Текст книги "Алька"

Подружки

С Люсей Тимофеевой Алька дружила с первого класса. Они вместе учились все 10 лет.

Еще в садике Алька дружила с Маринкой Ершовой, девочкой из состоятельной семьи. Мать ее была рентгенолог, а отец был на высоких постах.

Марина всегда одевалась красиво, часто с родителями ездила на курорты. Красивая, темные длинные косички… Все мальчишки еще с первого класса бегали за ней. В школе они с Алькой как-то отдалились. Алька же была беднота! Форма старенькая, с залатанными локтями… И Маринка, видимо, стала ее стесняться. Даже как-то уже в 10 классе она посмеялась над Алькой, что форма у нее с заплатками. Но все ребята заступились за Альку и накинулись на Маринку. Та больше не смела насмехаться. Да, с Маринкой оставались хорошие отношения, но дружбы уже не было.

Так как родители Марины были высокопоставленные люди, учителя всегда как-то выделяли Маринку и относились к ней по-особому. Как-то среди учебного года родители Марины уехали на курорт, и Марина пропустила почти месяц. Когда она приехала, начала «акать» и завоображала. На уроке истории ее вызвали отвечать, а она не знала предмет. И вот она начала, медленно выговаривая слова и акая, говорить, делая паузы. Учитель проговаривал фразу, Марина медленно повторяла. Ей поставили «отлично». Все так были возмущены! Но учителю что-то сказать не отваживались.

Но, впрочем, Маринка была неплохой девчонкой. И все же ее любили. Она была не только красивой, но и доброй, веселой. Она одна из класса была отличницей. Но в медицинский институт она поступала шесть раз! И только на шестой раз прошла.

А вот Люся Тимофеева – совсем другая девочка. Светлые волосы, заплетенные в две косички, голубые глаза. Одета была всегда аккуратно, красиво. Ее мама всегда ей шила красивые наряды. Сама она работала техничкой в сельхозтехникуме. Там же они и жили вместе с дочкой в маленькой комнатке на первом этаже. Алька не раз бывала у них в гостях. Жили они очень скромно: в комнатушке были только стол и кровать, другой мебели у них не было. Под кроватью стояли чемоданы с бельем. Альку тянуло к Люсе, хотя та больше дружила с Ирой Шишовой, девочкой из Ленинграда, что пришла к ним во втором классе. Вот вместе они и дружили. Да впрочем, весь класс у них был дружный. Они как-то все очень хорошо относились друг к другу и общались.

С Люсей Тимофеевой Алька еще больше сдружилась после школы. Они вместе поехали в Сестрорецк в дошкольное училище. Их там не приняли: иногородние, а общежития нет. Но Алька с Люсей не огорчились, а почему-то очень обрадовались. Они весело бросились на пляж «Дюны». Почему «Дюны» – Алька поняла потом. Берег взморья был песчаный, кварцевый песок перегоняло ветром, и ноги утопали в нем, как в сугробах. Девочки были очень удивлены, что большинство людей не купались или плескались на мели. Они взялись за руки и побежали, чтобы забежать поглубже. Но когда они зашли по грудки и легли на воду, их вдруг с неимоверной силой потянуло в пучину. Испугавшись, они оглянулись назад. Берег был почти на горизонте! Они рванули обратно, но преодолеть тягу воды было очень трудно. Они «бежали», перебирая ногами по дну, потому что плыть против этой тяги было почти невозможно. И с облегчением вздохнули только на берегу. Больше купаться уже не хотелось.

Приехав домой, Алька вместе с Люсей пошли работать на стройку. Их поставили к мастеру учениками маляра. Скоро они уже работали самостоятельно. Им поручили отделку детского садика. Работать с красками разрешалось не более четырех часов. Девчонки работали по десять часов, чтобы быстрее выполнить задание.

Ночью Альку всю выворачивало наизнанку. Сильные боли скрючили ее в комок, она покрылась «лепешками», словно ее хлестали крапивой. Утром мать вызвала скорую. Долго еще Алька не переносила запах олифы, растительного масла.

Мужчины на стройке относились к девочкам уважительно и ласково называли «доченьки», «девочки». Даже отъявленные пропойцы и матерщинники при виде их замолкали и говорили:

– Тише, девочки идут.

Работали Люся с Алькой весело: с шутками, прибаутками. Постоянно пели песни. Голосок у Люси хороший, и пела она очень красиво. Алька ей подпевала. И на душе было хорошо и спокойно.

А вот электрика на стройке они почему-то недолюбливали и всегда над ним подтрунивали. То спрячут инструмент, то донимают вопросами…

– Почему ты был в плену?

– Я был ранен, – терпеливо объяснял он.

– А почему не бежал из плена?

– Я пытался, но нас поймали.

– А почему ты не застрелился?

– А где у меня было оружие?

– А перед пленом у тебя же было оружие!

– Но я был без сознания.

– Предатель! Все равно предатель.

– Но я отсидел десять лет в лагерях, я искупил вину.

– Эту вину нельзя искупить. Ты предатель.

И однажды, видимо, девчонки его сильно достали, он запер их в каптерку. Они представляли себя партизанками, захваченными фашистами. Тщательно осмотрели конуру: нельзя ли где выломать доску и убежать из плена.

– Живыми не сдадимся! Лучше смерть!

Но электрик молчал. Через какое-то время он их все же открыл. А вскоре он то ли уволился, то ли его перевели на другой участок. Только после этого случая он на стройке не появлялся. Много лет спустя, вспоминая эту историю, Алька с горечью думала:

– Какие же мы были дуры. Человек прошел ужасы плена, лагеря. Но вышел не озлобленным, но совершенно больным. Из-за язвы желудка он всегда пил чай с куском масла. А еще и сопливые девчонки издевались…

Позднее дорожки Альки с Люсей разошлись. Сначала Люся поступила в педучилище на дошкольный факультет, а потом и Алька сдала экзамены в пединститут на факультет начальных классов. Но Люсю всегда вспоминала с особым теплом.

Повзрослела Алька.

Алькина любовь

Алька влюбилась с первого взгляда. Они с подружкой подрабатывали в военном училище связи. Их взяли из жалости. Студентки, помогать некому… Вот и определили их лаборантками. Делать им ничего не приходилось. Все выполняли ребята срочной службы, что находились при училище.

Как-то направили их в класс проверить, все ли там кнопки работают. Пришли они в кабинет, принялись проверять – все ли там в порядке для экзамена. Настроение было отличное. Девчонки весело щебетали и хохотали. Тут вошел высокий красивый курсант и сел за учительский стол. Он надел наушники и забарабанил морзянку, поглядывая на девчонок. Алька вдруг густо покраснела и замолчала, опустив глаза. Заметив это, парень встал и ушел, чтобы не смущать девочек. И тут Алька поняла: все, она пропала! Да, Алька влюбилась по уши, да так, что «крыша поехала». Альку мучили сомнения: «А вдруг больше никогда его не увижу?»

На другой день в училище были танцы. Все девчонки любили туда ходить. Там всегда играл духовой оркестр, плавно кружились пары, словно на балу в кремлевском дворце. И всегда было очень культурно. Были уверены, что здесь никто не обидит и словом. Конечно же, Алька воспользовалась пропуском, что был им выдан, и отправилась с девчонками на танцы в военное училище.

Зашли в зал. Алька мельком окинула помещение. И тут она увидела «его», того парня. Сердце забилось в испуге и радости.

– Все. Ни с кем не пойду танцевать, пока он не пригласит.

Тут Алька заметила, что паренек исчез. Заиграла музыка, сердце защемило отчего-то. Кто-то легонько коснулся ее локтя. Аька повернулась, чтобы решительно ответить: «Я не танцую. Извините». Но тут она увидела именно того, кого так желала увидеть рядом.

– Разрешите, – сказал он тихо и протянул руку.

Алька покраснела, смущаясь, протянула свою руку, встала на цыпочки и… поплыла. Она ничего не видела, не слышала, так сильно стучало сердце. Когда она очнулась, музыка уже молчала, пары все разошлись, и только они вдвоем все еще стояли посреди зала, прижавшись друг к другу, и медленно танцевали.

Алька вдруг спохватилась, вырвала руку и кинулась к выходу. В коридоре кто-то поймал ее за плечо:

– Ты куда убежала?

– Что-то жарко стало.

– Пойдем в столовую, попьем.

В столовой девочки вынесли ковшик с водой. Алька сделала глоток и вернула ковш. Парень единым духом опорожнил его. Потом вдруг притянул Альку к себе и поцеловал. Затем подхватил на руки и закружил.

– Зачем ты так? – испуганно сказала Алька.

Потом они гуляли по территории военного городка – у парня не было пропуска на увольнение. Временами они останавливались и целовались. Алька пугалась, что это их первая встреча, и вдруг они целуются. Разве так можно? Домой Алька пришла пьяная от счастья. Последующие дни Алька, проходя по территории военного городка, боялась встретить «его».

Вскоре по училищу поползли слухи о свадьбе Альки с Владиком, ее парнем. Также ползли слухи, что она, то есть Алька – племянница подполковника.

– С чего они взяли? Мы же еще так мало знакомы. Да и не говорили об этом.

Хотя в душе она радовалась этим слухам.

Пропал куда-то Владик. И тут Алька узнает, что он, оказывается, лежит в больнице с пневмонией. Она договорилась с секретаршей военного училища сходить вместе и проведать больного. Когда вошли в палату, Алька вдруг оробела и слова молвить не могла. Она только таращила свои глаза на больного, его обнаженную волосатую грудь… Хорошо, что говорила все время подруга.

– Вот почему он не приходил. А я-то всего понавыдумывала… – размышляла Алька. Ей уже было стыдно, что она пришла к парню без приглашения. – Но ведь он в больнице, – возражала сама себе.

– До свидания! Спасибо, что пришли. Приходите еще, – донеслось до нее.

– До свиданья, – пролепетала она, и вдруг чуть не расплакалась.

– Чего это я слезы пускаю? – сердито подумала про себя Алька, когда они уже были на улице.

Как-то после больницы он пришел в общежитие. Его пропустили даже в комнату. Алька совсем растерялась и покраснела. Девочки вежливо покинули помещение. Алька немного успокоилась, достала свои рисунки и показала ему портрет, что писала по памяти. А он вдруг притянул к себе и усадил на колени.

– Похож? – дрожащим голосом прошептала Алька.

– Похож. Очень похож. Ты молодец.

Алька легонько коснулась пальцами его лба, носа… оторвала руку и встала.

– Ой, что-то девочек долго нет.

– А зачем нам девочки? Нам и так хорошо. Но мне пора. Увольнительная только до шести.

Приближалось 8 марта. Алька договорилась с Владиком о встрече. Ему обещали увольнительную. Алька с нетерпением и страхом ждала этого дня, даже не пошла с подружками в парк. Весь вечер она просидела одна и чуть не плакала. Но парень так и не пришел. Когда же в субботу в училище снова были танцы, Алька вдруг пошла с первым попавшимся пареньком танцевать, и с ним же ушла с танцев. Правда, оставшись вдвоем, она поблагодарила парня и, сославшись на головную боль, ушла. Вскоре ребят из училища отправили на месяц на полевые учения. У Альки надвигались госэкзамены. Алька была вне себя: «Почему он не приходит?»

В институте решили провести весенний бал и пригласить курсантов училища. Алька была ведущей этого бала. Она бегала, суетилась, что-то придумывала, чтобы вечер прошел интересно. Наконец, наступил долгожданный день. Алька вела программу: то объявляли кого-то, то танцевали или пели со сцены. Алька видела «своего» парня, но даже не могла с ним потанцевать. Пока Алька объявляла, кто-то успевал пригласить ее парня. Вот и последний вальс. Вдруг она почувствовала прикосновение чьей-то руки. Повернувшись, ей хотелось крикнуть: «Почему ты не пришел?» Но только, покраснев, опустила глаза. Молодые люди медленно поплыли по залу. Влад что-то говорил ей, что на 8-е марта их не пустили в увольнительную, потому что они устроили выпивку с друзьями в честь 8-го марта.

– Но почему же не пришел после?

– Но ты ведь ушла с другим.

Алька вдруг выдернула руку и побежала к выходу. Ее душили слезы: «Так он вовсе и не виноват…» На выходе она прислонилась к косяку, и тут вновь почувствовала чье-то прикосновение.

– Куда же ты убежала?

Слезы душили Альку, и, чтобы не расплакаться, она промолчала.

– Конечно, ты вон какая.

– Какая? – прошептала Алька.

– Красивая. Около тебя так и вьются ребята.

Альке хотелось крикнуть: «Да не нужны мне никакие парни!», – но вместо этого она вновь выдернула руку и убежала.

Прибежав в комнату, Алька бросилась на кровать и разревелась. Рыдала долго, но облегчение не приходило.

– Если так любишь, так зачем убежала?

– А что? При нем плакать?

Вскоре начались госэкзамены, а в училище опять уехали на полевые учения, и тоже экзамены.

Так и разошлись они, как в море корабли. Алька очень долго не могла смотреть на парней и долго-долго ни с кем не встречалась.

– Клин клином вышибают, – говорили девчата.

Алька пыталась с кем-то познакомиться, но тут же всплывал «его» образ, и она бросала какие-либо отношения. Ей все казалось, что она любила его всю свою жизнь.

Ковид, или люди в белом

Аля проснулась рано утром от того, что все тело болело. Голова была тяжелой, и в ней все шумело и что-то щелкало. Ноги выкручивало.

Утром сын заметил ее состояние и быстро сбегал в аптеку. Аля выпила жаропонижающее и антивирусное. Ведь в городе давно свирепствует ковид. Вроде бы стало получше, но потом жар вернулся с новой силой, и не хотел ее отпускать. Ей вызвали на дом врача. Врач выписала аналогичные лекарства и ушла. Но лекарства эти как-то не помогали почти. Пришлось вызывать врача повторно. Предложили госпитализацию. Аля вдруг испугалась. Слухи шли, что из больницы ковидные не выходят… А потом здраво рассудила и согласилась.

Врач велела вызвать скорую. По скорой Алю доставили в больницу, сразу сделали КТ44
  компьютерная томография


[Закрыть] и отправили к дежурному врачу. Дежурный врач, увидев поражение легких 15 и 25%, сначала хотела отправить лечиться домой, но узнав, что у Али еще и варикоз нижних конечностей, решила все же положить ее в стационар.

Подъехала нянечка с коляской. Алю усадили в нее. Сын забрал верхнюю одежду. Аля совсем растерялась и даже не сообразила, что одежду и обувь надо взять с собой.

В больнице все пугало. Врачи, медсестры, нянечки – все были одинаково одеты в белые комбинезоны, респираторы, защитные «завесы» на глаза. Аля словно попала к инопланетянам, а вокруг нее сновали гуманоиды. Ее определили в двухместную палату, подключили кислород, сделали укольчики, и она вскоре поуспокоилась. Гуманоиды оказались очень добрыми и внимательными.

Сколько же у них было терпения! Напротив Али лежала старушка. И все-то ей было не так. На всё и всея она ворчала. Когда приходил врач, она беспрерывно повторяла:

– Домой хочу! Домой хочу!

Когда приходили делать уколы, она сердито кричала:

– Не дам делать уколы! Зачем они мне нужны?

– Бабулечка, но ведь врач вам прописал. Вы же пришли лечиться. Значит, надо.

– Я сама знаю, что мне надо!

– А вы что, медицинский окончили?

В конце концов, от бабули уходили ни с чем.

А как-то вечером она вышла в коридор, а туда выходить было строго запрещено, и стала там гулять.

– Бабуля, вы почему здесь?

– Голова болит, – сердито буркнула она.

– У вас что, давление?

– Да, давление… А что, не видно разве? – возмутилась старушка.

– Давайте померяем.

И вдруг эта бабуля стала кричать, стонать. Ее стало тошнить. Сестрички забегали, сделали укольчики, и вскоре привели бабулю в палату.

– Ой, бабулечка, как же вы нас напугали.

Довольная старушка вскоре уснула. А утром ее отпустили домой.

Алю перевели в другую палату. Там было четыре человека. Напротив Али лежала невменяемая бабушка. Тощая, кожа да кости. Она все время что-то громко говорила круглосуточно. Никто в палате не спал.

– Доктор, а доктор!

– Что?

– Дайте, пожалуйста, бабушке снотворное, мы хоть поспим.

– Да нельзя ей этого.

– Тогда дайте снотворное нам. Может, выспимся.

Доктор рассмеялся и ушел. Пришли медсестры с уколами. Бабуля вырывается, плюется, кусается. Ее привязали к кровати, чтобы хоть как-то сделать уколы да капельницы. С трудом им это удается. Потом подошла нянечка.

– Ну что, бабулечка, красотулечка, в туалет сходила? Давай я тебя помою.

Нянечка все сменила и принялась кормить старушку.

– Кушать будем.

А надо сказать, бабуля говорила только когда нет врачей, медсестер. Лишь те появлялись, она поджимала губы и молчала, не отвечая на вопросы, или мелко жевала губами.

– А может, тебе водички? Давай чуть-чуть. Будем? – ласково говорила нянечка. – А теперь ложечку кашки. Только не плюй. Не хулигань.

Стоило уйти нянечке, бабуля начинала кричать:

– Оля! Оля!

Нянечка возвращалась.

– Я не Оля. Ну да ладно. Что вам, моя хорошая?

– Не уходи…

– Да мне работать надо.

И нянечка начинала все в палате протирать и мыть полы.

Вскоре бабуле стало хуже, и она замолчала. Ой, как забегали врачи.

– Ну нет, бабулечка, не спеши от нас уходить, не дадим. Мы еще поживем.

Потом пришли реаниматоры. Старушке через нос поставили трубочку, чтобы ее покормить бульончиком, что-то еще делали, поставили ширму, чтобы нас в ужас не вводить. Через какое-то время ее увезли в другую больницу в реанимацию. Здесь все было заполнено.

Только увезли «тяжелую» бабулю, тут же на коляске привезли другую. Это была полная особа с палочкой и треногой. Иначе она не передвигалась. Она стонала, тяжело дышала. Постоянно смачно сморкалась и харкала.

У Алины выворачивало все внутри. Тошнило от одних таких звуков. Вид бабушки был крайне неприятен. Но бабуля оказалась очень добрым разговорчивым человеком. Пару дней ей ставили капельницы. И женщине полегчало. Она даже помолодела лет на десять, приобрела привлекательный вид. Передвигалась она с трудом. Наверное, потому она старалась сделать что-то хорошее другим.

Алина, как могла, помогала старушке. Приносила завтрак, обед и ужин. Мыла за ней посуду, что-то подавала. Тая хлебосольно всех угощала вкусностями, которые ей приносили из дома. Почти всю свою жизнь проработала Тая на железной дороге. Потеряла там свое здоровье. Смолоду не думала, что ноги ходить почти не будут. Жили весело. После смены всей бригадой пили, гуляли… А утром снова обходить пути, ворочать шпалы.

Жизнь течет. Кого-то из больницы выписывали, кого-то привозили в тяжелом состоянии.

– Бабуля, какие жалобы? – спрашивает доктор.

Бабушка молча моргает глазами и молчит.

– Температура была высокая?

– Высокая, ей ставили капельницу, – говорит кто-то из больных.

– Как ваше давление?

– Я не понимаю, не слышу, – наконец отвечает бабуля.

Врач начинает говорить громче, но все тщетно.

Подошла Аля, стала тихонько объяснять старушке, глядя в глаза. Та все поняла, обрадовалась. Уцепилась за руку Алины и стала все рассказывать.

Через 21 день лечения Алю выписали из больницы.

Когда она стала жаловаться на какие-то боли, врач ответил:

– А что вы хотите? Это все еще долго будет болеть. Дома будете реабилитацию проходить. Вылечитесь, не расстраивайтесь. А боли еще могут быть и полгода, у кого и больше. Ковид такая болезнь, которая обостряет все старые болячки.

Перед выпиской Але сделали два укольчика, и она воодушевленная ехала домой.

– Приеду, наряжу елку для настроения. Новый год скоро все же, – думала она.

Но когда приехала домой, почувствовала себя разбитой. Болела спина, голова, сжимало колени. Все тело дрожало.

Алина с трудом приняла душ. Все же почти полтора месяца не мылась… И скорее легла в постель.

В последующие дни она чувствовала сильную слабость, ныла спина, ноги не держали, голова была чумная и шумела.

Сын выкупил все лекарства, предписанные врачом для восстановления, но лекарства пока мало помогали. Только к концу недели стало чуть лучше, и она могла немного сидеть и ходить. Но боли не уходили… В выходные дни Аля даже прогулялась чуть-чуть на улице. Но когда пришла, почувствовала сильную слабость. Она скорее легла в постель.

К вечеру стало значительно легче. Утром Аля решила даже помыть полы. Ноги дрожали, спина не держала… Оставив полы, Алине пришлось лечь.

– Это же зарядка! – решила Аля.

Утром она почти всегда делала зарядку, даже в больнице. Сегодня же она сделала только половину, а более активную часть (приседания, отжимания) решила заменить мытьем полов.

Отлежавшись после полов, Алина почувствовала себя лучше, но спина ныла, голова гудела.

– Боже, до чего же коварный этот ковид!

Лекарства, прописанные врачом, были рассчитаны на два-три месяца. И вообще, врачи говорили, что это песня долгая. И восстановительный период может длиться и три, и шесть месяцев. Все зависит от организма. Ковид может вызывать разные побочные заболевания и обострять старые.

– Вы не переживайте, со временем все пройдет. Главное, вирус уничтожен.

Вскоре Алина пошла на поправку.

Падение

Алька очнулась в подвале от грохота крышки над головой.

– Все! Конец! Мне отсюда не выбраться! И телефона нет. Ведь никто и не догадается, что я в подвале, – лихорадочно думала она.

– О! Да я жива! Я думаю! Дай-ка я шевельну головой. Шевелится. Значит, все же жива. А попробую ноги. Шевелятся.

Алька попыталась вытянуть туловище из щели внизу подвала между ступенькой лестницы и цементной стеной.

– О, получилось! Дай-ка попробую по лестнице доползти до крышки подвала. Может, откроется?

Сгоряча Алька быстро добралась доверху и тронула головой крышку.

– О! Подалась! Да и легко открывается!

Уже рукой она откинула крышку и выползла наружу.

– Ура! Воля!

Но радость сменилась болью. Тошнило. Темнело в глазах. Вдруг она почувствовала, что все очень болит. Ни повернуться, ни шелохнуться. Сильные боли в спине. На четвереньках доползла до кровати и легла.

– Но что же я лежу? Я же лежала на песке. Я вся грязная…

Алька, превозмогая боль, тихонько пошла в душевую. Приняла душ и вернулась в дачный домик. Легла. До вечера больше не вставала. Но и лежать было очень больно. Она не знала, как и на какой бок повернуться, чтобы было не так больно.

Утром пришел ее сын, полил сад-огород, и они отправились в травмпункт. Высидела несколько очередей, и когда сделали рентген, узнала, что переломов нет, и только сильные ушибы, хоть падала она с высоты двух метров ногами вниз. Вообще-то она не помнила, как упала.

– Счастливая, – сказал травматолог. – С такой-то высоты в вашем возрасте – и ни одного перелома. Ну, поболит недельки две. Потерпите.

И Алька терпела. Но делать ничего не могла. Пока принимала обезболивающие, было терпимо. Но стоило прекратить их пить, как боли возобновились. Появились новые, которые она раньше не замечала из-за сильной боли в спине. Пришлось вновь обратиться к врачу. Ее снова направили на рентген, но уже поясничный отдел.

Утром Альке показалось, что уже почти все хорошо, и она решила помыть полы. И тут она поняла, что глубоко ошибалась. Боли были тут, они никуда не уходили, только чуть притихли от обезболивающих. Тошнило. Дрыгали ноги и руки. Пронизывало болью спину. Алька едва закончила все с полами, и скорее легла снова в кровать. Рано радоваться.

Скоро Алька пошла на поправку.