Текст книги "Перекрёсток"

Глава 15

Слушая колокол в пятом часу утра, Полина смотрела в потолок и перебирала варианты наряда «для прогулки». Куда именно он собирался прогуляться, падре не уточнил, поэтому девушка остановилась на универсальном варианте – длинном платье, в котором ходила в администрацию, и туфлях-балетках.

Уложив пушистые вымытые волосы, девушка слегка подкрасилась. Тушь на ресницах обычно служила напоминанием, что в любой ситуации следует держаться и не рыдать. Неизвестно, какие еще удивительные новости предстояло услышать, так что стоило подстраховаться.

Ожидая Гаэтано, Полина вышла во двор и направилась в сад, подышать лавандой и тягуче сладким, таким благополучным ароматом розовых кустов. Пройдя до конца участка, она остановилась на краю, глядя на темный еще карьер. Над ним кружились огромные белые птицы, сразу три. Их количество удивило. Почему-то казалось, что вся округа слишком мала для подобных гигантов и разместиться здесь может только один, максимум два орла доисторических размеров.

Ровно в девять к калитке подъехал черный джип. В этот раз падре был без пиджака, в одной только рубашке с белым воротничком и солнцезащитных очках. Так он выглядел немного человечнее, и девушка понадеялась, что и разговор получится попроще. Гаэтано оставил машину у ворот и сказал, что прогуляться они пойдут на другую сторону карьера, к той самой россыпи домов, которую девушка рассматривала из своей беседки.

Они спустились в котлован и неторопливо пошли по прямой дорожке среди высокой травы и мелкого кустарника. Оба молчали. Падре ждал ее вопросов, девушка не знала, с чего начинать. Наконец решила начать с основного.

– Что такое Туманган? – спросила Полина.

– Перекресток, – ответил Гаэтано. – Здесь пересекаются наш реальный мир Явь, потусторонний мир духов и темных божеств Навь, мир предков и покровителей Славь, мир светлых богов и божественных законов Правь. Тысячелетия назад все миры частично располагались на Земле, но со временем Явь вытеснила их в подпространство. Они перестали быть видимыми, осязаемыми, но полностью не исчезли, просто изменились относительно человеческого восприятия.

Наш город – своеобразная скрепляющая печать, помогающая соблюдать равновесие всем граням и направлениям. Раньше основной Перекресток миров находился в Корее, а наш был его дублером. Но корейский Туманган быстро погас, исчерпал себя, и тогда наш заработал в полную силу. В границах России имеется еще четыре города – малые печати равновесия. Как якоря они придерживают Перекресток, не позволяя ему сдвигаться.

В нашем городе проживают миряне, они из пограничья – пространства между мирами. Миряне следят за равновесием, поддерживают нормальную работу Перекрестка. Они разделены на уровни, и верхние способны переходить по всем направлениям, если возникает такая надобность. Также миряне занимают все руководящие должности Тумангана. Большинство остальных жителей – обычные люди с обыкновенной жизнью. Они ни о чем не подозревают, не видят странного вокруг, так как находятся под действием наведенного морока. Ты, должно быть, заметила, какой сильный туман здесь по утрам бывает?

Полина кивнула.

– Это и есть морок, его создает туманная река. Среди населения присутствуют и полукровки – плоды любви мирян и людей. Хоть и не приветствуются такие смешения, но иногда случаются, ничего с этим не поделаешь. Кто-то рождается преимущественно человеком и живет обычной жизнью под воздействием морока, кто-то больше выходит мирянином, в таком случае морок на него не действует. Такие полукровки задействованы у нас в социальной сфере. И миряне, и полукровки заботятся о людях, чтобы все долго жили в здравии и достатке. Городу нужно определенное и желательно постоянное количество людей, как полноправных обитателей Яви.

Девушка искоса глянула на строгий профиль идущего рядом мужчины и поинтересовалась:

– А вы кто, мирянин или полукровка?

– Об этом мы поговорим на обратном пути.

К этому моменту они подошли к стене карьера, где в зарослях белладонны просматривались каменные ступеньки наверх – узкие, тонкие, как облицовочная плитка, вставленная прямо в грунт. С сомнением Полина попробовала нижнюю ступень на прочность и сказала:

– Пойду первой, ладно? Начну падать – поймайте меня, пожалуйста.

Ненадежная на вид лестница оказалась неожиданно удобной, а подъем легким и занял не больше минуты. Наверху они сразу оказались перед калиткой высокой кованой ограды, за которой возвышалось двухэтажное здание из дикого светло-желтого камня необычной округлой формы, с крышей-куполом. Территория вокруг походила на ботанический сад – ажурные скамейки, ухоженные цветники с роскошными розовыми кустами, подстриженные деревья, клумбы с кактусами и экзотическими растениями.

Падре открыл калитку, пропустил девушку, и они направились к круглому каменному дому по дорожке, засыпанной белоснежным гравием. Вывеска над входом сообщала, что здесь находится «Музей Важных Вещей».

– Как мило, – заулыбалась Полина. – Представляю такие все из себя важные вещи!

Внутри не имелось привычного окошка кассы, гардеробной, места охранника. Сразу за дверью начинался выставочный зал со стеллажами вдоль закругляющихся стен. Центральное пространство зала украшала световая мозаика золотисто-зелено-голубых узоров; благодаря стеклянной части потолка стеллажи с экспонатами освещались простым дневным светом.

Не задерживаясь у стеллажей, Гаэтано повел свою спутницу по разноцветной дорожке мозаичных отражений.

– Помимо обычных археологических древностей, – сказал он, – в музее хранятся артефакты из разных миров. Они размещены здесь как залог всеобщего сбалансированного сосуществования. Большинство важных вещей несут в себе серьезную опасность, и наш Перекресток, как нейтральная зона, лучшее место для их хранения.

Они подошли к арочному проему между стеллажами – проходу во внутренний двор. Под открытым небом там располагалась реконструкция древнегреческого дворика с зеленой клумбой, колоннами, миниатюрной кариатидой на постаменте, купальней и мраморными скамейками. Экспонаты утопали в цветах и зелени, среди буйной растительности даже не сразу можно было заметить невысокого пожилого мужичка в клетчатой рубахе и мешковатых штанах. В руках он держал садовые ножницы. Увидев гостей, мужичок положил ножницы на скамейку, отряхнул руки и поспешил навстречу с распростертыми объятиями.

– Тано! – воскликнул он. – Какой сюрприз, какое счастье!

Они обнялись, падре представил свою спутницу и сказал Полине:

– Это Корней, смотритель и хранитель музея.

– Рада познакомиться! – Девушка приветливо улыбнулась, при этом пристально разглядывая мужичка. Но ничего особенного в нем не увидела.

– Устрой небольшую экскурсию нашей новой гражданке, – попросил Гаэтано.

– С превеликим удовольствием!

Корней снова отряхнул руки, разгладил рубашку на округлом животе и поманил за собой гостью обратно в арку. Падре остался дожидаться во дворике, а девушка со своим персональным гидом отправилась смотреть выставку важных вещей.

Глава 16

Самые ценные экспонаты скрывались от посторонних глаз, и Полине тоже их не показали. Корней провел ее только по первому этажу, но и там нашлось что посмотреть. Среди обычных археологических древностей – склеенных из черепков кувшинов, серебряных и медных украшений, предметов быта давно ушедших в небытие народов – особо и не выделялись вещи из других миров. Надо было присматриваться, внимательно разглядывать, выискивать различия. И это напоминало захватывающую игру, поиск настоящих сокровищ. Маленькая, простая на вид белая гипсовая чаша вдруг начинала переливаться цветными всполохами, стоило посмотреть на нее под определенным углом. Части древнего механизма – всего несколько соединенных между собой деталей и шестеренок, покрытых зеленоватым налетом времени, – едва заметно продолжали крутиться, двигались сами по себе. А металлическая зеркальная пластина в ажурной рамке с цветной эмалью вдруг высвечивала позади отражения целый коридор минувших и давно забытых событий.

Обойдя весь зал по кругу, Полина с Корнеем вернулись во дворик, где их ждал Гаэтано.

– Я под впечатлением, – сказала девушка. – Все еще сложно поверить, что это взаправду, а не мистификация для туристов. Хотя да, тут же нет туристов.

Корней предложил кофе, но падре не стал задерживаться, торопясь по каким-то своим делам. Смотритель проводил их до калитки и выразил желание почаще видеть девушку в своем музее.

– Спасибо, – искренне поблагодарила она, – мне очень у вас понравилось, необыкновенная атмосфера. С удовольствием буду приходить хотя бы просто погулять по вашему дендрарию.

Спустившись в карьер, Гаэтано с Полиной направились обратно к дому. С безоблачного неба лился теплый свет. Цветущая зелень, снующие по дорожке ящерицы, стрекот невидимых букашек – все вокруг было таким обыкновенным, привычным, настоящим и никак не совмещалось с новой реальностью.

– На днях видела здесь собаку, – прервала молчание девушка. – Дворняга бежала вон по той дорожке. Потом внезапно исчезла на ровном месте, появилась через пару метров и побежала дальше. Что произошло?

– В пересеченную грань попала. Такие мелкие тонкие грани подвижны, могут появляться в разных местах. Они относительно безопасны, для животных безвредны. Но если грань расширится и туда попадет человек, его может затянуть в какой-то из миров и не выпустить обратно.

– Случалось с кем-то из жителей?

– Не припомню такого.

– А вот еще: каждую ночь салют, рано утром звонит колокол, трамвай все время проезжает мимо остановки – что это значит?

– У города имеются свои ритуалы для поддержания баланса. Это некоторые из них.

– Но колокольни нигде не видно, откуда звон?

– Ее и нет, есть только звон.

– Хотите сказать, салют тоже никто не запускает, он запускается сам?

– Именно.

Какое-то время девушка шла, глядя себе под ноги, – так лучше получалось обдумывать услышанное, затем задала следующий вопрос:

– Пограничье – какое оно, на что похоже?

Гаэтано помедлил немного, собираясь с мыслями, и принялся неторопливо объяснять. По его словам выходило, что пограничные территории – это и есть по сути те самые параллельные реальности, о существовании которых человечество подозревает, но доказать пока что ничего не может. Мироустройством они чем-то похожи на Явь, а в чем-то сильно различаются. Другие законы, разнообразнее население. Первое пограничье практически полностью дублирует Явь, но время там идет с небольшим опережением. Если туда заглядывать украдкой, можно подсматривать будущие события нашей реальности и выдавать их за магические предсказания. Во втором пограничье бок о бок с людьми проживает множество так называемых мифических существ, и там они обыкновенные члены общества, как представители других рас и народностей в нашей цивилизации. В третьем пограничье преобладает разумная флора и фауна с незначительным процентом человеческого населения. А на четвертую территорию у самой Нави лучше не заглядывать. Там всегда неспокойно и нестабильно – все мироустройство может поменяться целиком в какие-то мгновения.

Все территории хоть и существуют довольно обособленно, все же оказывают влияние друг на друга и особенно на Явь. Проникающие отголоски пограничья во все времена порождали легенды и сказки, становились бессмертными мифами в реальности Яви, что создавало пускай невидимую, но очень важную и прочную связь между всеми гранями.

Слушая его рассказ, Полина живо представляла жизнь пограничных территорий со всем их разнообразным населением и необычным мироустройством. Воображение рисовало такие яркие, любопытные картины, что неумолимо закрадывалось желание побывать хотя бы в одном пограничье, это прямо-таки стремительно становилось мечтой.

– А они там что-нибудь знают о нас, о нашей жизни? – спросила девушка.

– Конечно знают, но не сильно интересуются. Явь для пограничья нечто вроде Северной Кореи для нас – где-то очень далеко, закрыто-обособлено, но какое-то движение там происходит и даже время от времени что-то широко празднуют, – с улыбкой в голосе ответил Гаэтано. – Явь в основном считается гранью для улучшения общего баланса, неким утяжелителем без особенной смысловой нагрузки.

– А вот сейчас обидно было, между прочим! – рассмеялась Полина. – Еще вот что вспомнила. На площади перед мэрией видела какие-то странные серые шары, похожие на клубки перекати-поля. Только это не растение, а нечто странное, вообще откуда-то из области непознанного. Можете сказать, что оно такое?

– Конечно, – снова улыбнулся Гаэтано. – Это котованы, они безобидны. Сюда их гонит ветер любопытства из третьего пограничья. Туманган им не препятствует. Котованы хоть пользы особой и не имеют, зато болтаются по всем территориям и могут приносить какие-то новости, оповещать о глобальных событиях.

– Надо же! – Девушка с веселым интересом взглянула на идущего рядом мужчину. – Видела у скульптуры возле мэрии одного маленького котовашу, он и тогда показался мне милым, а теперь и подавно. Даже хочется домой забрать, пусть по комнатам катается. Их можно приручать? Чем они питаются?

– Можно, но не нужно, – сквозь смех проговорил падре.

Они поднялись на возвышенность, и до самого дома девушка собиралась с духом, чтобы пригласить Гаэтано в гости. И у машины решилась:

– Может, кофе выпьете или чай?

– В другой раз, – сказал он, открывая дверцу.

– Так и не рассказали, кто вы.

– Полукровка. Появятся еще вопросы – звони.

Глядя вслед уезжающей машине, Полина чувствовала сожаление на грани досады. Поход в музей, неспешная прогулка по карьеру, доверительная беседа – все это полностью переменило ее отношение к Гаэтано. Мужчина перестал внушать опасение, да и отпустила, к счастью, напряженная неловкость из-за неудачного начала их знакомства. Наоборот, с ним хотелось находиться рядом, слушать завораживающий голос и разговаривать обо всем на свете. Теперь Полина воспринимала его как человека, знакомого ей с младенчества. Пускай она и не помнила его совершенно – но какое это имело значение?

Чтобы не сидеть дома с ворохом новых впечатлений, Полина переоделась и пошла на пляж. Уже не только хотелось позагорать и расслабиться под солнцем, но и лучше изучить свои новые отношения с водой.

Она подходила к остановке, когда появился трамвай. Сгорая от любопытства, девушка спустилась к рельсам, норовя заглянуть в его окна. Стекла были немного затемнены, как у туристического автобуса. В салоне виднелись серые силуэты пассажиров, но все они сидели и стояли неподвижно и казались просто нарисованными. Решив, что, скорее всего, городу не понравится такое пристальное внимание к его ритуалам, Полина не стала продолжать свои исследования, оставила в покое загадочный трамвай и пошла дальше.

На набережной девушка вновь была единственным отдыхающим, чему она даже обрадовалась: как будто весь пляж до последней ракушки принадлежал исключительно ей.

Мысленно поприветствовав остров с его обитателями, Полина бросила вещи на полотенце и зашла в воду по колено. Широкие ленты холодных течений чередовались с относительно теплыми. Холод преобладал, хотелось вернуться на солнце, но девушка заставила себя идти дальше. Когда стало достаточно глубоко, она задержала воздух в легких, зажмурилась по привычке и нырнула с головой. Ощущение свободы, абсолютного комфорта возникли сразу – тело перестало ощущать холод, пропало давление кислорода в легких. Полина открыла глаза. В этот раз картинка была еще яснее и четче, она словно смотрела через чистейшее увеличительное стекло и видела подводный космос в мельчайших деталях.

Вдоволь наплававшись, девушка повернула к берегу и, как только вынырнула на поверхность, снова почувствовала температуру воды и давящее желание немедленно дышать.

– Можно считать, с этим разобрались, – выдохнула Полина, выходя на песок. – Не так-то уж и плохо быть амфибией.

Она провела на пляже весь день, изучая подводный мир и прогреваясь на солнце до растворения всех мыслей в голове. Лежа на песке, девушка смотрела сквозь полуопущенные ресницы на остров и представляла, чем занимается в этот момент его хозяин. Сидит ли с бокалом у огня, гуляет в саду, разговаривает по телефону… Как же хотелось узнать, кем были родители Гаэтано, историю их любви, но сложно было вообразить подходящий момент для подобного рода вопросов.

«Что ж, – подумала Полина и закрыла глаза, отгораживаясь от морского пейзажа, – хотела побывать на острове, чтобы избавиться от его притяжения, но, похоже, умудрилась сделать только хуже».

Глава 17

Дни в Тумангане тянулись размеренно и тихо. Время текло неспешным, неслышным потоком, копируя движение туманной реки. Полина вошла в этот ритм, целиком и полностью отдаваясь расслабленному течению. Изолированность города от всего остального мира благополучно отрезала щупальца прошлого и дурные воспоминания. Девушке порой казалось, что не было в ее жизни никакой Москвы со всеми ее театральными подмостками, все это ложная память, морок, и как же хорошо, что наваждение рассеялось.

Ночной салют и колокольный звон перестали раздражать. Если не успевала заснуть, Полина с удовольствием наблюдала парящие в воздухи теплые огни, которые никто не запускает. Колокольный звон будил на пробежку, к которой добавилось обязательное утреннее кофепитие в Музее Важных Вещей. Корней был несказанно рад, что девушка взяла в привычку навещать его каждое утро, и заранее готовил к ее приходу какое-нибудь небольшое угощение с цветами и ягодами из музейного сада. Полине так полюбилась эта сокровищница, что она еще с вечера предвкушала пробежку до ступенек в стене карьера. Можно было бесконечно кружить по разноцветной световой дорожке выставочного зала, переходить от стеллажа к стеллажу, рассматривать древности, спрятанные у всех на виду важные вещи и всякий раз находить для себя что-то новое.

Неоднократно девушка пыталась расспросить о Гаэтано, узнать о нем побольше, но Корней неизменно отвечал: «Он – наше спокойствие, наше благоденствие!» И этим ограничивался.

После музея Полина шла на море, иногда прогуливалась в порт поболтать с барменом «Золотого осьминога». Вечером перекусывала в ресторанчике на веранде или забирала готовый ужин из магазина на соседней улице. И как же ей нравилась эта размеренная жизнь! Порою казалось, что в воздухе качаются невидимые маятники, приводящие к абсолютной душевной и физической гармонии своим упорядоченным движением.

В тот вечер Полина взяла в магазине ужин, к нему розового вина, решив устроить трапезу в беседке с видом на космический планетарий.

Пока она накрывала на стол, стемнело. В небе засверкало грандиозное полотно Млечного Пути, тарелкой НЛО завис над карьером золотистый лунный диск, и снова девушка ощутила себя летящей в маленьком деревянном челноке. И там, далеко, среди звезд и мерцания незнакомых светил, больше всего на свете захотелось услышать голос Гаэтано. К тому же вопрос давно был готов, но она не решалась его задавать. Бокал вина решил эту проблему, и Полина взялась за телефон.

– Видела в вашем парке на острове какие-то тюремные комнаты, – сказала она, когда падре ответил. – Показалось, что вспомнила себя в одной из них, будто я когда-то находилась взаперти в одной из клеток. Вот, хочу узнать, это игра воображения или я правда там побывала?

– Побывала. Ты была совсем маленькой, не должна была запомнить.

– Что это за место такое? Вроде и особенного страха не испытала, но и позитивных эмоций оно мне не внушило. Странные, какие-то смешанные чувства вызвало.

– Изолятор для полукровок. Когда рождается сложный ребенок, какое-то время его природа не может определиться с направлением развития. Я разработал методику, выводящую в приоритет человеческий путь, чтобы след мирян оставался малозаметен. Такие существа получаются наиболее лояльными, они менее раздираемы внутренними противоречиями.

– Их проще контролировать, – подсказала девушка, задумчиво глядя на огоньки свечей.

– Да, они предсказуемы. Морок на полукровок действует по-разному. Кто-то видит всю картину целиком, кто-то фрагментарно, как ты, а у кого-то только человеческое зрение. Фотография была сделана в тот день, когда мама пришла тебя забирать.

– Значит, мама все знала про этот город?

– Не все. Ты знаешь больше.

– Стоит сказать, ваша методика работает. Я жила свою жизнь и даже не подозревала ни о чем. Еще вы обещали рассказать, зачем понадобилась история с наследством и несуществующей тетей. Почему нельзя сразу было рассказать как есть?

– Ты даже в историю с наследством сразу верить не захотела, куда уж рассказывать все как есть. К тому же важно было понять, как ты воспримешь реальность Тумангана. Если ничего особенного не заметишь, значит, и жила бы дальше здесь обычной человеческой жизнью, ни о чем не подозревая.

– Понятно. – Подперев ладонью подбородок, Полина смотрела на звезды, но космос перед глазами заслоняло лицо Гаэтано. Девушка видела его так явно, четко, словно мужчина сидел напротив. – Вы на берег случайно не собираетесь?

– Пока нет. Спокойной ночи, Полина.

Он повесил трубку, а девушка произнесла в оглохший мобильник:

– Очень жаль.

Звездный блеск слегка потускнел, и девушка стала собирать со стола. Оставив посуду на веранде летней кухни, Полина вернулась в дом и отправилась в спальню. Посмотрев на часы, она улеглась лицом к окну. В ожидании салюта, девушка вновь и вновь прокручивала разговор с Гаэтано, представляя, как ей жилось в крошечной комнатке с железной кроватью… И поняла, что совершенно ничего не хочет знать об этом.

Бахнул первый залп, золотистые огни поплыли за легкими занавесками. Глядя на приглушенное свечение, Полина пыталась вообразить, как же это происходит, каким образом салют запускается сам собой, откуда он берется. Возникла идея купить фонарь и покараулить. Но мысль пришлось отбросить – страшно было и спускаться ночью в карьер, и случайно вмешаться, нарушить ритуал, даже не имея представления о его глубоком смысле.

Ночью прошел мелкий дождик. Утро выдалось свежим, туман дольше не рассеивался, оттого и на пробежку пришлось выйти позднее. Влажный воздух в карьере освежал, как зеленый травяной душ, Полина ощущала себя промытой им насквозь до прозрачности. Даже захотелось попробовать распеться и посмотреть, вернулся ли голос, но не хватило храбрости.

Она взлетела по ступенькам наверх, приоткрыла калитку и нырнула в густой аромат цветника. Посматривая по сторонам, не распустилось ли что-нибудь новенькое, особенное, танцующей походкой девушка направилась к музею. В это время Корней обычно возился во внутреннем дворике, там постоянно находилась какая-то работа. Полина заглянула к нему, поздоровалась и вернулась в галерею. Раскинув руки, запрокинув голову, она закружилась по разноцветной световой дорожке, любуясь преломлением солнца в мозаичном потолке. У девушки тоже появились свои ритуалы.

Вдоволь натанцевавшись, Полина обошла зал и вернулась к арке.

– Что у нас сегодня вкусного к кофе? – весело произнесла она, выходя во дворик.

Корней почему-то не ответил как обычно. Полина поискала его взглядом. Смотритель сидел на дальней скамейке у кариатиды, как-то странно привалившись к постаменту.

– Корней? – нерешительно окликнула девушка. – Все в порядке?

Смотритель не ответил и не пошевелился. Недоумевая, что же могло случиться за время ее отсутствия, девушка подошла ближе и остолбенела. Из широко открытых глаз, ноздрей, уголков рта мужчины стекала розовая пена. Она пузырилась и шипела, да так громко, что было слышно на расстоянии.