Текст книги "Собачья работа"

Глава 7

Ключи оказались довольно большой деревней, дворов на сорок или даже побольше, с придорожным трактиром, новеньким, из свежего дерева – видимо, отстроили заново после войны. Небольшой замок – трехэтажная башня с хозяйственными постройками – стояла на холме чуть в отдалении, как раз на лесной опушке. Ни крепостной стены, ни какого-нибудь забора не имелось, и лес подступал к самым стенам. Зато неподалеку раскинулся большой яблоневый сад, где на деревьях только начали распускаться листья и первые цветы. Сад немного пострадал от войны – там уцелело только около десятка яблонь, остальные представляли собой стволы с обрубленными сучьями, на которых кое-где торчала молодая поросль. Виднелось и десятка полтора саженцев. Ничего себе «охотничий домик»!

Нас заметили издалека – слуги бросились навстречу, спеша принять лошадей. Не успели мы спешиться, как из дверей выбежала миловидная девушка лет двадцати в светлом платье, с такими же светлыми волнистыми волосами. Всплеснув руками, она кинулась к гостям и бросилась на шею Коршуну:

– Ах, вы живы! Живы! Какое счастье!

Надо отдать ему должное, мужчина не оцепенел от столь пылкого проявления чувств и не застыл столбом. Можно подумать, ему каждый день на шею вешаются такие красотки. Но обнял податливый стан незнакомки с осторожностью:

– А вы кто?

– Как? – Девушка отняла личико от его груди. – Милый князь, вы не узнаете меня?

Мой подопечный тихо усмехнулся:

– Конечно, узнаю, панна Ярослава. У меня хорошая зрительная память.

Девушка нахмурилась и отпрянула от рыцаря-истребителя с тем же пылом, с каким до этого вешалась ему на шею. Прежде бледное ее лицо вмиг побагровело. Из глаз брызнули слезы:

– О, ваше сиятельство! Прошу меня простить! Я не хотела!

– Все в порядке, ясная панна, – негромко, но внятно промолвил Коршун, отступая назад и смешиваясь с остальными гайдуками. Сама же княжна шагнула навстречу князю.

– Прошу меня простить, – пролепетала она. – Это волнение… Вы не приехали вчера, и я весь вечер и ночь не находила себе места! Не могла сомкнуть глаз! Просто не знала, чем себя занять… Я так волновалась! И потом – прошло столько лет! Последний раз мы виделись… когда?

– Перед войной, – напомнил Витолд Пустополь. – Наша помолвка сорвалась из-за того, что пришла весть о ее начале.

– Почти восемь лет! – всплеснула руками девушка. – Восемь лет разлуки! Я… вы так изменились!

– Вы тоже. Я помню девочку двенадцати лет, а вижу перед собой молодую красивую девушку. Вы остались такой же, как прежде, разве что чуть подросли и… похорошели.

Да уж, не знаю, какой она была в двенадцать, но в двадцать лет фигура у княжны Ярославы оказалась очень даже ничего. Просто завидно!

– Вы тоже… мне кажется, стали еще красивее, – промолвила она.

Я отвернулась, чтобы скрыть свои чувства. Ничего себе – «стал красивее»! Только что эта девушка кинулась на шею первому встречному, перепутав «ястреба» со своим женихом. И тут же стала нагло врать ему в глаза, что помнит, как он выглядит. А мужчина послушно кивал, прощая эту ложь и путаницу.

– Панна Ярослава!

Резкий голос заставил нас вздрогнуть. На крыльце появился пожилой мужчина, худощавый, с изжелта-бледной, пергаментной кожей лица. Длинные седые волосы прядями падали на отложной воротник дорогого темного камзола, на фоне которого его лицо казалось еще бледнее. Возможно, когда-то это был красивый мужчина – худощавый, стройный, гибкий, порывистый в движениях и отменный фехтовальщик, как машинально отметила я, – но годы сурово обошлись с ним. При одном взгляде на него девушка смущенно опустила взгляд.

– Что вы себе позволяете, ясная панна? – надтреснутый голос тоже сохранял следы былой силы. – Как это понимать? Порядочная девушка не должна так вести себя с мужчинами. И это невежливо – так долго держать гостей на пороге.

– Простите, батюшка, – пролепетала Ярослава. – Я больше не буду! Но я так волновалась…

– Прошу извинить мою дочь, – старик выпрямился, – она совсем еще ребенок и так за вас переволновалась! Проходите!

– Тем более что все-таки это мой дом, – пробормотал Витолд Пустополь, но негромко, так, что его почти никто не расслышал.

Гости и хозяева вместе направились в донжон. Миновав нижний, погруженный в полумрак холл, по широкой скрипучей лестнице поднялись на второй этаж. Сначала – отец с дочерью, затем – мы. Замыкали шествие гайдуки Тодора Хаша, и я почему-то почувствовала себя в ловушке.

В большом зале, который занимал, наверное, почти весь этаж, накрывали столы. Суетились слуги – несколько человек при нашем появлении порскнули прочь.

Навстречу вышел управляющий – дородный мужчина лет сорока, командовавший мечущимися туда-сюда челядинцами.

– Прошу меня извинить, ваше сиятельство, – промолвил он. – Мы, конечно, ждали вас, но вчера вечером. Уверяю вас, что к приготовленным кушаньям практически никто не притронулся, но все равно прошу немного подождать. Мясо…

– Мы вполне могли бы поесть и холодную телятину или баранину, – вежливо перебил его Витолд Пустополь. – Прекрасно понимаем, что не ваша вина в том, что мы не смогли сесть вчера за столы вовремя!

– И все равно, сделайте милость и немного подождите, – управляющий указал на кресла, и Витолд тут же воспользовался приглашением, заняв центральное, во главе стола. Княжна Ярослава, ее отец и остальные поспешили устроиться рядом.

– Мясо, холодное или только что зажаренное, не появится на столе само по себе! – заговорила княжна. – А пока накрывают на столы, не откажите в любезности – поведайте, что произошло на лесной дороге? Ваш гайдук рассказал странные вещи!

– О, – улыбнулся князь, – самое интересное приключилось потом! Мы встретили лоскотух и подверглись их нападению!

Рассказ о ночном приключении затянулся почти на полчаса – Витолда так и засыпали вопросами. Досталось и Коршуну. На мое счастье, оба мужчины промолчали о том, что именно мне выпала сомнительная честь быть для одного из них живым оберегом. Достаточно неосторожного слова, чтобы навеки ославили шлюхой, и потом не докажешь, что главным являлось мое присутствие и достаточно было просто лежать рядом, как бревно.

Наконец стол накрыли. Мы стали рассаживаться. Я помедлила немного, пропуская Витолда и Коршуна перед собой, но была тут же схвачена за руку:

– Куда же вы, Дайна?

– На место, – кивнула в сторону нижнего края стола, возле которого толпились гайдуки. Присяду с краю, где мой костыль не будет никому мешать.

– Мне кажется, ваше место здесь, – произнес князь, пытаясь устроить меня между собой и рыцарем-истребителем.

– Ваше сиятельство, – прозвучал напряженный голосок княжны, – а не будете ли вы любезны сообщить нам, кто эта дама?

– Дайна Брыльская, шляхтенка из старого рода Брылей и мой телохранитель, – спокойно объяснил тот.

– Вы хотите сказать, что собираетесь усадить за один стол с собой… гайдука? – ахнула девушка.

– А что в этом такого?

– Но хозяева не едят за одним столом со слугами! Это не принято!

Для самого хозяина дома и гостей был накрыт один стол, для гайдуков – другой. Гостями могли считаться милсдарь Тодор Хаш, панна Ярослава с отцом, даже Коршун… но никак не я. Чтобы не заострять конфликта (еще чего не хватало, вставать между своим работодателем и его невестой!), я попыталась осторожно освободить руку и перейти за другой стол, но ее словно сдавили железные клещи. Витолд Пустополь держал мое запястье так, что, пожелай я освободиться, пришлось бы по одному отгибать его пальцы.

– Значит, вы, ваше сиятельство, считаете Дайну Брыльскую всего лишь прислугой? – поинтересовался он, и было в его голосе что-то странное, что заставляло прислушиваться.

– Прислугой или нет, но ей не место за одним столом с нами! Она вполне может поесть и среди остальных. – Девушка широким жестом указала на противоположный конец зала. – Ей там будет достаточно удобно!

Она была права. Пока не вспыхнула ссора между молодыми людьми, я вновь попыталась освободить руку, но князь бросил в мою сторону горящий взгляд. «Стой, где стоишь!» – говорили его глаза, и я едва ли не впервые в жизни подчинилась мужчине.

– Дайна – мой человек и только мне решать, где будут находиться мои люди, – железным тоном промолвил князь. – Она два, если не три раза спасала мне жизнь и имеет полное право хотя бы на уважение! И если вы намереваетесь стать моей женой, ясная панна, вы должны усвоить, что в моем доме только я буду устанавливать, что принято, а что нет. Оскорбляя моих людей, вы оскорбляете меня! Немедленно извинитесь!

Не только я – все присутствующие онемели от такой отповеди. Панна Ярослава хлопала глазами и хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Ее отец смотрел то на дочь, то на ее жениха, словно сравнивал их между собой. Тодор Хаш, казалось, был готов кинуться в драку. Гайдуки перешептывались и переглядывались. И только в прищуренных глазах Коршуна светилось что-то похожее на веселье. А лично мне хотелось провалиться сквозь пол и перекрытия и очутиться где-нибудь в подземельях. Да, мы с этой Ярославой не одного поля ягоды и далеко не одинаковы по происхождению. И для того, чтобы делать одной женщине замечания в присутствии другой, нужно иметь веские основания… Она же – его невеста. Она – знатнее меня. И – красивее. И – моложе.

И злее. Во всяком случае, именно злость звучала в ее голосе, когда она процедила:

– Прошу меня извинить.

И все. Ни слова больше.

Ее отец приложил руку к груди:

– В свой черед прошу прощения за слова дочери. В них есть доля правды, но только не в том случае, когда речь касается гостя. И благородная дама Дайна заслуживает уважения – хотя бы за то, что сохранила жизнь князя Пустополя и нашего будущего родственника. Прошу нас извинить, Дайна Брыльская!

Мы сели. Граф Витолд все еще держал мою руку в своей. Было ужасно неудобно, и я попыталась освободиться. Мужчина с удивлением посмотрел на меня. Казалось, он ничего не понимал, но потом все-таки разжал пальцы и сделал это с явной неохотой.

– В замке вы вели себя по-другому, – прошептала я.

– Я… это было до того, что произошло ночью, – ответил он.

Ужин начался в молчании. Со всех сторон в мою сторону то и дело летели любопытные, удивленные, негодующие взгляды. Княжна Ярослава и Тодор Хаш сидели по левую руку от хозяина дома, мы с Коршуном – по правую, чуть дальше – отец невесты. И эти двое – невеста и друг – не сводили с меня глаз. Ох, Дайна, что же это творится? Тебе ведь не нужны враги! Только менять что-либо было уже поздно.

Но особенно меня поразило поведение Витолда Пустополя. Его жесткий тон, его решительность и, самое главное, крепкое мужское пожатие так не вязались со сложившимся образом слабака и рохли, что я раз за разом невольно вспоминала его слова и взгляд. Это был мужчина, который действительно мог представлять для кого-то опасность. Но почему-то казалось, что уж мне-то он не причинит вреда.

…Нет, прекрати! Не думай об этом! Напридумывала невесть что! Очнись! Это просто потому, что ты никогда не работала телохранителем и не знаешь, как себя вести. Ты работаешь на князя ради денег – ради восьмидесяти злотых, которые тебе нужны для того, чтобы вернуться к родителям в дом и жить там безбедно. Чтобы получить эти деньги, тебе надо как можно скорее найти того, кто хочет отправить графа на тот свет. Вычислив убийцу, ты получишь награду и уедешь отсюда до того, как эта девушка станет княгиней Пустопольской.

Не помню, как дотерпела до конца ужина. Ела просто потому, что заставляла себя есть – долгая дорога и последующие приключения совершенно меня вымотали, а сил потребуется, надо полагать, немало. Давилась кусками, запивала их вином, не чувствуя вкуса, все время ощущая на себе полный ревности и злости взгляд леди Ярославы. Да не претендую я на твоего жениха, дурочка! Нужен он мне больно! Но из-за стола вскочила едва ли не самая первая, едва хозяин дома дал знак к окончанию трапезы и предложил гостям отдохнуть в приготовленных комнатах.

И почти сразу почувствовала на запястье знакомые пальцы:

– Дайна будет сопровождать меня.

– Вот как? – Ярослава была удивлена. – Но…

– А что тут такого? Она – мой телохранитель и должна всегда находиться рядом. На всякий случай.

– Вы нам не доверяете? Вы считаете, что в вашем собственном доме, – девушка беспомощно оглянулась на своего отца, – ваши гости и будущие родственники могут причинить вам какой-то вред?

– Здесь, под собственным кровом, я чувствую себя в полной безопасности, – вежливо ответил мой подопечный, – однако последние события научили меня постоянно быть настороже.

Желание князя – закон, тем более когда князь находится на своей земле. Отец зыркнул на дочь, и панна Ярослава подавилась всеми словами, которые хотела сказать. Снова заулыбавшийся Тодор Хаш протиснулся к Витолду, отвлекая внимание на себя:

– Пойдем, нам с тобой надо о многом поговорить. Ты не представляешь, как я себя ругаю за то, что не поехал тебя встречать!

Из гостей только Коршун сразу направился к выходу.

– Прошу меня простить, – промолвил он ледяным тоном, – но я должен найти своего напарника. Похоже, охоту нам придется начать сначала!

Его слова вселили в душу смутную тревогу, и я дала себе зарок: смотреть в оба, как бы чего не вышло, пока будем под этим кровом.

В матовой поверхности серебряного зеркала отражались незнакомая комната и сидящий в кресле человек. Склонив голову набок, он с легким недоумением слушал изливающийся поток слов:

– Это просто уму непостижимо! Кого вы прислали?

– Это одни из лучших истребителей нечисти… – мягко заметил сидевший в кресле мужчина. – Коршун занимает высокое положение.

– Я не сомневаюсь в их компетенции. Я решительно отказываюсь понимать мотивы их поступков. Что это значит: «Правильно расставить приоритеты?» Они считают, что оборотень не так опасен? Чудовище, убивающее людей?

– Да? И сколько человек погибло в Пустополе и его окрестностях за последние полгода?

– Пятнадцать… э-э… считая тот случай в лесу, девятнадцать. Не говоря о раненых, которые выжили чудом! Причем почти половина – женщины и дети! И это только те, о которых мне известно! Еще несколько человек просто пропали без вести.

– Так, – сидевший в кресле улыбнулся. – А сколько из них – жертвы оборотня?.. Молчите? Не знаете?

– Ну, если вычесть пропавших без вести и тех, кого порвали волкопсы этой весной, то…

– То остается не так уж и много. По сути, единственный, кто точно пал жертвой именно оборотня, был некий Мирчо Хаш. И произошло это почти полгода назад. Вы обратились за помощью через несколько месяцев. Вот почему мои люди не торопятся уничтожать вашего оборотня!

– Он не мой! Он…

– Он – общее бедствие, знаю. Но он сидит тихо и не высовывает носа, в то время как остальные твари отнюдь не желают таиться.

Собеседники какое-то время молча смотрели друг на друга.

– Я понимаю, что вы хотите сказать…

Витолду принадлежали две просторные комнаты на третьем этаже. Всего комнат насчитывалось семь – самого управляющего, старого Яноша Ключа и его супруги, и гостевые, занятые сейчас княжной Ярославой и ее отцом. Примерно так же было и у нас дома – только мы, сестры, жили в комнатах по двое-трое. Одну половину княжеских покоев уже занимал Тодор Хаш, который вцепился в друга и силой потащил его отдыхать.

Я заняла позицию у двери – не только потому, что боялась оставить пост без разрешения, но и потому, что после того, что случилось за обедом, не хотелось попадаться на глаза никому из приезжих. А пройти вглубь комнат не позволяло мое положение – сторожевая собака должна знать свое место.

Приятели развалились в креслах, Тодор сам разлил вино:

– За твое чудесное избавление! Веришь или нет, но я глаз всю ночь не сомкнул и из седла не вылезал! Мы так боялись найти твое истерзанное тело…

– Кое-кого это чудовище все-таки растерзало. – Витолд сделал глоток.

– Жуть! – Рыцаря передернуло. – И откуда эта тварь вылезла?

– «Ястреб» говорил, что его могли привезти сюда во время войны и выпустить в здешних лесах. Или он сбежал сам и одичал. А на людей кидается потому, что у него нет перед ними страха.

– Кто мог такое сделать?

– Понятия не имею. Был бы жив Мирчо, он бы, может быть, и сказал правду…

– Не напоминай!

В комнате повисло неловкое молчание. Я вспомнила, что Мирчо звали среднего из братьев Хаш. У него осталась молодая вдова, пани Бедвира. Может быть, она что-то знает?

– Кстати, что намерены с ним сделать эти «ястребы»? – помолчав, заговорил Тодор.

– Ничего, – Витолд посмотрел на догорающий огонь в камине. Весной бывает прохладно, комнату к приезду гостя как следует протопить не успели. – Они мне сказали, что не будут заниматься этой проблемой, и предложили решить ее самостоятельно. Как-никак это моя земля, и я обязан защищать мирных граждан.

– От этого чудовища? Как? Охотиться на него будешь? Если правда то, что про него рассказали гайдуки, и если ты не преувеличиваешь, сюда надо королевскую гвардию приглашать.

– О-хо-хо, – вздохнул-зевнул князь, – я что-нибудь придумаю. Но не сейчас.

Я переступила с ноги на ногу. Деревяшка предательски скрипнула.

– Идите сюда, Дайна, – окликнул меня Витолд. – Может быть, выпьете вина?

Он сам наполнил бокал, протянул его мне. Пришлось подойти и наклониться. А мужчина неожиданно встал и указал мне на свое место:

– Присаживайтесь.

– Но, – я растерялась. Мужчины так давно не уступали мне места… – это неправильно!

– Почему неправильно?

– Я – всего лишь ваша охрана, и…

– В первую очередь вы – женщина. Садитесь, без церемоний!

Он взял меня за локоть, толкнул на сиденье, сунул в руку бокал и как ни в чем не бывало встал рядом с креслом, опершись на спинку. Я, чтобы успокоиться, в два глотка ополовинила бокал. Женщина! Ненавижу! А ведь есть еще мужчины, которые вообще не замечают женщин, не признают их равными себе…

Он осадил коня, не обращая внимания на адъютантов и свиту, с седла окинул взглядом разоренные дома и группу растрепанных, усталых, грязных пехотинцев, которые расположились возле одного из наименее пострадавших строений и занимались приготовлением ужина.

– Где ваш командир?

Я встала, сделала шаг вперед:

– Ваша светлость, я…

– Командир где? – Лорд смотрел поверх моей головы. – Эй, олухи! Кто занимался зачисткой этого поселка?

– Ваша светлость, – пришлось повысить голос, – прошу прощения, но…

– Ты что тут делаешь? – На меня соизволили обратить внимание, скривив рот в презрительной усмешке. – Мне нужен командир отряда, который зачищал поселок!

– Это я.

Лорд чуть с седла не свалился от неожиданности.

– Ты?

– Десятник пятой сотни головного полка графа Зверинского Дайна Брыльская, милостивый государь, – отчеканила я. – Сначала нас было три десятка. Здесь, – кивнула головой на костер, возле которого сидели мои бойцы, – все, кто остался.

– И старший по званию…

– Я.

Лорд медленно спешился. Бросив поводья лакею, сделал несколько шагов, озираясь по сторонам. Поселок оказался пуст. Полностью очищен от врага – хоть сейчас жителям можно было возвращаться и налаживать порушенное хозяйство.

– Враги…

– Две дюжины трупов зарыты в овраге. Еще троим удалось уйти – их догнали уже в поле.

– Наши потери?

– Восемь человек убитых и трое раненых. Эти уже отправлены в тыл.

– Двое за одного?

Лорд помолчал, словно обдумывая что-то, а потом решительно сгреб меня в охапку, смачно поцеловал и, все еще придерживая, развернул лицом к своей свите:

– Вот! Смотрите и учитесь, как надо воевать!

Именно после этого случая впереди замаячило звание полусотника.

Скребущие звуки заставили отвлечься от воспоминаний. Я дернулась, и Тодор рассмеялся:

– Не бойтесь! Это не мышь!

Звук повторился. Он шел из-за двери.

– К вам можно? – послышался робкий голосок Ярославы.

– Да, у нас не заперто, – крикнул князь, и девушка быстро переступила порог.

И конечно же увидела меня в кресле с бокалом вина и Витолда Пустополя, стоящего подле.

– Э-э… а что здесь происходит? – пролепетала она, хмурясь. Явно мое присутствие не доставляло княжне радости. Сейчас выставит за порог, как какую-то…

– Ничего особенного. Мы просто разговаривали. Вы что-то хотели? – вежливо поинтересовался мой подопечный.

– Я… просто хотела с вами познакомиться поближе, – немного смутилась панна Ярослава, но потом опомнилась и гордо вскинула подбородок. – В конце концов, мы с вами жених и невеста, а так плохо знаем друг друга! До нашей свадьбы остается не так уж много времени…

– Сколько? Неделя? Месяц?

– Ого! – воскликнул Тодор Хаш. – Так скоро? А почему я ничего не знаю?

– Я сам ничего не знаю, – ответил Витолд другу. – Ни дня, ни месяца еще не определено.

– Но вы же хотели обсудить это с моим отцом, не так ли?

– Э-э… – спокойный, уверенный в себе мужчина куда-то исчез, и опять вернулся рохля и мямля. Перемена была столь разительна, что я вытаращилась на Витолда Пустополя во все глаза. – Ну, наверное, да… Вообще-то для начала я хотел немного… ну, как бы это сказать…

– Отдохнуть с дороги? Поближе меня узнать?

– Наверное, – пожал плечами он. – Я… э-э… немного попозже переговорю с вашим отцом… Скажите ему, что я… ну… обязательно зайду к нему перед отъездом, и…

– Вы уже нас покидаете? – Девушка решительно шагнула вперед. Уверенность возвращалась к ней по мере того, как все больше колебался мужчина. Если они поженятся, новоявленная княгиня Пустопольская быстро поставит мужу условия, выгодные только ей. – Проведите под этим кровом хотя бы одну ночь! Скоро нас должна догнать моя свита. Тогда мы сможем вместе отправиться к вам в замок! А до этого времени нам удастся пообщаться и…

На миг мне показалось, что Тодор Хаш сейчас вмешается – такое у него стало лицо! Но понять, радует или огорчает его это предложение, рыцарь не успел – в следующий миг Витолд как ни в чем не бывало посмотрел в окно и пожал плечами:

– Сейчас полдень. Если я пойду к вашему отцу и переговорю насчет даты нашей свадьбы, мы еще успеем пуститься в дорогу и засветло вернемся в Пустополь.

– Как – сегодня? – воскликнула Ярослава.

– Как – сегодня? – эхом откликнулся Тодор Хаш. – После того, что произошло вчера днем? После того, что мы пробыли тут всего несколько часов?

– Тод, – улыбнулся князь. – А вот скажи, моя почтенная матушка знает о том, что произошло в лесу по дороге сюда?

– Да. Один из гайдуков вернулся, и…

– А знает ли она, что я уцелел?.. Нет, вот то-то! Думаю, что наилучшим вестником о том, что я жив и здоров, буду я сам. Так что сейчас схожу к вашему отцу, милая Ярослава, мы поговорим, и я вернусь в замок!

– Но вы не можете так поступить! – воскликнула девушка. – Мы с вами совсем друг друга не знаем!

– А разве это так важно? Наши отцы задумали этот брак как наилучший. Нам остается лишь повиноваться их воле. Я намерен исполнить свой долг. А узнать друг друга поближе можно и после свадьбы. Тем более, – с улыбкой добавил мужчина, – я вас уже немного узнал и при встрече не перепутаю с другой девушкой!

Это был удар ниже пояса. Панна Ярослава побагровела так, что из ее глаз брызнули слезы.

– Это… это плохо, напоминать мне об ошибке! – воскликнула она слезливым тоном. – Вы не можете быть таким жестоким.

Она направилась к двери, и Витолд сорвался с места, пытаясь ее остановить:

– Прошу меня извинить! Я на самом деле мог бы вас перепутать с другой – при других обстоятельствах… Я готов пойти к вашему отцу прямо сейчас и назначить день свадьбы!

– Правда? – Девушка мгновенно разулыбалась. – Я предупрежу его.

И выскользнула за порог.

Тодор Хаш резко поднялся:

– Надеюсь, ты не собираешься устраивать свадьбу в следующем месяце? Куда ты так торопишься? Ты же едва знаешь Ярославу Клевеньскую! И потом, не лучше ли, если этот вопрос останется в компетенции моего отца? Он практически тебя вырастил, ему и последнее слово говорить!

На миг мне показалось, что Витолд подчинится чужому решению, но, бросив на меня быстрый взгляд, он неожиданно произнес:

– Есть вещи, ответственность за которые я не могу переложить на чужие плечи!

К счастью, на сей раз все обошлось, хотя всю дорогу домой я нервно вертелась в седле и хваталась за меч при каждом резком звуке, а когда неподалеку неожиданно вспорхнула какая-то птица, вовсе чуть не свалилась и стала объектом насмешек не только Тодора Хаша, но и остальных гайдуков. Особенно осторожны мы были в том месте, где в первый раз увидели дейноха. Тела людей и конские туши убрали, но земля была изрыта копытами, кровь пропитала почву, и место трагедии стало хорошо заметно. Признаться, я вздохнула с облегчением, когда отряд выехал из леса и через поле направился к замку.

Наутро после приезда вскочила рано. По уже укоренившейся привычке заглянула в комнату Витолда – и с удивлением заметила, что она пуста. В постели никого не было, в покоях хозяйничали две служанки.

– Его сиятельства нет, – ответила одна, помоложе. – Он рано встал. И уже ушел.

– Куда?

Девушка пожала плечами. Ответила ее товарка, постарше:

– В этот… как его, студий. Он часто там бывает, – она хихикнула.

Я кивнула и отправилась на поиски. Наверное, не стоило ходить за своим подопечным по пятам, но с другой стороны – не в этом ли состоит работа телохранителя? И потом, однажды он уже оставался в этой студии без присмотра, и дело закончилось ударом по голове. Я должна быть рядом, чтобы в случае чего предотвратить еще одно покушение. Мало ли, что с ним может произойти. Один раз – чуть череп не проломили, другой раз – лоскотухи под воду едва не утянули. А дальше что?

Найдя заветную дверь, тихо постучала:

– Входите, не заперто!

Он никогда не запирался! Это удивительно, учитывая количество покушений! Просто верх доверчивости и безалаберности! Впрочем, человек, который в обычной коряге способен увидеть крылатого оленя, другим быть не может.

Студия представляла собой просторный зал на всю площадь башни, залитый утренним светом. Два из четырех окон были распахнуты настежь и впускали свежий, пряно пахнущий воздух. У стола, стоявшего рядом с ближайшим окном, граф Витолд в одной рубашке, засучив рукава, что-то увлеченно лепил из большого куска желтой глины. На меня из-под взлохмаченной русой челки весело глянули серые глаза:

– А, вот и вы, Дайна! Идите сюда!

Он улыбался, а глаза лучились гордостью и лукавством. Я невольно засмотрелась на его лицо. Вернее, только попыталась, но сразу, наткнувшись на ответный взор, отвела глаза и, чтобы не смущать мужчину и не смущаться самой, скользнула взглядом в низкий вырез рубашки, где на левом плече виднелся удивительно быстро, как на собаке, заживший шрам.

– Вы…

– Я часто встаю рано-рано и прихожу сюда. В утренние часы мне легче работается, – он отер лицо рукавом рубашки, провел по лбу тыльной стороной запястья, оставив на виске грязную полосу. – Полюбуйтесь, какой красавец!

Я подошла ближе. На столе, растопырив передние конечности и присев на задние ноги, как собака, скалил пасть дейнох.

– Работа, конечно, не закончена, это так, эскиз, набросок, – с затаенными гордостью и смущением промолвил князь. – Я хочу послать мужиков к оврагу за глиной. А пока займусь эскизами. Вам нравится?

Я огляделась по сторонам. Десять дней назад, когда искала Витолда, было не до внимательного осмотра. А сейчас все словно открылось в новом свете.

– Вы… художник? – На ближайшем столе обнаружилась давешняя коряга, отмытая от грязи и лишенная остатков коры. А она в самом деле похожа на оленя, расправившего растущие на спине крылья!

– Почти. Сколько себя помню, все время что-то рисовал, лепил из глины, резал по дереву… Отец мне потакал. Считал, что творить лучше, чем бесцельно прожигать жизнь, и называл это – «сбрасывать энергию». Он говорил что таланты у меня от мамы – она вышивала целые картины. Я вам как-нибудь покажу – в покоях отца осталось несколько гобеленов. И в ее бывшей комнате тоже. Правда, она умерла рано, и несколько картин не успела вышить до конца.

Князь прошел к соседнему столу и откинул белое покрывало со стоящего там мраморного бюста молодой женщины. Головка на тонкой шее, две закрученные баранками косы над ушами, какие-то обыкновенные, ничем не примечательные черты лица, покатые плечи – и все.

– Это она?

– Мне было около двух лет, когда она умерла. Я ее совсем не помню. Это я сделал по рассказам отца, – граф погладил кончиками пальцев каменную щеку. – Меня, как еще одного сына, вырастила жена Генриха. А госпожа Мариша – моя кормилица. Я даже какое-то время звал ее мамой. А ваша мать, она…

– Она жива. Была жива, когда я уходила на войну. Отец тоже хотел пойти, но он сломал ногу на охоте – выпал из седла и не смог пойти в конницу. А наш граф Альдемар в кавалерию женщин не берет, даже если они – дочери его шляхтичей. Вот мне и пришлось податься в пехоту.

Вспомнился день, когда я уходила на призывной пункт. Мама бесконечно суетилась, все лезла проверять мои вещи, по пять-шесть раз повторяла одни и те же наставления: «Держи ноги в тепле! Будь осторожна с мужчинами!.. Следи за собой!.. Пиши, не забывай!» Сестры – самой старшей шестнадцать, самой младшей восемь – таращились так, словно впервые видели. Младшие висли на руках, боясь отпустить. Старшие растерянно топтались поблизости, явно не зная, что делать. Отец был горд – и завидовал. Горд тем, что и его семья может послать кого-то на войну – защищать нашу страну. Завидовал – что идет не он и не его сын. Я им писала. Сначала так часто, как только могла. Потом от случая к случаю, иной раз по месяцу откладывая окончание начатого на привале письма. После ранения и операции не черкнула ни строчки. Напишу потом, перед отъездом – предупрежу, что жива и возвращаюсь домой.

Я словно очнулась, услышав шелест пергамента:

– Что?

– Не шевелитесь, – медленно промолвил Витолд, подтягивая к себе лист. – Прошу вас… Так и стойте!

Осторожно скосив глаза, я заметила, как он быстрыми четкими линиями набрасывает на пергаменте мой профиль.

Заскучав и отпросившись, после завтрака решила немного поразмяться. Но в тот день я до заветного уголка на заднем дворе так и не дошла. Выбежав из-за угла, на меня налетела Агнешка. Девочка не разбирала дороги. Ее чудом удалось поймать, и она сгоряча ударила меня кулаком по руке:

– Пусти!

– Что случилось?

Причина паники девочки уже появилась. И почему я не удивилась, увидев Тодора Хаша?

– А ну-ка, иди сюда!

Агнешка проворно нырнула мне за спину, а я заступила рыцарю дорогу:

– Что происходит?

– Ничего особенного. Эта девочка неправильно себя ведет!

– Он сам такой! – наябедничала та.

– Что бы ни произошло, вам не стоит преследовать ребенка!

– Этот ребенок – моя нареченная невеста!

Ого! Вот это да!

– Это правда? – Я покосилась на Агнешку и увидела, что глаза девочки полны слез.

– Я слышала, как дядя Генрих сказал об этом маме, – пролепетала она. – А я не хочу выходить за него замуж! Он старый и противный! Я так маме и сказала, а он… он… а мама сказала… э-э-э…