Текст книги "Оттуда не возвращаются!"

Глава 4
В мастерской Карандаша

– Ты что, потащишься к Карандашу прямо сейчас? – разочарованно спросил Сергея Гришка, натягивая куртку.

Обычно они после школы домой не спешили. Бродили какое-то время по улицам. Или шли в ближайшее кафе. Неторопливо ели мороженое и обсуждали свои проблемы или новые компьютерные игры. Изредка Ленка Парамонова приглашала друзей в свою спортшколу. В те дни, само собой, когда тренер занимался с ней индивидуально. Это происходило все чаще: выдающиеся способности якобы у нее обнаружились. Сергей, правда, не слишком хорошо в этом разбирался. Ленкино карате казалось ему настоящей абракадаброй. Даны какие-то там, пояса цветные – запутаешься! Каждому дану, по словам Парамоновой, соответствовал свой цвет. А сам дан отражал степень мастерства. И вроде данов этих насчитывалось шесть или семь. Если только Сергей ничего не напутал. В дзюдо, например, как он читал, – девятнадцать разрядов! И тоже есть даны. Расспрашивать Ленку ему лишний раз не хотелось. Она, рассуждая о своем драгоценном карате, становилась на удивление противной и начинала посматривать на мальчишек сверху вниз. Пренебрежительно и снисходительно. Как старший – на младших. А уж он, Сергей, ее вообще раздражал. С первого класса. Парамонова искренне считала, что это не дело для парня – в свободное время малевать какие-то дурацкие и никому не нужные картинки, и ничуть не стеснялась лишний раз высказаться на эту тему. Весьма ядовито! Язык у нее всегда был подвешен неплохо. Вот спорт, по Ленкиным словам, – совершенно другое дело, и настоящий мужик... Эта тема ей никогда не надоедала! Сергею иногда казалось, что, если бы они не дружили вчетвером практически с пеленок, он Ленкино зазнайство терпеть вообще бы не стал. А так – куда деваться-то? Уж какая есть.

– Ну да, – хмуро кивнул Сергей.

Он поднял с пола вязаную темно-серую шапку и подал приятелю. Покосился на собственную куртку – она осталась на вешалке – и с сожалением сказал:

– Вы сегодня меня не ждите. Сам знаешь, старик поболтать любит.

– Ладно уж, – Гришка шапку надевать не стал, сунул в карман. – Топай... – И уже вслед Сергею крикнул: – Слушай, а что с мачехой-то? Плюнем, как Динка предложила?

Сергей пожал плечами и угрюмо подумал: «Легко сказать – плюнь. Не вам же с ней жить!» Обсуждать эту тему ему не хотелось, и он медленно направился к мастерской Карандаша.

* * *

Гимназисты искренне гордились, что именно у них будет преподавать известнейший в городе художник. Об этом и в газетах писали, и на городских телевизионных каналах обсуждали эту новость. Мол, как же – Мастер идет в народ! Директриса расщедрилась и выделила Карандашу специальное помещение. Правда, комната под мастерскую нашлась только на третьем этаже, под самой крышей. Просто объединили в одно два крошечных подсобных помещения, где хранились оставшиеся после очередного ремонта материалы и инструменты. И все же мастерская получилась довольно большой и светлой. По требованию старика в ней сделали два огромных окна. Теперь здесь занимался седьмой класс и проводил вечера за работой сам художник.

Сергей осторожно приоткрыл дверь и невольно насторожился: он застал Карандаша перед своим собственным мольбертом. Учитель с каким-то болезненным интересом рассматривал портрет Эльвиры. То приближался к нему, то отходил в сторону на несколько шагов. Его взгляд показался Сергею каким-то встревоженным.

«Надо же, – удивленно подумал Сергей, – он просто прилип к мольберту! Обычный рисунок, ничего особенного».

Сергей бросил ранец на старый кожаный диван. Всмотрелся в собственную работу и пожал плечами – конечно, кое-что он уловил довольно точно, но ведь это просто набросок. Пожалуй, лишь его собственное настроение рисунок передает неплохо.

«Забавно, – усмехнулся Сергей, – Карандаш и у более удачных моих работ так подолгу не стоял...»

Поняв, что старик слишком увлекся и не заметил его появления, Сергей осторожно кашлянул. Карандаш вздрогнул, почему-то отпрянул от мольберта – будто его поймали на горячем! – и почти испуганно оглянулся. Тут же лицо Карандаша разгладилось, и он с явным облегчением выдохнул:

– А-а, Сережа! Заходи, дорогой.

«Интересно, отчего он так волнуется? – озадаченно сдвинул брови Сергей. – Забыл, что сам пригласил меня?»

На всякий случай Сергей еще раз громко кашлянул и напомнил учителю:

– Иван Петрович, вы хотели со мной поговорить?

Старый художник не ответил. Зябко поежился и, задержавшись у окна, аккуратно прикрыл форточку. Словно время хотел потянуть. Потом он вновь подошел к мольберту. Бросил быстрый взгляд на незаконченный портрет и обернулся к мальчику.

– Сережа, ты мне доверяешь? – глухо поинтересовался он.

Сергей удивился:

– Конечно. А в чем дело?

Старик тяжело вздохнул. Он никак не мог подобрать нужные слова и впервые проклял собственное косноязычие. Лишь у мольберта, с кистью в руках он чувствовал себя уверенно.

Карандаш бережно обнял Сергея за плечи и повел к потертому, заляпанному масляной краской диванчику. Ребята – Карадаш точно это знал – любили его. За его непритязательность и уют любили. За то, что на диван, например, запросто можно забраться с ногами.

– Ты можешь ответить на мои вопросы, не спрашивая, зачем я тебе их задаю?

– Наверное, – осторожно отозвался Сергей. А про себя подумал: «Смотря какие вопросы...»

– Не беспокойся, ничего личного, – будто подслушал его мысли Карандаш. – Просто они... могут тебе показаться на первый взгляд странными. – Он замялся и добавил: – Ну, слегка.

– А на второй? – хмыкнул Сергей. – Я про взгляд!

– На второй, пожалуй, тоже, – неохотно признал учитель. И виновато улыбнулся. – Но для меня, поверь, очень важно, чтобы ты на них ответил. А может, и не только для меня.

– Тогда спрашивайте, – помявшись, решился Сергей.

– Давай так: с твоей стороны – никаких вопросов. Пока. Отвечаешь мне, и все. Если сможешь. Не знаешь ответа, так и скажи. Только ничего не выдумывай, ради бога, все слишком серьезно!

– Да не волнуйтесь вы так!

Сергей изумленно рассматривал побледневшее лицо учителя и его полные тревоги глаза. Он никогда не видел Карандаша в таком состоянии. У старика даже уголок рта подергивался. Но отчего?!

– Попробую, – пробормотал Карандаш. На секунду прикрыл глаза и негромко начал: – Ты сказал – это портрет твоей мачехи?

– Точно.

– Давно ты ее знаешь?

– Около шести месяцев.

– А отец?

– Как вам сказать, – пожал плечами Сергей. Но Карандаш по-прежнему смотрел на него вопросительно, и он неохотно пояснил: – Понимаете, папина фирма объявила конкурс. Ну, им секретарь-референт срочно понадобился. Знающий языки. Вот Эльвиру и взяли, когда она по объявлению пришла. И с отцом она тогда же познакомилась. По-моему. И тогда же – примерно – уволилась. Если честно, она всего-то две недели и поработала секретарем. А что?

– Ничего, – хмуро буркнул старый художник. – Не забывай, вопросы задаю я.

– Да пожалуйста!

Карандаш немного помолчал, напряженно о чем-то думая, и спросил:

– Сколько ей лет?

– Откуда мне знать? Не я же на ней жениться собираюсь!

– Хотя бы примерно.

– Ну... лет двадцать пять, наверное. А может, и все тридцать. – Сергей пожал плечами.

– Какие языки она знает?

– Английский – точно. И немецкий. Еще латынь, кажется.

– Латынь? – растерялся Карандаш. – Почему – латынь?

– Эльвира рецепты всякие читает – тетрадь у нее старая есть. Пухлая-препухлая, вот-вот рассыплется. Листы желтые, по краям истрепанные, тронь их только пальцем...

Карандаш заинтригованно слушал. Сергей послушно припоминал подробности:

– Эльвира как-то тетрадь на столе оставила, ну, я ее и открыл. Таращился-таращился, ничего не понял. А она увидела и засмеялась – это, мол, латынь. Старинные рецепты.

Карандаш кивнул и спросил:

– Чем она занимается в свободное время, ты замечал?

– Откуда?

Но старый учитель смотрел на него до того встревоженно, что Сергей вновь покорно начал вспоминать:

– Если только примерно! Ну, скажем, вечерами она запирается в своей комнате. Понятно, когда папы дома нет. Или в его библиотеке сидит. Какое-то старье перечитывает, я разок видел. Или на английском, или с нашими... как их там? Ятями! Ну, знаете, значки такие странные? Словно наш твердый знак. Их еще в прошлом веке, до революции, использовали.

– А днем?

– Днем я в школе. Но дома она точно не сидит. Карповна доложила. – И Сергей пояснил: – Это моя бывшая нянька. Она нам с папой как родная. Сколько себя помню, столько и ее. Она мамина дальняя родственница. Очень дальная!

Они некоторое время молчали. Сергей бездумно смотрел в окно на постепенно темнеющее небо. Старик машинально растирал жилистыми коричневыми пальцами занывшие виски. Наконец он поднял голову:

– А... ты не сможешь выяснить, где проводит время твоя мачеха днем?

– Спросить, что ли? – угрюмо проворчал Сергей. – Так я с ней не разговариваю. Ну, почти.

– Да нет, – неуверенно произнес учитель, – спрашивать, пожалуй, не нужно. Это я так, глупость брякнул, забудь.

Карандаш сдвинул седые брови и снова замолчал. Потом встал и подошел к мольберту. Долго рассматривал набросок Сергея и о чем-то напряженно думал. Осторожно коснулся рисунка и невнятно пробормотал, словно забыв о мальчике:

– Может, мне только кажется?.. Просто на старости лет с ума схожу. Детскими фантазиями балуюсь...

Сергей ошеломленно наблюдал за художником. Тот сжал правую руку в кулак, суставы пальцев явственно хрустнули, и мальчик болезненно поморщился.

Карандаш громко сказал самому себе:

– Нет, это не дело! Надо проверить. На всякий случай. И подумать.

Он стоял у мольберта, привычно покачиваясь с носков на пятки, и вид у него был совершенно отрешенным. Портрет, на который Сергею потребовалось чуть больше часа, притягивал взгляд старого художника как магнит.

Сергею стало не по себе, и он опять – проверенный способ! – раскашлялся. Карандаш обернулся и рассеянно сказал:

– Ладно, Сереженька, иди. Извини, что я тебя так задержал сегодня, и спасибо за беседу. – Старый художник отодвинул мольберт от окна и преувеличенно небрежно бросил: – А портрет я пока оставлю у себя, хорошо? Ненадолго. Мне нужно кое-что проверить.

Сергей с тревогой посмотрел на Карандаша и неуверенно поинтересовался:

– Вы хорошо себя чувствуете, Иван Петрович?

– Да-да. Просто отлично, – по-прежнему рассеянно буркнул учитель, опять прилипая к портрету и не глядя на мальчика.

Сергей нерешительно потоптался у порога. Его держало в мастерской обычное любопытство. Ужасно хотелось спросить – откуда такие странные вопросы? Может, Карандаш когда-то знал его мачеху и теперь осторожно пытается все точно выяснить? Почему же прямо не спросить? Но нарушить сосредоточенность старика Сергей не решился.

Глава 5
Опасный разговор

Сергей шел домой и жалел, что не попросил Гришку немного подождать его. В вестибюле. Или в буфете. На худой конец – в библиотеке. Сейчас Сергею здорово бы пригодился совет. Причем не только Гришкин. Ленка Парамонова тоже неплохо соображает, хоть и вредина она страшная. Да и Дина... Сергей протяжно вздохнул – Дина... И честно признался себе, что Дина-то как раз совета ему не даст, она – не Парамонова. Зато она так выслушает, что ты и сам поймешь, как действовать дальше. Ильин-старший как-то раз сказал, что талант слушателя встречается гораздо реже, чем талант рассказчика. Или советчика! И папа прав. Взять седьмой класс, например. Потрепаться у них любит каждый, а вот молча выслушать человека умеет лишь Дина. И глазищи у нее при этом такие сочувствующие! И красивые очень. Как прозрачный янтарь. Бывает такой цвет – необыкновенно солнечный, Сергей сам видел. В маминой шкатулке бусы лежат, она их когда-то из Прибалтики привезла, так они до сих пор смолой пахнут и летом... Вспомнив о маме, Сергей упрямо мотнул головой – он не будет сейчас о ней думать! Не на улице. Еще не хватало прямо тут раскиснуть. Лучше о Дине. А... что о ней? Ну да, Динка умеет слушать. Может, потому, что она немного заикается?

Перебирая в уме свой разговор со старым учителем, Сергей так ни к чему и не пришел. И твердо решил: жизнь себе не усложнять, а напрямую задать мачехе вопросы Карандаша. Сегодня же! Правда, Карандаш сказал – не приставать к Эльвире с вопросами, но глупо ведь мучиться и все время думать – как и что? Проще спросить и получить ответы. Или... не получить, что тоже кое о чем говорит. Хотя бы о том, что мачехе есть что скрывать. В конце концов, что он, Сергей, теряет? Ну, разозлит ее немного, подумаешь! Он этого уже полгода безуспешно добивается. Сергей невольно усмехнулся – вряд ли у него получится разозлить Эльвиру так просто. Вопросы учителя хоть и довольно-таки странные, но вполне безобидные. Даже смешные.

Если бы Сергей Ильин в этот момент сумел заглянуть в собственное будущее и увидеть – куда заведут его эти «безобидные» вопросы... Он никогда бы их не задал!

* * *

Сергей с аппетитом доел ароматный украинский борщ и получил от Карповны традиционную отбивную. Отложил вилку с ножом в сторону и внимательно посмотрел на сидевшую напротив мачеху. Эльвира, как и обычно, почти ни до чего не дотронулась. «Фигуру бережет!» – ехидно констатировал мальчик. Он проводил взглядом практически полную тарелку с куриным бульоном – Карповна несла ее к мойке – и пренебрежительно фыркнул: ну и обед! Одно название. Особенно если учесть, что второго блюда мачехе никогда не подавали. По ее личному распоряжению, само собой. Вместо десерта Эльвира пила витаминный напиток. Она готовила его сама, по старинным рецептам. Сергей не раз видел, как мачеха листала свою пухлую древнюю тетрадь. Карповну к этому напитку Эльвира и близко не подпускала, как старушка ни обижалась! Мачеха даже стакан после него мыла сама. Из вредности, Сергей просто уверен был в этом. В самые первые дни, когда Эльвира только-только появилась в их доме, Сергей как-то пересилил себя и попросил ее дать ему попробовать таинственный напиток. Из любопытства. Раз уж он по старинным рецептам готовится. Зря он унижался! Ему решительно отказали. Эльвира холодно улыбнулась и заявила: детям – нельзя. Таким тоном, будто в высоком стакане был яд. Сергей не настаивал. Если честно, напиток выглядел довольно-таки неприятно: кроваво-красный, вязкий даже внешне, с резким странным запахом. Сок – не сок, непонятно что!

Вот и сейчас Эльвира взяла из холодильника заранее приготовленный высокий стакан со своим странным зельем. Сергей нахмурился: значит, скоро она выйдет из-за стола. Хрипловато откашлялся, набираясь смелости, и насмешливо спросил:

– Что за дрянь вы каждый день пьете? Клянусь, меня от одного запаха подташнивает! Амбрэ от вашего стакана – бррр...

– Хочешь, я буду пить коктейль в своей комнате, мне не трудно, – обманчиво мягко отозвалась Эльвира. Улыбнулась ему и поднесла стакан к губам.

– Да ладно, пейте здесь, если вам так удобнее, – смутился Сергей.

И озадаченно прикусил нижнюю губу, пытаясь подипломатичнее перейти к следующему вопросу. О возрасте, как мальчику вдруг смутно припомнилось, женщин спрашивать не принято. Это не корректно.

– Спасибо, – кротко кивнула мачеха.

Эльвира поймала непривычно пристальный взгляд пасынка и внезапно насторожилась. Ее глаза неприятно сузились, радужки при этом совершенно исчезли, будто мгновенно выцвели. Зато зрачки странно «запульсировали», то слегка расширяясь, то сужаясь, и Сергея передернуло от отвращения. И он спросил напрямую:

– Сколько вам лет? Тридцать? Тридцать пять? Меньше? Больше? И откуда вы в наш город приехали? А языки... вы много их знаете?

– Почему это тебя вдруг заинтересовало? – Мачеха осторожно поставила стакан на стол.

Эльвира вдруг четко поняла: пришло время готовить мальчишку к торжеству. И глупыш сам приблизил это время, она-то все оттягивала его, удивляясь собственной нерешительности. Или она из-за Ильина так тянула? Эльвира раздраженно встряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. И с усмешкой подумала, что подыграет мальчишке. Понаблюдает за его реакцией, хотя и так уверена, что вопросы щенок задает по чьей-то просьбе. Вот только – по чьей? Это она выяснит очень скоро – хорошо, что травы для эликсира давно ею отобраны...

Любопытная Карповна навострила уши и перестала греметь посудой. Прислушиваясь, она начала переставлять на широком подоконнике свои любимые вазоны с цветами. Усердно отщипывала привядшие розочки и собирала их в морщинистую, покрытую пигментными пятнами ладонь. Карповне тоже хотелось побольше знать о новой хозяйке. Эльвира ничего о себе не рассказывала, хоть и прожила в доме уже полгода. Она вообще держала старушку на расстоянии. Обращалась с ней пренебрежительно, как с прислугой. Правда, не при Ильине-старшем.

– Так просто... – растерянно пролепетал Сергей и зачем-то добавил: – Спрашивают!

– Кто? – резко бросила Эльвира.

Ее взгляд стал кинжально-острым. И губы словно истончились за какую-то секунду и зазмеились в отвратительной усмешке.

– Какая разница? – Сергей отвел взгляд.

Такая мачеха пугала его. И Сергей схватился за нож и вилку. Суетливо откромсал кусок остывающей отбивной и буркнул:

– А что, это военная тайна, да? За любопытство – расстрел?

– Вроде того, – певуче протянула мачеха, с холодным интересом всматриваясь в его лицо.

Сергей не выдержал ее ледяного взгляда. Покраснел и отвернулся к окну.

Эльвира негромко рассмеялась. Раздосадованная Карповна, так и не услышав ничего важного, сердито загремела посудой.

Немного помолчав, мачеха снисходительно улыбнулась и заявила:

– Ладно уж, задавай свои вопросы. Только все сразу. На некоторые я, может быть, и отвечу. Если захочу, естественно.

Вид у нее стал почти добродушным, и Сергей расслабился. Теперь Эльвира смотрела на него так невинно...

– Вопросов всего ничего, – с готовностью отозвался мальчик.

Карповна бесшумно поставила в шкаф насухо вытертую тарелку. Взяла другую и зачем-то начала рассматривать ее со всех сторон – жиринки, что ли, искала? Поворачивала тарелку и так, и эдак...

Мачеха глотнула из своего стакана и поморщилась. Сергей, решив не тянуть резину, быстрой скороговоркой выпалил:

– Во-первых: ваш возраст. Во-вторых: откуда вы появились? В-третьих: какие языки вы знаете? В-четвертых: чем увлекаетесь? И последнее: чем вы занимаетесь днем, уходя из дома?

Карповна громыхнула тарелкой и испуганно ойкнула. Замерла у шкафа. Только глаза выдавали ее жгучее любопытство.

Сергей смущенно пояснил:

– Вы ведь сейчас нигде не работаете, а исчезаете из дома каждый день. Интересно же – куда вы ходите? – И он с нескрываемым облегчением улыбнулся.

Эльвира задумчиво рассматривала его и молчала. Карповна на цыпочках перебралась к окну и с преувеличенным интересом принялась изучать улицу. Сергей вопросительно приподнял брови и вызывающе, в упор, уставился на молодую женщину.

– Вот, значит, как, – неспешно протянула Эльвира. – Занятная подборка...

Она покачала в руке стакан. Багровая жидкость тяжело, как-то неприятно колыхнулась, и к горлу мальчика неожиданно подкатила тошнота. Сергей невольно побледнел и сжал зубы.

– Чьи это вопросы, ты, конечно же, мне не скажешь? Нет? Так, впрочем, я и думала.

Сергей машинально вытер рукавом увлажнившийся лоб. Мачеха снисходительно бросила:

– Ладно уж, раз обещала, отвечу. По порядку, как и спрашивал. Тебя это устроит?

Сергей кивнул.

– Тогда слушай. Для начала – мой возраст. Двадцать восемь лет. Похоже?

Сергей зачем-то снова кивнул.

– Отлично. Пошли дальше. Что там у нас? А-а, вспомнила! Откуда я появилась, так? Ну и дурацкий же вопрос! Прямо анкета какая-то.

Сергей чуть виновато улыбнулся и пожал плечами.

– Итак, родилась я в крохотном селе на Алтае. Название тебе, дружок, ничего не скажет, поэтому я опущу его. Училась в Москве. Недурно, правда? Дальше – языки. Английский, немецкий, французкий, греческий, итальянский и, как ты уже знаешь, – латынь.

Карповну этот длинный языковой перечень явно поразил. Она мучительно раскашлялась и налила себе воды.

– Чем увлекаюсь? Ну-ну. Любопытный ты наш! Все-то тебе знать хочется! Забыл, наверное: «многия знания – многия печали». Впрочем, мне скрывать нечего! Языками, само собой. Древней медициной и литературой по белой и черной магии. Больше по черной, если честно. Она забавнее.

Карповна вздрогнула. Стакан выскользнул из ее пальцев и упал на пол. Правда, не разбился.

– И последнее – куда я исчезаю днем? Ну и вопрос! Из самых глупых, поверь. Когда куда – таков ответ. Исчерпывающий, учти! – Она весело рассмеялась. – Иногда просто гуляю по улицам, иногда брожу по букинистическим магазинам, иногда навещаю парочку местных экстрасенсов, иногда бываю у своего психолога.

Карповна зачем-то прижала мокрый стакан ко лбу. Звучно икнула и прикрыла рот ладонью. Впрочем, Эльвира и не посмотрела в ее сторону.

– Он меня развлекает временами. Смешной дядька! С серьезным видом говорит глупости, я просто умираю от восторга. А как я уж внимаю ему... Он уверен – я его лучшая пациентка. Причем денежная. Ну, все, кажется. Ты доволен?

Сергей заторможенно пробормотал что-то. Карповна крякнула и вновь включила воду.

Эльвира взяла свой коктейль. Вышла из-за стола и рассеянно закончила:

– А своим напитком я тебя, так и быть, угощу. Сегодня же. Только не этим. Другим. Который можно пить и детям. Тебе, дурашка!