Текст книги "Мода на чужих мужей"

Глава 6

Ольга привычно пустила в ванну воду, плеснув из пузырька изрядно пены. Пошла к двери, но потом испуганно попятилась.

Нет, она не станет больше нежить свое тело в пенной воде. Не станет плескаться в ней с полчаса, а то и больше, как раньше. Она просто примет наскоро душ, влезет в спортивный костюм, забыв о толстом халате, и уснет. Просто уснет безо всяких расслабляющих водных процедур, до которых раньше была охоча и которыми как раз закончилось ее относительно беззаботное житие.

Она ведь тем вечером, накануне ареста, как раз валялась в ванне. Хныкала, ругала судьбу, Светку заодно со Стасом. Потом бродила по квартире как малахольная, трепалась по телефону, а потом…

А потом с ней начали происходить очень странные, очень страшные вещи! Ее забрали из дома посреди ночи, обвинив в преступлении, которое она не только не совершала, но которое даже в принципе не смогла бы придумать!

Чтобы она заказала Светку какому-то урке?! Чтобы она заплатила деньги страшному лохматому мужику, набросившемуся на Светку с ножом неподалеку от Ольгиного дома?! Чтобы она разыгрывала неведение, недоумение, неверие в то время, когда ее подруга балансирует на грани между жизнью и смертью?!

– Бывшая…

Только и смогла выдавить Ольга, выслушав весь этот несуразный бред в отделении милиции от замученного усталостью небритого мужика.

– Что бывшая? – не понял тот.

– Бывшая подруга, – уточнила Ольга, решив его поправить.

Больше никаких возражений у нее не было, потому что возражать человеку в горячечном бреду бессмысленно. Это все равно что в пустом доме орать, требуя что-либо.

– Вот именно что бывшая! – потирал руки небритый, попросив называть себя Дмитрием Николаевичем.

Вот из-за того, что она брякнула про бывшую, ее и продержали в камере больше положенного времени. И если бы не Тихонов Георгий Сергеевич, может, не отпустили бы и до сих пор.

– Оля, никого к себе не впускайте, – поучал он, вводя в ее же собственное жилье. – Прежде чем открыть кому-то, лучше позвоните мне.

– Зачем? – вежливо поинтересовалась она тогда, совсем не понимая, как может дверная перегородка стать кому-то преградой.

– Я должен знать! – трагическим шепотом возмутился Тихонов и, кажется, даже привлек ее к себе. – Я не хочу, чтобы вы снова попали в беду, Оля!

Снова?! Снова попала в беду?! А разве она от нее избавилась, от беды этой? Разве то, что ее выпустили за ворота следственного изолятора, что-то значит?! Прошла ненависть Стаса? Светланка свободна от боли и увечий?

Она же теперь по уши во всем этом, и даже больше! Она же теперь приросла к этой беде плотью и кровью, всеми костями. И то, что она станет держать дверь запертой на все замки, совершенно не сделает ее беспечной и жизнерадостной. И уберечь ее не сможет.

Тем более что она сама мучилась вопросом, кто мог пожелать смерти Светлане. Зачем она в двенадцатом часу ночи поперлась к ней домой? Нашли-то ее как раз возле Ольгиного подъезда. Что могло ее заставить выскользнуть из теплых мягких тапочек, скинуть с себя домашний костюм, схватить сумочку и мчаться в гости к бывшей гражданской жене своего теперешнего официального мужа?

Поначалу Ольга не понимала, как Стас мог отпустить свою жену так поздно из дома, но потом выяснилось, что тот был как раз у своей матери. Галка приходила Ольгу навещать и рассказала.

– Может, эта лярва изменяла ему направо и налево, а любовник и приложил ее из ревности, – предположила Галка, угощая Ольгу жареным мясом с вареной картошкой. – Ты ешь, ешь, с собой-то не разрешат взять. Еле уговорила тебя здесь покормить… А Света эта та еще аферистка.

– Да ладно тебе, Галь, я ее всю жизнь знаю, – протестовала Оля с набитым ртом.

– Ага! Что, ела и пила с ней из одной ложки, так, что ли? Вот скажи, как часто ты с ней виделась до тех пор, как познакомила со Стасом и устроила к нам на фирму?

– Ну…

Оля начала вспоминать и, к удивлению своему, обнаружила, что не такими уж и частыми бывали эти свидания. Доверительными – да, но не частыми.

– Вот! – обрадовалась Галка. – И уверена, что болтала в основном ты, а она помалкивала и улыбалась.

– Ну… – Оля снова напрягла память. – Может, ты и права…

– Не может, а уверена! Ты вот хотя бы знаешь, где она до нас работала? С кем еще дружила? Может, и любовь у нее была какая несчастная? Может, она у кого мужа из семьи увела, а у тебя уже потом, так – по привычке? Что ты можешь сказать по этому вопросу, Оль?

– Ничего! – моргала та растерянно.

Она и в самом деле ничего такого про Светку не знала, потому что никогда не интересовалась. Если та считала нужным что-то рассказать о себе, то рассказывала. Глубоко в душу друг другу лезть было не принято.

– Вот! – без конца вскидывала Галка полный указательный пальчик. – Я и говорю!

– Что говоришь?

– То, что дамочка эта из темных лошадок. Надо же… А с тобой как обошлась?! Подлая! Подлая, гадкая дрянь! Ты ее со своим мужем, можно сказать, познакомила, а она его у себя пригрела.

– Что да, то да, – тут спорить с Галкой было сложно. – А потом еще полгода обманывали меня, скрываясь по углам. А потом обрадовали…

Сердобольная Галка смела со стола в комнате для свиданий крошки, упаковала в пластиковый контейнер остатки угощения и с сожалением покачала головой:

– Надо же, не доела, что мне теперь, выбрасывать, что ли?

– Спасибо тебе, Галь. Только ты да Тихонов, а так…

– Родители знают?

– Ты что, с ума сошла?! Не хватало мне еще скандала такого уровня! Они как узнают, примчатся, начнут всех привлекать!.. Нет, стариков не задействовала. Оставила на самый крайний случай. Пока его нет. Думаю, что и обойдется. Тихонов тут…

– Тихонова твоего Стас на порог к себе не пускает. Рвет и мечет!

– Его что, это еще больше бесит? – с горечью ухмыльнулась Оля, расправляя грязные пряди волос на плечах. – Что обо мне хоть кто-то хлопочет? Или то, что конкретно Тихонов этим занимается?..

– Мне думается, что и того и другого хватает, – вздохнула Галка, тронула ее за подбородок, оглядела лицо любовно. – Даже тюрьма тебя, Олька, не портит. Как была красоткой, так и остаешься. Может, и в этом причина его бешенства кроется. Болтают, Светка теперь детей не сможет рожать, так-то…

– Ужас какой! – ахнула Оля, не зная, кого ей сейчас вдруг стало жальче: Светку или Стаса, который как-то мимоходом намекал на многодетную семью в будущем. – Видит бог, я в этом не виновата!

– Да тебя никто, кроме него, и не обвиняет. – Тут Галка оглянулась на дверь, за которой маялся от безделья охранник, понизила голос до шепота и проговорила: – Мой мужик знаком с одним парнем, он этому Ростову Дмитрию Николаевичу то ли двоюродным, то ли троюродным братом приходится. Так вот мой просил его узнать, что и как. И Ростов совсем не туманно объяснил, что тебя придется отпускать по причине отсутствия улик. Во-первых, при обыске у тебя не было найдено никакой одежды, на которой должна была остаться кровь жертвы. Потом, тебя застали совершенно в расслабленном домашнем состоянии.

– Да, я принимала ванну, потом по телефону поболтала, потом подремала перед теликом, потом Тихонов позвонил, и началось…

– Вот! Орудия преступления тоже не было найдено. А по логике, ты его должна была спрятать дома, если Ольгу порезала возле своего подъезда. И еще, что самое главное, этот Ростов говорит, что эксперты утверждают, что покушавшийся был мал ростом. Приблизительно одного роста с жертвой. А ты у нас слава богу!.. Короче, скоро тебя отпустят, Оль. Ты только не отчаивайся и потерпи.

– Да терплю! Мне бы только ванну принять да голову вымыть, видишь, что с волосами стало?! А потом уже и думать станем…

Думы все получались невеселыми и гадкими: про загубленную Стасом жизнь, про тюремный срок, который ей все еще грозит. И сквозь них еще более гадкие просачивались – насчет возмездия за совершенное Светкой зло.

И одергивала себя, и ругала, но нет-нет да проскользнет мерзкая мыслишка. И тут же снова жутко делалось от того, что ожидаемого счастья впереди нет и быть не может. А Тихонов ей дверь советует запереть и не открывать никому. Разве в том спасение? Ха-ха!

– Оля, добрый вечер, – тут же позвонил Тихонов, будто мысли ее стерег на собственный счет. – Чем занимаетесь?

– Ничем, Георгий Сергеевич, – ответила она, будто бы удивившись. Но тут же одернула себя и поспешила быть любезнее: – Ничем особенным. Приняла ванну, теперь прилегла и думаю.

– О чем, если не секрет? – как-то сразу насторожился он.

– О том, кто мог Светлану подкарауливать у моего подъезда? Почему она вообще там оказалась в столь поздний час?

– Я могу вам подсказать, если позволите, – немного жестковато перебил ее Георгий Сергеевич. – Чтобы вы дали отдых своему мозгу и организму, Оля. Только с этой целью, и ни с какой другой, поверьте.

– Интересно, – откликнулась она.

Ей и правда сделалось интересно. До сих пор никто, кроме Галки, с ней никакими предположениями не делился. Да, еще следователь Ростов много чего говорил. Но по его словам получалось, что во всем виновата Ольга. А это было не так. Она-то знала.

– Светлана ваша пострадала, скорее всего, из-за глупой женской ревности, – начал Тихонов говорить неспешно. – Ее мужа не было дома. Ей он сказал, что у матери, а его ведь могло там и не быть, не так ли?

– Вообще-то да, – не могла Оля не согласиться.

– Вот… А если его нет у матери, то где он, скорее всего, может быть?.. Отвечу за вас, Оля, потому что вы сразу начнете предполагать деловое партнерство и возможные встречи в этой связи.

– Стану, – кивнула она со вздохом.

– Так вот, мы же с вами понимаем, что для деловых встреч время убийства было совершенно неподходящим. Не так ли?

– Да, как будто.

– То же самое, скорее всего, крутилось и в голове у Светланы, – подвел черту Тихонов. – И потому, подстегиваемая сомнениями, она решила пойти к вам, чтобы убедиться, что ее муж по привычке не свернул на старую дорожку. Логично? Что скажете?

– Уж не знаю, логично или нет, но вполне возможно, – Оля снова кивнула, будто Тихонов мог ее видеть. – Женщины – существа непредсказуемые.

– Как раз наоборот, – он едва слышно рассмеялся. – Так вот, она помчалась к вам, чтобы развеять свои подозрения, и у подъезда нарвалась на хулигана, грабителя или насильника, уж не знаю, что именно двигало тем отморозком… Он не совершил грабежа и насилия только по той причине, что его кто-то спугнул, вот и все.

– Все?! – разочарованно протянула Оля. – Но если следовать вашим рассуждениям, его действия лишены всякого смысла!

– То есть?

– Он не ограбил ее, все вещи и даже кошелек на месте. Он не попытался раздеть ее, вся одежда была в порядке.

– А может, это маньяк? – подсказал Тихонов.

– Маньяки, по статистике, обычно промышляют в темных переулках, они тщательно маскируются и не станут нападать возле подъезда почти в самом центре города. Это что-то другое…

– Месть? – вкрадчивым, как у Ростова, голосом поинтересовался Тихонов.

– И вы туда же! – сразу обиделась Оля. – Почему сразу месть?!

– А почему вы сразу подумали о себе? – вопросом на вопрос ответил он. – Ей ведь мог мстить кто-то еще.

Вот! И он туда же! Галка ведь говорила о том же, умоляла вспомнить что-нибудь из прошлой Светкиной жизни. А что она могла вспомнить, если не знала о ней практически ничего?! Ну, встретятся в кафе, попьют чего-нибудь, чаю там с блинчиками, кофе с пирожными. Поболтают ни о чем. Похвастаются новыми тряпками, что удалось выцепить на распродажах. Интерьерные вопросы несколько раз муссировались, это когда Ольга ремонт собиралась затеять. Светлана тогда еще ей рекомендовала какого-то модного дизайнера и даже визитку подсовывала.

О родителях еще часто разговаривали. Светкины то сходились, то расходились. Ей частенько приходилось делить свою жилплощадь с одним из них. Все зависело от того, кто именно на тот момент ушел, хлопнув дверью.

– Достали они меня, Оль! – возмущалась Светлана. – Ну сколько можно в любовь играть?! Взрослые же люди!

Кроме темы взрослых людей иногда всплывала тема любовников. И вот тут-то Светка всегда отделывалась туманными намеками на кого-то, у нее имеющегося. Что все, мол, замечательно, красиво, перспективно. Но никогда никаких имен, никогда никаких явок и паролей, как говорится. Это Оля с простоты душевной ей про Стаса трындела без умолку. Доходило даже, что, задыхаясь, нахваливала его способности в постели.

Дура! Дура малахольная! Зачем хвалила? Зачем знакомила? Зачем вообще ее к себе в дом пустила?!

– Почему вы сразу подумали о себе, Оля? – повторился Тихонов, не дождавшись ни единой реплики. – Разве до своего брака с вашим… Супрунюком Светлана прожила в полной изоляции?

– Нет, я думаю.

– Вот именно. Она жила, училась, работала где-то. Наверняка влюблялась. Сколько ей было лет на момент заключения брака со Стасом?

– Около двадцати семи, – вздохнула Оля, вспомнив, что и ей тоже не восемнадцать, со Светкой они ровесницы.

– Вот! – обрадовался Тихонов. – Вы же не станете утверждать, что она просидела все двадцать семь лет, ни с кем не встречаясь.

– Я этого и не утверждаю. У нее был кто-то.

– Кто? – снова напрягся Тихонов. Или ей показалось?

– Я не знаю. Она никогда не говорила. Так… Намекала на кого-то великолепного, но никогда конкретно не говорила. Даже имени.

– Это о чем говорит? – задумался Тихонов. – Это говорит о том, что Светлана ваша весьма скрытная особа. У нее были тайны, в которые она никого не посвящала. И то, что с ней случилось, могло быть трагическим завершением одной из этих тайн. Так ведь?

– Могло! – согласилась она. – Но что это меняет? К разгадке это не приближает нисколечко.

– Но намекает на нее, – возразил Тихонов. – И поэтому что нужно сделать?

– Что?

– Разгадать все ее тайны, Оленька. Разгадав их, мы с вами найдем того человека, который хотел ее убить. И тем самым снимем с вас все подозрения. Кстати, вы когда собираетесь приступить к работе?

– К работе? – Она растерялась. – Как к работе? А… вы же сами сказали, надо тайны разгадывать. Как же я смогу работать и заниматься исследованием ее прошлого одновременно, Георгий Сергеевич?

– Вот потому я вас об этом и спросил, – удовлетворенно произнес Тихонов, наверное, даже руки потер, настолько тон его был довольным. – Предлагаю оформить вам бессрочный отпуск, в течение которого вы разберетесь с этим делом. Что-то подсказывает мне, Оленька, что господа законоблюстители совершенно не собираются разбивать лбы в кровь, чтобы отыскать злоумышленника. Как вам мое предложение?

– Замечательно, – обрадовалась Ольга. Вопрос вынужденных прогулов ее, если честно, волновал мало, но все же время от времени напоминал о себе.

– Вот и хорошо, – снова на подъеме подхватил Тихонов. – А чтобы вам не так скучно было, я тоже, пожалуй, возьму отпуск. Не так совсем хотел бы его провести, но что поделаешь…

– Вы предлагаете мне свою помощь? – решила она уточнить на всякий случай, все еще помня о его неосторожных словах в свой адрес, о том, что она нравится ему как женщина и все такое. – Как-то неловко, Георгий Сергеевич.

– Почему?

– Я внесла в вашу размеренную жизнь так много проблем, что…

– Мне кажется, – чуть жестче, чем прежде, перебил Тихонов, – что ваши проблемы давно уже стали моими, дорогая Ольга Николаевна. Так что закроем эту тему. Я уже все для себя решил. Завтра утром приеду к вам домой, и мы разработаем план совместных действий.

Он отключился, а Ольга разнервничалась.

Нет, ну нелепая какая-то ситуация получается. Совершенно нелепая! На фига ей его вмешательство, спрашивается?! Ну, помог ей выбраться из СИЗО, огромное ему спасибо. Она готова была ему даже материальные затраты компенсировать. Все до последней копейки, и даже те деньги, что были им потрачены на букеты и фрукты Светлане в больницу.

Он отказался. С высокомерным таким, отвратительным смешком отказался и посмотрел на нее как на насекомое.

Ладно, стерпела. До дома довез, советов надавал, дай бог запомнить. Тоже выдержала. Звонит без конца, проверяет. Опять же, бог с ним, пусть тешится. И ей все не так одиноко.

Но вот чтобы он копался в Светкином прошлом вместе с ней!..

Нет уж, господин Тихонов, увольте! Мало ли что она там нароет? Кто знает, что скрывалось за туманными намеками, за нежеланием конкретизировать? Может, она…

Так, стоп, гражданка Лаврентьева, как, бывало, говаривал Ростов Дмитрий Николаевич. А ну-ка включи мозги и подумай, зачем это Тихонову? С какой такой стати он собрался дышать тебе в затылок? Что он боится пропустить в твоих поисках? Что собирается контролировать?

Так-так-так…

Думай, детка, думай! Не его ли тут кроется интерес? Как он планомерно подвел тебя к мысли, что покушение на убийство связано со случайным нападением! А когда ты отмела его версию как несостоятельную, тут же предложил другую. Тут и впарил тебе идею поковыряться в Светкиных прошлых грехах.

А может, там и нет ничего интересного? Может, все дело как раз не в ее прошлом, а в ее настоящем? Вдруг…

А вдруг Светка, невзирая на любовь к Стасу, продавала его секреты конкурентной фирме, хозяином которой был Тихонов? Если она подругу так виртуозно предавала, почему ей мужа не предать? Тем более что его она знает всего ничего, а с Ольгой, кажется, всю жизнь дружила. И ничто не помешало переступить через эту самую дружбу, так ведь?

Потом, она могла с Тихоновым за спиной Стаса роман крутить. Почему нет? Галка вон тоже что-то подобное предполагала.

Или могла знать какой-то секрет Тихонова и начала его шантажировать. И он, не выдержав, взял и послал к ней убийцу. Только вот неумелым каким-то тот оказался, или Светка живучей.

Интересно, а помнит Светлана хоть что-то о нападении? И если помнит, расскажет ли? И кому: мужу или милиции?

Ольге точно не расскажет. Да ее к ней и не пустят. Стас, по слухам, стережет подступы к палате хлеще Мавзолея. Так что шансов попасть туда у Ольги нет. У Тихонова, кстати, тоже. Потому-то он, видимо, и собрался возле нее крутиться на тот самый случай, если Ольге удастся хоть что-нибудь узнать.

– Дела-а-а… – протянула испуганно Галка, когда Ольга, не выдержав, позвонила ей и все выложила. – Что делать-то станешь, Оль?

– Пока ничего. Пока буду включать дурочку и водить его за нос. А там посмотрим. А тебе назавтра, Галь, задание.

– Какое?

– Сгоняй в отдел кадров и просмотри внимательно Светкину трудовую книжку: где и кем она работала до того, как к нам попасть.

– А ты что, ее трудовую не видела?

– Нет. Мне-то зачем? Она ее сразу в отдел кадров понесла. А мне неловко было как-то страницы перелистывать. Подруга же.

– Нет, ну ты даешь, милая! – ахнула Галка. – Да может, ее отовсюду за воровство или пьянку увольняли!

– Скажешь тоже! – фыркнула Оля.

– Это я к примеру, – Галка что-то едва слышно помурлыкала себе под нос, потом сказала: – К начальнице отдела лучше не соваться, стервь еще та, сразу Стасу доложит. Он не простит, сама понимаешь!

– Понимаю.

– Послезавтра эта милая дама отбывает на конференцию, и я к девчонкам подкачусь. Совру, что мне для больницы нужно, или что-нибудь в этом роде. Ладно, не печалься, что-нибудь наскребем на твою Светку. А с Тихоновым и впрямь будь осторожнее. Кто знает, с какой целью он тебя позвал работать, почему вообще такой живейший интерес ко всему этому делу проявляет? По логике-то, Оль, должен был уволить тебя, едва принял. На фига ему такие проблемы с секретаршей? Не успел на работу взять, ее сразу арестовали по подозрению в покушении на убийство! Уволил бы зараз! А он помогает тебе: и собирается продолжать. Что-то тут нечисто… Оль, а может, он в тебя того, влюбился? – с надеждой поинтересовалась Галка.

– Даже если и так, то для влюбленного он весьма странно себя ведет. Просто сказал бы, и все. А то ужимки какие-то, приседания. Странно все, Галь.

– Тоже верно. Влюбленный мужик первым делом под юбку лезет, а этот в прошлом твоей подруги собирается рыться. Да, странно он себя ведет.

– И опять же, у него баб знаешь сколько?!

– Да уж догадываюсь!

– Вот-вот, и тут вдруг я такая вся неповторимая, с целым шлейфом проблем. Они ему нужны за так?

– Нет, конечно!

– Вот и я о том же.

Они помолчали минуты полторы, потом снова обговорили план действий, в который никого, уж тем более Тихонова, посвящать не станут, и простились на вполне оптимистичной волне, договорившись созвониться завтра в это же время.

Но назавтра в Олиной жизни все начало снова круто меняться. И не только меняться, сколько стремительно катиться под уклон. Она уж точно не думала, что такое возможно. Вернувшись домой из следственного изолятора, она наивно полагала, что все самое нехорошее и несчастное в ее жизни уже случилось. Стас бросил, лучшая подруга предала. Потом заключили под стражу, обвиняя в ужасном преступлении. Казалось бы, чего еще?! Достаточно!

Ан нет! Ничего подобного, примите, уважаемая, еще один судьбоносный сюрпризец, после которого как жить – непонятно…