Текст книги "Танго с призраком: Орильеро. Канженге. Милонгеро"

Лицо девушки было вполне узнаваемым, место преступления пока схематичным, но переулок, дома, окна, ширина и длина – уже намечены, а большего и не требовалось. Следователю и рисунок отдадут, и их описание…

И заключение некроманта тоже.

Конечно, тана Риалона не на каждое убийство вызывают. Чаще полиция сама справляется. Но иногда… да, иногда случается. И тут уж без специалиста не обойтись.

Полицейские аккуратно переложили тело на носилки и отправились в морг. Некромант остался на месте преступления. Позднее он сам доберется до морга. Да и инструмента у него не так, чтобы много – одна сумка.

А Пио предстояло тяжелое и неприятное занятие. Обходить улицы, искать, кому знакома потерпевшая…

А еще эта гулянка…

К утру бы хоть дома оказаться… впрочем, он на это не сильно рассчитывал. Собачья работа!

* * *

Фонтан…

О, эти фонтаны!

В парке их было множество. Но этот…

Завсегдатаи о нем знали. Но откуда могла знать Антония, что решетка, вровень с мостовой – это тоже подземный фонтан? Который коварно вырывается из-под земли и в мгновение ока вымачивает тебя с ног до головы?

Небольшая решетчатая площадка, пересечь ее дело минуты, но в какой-то момент из-под земли вылетают водяные струи. И их много, они холодные…

А на деревьях висят разноцветные фонарики.

И музыка играет. Вот он, оркестр, совсем неподалеку…

И…

Неподалеку мелькнуло такое знакомое желтое платье, расшитое золотом. И рядом с ним голубое…

Антония выдохнула.

Вдохнула…

Доля секунды на решение. Всего лишь доля секунды. Она может подхватить мокрые юбки и удрать под язвительный смех окружающих. А может…

Может…

Девушка повелительно вскинула руку, останавливая оркестр. Музыканты так впечатлились, что даже играть перестали. И этого Антонии хватило.

Она подняла руку и защелкала пальцами в четком узнаваемом ритме.

Там. Там. Та-та-там…

Музыканты переглянулись – и подхватили.

Фонтан был устроен коварно. Наступаешь на центральную плиту – и из-под земли вырываются водяные струи. Но в том-то и дело, что если ждешь…

Это уже не страшно. И ночь теплая. И…

Это – шанс.

Альба не собирается отпускать свою добычу, а ей, Антонии, так нужно хоть на миг почувствовать себя свободной! И туфли совершенно не чувствуются на ноге.

Взлетели вверх руки-крылья, изогнулся ивой тонкий стан и, вторя ее движениям, тревожно запели гитары.

Взмах юбки, движения рук, сдержанные и в то же время сильные, страстные… но пока женщина еще контролирует себя.

Пока еще не настало время любви.

Шаги, перестук каблучков – и наконец, взрыв! Взлетает вверх юбка, обнажая стройные ножки, вторит стуку каблуков гитара и барабан, Антония кружится в танце так, что оборки на юбке сливаются в единое черно-красное пятно. Бедра вольно гуляют взад и вперед, словно приглашая обхватить их, удержать на месте, на миг девушка застывает в одной позе – и тут же вновь взрывается хаосом движений.

И снова кружится, изгибается, почти запрокидывается назад…

За пределы фонтана она не выходит, девушка танцует в струях воды, в водяной феерии…

И бьется, бьется, вторит стуку сердца, стуку барабанов дикий перестук каблучков.

Антония четко рассчитала время.

Пять минут, не больше.

Потом пора уходить. И музыканты понимают ее жесты правильно.

Шаг по кругу, второй, третий, разворот – и вот танец заканчивается поклоном.

Антония склоняется в центре фонтана, в обрамлении водяных струй.

Склоняется перед зрителями, которые так ошеломлены неожиданным зрелищем, что не сразу начинают хлопать. И девушка успевает всё.

Бросить быстрый взгляд на Эудженио с Альбой – заметили. Стоят, смотрят, и у Альбы на лице негодование, а Эудженио определенно понравилось. Впрочем, так и со всеми остальными парочками.

Мужчины оценили, особенно то, как мокрое платье обрисовало фигуру.

Женщины – не оценили. Или наоборот, сравнили и обиделись.

И Антония ловко выскользнула из круга людей, прежде чем с ней заговорили.

Шаг, второй – вот она уже возле деревьев, а там – сыщи ветра в поле! Кажется, ей нужна беседка. Платье мокрое, это плохо, вопрос, где бы его высушить? Ночь теплая, но…

Часа два у нее еще точно есть, прежде чем Араконы соберутся домой. Даже если Альба надуется, тетушка раньше времени домой не поедет. У нее тоже есть свои обязанности, здесь же и благотворительный базар…

Да и дядюшка останется… но в мокром к ним лучше не являться… беседка! Ура!

Не занято!

Антония прошла внутрь, повязала белую ленту на дверь и почти упала на скамейку.

Как же это, оказывается, сложно! Вот так…

Минут десять она просто сидела.

Потом встряхнулась и начала приводить себя в порядок.

Первым делом она сняла платье и повесила его на перекладину, оставшись в одном нижнем белье. Пусть подсохнет. Так, на ветру, еще и лучше будет. А если будет на ней, можно и простудиться. Этого Антонии совершенно не хотелось.

Белье?

Ну… нельзя сказать, что оно совершенно сухое. И панталоны, и корсет – а вы как думали? Под такое платье оно надевается автоматически! Но и не так, чтобы мокрое насквозь.

Ничего, сойдет. Скоро даже высохнет.

Волосы?

Снять мантилью, свернуть и сунуть в карман юбки. Гребень оставить. Им, конечно, неудобно расчесывать волосы, но если их сейчас вот так оставить… мокрые, в прическе…

Тони с ними наутро с ума сойдет! Это будут не волосы, а канат корабельный, в узел завязанный! Не прочешешь! А вот если их сейчас, аккуратно, гребешком… и маску поменять.

Красную сразу в карман, туда же и цветок, отколоть, не забыть…

Вроде бы нормально?

Антония уселась на перила беседки и принялась медленно расчесывать волосы. Вот так, спокойно, и руки не дрожат. И саше вернуть на шею, пусть висит себе…

Безрассудство?

Еще какое!

Но что еще могла сделать Тони?! ЧТО?!

Пусть любимый человек хоть так увидит ее без грима! Пусть задумается, ту ли он выбрал! Ну хоть на минуту…

Еще одна прядь волос прибавилась к общей массе.

На пороге беседки выросла темная тень.

– Ритана, вы позволите к вам присоединиться?

Каким чудом Антония не рухнула с перил?

Видимо, Божьим. Ничем другим это объяснить нельзя. Зацепилась удачно каблучком туфельки за скамейку, вот и осталась сидеть. А могла бы и шею свернуть.

– Ой…

А больше как-то ничего и не произносилось.

– Накиньте. Холодно в одном белье.

И на колени девушки опустился теплый тяжелый плащ.

Мужчина поднял руки и чуть отступил в угол беседки, как бы показывая, что безопасен. Доверять Антония не спешила, но плащ накинула.

Мята.

Лимон.

Что-то едва уловимое, табак? Кажется, да. Кофе. Самый сильный запах – кофе.

– Благодарю вас, тан.

Антония осознавала, насколько она уязвима. Один лишний звук, и ей остается лишь вернуться в Лассара. Один крик, один неосторожный взгляд… хорошо хоть она в маске. Но остальное?

Маска, панталоны и корсет. И плащ сверху.

Замечательно!

– Это я должен благодарить вас за доставленное удовольствие, ритана. Я видел, как вы танцевали.

Антония поежилась. Почему-то под плащом стало холодно.

– Я случайно попала в этот фонтан. Оставалось либо бежать, либо….

– Клянусь, продолжись ваш танец хоть на десять минут дольше, и фонтан закипел бы под мужскими взглядами. Вы великолепно танцевали.

– Благодарю вас, тан.

Антония разглядывала своего визави. Но – увы. Сказать о нем она могла не очень много.

Мужчина, безусловно, лет тридцати. Может, чуть больше.

Черный костюм скрывает фигуру. Одет он, как носят крестьяне на севере страны. Черная куртка, которая прячет плечи и грудь, но подчеркивает талию, черные брюки, сапоги. Плащ сверху.

Капюшон.

У куртки принят капюшон, вот его мужчина и надел, так что даже волос не видно. Черная маска закрывает лицо.

Короткая бородка, может, своя, а может, и наклеенная, такое тоже в ходу на маскараде, как и усики, как и парики. А уж про шиньоны для дам и вовсе говорить не стоит.

– Я уже сказал – не стоит благодарности. Вы мне подарите несколько минут вашего времени?

Антония прищурилась.

– Если вы попробуете прикоснуться ко мне, я закричу так, что сбежится весь парк.

– Фу, ритана. Какие у вас гадкие мысли, – лица мужчины Антония не видела, но сильно подозревала, что он улыбается. – Никогда не навязывал себя попавшим в беду девушкам, и сейчас не стану. Но могу предложить вам свою помощь.

– Какую? – подозрительно спросила Антония.

– Вы первый раз на маскараде? Верно?

– Да.

– Иначе вы знали бы об этом крохотном секрете.

Мужчина наклонился, покопался – и извлек из-под сиденья небольшую жаровню. Разжег в ней огонь и подвинул поближе к Антонии.

– Думаю, так ваше платье высохнет быстрее.

Антония думала о том же.

– Тан, вы меня просто спасаете.

– Мужчины этим и должны заниматься, не так ли?

– Предполагается, что мужчины должны спасать дам от перелетных драконов. К примеру.

– Но что делать, если драконы перелетели куда-то в другие края?

– Сначала вернуть дракона, потом спасти даму?

– Вернуть дракона, спасти даму… тут главное не перепутать.

– Дракона, конечно, жалко, – не удержалась Антония, – особенно как на дам поглядишь… или отравится несчастный, или подавится.

– Не исключаю обоих вариантов в совокупности, – парировал мужчина. – Кстати, вам говорили, что корсет вреден для здоровья?

– А вам говорили, что разглядывать дамское белье неприлично?

– Не припомню, ритана.

– Возраст? – не удержалась Антония.

– Юношеская память.

– В противоположность девичьей?

– В дополнение.

Девушка сощурилась.

– Надеюсь, ваша память не подведет вас настолько, чтобы забыть обо всем?

– И накинуться на вас, как это пишут в дамских романах?

Тони посмотрела с сомнением. Мужчина улыбнулся и качнул головой.

– Ритана, не стоит меня опасаться. Обещаю не причинять вам вреда.

– Обычно после этого и начинаются проблемы, – пробормотала Антония.

Ответом ей был тихий смех.

– Это верно. Но я действительно не хочу вам зла.

– И это я тоже слышала.

– Я могу уйти. Но не забывайте, любой другой человек может войти в эту беседку. Увы, это отнюдь не крепость Алькара.

Антония только вздохнула.

– Оба варианта хуже.

– Тогда предлагаю вам согласиться на мое присутствие, пока не высохнет платье. А потом мы распрощаемся. Можете даже не называть свое имя, да и я своего не назову. Единственное, что я попрошу в уплату – дружескую беседу.

– Что ж, тан. Давайте попробуем, – кивнула Тони.

Действительно, беседка – не крепость. И черт знает, кого сюда может занести. Да и в плаще было намного уютнее, чем в сыроватом корсете.

– Вы его очень любите?

– Кого? – удивилась Тони.

– Мужчину, ради которого танцевали.

Антония недовольно поджала губы.

– Откуда вы…

– Догадался. Я старше вас, ритана. А возраст иногда дает не только болезни, но и жизненный опыт.

– Быть старше меня несложно.

– И все-таки?

– Думаю, вы догадаетесь и дальше?

– Это несложно. Ты мне так нужна, родная, только я тебе не нужен, ты мое святое солнце, я твои зима и стужа…

– Это поэт?

– Карранса. У него была противоположная ситуация. Он влюбился в жену своего сына, только увы, девушка его не видела. Не замечала. Он писал ей стихи, а она так никогда и не узнала о его грусти.

– Может, и к лучшему.

– Вы не верите в любовь?

– Я верю в святость данного слова. Как несчастная стала бы смотреть в глаза своему супругу? А он? Эта любовь, по сути, предательство самых близких людей. Жены, сына…

– Некоторых людей это не останавливает.

– Знаю. А некоторых – останавливает.

– Магов, ритана?

Антония кивнула своим мыслям.

Действительно, это она узнать успела. Мать рассказала ей об одной из самых серьезных опасностей для мага – нарушать слово. Магия чувствует данную клятву. И карает отступников. Жестоко карает.

Обычный человек ничего не почувствует и не узнает. А маг может лишиться части силы. К счастью, это касается не всех слов и клятв, а только тех, в которые была вложена сила.

– Карранса не был магом?

– Нет. Только поэтом, но великим. Горе сделало его стихи… пронзительными.

– Я их не читала.

– Подозреваю, вы их хорошо поймете. Когда ранят душу, начинаешь понимать человека, который страдает.

– Я не страдаю. Просто… просто…

– Просто он любит другую?

– А меня вовсе не замечает. К сожалению.

– Значит, он глупец. Но сегодня он вас наверняка заметил.

– Я… у меня нет ни денег, ни связей – собственно, ничего нет, кроме дурной репутации, – Антония и сама не поняла, почему призналась так откровенно. – Даже если я открою свои чувства, ему будет все равно.

– Деньги, связи… вы правы, ритана. Это важно. Но… жить приходится с человеком.

– Но всегда есть разница, жить в лачуге или во дворце.

– Вы готовы пожертвовать любовью ради комфорта? Карранса не понял бы вас! Он воспевал счастливую жизнь с возлюбленной на лоне природы…

– А комары его кусали? – пришлепнула летучего гада Антония. Ответом ей был сочный мужской хохот.

– Да будет вам известно, ритана, что кусают нас только самки комара.

– И что? Во всем виноваты женщины?

– Напротив. Дураков и влюбленных они не трогают.

– Боятся отравиться?

– Не исключаю и этой возможности. Ну вот, ваше платье практически высохло.

– Это хорошо. Вы отвернетесь, тан?

– Дайте платью еще немного досохнуть – и обещаю не подглядывать. Хотя и хочется.

– У меня есть что-то такое, чего нет у других женщин?

– Разумеется. В моем возрасте уже отвыкаешь ценить даму за форму ног или грудей. А вот острый ум, характер, воспитание…

– Надо полагать, все это было видно в моем корсете.

– Сдаюсь, ритана. Вы победили.

– Даже не желая того…

– Так часто бывает. У вас есть то, что необходимо другим, а у других есть то, что нужно вам. И не поменяетесь.

– И не стоит. За восемнадцать лет я как-то успела сжиться со своими недостатками, не хотелось бы менять их на чужие.

– Обаятельна и разумна. Что ж, могу вам только посочувствовать, ритана.

– Почему?

– Потому что дурочкам в жизни проще. Будь вы глупее, вы бы кинулись на шею своему милому, признались в любви и плыли по воле волн. Вы так никогда не поступите.

– Я… не поступлю.

– Поэтому вам придется очень сложно. Поберегите свое сердце, ритана, не стоит вручать хрусталь в руки… недоумка.

– Он не такой… он хороший.

– Наверное? – иронично уточнил незнакомец. – Насколько хорошо вы знаете своего возлюбленного? Вы видели его на работе?

– Он военный. И сейчас в отпуске.

– С подчиненными? С лошадьми? С женщинами… гхм…

– В борделе?

– Да, ритана. Вы видите сейчас обертку. Но вряд ли под ней скрывается чоколата.

– Вы его не знаете! Не надо так говорить… пожалуйста.

– И именно потому, что вы неглупы, вы не можете обругать меня и гордо умчаться в закат.

– В корсете и панталонах. И вашем плаще…

– Еще маска и туфельки.

– Это, конечно, меняет дело.

– Тогда сидите со вздорным стариком, слушайте его откровения и терпите, – хохотнул мужчина. – Я за год столько не смеялся, сколько с вами.

– Это комплимент? Или мне пробоваться в балаган на роль клоуна?

– Вам бы пошло. И коротенькая юбочка, и парик, и нос… такой, круглый.

– Ну, знаете, тан!

– Простите, ритана. Это с чисто мужской точки зрения. Все же у вас замечательная фигура.

– Благодарю за высокую оценку, тан. А теперь, пожалуйста, отвернитесь. Я оденусь, лишая вас возможности ее оценить.

– Не страшно, я все уже увидел. И запомнил.

– Навеки?

– Ну… дней на двадцать – точно.

– А потом будете смотреть на другие фигуры?

– Может, даже щупать. Физиология, знаете ли, ритана. Зов плоти, которому мы, мужчины, так подвержены…

– Хм… подозреваете, что Карранса страдал в борделе? – поддела Тони, снимая плащ. Холодный ветерок пробежал по обнаженной коже. М-да… зря она все же с фонтаном… но в тот момент все было правильно!

И танец, и музыка, и признание… если только Эудженио ее понял!

Ах, если бы!

Фламенко, танец страсти и любви, танец-откровение, танец-доверие… только вот что поделать, если любимый смотрит на другую?

– Подозреваю, что в борделе он НЕ страдал.

Платье скользнуло вниз, по дороге из вредности царапнуло шею и дернуло за волосы. Тони поморщилась.

– Бяка!

Запах, увы…

Жаровня, дым… кажется, все плохо. Если она сядет рядом… да с кем угодно! Ее мгновенно раскусят! Но что же делать?

– Проблемы, ритана?

– Вы обещали не подглядывать.

– Но ваше сердитое шипение я слышал. Так что случилось?

– Запах, – решила не скрывать Тони. – Всего лишь запах.

– Это не страшно. Если вы рискнете принять от меня крохотный подарок.

– Подарок?

– Возьмите, ритана. Думаю, этот запах достаточно силен, чтобы скрыть остальные.

В руке мужчины покачивался маленький керамический кувшинчик.

Антония знала такие, их носили на шее, капали внутрь ароматические масла, иногда еще заговаривали, чтобы те дольше не выдыхались…

– Но…

– Вам нравится этот запах?

Антония послушно взяла кувшинчик. Взмахнула над ним раскрытой ладонью… да, от плаща пахло точно так же. Мята, лимон, немножко кофе…

– Это подействует?

– Поверьте, ритана, это подействует.

– Тогда… я буду вам очень признательна. Но не знаю, чем отдариться.

– Если вы не сочтете меня наглым, ритана может отдариться поцелуем.

– Что?!

– В щечку. А вы о чем подумали? – в очередной раз поддел ее мужчина.

– О поцелуе в лоб, – огрызнулась Антония.

– С этим предлагаю подождать еще лет сто… или подольше.

Антония послушно взяла кувшинчик и тоже повесила на шею.

– Я действительно благодарна вам, тан. И…

Шаг вперед.

Ткань плаща соскальзывает в подставленную руку. А Антония оказывается рядом с мужчиной. Так близко… наверное, впервые в жизни.

Он выше девушки на голову, и массивнее. Куртка скрывает очертания фигуры, но мышцы там…

Руки девушки скользнули по груди мужчины.

– Я благодарна вам, тан. Действительно благодарна.

Под ее пальцами словно гранитные плиты. Антония привстала на цыпочки и коснулась губами чужих губ.

Тоже первый раз в жизни.

Губы у ее неожиданного собеседника оказались теплыми и твердыми. Сильная ладонь скользнула на талию Тони – не удержать, а просто – дать еще одну точку опоры.

– Ритана…

Шепот?

Или движение губ?

Или…

Антония опустила ресницы, разрешая себе этот поцелуй. Первый в ее жизни. Такой… неправильный – и такой единственно возможный.

Такой…

Когда дыхание сбивается, переплетаясь с чужим дыханием, когда глаза глядят в глаза, когда два тела на долю секунды словно сливаются в одно.

Незаконный поцелуй.

Но от этого не менее сладкий…

Впрочем, о законности Антония не думала. Она просто сбежала.

Вовремя… ох, как вовремя!

Араконы как раз оглядывались в поисках Тони.

– Дядя! Тетя!

– Где ты была, гадкая девчонка?!

– Ритана Розалия, я… я сделала глупость, – честно созналась Тони.

– Насколько серьезна эта глупость? – уточнил тан Мигель.

– Не знаю… мне захотелось мороженого. Я подошла его купить, а меня толкнули. И я испортила платье… наверное.

– Пятна не видно, – пригляделась ритана Розалия.

– Я попробовала отмыть оборки в фонтане и просушить их, – глядя честными глазами, созналась Тони. – Получилось плоховато…

Действительно, платье, несмотря на попытку просушить его, было чуточку влажным.

– Тебя при этом кто-то видел?

– Я нашла фонтан в углу парка.

– Ну… будем надеяться на лучшее. Что ж, нам пора домой.

– Да, тетушка.

Тони порадовалась, что не забыла про прыщи и веснушки. Ох… но кто был этот человек в беседке?

Что он делал на маскараде?

Антонию не оставляла мысль, что этот мужчина оказался здесь случайно… он не походил на тех, кому нравятся подобные увеселения.

Так странно…

Ее первый поцелуй – и с незнакомцем.

* * *

Мужчина снял капюшон и маску.

Медленно пригладил волосы.

Вот уж не ожидал от себя… он и на маскарад не собирался, но пришлось приехать на соседнюю с парком улицу, и мужчина решил зайти.

Не повеселиться самому, но хоть на миг вдохнуть эту атмосферу веселья. Молодости, жажды жизни, жадности наслаждений…

Искристости и искренности.

В юности ему этого не досталось, да и сейчас, впрочем… такая судьба. Смотреть на веселье издали, но не участвовать в нем.

Когда он увидел этот танец…

Он был искренне восхищен и танцем, и его исполнительницей. Девушка отдавалась музыке так, словно это было ее последнее действие. Она танцевала, вкладывая себя в каждое движение. Радовалась жизни, любила, признавалась в своей любви… кому?

Наверное, там кто-то был… мужчина нахмурился.

Память уверенно давала сбой. Он настолько был очарован танцовщицей, что зрителей попросту не заметил.

Узнать? А как можно узнать, для кого она танцевала? Если он даже имени не знает?

Знает, какая у нее улыбка.

Знает, какие шелковистые волосы, какие теплые губы, может описать фигуру, но все остальное? Фамилия, семья, где она живет… он уверен, что это благородная ритана. Но…

Впрочем, одна ее примета у мужчины точно есть. Но в столице… это капля в море. И все же…

Он будет искать?

Нет.

Он не станет портить жизнь девушке. Не имеет права. Ни на что не имеет права.

Пусть признается в любви, пусть выходит замуж, пусть будет счастлива… пусть. А он…

А что – он?

Мужчина накинул обратно капюшон, надел маску.

Не надо ему здесь быть. Не надо…

Маска…

На полу лежала бабочка из красного шелка. Явно девушка потеряла. Мужчина поколебался пару секунд, но потом поднял ее и спрятал в карман. Пусть остается. На память…

В его жизни не так много хороших воспоминаний, чтобы ими разбрасываться… будь счастлива, девочка. Будь…