Текст книги "Экономическая социология"

Вклад П. Штомпки в формирование теории модернизации общества состоит в критическом осмыслении идей модернизации, в рамках авторской теории социальных изменений, и создании современной концепции модернизации. Об идее модернизации можно говорить, по крайней мере, в трех смыслах. В первом, наиболее общем смысле, модернизация – это синоним всех прогрессивных изменений, когда общество движется вперед соответственно принятой шкале улучшений. Второй смысл, который вкладывается в данное понятие, тождественен «современности», т. е. означает комплекс экономических, социальных, политических и культурных трансформаций, происходивших на Западе с XVI в. и достигших своего апогея в XIX–XX вв.

Классические социологические работы в этой области принадлежат О. Конту, Г. Спенсеру, К. Марксу, М. Веберу, Э. Дюркгейму и Ф. Теннису. Наконец, есть еще одно, третье специфическое значение термина «модернизация», относящееся к развивающимся странам и описывающее их усилия, направленные на то, чтобы догнать ведущие, наиболее развитые страны, которые существуют с ними в одном историческом времени, в рамках единого глобального пространства. В этом случае понятие «модернизация» описывает движение от периферии к центру современного общества и определяется как «догоняющая модернизация».

Теория модернизации общества была создана в середине XX в., во времена распада европейских колониальных империй и появления большого количества новых государств. С середины XX в. происходило переосмысление роли западных государств и стран третьего мира в модернизации. Распространенные в 1940–1960-е гг. теории модернизации общества (первый этап) однозначно называли эталонными для модернизации других стран наиболее развитые западные страны. Под модернизацией понимался процесс вытеснения традиции современностью или восходящее развитие от традиционного общества к обществу современному. При этом считалось, что традиция тормозит социальный прогресс и ее необходимо преодолеть. Развитие всех государств рассматривалось с универсалистских позиций – оно должно было происходить в одном направлении, иметь одни и те же стадии и закономерности.

Второй этап (1960–1970-е гг.) отметился критикой и переоценкой идей первого этапа – акцент делался на научно-технической революции, признавалось, что современные общества могут включать немало традиционных элементов и что модернизация способна усиливать традицию (С. Хантингтон, З. Бауман). Особое внимание стало уделяться проблеме «стабильности» политического развития как предпосылке социально-экономического прогресса. С этой точки зрения, условием успешности модернизации является обеспечение стабильности и порядка благодаря диалогу между элитой и массами. Но, например, С. Хантингтон считал, что главной проблемой модернизации является конфликт между мобилизованностью населения, его приобщенностью к политической жизни и несовершенством государственных механизмов артикулирования его интересов (С. Хантингтон. Политический порядок в меняющихся обществах. М., 2004).

С конца 1980-х гг. – на третьем этапе развития теории модернизации признается возможность национальных проектов модернизации, осуществляемых на основе накопления технологически и социально передовых опытов и их внедрения в гармоничном сочетании с историческими традициями и традиционными ценностями незападных обществ (А. Турен, Ш. Эйзенштадт). При этом признается, что модернизации могут осуществляться без навязывания западного опыта, а нарушение равновесия между современностью и традиционностью приводит к острым общественным конфликтам и неудачам модернизации. Суть преодоления традиций видится не в том, что они принципиально отвергаются, а в том, что в некоторых ситуациях (их со временем становится все больше) социальными регуляторами выступают не традиционные жесткие социальные нормы и модели поведения, обусловленные религией или общинными прецедентами, а регуляторы, вызванные нормами индивидуального выбора, личными ценностями и преимуществами. Эти ситуации в процессе модернизации все больше из сфер производства перемещаются в повседневную жизнь, чему способствуют уровень образования, информированность и изменение ценностей в обществе.

Работа «Социология социальных изменений»[72]72
  Штомпка, П. Социология социальных изменений / П. Штомпка / пер. с англ.; под ред. В.А. Ядова. М., 1996. С. 170–185.


[Закрыть]

С 1980-х гг. началась полоса возрождения теории модернизации, а с 1989 г. она сосредоточивается на попытках постсоветских обществ «войти» или «вернуться» в современный западный мир. Оказалось, что данная теория может быть полезной для понимания этих новых исторических процессов, и потому игнорировать понятие модернизации в настоящее время было бы ошибкой. В свете опыта постсоветских государств возникла необходимость пересмотра теории модернизации и видоизменения ключевых положений этой теории. П. Штомпка критически переосмыслил и свел пересмотренные положения теории модернизации в единую систему, из которой мы выделим те, что наиболее значимы для постсоветских обществ.

1. В качестве движущей силы модернизации уже не рассматривается политическая элита, действующая «сверху». В центр внимания ставится мобилизация масс, т. е. деятельность «снизу», которая часто противостоит инертному и консервативному правительству. Главными агентами модернизации ныне признаются спонтанные общественные движения и харизматические лидеры.

2. Модернизация больше не трактуется как решение, принятое образованной элитой и навязанное сопротивляющемуся населению, которое цепляется за традиционные ценности и уклад жизни (так было в большинстве стран «третьего мира»). Речь идет теперь о массовом стремлении граждан изменить условия своего существования в соответствии с западными стандартами под влиянием средств массовой коммуникации или личных контактов.

3. На смену акцентирования эндогенных, имманентных факторов модернизации приходит осознание роли экзогенных факторов, включая мировую геополитическую расстановку сил, внешнюю экономическую и финансовую поддержку, открытость международных рынков и, последнее по месту, но не по важности – доступность убедительных идеологических средств: политических, социальных доктрин и теорий, обосновывающих и поддерживающих современные ценности (например, индивидуализм, дисциплину, трудовую этику, способность полагаться на себя, ответственность, разум, науку, прогресс, свободу).

4. Вместо единой, универсальной модели современности, которую в качестве образца должны были бы брать на вооружение отсталые общества (в классической теории это чаще всего модель США), вводятся идея движущихся эпицентров современности и как венец ее – понятие образцовые общества. Постсоветские страны совсем не обязательно должны следовать американской модели, да и в целом западная модель развития – не единственный образец, которому нужно подражать во всем. В качестве весьма приемлемых примеров все чаще называются Япония и «азиатские тигры».

5. Унифицированный процесс модернизации заменяется ее более разнообразным, многоликим процессом. Все яснее осознается, что темпы, ритм и последствия модернизации в различных областях социальной жизни различны, и что в действительности наблюдается отсутствие синхронности в усилиях по модернизации. Ральф Дарендорф предостерегает против «дилеммы трех часов», обращенных циферблатом к постсоветским странам. Если для осуществления конституционной реформы может быть достаточно шести месяцев, то в экономической сфере может не хватить и шести лет. На уровне глубинных пластов жизни, отношений и ценностей, составляющих современное «гражданское общество», обновление затронет несколько поколений.

6. В целом картина модернизации становится менее оптимистичной, при этом четко прослеживается стремление избежать наивного волюнтаризма некоторых ранних теорий. Опыт постсоветских обществ однозначно свидетельствует о том, что не все возможно и достижимо и не все зависит от простой политической воли. В связи с этим гораздо больше внимания обращается на преграды, барьеры, «трения», а также на неизбежные отступления, попятные ходы и даже провалы на пути модернизации.

7. Если раньше эффективность модернизации выводилась почти исключительно из экономического роста, то теперь признается важная роль ценностей, отношений, символических смыслов и культурных кодов, короче говоря, того неуловимого и неощутимого, без которого модернизация не может быть успешной. Классическое понятие «современная личность» не рассматривается более как символ желаемого эффекта процесса модернизации, а признается, скорее, непременным условием экономического старта.

8. Антитрадиционалистские рефлексии ранних теорий корректируются теперь указанием на то, что местные традиции могут таить в себе важные модернизационные потенции. Поскольку отказ от традиций может спровоцировать мощное сопротивление, постольку предлагается использовать их. Необходимо выявлять традиции модернизации и брать их на вооружение для дальнейших преобразований. Это особенно уместно делать в бывших социалистических странах, которые в своей истории, до периода «ложной современности», уже переживали времена капиталистического развития и демократической эволюции (например, Чехословакия, Польша между мировыми войнами).

9. Характер внутренне расколотых постсоветских обществ, где присутствуют отдельные «островки современности», порожденной процессами индустриализации и урбанизации, и обширные районы, отмеченные архаикой (в отношениях, жизненных укладах, политических институтах, классовом составе и т. д.), выдвигает на первый план вопрос: что делать с этим наследием «реального социализма», например, с огромной государственной собственностью и нередко устаревшими государственными предприятиями? Основная дискуссия развертывается между сторонниками «большого скачка» (Сакс, Аслунд, Бальцерович), выступающими за полную ликвидацию экономических, политических и культурных «пережитков социализма» и призывающими начать модернизацию с нуля, и сторонниками «постепенности», которые хотели бы спасти то, что еще сохранилось, ценой более медленных реформ. Поскольку аргументы с обеих сторон достаточно весомы, постольку решение вопроса остается открытым.

10. Последним фактором, который усложняет и, может быть, даже затрудняет нынешнюю ситуацию с модернизацией в постсоветских странах по сравнению со странами «третьего мира» после Второй мировой войны, является идеологический климат, господствующий в «обществах-моделях» развитого Запада. В конце XX в. эра «триумфа современности» с ее процветанием, оптимизмом и экспансионизмом, похоже, уже закончилась. Лейтмотивом социального сознания становится кризис, а не прогресс. Очевидность побочных результатов и непреднамеренных «эффектов бумеранга» современности приводит к разочарованию, разрушает иллюзии и вызывает чувство отрицания, отвержения. На теоретическом уровне постмодернизм становится сегодня все более модным. Похоже, что как раз в тот момент, когда западные общества, утомленные путешествием, готовы соскочить с поезда современности, постсоветский Восток отчаянно пытается взобраться на него. В этой ситуации совсем не просто найти приемлемую идеологическую опору для тех усилий по модернизации, которые предпринимаются под эгидой либеральной демократии и рыночной экономики, – единственно приемлемому направлению, если, конечно, мы не будем рассчитывать на некий туманный и мистифицированный «третий путь». Анализ этого обстоятельства должен найти свое место в пересматриваемой теории модернизации.

Таким образом, теория модернизации освободилась от всех наслоений эволюционизма и теории развития; она уже не настаивает ни на какой-либо единственной, конечной цели, ни на необратимом характере исторических изменений. Модернизация рассматривается как исторически ограниченный процесс, узаконивающий институты и ценности современности: демократию, рынок, образование, разумное администрирование, самодисциплину, трудовую этику и т. д. Стать современными (избежать ложной современности) до сих пор является жизненно важной задачей для постсоветских обществ.

Важно и полезно рассмотреть движения и тенденции развития западной теоретической социологии, повороты и изменения в ней «со стороны». В этом отношении представляет значительный интерес позиция одного из ведущих отечественных социологов В.А. Ядова[73]73
  Ядов, В.А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций / В.А. Ядов. СПб., 2006. С. 21–28.


[Закрыть]. Он полагает: 1) в новейших исследованиях теоретической социологии происходит переосмысление масштабов социального пространства в направлении его глобализации; 2) важным поворотом теоретической мысли является перенос центра внимания с изучения социальных структур на социальные процессы. Само общество представляется уже не столько в качестве объекта (группы, организации и т. д.), но как своего рода «поле возможностей» социальных субъектов для проявления их деятельной активности.

Ключевой единицей анализа становится то, что можно назвать «событием», действием социальных агентов. Последствия этих действий жестко не заданы, «многовариантны». Все эти повороты хорошо просматриваются в современных концепциях: рынков как социальных структур (Р. Сведберг); укорененности экономического поведения в социальных отношениях индивидов (М. Грановеттер); модернизации как социального феномена (П. Штомпка), за счет чего эти концепции оказались вполне адекватными средствами анализа современных процессов и успешно вписались в рамки современного социологического дискурса.

1. Подход Р. Сведберга позволил преодолеть ограниченность традиционного подхода к рынку как механизму регуляции спроса и предложения рабочей силы и рассматривать рынок как сложный социальный феномен с правом на собственное существование. Основной вклад Р. Сведберга в историю экономической социологии – создание концепции рынка как социальной структуры, суть которой состоит в интеграции экономических и социологических отношений к анализу рынка. Сведберг обосновал недостаточность определения рыночных отношений через ценообразующие механизмы (что характерно для экономической теории), так как это не дает полного представления о базисном взаимодействии включенных в рынок индивидов. В анализе истории рынка (от античности до современности) Сведберг уделяет особое внимание рассмотрению рыночных отношений через понятия «обмен» и «конкуренция». Руководствуясь разработками экономистов А. Маршалла и Д. Карлтона и идеями социологов М. Вебера и Г. Зиммеля, Р. Сведберг создал исторические типологии рынков как социальных структур, существенно отличающихся друг от друга по степени развития обмена и в зависимости от уровня развития конкуренции. Данный подход позволил преодолеть ограниченность традиционного подхода к рынку как механизму регуляции спроса и предложения рабочей силы и рассматривать рынок как сложный социальный феномен с правом на собственное существование.

2. Сетевой подход является одним из основных подходов в современной экономической социологии, самым настоящим, по определению Р. Сведберга, прорывом в будущее, меняющим всю картину мира. В его основе лежит понятие укорененности, введенное К. Поланьи и развитое М. Грановеттером. Сетевая укорененность – это «вложенность» экономического поведения в сети межличностных отношений, порожденных отношениями доверия. Сетевые межличностные отношения расположены в континууме между отношением и контрактом, но чаще они представлены так называемыми отношенческими контрактами (relational contracts). В сфере социально-трудовых отношений сетевой подход базируется на положении о том, что структурная позиция работодателей и сопряженные с ней отношения определяют стратегии и практики действий наемных работников. Сетевая структура неразрывно связана с институциональными образованиями, вокруг них она строится и может сама принимать форму института. Сетевые отношения помогают бороться с неопределенностью, препятствуют распространению оппортунизма, позволяют осуществлять успешные экономические транзакции при условии ограниченной рациональности действующих лиц.

Слабые связи, согласно идеям ученого, являются наиболее значимым источником информации и мощным механизмом социальной мобильности, так как они способствуют продвижению субъекта (работника по карьерной лестнице, компании на рынке). Если же говорить о сильных связях (к примеру, тесные межличностные отношения), то, согласно М. Грановеттеру, они являются каналом информации, не отличающейся от той, которой располагает сам субъект (циркуляция информации в такой системе связей приводит к ее дубляжу, что существенно снижает ее полезность).

3. П. Штомпка пересмотрел в контексте авторской теории социальных изменений ключевые положения теории модернизации и свел их в единую систему, отражающую принципы модернизации постсоветских обществ. Согласно созданной им концепции, политическая элита уже не рассматривается в качестве движущей силы модернизации, действующей «сверху». В центр внимания ставится мобилизация масс, т. е. деятельность «снизу», которая часто противостоит инертному и консервативному правительству. Речь идет о массовом стремлении граждан изменить условия своего существования в соответствии с западными стандартами под влиянием средств массовой коммуникации или личных контактов. Теория модернизации вновь обрела жизнеспособность, выступая в виде совокупности средств истолкования и конструирования феномена постсоветского переходного периода.

Контрольные вопросы

1. Какова общая характеристика «новой экономической социологии»?

2. В развитие какого направления в экономической социологии внес свой вклад Р. Сведберг?

3. В чем заключается интеграция экономических и социологических подходов к анализу рынка?

4. Каковы основные особенности сетевого подхода в концепции М. Грановеттера. Почему данный подход считается прорывом в экономической социологии?

5. В чем заключается, по М. Грановеттеру, «сила слабых связей»?

6. Какова роль вклада П. Штомпки в создание современной концепции модернизации общества?

РИЧАРД СВЕДБЕРГ (RICHARD SWEDBERG)

(р. 1950)

Ричард Сведберг – американский социолог, один из наиболее известных в мире специалистов в сфере новой экономической социологии. Область его интересов – история экономической социологии, а также – социология рынков и социология финансов. Специализировался в области юридических наук и социологии. Имеет диплом юриста Стокгольмского университета и диплом по социологии Бостонского колледжа (1978). В настоящее время преподает в качестве профессора социологическую теорию и экономическую социологию в Стокгольмском университете. По мнению Сведберга, в мировой экономической социологии существуют три основных направления исследований: концепция сетевого метода, в котором предметом анализа становятся не только люди и организации, но и вещи (материальные объекты) (М. Granovetter); социологическая теория рационального выбора или новый институционализм, авторы которого выступают скорее социологами, чем экономистами (J. Coleman, V. Nee); концепция исследования экономических институтов с социологических позиций, что ближе всего экономистам (D. Noort). R Сведберг считает, что эти теории взаимодополняющие и их синтез может быть плодотворным. Теория рационального выбора имеет отличную перспективу в исследовании роли интересов в жизни людей, а новая экономическая социология в американской версии и современная европейская экономическая социология обладают хорошо разработанной теорией социального действия. Отдавая должное бурному развитию экономической социологии в США, Р. Сведберг отмечает формирование интересных научных школ в области экономической социологии во Франции, Италии, Германии, Португалии и считает, что в ближайшее десятилетие эта тенденция сохранится.

Основные работы. «Экономическая социология: Прошлое и будущее текущей социологии» (1987); «Экономика и социология – Переосмысление их границ: Беседы с экономистами и социологами» (1990); «Социология экономической жизни» (1992, в соавторстве с М. Грановеттером); «Учебник по экономической социологии» (1994, в соредакторстве с Н. Смелсером); «Макс Вебер и идея экономической социологии» (1998); «Йозеф Шумпетер – его жизнь и работа» (1999); «Предпринимательство: Взгляд социальной науки» (2000).

МАРК ГРАНОВЕТТЕР (MARK GRANOVETTER)

(р. 1943)

Марк Грановеттер – американский социолог, профессор Стенфордского университета, является наиболее известным представителем сетевого подхода в экономической социологии.

Получил степени бакалавра искусств в Принстонском университете (1965) и доктора философии в Гарвардском университете (1970). Тема диссертации: «Переход с работы на работу: информационные каналы мобильности среди населения пригородов».

В сфере экономической социологии М. Грановеттер стал лидером после опубликования статьи «Экономическое действие и социальная структура: проблема укорененности» (1985), послужившей началом «новой экономической социологии». Главная идея статьи состоит в том, что экономические отношения между индивидами и фирмами укоренены в актуальных социальных сетях и не существуют в абстрактном идеализированном рынке. Изначально концепция укорененности (embeddedness) была описана американским ученым венгерского происхождения Карлом Поланьи (1886–1964) в книге «Великая трансформация» (1944). Большое влияние на развитие сетевого подхода в социологии оказала работа М. Грановеттера «Сила слабых связей» (1973). Концепция и исследовательские находки этой работы позднее были использованы в монографии «Устройство на работу: исследование контактов и карьер» (1995) и стимулировали многие работы других авторов.

В настоящее время научная деятельность М. Грановеттера сосредоточена на трех основных проектах. Первый проект – общий обзор тенденций экономической социологии под названием «Общество и экономика: социальная конструкция экономических институтов». Второй проект представляет собой изучение истоков и раннего развития электроэнергетики в США. В ходе интенсивных исследований обосновывается предположения, что одни хозяйствующие субъекты, мобилизуя финансовые, технические и политические ресурсы через свои социальные и профессиональные сети, продвигают электроэнергетику успешнее, чем другие. Третий проект под названием «Социальные сети Силиконовой долины» является попыткой «картографировать» социальные сети и их эволюцию во времени. Конечным результатом исследования должно стать социологически обоснованное описание «промышленного региона».

Основные работы: «Сила слабых связей» (1973); «Экономическое действие и социальная структура: Проблема укорененности» (1985); «Устройство на работу: исследование контактов и карьер» (1995); «Социология экономической жизни» (под ред. М. Грановеттера и Р. Сведберга) (1992).

ПЕТР ШТОМПКА (PIOTR SZTOMPKA)

(р. 1944)

Петр Штомпка – крупнейший польский социолог современности, получивший международное признание за вклад в развитие теоретической социологии. Президент Международной социологической ассоциации (2002–2006). Родился в семье музыканта. Учился в самом известном в Польше Ягеллонском университете, по окончании которого получил степень магистра права (1966) и магистра социологии (1967). В 1970 г. защитил диссертацию по социологии в том же университете, где работает и сегодня: с 1974 г. – доцент, с 1980 г. – профессор социологии. С 1996 г. – руководитель Центра анализа социальных изменений «Европа 89».

Петр Штомпка регулярно выезжает в разные страны мира (Америка, Европа, Австралия) для преподавания, проведения научных исследований, на стажировки, включая такие университеты, как Гарвард, Стэнфорд, Беркли, Колумбия (США), Болонья (Италия), Оксфорд (Великобритания), Шведскую коллегию по развитию социальных исследований, Нидерландскую королевскую Академию искусств, Венский институт развития исследований.

П. Штомпка – член Европейской академии (Лондон) и Американской академии искусств и наук (Кембридж), в Польше – член Польской академии наук и Польской академии искусств и наук. Имеет международные награды. На профессиональное становление Штомпки большое влияние оказали работы и личность Р. Мертона, с которым в его зрелые годы Штомпка был хорошо знаком. П. Штомпка – автор многочисленных трудов, которые публикуются сегодня во многих странах мира.

В Польше профессор П. Штомпка – автор популярного учебника «Социология» (2002), ставшего национальным бестселлером (рус. пер. 2005), «Хрестоматии по социологии» (2005) и др. Полный список его трудов включает более 20 книг и 200 статей на 13 языках.

Основные работы: «Система и функция» (1974); «Социологические дилеммы» (1979); «Роберт Мертон: интеллектуальный профиль» (1986); «Переосмысливая прогресс» (1990); «Общество в действии» (1991); «Социология социального изменения» (1993, три издания); «Деятельность и структура: переосмысливая социологическую теорию» (1994); «Доверие: социологическая теория» (1999); «Социология. Анализ современного общества» (2002).