Текст книги "Танго с призраком: Орильеро. Канженге. Милонгеро"

– Вот! Я тогда почувствовала Шальвена. А потом кресло… оно ему когда-то принадлежало!

– Думаешь?

– Уверена! Я даже это кресло видела – тогда, в видении! Именно с него он встал, когда к нему пришли гости… в последний раз.

– Вот оно что.

– Сеньора Луиса, я не спрашивала, но…

– Я узнаю историю семейства. А так – тут ничего удивительного. Все вполне обыденно, престарелый родственничек скончался, и молодые стервецы решили распродать его добро. Ничего нового.

– Понятно…

– Я узнаю. А что за кинжал?

– Я почти уверена, – прикрыла глаза Тони. – Я почти уверена, это именно тот клинок, который принес Шальвену смерть.

– Даже так?

– А мы сейчас посмотрим.

И Тони решительно взяла в руки пуньял.

* * *

– Здесь все и решится, Шальвен.

– Здесь? Сеньор Николас, у вас отличный вкус.

Этого места Тони не узнает. Она вообще плохо знает окрестности столицы. Это побережье моря, и скалы там приметные. Белые-белые, словно молоко.

Синее море и небо.

Белые облака и скалы.

Белый песок под ногами.

И – тишина. И ни одного человека вокруг.

Сеньор Николас вытаскивает клинок. Длинный… шпага? Второй летит Шальвену.

– Защищайся, плебей!

Шальвен весело улыбается.

– Надо же! Чайник обзывает котелок чумазым!

Лицо противника кривится, дергается, теряет все очарование, он кидается вперед диким вепрем…

Звенят клинки. Сталкиваются, высекая искры… недолго. Настоящий бой совершенно не зрелищный. Это не турнир, не дуэль, не показуха… нет. Настоящий бой решается несколькими верными ударами и достаточно быстро.

Вот и решился.

Шальвен падает на колени, зажимает пробитое легкое… он обречен. С такими ранами не живут. Он это знает.

– Я утоплю твой труп в подводной пещере, – ухмыляется Николас. – Авось, рыба тобой не потравится!

Шальвен рвано выдыхает, с кровавой пеной на губах… но ничего не говорит.

На слова у него уже сил нет.

Только на один взмах рукой. И пуньял летит прямиком в горло противнику.

Они оседают на песок оба. И белая пыль окрашивается алым. Шальвен умирает, но в последние минуты своей жизни он видит, как корчится с ножом в горле его враг.

Он победил.

Ценой своей жизни – он победил!

* * *

– Определенно, я наведу справки, – решила сеньора Луиса. – Ужасно интересно, как клинок оказался в столе? И ведь такое совпадение!

Тони пожала плечами. Она как раз ничего удивительного не видела. Если прежние хозяева знали историю этих вещей, они их и берегли, понятно. А почему не рассказали наследникам?

Все ли мы рассказываем своим родным? И знали они сами – или нет?

Столик мог стоять долгое время, кресло переходить из рук в руки, трубка – вообще чистая случайность.

Сеньора Луиса медленно кивнула.

– Да, вполне возможно. Но справки я все же наведу.

Тони не возражала.

– Мне пора домой.

– Гроза собирается. Пережди…

Тони поглядела в окно.

– Успею. Хотелось бы вернуться, мало ли что… мне кажется, она на всю ночь зарядит.

– Думаешь?

– Почти уверена.

– Так-то и у меня кости ломит…

– Не зря их ломит, сеньора. Не зря.

– Ну тогда беги. Авось, успеешь. Но если что – возвращайся.

Тони кивнула – и внезапно поцеловала сеньору в щеку.

– Спасибо вам.

– Иди, нинья. Иди…

Гроза действительно грохнула на полпути. Калле Тарралонга не самая короткая улица. Тут живут богатые люди, и у них большие дома. И участки земли рядом с домами.

Пока дойдешь…

А ливануло сразу. Да так…

Тони промокла в единый миг. И прижалась к забору. Там был крохотный навес, неясно зачем, но переждать под ним можно было. Спереди все равно лилось, но хоть не за шиворот!

Стоит ли ждать?

Тони пока не знала, надо бы приглядеться. Гроза – она тоже разная бывает!

Сверкали молнии, гремел гром…

Дождь лил как из ведра. Словно это самое ведро наверху опрокинули, а потом еще и колодец уронили. И что теперь делать? Ждать?

Если она явится домой в мокром платье… ничего страшного! Высушить его можно в ванной комнате, туда никто не заглянет. Или слуг попросить, ей не откажут. Потихоньку на кухне просушат. Но…

Тони мечтательно посмотрела в небо.

Хорошо!

Грозу она начинала чувствовать заранее. Давило, тянуло, словно бы плющило, ей было тяжело, душно… даже если погода не портилась, а гроза налетала неожиданно, Тони чуяла ее за несколько часов. И маялась.

А потом ветер приносил град и гром, и девушка встряхивалась. Ей становилось легче, спокойнее, уютнее. А в Лассара она ждала конца грозы, а потом бегала босиком по лужам.

Здесь так не получится.

Но хочется…

Душа просила свободы, ветра, танца… душа рвалась в полет! И Тони не выдержала.

Гроза чуточку стихла, ушла в сторону, а девушка, наоборот, вышла из-под прикрытия козырька.

И – раскинула руки, словно крылья.

Дождь еще лил. Но это как раз было неважно! Если ты мокрая до ниточки, то сильнее уже не промокнешь! А ей так хотелось сорваться! Хоть ненадолго отпустить себя… она даже свой мешочек с солью оставила дома. Ее дар был свободен, и Тони была свободна, и гроза буйствовала невдалеке, она тоже была свободна… это ощущение полета!

Счастья, распахнутых крыльев – и ветра под ними!

Шаг, другой… здесь нет оркестра, но разве это важно? Разве он – необходим, если в душе звучит музыка? Если душа рвется в небо, схватить за хвост молнию, оседлать стихию…

Раз-два, раз – два – три…

Запрокинув голову, поводя руками, словно крыльями, Тони шла по улице, танцуя. Это было счастье.

Это была свобода!

* * *

Бензин – субстанция, которая всегда кончается не ко времени. Это – судьба, если хотите.

Казалось бы, что стоит потерпеть еще пару улиц, но – нет!

Мобиль чихнул, булькнул и заглох. Мужчина посмотрел на датчики и грязно выругался.

Надо было заправляться в обед, а он… раззява! Обо всем за своей работой забыл… и что теперь?

Да ничего особенного! Добраться до дома и отправить сюда лакея с канистрой. Постоит мобиль пару часов, ничего с ним не случится, только запереть мобиль надо.

Гроза?

Да и плевать на нее! Куртка из кожи не промокнет, брюки тоже кожаные, так удобнее, сапоги на высокой подошве – дойдет. Тут и идти-то пару улиц, не больше. Если проскочить по калле Тарралонга – вообще получится срезать, и неплохо.

Посидеть в мобиле?

А толку тут сидеть до самого утра?

Не размокнет, не сахарный.

Мужчина накинул капюшон, застегнул куртку – и выбрался под дождь. Стало резко прохладнее, струи воды, стекая по гладкой коже, забирали с собой тепло. Но добежать сможет, не простудится. О, кстати!

В мобиле и плащ лежал, можно и его сверху накинуть! Он промокнет намного быстрее, все же ткань но на какое-то время плаща хватит.

И – вперед.

Пройти по калле Шадалер, свернуть на калле Тарралонга…

И застыть.

Потому что под дождем танцевала ОНА.

Та самая девушка из парка.

Он из сотни, из тысячи и сотни тысяч узнал бы ее походку, ее движения, ее манеру вскидывать голову. Ее улыбку…

Лицо…

Сейчас ее лицо не было прикрыто маской, и мужчина пристально вглядывался.

Кто она?!

Кто?!

Он обязательно найдет эту девушку… совсем молодая, может, лет восемнадцати? Вряд ли больше…

Она уверенно шла под дождем, волосы давно лишились последних шпилек, и густая черная грива летела вслед за ней, плясали вокруг струи дождя, плясала гроза неподалеку и диким аккомпанементом гремел гром, приветствуя смелую танцовщицу.

Платье намокло и облепило тонкий стан, но девушка не обращала на это внимания. Она запрокидывала голову назад, привычно взмахивала чуточку коротковатой юбкой…

Там, где живет искренность – не место условностям.

Даже святой не смог бы устоять, а мужчина отнюдь не был святым. Он дождался, пока увлеченная своим танцем девушка подойдет поближе – и возник перед ней.

Словно правитель подземного мира.

– Ты!

Одно слово. Только одно…

Узнает?!

Нет?!

В другом состоянии Тони не узнала бы. Испугалась, закричала. Но сейчас…

– Ты?!

Лицо мужчины дважды было прикрыто капюшоном – и плаща, и куртки. Но на губах появилась улыбка.

– Узнала?

– Узнала.

А потом и узнавать было уже не нужно. Потому что устоять мужчина не смог. И снова склонился к губам танцовщицы.

Дождь?

Гроза?

Тони это тоже было безразлично. Она закинула руки на шею мужчины – и скользнула под ткань плаща. Приникла к кожаной куртке, ощущая, как неровно, толчками, движутся под ней мышцы, запрокинула голову, отдаваясь новым ощущениям.

Свобода?

Да, свобода…

Каких усилий мужчине стоило ее отпустить? Разомкнуть руки?

Он и сам не знал. Но…

Здесь и сейчас было не место ни для слов, ни для поцелуев. А потому на плечи Тони легла тяжелая ткань плаща. Пока он еще не промок…

– Я провожу тебя.

– Нет.

– Я хочу.

– Я прошу…

Тони подняла руку и коснулась пальцем губ мужчины.

Не надо.

Не ходи за мной.

Я – не твоя, как это ни печально. Я люблю другого. А это…

Это просто безумие, но оно проходит. Уже почти прошло. И гроза прошла…

Она не знала, что понял мужчина, но настаивать он не стал. А вместо этого еще раз коснулся ее губ поцелуем. Уже легким, почти невесомым.

– Чудо…

Тони не ответила. Она накинула на лицо капюшон – и поспешила домой.

Чудо?

Сеньор, вы немножко перепутали слова. Не чудо.

Чудовище.

И ей хотелось уйти ДО того, как мужчина это обнаружит. Все же дар некроманта… проявленный дар некроманта…

Это – судьба.

* * *

Мужчина стоял и смотрел вслед девушке.

Совсем ребенок.

Вряд ли ей есть даже двадцать лет. И – куда он полезет?

Жизнь ей портить? Будь он сволочью и эгоистом, было бы намного проще. А он… второй раз судьба сталкивает их. И второй раз…

Не удержался! И сейчас… и третий раз не удержался бы. Руки помнили шелковистость волос под пальцами, губы до сих пор горели от ее поцелуя…

Почему она себя так повела?

Первый раз – понятно. А сейчас?

Мужчина задумчиво смотрел вдаль, не обращая внимания на дождь.

Как странно складывается судьба. Как причудливо и хаотично… кто же ты, незнакомка? Я знаю о тебе так много, я знаю, какие у тебя удивленные и глубокие глаза, я знаю, как ты улыбаешься, я узнаю твой голос среди тысяч других голосов. Но я не знаю твоего имени, адреса…

Я даже не знаю, увижусь ли с тобой еще хоть раз в жизни?

И все же, здесь и сейчас – я пьян от счастья. Так странно…

* * *

У себя в комнате Тони упала на кровать и раскинула руки.

И что это на нее нашло такое?

Танцевать под дождем?

О, это как раз неудивительно! Она постоянно живет под гнетом приличий, рано или поздно она обязана где-то сорваться. Долорес рассказывала, давно, когда она была еще молоденькой и даже пыталась семью создать, ее так утомляли окружающие…

Ведьма уходила на весь день в лес, за грибами и ягодами, забиралась в самую чащу, сидела на поляне – и просто орала.

В голос!

Так, что деревья качались и листва облетала. Вот – довели!

Тони тоже довели – и она сорвалась. Тем более гроза! Это так восхитительно!

А вот каким образом судьба столкнула ее с тем же самым мужчиной? Снова? И как он узнал… хотя это – глупый вопрос. Сложно было бы не узнать. Танец человека весьма характерен. Как почерк, как отпечатки пальцев, недаром сорок человек спляшут – не интересно, а сорок первый выйдет – и все ахнут.

В этом как раз ничего удивительного нет. Что судьба их вот так столкнула…

Может, она и раньше сталкивала, просто они друг друга не узнали. Но если так – у мужчины преимущество. Он видел лицо Антонии. А вот она его до сих пор не знает.

У девушки вырвался нервный смешок.

Так хоть бы в кровати с незнакомцем не оказаться, а то вовсе уж весело будет. Постель не повод для знакомства. В буквальном смысле.

Впрочем…

Странно одно.

Она – маг смерти, проявленный. Активный, действующий, и никакой защиты на ней не было. А мужчина целовал ее, словно так и надо было. Хотя она сама видела, как дрожала тетка рядом с Риалоном. По идее, рядом с Тони сейчас должно быть нечто похожее.

Хотя…

Долорес не нервничала.

Хуан Мартель – тоже. И вообще, маги смерти – существа редкие. Может, у кого-то есть иммунитет?

Вполне возможно.

Тони вздохнула – и уткнулась лицом в воротник плаща. М-да… и как тут вернуть чужое имущество?

Воротник приятно пах.

Мята, лимон, хороший кофе, только сейчас эти запахи были более выражены. Прикажете ей ходить и всех обнюхивать?

Как-то все это несправедливо. Человек, который ей нужен, не обращает на нее внимания. Хотя чтобы поцеловаться с Эудженио, она позволила бы себе ухо отстричь. А этот… чужак…

Как так получается?!

Почему?!

Еще один вдох…

И Тони с воплем ужаса слетает с кровати.

Романтика?!

Ага, конечно! Плащ-то мокрый! И спать она, похоже, будет в луже… нет! Повезло! Промокло только верхнее покрывало.

И все же – интересно. С кем она целовалась?

Глава 10

– Интересно девки пляшут…

Следователь Вальдес письмо получил. Распечатанное, понятно, в целях безопасности. Чего только не бывает в жизни!

Преступники и проклятия шлют, и ядом конверт смазывают, и иголки вставляют… сталкивались. Кто и помер от такого. Но обычно такие письма отправляют на дом.

А тут – на адрес департамента. И подписано совершенно безлико.

По вапросу убыйсва на Лябединых прудах.

Хорошо еще вовсе не выкинули. А могли. Но распечатали, проверили, и теперь письмо лежало на столе у Серхио, внушая… опасения? Недоверие?

Наверное, все – и сразу.

Странно как-то.

С другой стороны, тан Риалон тоже говорит, что это другой убийца, не тот, что в первых случаях. А ему доверять можно.

Уважаимый следоватиль!

Так палучилась, я был на Лябединых Прудах, и видел там девушку и мущину. Она его называла Августо.

Мы были с ба… дамой. Она чужая жина, и я ни хочу, чтобы вы нас искали.

Мы прятались от пастороних, паэтому нас ни заметили. А потом он ее убил.

Она сказала, что тяжелая, а он что на другой женится.

У ниго черныи волосы и синие глаза.

С уважением, даброжилатиль.

С одной стороны, звучало странно. Просто – где там на прудах прятаться?

С другой – и не такое бывает, дело житейское. Одно убийство и вовсе кошка раскрыла. Кинулась на убийцу хозяйки, да с когтями, да с воем… а ведь милейшей души существо было.

Может, оно и тут такое?

Хотя… кто ему мешает попросту проверить? И если найдется в окружении погибшей девушки такой Августо, прояснить вопрос.

Где был?

Кого любил?

Зачем убил?

Серхио осмотрел листок с обеих сторон. Дешевая бумага, дешевые, с комочками, чернила, да и перо не из лучших, такое видно. Отправлено тоже из бедного квартала…

Ладно!

Проверить – надо!

* * *

– МАМА!!!

Сильно скандалить Альба не решалась, но получилось очень выразительно.

– Или вы едете с Паулой – или вы никуда не едете, – припечатала ритана Розалия.

Альба сверкнула глазами, проклиная наглую кузину, которая умудрилась свалиться… не нашла другого времени?!

Стерва!

Но – выбора все равно не было.

– Ладно! Я возьму Паулу с собой! Пусть одевается!

И на крыльях любви – вниз, к Эудженио.

– Дженио, я готова!

– Антония не поедет? – расстроился Амадо.

– Она себя плохо чувствует, – проинструктированная Паула бдила. – Надеюсь, вас не расстроит, если я составлю вам компанию?

– Никогда.

Вежливость – иногда сущее проклятье. Но заявить девице, что она и рядом не нужна, Амадо попросту не мог. Его не так воспитывали.

* * *

Сеньор Серхио улыбался так, что голодный крокодил позавидовал бы. И как это у людей получается?

Зубов меньше, а улыбка страшнее!

– Вы говорите, что не встречались с сеньорой Катриной Эухенией Кано?

Мужчина замялся.

– Ну…. Она делала мне определенные намеки.

Сеньор Серхио продолжал улыбаться.

Такой благообразный тип. И такая сволочь! Дал он задание полицейским, те быстренько проверили все необходимое, когда знаешь, что искать, оно куда как душевнее ищется. И обнаружилось, что действительно, есть такой Августо в окружении покойной. И подруга ее показала, что Картина очень за него замуж хотела, и что было у них все, и он обещал…

Совершенно неинтересная история. Когда любишь девушек – и любишь деньги. Деньги, понятно, важнее, баб-то может быть хоть вагон. Катрина была для тела, а другая, Бланка, для дела.

Бланка…

Да, такое сокровище увидишь, так плащом не отмахаешься! Страшна, что те черти на болоте! Вот и гулял мужик. А как жениться так не на беднячке, как жениться, так на ком из состоятельной семьи. Чтобы деревянными ложками пустой суп не хлебать.

Понятно, ему продавщица из бедного квартала и даром не нужна. И с любовью не нужна, и с ребенком ее. Понятно, что убивать он не хотел, все случайно получилось.

А за случайно бьют отчаянно. И точка.

А еще…

Отец Бланки оказался одним из полицейских чинов. Вот и ответ, откуда Августо узнал про горло – небось, дома обсуждали, а Бланка это пересказала любимому. Надо же показать, какая она осведомленная!

Понятно, Августо не знал, как выглядит след на горле, но – рваная рана, кусок горла словно вырван… можно попробовать подделать.

Сеньор Серхио дотошно выспрашивал, что, где, когда, захлестывал петлю на шее преступника… скоро подсекать надо. Пойдет на каторгу как миленький, все же убийство получилось по чистой случайности. Поэтому не смертная казнь, а просто каторга. Но так как убита беременная женщина – пожизненная каторга. Уж сколько там той жизни ему останется.

Поделом!

* * *

– Все ужасно интересно!

Сеньора Луиса налила своей гостье чая и придвинула вазочку.

– Кому рассказать, так и не поверят. Кресло и столик эта дама унаследовала от отца.

– А отец?

– Отец нас интересует меньше. А вот прадед…

– Прадед?

– Некий Хильберто Дези Сото. Который был близким другом того самого Николаса, и даже проходил с ним по одному делу. Расследование его зацепило, но друзей у Николаса было много, поди, разбери, кто с ним просто вино пил, а кто и…

– Одним словом – отмазался, – кивнула Тони.

– Да.

– Отсутствие приговора не подтверждает невиновность…

– Да виноват-то он был по уши. Но Шальвен его как-то упустил из виду. Или еще что – теперь уж и не узнаешь. И мог… да, мог присутствовать и на месте убийства, и кинжал прибрать мог…

Тони кивнула.

И так это ярко накатило, словно она вживую видела. Нет, это как раз не было видением, и в руках она ничего не держала. Но…

* * *

Два тела на белом песке.

Алая кровь, которую меланхолично слизывают морские волны.

И мужчина, который выходит из-за скалы.

Лицо его Тони не представляла, но разве это так важно? Вот он наклоняется к телам, трогает за плечо одного, второго…

– Тан Николас! Тан!!!

Нет ответа. Только море шипит рядом, хищно перекатывая свою тушу с камня на камень. Однажды оно свое возьмет, и это будут не жалкие подачки! Оно все возьмет.

И всех…

Мужчина пытается нащупать пульс, но все бесполезно. Оба человека мертвы.

Тогда он вытаскивает клинок из груди своего господина и тащит оба тела в подводную пещеру.

Они должны исчезнуть без следа.

* * *

– Страшно это.

– И больше ста лет никто ничего не знал, и дальше бы не узнал, – вздохнула сеньора Луиса. – Тони, а ты можешь описать это место?

– Могу. Но…

– Что толку?

– Ну да. За столько лет все сорок раз поменялось.

– Да не скажи… скалы – долговечные. Нам бы примерно место определить…

– А зачем?

Сеньора Луиса вздохнула.

– Вечно я забываю, что ты плохо знаешь историю.

Тони надулась, но долго это не продлилось, ровно до следующего кусочка чоколаты.

– И что?

– И ничего. Николас Матео Мединальо был одинок. Жены у него не было, детей тоже. А вот состояние было.

Тони заинтересовалась.

Деньги… да, деньги!

Ей бы пригодились, это факт! Можно восстановить Лассара, можно стать независимой от родственников, можно уехать из Астилии, путешествовать по всему миру!

Деньги дают свободу. Можно это отрицать, но факт останется фактом.

– И это состояние никто не прибрал?

Сеньора Луиса хитро улыбнулась.

– В том-то и дело, что неизвестно.

– Это как?

– Неизвестно, что это было за состояние. Драгоценные камни? Ценные бумаги? Сейф в банке? Тайник? Ничего не известно…

– И?..

– Чтобы вызвать дух, нужно тело. Это обязательное ограничение. И то – дух может отказаться прийти, может отказаться отвечать…

– А мне и духа не надо. Вы надеетесь, что я что-то увижу на его вещах?

– Почему нет?

Тони поморщилась.

Не хотелось. Вот откровенно – не хотелось.

– Да и Шальвена жалко. Хоть упокоился бы с миром…

Жалко, конечно.

Тони вздохнула.

– Я рисовать вообще не умею.

– Ты попробуй описать те скалы. На что они похожи, сколько их было…

Девушка кивнула.

Авантюра? А что они теряют-то? Почему бы нет?!

Вскочил на колени Маркус Мендоса, потерся пушистой головой о щеку, муркнул…

– Поищем тебе денежку на мясо? – предложила коту Тони.

– Мурррм!

Кто это целиком и полностью одобрял.

Да, ему. Денежку, на мясо. И побольше, пожалуйста. Мяса.

Скандал Тони услышала издали. Да и странно было его не услышать, небось вся улица в курсе.

– ТЫ!!! Моя дочь!!! Он же твой брат!!!

– Поэтому он меня и обокрасть пытался!

– Рози, ты должна понимать. Ему было тяжело. Его унижали и обижали! Ты первая его притесняла, и не считала ровней! Ты его на это подтолкнула!

– На то, чтобы грабить? Насиловать женщин? Убивать? Отец, ты не в своем уме!

– Не смей так со мной разговаривать! Мала еще! Чтобы завтра же заявления в полиции не было! Скажете, чего в семье не бывает!

Тони покрепче прижалась к стене. Войти и вмешаться? Ну уж нет! Свои собаки грызутся, чужая – не встревай. Пусть ритана Розалия сама со своим отцом разбирается.

Но если Романа выпустят…

Тони пообещала себе, что проклянет мерзавца так, что вшестером не снимут. Он будет ходить – но только под себя! Зато постоянно!

Ритана Розалия обошлась без посторонней помощи.

– Отец, присядь, – звякнул колокольчик. – Бернардо, прикажи Аните принести напитки и закуски.

Тони довольно улыбнулась, но подслушивать продолжила. И не пожалела об этом. Ритана Розалия позвала Аниту не только ради угощения. Стоило женщине прийти…

– Присядь, Анита. И расскажи, пожалуйста, как произошло нападение. Это важно.

Тони молча слушала. А вот старый Мондиго молчать не пожелал.

Визгу бы-ыло…

И такая Анита. И сякая. И…

Не учел старик только одного. Это на дочь можно было орать, и она не стала бы отвечать. Все же отец. А вот служанка, которой рот не заткнешь…

Тем паче что Анита была уверена – ее не выгонят. Хозяева ей вообще по гроб жизни должны…. Или должны хорошую компенсацию.

Так что ответила ему женщина знатно.

И по Роману прошлась, и по его родословной, и отца его щадить не стала… Тони не успевала новые выражения запоминать. Кое-чего она и на рынке не слышала.

Старый Хорхе Луис Мондиго сначала еще пытался что-то сказать, но куда там! С тем же успехом лягушка могла бороться с лавиной.

Кажется, под конец Анита даже решила показать мужчине место, которое пострадало от насильников… едва ритана ее остановить успела.

Столкновение закончилось полной победой Аниты.

А вечером, на кухне, она рассказывала о своей беседе, щедро приправляя ее солеными моряцкими словечками. Ишь ты…

Не виноват его деточка!

Заберите все заявления, пусть и дальше на свободе ходит!

СВОЛОЧЬ!!!

Мондиго – народ упорный. А потому…

Конечно, старый Хорхе Луис не смирился. И конечно, он хотел освободить своего сыночка. А потому…

А потому он явился в больницу. И по стечению обстоятельств там оказалась Тони. Ничего удивительного в этом не было.

Тони навещала Риту, которая пока еще лежала в больнице, а тут еще такой повод! Рассказать о визите старого Мондиго, предупредить…

Едва не опоздала.

Мобиль с фамилией Мондиго на дверце она увидела у больницы – и рванула вперед по коридорам. Да, была такая привычка у простонародья. Таны могли вешать на дверцы карет или мобилей свои гербы, хотя это и считалось… немного излишеством. А вот простонародье отрывалось.

Фамилия, написанная золотом на дверцах и переднем бампере мобиля, выглядела откровенно вызывающе.

И разозлилась.

Ну, если этот старый паразит решил досаждать Рите!!!

Она его!!!

УХ!!!

Никакого почтения к старости у Тони отродясь не было. Жизнь не располагала.

Да, была Долорес. Был Хуан Мартель. Была сеньора Луиса. И что? Теперь каждому, кто старше шестидесяти, на шею кидаться?

Были и другие.

Трактирщик, который, заприметив хорошенькую девочку, начал дарить ей леденцы и делать непристойные предложения. Тони по малолетству не справилась бы, но сеньора Долорес узнала – и так его отчесала! И думать забыл про нехорошее…

А ему тоже было за шестьдесят.

Была бабка, которая кинула в Тони палкой с воплем: «Ведьмино семя!» Синяк потом дней десять держался. Бывало…

Так что Тони была твердо уверена – возраст не показатель чести, порядочности, благородства… был человек мразью в юности?

Так к старости это будет мразь феерическая! Вот как Мондиго!

Но в палате Риты пока еще было тихо.

А Хулио?

Тони подкралась на цыпочках к двери палаты, прислушалась.

– Пятьсот песет.

– Тысячу. И я обо всем забуду.

– Хорошо, тысячу.

– Вы приносите деньги, я отказываюсь от всех обвинений.

– По рукам. А девка где лежит?

– Рита? Рядом…

Тони скрипнула зубами – и пробежала в палату к Рите.

– Ритана, – приподнялась на локтях девушка…

– Цыц! Сейчас сюда Мондиго пожалует, будет уговаривать взять деньги за прощение сыночка. Ты как? Простишь?

Можно было и не спрашивать.

Лицо Риты побледнело так, что девушка даже испугалась, пальцы судорожно вцепились в покрывало.

– Нет! НИКОГДА!!!

– Тогда…

– Ишь ты, козел! – проворчала соседка. – Не боись, нинья, отобьемся. Водички ей дай, что ли?

Тони послушалась.

Она как раз поила Риту, когда дверь в палату отворилась.

* * *

Мондиго не шел.

Шествовал.

С полной уверенностью в своих силах, с полным самодовольством и равнодушием.

Расступись, грязь!

Навоз плывет!

Подлость? Мерзость? Да вы что! Он такого по определению совершить не может! Это же ОН! Сам Мондиго! Он вообще честь оказал, снизошел ко всякому быдлу, вроде служанки, а они…

Тони впервые с симпатией подумала про свою тетку.

Ритана Розалия не была ангелом, но ведь и сволочью не выросла! Благодаря матери? Кто знает. Но определенное благородство в ней было.

– Выйди вон.

Тони даже не поняла, что вот это, процеженное через губу хамское высказывание относится к ней.

К ней?!

Чашка с водой дрогнула в руке. И кто знает, что было бы со стариком, если бы не вмешалась соседка Риты по палате.

– Ты кто такой-то, милок?

И так прозвучал этот вопрос… Мондиго даже осекся. Но быстро опомнился.

– Хорхе Луис Мондиго. А вы…

– А я тут лежу, болею. С чем пожаловали, сеньор?

– Я хочу поговорить с Ритой Кармелой Пенья. Наедине.

– Это невозможно, – спокойно произнесла Тони. – Впрочем, вы можете сразу поговорить и со мной.

– И кто вы такая, сеньорита?

– Ритана Лассара, – Тони уже взяла себя в руки и последовала заветам сеньора Мартеля.

Блефуют со спокойным лицом.

Не умеешь управлять собой? Брысь из-за карточного стола! Брысь, сказал! Не позорь высокое искусство игры! Не порти красоту момента!

– Ага, – ухмыльнулся Мондиго. – Значит, это вам я обязан…

– Что ваш сын не стал убийцей? Да, можете меня за это поблагодарить, – согласилась Тони с самым благодушным видом.

Сеньор Мондиго сбавил обороты.

С одной-то стороны – он Мондиго! И денег у него столько, что Лассара он три раза купить и продать может.

С другой…

Лассара.

Семейка некромантов с жутковатой репутацией. Он и двадцать лет назад о них справки наводил, и сейчас не забыл. И жить хотелось. Ох, как хотелось!

Тони могла и проклясть, да так, что костей не соберешь. Ее-то потом посадят, да для Мондиго толку чуть! Ведь и не снять могут!

Ему тогда, двадцать лет назад, намекали. Мондиго ж тоже взбесился – такая сделка срывается! Дочь в девках, жених удрал, так нельзя ли – льзя?! Вот, к примеру, ежели наглую Лассара где потемну встретят, да и объяснят, что так поступать нехорошо…

Наемник долго смеялся.

А потом объяснил купцу, что деньги не все купить могут. А мертвый некромант еще опаснее живого бывает. У него со смертью свои отношения, а посмертное проклятие…

Может, и выживешь. Если не повезет. А уж что с твоими близкими будет…

У старых родов свои секреты, тем паче у Лассара…

А тут еще и Адан повернулся, так что Мондиго от мыслей о мести отказался. Но не забыл. И разговаривал сейчас осторожнее. Дураком он не был. Самодуром, наглецом, мерзавцем, но ни разу не дураком.

– Ритана, – запыхтел купец. – Тут дело такое… хоть и дальняя, а Роман и ваша семья получается. Он мой сын, считай, ваш дядя, хоть и не родной.

Тони фыркнула.

– Любезнейший, – обычно это обращение не употреблялось, но сейчас девушка подчеркивала свой статус, и оно оказалось кстати. – Я правильно понимаю, вы хотите предложить мне денег за прощение подонка? Который изнасиловал Риту, Аниту, который покалечил Хулио? А что бы сделали со мной – даже думать неохота.

– Да ничего б Роман не сделал! Не дурак же он!

– Именно что дурак. Злобный и безнаказанный.

– Вы это, ритана…

– Правду не говорить? Сеньор Мондиго, мне жаль. Но ваш сын виновен. И отправится на каторгу.

Хорхе Луис запыхтел сильнее, набирая обороты. Но…

Лассара. Этим все сказано.

– Ритана, чего вы хотите?

– Наказания для подонка. Справедливого.

– Я его сам накажу! Обещаю…

– Неужели?

Купец решил, что Тони прогибается – и рванулся давить на жалость.

– Ритана, поймите! Я ж его мать любил! Всю свою жизнь! Ну, не получилось у меня как следует Ромку воспитать, но мальчик он хороший! А я из него дурь выбью! Заречется! Закается!

Тони молча слушала.

Да, конечно. Он был неправ, он хороший, он просто оступился… сколько раз можно это повторять? В деревне по соседству был мужчина, который постоянно лупил свою жену. А она его оправдывала.

Он хороший, он устал, его довели, он просто выпил…

Однажды он ее убил. И дети остались сиротами, потому что негодяя повесили. А если бы его жена не оправдывала подонка? Если бы – сразу его посадила?

Долорес на эту тему высказалась жестко: сама, дура, погибла, и детям ее плохо, и родителям, и мужику. А так, получи он вовремя по морде и пойми, что другому человеку тоже больно бывает, глядишь, и иначе бы сложилось!

Кто-то, может, и погибнет. И Тони подозревала, что Роман не переживет каторгу.

Но будет лучше, если он окажется на свободе?

Разумеется, он преисполнится благодати и не кинется мстить. Правда?

Правда же?

– Сеньор Мондиго, я могу с вами договориться. Вы знаете о моей фамилии?

– Да, ритана.

– Я обещаю, что не буду проклинать Романа. Так и быть. Взамен вы заплатите Рите две тысячи песет. Положите их в банк на указанный счет и не будете портить ей жизнь. И тысячу Аните. Роман поедет на каторгу, но заметьте, живой, здоровый – и без проклятий.

Мондиго заскрипел зубами.

– Ритана, вы…

– Я.

– Вы… вы его убьете!

– Я – нет. Возможно, его убьют в тюрьме или на каторге, но на моих руках его крови не будет. А вот моя на его руках могла быть. Я не прощаю врагов, сеньор.

Сеньор побагровел. Тони смотрела спокойно.

Да, видно, что они с Романом родственники. Сынок – копия папаши, просто папочка к старости располнел, обрюзг и выглядит отвратительно. А сынок ничего так… пока.

На каторге у него найдутся поклонники!

– Ритана, подумайте!

Выслушивать кучу благоглупостей Тони не собиралась. И решительно подняла руку.

– Сеньор, еще одна попытка – и я сообщу о вас в полицию. Это первое. Вы сейчас уйдете отсюда – это второе. Не будете надоедать Рите своими визитами – третье. И переведете деньги, куда она скажет – четвертое.