Текст книги "Нежный фрукт"

– Я знаю женщину, которая тебе подойдет, – заявила Лена, глядя на двоюродного дядю с торжеством. – Ее зовут Люба, она работает в библиотеке. Очень симпатичная женщина, интеллигентная, умная, добрая – просто замечательная.

– Да? – растерялся Грушин, которого просто ошарашило то, что его мечта так быстро обросла плотью.

– Да. Иначе я не дружила бы с ней всю свою жизнь. Люба не может найти себе подходящего мужа. Ухажеров у нее много, но, как и тебе, ей нужна родственная душа, а с ними в последнее время, знаешь ли, в стране напряженка.

– Нет, я понимаю, что каждой женщине хочется выйти замуж, – оживился Грушин. – В обществе так сложилось, ничего не поделаешь, – зачастил он. – И еще пустая квартира. Приходишь домой, там темно и тихо, только кот царапается где-то в углу.

– Она тебе понравится, вот увидишь! – Лена так загорелась идеей соединить две одинокие души, что на время позабыла о своих собственных проблемах. – Хочешь, я ей прямо сейчас позвоню?

Если бы не история с Элиной, которая, что ни говори, больно ударила по самолюбию Грушина, если бы не Антон со своим блаженным отупением, не Лена с ее счастливыми слезами, Грушин, конечно, отказался бы. Но этот день получился каким-то диким. Он нервничал, пересматривал всю свою жизнь, кроме того, он стал свидетелем рождения чужой любви. Так что водоворот чувств увлек его против воли. Его словно затянуло в черную воронку человеческих страстей, и он понял, что уже не сможет выбраться. Чтобы спастись, следует перестать бороться и подчиниться стихии.

– А позвони, – разрешил он, по-гусарски махнув рукой. – Под лежачий камень вода не течет. И я больше не собираюсь выслушивать фальшивые сожаления и ловить сочувственные взгляды… И каждый вечер меня будет дома встречать женщина, которой я нужен!

Лена уже сбегала за своей сумочкой, достала мобильный телефон и принялась нажимать на кнопки.

Глава 2

Как назло, после обеда испортилась погода и в кафе постоянно заходили люди. Люба смотрела на них с неудовольствием. Не потому, что она не любила людей. Дело было в другом. В том, что из дождя выныривали одни только парочки – юные, молодые и совсем немолодые. Вошли даже старички, которые нежно улыбались друг другу – будто специально, чтобы настроение Любы упало до абсолютного нуля. У всех была своя половинка, у всех была любовь, а на нее словно наложили заклятье.

– Федор, я несчастна, – неожиданно для себя призналась Люба, посмотрев на своего соседа по столику сквозь стакан лимонада. В лимонаде слоями плавал сироп, и лицо Федора из-за этого казалось скособоченным.

На самом же деле оно было круглым, как луна на пике своего могущества. Федор был невысок ростом и довольно боек. Он носил фамилию Девушкин, что всегда вызывало бурю эмоций у противоположного пола.

– Страдаешь из-за своего Алекса? – спросил он, нахмурив брови. – И почему любовь всегда приносит одни неприятности? Что в ней хорошего, в таком случае?

Женщины находили Федора забавным и с удовольствием проводили с ним время. Но когда дело доходило до серьезных отношений, экспресс со скрежетом тормозил. Федор не вешал носа, однако был очень расположен вести разговоры о неудачах в любви. Собственный жизненный опыт склонял его к сочувствию, которое он охотно проявлял в отношении Любы. Они были друг другу ближе, чем иные брат и сестра, – их матери дружили со школьной скамьи и проводили вместе почти все свободное время. У детей не было иного выбора, кроме как тоже стать неразлучными друзьями.

– Я страдаю из-за себя, а не из-за Алекса, – мрачно ответила Люба. – У Алекса все нормально, ты не находишь?

– Влюбившись в этого типа, ты погубила три года своей жизни, – констатировал Федор.

– Влюбившись?! – свистящим шепотом переспросила Люба и, расширив глаза, почти легла на стол. – Ты что же, так ничего и не понял?

– А что? – испугался Федор. – Все это было, – он поводил в воздухе рукой, – не по-настоящему, что ли? И твои слезы, и твоя ревность? И ваши бесконечные расставания и примирения? Ночные поездки в аэропорт, погони за кортежем администрации…

– Федька, да это же я гонялась за своим счастьем.

– Хочешь сказать, на месте Алекса мог оказаться кто угодно?

– Сложный вопрос, – пробормотала Люба. – Я столько времени была одна… Я чуть не умерла от одиночества. А Алекс подарил мне надежду.

– Он три года все дарил и дарил тебе эту надежду, – сердито заметил Федор, тряхнув челкой.

Девушки за столиком у окна поглядывали на него с любопытством, и у Федора случился очередной приступ уверенности в себе. Он представил, как выглядит со стороны: небрежно расстегнутая рубашка, узкие штаны и обязательные белые носки, которые он носил и под кеды, и под лаковые штиблеты предположительно итальянского происхождения. Стригся он, как молодой Крис Норман, и втайне считал себя безумно на него похожим.

– Я знаю: он никогда не разведется с женой, – обреченным тоном сказала Люба.

Сказала и горько усмехнулась. Тысячи женщин произносили эти же самые слова до нее. Да что там – тысячи, наверняка – миллионы… Она понимала это так же хорошо, как то, что завтра наступит новый день.

– Конечно, твой Лекторов – шишка, – пожал плечами Федор. – Развод повредит его репутации. Все просто, как пряник. Вообще-то природа тебя не обделила, – добавил Федор, внезапно позабыв про девушек у окна. – Фигура у тебя вполне себе… И лицо симпатичное. Мужики должны на тебя гроздьями вешаться!

– Да, на меня что-то такое вешается, – хмыкнула Люба. – Что-то такое пьющее, матюгающееся и играющее бицепсами. Кроме того, в наше время мало быть симпатичной. Надо быть самоуверенной красавицей. А просто симпатичным, да еще за тридцать, выбирать не приходится.

– Почему это?

– Потому что у мужчин и двадцати, и сорока, и семидесяти лет есть одна общая черта – они все ухлестывают за семнадцатилетними.

– Вся фигня в том, что ты в библиотеке работаешь, – не в первый уже раз посетовал Федор. – Бесконечное чтение книг разрушает женщину как представительницу прекрасного пола.

– Можно читать книги, и не работая в библиотеке! – запальчиво возразила Люба.

– Важно то, что ты среди них находишься. Это накладывает на тебя отпечаток старомодности. Я понял: тебе не хватает драйва! Ты привыкла тихо перемещаться в пространстве, говорить приглушенным голосом и убавлять звук у всего, что снабжено ручкой регулировки громкости.

Люба открыла было рот, чтобы возразить, но потом вспомнила практикантку Марго, которая пришла к ним год назад. Она была сочной, коренастой, с красивой попой, до скрипа обтянутой джинсами, с толстой косой и губами цвета молодой вишни. И что же? Библиотека съела ее. Проглотила, словно чудовище, выплюнув через какое-то время бледную копию того существа, которое внедрилось в его нутро и так сильно его побеспокоило. Марго превратилась в Риту, перестала подводить глаза, перешла на туфли без каблуков, а косу свернула в пучок. Плоть ее осела, словно снег, тронутый оттепелью, а голос потерял полноту и звучность.

– Если бы не твое природное обаяние, – заключил честный Федор, – твой рейтинг понизился бы из-за одного только выражения лица. Нечеловечески вдохновенного… Впрочем, некоторым мужчинам нравятся именно такие – хрупкие и гордые создания.

– Я что, коза?! – возмутилась Люба, потрясенная до глубины души откровениями старого друга.

Федор мелко затрясся от смеха, сведя глаза к переносице. Вероятнее всего, он просто перебрал «мохито», от которого обычно пьянели школьницы и ретивые старушки. Засопев, Люба отставила в сторону стакан с недопитым лимонадом и встала.

– Мне нужно в дамскую комнату.

– Ступай! – разрешил Федор, широко махнув рукой. – А я пока с кем-нибудь пофлиртую.

– Подожди, пока у тебя пройдет приступ правдивости, – бросила Люба через плечо. – Не то распугаешь всех девиц. Девицы любят лесть, а не глубокомысленные изречения.

Она была расстроена больше, чем хотела признаться. Многолетние бесконечные разговоры с Федором о превратностях любви получались то ироничными, то философскими, однако всегда, словно винтовка снайпера, были нацелены на одну и ту же мишень – несовершенный мир, в котором такой прекрасной женщине, как она, Люба, не нашлось походящей пары. Всякий раз она приходила к выводу, что ее половинка оказалась где-то слишком далеко от Орехова, на краю земли, или Люба просто прозевала ее в юности, а второго шанса ей не предоставили.

Теперь же на нее снизошло внезапное озарение. Под прицелом оказалась она сама – со всеми своими недостатками. Она не заслуживает любви! Новое поколение девушек выросло хватким, жадным до впечатлений и готовым эти впечатления у жизни отвоевать. Это были Золушки, которые наступали на подол своим крестным, если те не торопились делать им подарки. Любовь входила в круг их интересов через запятую – в числе прочих удовольствий, которые можно получить от жизни. А замужество просчитывалось с точностью курса валют.

Люба толкнула дверь туалета и заперлась на замок. Словно в насмешку, зеркало здесь оказалось огромным и демонстрировало ее фигуру целиком, без утаивания и умолчаний. Люминесцентный свет окатывал ее с ног до головы, и Люба стояла под ним растерянная и жалкая, словно собака, которую хозяин поливает из душа.

У нее было совершенно обыкновенное лицо, не интересовавшее фотографов и уличных художников, и фигура, которой не станешь гордиться на пляже. И все же она была особенной, хотя и не осознавала этого. Природная доброта придавала ее улыбке особую прелесть, которая встречается так редко и пленяет так сильно. В этой доброте не было ни примесей, ни осадка. Людей тянуло к Любе словно магнитом.

Однако когда рассматриваешь себя в упор, меньше всего думаешь о достоинствах характера. Нет более самокритичной женщины, чем та, которой не везет в любви.

Она старомодна. Она начиталась книг и решила, что в ее жизни должно случиться что-то необыкновенное. С чего она это взяла? Другие женщины тоже читали книги – о романтических приключениях, любви и страсти. Однако они не тонули в иллюзиях! Перевернув последнюю страницу, они стирали с губ мечтательную улыбку и возвращались к реальности, к своей собственной жизни, которую нужно было понукать и пришпоривать изо всех сил. С чего она взяла, что, сидя в повозке без лошади, неожиданно помчится вперед так, чтобы дух захватило?

Связь с Алексом была тайной, довольно пикантной, при этом сопровождалась ревностью и отягощалась наличием у Алекса жены. Создавалась некая иллюзия бурных отношений, о которых Люба мечтала с самой юности. Почему-то ей казалось, что вот именно у нее, с ее чувствительностью, с ее способностью любить всей душой должен случиться какой-то удивительный роман, который обязательно закончится счастливым замужеством.

Однако Алекс разрушил все ее надежды. Он по-прежнему оставался женатым на другой женщине, и Люба пришла к выводу, что он нагло водит ее за нос. Настоящая любовь не останавливается на полпути.

Люба вымыла лицо холодной водой, промокнула его бумажной салфеткой и припудрила. Потом подкрасила губы и приосанилась. Да, она не модель, ну и что? Можно подумать, вокруг ходят одни модели! Кроме того, Алекс все-таки не бросает ее…

В этот момент в сумочке зазвонил телефон. Люба торопливо достала его, посмотрела на дисплей и поскорее приложила к уху.

– Алло! – оживленно воскликнула она, выйдя из кабинки и закрыв дверь ногой. – Ленка, ты же в Москве! У тебя все в порядке?

– Все хорошо, – ответила подруга и заявила торжественным тоном: – Любаня, я нашла тебе мужа!

– Вот так прямо сразу и мужа? – спросила Люба не без иронии, однако сердце ее почему-то застучало быстрее.

– Он интеллигентный, красивый, умный… и одинокий.

– А что с ним не так? Почему он одинокий?

Подруга мгновенно вспылила и сердито воскликнула:

– А разве с тобой что-нибудь не так?! Ты вот тоже одинокая.

– Ну, все-таки у меня есть Алекс.

Разговаривая, Люба вышла в зал и стала пробираться к своему месту. Потом вскинула глаза и охнула. Федор уткнулся лицом в стол, так и не выпустив из рук стакана.

– Лен, знаешь, я не могу сейчас разговаривать, – быстро сказала Люба, зацепившись за ножку чьего-то стула и больно ударившись коленкой. Кто-то протестующе вскрикнул, но она не обратила внимания.

– Люб, ты что, не понимаешь? Твоя судьба может измениться за один день.

– Слушай, я тебе потом перезвоню, хорошо?

Ее подруга на том конце провода вздохнула и ворчливо ответила:

– Но только обязательно сегодня, поняла? Я спать не лягу, хотя ужасно устала с дороги. Жду твоего звонка, – сказала она и отключилась.

Люба рванула к столику, по дороге схватив за запястье немолодую официантку.

– Моему другу плохо! Надо вызвать врача!

– С чего вы взяли, что ему плохо? – спросила та, с усмешкой глядя на Федора. – Ему очень хорошо. Он только что исполнял романс для всех присутствующих здесь дам.

– Не может быть! Ведь он выпил только один коктейль.

– Это при вас он выпил один коктейль. А пока вы не пришли, он заказывал кое-что покрепче. Придется вам вызывать такси, – сочувственно заключила она. – Вряд ли вы его до дома на себе дотащите. Или другу какому позвоните, пусть забирает.

Люба растерянно посмотрела на мобильник, и именно в этот миг он зазвонил. Вздрогнув, она посмотрела на дисплей. «Алекс» – высветилось на нем. Нажав на кнопку соединения, она села на свое место и свободной рукой потормошила Федора.

– Оставь меня в покое, – пробубнил тот размазанными по столу губами. – Я должен полежать…

Прижав телефон к уху, Люба услышала знакомый голос и, как всегда, постаралась приободриться. Алекс должен заставать ее в хорошем настроении.

– Люба, ты где? Где конкретно ты сейчас находишься?

Он был не просто взволнован, он был в лихорадке. Она знала эти властные нотки и ответила без обиняков:

– Я в кафе «Шоколадный пирог» на Летной улице. У меня тут Федор напился…

– Сиди там, не двигайся с места. Я буду через десять минут.

Он отключился, и Люба, еще раз попытавшись оживить Федора, махнула на него рукой и заказала две чашки кофе. Кофе еще только принесли, а Алекс уже ворвался в кафе. Он торопился и даже разрумянился – не иначе как бежал от машины сквозь дождь. Зонта у него с собой не было, и волнистые волосы покрылись изморосью.

– Люб, я так рад тебя видеть! – сказал он каким-то странным голосом, которого она у него прежде вообще никогда не слышала. В нем чувствовалось смятение, и она мгновенно перепугалась, пробормотав:

– Ты не в костюме, без галстука…

– Я прямо из дома, надел, что под руку подвернулось. – У Алекса была улыбка опытного политика – чарующая и властная одновременно. – Гляди-ка, твой дружок и впрямь надрался.

Алекс подошел к Федору сзади, взял его за плечи и потянул. Федор послушно выпрямился и откинулся на спинку стула. Глаза его по-прежнему смотрели в переносицу.

– Он надрался, пока меня ждал, – растерянно сказала Люба, которая видела всякого Федора, но этот, прилюдно осоловевший, вызывал у нее поистине материнскую жалость.

– Да уж, в космонавты его не возьмут, – заметил Алекс.

Рывком придвинул к себе свободный стул и сел, очутившись очень близко от Любы – гораздо ближе, чем принято сидеть в кафе.

– У тебя что-то случилось? – спросила она, ухватившись двумя руками за свою чашку, словно та была якорем, способным удержать ее на месте, если вдруг налетит ураган.

Ураган уже бушевал в глазах ее любовника. Она ненавидела это слово – любовник, даже стеснялась его. Ей казалось, что, когда между людьми возникает долгая и прочная связь, их отношения перестают быть стыдными. Но Люба даже спустя три года по-прежнему испытывала и стыд, и чувство вины. Федор говорил, что она – реликт и что для современной женщины завести роман с женатым мужчиной так же просто, как сделать подскок на месте.

– Люба, я ушел от жены, – сказал Алекс, взяв ее руку в свои ладони. – У меня чемодан в машине. Мы рассорились в дым, и я подумал – какого черта?!

– Но ты говорил, что она болеет, что ее нельзя оставлять одну. – Люба смотрела на него во все глаза.

Она даже не представляла себе, до чего красивой выглядела сейчас. У Алекса наверняка захватило бы дух, будь он чувствителен к красоте, которая идет от сердца. Но он ничего не замечал, увлеченный происходящими с ним событиями.

– Она выписала к себе двоюродную сестру из Астрахани, – торопливо пояснил Алекс. – Люба, ты понимаешь, что это для нас значит?!

Он подергал ее за руку, словно удивляясь тому, что она до сих пор не пустилась в пляс от радости.

– Это значит, – громко заявил неожиданно очнувшийся Федор, – что жизнь хороша!

Всхрапнув, он запрокинул голову назад и приоткрыл рот. Алекс невнимательно посмотрел на него и снова переключился на Любу:

– Люб, ты почему мне не отвечаешь? Ты хоть понимаешь, что я собираюсь подать на развод? Я совершил поступок!

Его «я» было огромным, как Исаакиевский собор. Но Люба не обратила на это внимания – она пыталась заставить себя поверить в то, что Алекс действительно сделал то, о чем говорит. Она представила чемодан в багажнике его машины: собранный кое-как, не до конца застегнутый… Почему-то именно образ этого чемодана разрушил наконец ее недоверие.

– Алекс, это правда? – спросила она и даже взялась за горло, потому что боялась, что ей откажет голос. – Ты теперь будешь совсем-совсем мой?

Алекс мгновенно расцвел.

– Совсем-совсем, – пообещал он, притянул ее к себе и страстно поцеловал в губы.

Действительно страстно. И нежно! Она даже не помнила, был ли он вообще когда-нибудь таким нежным с ней. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, Люба наклонилась и уткнулась носом Алексу в плечо. Он обнял ее рукой за шею и с силой прижал к себе. Занятые друг другом, они не заметили, как пробудился Федор. Одну за другой он отправил в себя обе чашки кофе, очутившиеся в поле его зрения, после чего уставился в окно. Некоторое время внимательно за чем-то наблюдал, после чего громко воскликнул:

– Фантастическое свинство!

Алекс и Люба отпрянули друг от друга и посмотрели на него непонимающе.

– Ты уже пришел в себя? – удивилась Люба, а Алекс прокомментировал:

– Судя по всему, кофе в этом заведении подают очень крепкий.

– Там какой-то джип вмазался в припаркованные машины. Слышите, сигнализация орет? – хихикнул Федор, показав пальцем в окно. – Наверное, сел пьяный за руль.

– Нет, серьезно? – всполошился Алекс. – Надеюсь, моя птичка не пострадала?! Люба, жди меня, я сейчас.

Он вскочил на ноги, ринулся к двери и сразу же исчез из поля зрения.

– Федька, он ушел от жены, – едва скрывая ликование, воскликнула Люба и кулаком толкнула своего друга в плечо.

Через секунду стало ясно, что сделала она это зря, потому что Федор даже не собирался держать удар. Вместо этого он завалился набок и без всякого шума свалился со стула. Люба вскочила на ноги, чтобы броситься ему на помощь, и…

И замерла на месте, уставившись на женщину, которая возникла прямо перед ней, взявшись непонятно откуда. Медленным рассчитанным жестом женщина сняла затемненные очки. Но Любе не нужно было дожидаться, пока она покажет лицо. Она и так знала, кто перед ней.

Она узнала ее сразу и застыла, словно на вдохе поймала пулю в грудь.

– Ну вот, Люба, пришло время нам познакомиться лично, – сказала жена Алекса и кротко улыбнулась.

На ней был легкий жакет и косынка, скрывающая волосы. И все же Люба ни с кем бы ее не спутала. Она видела ее всего несколько раз издали, но зато тысячи раз прокручивала увиденное в голове.

– Уверена, что вы знаете, как меня зовут, – усмехнулась незваная гостья и спросила, скорее для проформы: – Можно?

Показала глазами на то место, которое только что освободил ее муж, и села. Она выглядела спокойной, даже чересчур спокойной – словно сытая лиса.

– А вот я не знаю, как вас зовут, – неожиданно раздался голос снизу, и Федор полез с пола обратно на свое место.

– Надежда Лекторова, – любезно представилась та, улыбнувшись еще раз, с той же ласковой вежливостью. – А вы Федор, надо полагать. Я все про вас знаю! – добавила она и продемонстрировала чудесные ямочки на щеках.

Люба была сражена наповал. Не тем, что Надежда застигла ее врасплох, нет. Она была сражена ее цветущим видом, ее чудесным цветом лица, повадками довольной жизнью женщины.

– Алекс говорил, что я хронически больна, правда? – Надежда стянула с головы косынку, поправила темные вьющиеся волосы и, раскрыв сумочку, покопалась в ней. На свет появились узкая пачка сигарет и зажигалка. – Можно я закурю? Не волнуйтесь, – добавила она, заметив, что Федор, нахмурив брови, выглядывает в окно. – У машины Алекса разбита фара. А он безумно любит свою «птичечку». Так что легко можно понять его бешенство.

За все это время Люба не произнесла ни слова. Ей было трудно дышать, а не то что говорить. Кроме того, слов и не было. Ни одного растреклятого слова, ничего.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь устраивать скандал. – Жена Алекса сделала первую сладкую затяжку и сложила губы бутоном, чтобы выдохнуть дым.

Дым полетел прямо на Федора, и тот протестующе замахал руками. И тут же крикнул официантке, проходившей мимо:

– Нам еще кофе! Крепкого и сладкого.

– Надеюсь, вы не держите камень за пазухой? – спросила Надежда Любу, но Федор принял это на свой счет и простодушно ответил:

– Нет, у меня за пазухой ничего нет, только живот.

Люба облизала губы и обрела наконец дар речи. Хотя ей казалось, что говорит вовсе не она, а кто-то, кто сидит у нее внутри и подсказывает слова.

– Алекс сказал, что вы поссорились, и он собирается подавать на развод.

В конце концов, ситуация изменилась кардинально в тот момент, когда Алекс вышел из дому с чемоданом. И она, Люба, теперь вполне имеет право на любовь!

– А что еще он сказал?

– Что к вам приезжает сестра из Астрахани, чтобы… Чтобы вы не оставались одна.

Надежда откинула голову назад и рассмеялась грудным смехом. У нее были на зависть ровные зубы, здоровые и крепкие. Она вся была здоровая и крепкая, и сердце Любы заныло. Неужели Алекс лгал?

– Мы действительно поссорились. И мы действительно будем разводиться, – сообщила Надежда, играя сигаретой.

– А зачем же вы тогда своего мужа сегодня выследили? – с обидой спросил Федор, стараясь сидеть ровно. – Решили Любе настроение испортить?!

– Нет, ну что вы, – с первой ноткой раздражения ответила Надежда. – Ваша Люба тут ни при чем.

– Как это – ни при чем?

– А зачем же тогда вы пришли? – Люба изо всех сил старалась быть храброй, но на самом деле чувствовала себя уязвимой и жалкой.

Происходящее казалось ей нереальным. Вокруг все оставалось по-прежнему: уставшие официантки ходили между столиками; народ, набившийся в кафе, гомонил, смеялся и курил, и вентиляция гудела, жадно всасывая дым. Едва протрезвевший Федор таращил глаза, пытаясь выглядеть важным.

– Люба, вы такая же жертва, как и я, – сказала Надежда, положив сигарету на край пепельницы. Без долгих объяснений она полезла в сумочку, достала оттуда толстенький конверт и эффектно бросила на стол. – Конечно, если у вас нет гордости, вы просто порадуетесь, что Алекс выбрал именно вас в качестве, так сказать, нового порта приписки. Но вы у него не одна.

– Как это – не одна? – тут же взъерошился Федор. На лице его нарисовалось детское изумление. – Намекаете на то, что у него еще кто-то есть?!

Люба хотела сказать, что это просто глупая ложь. С трудом оторвав глаза от конверта, она даже спрятала руки за спину, чтобы не соблазниться и не схватить его.

– Здесь фотографии, – сообщила Надежда деловым тоном. – Его вторую любовницу зовут Тамара. Я ей уже позвонила. Она вот-вот должна приехать. Как только Алекс выскочил из дому с чемоданом, я сразу поняла, что он отправится либо к ней, либо к вам. Вы победили! Но Тамара тоже должна узнать правду. Жаль, Алекса сейчас здесь нет, он бы оценил мизансцену.

В этот миг открылась входная дверь, и в кафе с озабоченным видом вошла молодая женщина. Она сразу же засекла Надежду, потом посмотрела на Любу и обожгла ее взглядом. В этом взгляде было так много всего! Но главной составляющей, безусловно, была ревность, темная, как ее глаза.

– Тамара на шесть лет моложе вас. Но это не главное. – Надежда продолжала говорить, словно голос за кадром, который комментирует происходящее на экране. – Главное, что у них с Алексом есть годовалый сын.

– Этого не может быть! – снова вмешался Федор и с чувством стукнул кулаком по столу. Все ложечки, лежавшие на блюдцах, содрогнулись от ужаса.

– Еще как может, – желчно ответила Надежда и раздавила в пепельнице окурок. – Именно из-за этого ребенка я с ним и развожусь.

Любино сердце провалилось в пустоту и, кажется, перестало биться вовсе, его больше не было слышно. Уши словно заложили ватой – звуки доносились издалека. Бывают моменты, когда мир, в котором ты живешь, непоправимо меняется. Ты узнаешь нечто такое, о чем даже не догадывался, и это знание пронзает твое сердце. Оно разрушает твою систему координат, переворачивает лодку, и ты, хватая ртом воздух, выныриваешь на поверхность, обессилевший и потрясенный.

– Держитесь, Люба. Мне тоже было несладко, когда я узнала о ребенке. Пока не появился ребенок, я со всем мирилась. Вот и проворонила… Сообразила не сразу. Но когда сообразила, решила докопаться до истины, и тогда все окончательно встало на свои места.

В этот момент подошла Тамара. Настроена она оказалась чрезвычайно воинственно. Некоторое время она переводила глаза с одного человека, сидевшего за столиком, на другого, потом все же остановилась на Надежде.

– Вы все наврали! – На щеках Тамары багровел румянец. – Алекс не мог меня обманывать. У нас с ним сын.

Выпалив это, она уселась на свободный стул, водрузив сумочку на колени, и посмотрела на Любу – теперь уже в упор и с какой-то звериной опаской.

– Хорошо, что вы все-таки приехали, Тамара. У нас тут маленький клуб любимых женщин Алекса, – с иронией сказала Надежда и спрятала не пригодившийся конверт обратно в сумочку.

В нем лежали фотографии, Люба видела их внутренним взором – мальчик на руках у матери, рядом – счастливый отец. Тамара и Алекс целуются. Тамара и Алекс… Черт побери!

– А что, я тоже вхожу в клуб? – спросил Федор, с тревогой поглядывая на Любу.

Вероятно, ее нужно было увести отсюда, но он не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы встать. Поэтому, когда официантка подала заказанный кофе, Федор совершенно не по-джентльменски никому его не предложил, а выпил сам, в три глотка. Он был так зол и расстроен, что даже обрадовался, когда обжег горло. Боль только подстегнула его досаду.

Действительно, ну что за невезуха? Он только что своими глазами видел, как Люба расцвела, узнав, что ей вот-вот удастся заполучить Алекса. Вернее, ей хотелось заполучить не Алекса, а какую-то свою мечту о счастье. И вот – пожалуйста, такой жестокий облом. Иногда судьба отправляет тебя в нокаут в тот самый момент, когда ты надеваешь нарядный костюмчик и готовишься к Большому Выходу.

– Да уж, отмочил Алекс… А вас точно только трое? – спросил Федор, с неудовольствием оглядев дам. Больше для того, чтобы прервать повисшее в воздухе тягостное молчание.

Тамара перевела на него взгляд, и он поежился.

– А вам недостаточно? – не без ехидства спросила Надежда, находившаяся в выигрышном положении. Она одна знала все с самого начала. Оглушенные, растерянные Тамара и Люба пытались совладать с собой. Люба крепилась, Тамара щетинилась.

– Не представляю, какой смысл в этом вашем собрании?! – воскликнул Федор, пробуя пол ногой – не качается ли. – Зачем вы все это устроили? – обратился он к Надежде.

Его мозг быстро прояснился после короткой отключки, а вот проклятые коленки никак не могли обрести достаточной твердости.

– Да просто я не хочу, чтобы Алекс сбежал от меня и после этого жил припеваючи! Не выйдет у него этот финт, – ответила та и закинула ногу на ногу.

Федор по-мужски оценил, что ножки у нее еще ничего себе, стройные. И вообще она привлекательная. Тамара тоже, на его взгляд, была привлекательной. Черноволосая, крепкая и наверняка жгучая, как перец чили. Зато Люба была особенной. Тонкой, уступчивой, нежной. Неудивительно, что этот тип выбрал именно ее.

– Значит, Алекс бегал от меня к вам? – спросила Тамара, посмотрев на Любу с детской обидой. – Тоже мне, Казанова хренов. Зачем вы вообще всех нас собрали? – обратилась она к Надежде. – Достаточно было просто позвонить по телефону и все рассказать.

– Говорить такое по телефону – означает пошло сплетничать, – пожала плечами та. – Кроме того, лучше один раз друг друга увидеть, чем сто раз друг о друге услышать.

«Она права, – подумал Федор. – Эта встреча станет ядом, отравившим источник, из которого Алекс все это время пил и черпал силы».

Словно для того чтобы поставить точку в этой истории, в кафе возвратился Алекс. Дверь широко распахнулась, и герой дня появился на пороге – возбужденный, еще ни о чем не подозревающий.

– Вот он, – сказала Надежда с холодной жестокостью. – Искрится и переливается, как мыльный пузырь. Надеюсь, сейчас лопнет.

Федор извернулся на своем стуле, чтобы увидеть виновника торжества в момент истины. Люба смотрела на Алекса не отрываясь. Ей было важно увидеть его реакцию.

Вот он обежал взглядом столик и, затормозив на скаку, замедлил шаг. Мазнул взглядом по Любе, Тамаре, Федору и остановился на жене. Она смотрела на него с вызовом. Сообразив, что его разоблачили, Алекс пожал плечами. На лице его появилась циничная полуулыбка. «Ну что ж? Раз так – значит, так, – говорила она. – Да, вот такой я любвеобильный. Убьете меня за это?»

Люба встала и, не говоря никому не слова, решительным шагом направилась к выходу.

– Любаня! – крикнул Алекс в ее сторону.

Она двигалась по дальнему проходу, слишком далеко для того, чтобы просто схватить ее за руку.

– Не звони мне больше, – громко ответила она, чувствуя, как трудно даются ей слова – горло от сдерживаемых спазмов сделалось каменным, и весь мир перед ее глазами вместе со слезами стекал вниз, как стекает краска со стен.

Очутившись на улице, Люба заметалась, словно птица в помещении без окна. Сначала она дернулась в одну сторону, потом в другую. Дождь монотонно бил по глянцевой листве. Жидкий черный асфальт медленно стекал с тротуара, унося с собой, словно мелкие камни, осколки отражений.

– Эй, подожди! – раздался за ее спиной звонкий голос Федора. – Ты меня забыла!

Люба остановилась и повернулась к нему:

– Ты что, сумка? – спросила она сердито.

Плакать под дождем было хорошо – никто не видел твоих слез, даже с близкого расстояния. И волосы, и лицо были мокрыми, и не приходилось прятаться и вытирать щеки.

– Вот же скотина этот Алекс! – с чувством сказал Федор, подруливая к ней. Он все еще покачивался, но говорил вполне внятно, и глаза его казались ясными. – Что ты собираешься делать?