Текст книги "Мельбурн – Москва"

– Он же мне никогда ничего не говорит – куда идет, что делает. Спросишь, в ответ только и слышишь: «Отстань, без тебя разберусь». С утра уехал в колледж, и больше от него ни слуху, ни духу. Ночью не пришел, я стала звонить на мобильный – выключен. Муж говорит: «Оставь, пусть делает, что хочет». А на другой день утром, я уже на работе была, мне муж звонит – ему из милиции сообщили. И зачем ему ночью под этот состав было лезть, кто ж теперь узнает!

Женщины сочувственно вздыхали, утирали глаза. Несмотря на решение не прислушиваться к разговору, сознание мое слегка напряглось, чтобы сообразить: милицией мать Андрея по привычке называла нынешнюю полицию. Нужно проверить, есть ли в базе данных ХОЛМСа информация о переименовании – кажется, это случилось в позапрошлом году. Или в прошлом? Если нет – нужно ввести.

Настало время ехать на кладбище, все зашумели, засуетились, четверо мужчин подняли гроб, и в этот самый момент, смешавшись с толпой, я юркнула за угол дома. Очевидно, топтавшийся на детской площадке поодаль Саша Ларшин не сразу заметил мое исчезновение, а потом уже было поздно – к остановке на Мелитопольской улице подкатил автобус, и я с потоком пассажиров влилась в салон.

В этот день, скупив половину продуктов в универсаме рядом с домом, я вернулась домой, ввела в базу полученную мною последнюю информацию и решила, что не ступлю и шагу за порог, пока компьютер не закончит анализ – после похорон Андрея опасность, на которую прежде указал мне ХОЛМС, стала казаться реальной и ощутимой. К тому же после длительной прогулки вновь начало побаливать горло.

В течение трех последующих дней я особо не скучала, поскольку постоянно общалась с друзьями по скайпу, и мы с нетерпением ждали окончания обработки данных. Тем не менее, версия, выданная ХОЛМСом к концу третьего дня, меня ошеломила. Немедленно поделиться с кем-либо было невозможно – в Австралии стояла глубокая ночь. Я сидела, укутавшись шерстяным пледом Сергея Денисовича, и в десятый раз перечитывала распечатку.

АНАЛИЗ ФАКТОВ И СОБЫТИЙ.

1. Исчезновение консьержки Фирузы и ее дочери как случайность – 2.0%, как устранение возможных свидетелей убийства Анны Григоренко, – 98%.

При выполнении последнего, наиболее вероятного, условия причина исчезновения «смерть» – 50%, причина исчезновения «депортация на родину» – 50%.

2. Гибель несовершеннолетнего шантажиста по имени Андрей как случайность –7.0%, как следствие шантажа убийцы Анны Григоренко – 93%.

При выполнении последнего, наиболее вероятного, условия убийство Андрея на месте нахождения тела – 20%, предварительное похищение Андрея с целью получения от него информации – 80%.

При выполнении последнего, наиболее вероятного, условия тело целенаправленно помещено на железнодорожные пути и изувечено колесами поезда для сокрытия травм, оставшихся после пристрастного допроса или грубого умерщвления.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ВЕРСИЯ УБИЙСТВА АННЫ ГРИГОРЕНКО.

Мотив убийства ограбление 0.01%, причастность Эдуарда Гаспаряна – 0.003%

Мотив убийства шантаж со стороны со стороны жертвы – 99.99%.

При выполнении последнего, наиболее вероятного, условия причастность к убийству неустановленной личности, совершившей убийство за вознаграждение – 5.0%

директора школы и сопровождавшего его в день убийства неизвестного мужчины – 95%.

Причина шантажа распространение наркотиков – 0.001%, неустановленная причина – 99.999%.

Результат анализа с вероятностью 99% позволяет предположить, что убийство Анны Григоренко явилось следствием шантажа со стороны убитой, причина шантажа неустановленна.

РЕКОМЕНДАЦИИ

Ввиду нарастающей опасности для ведущего расследование детектива и с учетом ничтожно малой вероятности версии связи убийства Григоренко с распространителями наркотиков (менее 0.01%) немедленно прервать все ранее сформированные контакты.

Связаться с адвокатом Эдуарда Гаспаряна и передать ему всю имеющуюся информацию с учетом того, что вероятность вины Гаспаряна не превышает 0.003%

Для оптимального выполнения предыдущего пункта разрешить ведущему расследование детективу войти в контакт с родственниками Эдуарда Гаспаряна.

Мне пришлось ждать почти сутки, пока двуязычный ХОЛМС, установленный на моем ноутбуке, не выдаст английскую версию – мой перевод Сэма Доули не устроил. И только тогда, когда он в сто первый раз все обдумал и обсудил с Денисом и Грэйси, я получила «добро» на встречу с мамой и братом.

Глава седьмая

У меня были полученные агентством адреса и домашние телефоны родных. Мама, как я уже упоминала, жила в Бутово, Миша – на Университетском проспекте. До мамы мне было рукой подать, но, взвесив все «за» и «против», я решила начать с брата – неизвестно, в каком состоянии после тяжелой болезни и всех стрессов мамина нервная система, и как она отреагирует на неожиданное появление дочери. Поколебавшись, я решила не звонить, а сразу ввалиться к Мише без всяких церемоний. Во-первых, не хотелось объясняться по телефону, во-вторых, я не посторонний человек и даже не просто знакомая, а сестра. Приеду часам к девяти – он уходит с работы в шесть, иногда задерживается до семи, но даже с учетом всех дорожных пробок двух часов ему с головой хватит, чтобы добраться до дому. И даже поужинать.

На миг мне стало грустно – о брате, с которым мы не виделись почти двадцать лет, я должна была получать информацию от сыщиков. Потом я отбросила сантименты, уподобилась ХОЛМСу и начала прикидывать: завтра с утра Мише и его жене Тане на работу, а их трехлетнему сыну Вовке в детский сад. Вряд ли поэтому они нынче уйдут в гости или в театр, так что нынче я их с вероятностью 90% застану дома. Хотя, конечно, 10% не исключены, и все может случиться – что ж, поцелую замок и приеду в другой раз.

Дверь подъезда была заперта, а звонить в домофон и, стоя на крыльце, объяснять, кто я такая, мне не хотелось. Выручил опыт, приобретенный на Изюмской, – стоило подождать с минуту, как дверь распахнулась, и, пропустив хохочущую компанию подвыпивших парней и девиц, я шмыгнула внутрь.

В большом старом лифте, который со скрипом и скрежетом вез меня на шестой этаж, висело большое зеркало. Я оглядела себя и осталась довольна – элегантная девушка в светлой норковой шубке, на голове причудливой вязки черная шапочка, в руках очаровательная дамская сумочка из крокодиловой кожи. Мой подростковый комплект одежды честно отслужил свой срок, и я с удовольствием запихнула его на антресоли – в то самое место, где Сергей Денисович хранил старые вещи. Туда же последовала и неуклюже скроенная школьная сумка с широким ремнем.

– Вам кого? – спросил женский голос, а глазок на двери подернулся тенью – кто-то, приникнув к нему и заслонив свет, внимательно меня изучал.

– Здравствуйте, я Наталья Воронина. Если можно, хотелось бы поговорить с Михаилом Гаспаряном.

Подействовало ли то, что я себя назвала, или женщина просто осталась удовлетворена осмотром моей особы в глазок, но она распахнула дверь. Правда, войти не предложила, лишь хмурым взглядом оглядела с головы до ног.

– Михаила нет дома.

– Простите, он скоро придет?

От тона, каким она ответила, мне вдруг вспомнились ледышки, угрожающе свисавшие с крыш после двухдневной оттепели.

– Думаю, сюда Михаил уже не придет, позвоните ему по мобильному, если он вам так нужен.

– Он мне срочно нужен, но я не знаю номер его мобильного, извините, – я неловко топталась на пороге, не решаясь его переступить.

Действительно, хотя рабочий и домашний телефоны брата мне были известны, выяснить номер его мобильного агентам Сэма не удалось. Окинув взглядом мою шубку и сумочку, женщина чуток посторонилась.

– Войдите. Я наберу вам его номер, но говорить с ним будете сами.

Я ожидала в небольшом коридорчике, куда выходили двери другой квартиры – дальше меня не пригласили. Обижаться было нечему – по причине роста преступности в стране люди соблюдали осторожность. Таня (я уже догадалась, что это была она) вынесла из прихожей телефонную трубку и сунула мне в руки. Номер она уже набрала, и в трубке гудел раздосадованный и встревоженный мужской голос:

– Татьяна! Что случилось, почему ты молчишь?

– Миша, – срывающимся голосом сказала я, – извини, я приехала к тебе домой, а Таня набрала номер и дала мне трубку. Это я, Наташа Воронина. Я – Наташа, ты меня помнишь?

На миг в трубке воцарилась тишина, потом Миша произнес осевшим голосом:

– Наташка! Наташка, родная, не может быть! Ты где?

– Я же сказала – у тебя дома.

– Так. Никуда не уходи, я сейчас буду. Никуда, слышишь?! – в его голосе, как и в детстве, когда он говорил со мной, зазвучали повелительные нотки. – Дай-ка трубку Татьяне.

Я передала ей трубку, она выслушала мужа с каменным лицом и лишь коротко бросила ему в ответ:

– Хорошо, – потом отключила телефон и повернулась ко мне: – Заходите, Михаил велел напоить вас чаем, пока он приедет. Он будет не раньше, чем через час, везде пробки.

В большой, богато обставленной кухне я сидела на мягком диванчике за широким полированным столом, а Татьяна, стоя у плиты, возилась с чайником. Мне показалось, что все это время она демонстративно старалась повернуться ко мне спиной. Видно, не все сообщили Сэму сыщики, и не все углядели в супружеских отношениях Миши и Тани. Хотя, возможно, трещина появилась не так давно – поведение Тани указывает на то, что обида свежая.

– Мама! – черноглазый мальчик в длинной ночной рубашонке стоял в дверях кухни, характерным движением заложив одну ручонку за спину. И так он вдруг в этот момент похож был на Мишку, что я не выдержала – присела на корточки и протянула к нему руки:

– Вова!

Он доверчиво зашлепал ко мне босыми ножками, и в этот момент я с ужасом сообразила, что ничего не привезла своему племяннику. Это было последней каплей – подхватив его на руки и прижав к себе, я беззвучно заплакала. С минуту Таня, хлопая глазами от изумления, смотрела, как я стою посреди кухни с Вовкой на руках и всхлипываю, потом решительным движением поставила на стол чашку, которую достала для меня, и спросила:

– Что такое, Наташа?

– Я… я вспомнила, что не привезла Вове подарка.

Брякнув это, я сразу почувствовала себя глупо. Она чуть удивленно приподняла бровь и усмехнулась:

– Ничего страшного, у него много игрушек. Ты почему вылез из кровати, Вова? Пойдем, я тебя отнесу. Извините, Наташа, я сейчас его уложу и вернусь.

Мне показалось, что Таня чуточку оттаяла, во всяком случае, когда она вернулась из детской и, разлив чай по чашкам, села напротив меня, в глазах ее уже не было прежнего холода, а светился некоторый интерес. Застольная беседа наша была сведена к минимуму – «Вам сахару? – Нет, спасибо. Берите печенье. – Благодарю вас». Наверняка Миша во время их краткой телефонной беседы не успел сообщить жене, кто я такая, и ей было жутко любопытно, но она не задала мне по этому поводу ни одного вопроса, а я восхищалась ее выдержкой.

Миша появился минут через пятьдесят – мы услышали звук открывающейся входной двери. Отставив свою чашку, я вопросительно посмотрела на Таню:

– Это Миша?

– Скорей всего.

Я торопливо поднялась, и бросилась в прихожую, Таня следовала за мной. Миша стоял возле вешалки в расстегнутой куртке, которую не успел снять, потому что я бросилась к нему на шею.

– Наташка, родная моя!

– Мишка, Мишенька!

Брат прижимал меня к влажной от снега куртке, гладил по волосам.

– Сестренка, родная, сколько же мы не виделись? Почти двадцать лет! А папа? Папа приехал с тобой?

Он все еще называл моего отца папой! Хотя, если рассудить, до десяти лет другого отца у него ведь и не было. Я чуть отстранилась, положила руки Мише на плечи и заглянула ему в глаза.

– Папа умер, Миша, уже более полугода.

– Господи! – по лицу его пробежала судорога. – А я ничего не знал! Ты маме сообщила?

– Нет, я с ней еще и не виделась, к тебе первому.

Держа меня за руки, Миша повернулся к застывшей от изумления жене.

– Татьяна, это Наташка, моя младшая сестренка. Познакомьтесь.

– Да мы уже познакомились, – она разглядывала меня с явным недоверием, – только я думала, что твою сестру, которая живет в Штатах, зовут Лиана.

От выражения ее лица так и разило скепсисом, но Миша не обратил на это внимание.

– То другая сестра, а это Наташка, она живет в Австралии.

– Я смотрю, у тебя сестры по всему свету, – тон ее, темнее менее, смягчился, – так Наташа остановится у нас?

Брат чуть раздраженно дернул плечом.

– Да где же еще? Приготовь Наташке комнату и ложись, а мы с ней еще посидим.

Тон, каким Миши отдал это распоряжение, напомнил мне его родного отца, дядю Артура. Я торопливо возразила:

– Что ты, Миша, не нужно комнату, не беспокойтесь, Таня, я остановилась у знакомых в Южном Бутово.

– Так ведь мама тоже живет в Южном Бутово, ты что, не знала? – удивился он.

– Знала, но хотела первым увидеть тебя.

– Ты на нее сердишься, да? – грустно спросил брат. – Они мне постоянно повторяла: Наташенька мне никогда не простит, что я согласилась ее оставить.

– Что ты, Миша, я давно уже взрослая и все могу понять. Но только…. Может, ты ей сначала позвонишь и предупредишь? Вдруг она не захочет меня видеть?

Глядя на меня сияющими глазами, Миша отмахнулся.

– Еще чего, не говори ерунду! Сегодня переночуешь у нас, а завтра я тебя сам к ней отвезу, – он повернулся к Тане и вновь тоном главы семьи, привыкшего приказывать, спросил: – Татьяна, ты приготовила Наташке постель?

– Сейчас приготовлю, – невозмутимо ответила она и ушла готовить мне ночлег.

Мы с братом сидели в стильно отделанной гостиной с мебелью «под старину» и толстым теплым ковром на полу. Столь своеобразную обстановку мне приходилось видеть лишь раз – когда мы с отцом, путешествуя по Шотландии, посетили старинный замок, где водились привидения.

– У тебя тут призраков, часом, не водится? – спросила я, с наслаждением погрузив ноги в теплый ворс ковра.

Миша негромко засмеялся.

– Что, пробирает? Мы этот дизайн чуть ли не год выбирали, когда купили квартиру. Ладно, теперь рассказывай.

От слов этих я вдруг вспомнила, как в детстве испортила его любимую клюшку – засунула ее между дверью и косяком и начала закрывать дверь. Клюшка затрещала, я испугалась и поставила ее обратно. На следующий день после школы брат прибежал домой, ничего не заметив, схватил клюшку и помчался на площадку – у них должен был состояться какой-то ответственный матч с ребятами из соседнего двора. Однако, едва он ударил клюшкой по шайбе, как нижняя часть ее откололась. Домой в тот вечер Миша вернулся мрачный, сунул мне под нос клюшку и тихо, но грозно произнес:

«Теперь рассказывай!»

Я тут же в голос заревела, с двух сторон налетели родители и начали его уверять, что такая маленькая девочка никак не могла сломать такую прочную клюшку. Не знаю, убедили ли Мишу их доводы, но официально вопрос о виновнике так и остался открытым.

– Ага. Мишенька, – кротким голоском проговорила я, – хочу признаться – это я тогда сломала твою клюшку.

– Какую клюшку? – изумился брат.

– Ты забыл? Когда у вас матч был с соседним двором. У тебя еще клюшка развалилась во время игры, забыл? Я ее между дверью и косяком сунула – хотела посмотреть, что будет, если дверь при этом закрыть.

– Ах ты, дрянная девчонка! А ведь я и вправду тогда поверил, что такая малявка сломать клюшку неспособна! И ведь надо же – запомнила!

Мы хохотали так, что в гостиную с сердитым видом заглянула Таня:

– Тише, ребенка разбудите.

– У него в комнате не слышно, – отмахнулся Миша. – Иди спать, тебе завтра на работу.

– Мне не нужно на работу – у Вовки в садике карантин, мы с ним дома, но ты, конечно, не в курсе.

Да, между ними уже явно не первый день, как кошка пробежала. Можно было, конечно, притвориться и сделать вид, что я ничего не замечаю, но лучше спросить прямо. Я так и сделала – без всяких экивоков поинтересовалась:

– Ребята, честно, вы что, поссорились?

Поначалу они просто-напросто растерялись от такой моей бестактности, а я сидела и смотрела на них детски простодушно и наивно. Мишка сразу помрачнел.

– Я ни с кем не ссорился, – ледяным тоном произнес он, – но если кому-то хочется показать свой характер, то я не возражаю.

– Хорошо, пусть это называется «показать характер», – высокомерно возразила Таня.

– А как назвать, когда человека выставляют из его же дома?

– Кто же тебя выставляет, дорогой мой? Ты все сам делаешь, как свободный человек, захотел – ушел, захотел – пришел.

– А что, прикажешь мне все время сидеть и слушать твои нотации? Не жизнь, а просто сплошное удовольствие.

– Ничего, ты успел получить удовольствий, пока я с ребенком была на даче.

Смуглое лицо брата потемнело – кажется, слова жены его сконфузили. Оглянувшись на меня, он сердито прошипел:

– Знаешь, давай мы не будем выяснять отношений при Наташе!

Таня язвительно заметила:

– Почему же – она ведь твоя сестра, зачем от нее скрывать? Ты же не стесняешься моих родителей.

– Иди, занимайся своими делами, я с тобой потом поговорю.

Не ответив, Таня повернулась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я взглянула на Мишу и покачала головой.

– Прости, братик, что я так бестактно вмешалась, – я сказала это ласково, а он в ответ оборвал меня наполовину грубовато, наполовину шутливо, как частенько говаривал со мной в детстве:

– Ладно, но больше не лезь не в свои дела, малявка.

Чтобы не обидеться, я немедленно вообразила себя лицензированным психологом, а его – пришедшим на консультацию неуравновешенным пациентом.

– Извини еще раз, Миша, возможно, мне не следует лезть в ваши дела, но я отметила конфликтную ситуацию и поскольку имею степень бакалавра психологии, могу дать профессиональный совет относительно урегулирования ваших житейских проблем.

Миша с детства был вспыльчив, но быстро отходил, вот и сейчас, услышав мои слова, он развеселился.

– Бакалавр? Да еще психологии?! С ума сойти! Когда ж ты успела, Ташка-Наташка?

– Чему ты удивляешься, мы не виделись около двадцати лет, почти все это время я усердно училась.

– А ну-ка, ну-ка! Интересно знать, что ты умеешь?

– Умею в целом представить себе ситуацию и помочь людям найти из нее выход. Между прочим, – я слегка приосанилась, – у меня есть некоторый опыт, так что ты зря меня недооцениваешь.

Это я, конечно, бесстыдно наврала – никакого опыта, кроме тренингов, у меня не было, но в глазах у Миши мелькнуло веселое любопытство.

– И как же ты себе представляешь данную ситуацию?

Я набрала побольше воздуха и профессионально поставила диагноз:

– Конфликт возник из-за того, что у Тани появился повод, неважно, реальный или мнимый, сомневаться в твоей верности – в то время, пока она с ребенком была на даче.

Именно так я записала бы в карте, обратись ко мне Миша, как пациент. Однако он этого делать явно не собирался, а лишь криво усмехнулся, подошел к двери, выглянул наружу и, вновь плотно прикрыв ее, буркнул:

– Тут угадать – особого диплома иметь не надо.

Мне оставалось лишь высказать ханжеское пожелание:

– Надеюсь, все у вас будет хорошо.

– Я тоже на это надеюсь, – на губах его при этом мелькнула улыбка, на мой взгляд, излишне самоуверенная, – а теперь расскажи о своих делах. Парень-то есть? Вон ты у меня какая красавица выросла!

Просто удивительно – только что он говорил со мной ироническим тоном, держал себя резко и высокомерно, а теперь стал сама нежность. Я смущенно улыбнулась.

– Ладно тебе, Мишка, какая я красавица! Лучше расскажи мне о маме и о нашем брате Эдуарде – мне известно, что с ним случилось.

– Известно? – брови Миши недовольно сдвинулись. – Прочитала в Интернете?

Придав своему лицу солидное выражение, я ответила важным и официальным тоном:

– Не только. Хочу поставить тебя в известность, что я сотрудничаю с частным детективным агентством и приехала в Россию расследовать дело Эдуарда. И кое-какие результаты у меня уже есть.

Больше всего я боялась, что брат опять начнет веселиться – как недавно, когда я сообщила, что имею степень бакалавра психологии. Поначалу он, кажется, так и собирался сделать, но потом устало вздохнул, вытянул ноги и, не спуская с меня глаз, покачал головой.

– Не могу поверить, что я встретил тебя взрослой. Ах, Наташка, Ташка моя – и психолог, и частный детектив. Рассказывай, что тебе удалось накопать.

Мы проговорили часов до трех ночи, я рассказала о своей подростковой эпопее в подъезде Анны Григоренко и о гибели Андрея. О программе ХОЛМС особо не говорила, упомянула лишь о результатах:

– Компьютерный анализ полученных данных с точностью до сотых процента отрицает версию ограбления и вину Эдуарда.

В программировании Миша, судя по всему, был несилен, потому что не стал выспрашивать подробности, однако к результатам отнесся с уважением.

– Что ж, тогда завтра мы с тобой сначала поедем к адвокату Эдика, а уж от него к маме в Бутово. Изложишь Марку все так, как сейчас мне.

– Он хороший адвокат?

– Марк? Да, отличный. Ладно, иди-ка спать, уже поздно. Мне с утра на работу, потом я за тобой приеду.

Он показал мне мою комнату, а сам ушел спать в спальню – к Татьяне. Кажется, за ночь они помирились, потому что утром до меня сквозь сон долетел из прихожей их негромкий разговор полушепотом:

– Какие у тебя на сегодня планы?

– До двенадцати постараюсь все в офисе закончить и отвезу Наташку к адвокату Эдика, потом к маме.

– Ей-то зачем к адвокату?

– Нужно (звук поцелуя). Если задержимся, я останусь ночевать у мамы, тогда позвоню. Вовку поцелуй, я с ним так и не пообщался.

– Да? А кто виноват?

В голосе Тани послышался легкий вызов, но Миша погасил его новым поцелуем и нежным шепотом, в котором я смогла различить только:

– Ладно, не начинай опять.

Кажется, разговор в прихожей мне не приснился, потому что утром, когда я вышла на кухню, Таня выглядела совсем иной, нежели накануне – веселой и даже чересчур разговорчивой. Она кормила Вовку кашей и вся светилась, прижимая его к себе.

– Наташенька, что ты будешь на завтрак? Бутерброды, кашу?

Явный прогресс – мы перешли на «ты».

– Не суетись, я сама, – ответила я и, чтобы сделать ей приятное, добавила: – Ты такая красивая сегодня!

После завтрака я помогла Тане прибрать в детской – собрать разбросанные по всей комнате игрушки. Мы с Вовкой немного поиграли в мяч, а потом я решила почитать ему что-нибудь из красиво иллюстрированных «Сказок А.С. Пушкина». Он сидел у меня на коленях и, как завороженный, слушал о рыбаке, выудившем из моря золотую рыбку. Таня возилась на кухне, периодически заглядывая в детскую:

– Ну как, не надоел он тебе еще?

Я отмахивалась и с выражением гудела дальше:

– …пошел старик к синему морю….

Понемногу Вовка перестал егозить, прикорнул к моему плечу и замер. Я читала и читала, гордясь своим артистическим талантом, сумевшим покорить столь юного слушателя. У меня даже мелькнула шальная мысль – а не стоит ли мне еще раз сменить профессию? Может, как у актрисы, у меня появится больше шансов на внимание Сэма Доули? Меня всегда хвалили, когда я принимала участие в школьных спектаклях – даже и теперь было приятно вспоминать. Хотя в австралийских школах детей всегда хвалят – считается, что это поднимает самооценку. Однако вскоре мне пришлось отказаться от своих амбиций – когда Таня принесла сынишке теплого молока с булочкой, оказалось, что он крепко спит. Наши попытки разбудить его и накормить результатов не принесли – мое завывание оказалось хорошим снотворным. Чуть поежившись, я представила себя на сцене перед набитым спящими зрителями залом и решила остаться детективом.

– Да ладно, пусть спит, потом поест, – засмеялась Таня, укладывая Вовку в кроватку, – пойдем, на кухню, скоро Миша приедет. Пообедаете и поедете к вашему адвокату. Ты вечером с Мишей вернешься, да? Обязательно приезжай.

Следует заметить, что она ни словом не упомянула о том, что после адвоката мы поедем к нашей с Мишей матери, которую я не видела почти двадцать лет. Из этого можно было сделать вывод, что их со свекровью отношения особой теплотой не отличаются.

– Спасибо, Танюша, но сегодня уже, наверное, не получится, я позвоню.

– Ой, жалко как! – сожаление Тани было совершенно искренним – очевидно, я для нее стала символом согласия с мужем. – Тогда, слушай, возьми комплект ключей, а то вдруг мы выйдем гулять или в поликлинику….

– Что ты, зачем, а вдруг потеряю? Лучше я позвоню.

– Давай, я запишу, твой телефон, – она принесла мобильный, но, едва я начала диктовать свой номер, удивленно округлила глаза: – Ты что, по Москве с австралийской симкой ходишь?

– Да, а как еще?

– Так дорого же, с ума сойти, зачем? Купила бы московскую.

– Как-то не сообразила. Потом, мне могут друзья из Австралии по моему номеру позвонить.

– Ну и что? Ходи с двумя трубками. Я тебе сейчас принесу, у меня есть лишняя, там московская сим-карта стоит – подруга недавно в Италию уехала, отдала. Мне, говорит, в Риме московский номер ни к чему и старые контакты не нужны – я новую жизнь начинаю и трубку себе тоже новую куплю. Бывают, да, такие люди? Все старое оборвать, и чтобы никаких воспоминаний.

– Сильная личность, – вздохнула я, – у меня бы так не получилось.

– У меня тоже, – глаза ее на миг затуманились печалью, – все пытаюсь, и не выходит. Так что бери, не стесняйся, здесь на карте денег много.

Только я сунула трубку в сумочку, как стукнула входная дверь.

– Татьяна, – послышался из прихожей веселый голос брата, – быстренько обедать, нам с Наташкой пора ехать, времени в обрез.

– Далеко нам? – спросила я, когда мы отъехали от дома.

– Да нет, не очень, – усмехнулся брат, – на Вавилова. Минут через двадцать будем на месте, если в пробке не встанем. Можно не спешить – у Марка заседание в суде, он освободится в два..

– Ты так торопился, я думала….

– Я торопился, потому что мне еще нужно с тобой поговорить. Видишь ли, перед тем, как встретиться с адвокатом, нам нужно повидать еще одного человека. Сейчас я припаркуюсь у одного скверика, мы чуток прогуляемся и поговорим.

Мне почему-то не понравился его тон.

– И о чем ты хочешь говорить?

Миша то ли проигнорировал, то ли не расслышал мой вопрос. Какое-то время мы в полном молчании катили по широкой дороге, после поворота замедлили ход и, заехав на тротуар, остановились. Брат, положив руки на руль калачиком, со вздохом сказал:

– Я хочу объяснить, Наташка, чтобы между нами не было неясностей. Видишь ли…. Короче, ты взрослый человек, и я могу с тобой говорить откровенно – есть одна женщина, у нас с ней особые отношения. Ладно, пойдем, прогуляемся?

За время, что я выбиралась из машины, мне удалось подавить смущение и вспомнить, что я не только младшая сестра, но и психолог.

– Я буду рада помочь тебе с твоими проблемами.

– У меня нет проблем, – со смехом ответил брат, – я веду такую жизнь, какая мне нравится, и, в общем-то, доволен, так что помощь мне не нужна. Просто, когда я познакомлю вас с Женей, ты сама обо всем догадаешься, поэтому лучше уж предупредить тебя заранее.

– А знакомить нас обязательно? Мне ведь потом неловко будет с Таней.

– Обязательно. Женя, она…гм… приятельница Марка – ну, адвоката Эдика. Сама тоже адвокат, только по семейным делам – разводы там, все прочее. Она-то, собственно, Марка и попросила взять дело Эдика, а так он сейчас очень занят – два громких процесса на носу и прочее. А Танька насчет Жени в курсе, не волнуйся, она из-за этого на меня и взъелась – ну, перед твоим приездом.

– Ясно, – сказала я, хотя ясного для меня тут ничего не было, – надеюсь, ты справишься.

Миша с философским видом пожал плечами.

– Чего тут справляться, мы с Женькой не первый год. Я всегда их с Танькой держал по разным углам, и все было окей, но тут так вышло, что пару недель назад мы с пятницы поехали к Танькиным предкам на дачу. Хотели до понедельника, но в субботу мне уже там осточертело – тесть как выпьет, так у него рот не закрывается. Говорю Таньке: у меня дела в городе, ты с ребенком еще на свежем воздухе тут побудь, а в воскресенье вечером я вас заберу. Приехал в Москву, подхватил Женьку, и мы рванули в Черемушки – там у меня однокомнатная, мне отец купил ее, еще я холостой был. Нормально провели время, днем сходили на выставку – Женька поклонница восточного искусства, – в кафе посидели. Вернулись, я на часы посмотрел – еще время есть. Ну, мы и полезли в постель, а минут через двадцать Танька врывается и начинает биться в истерике. У меня в мобильнике, оказывается, аккумуляторы сели, а тут в Интернете сообщили про страшную аварию на нашем направлении. Танька до полудня ждала, потом Вовку бросила на тещу, вызвала такси и помчалась в город. По-женски сразу определила – домой я не приезжал. Начала всех обзванивать – милицию, больницы, знакомых, вся в слезах. Теще позвонила, та говорит: может, Миша в Черемушках заночевал, оттуда к нам ехать ближе, ты проверь. В Черемушках телефон отключен – мы квартиру одно время сдавали, отключили, чтобы жильцы по межгороду не наговаривали. Танька схватила ключи – у меня второй экземпляр в столе лежал – и туда, а там…. Короче, в тот момент мне сказано было, что следующая наша встреча произойдет только во время бракоразводного процесса.

– А Женя что же?

– Женя – человек широких взглядов, к тому же горячая поклонница ислама. Она набросила халат и заверила Таню, что не собирается разрушать ее семью. Изложила свою точку зрения на свободные отношения между полами и под конец привела в пример гарем персидского шаха, где жены и наложницы мирно сосуществовали друг с другом.

– Весьма мудрые рассуждения, – сухо проговорила я, – но в тот момент, учитывая состояние Тани после всех ее поисков, их можно было счесть издевательством.

Миша смутился.

– Ну, мы тогда всего этого не знали – думали, Танька нас просто решила выследить, это уже потом мне теща в виде упрека все детали изложила.

– И что теперь? Так и будешь жить, как в гареме?

– Ну, обругай меня нехорошими словами.

Я слегка поежилась.

– Холодно, поехали уже, Миша.

По дороге меня терзала мысль, что мой брат в чем-то очень схож с Сэмом Доули. Интересно, если бы мы с Сэмом поженились, могла бы я простить ему подобную измену?