Текст книги "Белая весна"

Ну хоть какого… только его нет. И лишь где-то вдалеке волчий вой… рядом с Ас-Дарханом водятся волки? Никогда не думал…

* * *

Сеня едва шевелился.

Он лежал на воде. Просто лежал так, что из воды едва ли нос и глаза торчали. Ну и губы. А Вольная сама поддерживала его, сама несла вперед и вперед.

Лежать на воде надо уметь.

Он умел. С детства на Вольной, с детства, словно рыба, из воды не вылезал. Они не так богато жили, вот он и помогал отцу, как мог. Тот рыбачил, ну и Сеня знал, что тоже будет.

Только вот подрастет, чтобы силенки были, а пока можно и так рыбки натаскать на жареху. Чай, на удочку она тоже неплохо идет.

Ни о чем особенно Сеня не мечтал, жил себе – и жил. До пятнадцати дожил, там и невесту присматривать начал…

А она была красивая, словно солнышко. Его Маришка. Маська…

Волосы светлые, легкие, словно одуванчик, глаза большие, доверчивые… она всем верила, всех любила…

В тот день она пошла на речку. Просто пошла стирать белье, что в этом такого? Но кто ж мог знать, что мимо будет проезжать отряд освобожденцев?

Эти твари ездили по деревням и селам, отнимали последнее у голодных крестьян, издевались, как хотели. Где-то получали отпор, где-то нет…

Вот им Маришка и попалась. Самое начало зимы было.

Там ее и нашли, на мостках…

Много ли надо хрупкой девчонке? Два десятка ублюдков и опытная баба не выдержала бы. А Маришка…

Сеня никогда не забудет ее лицо. Искусанные губы, синяки, искаженные болью и ужасом черты, синие пятна на шее…

Кто?!

Разве это важно?

Освобожденцы, вот и все.

Мать плакала, отец уговаривал, но… Сеня больше не мог жить так, как раньше. Многое он мог пережить, но Маришка?! Вот за что ее?! Просто – за что?!

Она никому не делала зла, она просто жила и наверняка не заигрывала с негодяями. Почему они не могли оставить девчонку в покое? Что им помешало?

Сеня был не особо грамотен, но… безграмотность ведь не означает глупость. Это просто немного иной взгляд на жизнь, своеобразный, но часто верный. Не затуманенный лишними узорами сомнений и виньетками красивых слов.

Сеня размышлял, и получалось у него так, что освобожденцы просто несут зло. Говорят красиво, а на деле они отнимают еду, они убивают людей, разрушают храмы, гонят священников… и им стоит верить? А почему, собственно?

По делам узнаете их… так сказано в Книге Творца. Священник говорил. Он старенький был, поэтому и не ушел, когда освобожденцы пришли. До последнего старался свой храм защитить, лепетал, что иконам уж по тысяче лет, даже больше… Так и повис на дверях храма. Повесили.

Он же просил не обагрять полы в храме кровью? Вот и не обагрил, такое извращенное чувство юмора.

Значит, освобожденцы – зло. А если есть зло, с ним надо бороться. Это тоже понятно.

Надо проситься в войско к… кому? Да хоть бы и к Логинову. Куда идти, крестьяне знали. Сеня и пошел. И попросился.

На смех его не подняли. Каждый доброволец был важен. И Сеня остался в войске. Учился разбирать и чистить тяжеленное ружье, стрелять, правда, не учился, патронов было не так много. Учился колоть штыком, учился убивать…

И ждал.

За свою Маришку он убьет десятерых. А может, и сотню… сколько получится. Они пятерых детей хотели, вот пятерых он убить обязан, но лучше – больше. Лучше десятерых.

А потом Логинов приехал в войска. И рассказал о том, что необходимы добровольцы.

Сеня подумал и вышел из строя. Он рыбак и сын рыбака, Вольная – его дом. Другие могут не доплыть, но он справится. А если он подожжет корабли…

Не надо стрелять, не надо даже своими руками убивать. Там ведь намного больше освобожденцев погибнет. Если и он умрет, это будет выгодный размен.

И Сеня плыл и плыл в темноте, едва дыша… Слышал ли он остальных? Не особенно. По воде звуки далеко разносятся, поэтому все прикусили дерево. Будешь тонуть – тони молча.

Кажется, у кого-то свело ногу.

Кто-то не доплыл…

Сеня ни на что не обращал внимания.

Он сливался с водой, Вольная принимала его, ласкала, укачивала… Маришку она не сберегла. Обман, кругом обман, все обман… и жить особенно незачем. Только ради мести…

Холод?

Холода Сеня почти не чувствовал. Привык…

И сам не заметил, как оказался среди кораблей. Едва не попался: его могли несколько раз увидеть с лодки. Приходилось нырять, скрываться под водой, хорошо, он мог надолго задерживать дыхание. И бочонки… тяжелые… ничего, можно уже вынимать пробку. Внутрь – бикфордов шнур, пусть вода заливается, это уже не страшно…

Его заметили?

Кричат?

Смешно…

Сеня еще мог сохранить свою жизнь, если бы нырнул. Он бы выплыл, он бы смог. Но жить-то ему и не хотелось. Только убивать. А потому…

От выстрела он попросту загородился бочонком.

Тот разбился, вязкая жидкость с гадким запахом потекла, еще выстрел – и вспышка.

Огненная, ослепительная…

И Сеня ныряет на глубину. Он знал, что не сможет ничего сделать. Что умирает. Но хотел остаться на дне Вольной. Смерть в огне – или в воде?

Хотя бы этот выбор у него есть. До самого конца.

До дна он так и не доплыл. У юноши просто остановилось сердце от боли. Вольная приняла его – и мягко понесла вниз, баюкая в своих объятиях. Еще одна жертва братоубийственной войны. Не последняя…

Но – оправданная.

Водный огонь загорелся.

* * *

Ожидание…

Тяжелое, липкое, муторное, ползущее, словно беременная улитка по камням, – оно выматывает и раздражает. Давит и мучает, издевательски стоит за плечом, потирает руки, поскрипывает суставами…

Я тебя все равно измотаю, человек…

Кто-то курит, кто-то пытается движениями сбить напряжение, чистит пистолет, ходит взад-вперед.

Логинов словно окаменел.

Статуя человека. И только ночной ветер треплет волосы.

Ас-Дархан – это река, ее притоки, ответвления, каналы, даже небольшой остров. Забавно, правда?

Но именно на острове строились торы. Элитное место. И именно на острове расположился Комитет Освобождения. Так безопаснее, и к ним никто не подберется незамеченным. А если что – есть корабли. С доверенными капитанами, которые мгновенно примут на борт и уплывут подальше от опасности.

Но если вода становится ловушкой?

Логинов отлично понимал: достаточно одного бочонка. Лишь одного, который будет открыт и подожжен в нужном месте. Он сработает детонатором для остальных, а дальше процесс будет не остановить. Он ждал. И…

Сначала светлое пятно показалось ему миражом. Досмотрелся…

Но тут вскрикнул Алексеев, потом кто-то еще…

Все верно.

Корабли горели.

Горела сама Вольная, горела – и несла огонь вниз и вперед. К устью.

На остров.

Анатолий усмехнулся, показывая клыки, и кивнул Илье:

– Давай. Можешь начинать!

Алексеев себя ждать не заставил. Вскочил и умчался к своим людям. Спешить особенно некуда, как раз, пока он доберется до позиций, пока они пойдут на штурм…

Логинов не сомневался, он будет успешным.

Пятно огня разрасталось, становилось все шире и шире, ярче и сильнее, крики были слышны даже здесь, кто-то ударил в колокола… пусть горят, сволочи!

* * *

Илья недовольно поморщился.

Он бы предпочел средь белого дня, с саблей, верхом, на врага…

Логинов не поднимал его на смех. Знал, но промолчал. И высказался один раз, едко и зло.

Кавалерию – на пулеметы? Лучше сам сдохни, не гробь людей своим кретинизмом.

Илья понимал, что это правильно. А потому – вот так. Ночью, в темноте, в тишине, но по возможности быстро. Сейчас они посеяли в городе панику и на какое-то время лишили освобожденцев руководства. Илья знает, сейчас, выше по течению, в воду льются бочки с нефтью. Вольная поможет… горят корабли, загорится сама река. Никто из освобожденцев живым не уйдет.

Для реки это плохо, конечно, но какая разница?

Будут живы – все поправят. Погибнут – так хоть освобожденцам напоследок напакостить. Сволочам таким… Вот и их позиции.

Колючая проволока, пулеметные гнезда – хорошо окопались. И если бы их еще с воды прикрывали, вообще были бы непобедимы. Но сейчас…

Сейчас им не до врага.

Илья и сам не поверил в такое везение, но…

Когда загорелись корабли!

Когда все начальство оказалось в огненной ловушке на острове!

Когда руководить стало фактически некому… что сделали освобожденцы? Да кто – что!

Кто раскрыл рот и смотрит на происходящее в городе. Кто мечется, кричит, отдает какие-то нелепые приказы. Кто вообще под шумок удирает… да, и это тоже было. Понимают, что если там – такое, то и здесь скоро начнется. А голову класть неясно за что не хочется…

Что ж.

Пусть их, трусов. А те, кто остался… гранаты делать достаточно просто. Взрывчатка плюс поражающие элементы. К примеру, можно к динамиту добавить горсть обыкновенной гальки, только не особенно крупной. Просто нагрести в карманы на реке…

И поверьте, галька отлично сработала.

Взрывы расцветили ночь.

Дальше было проще. Перерезать колючую проволоку, захватить пулемет, хотя бы один, пока освобожденцы не опомнились, – и очередью, очередью по сволочам!

И стрелять!

Пусть не все хорошо стреляют! В авангард Логинов выделил тех, кто умел. И патронов жалеть не стал.

Илья шел впереди и был счастлив.

За Анну!

За Георгия!

За Алексеевку, родителей, сестру, за Русину, за все!!! За весь мир, который рухнул в бездну, вы мне ответите, сволочи! Кровью ответите…

И освобожденцы отвечали.

К утру Ас-Дархан был взят войсками генерала Логинова.

* * *

– Да, реку мы испоганили. – Логинов печально смотрел на обгорелую пристань. Хорошо, хоть каменную, была бы деревянная, новую пришлось бы строить, но и камни огонь облизал со всей жадностью. И кое-где нефть еще горела.

Илья только плечами пожал:

– После войны справимся.

– Это понятно… каковы наши потери?

– Около шестисот человек.

Много, неоправданно много, но не всем так повезло, как Илье. Где-то и стреляли, и дрались всерьез, а кто и от огня пострадал. Водяной огонь, знаете ли…

Выпущенный на свободу дракон не станет разбираться, свои там или чужие. Он всех скушает.

Флота у освобожденцев попросту нет. Нефти вчера вылили… Логинов даже не знал сколько. Очень много. Там все горело.

Остров?

Тоже никто не спасся.

И город сильно пострадал, но Ас-Дархану не впервые. Отстроится и будет еще красивее прежнего. Зато цель достигнута. И Логинов уже дал приказ отправить телеграмму Валежному.

Вольная теперь в их руках.

Если два генерала не промахнутся и дальше, если будут действовать согласованно – Освобождению придет конец уже к следующей зиме. Но что потом?

Потом – будет видно. Найти худшего правителя, чем Петер, это еще очень надо постараться. В крайнем случае, править будет совет. А кто будет сидеть на троне – не важно. Хоть чучело посади, лишь бы оно не вмешивалось в дела государственные, как тот же Петер.

Вот сам Логинов никогда в них не лез.

Полками командовал, и неплохо. Воевать умел. Что дано, то дано. А политика… грязно это. Типа клетки с крысами, куда рукой ни поведи, все равно цапнут. Но…

Когда ему пришла телеграмма от Калинина, когда ему предложили поддержать восстание, Логинов ответил отказом. Просто из брезгливости.

Встал под знамя?

Стой под ним до конца. И прими смерть, когда оно упадет. А вот так, из стороны в сторону, ударить в спину… нет. Сам не отдавая себе отчета, сын мещанина оказался благороднее множества торов. Да разве ему это было важно?

Важна была Русина. А потрясения и революции…

Можно прикрывать их самыми красивыми словами, но сути это не изменит. По делам узнаете их… принесли освобожденцы кому-то добро?

Нет?

То-то и оно… а слова – это только слова. Сотрясение воздуха. Кому это важно?

– Командир?

Алексеев.

Анатолий кивнул ему.

– Подсчитываем убытки, ждем сообщений от Валежного. Надеюсь, он уже взял Сарск.

– А куда потом?

– Разумеется, на Звенигород.

Илья сжал губы и кивнул. Да, на Звенигород.

Вы мне, твари освободительные, за все ответите! За – все.

Анна, Россия

Вот уж этого звонка Анна не ждала. Но – ответить стоило.

– Слушаю!

Звонил Сережа Цветаев. Сложно ли догадаться? Даже если бы память Яны не подсказала, три буквы, плывущие по экрану телефона, отлично характеризовали абонента.

Ч.М.О.

Ни убавить, ни добавить.

– Слушаешь? Ну привет, детка.

– Здравствуй, Сергей.

Несколько секунд в трубке молчали. А потом раздался короткий смешок.

– Знаешь, а я рад, что ты сына сохранила. Мамашка сказала…

– Знаешь, а я не рада, что вы с мамашкой ко мне лезете, – в тон ему ответила Анна. Она бы так не сказала, но вот Яна… Собственно, Сергей единственный, не считая отца, кто знал девушку настолько близко. Перед кем Яна сильно раскрылась.

Не хотелось бы, чтобы он заметил несовпадения и рассказал матери. Вот и пришлось… поменять тон. И выражения подбирать.

– Ну извини. Но мать – это крокодил на танке.

– Да хоть мамонт на самолете, мне-то что?

– Ян, я потому и звоню. Ты учти, она своего всегда добивается.

– Добивая тех, кто слабее?

Бульканье в трубке подтвердило ее правоту.

– Примерно так. Меня вот добила…

Даже против воли Анне стало жалко этого человека. И пусть она его в жизни не видела, Гошке он родной по крови.

– Все так плохо?

– Чего там хорошего. Лечить меня будут, но прогнозы самые паршивые.

– Наркота?

– Ну да. Я на синтетику подсел, а эта дрянь организм изнашивает… хрен его знает, что раньше откажет. Печень, почки, сердце… сдохну по-любому.

– И оно тебе было надо?

– Казалось, не всерьез. Можно остановиться в любой момент, а попробовать все хотелось.

– Приятного аппетита.

– Язва. Была и осталась. Непобедимая Янка в атаке.

Анна мысленно поздравила себя. Получается пока притворяться. Отец ее не распознал, но там было проще. Отца Яна искренне любила и была рядом с ним спокойна. А с Анной они все же сильно похожи, внутренне тоже…

– Так чего-то звонишь-то? Тебе язвы в желудке мало? Решил меня добавить?

– Вот язвы в желудке у меня как раз нет. А чего звоню… спасибо сказать. За сына, пока не сдох.

– Лучше б ты своей мамашке не давал меня травить. Она ведь от твоего имени все документы в суд подала. По твоей доверенности…

– У нее есть. Но отозвать я ничего не смогу, сама понимаешь. Оказался бы в суде, отказался бы от всего. А так…

– А раз так – подожди пару минут, – осенило Анну. – Ты сможешь наговорить это на диктофон?

– Грош цена такому наговору.

– Ну, грош не грош, а вдруг да пригодится?

Кто его знает, что может понадобиться? Так что голос Сергея с его отказом от прав на сына, за себя и за мать, Анна записала. И про сына рассказала. И даже фотографии отправила.

Общаться с мальчиком Сергей не рвался. Ни к чему. Пусть сын не знает отца, так проще. Лучше, чем горевать об умершем близком человеке.

Анна не знала, поступила бы так Яна или нет. Но когда она закончила разговор…

Хелла, как же ей было жалко Сергея. Не сегодняшнего. А того мальчишку, в которого влюбилась некогда Яна. Слабого, глупого, но не злого, не подлого, не подонка…

Просто дурака. Который всю жизнь позволял другим решать за себя и в один «прекрасный» момент заплатил своей жизнью за свою слабость.

Просто – жалко.

И не успела она отойти от этого разговора, как вновь зазвонил телефон.

* * *

– Анечка, здравствуйте.

– Добрый день, я вас слушаю.

– Вы меня не помните?

– Должна?

– Олег Лейкин. Капитан…

Анна поежилась, но «вспомнила».

– Здравствуйте, Олег Андреевич.

– Анечка, скажите, вы мне не сможете уделить хотя бы час вашего времени?

– Что-то случилось?

Когда на тебе пять трупов… За пятый Анна не беспокоилась. Она к нему даже пальцем не притронулась, а благословение Хеллы здесь не определят. Но первые-то четыре… И два в подворотне, и два на кладбище… могла она там наследить?

Запросто!

Здесь все так сложно, и отпечатки пальцев, и волоски, и капельки пота, и… сериалы Кира любила. И Анна пару раз смотрела, и память Яны подсказывала.

Могла она вляпаться? Запросто! Но чтобы узнать точнее, надо встретиться и поговорить.

Всем хороши сотовые телефоны, кроме одного.

Видеть собеседника они не дают. Хорошо видеть…

Даже при видеосвязи этого пока не достигнуть. Не просто видеть, а именно что стоять или сидеть рядом, наблюдать смену выражений на лице, слышать интонации, даже запах чувствовать. Очень многое можно узнать о человеке и по движениям рук, и по их положению…

Анна могла. Но для этого требовалось беседовать лично. Что ж, она согласится.

Сегодня вечером. В «Орхидее». Недорогой, но симпатичный ресторанчик в центре города.

* * *

– Ань, ты меня с собой возьми!

Анна подумала пару минут.

– Стоит ли? Кира, может, тебе проще сходить погулять с Витей?

– Мы с Витей за вами и последим. Рядом побудем.

– Думаешь? – усомнилась Анна.

– На всякий случай.

Анна пожала плечами, но спорить не стала. Почему бы нет?

И Витя хорошо впишется, Кире надо посмотреть на первую любовь трезвыми глазами, и девочка будет у Анны под присмотром.

Борис Викторович будет против?

Эм-м-м… а почему Анне не хотелось говорить ему про эту встречу? Вот не хотелось – и все! Оставить бы все в тайне… Почему так?

Анна не знала, но и рассказывать не хотела. Словно что-то нехорошее сделала, чего не должна была. Но почему?!

* * *

Анна не знала почему. А вот Кира сомневаться не стала.

Что лучше всего стимулирует мужчину в борьбе за женщину? Думаете, лазерная эпиляция? Ан нет, соперничество. Если женщина нужна одному мужчине, она будет нужна и второму, и третьему, если она сама себя таковой ощущает.

А если нет соперника, его надо придумать. Но Кире этого делать не пришлось, так что она отправилась к отцу, благо тот заехал домой пообедать.

– Папс, надо поговорить.

– Хорошо…

– Без Ани.

Борис Викторович искренне удивился, но…

– Ладно.

– Папс, ты меня можешь взять в город, я тушь себе прикуплю и вернусь?

– Не нравится мне твоя косметика, ну да ладно.

Кира показала классический «Йес». И поскакала собираться. Анну надежно отвлекла с каким-то важным вопросом Роза Ильинична, а там и Гошка поможет…

Заговор?

Не-а! Забота о близких! Меньше знаешь – лучше спишь, вот и прояви заботу о спокойном сне своих близких.

В машине Кира плюхнулась на сиденье рядом с отцом – и тут же выдала Анин секрет.

– Папс, тут к Анне какой-то козел клеится.

– Да? – нахмурился Борис Викторович.

– Ага. Лейкин Олег как-его-там-бишь-того. Отчество не помню, но он в полиции, по ходу, капитан.

– И что ему нужно от Ани?

– Самой бы знать хотелось. И ей тоже.

– Хм?

– Звонит, на свиданки приглашает, в «Орхидею», у нас же там романтишь, квадратишь, практишь…

Борис, который был в курсе происходящего в «Орхидее», кивнул. Ну да, там целый этаж можно снять под «романтишь», как Кира выражается.

– Допустим. И?

– А Анна нервничает. Они и виделись-то пару раз, с чего его так развезло?

– Она тебя попросила со мной поговорить?

Кира уверенно замотала головой:

– Папс, нет. Она расстроится, я надеюсь, вернусь раньше, чем она обнаружит. Ане не хотелось, чтобы ты знал.

– Почему?

Кира пожала плечами:

– Не знаю. Она очень боится обременить других своими проблемами.

Борис аж рот открыл, услышав такое от дочери. Легкомысленная акселератка? Как же! Два раза! Слишком тонкое наблюдение для безмозглой соплячки.

– Это верно.

Кира кивнула:

– Вот. Я не знаю… Аня себя ведет так, словно не имеет права просить помощи. Другим помогать она может, а сама – словно озеро льдом сковало… ну не знаю я, как это лучше объяснить. Это не страх обязательств, а что-то другое, но есть ведь!

Борис Викторович вспомнил, как Анна всерьез (он мог это отличить от пустой игры) собиралась увольняться, чтобы не тащить в его дом сына, и кивнул:

– Ты права, рыбка моя.

– Папс!

Родившаяся в марте, Кира действительно была под знаком Рыб. Но знак свой не слишком любила, кстати, как и рыбу.

– Ладно-ладно. Что ты от меня хочешь?

– Папс, ты не можешь… – Кира замялась, и Боря помог дочери:

– Отшить его?

– Нет! Не то чтобы отшить… если этот Олег не козел, то пусть остается, а? Аня хорошая, а когда ты женишься, Лизка ее выживать начнет. Я точно знаю. А если Аня замуж выйдет, она в этом городе останется, я к ней ходить смогу, видеться…

Борис Викторович открыл рот. Потом закрыл.

Кира била не в бровь, а в глаз. Все было сказано абсолютно верно, ни убавить, ни добавить.

– Вот! – правильно поняла отца Кира. – А если этот Олег козел и у него трое детей и невыплаченные алименты за семь лет… ну, ты понял?

– Понял-понял.

– Проконтролируешь вопрос?

– Обещаю. «Орхидея», говоришь?

Кира закивала.

– Я туда тоже пойду, пригляжу за ними.

– Дуэньей? – не без ехидства поинтересовался отец.

– Нет. Я со своим парнем, а Анна… ну, я не знаю, будет он ей парнем или лучше такого гнать… и она за мной присмотрит, и я за ней.

– Ладно. Разберусь я с этим вопросом, – кивнул Борис Викторович. – Обещаю.

Кира довольно улыбнулась.

И довольство ее относилось не к обещанию, нет. А к ощущению. Она тоже знала своего отца… вот не остался он равнодушным к ее сообщению!

Не остался!!!

Ну держись, подлизка!!!

* * *

Борис Викторович позвонил знакомому почти сразу. Вот вошел в кабинет и потыкал в экран, запуская набор номера.

– Колян, здорово!

– Борисыч! Салам алейкум!

– Ва-алейкум, ва-ассалам! Как дела? Как здоровье?

– Борисыч, не пыли! Колись, чего трезвонишь!

– За жизнь поговорить, понятное дело.

– И за чью жизнь разговаривать будем?

Пятнадцать лет знакомства и определенные личные интересы не оставили Борису никакого шанса. Полковник Пичагин отлично распознавал, когда ему звонят по делу, а когда – пригласить на рыбалку. Второе не отменялось, но раз уж вопрос возник… разберемся, а там и за рыбкой можно метнуться.

К пивку.

– Воронова Анна Петровна.

– Хм… Борь, а это не та, о которой ты Генку просил? По базе пробить?

Борис Викторович фыркнул:

– Мент легавый.

– Чем и горжусь. Ну так?

– Она…

– И чего Генка накопал?

– А то ты не знаешь? – фыркнул Борис. – Чиста, как стеклышко, ребенок, учеба, работа, родители… не совсем стандарт, но никаких проблем.

– Знаю. А сейчас-то чего всплыло?

– Один из ваших ею заинтересовался. Лейкин. Олег. Капитан.

– Может, он ею как бабой заинтересовался? – подначил друг.

Борис Викторович аж зубами скрипнул.

– Это не столь важно! Если у них просто… личный интерес, пусть будет личный. А если у него что-то другое? Если Анну куда-то втянули?

– Опа…

Такой разговор от друга Коля слышал впервые.

– Ее? Втянули?

– Ты просто Анну не знаешь. Она сама в грязь не полезет, но у нее сложная жизненная ситуация. Там мамашка ее любовника воду мутит… в смысле парня, от которого у Анны сын. Вот она серьезно взялась, я Ильичева рекомендовал.

– Тогда можешь быть спокоен.

– Вот узнаю, чего там твой подчиненный ищет…

– Не мой.

– Не важно!

– Ладно. – Николай понял, что дальше подначивать друга не стоит, и примирительно улыбнулся. Хотя по телефону и не было видно. – Тебе когда надо?

– Лучше бы вчера.

– А завтра?

– Коляныч!

– Борисыч, я понял! Но будешь должен!

– Чего тебе надобно, старче?

– Помнится, ты меня бужениной угощал…

Борис помнил. Кстати говоря…

– Ее Анна и готовила… если захочешь – попрошу. Лично для тебя запечет.

– Считай, что джинн Колян ибн Хоттаб уже летит, – фыркнули в трубке. И отключились.

* * *

Николай перезвонил через час. Когда Борис уже извелся и порядком разозлился.

– Боря, в общем, ничего на твою девочку нет.

– Вообще?

– Проходит она по паре дел как свидетель.

– Какие еще дела? – насторожился Савойский.

– Одно – недавнее. Они на ролевке были, а там рядом кто-то черных археологов порезал.

– А, это я помню, – чуточку успокоился Борис. – Там тех свидетелей, что поросят на свиноферме…

– В том-то и дело! Свидетелей полон дом, но все ж малолетки! Поэтому взрослые в дело и попали, понял?

– Понял. Но там все нормально?

– Я тебе так скажу, туда этим уродам и дорога. Могилы раскапывать – вообще ничего святого не иметь. И ладно б еще как археологи или вот те ребята, которые захоронениями занимаются. Ездят, ищут, потом осторожно, документируя, прах на кладбище переносят… это другое. А таких шакалов… небось там третий, кто с ними был, их и порезал. Анна твоя там точно ни при чем. И Лейкин, кстати, тоже.

– Так… А еще?

– А еще… ты в курсе, что девочка твоя не в самом благополучном районе живет?

– Сейчас она в моем доме живет.

– Это понятно. Но так-то в трущобах. Там постоянно какая-то дрянь да случается, вот наркоши по пьянке друг друга порезали.

– А она при чем?

– В соседнем дворе она жила, вот при чем.

– Тоже не аргумент.

– Нет, конечно. Там чуть не десять соседей, дома-то барачные. Анна твоя вообще там не при делах, ее кроме работы и сына ничего и не интересует. Вот там Лейкин вел, но уже все закрыто, все в суд передано.

– Так чего его сейчас разобрало, паразита?

– Борь, только личный интерес.

– Хм… Ладно. Спасибо, буду должен. Завтра позвоню, когда за бужениной приезжать, там же не просто так, Анна ее как-то маринует, что ли… не знаю.

– Такое счастье и подождать можно. – Полковник даже не сомневался. – Ладно, Борисыч. Бывай!

– И ты… бывай, – оценил две пропущенные буквы бизнесмен. Услышал в ответ фырканье и распрощался.

Потер лоб.

Что за наглость?

Его девочка – и какой-то левый тип?!

Его… девочка?!

А как же Лиза?

Боря походил по кабинету, подумал. А потом шкодно улыбнулся – и сделал два звонка. Один, кстати, Лизе. Надо бы вечером с ней встретиться.

А второй…

Второй был сделан одному знакомому.

И сейчас Борис по-детски радовался своей проделке.

Недостойно?

Неподобает?

Но если очень хочется, то, наверное, можно…

* * *

«Орхидея» была небольшим ресторанчиком для всех желающих. На первом этаже – пиццерия, там было весело и вечно тусовались студенты. Столики для тех, кто хочет постоять, барные табуретки, неубиваемая отделка штукатуркой, которую только краской подновить – и она как новенькая. На втором этаже – столики для желающих посидеть спокойно, пообедать, отметить какой-нибудь праздник. Классический стиль отделки, зеленоватые стены, белое кружево скатертей и легких занавесок. Третий этаж предназначался для романтических особ.

Голубоватые и розовые тона, сладкий стол, уединенные ниши…

Вот туда Олег и пригласил Анну. Девушка подняла брови, но пошла. И с порога подумала, что они не соответствуют этому месту. Капитан в свитере и джинсах, она в простом сером платьице с белым воротничком и с тяжелым узлом волос на затылке.

На втором этаже они смотрелись бы органичнее.

– Что будете, Анечка?

Анна листнула меню – без цен. На этом этаже мужчина четко платил за свою даму. На втором – по желанию, а вот на третьем все было сделано для создания романтической атмосферы. Даже лирическая музыка откуда-то из ниши… красиво.

– Кофе на песке и тирамису, – легко выбрала девушка.

Олег такими мелочами не ограничился, заказав себе полноценный обед. Посетовал, что девушки сейчас стали похожи на призраков, но зато прокормить их легко, обсудил с Анной погоду, природу, новости спорта…

Девушка рассеянно поддерживала светскую беседу.

Несмотря на отделку ресторана и романтику свидания, пирожное было гадким и пересушенным, а кофе варился из плохих зерен. И клали его мало, хорошо, если ложку на турку.

Анна просто мечтала уйти домой.

А потом почувствовала, как ее руки коснулись мужские пальцы.

– Простите?

– Анечка, неужели вам со мной так плохо? Ну простите, одичал я на своей работе, не знаю, как надо правильно говорить с такими очаровательными девушками. Будьте же ко мне снисходительны!

На такие вещи Анна и раньше не поддавалась, а уж сейчас…

Вот не нравится она капитану. Никак не нравится. А он старается, пальцы ее взял в свои ладони, глядит проникновенно, разные глупости говорит… и ни слова о делах.

Но зачем?

* * *

– Вот козел!

Кира почти шипела.

– Ты сейчас похожа на газировку. – Витя вальяжно раскинулся на стуле и оглядывал спутницу. А она ничего. Сиськи, конечно, незачетные, вот у Машки, у той полноценная четверочка, сплошное удовольствие, а тут и посмотреть не на что… Зато попка прелесть. А у Машки все внизу расплылось, словно там холодец. Эта вся упругая, подтянутая… и талия тонкая. Алинка тоже с тонкой талией, но как на ее нарощенные ресницы и брови посмотришь, жуть продирает. Ощущение, что она себе на глаза две зубные щетки приклеила. И гуталином покрасила. Брови тоже… в некоторых позициях оно еще и ничего, а вот как на подушке такое увидишь…

Витя вспомнил о своем конфузе и поморщился.

Ну, спьяну… с похмелья… показалось парню в полусумраке, что по лбу девушки ползет жирнющая черная гусеница. Он ее и тапком…

Это была бровь. Так что на Алинку пока можно не рассчитывать. Недели две еще точно, а то слишком дорогие подарки дарить придется. Перебьется.

А вот Кира молоденькая, симпатичная, свеженькая (себя Витя считал опытным мужчиной аж семнадцати лет от роду). …Он спорить был готов, что девчонка еще даже ни с кем не целовалась! Это ж надо – с гувернанткой ходит!

Сплошное удовольствие будет!

– Почему?

– Шипишь так же.

Кира надулась, но шипеть не перестала.

А как?!

Козел!!!

Вот чего он Анну за руки взял?! Не твое – не лапай! Может, это ее личная мачеха будет!!! И смотрит так проникновенно, и… это он чего?!

– Для самой прекрасной девушки в этом зале, – объявил невидимый диджей. – Катината! «Живи моей любовью!»[15]15
  Название, певец и текст взяты автором с потолка после тщательного изучения текстов песен о любви 2020 года. (Прим. авт.)


[Закрыть]

Кира аж зубами заскрипела.

Речь уже о любви пошла?! Ну, знаете…

– Пусть ты не такая, как мне говорят, я отдам весь мир за твой взгляд. За твой вздох, за твой звук, за чашу с ядом из твоих рук… – заливался неведомый певец. Чтоб его канализацией залило!

Следующие полчаса стали испытанием для всех.

Для Анны – терпела она с трудом.

Для Киры – вот бы укусить гада!

Для Виктора – он к такому вообще не привык! Ни разу! Рядом с ним девушка, которая не обращает на него внимания. Обычно-то как? Если он пришел, то все бабы его. Но Кире об этом почему-то не сказали, и она смотрит на Лейкина злым взглядом, как только мужик не чувствует! Задымится же скоро…

– Интересно, что с ним можно сделать?

– Чтобы он от твоей гувернантки отлип, типа?

Кира кивнула.

Витя подумал пару минут. Потом пожал плечами:

– Ладно. Должна будешь, если что.

Кира закивала.

Буду, только гони этого паразита! Вот что он к ней пристал, а?!

И куда это они пошли? Витя?!

А куда это ты пошел?!

Кире оставалось только ждать.

* * *

– Витек, ты ошалел?

– Ген, не гони! Я тебя не за спасибо прошу!

– Меня за это уволят!

– А то я вашу рыгаловку не знаю? Здесь через два раза на третий кто-то да травится!

– Ну…

– Еще тысячу накину.

– По рукам. Сволочь ты, Витя!

– Сам ты там ты.

* * *

– Анечка, согласитесь, здесь просто чудесный вид на город!

Анна ничего чудесного на открытом балконе не видела. Разве что стоянка? Может, кому и нравится…

– Да, просто чудесно. Давайте вернемся, я замерзаю…

– Анечка, у вас такие глаза…

А еще губы, уши и зубы. Последние требуют тщательной проверки путем ощупывания языком. Да?

С такими ситуациями великая княжна Анна умела справляться еще в шестнадцать лет.

– Да, Олег. У меня такие глаза… и у вас такие глаза…

И шаг поближе к капитану. И еще один. Чтобы оказаться почти вплотную с ним…

Обычно мужчины в таких случаях расслабляются. А зря. Понятно же, девушка идет к ним ради поцелуя. Наверное…