогая, черный цвет мне всегда был к лицу.

Были и плюсы. Бить точно не будет, калечить тоже, но… Это Алаис не подозревала, что можно сделать с женщиной в постели. А вот Таня знала, и знания эти ее не радовали. Хорошо хоть психологическая травма исключается. Это Алаис – девственница, хрупкая, нежная и трепетная, а юриста, который в администрации годы проработал, не всяким поленом перешибешь, он сам кого хочешь пришибет. Но кому ж нравится изнасилование? Даже если оно законное и супружеское?

Хотя притягателен, гад, этого у него не отнять.

Но… тут сошлись два фактора сразу. Память Алаис подсовывала картину пыток и гибели ее семьи, а ра-зум Тани привычно фильтровал направленные в ее сторону взгляды и, кроме брезгливости и отвращения, ничего там не находил. Два в одном.

И зачем девушке из хорошей семьи такое счастье?

Эх-х-х… где вы, где, любимые романы! Вот там обязательно находился какой-то друг с противозачаточным зельем! Или с зельем, которое гарантировало насильнику верные «стрелки на полшестого». А тут?

Есть ли в деревне травница? Знахарка?

Беда в том, что народные методы предохранения стопроцентной гарантии не давали, да еще и были достаточно заметны. А пить невесть что?

Может, туда жабью шкуру истолкли или когти летучей мыши? Бэ-э-э-э….

Это дома на таблетках аннотацию читаешь, и то не всегда можешь разобраться, что туда понапихали и за каким чертом, а тут как? Принять на веру?

Да ладно, чтобы избежать беременности можно хоть настойку на гадючьих яйцах выпить, но как ее купить незаметно? Просто прийти в деревню, узнать, где травница, зайти к ней в сопровождении солдат и потребовать противозачаточное?

Тьфу!

У-у-у-у-у-у, хочу домой! К аптекам и симпатичненьким таблеточкам!

Алаис думала, что взвоет от постоянного контроля и что-то да выкинет. Но не пришлось. Помог случай.

* * *

Началось с того, что Лили подозрительно активизировалась, иначе и не скажешь. Стала более оживленной, принялась улыбаться по поводу и без повода и даже стала как-то активнее готовить свадьбу. Алаис отметила это, но выводов не сделала. А зря.

Потому что через пару дней Лили проявила инициативу. И…

Алаис как раз переодевалась.

Чем отличаются платья аристократов от платьев простолюдинок? Ну, вторые одеваются сами. На длинную рубаху до пят надевается верхняя рубаха и длинная же юбка. По праздникам все одежки яркие, крашенные в разные цвета, по будням – серые и тусклые.

А вот аристократы…

На длинную рубаху, только из более дорогой ткани, надевается еще одна – часто с кружевом, вышивкой, а на нее уже надевается платье с вырезом, с разрезами, со шнуровкой сзади… На рубахах тоже могут быть предусмотрены вырезы. Одним словом, ноги показать неприлично, а грудь можно хоть на поднос вывалить, никто и не задумается. Где логика – непонятно. Но сама нацепить весь этот кошмар Алаис не могла и радовалась только, что до корсетов и кринолинов тут пока не дошли, просто шнуровками обходились.

Вот Лили и помогала ей в один прекрасный момент. Стража ждала за дверью – кто ж их пустит туда, где герцогесса переодевается? Пусть Таламир сам смотрит, сам и пугается.

Алаис смотрела в никуда, ожидая конца процесса утяжки, когда в ее руку скользнул крохотный клочок пергамента.

– Госпожа, вам просили передать.

Алаис молча кивнула. Сунула клочок за вырез платья и забыла о нем до конца дня.

Да, карманов тут еще не придумали. А вот в бюстгальтер совать можно что хочешь.

И платья рассчитаны были на покойную мать, так что у Алаис они жалобно пузырились на двух прыщиках, хоть талмуд туда прячь, и шнуровка такая, что ничего не выпадет. Так что…

Вечером, оставшись одна в своей комнате, Алаис пробежала глазами строчки.

«Алаис, в память об Алите я готов спасти тебя от этого зверя. Та, кто передала письмо, поможет тебе во всем. Жду через два дня в роще у серого камня. Маркус».

Первой мыслью было – ну и кто из нас тут дурее?

Второй – подстава, проверка или?

Третьей – Маркус? Эфрон?

Сердце забилось быстро-быстро, видимо, что-то в душе Алаис еще любило этого типчика. Вот дура, а?

А делать-то что будем?

А что, есть варианты? Алаис подумала, и на следующее утро позвала к себе Лили – помогать с одеванием. Женщина послушно подавала рубашки, платья, смотрела вопросительно, но Алаис нарочно затянула паузу. И только видя, что Лили готова уже спросить сама, заговорила.

– Кто дал тебе записку?

– Тьер Эфрон.

– Маркус? – и трепета, трепета в голосе побольше!

– Да.

Интересно, она дура или Алаис считает такой дурой? Девушка отчетливо видела превосходство в глазах Лили.

– Как вы встретились?

Оказалось, что Лили отправилась в деревню, к знахарке, за противозачаточным. Там-то ее и подстерег слуга, который попросил прогуляться в лес, к его господину. И в качестве подтверждения серьезности намерений подарил бедной девушке золотую монету. Поскольку это был заработок честной проститутки едва ли не за месяц, Лили согласилась. И получила от тьера Маркуса инструкции.

Алаис сильно подозревала, что уговаривали даму древнейшим способом, а стимулировали еще десятком-другим монет, но уточнять не стала. Вместо этого она подробно расспрашивала, как был одет Маркус, где стоял, как смотрел, что говорил, при этом хлопала глазами, вздыхала и удачно умудрялась «не замечать» лакун в рассказе Лили.

Проститутка отвечала, поглядывая на Алаис со скрытым превосходством. Впрочем, не ей было тягаться с юристом. Слова – это было поле Алаис, и она себя на нем преотлично чувствовала.

Наконец герцогесса отпустила Лили, сообщив, что обязательно и даже непременно. И вообще – пусть женщина завтра зайдет, обсудим план побега.

И упала на кровать. Интересно, она что – производит впечатление такой непроходимой идиотки?

Видимо, да. Иначе ей бы такого предложения не сделали.

Если рассуждать логически…

Эфрон, Эфрон…

Тьер Маркус Эфрон, старший сын Димая Эфрона, графский наследник, красавец и умница. Обожаем всеми, включая слуг, нежно любим невестой, а также будущими тестем и тещей, идеальная пара для Алиты.

Спесивая тварь, по́ходя разбившая сердце Алаис и даже не заметившая такой мелочи. Подумаешь, какая-то уродина!

Или заметившая?

Таня быстро перебрала воспоминания Алаис. Хм-м… вроде бы девчонка ничем себя не выдала. Или?..

Влюбленные соплюшки – народ особенный. Глаза блестят, уши алеют, голос сбивается, и вообще, отношение к предмету обожания у них весьма своеобразное. Мог и заметить.

И сделать выводы.

Но если так – тогда Маркус становился еще более отвратительным существом. Таламир – там все понятно, он изначально враг, от него ничего хорошего и ждать не приходилось. А этот? Жених сестры, понимающий, что малявка им серьезно увлеклась, и позволяющий себе подобные высказывания?

Может, конечно, он из благородства…

Понял, что Алаис тут ничего не светит, и решил не рубить собаке хвост по частям. Один удар, избавивший малышку от любви…

Могло быть такое?

Ой, что-то Алаис сомневалась с позиции своего жизненного опыта.

По всему выходило, что Маркус – не слишком порядочный… парень. Но это ладно, никому его порядочность и даром не сдалась. А вот зачем послание?..

Вариант первый – Маркус решительно собирается спасти Алаис. В память о своей любви. Спасти, вывезти к себе домой, а потом переправить еще куда-нибудь, куда душа герцогессы пожелает. Совершенно бескорыстно и благородно, как и подобает честным и верным рыцарям. Тогда надо к нему бежать.

Только вот не верится что-то в этот вариант. От слова «совсем».

Вариант второй. Спасти-то Маркус ее собирается, но… дальше начинается проза жизни. Алаис – единственная наследница Карнавона. Ее супруг будет герцогом, ее сын будет герцогом, она – носительница крови, последняя в роду… Одним словом, не вышло с Алитой – так и ее сестра сойдет. Зажмурится храбрый рыцарь Маркус, представит себе в постели кого поприличнее и перетерпит. Результат?

Да тот же, что и у Таламира. Получение пары-тройки наследников с кровью Карнавона, бунт, попытки отвоевать обратно герцогство… Самой Алаис при этом оставаться в живых вовсе даже не обязательно, разве что на первых порах. Потом весьма желательна ее смерть от рук того же Таламира или кого еще. И с воплями «Отомстим за герцогиню!!!» и «Законного наследника – на царство!!!», пардон – герцогство, толпа рванется разрушать баррикады.

А ведь может. Карнавоны на своей земле веками сидели, это вам не абы что, это кровь. Они надел получили еще от Морских Королей, они в него корнями вросли и землю своей кровью напитали. Вот, кстати, еще и суеверия. Алаис знала многое из книг.

Было и такое, что, кто займет место великого герцога без королевского дозволения, навлечет проклятие на свой род. Бывало всякое. Пытались герцогскую корону надеть на бастардов. Долго такие несчастные не жили, умирали от естественных причин. А тут все условия соблюдены. В будущем герцоге течет кровь Карнавонов, а что не вполне добровольно получена, не столь важно. Недоработки магического контракта или как там подобное обставлено.

Алаис чертыхнулась.

Возможно?

Да еще как!

Вариант третий, по Островскому. Так не доставайся же ты никому! И с этим воплем герцогессу прикапывают под деревом. А что – тащить ее в Эфрон далековато и сложновато, а так…

Таламир лишается жирного козыря, вспыхивают бунты, а в мутной воде рыбки много ловится.

Вариант четвертый – провокация Таламира. Запросто.

Итак, четыре основных. Есть и дополнительные, например, еще чья-то провокация, но это уже детали. А что ей-то делать?

Алаис покусала губы, в задумчивости прикусила слишком сильно, ощутила вкус крови и чертыхнулась еще раз.

Ах, как пленительна свобода! И как она манит, зовет и искушает поддаться! Принять все за чистую монету, понадеяться на удачу, решить, что Маркуса можно обвести вокруг пальца…

Алаис, возможно, так и поступила бы, надеясь даже своей смертью досадить Таламиру. Тане хотелось жить. Так что вариант действий был только один.

А не хочется…

А надо.

Таламир облюбовал для себя герцогскую спальню, получая от этого какое-то извращенное удовольствие. Алаис же занимала прежние покои.

Вот о системе потайных ходов Таламир не знал. Догадывался, но наверняка не знал. Герцогесса сейчас собиралась раскрыть ему секрет, о чем даже не сожалела.

Какой приличный замок обходится без потайных ходов? Тем более замок старый и родовой.

Побег? Для которого ход и может пригодиться?

Приличные побеги совершаются с комфортом и без суеты. А потайные ходы, куклы в кровати и записки кровью – такое детство!

Так что Алаис подошла к камину, прощупала кирпичи и надавила на нужный.

Система противовесов послушно сработала, заставляя часть стены уйти вверх, – и Алаис, как была в ночной рубашке, скользнула в потайной ход.

Вся семья герцога, даже и нелюбимое дитя, спала в одной башне. Винтовая лестница, комнаты – и потайной ход, ведущий из спален, по которому их можно было покинуть в любой момент. Это-то естественно, приготовить путь для отступления.

А вот и спальня герцога. И Таламир внутри.

Алаис заглянула в глазок. И правильно сделала. Таламир не спал и даже не занимался любовью. Вместо этого он читал какой-то документ и выглядел весьма недовольным. А меч-то лежит рядом.

Плохо…

Авось сразу не прирежет?

А чего она думает? Ходы-то предназначены еще и для подглядывания, и для подслушивания, так что…

– Монтьер, вы позволите?

Таламир подскочил как укушенный и завращал головой по сторонам.

– Монтьер, это Алаис. Умоляю вас не шуметь.

– Ты где?!

– Не убивайте меня, я выхожу.

Алаис резко выдохнула, и, не давая себе времени передумать, нажала на рычаг. Тот поддался с трудом, но вот плита поехала вверх – и Алаис предстала перед глазами будущего супруга в одной ночной рубашке и с украшением в виде пыли и паутины. Убирай, не убирай, а все равно эта дрянь разводится!

Таламир, с обнаженным мечом в одной руке и кинжалом в другой, настороженно ждал ее. Но Алаис спокойно прошла в спальню, закрыла проход – и протянула мужчине клочок пергамента.

– Прочтите, монтьер.

– Что это? – Таламир не торопился доверять.

Алаис покачала головой.

– Монтьер, если бы я хотела, я бы открыла этот ход не здесь и не сейчас. Или сама пришла по нему ночью…

Взгляд Таламира был полон неописуемого презрения. Ты?! Ночью?! Да троих таких на меня одного мало!

Алаис пожала плечами, показывая, что принимает критику, но пергамент держать продолжала.

– Меня хотят спасти от ненавистного брака, монтьер.

А вот тут Таламир вскинулся ошпаренным псом. Эт-то еще кто на его кость покусился?!

– Прочтите, монтьер.

Кинжал полетел в кресло. Таламир пробежал глазами строчки и нахмурился.

– Вот даже как? Эфрон?

Алаис покосилась на кресло, и мужчина опомнился.

– Прошу вас, тьерина, садитесь.

– Нельзя ли попросить у вас одеяло, монтьер? – Алаис не кокетничала, просто было холодно.

Таламир, недолго думая, стянул с кровати покрывало и бросил Алаис. Девушка завернулась в него, чувствуя приятное тепло, провела пальцами по густому меху… Хорошо!

– Монтьер, так это не ваша провокация?

Таламир посмотрел бараном. Потом до мужчины дошло, и он покачал головой.

– Нет. Я думал об этом, но… некогда.

Алаис кивнула.

– Значит, Эфрон. Не стерпели.

Таламир прищурился.

– Вполне возможно. А вас-то что вело, а, герцогесса? Могли бы сейчас к побегу готовиться.

– И в итоге тоже оказаться убитой? Вы, монтьер, то ли убьете, то ли не убьете, тут хоть надежда есть. А эти точно убьют. Или вам убить дадут, что немногим лучше, – парировала герцогесса, поглаживая покрывало. Нервозность, что вы хотите? Тут и ногти грызть начнешь.

– Так кто вам принес записку?

– Одна из ваших… дам. Лили.

Таламир непечатно охарактеризовал даму. Алаис с интересом выслушала, отметила, что материться здесь не умеют, до сантехника дяди Пети Таламиру далеко, и пожала плечами.

– Вполне возможно. Вам виднее. Может, тогда разжалуем ее из фрейлин?

Ирония дошла до мужчины, и Таламир нахмурился.

– А почему вы здесь – таким образом?

– Я не знаю, кто еще посвящен в эту затею кроме Лили. Наверняка ведь шпионы Эфрона есть в замке.

Глупцом Ант Таламир не был, так что кивнул сразу же.

– Понятно. Потом вы мне покажете ходы.

– Да, монтьер. Но хочу заметить, что они есть только в данной части замка.

– Вот как? – не поверил Таламир.

– А в других частях смысла не было их устраивать. Здесь же спальни, здесь башня. То, что легко оборонять, то место, где можно застать врасплох и откуда надо удирать. В других частях замка потайных ходов просто не делали – нерационально. Можете проверить.

– Интересно, тьерина, сколько еще карт у вас в рукаве? – прищурился Таламир.

Алаис нарочито спокойно пожала плечами.

– Монтьер, мне сложно сказать. Понимаете, я ведь родилась тут, некоторые вещи вполне естественны для меня, поэтому я и не думаю, что они могут оказаться неожиданными для вас. Но верьте – я не хотела вас ничем оскорбить. Я не самоубийца.

– Это верно. Вы приняли верное решение, тьерина. Продолжайте в том же духе, и наш брак будет долгим и счастливым, – оскалился Таламир. Видимо, он просчитал те же варианты, что и Алаис, и остался доволен.

– Я тоже на это надеюсь, монтьер, – пропела герцогесса. – Давайте решим, что нам делать дальше?

Таламир вскинул брови.

– Нам?

– Монтьер, умоляю меня выслушать! – Она сложила руки в молитвенном жесте. – Я догадываюсь, что вы сейчас прикажете схватить Лили, она под пыткой выдаст место, где скрывается Эфрон…

– Угадали, тьерина…

– А если его предупредят? Мы же не знаем, кто еще…

Таламир нахмурился.

– И что вы предлагаете?

– Разумеется, мое согласие на встречу, – Алаис пожала плечами.

– Так…

– Только на встречу пойду не я.

Таламир чуть расслабился. Видимо, доверять до конца Алаис он не мог (и кто бы его за это упрекнул), да и рисковать своим будущим титулом не хотел.

– А кто же?

– Катишь. Больше никто не подойдет.

Таламир обдумал это предложение.

– И как же вы намерены провести Лили? Если она решит вас проводить?

– Надо, чтобы она не могла этого сделать. Пусть поработает по специальности, есть же кто-то…

Таламир кивнул. Есть.

– Значит, ее отвлекут, а Катишь в вашей одежде выйдет из замка и пойдет к месту встречи.

– Да. А там вы накроете всю честную компанию. Я же тем временем побуду в ваших покоях, могу даже под замком.

– На потайной ход мне тоже замок повесить? – ехидно поинтересовался Таламир.

Алаис опустила глаза.

– Монтьер, я понимаю, что это непростительный поступок с моей стороны, но верьте, я не хотела что-то скрывать от вас. Просто… не выдалось времени. Столько хлопот со свадьбой!

Таламир сдвинул брови, но в основном гроза миновала. Ругаться ему не хотелось. И верно ведь, сама пришла, выдала потайной ход, честно во всем покаялась – такие инициативы надо поощрять, а не наказывать. А что у Алаис и свое на уме, ну так кто бы ее обвинил? Жить-то хочется.

– Я подумаю над вашим планом.

– О большем, монтьер, я и не прошу.

– А теперь покажите мне потайной ход, тьерина, чтобы я мог в любой миг пройти к своей обожаемой невесте.