Текст книги "В Лавре преподобного Сергия. Из дневника (1946–1996)"

На Крещение

18–19 января 1994 года

Мне очень хотелось попасть на праздник Крещения Господня в Лавру. Там служат ночью, как и на Рождество. Народу на ночную службу обычно остается меньше, а она так хороша, что и слов не подберешь. Но прежде чем ехать в Лавру, надо быть на службе крещенского сочельника. Она долгая, светлая и, как ни странно, здесь удивительно спокойная. Здесь – это в храме святителя Николая в Пыжах. Второй раз я в нем в такой день. За всю жизнь встретила первый храм, где не шумят, не толкаются из-за святой воды. Служба в центре внимания, а святой воды дадут каждому сколько надо, но тихо, без суеты, спешки, шума. Говорят, по детям можно судить о родителях, по пасомым – о пастыре. Приход, где люди могут вести себя благочестиво и не уничижать службы толкучкой и базаром – это награда пастырю. В данном случае радостно за отца Александра. Многие настоятели этим не похвалятся. Хорошо организовано, ничего не скажешь.

После этой службы собираюсь в Лавру. Как всегда, приходится спешить. Сажусь в вагон едва ли не на единственное свободное сиденье. Окно запотело. Смутно видно, как тонут в снегу кустарники и придорожные посадки. Лес как в сказке. Синеют сумерки. Это последняя электричка, которая должна доставить вовремя. В Посаде удивляюсь обилию снега. Под ним ледяная корка. Ноги расползаются, идти трудно. Сползаю первым переулком, замечая попутно, какими пышными слоистыми сугробами завалены крыши маленьких домиков. Зажигались огни в окнах, когда над тихими домишками «охранной зоны» Сергиева Посада поплыл лаврский звон.

При входе на территорию Лавры замечаю огромную толпу, спустившуюся к маленькому кладбищу против Духовской церкви. Эти – за водой! Служба вроде бы и не обязательна. Стоять будут часами! В притворе Троицкого храма не протиснуться… Кое-как одолеваю давление шумной массы и пробираюсь к дверям храма. Здесь свободнее, даже просторно. Жмутся к решетке. Из притвора шум растекается, мешая читать и слушать. «С нами Бог!» – грянул хор, и вспыхнувший в этот момент свет прогнал шум. Пропели тропарь, прочитали шестопсалмие, и на полиелей вышел отец наместник со многими сослужащими архимандритами, игуменами и иеромонахами. Служба хорошая, только почему-то не стали петь светилен[78]78
  Светилен на праздник Богоявления – «Явися Спас, благодать и истина…», подобен «Посетил ны».


[Закрыть], а он мне так нравится.

Что нравится в службе? Удивительное по глубине выражение невыразимого! Казалось бы, задача невыполнимая – помочь средствами духовной поэзии ощутить откровение Святой Троицы в момент крещения Господня! И потому так замечательна и неотделима служба навечерия Богоявления с многочисленными паремиями. Кончилось всенощное бдение, и сразу началась общая исповедь. Проводил ее отец Андрей. Сказал коротко, но определенно, четко. К этому времени народу стало побольше, в притворе – потише. Дверь даже закрывали, чтобы не мешал шум. Вышли отцы, народ разбился на группки. Кое-где виднелись свободные островки пола, и мы приютились на одном из них. Перед ночной службой хотя бы полежать, дать ногам отдохнуть. Лежу и слушаю чтение. Любители (преимущественно женщины) читают три канона, два акафиста, правило ко Причащению. Поют очень по-деревенски, с подголосками и визгливо. Лучше пусть читают. Рядом устроился и быстро заснул какой-то мужчина, насквозь прокуренный и, видимо, уважающий бутылочку. От резкого запаха пивной мы отодвигаемся, сколько можем. Перед началом службы выходим на воздух. Обещали солидное похолодание, но его не заметно. Скользко на ступенях, на всей территории. Темное небо и куда более светлая земля. Фонари освещают снег, и робкий отсвет поднимается ввысь. Кажется, что сияет земля тем светом, что осветил когда-то Вселенную, воды до самых глубин. Это же сияние и в одеждах священнослужителей, и даже в голосах поющих. Ночью поет смешанный хор, но это не мешает (хотя здесь обычно я предпочитаю ребячий, мужской). Литургия оканчивается очень быстро. В пятом часу уже вышли с крестом. Мы идем на первую электричку. Темно, тихо, странно, что народ спит. Платформа чернеет, подходят люди. Мы удачно садимся в теплый вагон и вскоре засыпаем. Стекла замерзли, ничего не видно, не жалко и подремать. В Москве ждут дела. Город работает, надо попасть в собес. Слава Богу, нет обычных изматывающих очередей. Иду знакомой московской окраиной и радуюсь чистейшему пушистому снегу, как бы светящемуся изнутри. Небо серо-синее, темное. Неожиданно разрыв – и яркая светлая лазурь обнажила «глубины дно»…

В этот же день нам предложили пойти на открытие выставки. Мы поспешили в Новодевичий монастырь, где в четвертом строении были выставлены работы палешан, взявшихся иллюстрировать Евангелие. Все собравшиеся говорили о большой работе (четыре года работали палешане), о ее значимости. Смотрю – наша интеллигенция в сборе, а слушая, нельзя не обратить внимания на то, что самого главного не поняли ни палешане, ни их хвалители… Как сочетать серьезность, простоту и глубину Евангелия с манерностью и легкомысленностью игривых фигурок палешан? Ни наш эпос, ни сказки, ни Пушкин в работах палешан не могут восприниматься в полной мере, а уж браться им за Евангелие – просто грех. Странно, почему им никто не объяснил, не подсказал? Или не видят, не понимают сами и те, кто хвалит? Или просто никто серьезно не относится к Евангелию? Выставка и хвалебные гимны палешанам оставили очень грустное впечатление. Мы вышли. Золотой закат на совершенно чистом, глубоком небе, силуэт огромного собора, лиловый снег, тишина – все как бы подчеркивало настоящее живое понимание отличия смысла красоты от ее подделки. Как красота природы действует сначала на человека и только потом как-то выражается его творчеством, так и глубина восприятия Евангелия неотделима от личного переживания ее художником. Значит, наше общество глухо… Не зря старались в страшные годы «пленения» убить в человеке душу, сделать его глухим, слепым и тупым…

Шумная столица забрасывала своими впечатлениями, но над ними, как ясная и далекая звездочка, что сияла на таком голубом темнеющем небе, плыла память о ночной службе, о сиянии снега в Посаде, о колокольном лаврском звоне, о празднике Богоявления…

Можно все забыть, ничего не заметить, привыкнуть ни на что не реагировать, только не дай Бог до такого дойти! «Глубины открыл есть дно…»[79]79
  Первые слова ирмоса 1-го канона на Богоявление.


[Закрыть] Дай, Господи, не утонуть в мелочности будней и пустоте жизни, где нет Твоей глубины!

Праздник трех святителей

12 февраля

Конечно, речь о вселенских святителях Василии Великом, Григории Богослове и Иоанне Златоусте. Была возможность попасть на этот праздник в Покровский храм МДА, чем грех не воспользоваться. Кроме обычного для всех христиан уважения ко вселенским учи́телям, служба интересна еще и тем, что многое в ней в этот день звучит на греческом: ектении, псалмы, молитвы. Смесь языков богослужения расширяет мир, приближая неведомую и в свое время великую Византию. Хорошо, конечно, в таком случае иметь молитвенник с текстами литургии. С его помощью легче не путать ектении и следить за службой. Проповедь – классическая по умению говорить: говорить и ничего не сказать. Почему всегда грустно слушать общие слова? Даже, если честно, обидно. Выходит, что ни скажи – сойдет. Никто нигде никому не выразит недовольство. Говорят: не критикуй, не требуй, не суди… Да «не суди» – это еще не значит «не рассуждай»… Но лучше сейчас подумать о том, что есть, слава Богу, что почитать. И подумать, с помощью прочитанного, о том, что святители, почитаемые всем православным миром, жили далеко от нас и очень давно – в IV веке. О них скорее всего говорят изучающим историю Церкви, историю различных заблуждений, например арианства. Это чаще всего не всем доступно. Но главное – все мы встречаемся с действительно великими святителями почти ежедневно, если, конечно, молимся молитвами Церкви. Встречаемся, не задумываясь, а потому не зная и не ценя такой встречи. Когда и где? Дома – раскрывая молитвенник, а в храме – присутствуя на литургии. Это же они постарались четко выразить духовный опыт предшествующих веков в словах, дошедших до нас. Это они – например, святитель Иоанн Златоуст – позаботились о том, чтобы помочь нам учиться молитве, зная, о чем и как просить Бога. Очень стоит раскрыть молитвенник там, где напечатаны двадцать четыре краткие молитвы святителя Иоанна Златоуста (в вечерних молитвах), и перечитать их не наспех и не все сразу, а по одной. Они составлены им для того, чтобы каждый час мы вспоминали одну из них. Теперь опытные в духовной жизни священники советуют выбрать из двадцати четырех те, которые более других соответствуют нашему состоянию, и повторять их почаще (например: «Господи, избави мя всякаго неведения и забвения, и малодушия, и окамененнаго нечувствия»). Если бы этот совет стал для нас правилом, то мы бы многое в себе увидели: и то, что не хочется этим заниматься, и то, что лень себя понуждать, и то, что кажется скучным жить трезво, и то, что хочется найти для себя тысячи причин – только бы не заниматься этим.

Из святителя Григория Богослова стоит вспомнить одну фразу: «Да будет моим сокровищем Христос, прочим же пусть владеет мир» – и ее хватит для обдумывания и руководства на много не дней, а лет!

А молитвы святителя Василия Великого! Хотя бы взять самые доступные из числа положенных ко Причащению, продумать их, принять как утешение, дошедшее к нам из дальних веков. Утешение уже потому, что был Святитель, истинно великий, который мог сказать Богу вместе со всеми нами, например, так: «не обличи мя грешнаго, но сотвори со мною по милости Твоей». Все это открыто всем, доступно, только пролетает мимо нашего внимания. Потому (чтобы вернуть это внимание) и память им Церковь установила и каждому порознь, и всем вместе. (Когда-то в это время приезжал митрополит Антоний Сурожский и мы давились в Хамовниках…) Да, знать о таких святителях побольше очень бы неплохо. И учиться думать, пользуясь теми знаниями, какие всем открыты. И язык древней Византии знать бы неплохо, хотя это уже не так легко… Слава Богу, что хотя иногда, в такие праздники, можно прикоснуться к стихии древнего Вселенского православия, вспоминая и обстановку тех, очень нелегких, лет, и самих святителей, и их переживания, и их дружбу, и их отношение к общечеловеческим ценностям, к культуре классической Греции, тогда еще языческой… Многому надо учиться у них, поэтому Церковь и присвоила им определение: «вселенныя учители». Как емко и точно! И на все века. Слава Богу, что нам дана была такая возможность и что она тоже под сенью Лавры, в «большой келии преподобного Сергия», как называют Духовную Академию.

Вечер Прощеного воскресенья

Кто-то нам сказал, что очень хорошо проходит Чин прощения у студентов Академии. Пошли в Покровский храм. Все как везде читается и поется. Служба недолгая. Дошло и до прощения. После предварительного «слова» все стали просить друг у друга прощение. Не один общий поклон всем, как везде, а каждый кланяется каждому. Отцы на солее начинают. Естественно, все они там не помещаются, цепочка растягивается на клирос, потом в храм, образовав петлю на площадке перед входом. Не хватит и периметра храма – ребят-то сколько. Вероятно, очередь будет змеиться в храме, сползет на лестницу, там еще заполнит собой пространство у входа… То, что они здесь, что их много, вживляет в душу ощущение соборности, жизни в Церкви и ее вселенского масштаба. Мы не ждем, пока все попрощаются, пробираемся через цепь, спускаемся вниз.

За колокольней яркий пологий месяц и звезды. Легкий снег, срывающийся с неба, не успел еще набросить на это ночное свечение прозрачной пелены. Он сияет отдельными снежинками в свете фонарей. Как всегда, надо спешить на электричку. Думы самые прозаические: все ли скоромное съедено, нельзя же выбрасывать или доводить до того, чтобы пропало. Пасха еще так нескоро, что о ней в этом смысле и думать нечего. А Великий пост? Как прошли подготовительные недели? Как все продумано у святых отцов?! Для внутренней подготовки – четыре недели (вместе с Неделей о Закхее), а для внешней – постепенное уменьшение «всех благ» и завершающая сырная седмица, редко кого ограничивающая в количестве и разнообразии яств. Как ни говорят, что пища – не главное, но именно постом чувствуется, как тесно мы связаны с землей, как зависим от нее, как мало можем сами… и как необходимо сочетание поста внешнего и молитвы. Все это давно проверено и оценено людьми верующими и опытными. Нам бы только дал Бог сил и на пост, и на молитву.

Великим постом

Сколько раз думалось: постоять бы Великим постом в Лавре! И вот дал Бог такую возможность. Стоим, слушаем. В потоке знакомых, но неуловимых из-за обилия псаломских сравнений, обращений к своей душе и к Богу выделяем, естественно, молитву преподобного Ефрема Сирина. Хорошо, что Церковь ее как бы воздвигла на высоту. Хочешь – не хочешь, а не заметить ее невозможно. И не поклониться, когда весь храм вместе со служащим священником кланяется, тоже невозможно. Можно, правда, делать это механически, как гимнастику. Но Церковь от этого отгородилась повторением ее, заставляя вдумываться в слова, проникаться их духом. Оказывается, со временем эти слова могут стать своей молитвой о даровании прощения за то, что допустили над душой власть духа праздности, уныния, любоначалия и празднословия. Прощенная душа требует помощи Божией, чтобы преодолеть засилье старых греховных привычек и немощи души своей и стяжать противоположное: дух целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви. Сочетание это – видеть, знать свои грехи и не осуждать других – стоит всех поклонов! И то, что они кладутся в дорогих стенах, среди тех, кто пришел и приехал сюда только с жаждой помолиться от души, делает это время особенным, достойным такой благодарности, на которую не хватает слов. Да что слова! Жизнью надо отзываться, но у меня с этим плохо… Всю жизнь плохо… Совсем можно было бы загрустить, но вспоминаются недавно прочитанные у митрополита Антония Сурожского слова о величии образа Божия в человеке. Им почтен каждый, и нет исключения ни для кого. Это сознание должно поднимать человека из тины расслабления и привычного недоверия к своим возможностям, поднимать из чувства благодарности Творцу и ответственности перед Ним…

Знакомые псалмы, стихиры, тропари вместе со звучанием братского хора создают ощущение полной изолированности от мира, оставшегося за стенами обители. Кажется, как не раз было прежде, что ничего другого на свете не надо, кроме, конечно, одного – дара молитвы! Хочется в такое время вспомнить всех, ближних и дальних, кто душой стремится в храм, но обстоятельствами прикован к рабочему месту, или к одру болезни, или связан чем-то другим… Хочется, чтобы им было от этого воспоминания хоть чуточку легче. Как хорошо, когда в храме слышно все, что читают. Четко, ясно, спокойно читают, не как иногда бубнят что-то бессмысленное, сливающееся в одно нудное та-та-та-та… от которого скорее хочется уйти, отделаться, забыть. Какое все-таки это богатство – Церковь. Чуть мысленно отвлечешься – выходит служащий священник, и все кланяются с молитвой. Наконец вышел один из братии петь «Да исправится молитва моя…»[80]80
  «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою…» – исправится – здесь: сделается прямой, прямо вверх возносящейся к Небу, как кадильный дым (в противоположность дыму, стелющемуся по земле, каковой чаще всего и бывает наша неисправная молитва).


[Закрыть]. Как хочется, чтобы молитва исправилась, вернее – душа в молитве исправилась. Вся эта песнь, весь ее пафос – о жажде изменения к лучшему в молитве, о надежде: это возможно. Когда поют о жертве вечерней, мне кажется, что это о тех, кто только к вечеру своих дней, на закате жизни может так горячо желать, чтобы его молитва уподобилась кадилу в храме, фимиам которого возносится к Богу. В мелодии и грусть (оттого что в жизни все далеко не так), и светлый порыв ввысь (ведь жизнь в Боге бесконечна!). Такая хорошая служба и так быстро кончается (хотя, пока она шла, пробежали часы)! А когда пели: «се бо входит Царь Славы», мурашки забегали от ширящейся, нарастающей мелодии… Еще немного, совсем чуть-чуть, и призыв: «Вкусите и видите…». Собственно, видеть вроде бы и нечего, но здесь имеется в виду то, что можно охватить лишь внутренним зрением: «яко благ Господь».

Всегда жаль, что это неоценимое богатство, которое предлагает Церковь, – великопостные богослужения – так мало известно и мало кому доступно. При всем своем желании ни учащиеся, ни работающие не попадут на литургию Преждеосвященных Даров. Не раз получалось, что за весь Великий пост не удавалось ни разу услышать великопостные песнопения Преждеосвященной литургии, если только не попадало 8 марта на среду или пятницу или если не давали больничный, когда хорошо простудишься. Чтобы все-таки не остаться совсем без таких служб, иметь о них хоть какое-то понятие, некоторые, знаю, просили отпуск на Страстную и Пасхальную седмицы. И это то ли дадут, то ли нет – как еще начальство посмотрит. И прочитать о посте не общие слова, а именно о великопостной службе почти негде (позже появилась книга отца Александра Шмемана «Великий пост»[81]81
  Шмеман А., протоиерей. Великий пост. М., 1993. 111 с. (и другие издания).


[Закрыть], хоть как-то восполняющая этот недостаток). Поэтому действительно светлое, весеннее чувство и восприятие Великого поста – удел очень немногих счастливцев. Не случайно для этого нужно время: время стояния в храме (а это часы!), время для поклонов, время для вслушивания в чтение псалмов, время для многократного повторения: «Господи, помилуй!». Наши ритмы, наша вечная спешка совсем не совпадает с ритмом церковной жизни. Только в отпуске, решившись отказаться от всех своих житейских забот на это время (если еще позволят обстоятельства), можно постепенно остыть от того напряжения, в которое погружены все работающие. Стоять, вслушиваться, никуда не рваться и не спешить – это и благо (если есть возможность), и труд. Обязательный внутренний труд самопринуждения, собранности, трезвения. А за благо, за возможность эту, надо благодарить от всей души.

Ночь прошла, а день приблизился[82]82
  Рим. 13, 12. – Ред.


[Закрыть]. Во всех отношениях.

Чин Торжества Православия

Впервые о его существовании узнать пришлось совершенно случайно: в Трапезной церкви было очень много народа, тьма-тьмущая причастников, и мы решили пойти в Покровский храм МДА. Там еще до начала литургии совершал Чин Торжества Православия владыка Владимир[83]83
  Владимир (Сабодан; р. в 1935), архиепископ, ректор МДА (1973–1982). Окончил Одесскую ДС и ЛДА (кандидат богословия), аспирантуру при МДА (профессор – 1978). В 1962 принимает сан диакона, священника и монашеский постриг. С 1965 архимандрит. Архиерейская хиротония в 1966. С 1973 архиепископ. С 1982 митрополит. С 1992 Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины, Предстоятель Украинской Православной Церкви, постоянный член Священного Синода.


[Закрыть], ректор МДА. Мы застали конец, но заинтересовались существованием неведомого пока Чина. Узнали, как он называется, когда совершается, и на будущее время всегда спешили в этот храм на такой редкостный Чин. После владыки Владимира его стали совершать не до, а после литургии. Странно, но тогда и много позже сведения о нем как-то растворяются, смазываются… Почему? Казалось бы, Чин-то Торжества Православия. Когда мы стали особенно внимательно к нему прислушиваться, то в сознании четко определились, пожалуй, две стороны этого торжества: торжество иконопочитания и торжество в память всех, во благо веры православной и Церкви потрудившихся. Всё вместе, «нераздельно и неслиянно» составило этот Чин. В Покровском храме он звучал неподражаемо выразительно. Кто бы ни стоял на кафедре или у высоких аналоев, обращенных к нам, «торжество» захватывало дух. Обычно, конечно, говорили «слово», которое почему-то не производило впечатления. Пришлось искать все, что можно о Чине, чтобы знать побольше, чтобы понять смысл его установления и закрепления именно в первое воскресенье Великого поста. На помощь пришли книги, рассказавшие о восстановлении иконопочитания на VII Вселенском Соборе в 842 году. Это событие произошло в первую Неделю святой Четыредесятницы[84]84
  См. примеч. № 68.


[Закрыть]. И до сих пор в память этого из алтаря храма выносят иконы Спасителя и Богоматери, кладут на аналой, и после обычного начала чтец читает 74-й псалом: Исповемся Тебе, Боже. Диакон произносит Великую ектению, в которой мы слышим возносящуюся от лица всей Церкви мольбу ко Господу, чтобы Он призрел на Святую Свою Церковь, сохранил ее «невредиму и непреобориму от ересей и суеверий», присоединил к ней отпавших от нее, а верных укрепил. «Бог Господь…» предваряет чтение Апостола[85]85
  Рим. 16, 17–24.


[Закрыть], в котором апостол Павел убеждает христиан блюстись от творящих распри и раздоры. В Евангелии[86]86
  Мф. 18, 10–18.


[Закрыть] утверждается власть Церкви решить и вязать здесь, а главное – там… Церковь! Ее торжество – это Господь, это Богоматерь, это святые. Ее забота – это мы, ее боль – это отпавшие, потерявшие верные ориентиры. И потому в следующей, сугубой, ектении мы просим Господа обратить заблуждающихся, прекратить всякую ненависть, вражду, всякое беззаконие, утвердить в сердцах любовь. Так хорошо звучит мольба об укреплении нашей веры, а пастырям испрашивается ревность, неверным – обращение, всей нашей жизни – «растворение духом евангельским». Самый голосистый из диаконов провозглашает: «Кто Бог велий…». Обычно здесь два диакона поднимаются на ступеньку у двух высоких аналоев и попеременно читают «Верую» и по окончании во всю мощь голоса и легких речитативом: «сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия ве-е-ра вселенную у-твер-ди…». Голоса диаконов приземляются, и мы слышим общее одобрение от лица Церкви тех, кто словом, писанием и жизнью утверждал православие. Вспоминаются убитые на поле брани за веру и отечество и скончавшиеся в «истинной вере и благочестии». Всем им поется «Вечная память», но так, как нигде еще нам не приходилось слышать: быстро и даже весело, если возможно такое вообще…[87]87
  «Пение “Вечная память” в Чине Православия должно совершаться иначе, чем как поется оно на заупокойных последованиях, не в грустном, минорном, тоне, а в величественном, торжественном, победном^*». Примеч.^*: «В свое время Московскому митрополиту Филарету предложено было составить текст… Требуемый текст был составлен Митрополитом применительно к соответствующему тексту Чина Православия… В примечании митрополит Филарет писал: “Лучше, чтобы певчие «Вечная память» пели не печальным напевом, как на похоронах, а другим, величественным”. Филарет, митрополит Московский. Собрание мнений и отзывов. Т. V. С. 263». Афанасий (Сахаров), епископ «Вечная память» в Неделю Православия // О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви. СПб., 1995. С. 76. // Это объясняется тем, что «Вечная память» в Чине Православия возглашается не только усопшим благочестивым православным царям и князьям, но и уже прославленным святым.


[Закрыть] И воспринимается это легко и светло. Очень хорошо, что не обычным, погребальным, напевом сопровождается эта «Вечная память». Потом вспоминают и тех, кто трудится для утверждения на земле православия, начиная с Патриарха. Здесь, конечно, звучит многолетие. Заканчивается этот недолгий, но очень емкий по содержанию Чин гимном святителя Амвросия Медиоланского[88]88
  См.: Хвалебная песнь святителя Амвросия Медиоланского «Тебе, Бога, хвалим…» // Требник. Благодарение о получении прошения и о всяком благодеянии Божии. М., 1991. С. 405–407.


[Закрыть]. После узнаем, что этот Чин составлен Патриархом Мефодием[89]89
  Мефодий, Патриарх Константинопольский (4 846; память 1/14 июня). Родился в Сицилии. В молодости ушел в монастырь и всю свою жизнь неустанно боролся против иконоборческой ереси, за что переносил узы, темницы и раны. При императоре Феофиле (829–842) святой Мефодий был предан тяжким истязаниям, а потом сослан на остров Антигон и вместе с двумя разбойниками заключен в глубокой пещере, куда не проникал даже солнечный свет. Там он томился 7 лет. С воцарением блаженной царицы Феодоры (память 11/24 февраля), почитательницы святых икон, Мефодий был освобожден и избран Патриархом. В 842 святитель Мефодий вместе с праведной царицей Феодорой созвал в Константинополе Поместный собор, который подтвердил догматические определения VII Вселенского Собора, восстановил иконопочитание и постановил ежегодно праздновать победу православия. Отцы Собора с великим торжеством в 1-ю Неделю святой Четыредесятницы внесли честные иконы в церковь. Составленный святителем Мефодием Чин Православия совершается в 1-ю Неделю Великого поста.


[Закрыть], что раньше он включал еще и грозные анафематствования[90]90
  Точнее, Чин Православия и сейчас содержит в себе анафематствования, которые никто не исключал, но в большинстве храмов эту часть Чина упраздняют.


[Закрыть]. Сейчас все сглажено, все прилично, ни одним словом почти никто не обмолвится о том, за что же человек может быть отлучен от Церкви. Из различных воспоминаний (например, В. А. Никифорова-Волгина)[91]91
  См.: Никифоров-Волгин В. А. Дорожный посох. М., 1990. 63 с. и др. // Никифоров-Волгин Василий Акимович (1901–1941). Родился в Тверской губ., после революции оказался в Эстонии, служил псаломщиком в нарвском храме. С 1923 он начинает регулярно публиковать свои рассказы, очерки, фельетоны, зарисовки и к середине 1930-х годов становится уже довольно известным писателем. В мае 1941 арестован органами НКВД и расстрелян в декабре того же года по 58-й статье за «принадлежность к различным белогвардейским монархическим организациям», «издание книг, брошюр и пьес клеветнического, антисоветского содержания». Реабилитирован в 1991.


[Закрыть] может сложиться убеждение, что отлучали государственных преступников вроде Стеньки Разина или Емельяна Пугачева… Но только ли об этом заботилась Церковь? Было бы нелишне напомнить нам хотя бы в «слове», за что Церковь отделяет, лишает своего общения. Это не праздное любопытство, это же касается основ веры! Оказывается, есть десять пунктов, которые объединяют всех подпадающих отлучению. Вот они:

1. Отрицающие бытие Божие и Промысл Его.

2. Отрицающие равночестность Лиц Святой Троицы.

3. Отвергающие необходимость пришествия в мир Спасителя, Его страдания, смерть для спасения всех.

4. Не принимающие евангельскую проповедь.

5. Отвергающие приснодевство Пресвятой Богородицы.

6. Не верующие в то, что Святый Дух действовал через пророков и Апостолов и теперь бывает в сердцах истинных христиан.

7. Отрицающие бессмертие души, кончину века, суд и воздаяние.

8. Отрицающие Святые Таинства.

9. Отвергающие постановления соборов и святых отцов.

10. Отрицающие и хулящие святые иконы.

Сколько мыслей вызывает этот Чин! Очень хорошо сказал как-то епископ Мефодий[92]92
  См.: Мефодий, епископ Кампанский. Пастырские наставления. Духовное наследие архипастыря храма Христа Спасителя во Франции. М., 2000. 191 с. // Епископ Мефодий (Кульман; 1902–1974) родился в Санкт-Петербурге; в 1917 вместе с родителями эмигрировал в Болгарию. Окончил историко-философский факультет университета, Богословский институт в Париже. В 1931 принял монашеский постриг от руки митрополита Евлогия (Георгиевского). Скончался, как и желал того, на Пасху.


[Закрыть]: «Православие – небо на земле и бездонный колодец живительной влаги для души, но что сказать о православных? Сколько из нас, обладая бесценным богатством православия, его не знают, им не питаются, им не живут». В Лавре, в Академии, которую нельзя отделять от нее, можно более, чем где-нибудь еще, если, конечно, Бог даст, почувствовать красоту православия и собственное духовное убожество. Хочется, спускаясь с лестницы и выходя из здания чертогов, где на втором этаже находится храм, думать о величии, данном каждому, об ответственности каждого… Чувство ответственности, кажется, может только расти, когда идешь узкой дорожкой к воротам, видишь впереди Успенский собор, огромный, пока еще мерзнущий в снегах.

Постом первые оживают грачиные гнезда. Запах тающего снега и весенняя возня грачей неотделимы от ощущения наступившего великопостного шествия к Пасхе. Возвращаясь к только что отзвучавшему Чину, думаю о том, о чем не говорят теперь наши отцы, но о чем честно и откровенно говорили святые отцы, составившие и этот Чин, и многие другие. Ереси, расколы, уклонения в самые различные «толки» и течения, включая католичество, протестантизм, возникали, как правило, на одном-единственном основании – внутренней неудовлетворенности тем, что христиане (а тем паче стоящие во главе) далеко не таковы по жизни, какими следовало бы им быть. Да, ересиархов обвиняют в гордыне, вольнодумстве, самоволии, самочинии, непослушании церковному священноначалию… и не зря; а кто думает о том грехе соблазна, который многим бывает не под силу одолеть? Действительно: горе миру от соблазнов[93]93
  Мф. 18, 7. – Ред.


[Закрыть]. Предостерегать от этого призваны все. Господь в Евангелии говорит об этом, ограждая Своим предупреждением малых сих…[94]94
  Мф. 18, 10. – Ред.


[Закрыть] И это предупреждение едва ли не самое забытое теперь, да и прежде.

И еще одна мысль неизменно сопутствует этому Чину: почитание икон неотделимо от почитания образа Божия в человеке. Каждый из нас почтен образом Божиим и призван стать Его живой иконой. Умеем ли мы помнить об этом по отношению к себе, к ближним, особенно к тем, к кому не расположены? И это тоже обязывает очень серьезно относиться ко всему. Да, есть о чем думать…