Текст книги "Бессмертие в подарок"

                   Бессмертие в подарок

Бессмертие… что это такое… дар или всё же наказание…       

Триста лет назад, может больше или меньше… Извините, потерялась в круговороте нескончаемых времён и перемен. Ну вот, отвлеклась, о чём я… Если рассказывать о сегодняшнем дне, получится совсем другая история, хочется поведать, с чего всё началось.

Короче, на сайте «Мистикфильм», в момент просмотра фильма, где-то с середины – выпала ссылка на адрес – CREATIVI GIFT.

Как правило, на подобное клюют два типа людей – жадные и глупые. Я же, по велению злого рока, ни в то, ни в другое определение не угодила. Мою милость воткнули в особый вид самки-зануды: ну, раздражает меня, всякое постороннее мельтешение. Потом кто мог подумать, проверенное действие по устранению рекламы подсунет «жабу в парчовой юбке».

Ладно, ближе к делу… ткнула на ссылку в надежде, выпадет ознакомительная страница, закрыв её, продолжу наслаждаться разрекламированным сериалом. О нём мечтала целую неделю. И вот, мои ноги укутаны в тёплый плед. Не важно, что за окном моросит осенний дождь вперемежку с редким снежком. На столе, перед диваном, вкусная еда и отличная загрузка Интернета: счастье две тысячи шестнадцатого года. Эту дату хорошо запомнила. В то утро была последний раз счастливой женщиной – Машей Мироновой.

Тут, надоедливая реклама… Видно кому-то муторно, когда человек хоть на часик избавляется от бесконечного страдания.

Думаю, теперь понятно моё раздражение…

Если бы знать, чем придётся платить за минуты комфорта, то согласилась бы забыть о фильме, заодно – о выходном дне на всю оставшуюся жизнь.

Как бы там ни было, после клика мышью по назойливой страничке, продолжила пялиться в компьютер, потягивая мамину сливовую наливочку. Да, да, имелась такая Божественная жидкость в далёкую пору, как и само наличие мамы.

Фильм почти заканчивался, когда вздрогнула от неожиданного звонка из прихожей, нажав «стоп», направилась к двери.

– Добрый день! – ошарашил высокий незнакомец торжественным приветствием. Неторопливым грациозным движением пригладил набриолиненые чёрно-смоляные волосы.

– И вам не хворать, – буркнула от растерянности, не в состоянии отвести взгляд от странного типа в белоснежной сорочке и чёрном фраке.

– Ваш CREATIVI GIFT только сегодня и только для вас! – отчеканил мужчина видно заученную фразу, протягивая руку в кипенной перчатке с красочно оформленной коробочкой.

– Ииизвините, не жду никаких эксклюзивных подарков и обычных тоже…

– Как же, как же! Сегодня с вашего IP в десять сорок семь поступил заказ. Извольте, получить!

– В десять сорок семь… – зачем-то повторила и, как завороженная, потянулась за сине-сиреневой круглой коробочкой, – сюрпризик-то невесомый…

Моя ирония вызвала в собеседнике недовольство: холодные глаза сузились от презрительного прищура.

– Напрасно иронизируете, это жизнь тяжёлая ноша, хотя… в ней всё просто тьфууу, – подул он на ладонь и добавил: – А бессмертие… невесомый эфир – эксклюзивссс… он и есть эксклюзивссс.

– Шутник, и сайт ваш уроды! Людям жить мешаете. Так и знайте, меня не провести,

и платить ни за что не собираюсь! – выдала я, очнувшись от магии визитёра.

–Простите, ваш покорный слуга всего-навсего курьер, – отрезал незнакомец, слегка склонившись, тут же резко, по-военному, зашагал к лифту.

Проводив его взглядом, покрутила подарок… не найдя ни надписи, ни маркировки удивилась. Картонная ёмкость, величиной чуть больше ладони, манила и настораживала. Настойчивая мысль подтолкнула к решению, избавиться от дара прямо в подъезде. Вмешалось занудство: сорить нельзя. Закрыв дверь, положила коробку в прихожей, на тумбочке у зеркала. Вернулась к фильму.

Вскоре последовал новый звонок. «Опля… наступил момент взыскания мзды», – решила, вернулся курьер.

Заготовив целую тираду возмущения, не взглянув в глазок, повернула щеколду замка.

– О! Кого мы ждём, что на моське незамаскированное недовольство?

– Ленка, тебе и по выходным не спится? Прискакала хотя погода жуть! – выдал мой язык, чуть-чуть затушевав имеющуюся заготовку на ругачку.

– Чо дрыхнуть. Так и жизнь можно спустить на постный кисель. Я дама практичная, не то, что некоторые… бессмертием, увы, не обладаю. Спешу ухватить от жизни приличный кусок пирога. Чего и вам желаю! Туфли обещанные дашь или так, языком поводила?

– А… туууфли… конечно дам, но с условием, сейчас отчалишь. Отоспаться хочу, так как о бессмертии, подобно некоторым, не грежу, – парировав подруге, направилась в комнату за туфлями.

– Что в бессмертии худого? Да, хочу жить вечно! – догнал бред Лены.

Когда вернулась, увидела в её руках интернетовский подарочек.

– Что за прелесть? – раскраснелась от любопытства подружка.

– Ох… Ленка, ну ты и «Варвара». Держи свои туфли!

– Допустим они твои, а презентик заманчивый… Откуда?

– Говорю же, Интернет-сюрприз!

– Чё?!

– Приперли сегодня, утверждая, что выиграла на сайте CREATIVI GIFT.

– Как это?

– Почем знаю. Иди короче и кинь безделушку на место.

– Тебе не интересно, что в ней?

– Представь себе… нет!

– Во полоумная! Давай взглянем… или писаешь развернуть?

– Ещё чего! – дёрнулась я, чувствуя, как ненавижу подругу всей душой.

– Да, ладно… взрывать тебя некому и не за что, ты вся праааведная девочка, – продолжала настаивать Елена, пытаясь развязать сине-атласный бант.

– Дай сюда! Мусор убирать сама будешь? Вдруг, там новогодняя фигня, в виде конфетти. Что ещё на халяву сунут…

Пытаясь забрать коробочку, потянула её. Ленка вцепилась намертво. «Вот, уж точно, что ей в руки попадёт – навек пропадёт», – бушевал во мне гнев, тем более вспомнила, что не нажала на стоп-кадр и фильм вовсю крутит. Решив форсировать ситуацию, дёрнула коробочку. Подруга сжала пальцы и ехидно скривила губы.

– Да подавись! – сдалась я и отпустила подарочек.

Лене вздумалось сделать то же самое.

Перед тем как подарку упасть, лента лопнула, крышка откинулась, издав, на удивление громкий, мелодичный хлопок. Прихожая наполнилась ароматом, приторно-мыльного индийского благовония. Коробочка приземлилась, показав пустое нутро. Я только собралась выдать умную мысль, типа: «Поняла, Леночка, чем пахнет дармовщинка», как раздался голос:

– Поздравляем, вы обладатель бессмертия! Вернее, являетесь обладательницами.

«Что»? – завис вопрос на Ленином личике, впрочем, как и на моём.

– Откуда чесночная приправа? – пересилила удивление Елена.

В ответ я пожала плечами. Тот же голос неспешно пояснил:

– Дух артефакта полной двадцать второй Луны раз в столетие обязан реализовать человеческое желание. Каким бы оно курьёзным не являлось, станет судьбоносным.

«Да, я хочу жить вечно», ваши слова? И произнесены над артефактом, перед тем как вскрыть упаковку… Всё верно? Так что ни какой ошибки. Слова материализовались согласно желанию. С чем поздравляем!

– Э!… это не моё желание. Меня подобная тарабарщина не осеняла.

Моё возмущение удостоилось пояснения:

– К сожалению, возврат не предусмотрен. На то эксклюзив. Вы вскрыли упаковку одновременно, значит, образовали одно целое.

– Твою же мать… – выдохнула я разочарование, осознавая серьёзность темы.

– Машунь, ты чё?! Это же тупой розыгрыш. Сейчас разворочу коробку, найду магнитофончик. Китайцы всякую минихренотень делать научились. Потом, у меня в жизни ни одно желание не сбывалось! А тут такое… Чтоб все китайцы, с их бестолковыми изобретениями, провалились!

Пересиливая слабость, сказала:

– Лена, милая, китайцы причём? Лопухнулась я, надо было послать разряженного молодчика подальше и захлопнуть перед носом дверь. Дура набитая: ведь сразу допёрла, как только разглядела прикид на мужике. Так нет…

– Вот-вот открываешь – кому ни попадя. Смотри… нарвёшься. Ладно, некогда, Сашка внизу психует, – спохватилась Лена и выскочила на лестничную площадку.

Повздыхав немного, я подняла смятую фольгу и выкинула в мусорное ведро.

Вернувшись на диван, уже без запала досмотрела фильм. Будто благодать покинула моё жилище: промозглое уличное уныние овладело мной. Не желая видеть пасмурный сумрак, задвинула плотно шторы, включила телевизор. Пощёлкала пультом, ворча, что на всех каналах одни ужастики, словно в мире ничего позитивного не происходит.

Грудь раздирало смутное предчувствие, разболелась голова. Не желая потыкать ощущениям, закуталась в тёплое одеяло и задремала под монотонный звук телевизора.

…Проснулась, когда смеркалось. Заметила, сделала это резко, точно кто поднял веки и повернул лицо к экрану. Мелькали кадры очередной трагедии на дорогах. Обычно, отстранялась от подобных пугалок, сейчас всеми силами вглядывалась и вслушивалась.

«Это же машина Ленкиного Сашки», – прострелила насквозь догадка. Как всегда вмешалось сомнение, затуманивая сознание: захотелось протереть телевизор, картинка казалась размытой.

Машинально схватив сотовый телефон, набрала номер подруги. Секунду, другую вслушивалась в длинные гудки… «Надо звонить на домашний», – подсказывало нетерпение. Взяв себя в руки, решила дождаться повтора новостей. Успокаиваясь тем, что ужас привиделся спросонки: ещё бы… проспала весь день. «Всё от усталости… желала выспаться и…» – мысли прервало дребезжание телефона.

– Миронова, ты новости смотрела?! Там такое… кажется, Ленка твоя в аварию загремела…

– Кажется, креститесь, – оборвала несущиеся из трубки вопли консьержки Веры Сергеевны.

Меня всегда удивляло, как ей удаётся быть в курсе всех дел, не выходя из тесной каморки под лестницей.

– Подумаешь, – услышала я, перед тем, как там положили трубку.

Домашний телефон подруги бесил равнодушным молчанием… и вдруг, раздался долгожданный голос. Я облегчённо вздохнула.

–Извини, долго трубку не снимала, кровь на коленке зажимала. Представляешь, не понимаю, где угораздило пораниться!

– Где вас носило!! – прокричала я в трубку.

– Как где… с Саней к его другу на новоселье ходила. Только вернулись…

– Саша где?!

– Машину, как всегда, полдня ставит в гараж.

– Значит у вас всё хорошо?

– В чём дело, орешь как угорелая? По-моему, это что-то с тобой не то….

– По телеку, в новостях аварию показывали. Машина как у вас. Я и…

– Маш, извини, в дверь кто-то ломится…

Раздался стук брошенной трубки, затем мужской голос… О чём разговаривали, разобрать не получалось. Всё же, положить трубку не решалась и всем существом вслушивалась.

…Наконец зазвучал Ленин голос, от напряжения я даже вздрогнула:

– Маш, срочно дуй ко мне.

Захлестнуло волнение. Хотела спросить, что случилось, хотя понимала, что в курсе произошедшего. Услышав гудки, кинулась одеваться, вызывая на ходу по сотовому такси.

*            *             *

– Почему дверь настежь, – поинтересовалась я, увидев подругу.

Она сидела в зале на стуле, положив голову на стол.

– Представляешь, сказали, Саши больше нет. Понимаешь, нет…

– Значит авария факт, – выдохнула я из себя сомнения.

– Ну да, прямо у дома, на повороте. Говорят, в нашу машину врезался грузовик, якобы видео-регистратор показал. Куда гнал… двор у нас глухой… Регистратор вызвал ГАИ и скорую: охранная функция в нём сработала.

Я перевела взгляд на ноги Лены.

– Ты же говорила, что разбила коленку… значит, находилась в машине…

– Не помню… про коленку верно! – оживилась Лена. – Кровищи не меньше ведра вытекло.

Тут произошло то, что перечеркнуло всё, что случалось с нами за всю жизнь.

Мой вопрос:

– Где кровь и, вообще, рана? – прозвучал для подтверждения того, о чём мы подумали одновременно.

– Боже… что теперь?…

– Лен, меня спрашиваешь? Твоя милость грезила о бессмертии. Сбылась мечта «эпохи»! Будем вечно хоронить близких. Начиная с твоего Саши. Переживать разрушение миров и миллионы раз вздыхать с мольбой при каждом восходе солнца, с одной надеждой не видеть очередную смерть. Боль, бесконечное страдание и никакой надежды на покой… понимаешь, ни-ка-коой…

– Ну, загнула… всё зависит, от восприятия происходящего. Близких – хороним и так. Какая разница! Поменьше паники, жизнь наладится. Если бессмертные, что обыватель может сделать. Интерес в другом… будем ли… стареть?

– Извини, инструкцию по бессмертию не прочла. А на счёт обывателя здорово заблуждаешься. Посадят в клетку подопытной обезьяной, будут изучать ДНК, якобы для прогресса человеческой породы.

– Машунь, жути не напускай, впрочем… что с тебя взять! Куда коробку дела?

– Полагаешь, там есть путеводитель? Потом, сейчас о Сашиных похоронах подумать не мешало бы. Пардон, запамятовала о вашем принципе: «своя шкура ближе к телу».

– Гонишь, да?! Хотя, даже не обижаюсь. Одно ответь, впрямь не врубаешься: в его положении ничего не исправить, а мы… да ну тебя, – подруга, схватила меня за руку и потянула за собой.

– Куда нацелилась? – спросила я, разглядывая то, что вынуждало согласиться с подругой и подумать об инструкции.

Плащ на Лене выглядел так, словно изрядно поваляли в грязи и порвали.

– Ленк, судя по виду плаща, в машине сидела: болячки твои регенерировали, а вот одежда самовосстановлению не подлежит. Не помнишь, так это шок… стресс.

– Что с этого? Теперь, Машунь, главное, никому не сболтнуть…

– Интересно, как будешь решать проблему – лет через двадцать? Судя по обстоятельствам, придётся носить вечное тридцатилетние личико.

– Вот и хорошо, мир посмотрим! Будем переезжать…

– Конечно-конечно… у тебя родственники-миллионщики. Мы легко их переживём и получим наследство. Ой! Простите… у меня олигархов полный загашник.

– Машка, зачем нагнетать, будем разрешать проблемы по мере поступления.

– Как пожелаешь! Я же не согласна тянуть лямку из века в век, наматывая боль на кулак, как кишки на палку.

– Ну, знаешь! дорогая, как говорится – кому не нравится, пишите заявление! – Лена нервным движением скинула плащ и села на прежнее место.

– Пошли, оптимистка, упаковку внимательно разглядим.

– Давно бы так. Дай переоденусь. Суета бессмертию не к лицу.

– Ага, ерничай, посмотрю, как запоёшь через полтинник. Всю жизнь придётся пахать, пенсионного возраста не светит, как приобретение высокооплачиваемого таланта. Главное, мемуаров не накропаешь о приключениях, по причине забывчивости, свойственной людям. Вон… не помнишь событие часа назад. Будешь беспрестанно пахать, дабы иметь возможность замаскировать долбанное бессмертие. Другой мотивации не предвидится: от голода и холода не издохнешь. Как такой расклад для оптимизма?

– Чё теперь? – обнаружилось в неунывающей Лене беспокойство, но ненадолго: – Фиии, о чём переживать, сядем на бессрочную диету – раз, научимся заколачивать деньжат – два. Время у нас воз и маленькая тележка.

– Ленусик, думаю, тут-то собака и зарыта… боюсь, права – с малюююсеньким отклонением… время для нас больше не существует… есть – вечность. И поверь, надоест она до чёртиков очень быстро.

Довольно скоро Лена согласилась с моими выводами и с тем, что мечтать надо осторожно. Собственно, об этом хотела сказать в самом начале.

КОНЕЦ

Останови меня

Свет фар с трудом рассекал плотную пелену снега. Вдруг перед самым капотом мелькнула тень. Водитель резко вдавил педаль тормоза. Но у порыва ветра нашлись собственные планы: шутник потащил машину по скользкому накату, она жалобно заскрежетала.

Металлический визг и грубый толчок разбудили дремавшего на переднем сидении мужчину.

– Мать твою!! Ты что творишь? – выругался он, осторожно трогая на лбу набухающую шишку.

– Извините, Андрей Петрович. Показалось вроде кого задел, – пролепетал тот, готовясь пережить гнев начальника.

Петрович, действительно, завопил:

– Что городишь!…

– Можно, взгляну что там?

– Эх, Жора, Жора, тебя явно курица снесла, – слушал водитель, как сквозь вату в ушах, дёргая ручку на двери.

Ту, как назло, заело, а слова начальника:

– Да вали уже! – будто вышибли: Жора вывалился на обочину.

Взгляд Андрея Петровича коснулся неоновых часов на приборной панели.

– Едрит твою за ногу! Жопой чувствовал, застрянем. Ну, Жорка, – брюзжал Петрович под воображаемый бой курантов.

Мужчина недовольно встряхнул головой, нашёл шапку, нахлобучил, и, выглядывая из машины, крикнул:

– Ну!?

– Шеф, тут вроде старуха в сугробе…

– Живая?

– Вроде…

Шеф неохотно шагнул в неуютную темень, присмотрелся и вынес решение:

– Слушай, ты не мог сбить. Она ж… далеко от шоссе.

Рослый и неуклюжий Жора облегчённо вздохнул. Начальник нащупал в кармане телефон.

– Скорая? Тут, на сорок седьмом километре, бомжиха в сугробе. Может подберёте, пока не окочурилась…

…На том конце связи помолчали и неохотно ответили, что вызов принят.

– Погнали, то водка закипит, а бабы перегорят, – буркнул Петрович, направляясь к машине.

– Сынки, – послышался слабый голос.

Андрей Петрович открыл дверь автомобиля. Жора замялся:

– Шеф! Замёрзнет ведь бабка…

– Жорик, не тупи! Слышал же – скорую вызвал. Или самому за руль сесть?!

Жора поспешил к машине, отстраняясь, от ударяющей в спину, мольбы несчастной женщины.

– Как-то не по-человечески, – прогнусавил он, выжимая сцепление.

– Жора! Не буди зверя. На цыфирки глянь, бензина с гулькин член.

– До ближайшего села докатим.

– Докатить на Луну можно. Я надеюсь, Новый Год встретить, как положено. Просёк, тупила сердобольный? Тогда – алга.

* * *

…Мартовский денёк радовал, хотя накрапывал мелкий дождик. Запах салона новенького авто бодрил, как аромат подснежников, лежащих рядом. Андрей Петрович изредка косился на букетик, представляя миленькое личико молодой жены. Он намеревался заехать в ювелирный, выбрать серьги под цвет Олюшкиных глаз. «То-то угожу, как свезло с женой… скромная, искренняя… нежная, пташечка моя», – умиляясь, прибавил газу.

Тут же невидимая сила вдавила в спинку сиденья. Андрей решил, это – от резкой смены скорости. За спиной раздался тихий кашель. Взгляд метнулся в зеркало заднего вида. «Что за фигня?» – успела мелькнуть мысль до того, как нутро похолодело от осознания, присутствия постороннего в машине.

Он обернулся…

На него смотрела, хитро прищурившись, худенькая, неопрятная старушка.

– Ты откуда? – выдавил из себя Андрей.

– Ууу, милок! Да тутошняя я. Прямь с этого самого месту, – ухмыльнулась бабуся, кивнув на окно.

Петрович, машинально прочитал на дорожном знаке: «сорок седьмой километр», продолжая недоумевать, переспросил:

– Ты кто и как сюда попала?

– Коротка у тебя, милок, память. Всего-то три месячишка минуло.

Нахлынувшее раздражение подкатило к горлу: нога сама вмяла до отказа тормоз. Автомобиль рыкнул и заглох. Петрович выскочил наружу, открыл дверцу со стороны попутчицы:

– Выметайся… – прохрипел он.

– А то что?

– Во тварь наглая! Влезла на стоянке, залегла…

Он был готов ухватить бабку за шиворот, но подкосила резкая боль в сердце. Задыхаясь, рванул ворот рубашки и сполз по крылу автомобиля на мокрый асфальт.

– Ааа… жить хочется!!! – разразилась та нечеловеческим хохотом.

Вибрации голоса, проникали в грудь, сжимая сердце. Казалось, кровь прихлынула к голове, она вот-вот лопнет…

– Ладно, живи, душегубец. Но помни! Свет Божий видишь, пока заботишься обо мне. Или издохнуть… прямь счас желаешь? Мо-ло-дожёнец… жизнь-то, небось, налажена. Деньжата, власть есть, не жалко, бросать отбитое потом и кровью?

Отстраняясь от слов старухи, Петрович потёр грудь. Боль отступила. С трудом отдышавшись, удивился казусу: он слыл здоровяком, тут – сердечный приступ. Мысли путались. Перед глазами замерцал образ юной жены.

– Ну как, быть ей вдовицей? – напирала старуха, точно копалась в его мыслях.

«Придётся отвезти гадину, куда нужно», – решил, что смирившись с кошмаром, избавится от напасти, впредь будет внимательней, то вечно забывает закрыть машину.

– Ладно, красава, говори куда доставить…

– Рада – уши мытые. Огорчает – мозги зашарканны. Не внял, голубчик, отныне – мы тень друг друга. Ибо я, жизнь и смерть твоя в одном личике.

– Смотрю – губа не дура?

– О… эт, не я решаю: Небо дарует шанс искупить грехи на Земле. Только здесь, мы владыки чувств, там… они беспощадные погонщики. Употребляй доброту свеженькой. Не вздумай стребовать, за что такая честь. Потом, я вовсе не то, что думаешь, хотя впрямь, чистая как слеза явь! – старушка погрозила пальцем.

Андрей Петрович вздрогнул, как раз на языке вертелся данный вопрос, отчего проворчал:

– О! Телепатка нарисовалась. А!… Предложишь погадать. Нет!… В шарады поиграть…

– Больно надо. Просто мыслю логически.

Петрович рассмеялся:

– Она ещё мыслит. Ну, даёт… Я определённо спятил…

– Голубь! Меньше голову ломай, прими данность. А по поводу думать, даже не представляешь, насколько хорошо это теперь получается. У тебя, душегубец, руководство к памяти износилось. Забыыыл… ты у нас маг – чародей: меня зараз в убожество превратил, – огорошила та.

– Кккххх, – поперхнулся от изумления Петрович.

– Ну-к, милок, оживи в памяти грехи «лихих девяностых»…

От услышанного мужской мозг чуть не взорвался: удивление вмиг заглушилось гневом, толкающим к действию, но старуха опередила:

– Не думай даже, я бессмертная. Да-да, та самая… Мужа обобрал до нитки. Душегубец проклятый. Разумеется, не в курсе, что Феденька от унижения повесился. Мы с дочкой на улицу подались. Как-то… и потерялись… Надеюсь, она живая. Кстати, первое желание – найти Машеньку!

– Бегу и спотыкаюсь, шутница…

– Не испытывай терпение, душегубец, – старческие глаза выказали недовольство.

Оно словно вонзилось в сердце, прострелив вновь болью. Переведя дыхание, Петрович опять потёр грудь. Осознав, что по-прежнему сидит на земле, поднялся, отряхнулся и решил вернуться за руль.

«Ладно, буду действовать по обстановке», – сообразил он и предложил:

– У меня неподалеку дачка. Поторчи там, пока тему перетру…

– Нет… душегубец. Жить-поживать буду с тобой, как талисман! Посетить дачку не помешает. Помыться, причесаться. Одежкой приличной разжиться. То молодка твоя от страху зайдётся.

– Как скажешь, – выдавил он из себя и прислушался к учащённому ритму сердца.

* * *

…Петровича бесило неспешное журчание воды, он бухтел:

– Мойся-мойся. Сейчас устрою помывочку…

Дрожащие пальцы нашли нужный номер в телефоне:

– Жорик, хватай Кудлатого, дуйте ко мне на дачу. Да шевелите вёслами.

– Шо… – послышалось оттуда.

– Шо слышал! – сдали нервы Петровича.

– А! усёк…

– Понял он, урод, – буркнул Андрей, пряча телефон в карман брюк.

Вскоре с улицы донёсся шум. «Придурок, тихо подъехать слабо. Всё-то – с вывихами. Ну и рожа мордоворота», – переключился Андрей Петрович, увидев наёмника, громоздкого, лысого альбиноса, удивляясь противоречивой кличке – Кудлатый.

– Здрасти, – услужливо раскланялся Жорик.

Не обращая на приветствие внимания, патрон схватил за руку Кудлатого, потянул в угол комнаты.

– Слушай, брат, дело есть. Грохни старуху. Карга в ванной. Цена – твоя, как обычно.

– Не боись, уделаю, не отходя от кассы. Зелень отслюнявь, – шмыгнул тот носом.

Дверь тихо скрипнула. Сердце Петровича замерло в ожидании…

Через секунду наёмник вернулся. «Шустро он, и то верно, что возиться с мешком костей», – обрадовался Андрей Петрович, почувствовав себя хозяином положения, но, столкнувшись с растерянным взглядом киллера, изумлённо приподнял бровь.

– Шеф, похоже, бикса слилась, – искренне недоумевал громила.

– Шшшто?!

– Позырь сам.

Петрович кинулся в ванную. «Пусто», – отметил он и огляделся, не понимая, куда делась старуха.

– Шеф, отчалю, не катит светиться, – насупился Кудлатый и подался к выходу.

«Что делать мне?» – как бы спрашивал взгляд Жорика.

– Отвези лба, откуда взял. Да сам сгинь, – передёрнув недовольно плечами, начальник озадаченно потёр лоб.

Мужчины ушли. Тут же послышался хохот. Андрей Петрович почувствовал, что голова вот-вот лопнет: кровь пульсировала в висках, сердце билось в кадыке. Он бросился на голос и рванул дверь.

В мареве густого пара, на краю ванны восседала бабуля. Ненавистная – самодовольно скалилась во весь беззубый рот, показывая пальцами неприличный жест. Земля задрожала. Бабка раздвоилась. Петрович видел два фаллоса, сложенных из сухих и кривых пальцев, к тому же их кончики светились. Резко развернувшись, побежал догонять Жору с наёмником.

…Ситуация повторилась: ванная оказалась пустой. Жорик переглянулся с Кудлатым. Последний похлопал шефа по плечу и молчком поплёлся к выходу.

«У меня, что, правда, крышак снесло?» – образовалась сомнения в отяжелевшей голове.

– Ещё нет, душегубец проклятый.

Мужчина обернулся. Бабка нарочито вежливо улыбалась, вытирая пряди седых волос.

– Голубчик, заморочка в том… Впрочем, я не против, останови меня. И удачи! – выдала она новый ребус.

– Да я тебя… – и он бросился к поднадоевшей, почти схватил за сморщенное горло, но руки сжали пустоту.

– Совсем нервы в хлам. А на вид здоровячок! Правду говорят, не верь глазам, – рассмеялась гостья, сидя уже в кресле.

Нервы хозяина не выдержали, он обмяк. «Что происходит, как быть?» – будоражили вопросы замутнённое сознание.

– Вижу, удалась шутка? – продолжала та скалиться.

– Мне пустить пулю в лоб? – обречённо вздохнул Андрей, но где-то в глубине сознания не терял надежды избавиться от несчастья.

– Дырка со лба дёру не даст. А мои желания горят, как бабы в Новый Год…

– Стоп!… Так ты это?…

– Уууу… дошло… говорю же, конструкция износилась: капремонт требуется. Это в сорок пять, а дальше что?…

– Я же скорую вызвал.

– Вызвал! Не спорю. Только там тоже водка кипела и бабы горели.

– Я при чём?!

– Знаешь… всё до кучи собралось… Впрочем, победитель шустро лимит счастья снашивает. А за всё надо платить. Думаю, это не новость? Нет! Тогда уши распакуй… тебе разрешено совершить три ошибки. Одну выдал. И… не возражай! Срыв договоренности, ну… если обнесёшь мои желания, ведёт к мууу-чительной смерти. Третий облом подставит к внезапной и жууу-ткой гибели, получится каюк заслугам. Есть утешительный приз, если исполнение одного из желаний понравится Ему, – она указала пальцем вверх, – тебя втиснут в список прощённых. Я исчезну, будет… что-то вроде искупления грехов. Молись, душегубец, чтобы в моём котелке больше и дольше желания варились. Пока кайфую – ты грехи-то замаливай. Ну как, всё справедливо в книгу судеб занесено?

Какое-то время в комнате царила тишина…

– Коли помалкиваешь, а молчание знак согласия, то договор кровью подписывать не станем. Поверю на слово, – заговорила первой старуха, кривя ехидно, без того сморщенные губы.

– Что ты скалишься? – выдавил сквозь зубы Петрович.

Глядя на гуляющие желваки собеседника, бабка задумчиво прищурила выцветшие глаза.

– Так сейчас на моей улице праздник. Впрочем, двинули за нарядами. Да! Я Надежда Степановна. Твоя любимая тётушка. Как говорится – приехала из Киеву и буду у вас почивать. Так и пояснишь несчастной молодке.

– Почему она несчастная?

– Разве радость жить с душегубцем.

– Не называй меня так!

– Кто же ты?

– Я, между прочим, супротив других – ангел.

Старуха заливисто расхохоталась.

– Что ржешь? – смутился кандидат в ангелы.

– Хорошо, согласна. Дочь сыщешь… станешь крылатым. Тогда… буду леди…. Идёт? Ну и хохма…. Я леди для падшего ангела.

– Найду, если она тоже не привидение.

– Ох! И трудный ты, я… не привидение. Я дууух!

– Разница есть?

– Поживёшь – узнаешь. Сейчас в магазин, и побогаче. Леди требует соответствующей оправы.

– Надеюсь, брюлики не затребуешь.

– Почему бы нет! Деньги наверно шкафы ломят. Да и задолжал нам выше крыши.

– Сука…

– Ты что-то сказал?

– Почапали, говорю.

* * *

…Лето выдалось на редкость холодным, дождливым. Слякоть, штормовой ветер доводили до исступления. Олюшка, жена Андрея Петровича, нервничала:

– Сил больше нет, – завела она очередную ругань, – жизнь сплошная промозглость. Мигрень от твоей сумасшедший тётки, два месяца пьёт соки. Надо же… таскаешь молью чиканную фифу по тусовкам. В Париж возил! Будто меня вовсе нет. Это я?… Я должна находиться возле тебя! Послушай, может ведьма вовсе не родственница… а ты извращенец, любитель дряблого мясца…

Петрович размышлял, что жена права, только два месяца прошло, будто год пропорхнул, и ничего сволочь старую не берёт. Дочь нашёл, квартиру её семье купил, на работу зятя пристроил. Старуха одно твердит – не твоё это спасение, не твоё. «Когда же будет моё… Денег на благотворительность развеял прорву: уйму оглоедов на шею повесил. Так и голове отвалиться не долго», – рассуждал Андрей, огорчаясь, что Олюшка не паинькой оказалась.

Смотрел в злые, колючие глаза жены и жалел себя. Понимая, что при разводе лгунья отожмёт приличный куш, готов был предательницу придушить. «Вот уж точно – как деньги пришли, так и уйдут. А хрен им всем! Надо, надо что-то провернуть и покой себе вернуть»…

– Аллее! Со мной ещё считаются в этом доме? – вырвал из задумчивости возглас жены.

Андрей потёр ухо.

– Дожила, мой голос уже уши режет, – обиженно надула ярко-малиновые губки Ольга.

– Что тебе?

– Так идём на банкет? Если да, то ведьма увяжется как всегда? Стыд! Над нами смеются. Говорят, что ходим семьей, потому что экономишь на ужинах.

– Гонишь… она никогда, нигде, ничего не ест…

– Думаешь, ответ, якобы на всё оставшееся время наелась, людей веселит?! Кстати, захребетница отжала брошь. Ту, что на свадьбу подарил…

– Забрала и забрала. Куплю другую.

– Знаешь, я эту и ту хочу! В конце концов, зачем выходила заму… – жена осеклась на полуслове.

– Продолжай… – велел Петрович и понял, что не ожидал откровенности.

– Может суицид какой придумать? То смерть кое-кого обходит стороной! – резко сменила тему Ольга.

– Смерть… говорииишь, – протянул он, и, размышляя о своём, резко выскочил в коридор.

Растерянный взгляд жены замер на пустом проёме двери. Ольга ощутила, как холодком по спине прошлась тревога.

«А ведь эта гадюка… живая», – накрыла шальная идея по поводу жены. Андрей ускорил шаг. В комнату Надежды Степановны почти вбежал.

– Стучать не учили? – осадила она с порога.

– Не до манер. Скажи, будущее угадывать можешь?

– Отчасти.

– Тогда выдай, чем кончится мой брак?

– Что буду за это иметь?

– Что пожелаешь.

– Хочу быть молодой и красивой! – не задумываясь, отчеканила старуха и добавила: – Как твоя супружница…

– Ну-ну… – ухмыльнулся Петрович, смерив фантазерку едким взглядом карих глаз.

– О чём думу трём? – осведомилась леди, наблюдая, как потенциальный ангел приглаживает седую, но ещё роскошную шевелюру.

– Операцию по омоложению обсасываю.

– К чему заморочка? Занять место обожаемой – пару пустяков. И не вздумай увиливать, мол, я не я… и всё такое… Иначе, зачем завёл разговор?

– Как это… стать ею? – удивлённо выпучил глаза Андрей.

– Тьфу на тебя. Я кто? Дууух! Значит… многое по плечу. Ты сохранишь денежки, избавишься от докучливой жёнушки. Я же молодость вспомню, – старуха мечтательно подняла взгляд к потолку.

– Получается… сам подписался жену грохнуть…

– Как-то так. Потом, ты у нас ангел, тебе лучше знать, кому сколько жить!

– Ну и тварь! Я, значит, стараюсь… Тебя терплю, а мог, сходить куда надо. Шаманов позвать, тебя в ад заткнуть, ну, или где такой – место! Погань срамная, окончательно, решила меня со свету сжить?!