Текст книги "Танго с призраком: Орильеро. Канженге. Милонгеро"

Мигель махнул рукой и попросту получил высочайшее разрешение. Кто-то из его зятьев попросту примет фамилию Аракон и войдет в его семью на правах сына. Вот и все…

Кровь пойдет дальше, линия продолжится, род не прервется.

Розалия создала себе маленький и уютный мир. А сейчас…

Сейчас в этот мир вторгалось нечто новое.

Неприятное, неожиданное, незнакомое. И выглядело это нечто, как тощая девица с неопрятным простонародным загаром и слишком пристальным взглядом светлых глаз.

Почти как у матери.

Розалия помнила…

– Роза, я понимаю твое состояние. Но это – моя племянница.

– Это ЕЕ дочь!

– Но и дочь моего брата тоже. А я ему обязан.

– Чем?!

– И Даэлис я тоже в каком-то смысле обязан.

– Михелито!

– Если бы Даэрон не влюбился, если бы девушка не ответила ему взаимностью – что ждало бы меня? Жизнь приживала на содержании у брата? Скорее всего, я знаю себе цену, и вряд ли смог бы многого добиться. Вместо этого я унаследовал титул, женился на самой очаровательной женщине всей Астилии, живу в свое удовольствие – хотя бы за это я благодарен брату.

– Д… Даэрон не думал о тебе.

Впервые за несколько лет Розалия произнесла его имя. Привычно царапнуло сердце.

А она надеялась, что отболело. Нет, некоторые раны не заживают, просто на них перестаешь обращать внимание. Привыкаешь…

А когда напоминают – вдвойне, втройне становится больно.

– Даэрон думал только о себе. Но мне грех жаловаться на его эгоизм.

Розалия покачала головой.

– Дитя двух эгоистов. Милый, как это может сказаться на нас? На нашей жизни, наших детях? Я не скрою, мне неприятно видеть эту девицу у себя дома. Но это не просто предубеждение. Это еще и страх. Что она выкинет? Я не знаю, но я боюсь…

Мигель вздохнул.

– Антония кажется разумной девушкой.

– А еще она наверняка темная.

– Я этому не удивлюсь, – Мигель вздохнул… м-да. Его затея оборачивалась неприятной стороной. Но и отказывать от дома сироте? Его просто не поймут, когда узнают. И узнают – наверняка.

– Рози, солнышко, Антония принадлежит к роду Лассара.

– И? Что с того, кроме их жуткой магии?

– Их слава, родная. Их слава. Темные маги на службе Астилии – это Лассара. У Антонии, как у последнего представителя своего рода, есть возможность подать прошение королю. Думаешь, она не рассматривала эту возможность?

Женщина сдвинула брови.

– Она не кажется дурочкой. Нищенка, оборванка, но не дура, тут ты прав.

– И как мы будем выглядеть в этом случае? Отвергнув девочку? Отказав ей от дома?

Розалия скривилась.

Да, в этом случае ее дочерям не видать приличной партии. Такое пятно на репутации – это не купчиха в женах у аристократа, это-то как раз привычно. А вот предательство одного из своих…

Родовые связи весьма сильны в Астилии. Даже не родственные – родовые. И связь в пятом-шестом колене может быть важнее денег или оказанных услуг.

– Ты прав, родной. Но как же мне это не нравится!

– Роза, милая, своди ее к врачу. Приведи в порядок и объясни ситуацию. На многое эта девочка рассчитывать не может, все верно. Но я постараюсь поступить с ней честно. Превращу ее наследство в деньги, дам за ней приданое, а взамен она обязуется не доставлять нам никаких хлопот. Или – вылетит из нашего дома.

Розалия медленно кивнула.

– Да, это другое дело, любимый. Совсем другое.

– И поговори с девочками.

Розалия поджала губы.

– Пока я запретила им общаться.

– А теперь объясни ситуацию. Они уже взрослые, должны понимать.

– Что – понимать? Михелито, ты сам видишь. И Альбу, и Антонию, и Паулину… если Альба красавица, то бедняжка Паулина проигрывает Антонии. И сильно.

– Ничего. Приданое ее выручит.

– Это если Антония также не подаст прошение о наследовании имени Лассара.

– Вряд ли. Темные – этим все сказано.

Розалия кивнула. Но все же она сомневалась.

– Кто знает…

– Все будет хорошо, родная.

– Ох, Михелито, – уткнулась в плечо мужа женщина. Расчет, да! Но за двадцать лет сюда и симпатия примешалась, и уважение, и понимание, и даже капелька любви. Любовь – она ведь разная бывает, и вот такая – тоже.

Не огонь, норовящий спалить все вокруг, но ровное и уютное пламя, на котором хорошо готовить утренний кофе.

– Все будет хорошо.

Розалия кивнула. Но она искренне в этом сомневалась. Сердце женщины чувствовало беду.

Какую?

Знать бы! Она бы ее… но было у Розалии подозрение, что уже поздно, непоправимо поздно.

* * *

Когда стукнула дверь хижины, Долорес не особо удивилась. Разве что пожала плечами и повернулась обратно к очагу.

Что ж…

Так решила Судьба.

Двое мужчин, вошедшие в домик, явно почтения к судьбе не испытывали.

– Где она?! – скрипнул один.

Долорес бросила взгляд через плечо.

Визитеры ей не нравились. Ни старший – лет сорока на вид, худощавый и весь какой-то дерганый. Похожий на паука-сенокосца. Ни младший, более плотный и внешне симпатичный. Но признать его хотя бы обаятельным мешал взгляд…

Снулый, вялый, ей-ей, в тухлой рыбине огня и то больше, чем в этом типе!

Долорес пожала плечами, незаметно расстегивая брошь на шали.

– Не знаю. Место, Марти!

Маленький песик – помесь терьера невесть с какой дворнягой, которого Долорес брала с собой в лес, злобно зарычал на пришельцев. Не кинулся – был неглуп и понимал, что сразу такую пакость ему не одолеть. Но дайте волю – мигом вцепится.

Или хозяйка хочет с ними сначала поговорить?

Вот уж зря… от эти типов смертью пахнет!

– Врешь, старая гадина.

Долорес ответила словами, которые не положено знать почтенной старой сеньоре. А вот старой гадине – в самый раз.

Услышав несколько вольное описание своей родословной, младший из мужчин почему-то обиделся. Хотя ничего оскорбительного для животных Долорес и не сказала. Но сеньор шагнул вперед, протягивая руку и норовя ухватить женщину за костлявое плечо.

Наивный…

Нападать на деревенскую ведьму, в ее-то доме!

Долорес резко взмахнула рукой.

Шаль слетела с плеча, полоснула по глазам, словно живая обернулась вокруг мужчины, спутала ноги – и тот сам, по инерции продолжая движение, упал в очаг головой. Попал лицом в огонь, но не закричал – так удачно приложился лбом, что убивай – не очнется!

Второй из мужчин оказался умнее – и навел на сеньору небольшой огнестрел.

– Я из тебя сейчас решето сделаю, гадина! Только дернись!

Долорес фыркнула.

– А живым потом уйдешь? Паучок?

– Что ты мне сделаешь, если сдохнешь? Где она? Отвечай?

– Сказала же – не знаю!

– Тогда скажи, на какую ногу хромать хочешь. Я тебе сейчас колено прострелю…

Долорес вздохнула – и скрестила руки на груди.

– Убивай. Я свое отжила, не жалко…

Выстрел действительно грянул.

«Паук-сенокосец» споткнулся – и рухнул вперед. А за его спиной возник сеньор Хуан.

– Долли, я тебя не задел?

Сеньора Долорес покраснела, как девочка. Это она-то Долли? В ее семьдесят?

– Все в порядке. Со мной.

– А этим что надо?

– Девочку искали.

– Плохо… не успокоились, значит…

– Где ж им успокоиться? Ты как маленький…

– Рано или поздно они обо всем догадаются. Ты же понимаешь…

– Понимаю.

– И нам бы хорошо отсюда уехать.

Марти согласно гавкнул на слова Хуана. Ради такого дела он даже ногу дохлого мерзавца выпустил… ничего, сейчас еще потреплет!

Долорес нахмурилась.

Уехать?

Здесь ее дом, ее земля… и вообще – почему она должна это делать? Жизнь прожита, чего трепыхаться? Хотя… пожить бы еще! Лет двадцать так… лучше – тридцать. Она может, ведьмы живут долго…

Сеньор Хуан опередил отказ.

– Если они сразу тебя найдут, да и спросят – быстрее потом поиски начнут. А вот если девочка уехала, а потом, спустя какое-то время, и ты… не к ней ли?

Долорес задумалась.

– Могут и так подумать.

– И за тобой кинутся. Давай попробуем путешествовать? Неужели тебе никогда не хотелось увидеть другие страны?

Долорес фыркнула.

– На какие шиши, старый?

– Не такой уж я и старый, – степенно ответствовал сеньор, поглаживая бородку клинышком. – На пропитание нам заработаю, а там и на домик, с Божьей помощью найдется…

Долорес покачала головой.

– Приросла я здесь.

– Ради девочки можно бы и оторваться ненадолго? Разве нет?

Долорес вздохнула.

– Ну…

– Опять же, два трупа… я совершенно не хочу давать разъяснения властям…

Долорес оставалось только вздохнуть. Вот ей тоже эти разъяснения давать не хотелось. И трупы в ее возрасте таскать-закапывать тоже…

Не молоденькая уже! Вот когда б ее в лесу подкараулили – дело другое! Там и закопать можно, а то и дикое зверье бы постаралось…

– Что ты предлагаешь?

Предложение Долорес не понравилось. Но зато оно было рабочим…

Спустя два дня вся округа знала, что старая ведьма сгорела в своем доме.

Засиделись старики до полуночи, винцо попивали, да много ли ей с соседом надо? Напились, уснули, уголек-то и выпади из очага… конечно, угорели.

А поскольку коронер в провинции бывал в трактире куда как чаще, чем на работу захаживал, акт он подписал без малейших сомнений.

Пропала травница Долорес Делия Веско? Пропал картежник Хуан Амон Мартель? И что? Значит, их скелеты на пожарище и найдены.

А что там было вовсе даже два мужских скелета… и собаки там не было…

И кого это волнует?

Сказано – Долорес Делия Веско и Хуан Амон Мартель – значит, так тому и быть. И точка!

Глава 2

Солнечный зайчик пощекотал нос Антонии.

Вчера девушка устала настолько, что уснула, не задергивая штор. Вот и пришла расплата – на рассвете. Комната была ориентирована окнами за восток, и солнце сработало не хуже будильника.

Антония открыла глаза, чихнула и окончательно проснулась.

Потянулась, вспоминая вчерашние события.

Что ж.

Пока ее не выгнали. А если еще и завтраком накормят – будет вообще великолепно. Но пока… пока ей лучше не дергаться. Умыться, принять душ, привести себя в порядок…

Антония закрутилась по комнате.

Вскоре черные волосы были расчесаны и крепко стянуты светло-серой лентой. Светло-серое же утреннее платье неплохо сидело на фигурке. Правда, оно было перешито из маминого, но фигуры у Даэлис и Антонии были похожи.

Обе среднего роста, обе скорее худощавые, а в лиф хорошо бы что-то подложить. Потому как выпуклости там есть, но – маловыразительные. С другой стороны, это платье было самым простым и удобным из всех имеющихся у Антонии. До середины икры, юбка в складочку, талия перехвачена ремешком, лиф на пуговицах, аккуратный воротничок.

И цвет ее любимый, серо-стальной.

Украшения?

Откуда бы! Единственное, что было у Тони – «траурные» вещи, и те – мамины. Ониксовая брошь Даэлис, простой серебряный медальон с двумя локонами – ее и отца, крепко сплетенными в косичку, тяжелый гребень для волос, к которому должна крепиться вуаль. Все достаточно дешевое. Пропить у отца рука не поднялась… а может, и поднялась бы, но Антония вовремя утащила их и спрятала.

Оставалось ждать.

Антония сидела, смотрела в окно и размышляла.

Ей не рады – это безусловно.

Ее выгонят? Вполне возможно.

Она справится? Антония вздохнула, наворачивая на палец кончик упрямого локона.

Сложный это вопрос. Очень сложный. Чтобы выжить в большом городе, надо иметь хоть какую-то специальность. А что она умеет делать? Всю работу по дому? Безусловно. Но прислуга… это вопрос сложный.

Как объяснил ей милейший сеньор Хуан, хороший приятель Долорес, в служанки лучше идти не с ее внешностью и возрастом. Женщина ее не наймет – кому ж нужно искушение рядом с мужем или сыном? А та, которая наймет, может нанять как раз с этой целью. Вряд ли Антонии хочется ложиться с кем-то в постель. А от этого еще и дети бывают…

Антонии не хотелось.

Ни постели, ни детей. Последних пока особенно.

А какая-то специальность… что она еще умеет? Готовить? Но не так, чтобы хорошо, в кухарки ее точно не возьмут. Все, что она съела вчера в этом доме, все выше ее скромных способностей. Ей так не приготовить. Не дано.

А что она еще может?

В принципе, она неплохо знает травы. И может попробовать получить место в аптеке. Или в подручных у аптекаря. Вот это возможно. Надо будет обойти аптеки и поинтересоваться.

Увы, список женских профессий был удручающе низок.

Можно пойти работать в лавку. Платят там немного, но с голоду она не помрет, а торговать у нее должно получиться. Правда, она благородного происхождения. А для дам торговать считается унизительно… ага, а помирать с голоду не унизительно? Антония оставила для себя это на крайний случай. Авось да пригодится.

Рукоделие?

Вот с этим у Антонии все было плохо. Шитье, починка вещей, раскройка и прочее… на практике она могла заштопать дыру на одежде. Но и только. От вида спиц, пряжи, коклюшек, иголок, ниток у нее просто нервный тик начинался. Жуть же жуткая!

Стирка?

О, это требуется всегда. Но Антония, увы, не могла этим заниматься. Щелок мгновенно разъедал кожу на руках, спину сводили судороги… а зимой, когда она попробовала отбелить белье на снегу, она простудилась и чудом не умерла. Даже отец вышел из запоя и за ней ухаживал…

Нет, это она не сможет. Тяжелая физическая работа просто не для нее. Можно, но – недолго. А потом она помрет мучительной смертью.

Зато быстро, и мучиться не будет. Но жить хотелось…

Актерство? Пение? Художества?

Нереально. По той простой причине, что у нее должен быть покровитель. Где его найти, и как удерживать внимание мужчины… в теории Антония это все понимала. На практике?

Пусть кто-то другой в этом практикуется. На панель она всегда успеет.

Переписывать тексты? Переводить их?

Надо знать языки и иметь неплохой почерк. Антония не могла похвастаться ни тем, ни другим. Почерк у нее был не особо разборчивый, после маминой смерти ее некому было усаживать за уроки. А что до языков…

Антония хмыкнула.

Ругаться она могла. А вот что-то еще – сомнительно. Чему научил сеньор Хуан, тому и научилась. А умел старик достаточно многое. Но… специфическое.

Вот в карты Тони играла хорошо. Осталось придумать, как этим заработать.

В кости… даже плутовать могла.

Казино?

Не хотелось бы, все же это сложный мир, со своими законами и порядками. Но если придет край – лучше продавать свой разум и свои руки. А не свою… женскую суть.

Замуж?

Замуж Антония вообще не хотела. Но подозревала, что говорить это окружающим не стоит. Так и Долорес наставляла.

Запомни, детка, – она задумчиво попыхивала трубкой, сидя у очага. И Тони сидела рядом, а очаг дарил тепло. Или это было тепло двух одиноких сердец? Робкое, неумелое, откровенно трусоватое…

И все же оно было!

– …почему-то считается, что женщина не может жить без мужчины. Без мужа, сына, вообще без штанов в доме. Якобы мы глупые, бесполезные, мы пропадем одни… Это глупость, конечно. Но миром правят мужчины. И если не хочешь подохнуть в сточной канаве…

Антония не хотела.

– …научись притворяться. Что ты тоже слабая. Что ты в ком-то нуждаешься. Что ты – такая же, как все.

– Я не как все. Я Лассара.

– И что это значит? Кроме фамилии?

Антония пока не знала. Ей казалось, что некроманты… ну, это такое… ну такое…

А что именно?

Она не знала. Долорес наблюдала за ней с легкой насмешкой.

– Запомни, детка. Сама по себе ни фамилия, ни вереница славных предков ничего не значат. У нас принято гордиться своими предками, но мы никогда не задумываемся – станут ли они гордиться нами?

– Это как?

– Вот так. Ты Лассара. Чем ты достойна своих предков?

– Ничем. Но я…

– Вот когда ты сможешь что-то сделать… что-то, чем будешь гордиться, тогда тебе можно будет сказать с гордостью: Я – Лассара. А пока ты просто личинка. И кем ты станешь – неизвестно.

Это было обидно. И тем обиднее, что сказано честно и правильно. Без прикрас.

Пока ей еще нечем гордиться. Но – вдруг? Стоит начать с того, что она выживет.

Размышления оборвал стук в дверь.

– Сеньорита…

– Ритана Лассара, – спокойно поправила Антония.

Сеньорита – обращение к неблагородным. И не владеющим магией. Сеньор, сеньора…

Для благородных или для магов – тан или ритана.

Служанка вспыхнула, но спускать Антония не собиралась. Раз, второй… да, она здесь может и не задержаться. Но это не повод вытирать об нее ноги!

– Простите, ритана Лассара. Тан Аракон просил пригласить вас к завтраку.

– Хорошо.

Антония встала, расправила платье… и лишний раз поблагодарила старого Хуана. Да, на землях некромантов мало кто хотел селиться. Несколько бедняков, Долорес, Хуан…

Старый картежник обучал девочку тому, что умел сам.

Плутовать в карты. В кости. А еще – блефовать.

Ты можешь иметь на руках две шестерки и десятку. Но выглядеть ты должна на все четыре туза. И наоборот. Если ты слабая – покажи силу. Если сильна – покажи слабость. И девочка училась.

Играть было интересно. Весело, забавно… а что за промахи ей доставалось линейкой по пальцам… ну так что же? Не промахивайся!

Здесь и сейчас Антония решила не показывать своей неуверенности.

Она улыбнулась – и вышла из комнаты так стремительно, что служанка отстранилась.

– Как тебя зовут?

– Анита, ритана.

– Проводи меня в столовую, Анита. Пожалуйста.

– Да, ритана Лассара.

Чего стоило Антонии не застыть на пороге столовой – знала только она.

Не сжать руки в кулаки (у хорошего игрока руки должны быть расслаблены, чего ты издеваешься над мышцами, их что – узлом связали?!), не удрать, не застыть на месте…

Все семейство Аракон было в сборе.

Тан Адан восседал во главе стола, совсем как некогда отец. По правую руку от него сидела ритана Розалия в нежно-зеленом платье и сверлила девушку недобрым взглядом.

По левую руку – младшая из дочерей, кажется, Паулина, в чем-то желтом… цвет ей не слишком шел. Кожа девушки казалась не смуглой, а грязной.

Рядом с матерью сидела старшая дочь, Альба, в белом платье. Вся воздушная… но, на вкус Антонии, на ней было слишком много оборок. Хотя – это ее личное мнение.

Напротив Альбы был поставлен еще один прибор.

– Доброе утро, Антония. Проходи, – дядя любезно пригласил ее за стол. – Знакомься, это твои кузины, Альба Инес и Паулина Мария. Девочки, это Антония Даэлис Лассара, дочь моего старшего брата.

Девушки кивнули. И даже сделали они это по-разному.

Паулина – как устрица, которую за холку вытащили из ракушки, и она мечтает спрятаться обратно.

Альба – с уверенностью записной красавицы.

Антония склонила в ответ голову.

– Я рада нашему знакомству, хотя и произошло оно поздно. И при достаточно печальных обстоятельствах.

– Прошу, присаживайся, – тан указал на место рядом с Паулиной. Антония опустилась на отодвинутый лакеем стул – и вздохнула.

Рядом с ее тарелкой лежало штук шесть разных приборов… а как быть, если они пользовались только ложкой и вилкой? Ножом мясо резали, вот и все.

А тут какие-то вилочки сложные, крючок, непонятно зачем…

Антония тихо вздохнула.

Ритана Розалия тут же это подметила.

– Что-то не так?

– Благодарю вас, ритана. Все замечательно, но… к сожалению, мои манеры недостаточно хороши для вашего стола, – сформулировала Антония. Вот языком болтать ее сеньор Хуан научил, это важная часть блефа. Вести разговор обо всем – и ни о чем. Легко, спокойно, не напрягаясь, сколько раз они так болтали за картами на любую тему…

– Ваши манеры? – ритана явно не ожидала такого признания.

Антония развела руками.

– В связи с известными вам обстоятельствами, ритана, пострадало и мое образование, и мое воспитание. Я просто не представляю, для чего нужно такое количество столовых приборов.

Ритана вздохнула.

Она бы с удовольствием пошпыняла невоспитанную девицу.

Но – как?!

Вот если бы Антония попробовала строить из себя даму… тут да! Розалия могла бы оттоптаться на ее самомнении. А когда девушка во всем честно признается? Как ее можно винить за смерть матери?

Или за то, что ее отец – безответственная свинья и эгоист?

А ведь и правда…

Розалия посмотрела на Михелито почти с любовью.

Представила себя на месте Даэлис Лассара – и аж передернулась. Да, любовь, все это чудесно, но живем-то на земле! Она точно знает, случись с ней что плохое – так муж девочек и в люди выведет, и замуж выдаст с присущей ему обстоятельностью, и не бросит… потом, может, и женится, так потом же! А бросить родного ребенка на произвол судьбы – и спиваться?

Отвратительно!

Такого она бы для своих детей не хотела!

Розалия перевела взгляд на Антонию. А ведь девчонке нелегко пришлось. И платье у нее с чужого плеча, и кожа такая… видно, что девушка привыкла проводить много времени на солнце, вот и нос облупился, и загар неприличный. Но это действительно не ее вина!

Ей кажется – или ей очень повезло с мужем?

– Паулина, покажи кузине, какими приборами и для чего пользоваться. Впредь это твоя обязанность.

– Мама!

– Считай это тренировкой. У тебя будут дети, а гувернантка может не всему научить малышей. Ты же не захочешь за них краснеть?

– Да, мама.

– Тогда подавайте на стол, – кивнула ритана лакею. И посмотрела на девушек. – Наши планы на сегодня – Антония.

– Да, ритана Розалия.

– Надо свозить тебя к врачу. Это первое. Второе – твой гардероб.

– Мой гардероб, ритана?

– Для столицы он не подходит. Ты не поломойка, а племянница. Появись ты в таком ужасном виде хотя бы два раза – и все заговорят, что у Араконов плохо идут дела. На грани разорения.

Антония вспыхнула.

Ритана пронаблюдала это с едва заметной улыбкой. Да, она поняла. Но она ведь двадцать лет жила с мыслью о том, как ее обидели! И мысль никуда не делась, она все еще жила в глубинах души. А от понимания до растворения мутного осадка пройдет еще много времени.

И все же…

Было в этом нечто язвительное.

Ты бросил меня, Даэрон? Ты бросил всех. Ты предал и меня, и свою мертвую жену, и свою живую дочь. А я лучше тебя. Я – не предаю.

Тан Адан наблюдал за своей женой. Внимательно, серьезно – и был доволен результатом.

Купцы ведь!

Не стоит ждать от купеческих дочек истерик, криков, скандалов… это не к ним. А вот расчетливость присутствует.

Розалия не поняла пока еще, но вчера он подбросил ей пару «гвоздиков», за которые обязательно зацепятся мысли.

Не то чтобы Адан обожал брата – доставалось ему в давние времена от Даэрона. Но здесь и сейчас принять в свой дом племянницу было меньшим из зол. А вот устроить поле боя в своем доме…

Ну – нет!

Его и так все устраивает, поэтому надо перевести возмущение Розалии в конструктивное русло. И тан Адан справился.

Он нечасто пользовался своими знаниями, но уж родную-то супругу изучить за двадцать лет можно!

Не женился бы он на злобной и тупой дуре, а Рози неглупа и практична. Сейчас позлится немного, и то на Даэрона, а потом, глядишь, и девочку выгодно пристроим.

А что? Семья, как дерево, ветвями сильна, вот ими и прирастать надо!

Розалия тем временем продолжала раздавать указания.

– Девочки, пока мы съездим к врачу, вы переберете свой гардероб и отберете для Антонии по три платья.

– Мама! – взвилась Альба.

– Не из новых. Вам я потом еще закажу.

– Тогда – ладно! – тут же сориентировалась Альба. – Пусть!

Антония промолчала.

Не в ее положении чего-то требовать. Да и… она подозревала, что старые платья дядюшкиных дочерей будут новее ее платьев. Лет так на десять-пятнадцать. Она-то сейчас мамино носит…

– А по дороге заглянем к белошвейке, – припечатала Розалия. – Белье, надо полагать, у вас тоже не новое?

Антония кивнула.

И сказала то, что можно было сказать в данной ситуации.

– Ритана Розалия, полагаю, вы можете называть меня просто – Тони? Как родственницу?

– Тони… звучит достаточно простонародно, – вздохнула дама. – Ладно, пусть так. Паула, Тони – кушайте и будем собираться.

Завтрак не то чтобы удался. Особого удовольствия Антония не получила, было не до того. Какой уж там вкус, когда контролируют каждый твой жест?

Паулина подошла к вопросу очень ответственно, вплоть до того, что толкала девушку под оттопыренный локоть.

Сердиться тут было не на что. Действительно – позорище. Но обидно ведь!

Так что к концу трапезы Антония была рада и встать из-за стола, и выйти из комнаты. А уж к себе она поднималась даже с улыбкой.

Ей сказали, что пока ту комнату закрепят за ней – пусть живет. Это все же хозяйское крыло, хоть и третий этаж, мансарда…

Не апартаменты, как у хозяев и их дочерей, но все же есть своя ванная комната, а Антонии больше ничего и нужно не было!

– Помни! За любые благодеяния придется расплачиваться, и чем меньше их окажут, тем меньший счет придется оплатить.

Голос сеньора Хуана так и скрипел в голове.

Как-то там старики без нее? Хотя эти – не пропадут! Не тот случай!

Долорес уж семьдесят лет исполнилось, и не просто так она их прожила. Темная, да еще травница, считай – ведьма деревенская. А сеньор Хуан – картежник, шулер, надо полагать, немного мошенник, и успешный! Ведь отошел от дел, живет… что в глуши – понятно, кому ж охота проблемы со старыми товарищами получить? Главное тут другое.

Сам отошел от дел. И жив остался.

В его профессии это большая редкость.

В комнате Антония взяла сумочку и переобулась в уличные ботинки. Но ритана Розалия только глаза закатила.

– Ужас! Даже не так – УЖАС!

– Я неправильно одета? – уточнила Антония.

– В вашей провинции так и принято – выходить на улицу без шляпки и перчаток?

– Эммм…

Антония откровенно не знала. А какая разница? Она ходила, как ей удобно, а Долорес вообще шляпы не терпела, и повязывала голову платком…

– Понятно. Дита!

В коридор выплыла одна из служанок.

– Мою шляпку с незабудками. И нитяные перчатки под нее! Мигом!

– Да, ритана.

Служанка унеслась вихрем, и вскоре вернулась с заказанным. Правда – увы.

Вот на Розалии шляпка сидела, как надо. А на Антонии… то ли шляпка была великовата, то ли голова маловата, то ли прическа не та – Розалия махнула рукой и решила, что так сойдет. Потом разберемся. Перчатки тоже были великоваты. Но выбирать не приходилось.

Розалия мученически покосилась на туфли и чулки девушки, но говорить уже ничего не стала, только рукой махнула.

– К врачу.

Антония у врача не была никогда.

В детстве она не болела, если только чем-то несерьезным, с чем отлично справлялись и травы Долорес, а потом… потом у них не было на это денег. Да и Долорес была лучше любого врача.

А потому Антония с интересом разглядывала белый кабинет и металлическую рамку посредине.

– А зачем это?

– Встаньте, пожалуйста, в рамку, ритана. Это устройство считает ваши параметры ауры и выдаст результат.

– Хорошо.

– Только прошу вас сначала разуться и снять шляпку.

– Да, конечно…

Розалия, которая присутствовала в кабинете, только вздохнула.

Дикая девчонка. Да что ее – отец и к врачу не водил ни разу? И как она только до своих лет дожила? Почему-то с каждой минутой Розалия все больше радовалась, что не вышла замуж за Даэрона.

Антония послушно встала, куда сказали.

Врач коснулся считывателем аурной рамки – и повел палочкой по листу пергамента, на котором медленно появлялись буквы. Дорогое удовольствие.

Но зато данное заключение нельзя подделать. В нем только чистая правда. И обмануть считыватель нельзя – его такие маги делали! Деревенским девкам до них, как на кривой козе до столицы!

Впрочем…

Розалия взяла пергамент (почему-то с бумагой так не получалось, все могло отпечататься только на пергаменте, наверное потому, что он некогда был частью живого существа) и пробежала глазами по строчкам.

Что ж.

Неплохо, она ожидала худшего.

Восемнадцать лет, девственница, это просто отлично. Полностью здорова, даже зубы не болят. А вот эта строчка – плохо, очень плохо.

– Ритана? – Антония заметила изменения на лице тетки. – Что-то не так?

– Да.

– Я чем-то больна?

– Нет. Ты полностью здорова, но вот это…

Антония посмотрела на строчку, подчеркнутую пальцем тетушки.

– Что-то не так?

– Ты просто не понимаешь…

– Нет. Проявленный и оформленный темный дар. Направленность – спиритизм. Это что-то плохое?

– Как бы сказать… погоди! Ты видела призраков?

– Нет, никогда.

– Та-ак… как бы это проверить?

– Если ритана желает, – вмешался врач.

– Желает, – решительно отрезала Розалия.

– Это будет стоить чуточку дороже…

Женщина вздохнула – и махнула рукой.

– Делайте.

На стол легла небольшая тарелочка с буквами и цифрами, нарисованными на фарфоре. И стрелочкой посередине.

– Антония, прошу вас прикоснуться к ней.

Антония пожала плечами и повиновалась.

Бесполезно. Тарелочка осталась просто тарелочкой. Старой, ей уж лет сто, наверное? Это Антония и озвучила.

– Я должна что-то увидеть или почувствовать?

– Мы должны были стать свидетелями вашего общения с призраком.

– Эээээ?

– Вы никогда не видели спиритическое блюдце?

Антония задумалась.

– Я видела такие тарелочки дома. А они спиритические?

– Ритана?

– Мы из них омлет ели. Удобно, как раз большой кусок помещается, и благодаря шпеньку не сдвигается никуда… и фрукты выкладывали.

Врач открыл рот. Закрыл.

– Нет. Если у вас и есть дар, то общаться с вами призраки точно не хотят.

– Вот и замечательно! – кивнула ритана Розалия. – Укажите это в заключении, доктор Мендес.

– Конечно, ритана. Жаль, такая способность…

– Девушке она ни к чему! – припечатала Розалия.

Антония молчала.

А что тут скажешь? Про свои способности она ничего не знала. Да, они должны быть. Наверное… Но общаться с какими-то посторонними призраками ей совершенно не хотелось. И так найдется, чем заняться.

На улицу ритана Розалия вышла гораздо более довольной, чем пришла. Девчонка оказалась действительно девушкой. Это хорошо.

А магия…

М-да.

Темный поток – это плохо. Но если у мужа будет светлый и более сильный, есть хорошие шансы на рождение светлых детей. Опять же, поместье… надо обговорить этот вопрос с мужем. Смотря что будет выгоднее.

– Ритана Розалия! – отвлек ее от размышлений мужской голос.

Ритана развернулась – и заулыбалась.

– Тан Риалон! Какая встреча!

– Глазам своим не верю! Что привело вас в нашу вотчину?

Антония смотрела на стоящего перед ними мужчину – и почему-то поеживалась.

Что-то в нем было такое… страшноватое.

А так посмотришь – ничего необычного. Да, мужчина. Лет сорока на вид, осанистый, представительный, с короткой ухоженной бородкой, с черными волосами, обильно присыпанными сединой. Таких много.

Выделяются только его глаза.

Угольно-черные. Такого насыщенного цвета, что даже зрачка не видно.

Эти глаза – самое значимое на его лице. Остальное сразу просто не замечаешь. Хотя мужчина достаточно симпатичный. Четкие скулы, квадратный подбородок, высокий лоб, тонкий прямой нос – чувствуется порода и не один десяток благородных предков.

Но эти глаза словно вытягивают из окружающего пространства весь свет. И из человека тоже. Вытягивают, выпивают, уничтожают…

Так он тоже – темный маг! – вдруг сообразила девушка.

– Я привела на осмотр свою племянницу, – заулыбалась ритана. – Тан Эрнесто, может быть, вы тоже посмотрите на нее? Мне сказали, что у девушки темный поток и направленность – спиритизм, но к общению с духами она вроде бы не способна?

Тан Риалон прищурился. Сделал шаг вперед.

Антония подавила желание отодвинуться назад. А лучше вообще сбежать.

Она – Лассара!

И девушка вздернула подбородок. Правда, даже так она была мужчине от силы по плечо.

– И как зовут юную красавицу?