Текст книги "Время Скорпиона (сборник)"

А я вот сомневаюсь: вдруг ничего там нет, только черная, холодная пустота? И этих мыслей боюсь, а из-за них и смерти боюсь. Стараюсь гнать от себя эти сомнения, мысленно прошу прощения у тех людей, которых обижал… не со зла, атак… Ты всегда говорил: «Пижон, позер, мальчишка…» От этого и был, очевидно, так обидно снисходителен к людям, особенно по молодости… Теперь вот каюсь…

Тебе благодарен за все, не морщись, пожалуйста, дослушай, это не сантименты – просто момент такой настал… Ты единственный, кто мог меня «поставить на место», никому это не позволялось, а ты делал так незаметно, необидно, с присущим тебе юмором и тактом. Вообще ты научил меня очень многому – спасибо тебе, Колюнчик.

Теперь о Диане: не бросай ее, позванивай, поддерживай как-то. Я всегда был для нее самым близким другом, почти родственником, ей будет тяжело… ты подбадривай ее, ладно? И скажи ей, как я благодарен за дружбу, за преданность, за эти последние недели рядом со мной. Сам не могу сейчас ей сказать, она держится хорошо, но если начну прощальные разговоры, боюсь, сорвется в слезы, а этого не хочется, слишком тяжело… Ты скажи, как она дорога мне, как я рад, что она всегда была в моей жизни… И пусть простит, если я делал что-то не так.

Вот такое поручение тебе, Колюня… Все остальное знает Диана. Бедная, сколько я на нее взвалил! Ты и Динка – самые близкие мне люди, так не хочется с вами расставаться.

Ну все, не буду… знаю, что не любишь…

Обнимаю тебя и надеюсь, что там, за рекой, есть то, о чем мы все мечтаем…

Твой Осик.

Nataly

Здравствуйте, Иосиф!

Что-то Вы совсем замолчали? Грустно без Ваших писем, как будто праздник кончился… Не хотела мешать – чувствую, что не до меня… но вот не выдержала, решила написать… У нас сегодня совсем осенний день: небо затянуто, ветер холодный и дождь с самого утра. От этого неуютно и как-то даже жаль себя… Но для осени еще рано, середина октября – бархатный сезон. Думаю, что завтра выглянет солнце, и настроение сразу изменится… Вообще октябрь и ноябрь – лучшее время для поездки сюда, мы с Вами об этом когда-то говорили. Не жарко, но замечательно тепло и очень красиво. Сегодняшний дождь просто случайно задержался над Лиссабоном.

Я немного беспокоюсь, все ли у Вас в порядке? Даже прошлогодний осенний штурм, аврал, а таки и победы оставляли Вам немного времени для общения. Но надеюсь, что Вы успешно справитесь с той лавиной дел и обязательств, которая накрыла Вас…

Тем более совсем скоро наступит время Скорпиона, Ваше время – всегда удачное и плодотворное для Вас. Освободитесь от всего, будете отдыхать, расслабляться и, надеюсь, писать мне обо всем интересном, что происходило в Вашей бурной жизни за это время. Если серое эрфуртское небо будет угнетать южную душу, можно перенести Вашу виртуальную поездку в реальную, что Вы, кажется, и планировали этой осенью. Я думаю, что реальный Лиссабон покажется даже лучше, чем так романтично описанный Вами.

Представьте, Ваши дивные розы по-прежнему свежи и прекрасны… стоят в большой стеклянной вазе на полу и радуют меня даже в такой хмурый день, как сегодня. Наверное, они впитали все солнце Армении, поэтому бессмертны…

После расслабляющего лета в Лиссабоне всегда подъем активности общественной и светской жизни. Работы прибавляется, и скучать не приходится. Почти все лиссабонцы вернулись из отпусков, поэтому много встреч: как с друзьями, так и деловых. Иногда и черные платья достаются из шкафа… А как же! Протокол. Но не беспокойтесь, мой молчаливый Скорпион, все не сношу, останутся и для нашей встречи… если она состоится… Но уж если меня занесло в водовороты Скорпионовой судьбы, надо быть ко всему готовой. Удачи Вам, Иосиф, в решении всех своих проблем и… возвращайтесь… Очень хочется обнаружить в своем почтовом ящике Ваше письмо, ироничное, интересное, бодрящее, как глоток густого черного кофе. А вот, кажется, и солнышко проглядывает, я же говорила, что это случайный дождь. Не прощаюсь надолго.

* * *

Октябрь 2009 года. Эрфурт. Клиника

– Алло, Диночка, ты? Это Коля…

– Да, да, я слушаю, сейчас… сейчас… вот вышла в коридор, а то Осик заснул. Здравствуй, Коленька!

– Получил письмо от Осика, грустное такое… так тяжело мне стало… Как он?

– Плохо. Ну не плохо, а, наверное, как и должно быть…

– Что врачи говорят?

– Говорят, что скоро…

– Господи, ну почему все так? Он спит? Я хотел с ним поговорить.

– Ты знаешь, он последнюю неделю говорит с трудом, задыхается… Лучше напиши, я ему прочту…

– Как ты, Динуль?

– Ничего, держусь… Стараюсь здесь не плакать, но трудно сдержаться, когда смотришь на него.

– А Карина как?

– Она? Ну звонит мне каждый день, приезжала два раза, занятия у нее… Не знаю, переживает, наверно, но так держится спокойно.

– А Ольга не была у Осика?

– Нет. Странная она, конечно. Я ее в супермаркете встретила, еще когда Осик дома был. Говорю ей: «Оля, зайди как-нибудь к Осику, ему приятно будет. Есть еще время все забыть и простить друг друга, вы ведь близкие люди…» Знаешь, что она мне сказала? «Ты всю жизнь за ним, как собачка, бегала, все надеялась, что тебе косточку бросят. Вот дождалась! Никого не нашлось, кроме тебя, рядом с ним сидеть. Вот ты его и прощай!»

– Господи, с чего она на тебя набросилась? Не похоже на нее, такая тихая, деликатная всегда была…

– Да, женщины все по-другому чувствуют, Коленька. Ольга всегда знала, что я Осика любила… и знала, что у нас роман был…

– Я не знал, Динуль, извини. Осик так тебя любит, я думал ты ему, как сестра… вы же с детства вместе…

– Да и Осик так считает, в клинике все думают, что я сестра… Он забыл давно про нашу безумную любовь… Это же на первом курсе еще было… восемнадцать лет, можешь себе представить, какие страсти полыхали! Я и на полиграфический поступила из-за него… куда он, туда и я…

– Теперь понятно, почему вы так привязаны друг к другу… Жаль, что не получилось…

– Слишком молодые были, максималисты, прощать не умели… Он приревновал – поссорились, стал назло мне с другой девчонкой встречаться… А я в отместку замуж вы скочила… детский сад… Через год развелась, но Осик уже влюблен был… знаешь, как он умеет влюбляться… Красиво и на всю жизнь! Только проходит быстро… Но вот с Ольгой, видишь, все было по-другому.

– Странно, они совсем разные…

– Любил, наверное… Потом Каринка родилась, он от счастья прыгать готов был. Ну и для нас, армян, семья – это святое. Я – исключение, белая ворона… Ничего, что я тебе исповедаюсь?

– Динуль, ну ты что!

– Я ведь за Игоря замуж вышла, чтобы в Москву переехать, ближе к Осику… Игорь очень хороший, ты же его знаешь, и жили мы неплохо… Он мне столько помогал в работе, практически всему научил… Я рада, что у него сейчас нормальная семья, ребенок… А мне, видно, на роду написано быть одной…

– Диночка, ну что ты говоришь! Ты такая красавица! Просто тебе сейчас тяжелее всех, но все проходит со временем, ты же знаешь… Жизнь все равно будет продолжаться, будут свои радости, все еще будет у тебя.

– Ага, в пятьдесят лет…

– Да кто тебе даст пятьдесят! Ты как Осик – не меняешься. Совершенно молодая женщина…

– Нет уж… Я лет пять назад собралась замуж за нашего ереванского парня, Осик его хорошо знает. Ну конечно, звоню ему, как быть? А он смеется! «Ой, Дианка, ты у меня будешь чемпионкой по разводам! Не надо, не подходит он тебе». Ну и все. Он прав, какая из меня жена? Так никого и не сумела полюбить, кроме Осика. Ты знаешь, Коленька, я все думаю: за что, за что ему все это? И мне кажется, рак – это следствие, а причина совсем в другом. Человек даже не курил никогда, откуда этот рак взялся? Нет, это все от отсутствия любви. Я не секс имею в виду, а именно атмосферу любви. Мы, армяне, такой народ, нам нужно солнце, ощущение тепла, радости общения, нужен смех… Мы ведь очень много смеемся, шутим, говорим друг другу нежные слова, для нас это обычная форма общения. Осик был единственным ребенком в большой, дружной, красивой семье. Многочисленные родственники, тетушки, бабушки, молодые кузины, и на всех один Осик. Сестра родилась, когда ему было десять, а до этого на него только что не молились. А потом друзья, девушки… И в Москве то же самое. Вспомни, как мы общались, сидели до утра, смех, разговоры, а потом Ольга, Каринка… Всегда ощущение радости, любви друг к другу. Он уехал, и все разрушилось, даже семья. Да, были коллеги, приятели, женщины, но это все не то – чужое, не грело душу Понимаешь? Равнодушие вокруг, вежливые улыбки, холод… И так много лет. Редкие поездки в Ереван, редкие встречи, он так радовался… Бедный мой Осик! Как я буду без него? Он всегда был в моей жизни, а сейчас я останусь одна.

– Динуль, ты же знаешь, что я всегда рядом. Ты для меня – часть Осика. И горе мы будем переживать вместе… Думаешь, мне легко? Я письмо читал, плакал… не мог сдержаться. А ты там, рядом… тебе в сто раз тяжелее… Ну не плачь, Диночка, не плачь, родная… не надо, чтобы Осик видел. Пусть он уйдет спокойно.

– Да, да… сейчас… умоюсь, пойду, может, он уже проснулся? Я тебе позвоню, когда… когда…

– Да, милая, да, я понял. Иди.

* * *

Иосиф умер солнечным, прохладным утром в конце октября.

На гражданскую панихиду пришло неожиданно много народа, хотя Карина никого не оповещала специально, просто дала объявление в эрфуртскую газету. Пришла и Ольга… Они стояли рядом: Карина, Ольга и Диана. Лицо у Ольги было печальное и какое-то светлое.

Урну с прахом Карина с Дианой увезли в Ереван, где и захоронили рядом с отцом. Скорпион вернулся домой, его земной путь был окончен.

Послесловие

Иосиф

Здравствуйте, Наталья прекрасная!

Долго размышлял, писать это письмо или нет? Но я уже как-то говорил, что когда двое – уходить по-английски – дурной тон. А этого даже при сложившихся обстоятельствах не могу себе позволить. Да Вы никоим образом такого не заслужили…

Так легко и с удовольствием писались раньше письма к Вам… А сейчас не могу найти нужных слов, боюсь впасть в патетику и безвкусие.

Но надо поторопиться, а то и вовсе не удастся написать…

Милая Натали, Вы же врач и вообще удивительная женщина, так что без подготовки… В январе мне сделали операцию – рак легких. Химиотерапия, сана торий и т. д. Все было хорошо, по мнению врачей. И, как Вы знаете из моих писем, я был полон оптимизма и строил всякие разные планы… В Лиссабон, честно говоря, я хотел приехать сюрпризом сразу после Нового года, но не вышло… Но уж в том, что мы встретимся осенью, – не сомневался. А вот не судьба… Печально.

В июле лег на обследование, и все оказалось много хуже, чем ожидали. К ороче, шансов у меня нет, и очень скоро, милая Натали, я отправлюсь в другое путешествие.

Безумно жаль расставаться с Вами, моя красавица. Спасибо за Ваши письма, поверь те, это лучшее, что было у меня в последний год. Очень много еще хочется сказать Вам, но во-первых, сил уже нет, а во-вторых, не передать на расстоянии всего, что я чувствую. Не печальтесь, милая, просто вспоминайте иногда «зловредного» Скорпиона… и помолитесь за меня, если умеете.

Целую Ваши тонкие, прохладные пальцы, живите ярко и с удовольствием. И непременно… нет, всенепременно увидите, задумчиво попивая кофеек на набережной, как в гавани появятся алые паруса Вашей судьбы! Вы обязательно будете счастливы и любимы, моя прекрасная Натали. Верьте Скорпиону!

Ваш Иосиф.

P.S. Не знаю, как выразиться. Не хочется: «Когда Вы будете читать эти строки, любовь моя, меня уже и т. д…»

В общем, это письмо отправят Вам мои друзья, когда все закончится.

Прощайте и еще раз спасибо Вам за все.

Арбатский дождь

Посвящается моим подругам, умницам и красавицам

Алина продвигалась в потоке машин по бульварному кольцу. Она никуда не торопилась, но медленная езда ее раздражала. Когда-то они жили в одном из арбатских переулков, и Алина всегда заезжала с бульваров, а не с Садового. Бульвар был своим: тихим и домашним. Заметенный снегом сквер, пляшущие в свете фар снежинки, одинокие прохожие… Ей он больше нравился зимой. Летом бульвар до позднего вечера был заполнен гуляющей публикой, а зимой принадлежал жителям соседних переулочков.

Сейчас эти переулки не узнать: иногда двум машинам трудно разъехаться из-за автомобилей, припаркованных около голубых и розовых особнячков. Все отреставрировано, заполнено людьми, рекламой, светом… Алине было жаль того старенького, уютного и тих ого Арбата, в котором она когда-то жила, гуляла с собакой, покупала свежие бублики с маком в булочной на углу… Сейчас там французская кондитерская и вместо буб иков круасаны… Тоже вкусно…

Из задумчивости ее вывел странный шелест, добавившийся к привычным звукам машины. Она прислушалась: да, явно что-то не так… «Только бы не колесо, этого мне не хватало!» – с досадой подумала Алина и, включив аварийку, стала пробираться к тротуару. Действительно, заднее колесо оказалось спущенным и достаточно сильно. Придется просить кого-нибудь поставить запаску. Несмотря на многолетний водительский стаж, замена колеса была знакома Алине только теоретически.

Она огляделась, оценивая ситуацию. Машины шли плотным потоком. Ни свободного такси, ни скромного «жигу – ленка» с пожилым водителем, готовым помочь за деньги… Мимо проезжали благополучные иномарки, и никто не торопился остановиться около мигающей аварийками машины. Был летний нежаркий полдень… В голове мелькнула мысль, что все это ей очень знакомо, это уже было, она уже стояла здесь на Гоголевском около машины…

Да, действительно, только чуть дальше, у дома, где был раньше магазин «Ткани». И она вдруг вспомнила тот далекий день…

Алина стояла на Гоголевском бульваре и с досадой смотрела на свой «жигуленок-двушку». Опять спустило колесо. Кузнечик, конечно, не виноват, резину надо менять, она свое отработала, и не без помощи Алины. Но где взять? Резина – дефицит, как, впрочем, и все остальное.

Даже двойная цена, обещанная Алиной, пока не принесла результата.

В этот раз она даже руку не успела поднять, прося о помощи. Рядом притормозила «шестерка» модного цвета «коррида», из которой вышел высокий симпатичный парень.

– Какие проблемы? – улыбаясь, спросил он.

– Да вот, колесо… – вздохнула Алина, придав лицу выражение трогательной беспомощности.

– Запаска есть?

– Должна быть, вы посмотрите…

Парень вытащил запасное колесо и профессионально быстро снял спущенное.

– А резина у вас, девушка, дрянь, совсем лысая… Как вам муж разрешает на такой ездить?

– Муж далеко, в командировке… Не знаю, что и делать с этой резиной, все обещают, обещают, а толку нет… – грустно улыбаясь, сказала Алина и протянула парню бумажную салфетку.

– Вот возьмите, руки вытереть.

Деньги у Алины все равно никто не брал, она это знала и не обижала своих спасителей. А вот слова благодарности: «Вы меня просто спасли, спасибо вам огромное, ах как жаль, вы испачкали куртку, я вам ужасно благодарна и т. д.», на это Алина не скупилась. Но парень опередил ее.

– Значит, действуем так: мою машину оставляем здесь, а на вашей едем в Кокосово-Борисово за резиной.

– Куда едем? – удивилась Алина.

– Да в Орехово-Борисово, – засмеялся парень, запирая свою машину.

– Ой, это же так далеко, а у вас свои дела, наверное? Неудобно как-то…

– Да ладно, поехали. Только я за рулем, на такой резине лучше сам.

Алина села рядом, никакого сомнения или страха, что он маньяк и завезет невесть куда, у нее даже не возникло.

– Ну, давайте знакомиться. Серега.

– Алина. Наверно, лучше Сергей или Сережа.

– А это как хотите. Все зовут Серега или Серый.

– Нет, нет, я лучше буду звать вас Сережей. Так в жизнь Алины вошел Серый.

А за две недели до этого она проводила в Америку мужа. Он уезжал на год или два, а может, навсегда. Бежал от своей депрессии, устав вдруг от всего. Последние полгода были тяжелыми, Алина пыталась понять и помочь, но не сумела ни того, ни другого. Возможно, ему хотелось освободиться от Алины, которую он любил осознанно со всеми ее недостатками. Любил, предоставив ей полную свободу, ничего не запрещая и ни в чем не упрекая. И эта абсолютная свобода, в которой терялись их б лизость и понимание, тоже стала одной из причин его депрессии. Илья был журналистом-международником, говорил и писал на нескольких языках. Много лет они прожили за границей. В 89-м все стало меняться, появилась свобода выезда, и, имея пятилетнюю американскую визу и реальные предложения, он решил уехать в одиночку и переосмыслить свою жизнь.

Их шестнадцатилетний сын учился за границей, еще один плюс привилегированного положения в стране Советов. Муж Алины зарабатывал приличные деньги, и они могли себе позволить дать сыну хорошее образование. Во всяком случае, окончить гимназию в Западном Берлине, где они прожили последние восемь лет.

Сама Алина никогда не работала. Вышла замуж в девятнадцать лет и стала ездить с Ильей за границу. Появился ребенок, постоянные переезды, в Москве подолгу не жили, так что пришлось осваивать карьеру домохозяйки.

Алина была веселой оптимисткой и, хотя ныла иногда по поводу Москвы, друзей и близких, но хорошо понимала, насколько их жизнь за границей отличалась от жизни обычных москвичей.

И вот теплым майским днем 89-го года молодая, свободная, беспечная Алина ехала в неведомое ей Кокосово-Борисово с симпатичным веселым парнем по имени Серый, Серега, Сережа.

В автосервисе Алина была усажена на скамейку, а Серый здоровался с мастерами в замасленных комбинезонах, хохотал с ними, и было видно, что все ему рады. Выскочил плотненький дядька в мешковатом костюме.

– Привет, Серега. Как дела? Что? Весь комплект? Серый, имей совесть, мы всего ничего получили. Да я обещал уже людям… Что, еще и диски? Ну ты бы хоть предупреждал…

– Давай, давай, Коля, не жмись. Да пусть поскорее сделают, некогда рассиживать. Ты знаешь, я в долгу не останусь.

И вот через полчаса Кузнечик бодро выкатился из ворот на новеньких колесах. Серый сидел за рулем, Алина села рядом.

– Сколько я должна, Сережа?

– Да ладно, ерунда.

– Сережа, я в состоянии заплатить любую цену. Вы и так меня буквально спасли.

– Да ладно, Алина, расслабься. Мне это ничего не стоило, с меня здесь денег не берут.

– Ну, это ваше дело, а я хочу заплатить по коммерческой цене, как везде.

– Ух ты, даже по коммерческой! Тогда давай так: машина твоя требует хорошего ремонта, там стучит, здесь гремит – ты ее заездила. Я ребятам скажу, они все сделают, потом разберемся, идет?

– Ну конечно, – обрадовалась Алина.

То, как легко он перешел на «ты», ее удивило, но она решила не обращать внимания. На Гоголевском Серый пересел в свою машину и, сказав, что позвонит в ближайшее время, укатил.

Он позвонил на следующее утро, спросил адрес и попросил спуститься во двор через час. Оказалось, что ехать Алине никуда не нужно, Серый сам отвезет Кузнечика в сервис и через пару дней привезет назад.

– Вы попросите их не задерживать, мне без машины не очень удобно, – сказала Алина.

– Да нет, сказал два дня, значит, послезавтра вечером привезу. Работы там много. А без машины не останешься. Бери документы, ключи, будешь на моей ездить.

– А доверенность? И вы без доверенности как поедете? А если остановят?

– Да брось ты усложнять, Алина. Остановят – заплатим, какие проблемы. Ну, пока, позвоню.

В те далекие времена доверенности заверялись нотариально, но легкость, с которой Серый решил этот вопрос, позабавила Алину.

Через два дня он позвонил сообщить, что машина готова и он вечером приедет.

Войдя в квартиру, Серый удивленно и даже немного растерянно произнес:

– Ничего себе живешь…

Алине и самой нравилась эта квартира в старинном доме с пятиметровыми потолками, большой кухней и огромной гостиной. Деревянная винтовая лесенка вела в кабинет, который был выстроен над спальней и коридором. В гостиной во всю стену от пола до потолка – книжные полки, заполненные книгами и альбомами с репродукциями. Квартира нравилась друзьям Ильи и Алины, она находилась в таком месте, что всем по пути, и гости в ней не переводились. Метровой толщины стены не пропускали звук, и музыка могла звучать до утра, не раздражая соседей.

– Да вы проходите, Сережа – пригласила Алина. В гостиной, увидев книги, он присвистнул:

– Ты что, все это прочитала?

– Ну, в общем да. А вы любите книги?

– Да нет, это я так спросил, удивился, зачем столько? Это ж никогда не прочитать. А квартира хорошая. Моя вся, как эта комната, хотя и трехкомнатная.

– А у вас семья есть?

– Да. Жена, дочка, и теща с нами живет.

– А дочке сколько?

– В школу пойдет осенью, лет семь, наверно.

– Точно не помните? – улыбнулась Алина.

– Семь, точно, – Серый положил на столик ключи, которые вертел в руке, и достал из кармана документы. – Ну вот, можешь ездить теперь спокойно, сам проверял.

– Спасибо вам, Сережа, милый. Вы просто добрый волшебник.

– Да ладно, чего особенного-то, подумаешь, – как-то даже засмущался Серый. – Ты, если что, звони мне, и не только с машиной, а вообще, если какие проблемы возникнут.

– Вы, наверное, и правда волшебник, но сначала давайте за машину рассчитаемся и за колеса.

– Да ерунда, Алина, забудь. Мне это ничего не стоит, у нас с ребятами свои счеты.

– Сережа, вы опять? Мы же договорились, что я заплачу после ремонта за все сразу. Вы меня ставите в неловкое положение, – с досадой сказала Алина.

– Обиделась? Да брось, это правда мелочь. Лучше скажи, можешь мне приглашение в Западный Берлин сделать? Ты говорила, что жила там долго, может, у тебя знакомые остались?

– У меня там друзей полно. Я через неделю к сыну поеду в конце месяца вернусь. Давайте ваши данные, я привезу. И жене, если хотите, тоже.

– Нет, жене не нужно, но если можно два, я с другом поеду, пригоним пару «мерсов». За приглашения мы заплатим, сколько надо, без проблем.

– Ну, как же, – с иронией произнесла Алина. – Я за машину никак не могу рассчитаться, а десять марок за приглашение возьму.

– Ну, вот и ладушки, не бери. Будем считать, что в расчете, – засмеялся Серый.

Алина попыталась спорить, но он весело и как-то легко настоял на своем.

Через неделю она уехала в Берлин и вспомнила о Сером, только когда делала приглашение. Лицо его стерлось из памяти, и, встретив случайно, не узнала бы.

Берлин ей нравился, общение с сыном радовало. Они любили друг друга, отношения у них были легкими и дружескими.

А вот телефонные разговоры с мужем портили настроение, Алина часто плакала после них. Разговоры были ни о чем; сообщив свои маленькие новости, она не знала, чем заполнить паузы. У Ильи новостей никогда не было, голос тусклый, никаких планов на будущее, ни слова о том, когда приедет и приедет ли… Иногда он говорил, что ему грустно без них, он скучает, и в конце – дежурное: «Целую, позвоню, и ты звони, пока».

В Москву Алина вернулась вместе с сыном, у него начались каникулы. Разбирая вещи, она нашла приглашения для Серого и, будучи человеком обязательным, позвонила ему. Он приехал через час, сразу стал обсуждать с сыном Алины новые модели «мерседесов» и БМВ. Артем был помешан на автомобилях, знал про них все, а Серый комментировал технические достоинства и недостатки. Потом они уехали за дефицитным тогда пепси и притащили два ящика любимого сыном напитка.

На иронию Алины, спросившей: «Что так мало?», Серый бросил, улыбаясь, свое излюбленное:

– Да ладно, чего там, пусть парень пьет.

Потом они уселись играть в «дурака», пытались привлечь Алину, но она в карты играть не умела и от предложения научиться – отказалась. Вечером она кормила их ужином, и уехал Серый совсем поздно, наобещав Артему каких-то мероприятий на завтра.

С этих пор Серый стал приезжать часто, иногда по нескольку раз в день. Он работал рядом, на Гоголевском. Занимался поставкой запчастей для коммерческих автосервисов и, наверное, еще много чем, так как везде у него были друзья и знакомые.

Хотя дни Алины не были тусклыми и однообразными, а наоборот, заполнены разной важной женской ерундой, но Серега внес в ее жизнь ощущение авантюры, какой-то неуловимой опасности.

И еще он как-то незаметно освободил Алину от мелких забот: кран перестал капать, а розетки искрить; машина была не только приведена в идеальное состояние, но всегда заправлена бензином. А это была проблема номер один для водителей. Заправляться ездили ночью и стояли в очереди по нескольку часов. У Сереги везде были друзья-приятели, про дефицит он знал мало.

В то время полки магазинов стали стремительно пустеть, исчезали самые простые вещи – сахар, крупа, сыр. Алину это не очень волновало: на рынках было все, а конфеты, вино и колбасы она всегда могла купить в валютной «Березке». Сначала Серега привозил ящики с минеральной водой, чтобы Алина не таскала тяжести, потом, узнав о ее любви к сладостям, появились коробки, полные шоколада «Вдохновение», наборов «Вишня в шоколаде», «Южный орех» и прочие изыски, которые Алина никогда не видела нигде, кроме «Березки».

Когда ее родственникам понадобились билеты в южном направлении, а летом это было достаточно сложно, Серега дал номер кассы и фамилию кассира, и билеты перестали быть проблемой. Однажды она, просто на всякий случай, поинтересовалась, нет ли у него хорошего, надежного ювелира для ее подруги.

Тут же была извлечена потрепанная записная книжка, сделан предварительный звонок, и подруга отправилась к ювелиру. За пару месяцев Алина привыкла к Сереге, к его почти ежедневным звонкам: «Алин, тебе что-нибудь нужно? Ну, я заеду через часок, ты не уходи…»

Алина как-то не особенно задумывалась, почему Серега так опекает их и что ему от нее нужно. Честно сказать, ее это и не волновало. Алина была доверчива, никогда никого не подозревала в злом умысле и привыкла, что о ней всегда кто-то заботится. Она была хорошенькой, веселой, кокетливой и, если ей что-нибудь было нужно, предпочитала иметь дело с мужчинами. Мысль о том, что она нравится Сереге, ей и в голову не приходила, слишком они были разными. И дело не в возрастной разнице. Алине в ее тридцать семь никто и тридцати бы никогда не дал, просто они принадлежали к разным социальным слоям. Алина не была снобом, но некая внутренняя неосознанная граница между ней и Серегой существовала. Она видела, что Серега хороший, добрый, широкий парень, но как же резали ее слух эти: «звонят, пинжак, ехай, кофий»… Алина никогда не поправляла, ей было неловко делать замечания. Но слегка недоумевала, почему москвич, пусть из простой семьи, но ходивший в школу, даже закончивший после армии автодорожный техникум, не слышит, что эти слова произносятся иначе.

Зато Артема все это веселило, ему нравился Серега, он с удовольствием проводил с ним время. Они ездили на стрельбище «Динамо», на футбол, он учил Артема разным автомобильным, каскадерским трюкам, играл в карты и шахматы.

Однажды, вернувшись домой, Артем сказал Алине:

– Знаешь, мамуль, а наш Серега рэкетир!

– С чего ты взял? – испугалась Алина.

– Да мы с ним заезжали в несколько мест, и он каждый раз возвращался с деньгами. И бросал их в пакет., толстые такие пачки. А я сидел в машине и караулил. Наверное, дань собирал…. Но это даже хорошо, что он рэкетир.

– Почему? – удивилась Алина.

– Сейчас время опасное. Я в Берлине читаю статьи про Москву – такое творится! Ты просто не знаешь, газет-то не читаешь… А у нас свой друг-рэкетир имеется. Защитит тебя, если что… и мне спокойней будет.

– Да ну, глупость… Никакой он не рэкетир, просто бизнесом занимается. Купил-продал… компьютеры какие-то, он мне сам говорил. А ты всякую чепуху придумаешь… тоже мне, нашел рэкетира!

Про пакеты с деньгами Алина знала. Серега несколько раз оставлял пакет у нее в прихожей. Просто бросал на пол, как картошку, и говорил:

– Алин, пусть постоит до вечера, чтобы мне с ним не таскаться? Я заеду – заберу. Ничего?

Она всегда перекладывала пакет на кресло и набрасывала сверху плед, мало ли кто зайдет, увидит… Нет, на бандита Серега совсем не похож, но что-то криминальное, конечно, было. И понятно, что такие деньги всегда слегка криминальны.

Приближался день рождения Алины. Отпраздновав тридцатипятилетие, она за эту черту переступать не собиралась и последние два года отмечала то тридцать три, то тридцать четыре года, сама путалась. Человек двадцать все же набиралось, но Алина особенно не суетилась, решив заказать стол в ресторане Дома кино. День будний, и проблем с местами не будет. Приехав за два дня сделать заказ, узнала, что именно в этот вечер ресторан закрыт на обслуживание банкета по поводу чьей-то премьеры. Алина расстроилась, все уже были приглашены к восьми в Дом кино… Надо было срочно что-то искать, но заказать стол на двадцать человек в хорошем ресторане за два дня было практически нереально.

Ругая себя за легкомыслие, Алина позвонила Сереге, нет ли у него возможности помочь? Про день рождения не сказала, просто нужен стол на послезавтра, двадцать человек, но в приличном ресторане. Серега откликнулся моментально:

– «Белград» подойдет?

– Конечно.

– Ну, жди, перезвоню, как только договорюсь.

Через пятнадцать минут позвонил и сказал, что все в порядке. Ей нужно послезавтра за час подъехать к официанту Славе Кузину и сделать заказ.

– Но это точно? – волновалась Алина. – Никакой на кладки не будет? Может, лучше с утра подъехать и оставить аванс? Мне очень важно, чтобы все прошло хорошо…

– Да не нужно тебе время терять, подъедешь за час, все будет нормально. Кузин все сделает, он же знает, что для меня. Не переживай, Алинка, гости твои будут довольны.

Слава Кузин оказался молодым, приветливым, обслуживал красиво и профессионально. На столе были деликатесы, которые в меню не значились. Все было свежайшее и очень вкусное. На десерт подали полыхающий «омлет-сюрприз», про который Алина и спросила-то просто так, не надеясь… «Омлет-сюрприз» делали в «Национале» и «Международной» и только для своих. Оказалось, что для «своих» и в «Белграде» умеют.

Но после «омлета» Алину ждал еще один сюрприз. Когда она тихонько попросила счет, официант сказал, что все оплачено. Алина растерялась, подумав, что кто-то из гостей-мужчин опередил ее, что вообще на днях рождения было не принято. Все приходили с подарками, и даже то, что она сегодня без мужа, не давало повода платить за ее праздник. Отойдя с Кузиным в сторонку, Алина спросила, кто из гостей заплатил и какая сумма, чтобы она могла вернуть. Но он покачал головой, никто из гостей не платил, просто все уже оплачено, и она ничего не должна. Алина поняла, что это Серый, и настроение у нее упало. Все было нехорошо. Она не собиралась приглашать Серегу, понимая, что среди ее друзей он смотрелся бы странновато. Алина не считала Серегу своим приятелем, но он каждый день бывал в доме, она постоянно обращалась к нему с просьбами и он всегда помогал ей… и то, что он заплатил в ресторане, было неправильно, Серега как бы перешел ту невидимую черту, которая их разделяла. Алина решила не портить себе настроение и разобраться с Серегой завтра. Но назавтра Серега не появился и не позвонил. И следующие два дня от него не было ни слуху ни духу. Алина даже позвонила ему домой, но там вежливо ответили, что Сережи нет. Тогда Алина спросила Артема, куда это пропал наш Сережа. И сама с досадой отметила это неуместное «наш».