Автор книги: Галина Ульянова
Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Если заглянуть в «Справочные книги» о петербургских купцах за 1860‐е годы, то там можно найти прототипы Веры Павловны. Ведь Вера Павловна, чтобы открыть швейную мастерскую, должна была взять купеческое свидетельство (его давали на год, потом надо было продлевать и ежегодно платить гильдейский взнос), а также билет на открытие швейного заведения. Например, в 1867 году владелица портновской мастерской в Петербурге 38-летняя Екатерина Герасимовна Михайлова брала свидетельство 2‐й гильдии.
Тема самостоятельного женского труда была затронута в рассказе Н. Лескова «Дама и фефёла», где описана ситуация рубежа 1860–1870‐х годов. Рассказчик повествует о своем знакомом писателе, рано умершем от болезни. С писателем были связаны две женщины: одна из них – дворянка, окончившая гимназию и даже учившаяся недолго в Швейцарии, – стала его женой «по состраданию», любви в браке не было, жена считала мужа плохо зарабатывающим недотепой, но сама бездельничала и бесконечными истериками мешала мужу сосредоточиться на литературной работе. С двухлетним ребенком пары занималась 18-летняя няня, деревенская девушка Праша, приехавшая в Петербург на заработки. Писатель с женой после скандалов разъехались, и Праша стала помогать ему по хозяйству, когда он заболел. Между ними возникли отношения, они стали жить вместе, и через год «родился ребенок, которого она сама кормила, а при этом, конечно, все мыла, шила и варила». Писатель болел, Праша за ним ухаживала, но вскоре он скончался. Жена-дворянка с ребенком получили вещи, оставшиеся от него («дрянную мебелишку и черняки недописанных статей», а также, видимо, деньги, собранные писателями вскладчину). Праша же, оставшись без средств к существованию, по рассказам автора, пришла к Лескову в редакцию и просила помочь, говоря, что готова работать, но ей не с кем оставить ребенка. Она искала выход, чтобы зарабатывать без унижений и содержать себя и ребенка. Предложение отдать ребенка на вскармливание к почтамтским сторожам за 5 рублей в месяц, а самой идти служить в прачки или горничные она категорически отвергла, потому что очень любила ребенка и не хотела разлучаться с ним, отдавая надолго чужим людям.
Писатели, видя бедственную жизнь Праши после смерти ее сожителя – непутевого писателя, собрали ей в помощь небольшую сумму. На эти деньги Праша открыла прачечную. Постепенно она завоевывала клиентуру, расширяла свое маленькое предприятие, стирала салфетки для нескольких ресторанов, наняв для работы двух женщин. Потом она вышла замуж, родила еще двух детей, а после смерти мужа одна содержала детей, причем старший мальчик (сын писателя) вырос и пошел учиться на лекаря. Когда дети выросли, 40-летняя Праша продала жилье в Петербурге и уехала в деревню в Финляндию, где работала, ухаживая за детьми-сиротами Воспитательного дома, отданными на воспитание в эту местность. В рассказе показана простая женщина, которая своим трудолюбием, честностью сумела заработать деньги и прожить достойную жизнь, не впав в отчаяние и нищету. Лесков-рассказчик пишет с уважением о ее стремлении к правильному существованию, опорой которого был каждодневный труд.
Отголоски изменения воззрений самих женщин на вопрос о женской самостоятельности мы находим в мемуарах Екатерины Андреевой-Бальмонт, дочери купчихи Андреевой. Екатерина, родившаяся в 1867 году, была младшей из шести сестер в зажиточной московской купеческой семье. Она писала, что в ее семье братья учились в гимназиях, позже – в университете, а к девочкам учителя ходили на дом, в особняк в Брюсовом переулке близ Тверской:
Мы учились ‹…› у лучших преподавателей московских гимназий и женских институтов.
Мать-купчиха была озабочена тем, чтобы дочери составили хорошую партию – но только не с дворянином («которые женятся на девушках купеческого рода лишь из корысти, из‐за их приданого»), а с купцом. Андреева-Бальмонт пишет: «Для нас мать желала в мужья человека из солидной купеческой семьи, работающего в деле отца или имеющего свое торговое дело». Купчиха Андреева зарабатывала деньги на изготовлении и продаже обуви, чтобы для каждой из шести дочерей собрать 100 тысяч рублей на приданое.
Сама Андреева, овдовевшая в сорок три года, оставшись с десятью детьми, помнила охватившее ее после смерти мужа чувство паники и страх перед бедностью. Семья была богатая, но мать всегда говорила, что дети, в том числе девочки, обязаны учиться, потому что, «по всей вероятности, придется всем зарабатывать на свою жизнь, и поэтому необходимо прибрести знания». Она нацеливала детей на умение самостоятельно зарабатывать деньги, имея профессиональные знания и ни на кого не полагаясь. Позже хорошее образование помогло – старшая дочь, рафинированная интеллектуалка Александра, стала правой рукой матери в бизнесе и фактически – главным бухгалтером семейной фирмы. В свободное от руководства фирмой время Александра реализовала себя как писатель и литературный критик, автор книги «Воскресение у графа Толстого и Г. Ибсена: Опыт параллельной критики романа „Воскресение“ и драмы „Когда мы мертвые проснемся“» (1901), биографического очерка князя А. И. Урусова и составитель трехтомника (1907), посвященного Урусову как видному общественному деятелю своей эпохи – адвокату и театральному критику.
В конце 1860‐х, когда старшие дети Андреевы были подростками, на дом к Александре (Саше) и ее брату Васе, тяготевшим к филологии и истории, ходили преподавать такие светила науки, как П. Е. Басистов, автор «Хрестоматии для употребления при первоначальном преподавании русского языка», по многочисленным изданиям которой преподавали в российских гимназиях, и монографии «Система синтаксиса», а также А. С. Трачевский, в годы преподавания у Андреевых писавший диссертацию в Московском университете, позже – автор учебника «Русская история», книг по истории Польши и Германии. Как пишет в мемуарах младшая сестра, Саша всегда переживала, что не смогла получить высшее образование и ей пришлось ограничиться только посещением лекций знаменитых профессоров. В России в годы юности Александры обучение в университете для женщин было недоступно, а уехать за границу Саша не могла: после смерти отца она стала основной поддержкой матери в бизнесе – вела переписку, проверяла бухгалтерию, участвовала в деловых совещаниях. Ее участие в делах фирмы фиксируется уже со второй половины 1870‐х годов.
Домашние учебные занятия младших девочек Андреевых проводились в период 1877–1886 годов ежедневно по таким предметам: математика, география, история, русская словесность, французский и немецкий языки. После семи лет обучения на дому они сдавали государственный экзамен за курс гимназии. Екатерине плохо давалась математика, зато ее сестра Мария после домашних занятий сдала экзамены за курс гимназии и за дополнительный восьмой класс и получила диплом домашней учительницы. Позже Мария поступила на Высшие женские курсы, а Екатерина пошла туда вольнослушательницей, поскольку из‐за неудач с математикой не смогла получить документ об окончании гимназического курса.
Приведенные факты говорят о том, что образование девочек из купеческих семейств могло быть поставлено на высоком уровне.
Старшая сестра Маргарита Андреева в 1881 году вышла замуж за Василия Михайловича Сабашникова, сына сибирского золотопромышленника. Хотя Маргарита с мужем жили в богатейшем особняке родителей мужа в престижном районе Арбата, сами они, будучи людьми нового поколения, не стремились к роскоши. Находясь «под сильным влиянием идей Льва Толстого, они опростили свою жизнь, но без всяких крайностей и преувеличений». Молодые Сабашниковы поселились в двух комнатах, совсем просто меблированных. Сестра Маргариты писала в мемуарах:
Они оба много читали, и у них в доме всегда говорили и спорили о всяких вопросах научных, литературных и о тогдашней злобе дня – женском вопросе. От Маргариты первой я узнала, что замужество для девушки вовсе не обязательно, что быть старой девой не смешно и не позорно. Позорно быть «самкой» и ограничиваться интересами кухни, детской и спальней. Я узнала от нее же, что для женщины теперь открывается много путей деятельности. Главное в жизни – учиться, приобретать знания, только это дает самостоятельность и равноправие. Маргарита приводила мне в пример математика Софью Ковалевскую, с которой она недавно познакомилась (в один из приездов Ковалевской в Москву), ее друга химика Юлию Всеволодовну Лермонтову, математика и физика Елизавету Федоровну Литвинову, юриста Анну Михайловну Евреинову. Маргарита рассказывала мне, как все они боролись, чтобы получить высшее женское образование, хотя все они были привилегированного дворянского сословия, дочери богатых культурных помещиков. ‹…› Маргарита осуждала безделье, праздность и роскошь. И это не только были слова, она эти принципы проводила в жизнь.
Правда, позже, когда у Сабашниковых родились двое детей, в том числе дочь Маргарита-младшая (антропософка и художница, известная как первая жена Максимилиана Волошина), они, отдав дань молодости идеям опрощения, вернулись к образу жизни богатых купцов. В мемуарах дочери-художницы сказано, что на семью из четырех человек (родители и двое детей), жившую в прекрасном особняке, у них было не менее семнадцати человек прислуги – «четыре горничные, камердинер, „белая кухарка“, готовившая для господ, „черная кухарка“, готовившая для слуг, „кухонный мужик“, судомойка, кучер, конюх, две прачки, два дворника, дворовые работники, истопник». Кроме того, у детей были кормилица, няня, позже гувернантки.
Об обучении девочек в гимназии говорится в нескольких мемуарах. Дочь торговца сукном Вера Харузина, родившаяся в 1866 году, поступила в гимназию Фишер в Москве в 1878 году в возрасте двенадцати лет, сдав экзамены (математику, географию, историю, русский диктант) сразу в 4‐й класс. До этого ей приглашали учителей на дом, среди них были прекрасные ученые, например математик, доцент Императорского технического училища Н. А. Шапошников. В гимназии классические языки преподавал профессор Московского университета Ф. Е. Корш, историю – доцент университета С. Ф. Фортунатов. Дочь московского суконного фабриканта Вера Носова родилась в 1871 году, поступила во Вторую московскую женскую гимназию в 1880 году и окончила ее в 1888‐м, она была разносторонне эрудированным человеком.
Нина (Антонина) Сабашникова была двоюродной сестрой вышеупомянутого Василия Сабашникова и дочерью сибирского золотопромышленника и чаеторговца, переселившегося из Иркутска в Москву. После внезапной смерти отца, произошедшей в 1879 году, когда ей было восемнадцать лет, она, получив наследство, планировала свою долю потратить на издание журнала «Северный вестник», где в редакции работали бы такие звезды публицистики, как Н. К. Михайловский и первая женщина-юрист, получившая ученую степень доктора права, А. М. Евреинова. В 1885 году Нина вышла замуж за дворянина А. В. Евреинова (племянника А. М. Евреиновой), ее персональный доход от золотых приисков составлял до 300 тысяч рублей в год. Нина смогла исполнить свою мечту и, став предпринимателем в издательском деле, стремилась нести знания и прогрессивные идеи читателям. Антонина Сабашникова-Евреинова в 1885–1890 годах была издателем журнала.
Все эти примеры юридических изменений и общественных дискуссий, а также личные истории демонстрируют, как изменились воззрения на роль женщины и женский труд в 1870‐е и последующие десятилетия.
Как и в других серьезных областях профессиональной деятельности, занятия бизнесом раньше и теперь требуют прежде всего знаний, особого таланта и доступны, вероятно, не всем.
Однако мы видим, что женщины могли напрячь свою волю, чтобы продолжить дело родителей, мужей или начать предпринимательскую деятельность с нуля, считая предпринимательство приемлемым и органичным способом заработка. Часто это было связано с их ответственностью за жизнь семьи – надо было зарабатывать, чтобы вырастить и прокормить детей.
Иногда наши современники думают, что бизнесом занимались только женщины из купечества – вдовы, жены и дочери. Однако внимательное изучение сотен и даже тысяч архивных документов показало, что картина этого сегмента предпринимательства была мозаичной.
Бизнесом занимались не только богатые аристократки и процветающие купчихи, но и представительницы небогатых слоев населения: мещанки, крестьянки, солдатки, казачки, жены священников. Среди российских предпринимательниц преобладали русские, приблизительно в той же пропорции, как и в населении, составляя в разных местностях от 80 % до 90 % женской бизнес-когорты. При этом весьма многочисленны были немки, еврейки, француженки, татарки, англичанки, гречанки.
Многих современных читателей в первую очередь интересует вопрос о брачном статусе предпринимательниц XIX века, ведь в нынешних общественных мифах поведение женщины в браке двести лет назад трактуется как подчиненное и бессловесное.
Но статистика говорит о другом. Начиная с 1860‐х годов побудительными причинами для независимого ведения бизнеса становятся не только вдовство или незамужнее состояние (при наследовании после отца), как это было ранее. Мы проследили судьбы целого ряда женщин – купеческих вдов, которые даже при повторном вступлении в брак вели свой бизнес независимо от мужей – купцов, чиновников, военных.
Во второй половине XIX века происходят быстрые изменения в брачном статусе. Если в 1869 году в Москве среди предпринимательниц было 77 % вдов, 16 % замужних и 7 % незамужних (девиц), то через 25–30 лет ситуация сильно изменилась. В 1890‐е годы, как показали подсчеты, число вдов среди лиц, бравших купеческие свидетельства в Петербурге и Москве, составляло 49–53 %, замужних женщин – 33–35 %, одиноких (по прежней терминологии – «старых дев», «девиц») – 12–16 %.
Количественный рост и усиление роли замужних и одиноких женщин свидетельствует о размывании патриархальной гендерно-ролевой модели. Это означало, что самоидентичность женщин-предпринимателей также претерпевала изменения. Женщины перестали бояться принимать решение без мужчины. Они самостоятельно начинали бизнес с нуля и на протяжении десятилетий уверенно вели стабильные и успешные фирмы, особенно в таких областях, как издательское дело и шитье готовой верхней одежды для массовой продажи в магазинах, гостиничный и прачечный сервис.
При исследовании женского предпринимательства был обнаружен еще один интересный феномен. В последней трети XIX века важным показателем изменения самоидентификации женщин-предпринимательниц стали многочисленные факты присвоения женских имен семейным фирмам. Например, в Москве в 1895 году 18 из 168 торговых домов 1‐й гильдии имели в названиях имена женщин-владелиц, к примеру, «Анна Белоусова с сыновьями», «Попова и Ко», «Фрада Вайль и сын», «Анна Сергеева и Ко», «Зинаида Федотова и К°» и другие.
Были даже случаи, когда происходила смена мужем своей фамилии на фамилию жены ради сохранения фирменного бренда и удержания клиентуры. Например, в 1871 году 25-летнему купцу Ивану Иванову, вступившему в брак с 31-летней вдовою умершего московского купца 2‐й гильдии Ивана Цыганова Авдотьей, Купеческим обществом было разрешено взять фамилию Цыганов, «дабы от перемены [названия] фирмы не расстроить торговых дел», поскольку Авдотья хотела приобщить нового мужа к заведованию «существовавшей более 60 лет торговлей картузным товаром».
В этой книге затронуты только основные вопросы истории женского предпринимательства и почти не освещен вопрос о женщинах в торговле, требующий отдельного большого разговора.
Глава 2. Портреты
Еще в 1980‐е годы, учась в аспирантуре, я начала заниматься историей российской благотворительности XIX – начала ХХ века и нашла в архиве документы, связанные с передачей капиталов и имущества в пользу благотворительных заведений и обществ. Изучение нескольких сотен таких случаев показало, что среди благотворителей примерно половину составляли женщины. Многие из них по роду занятий оказались не просто женами, вдовами или дочерьми богатых людей, но самостоятельными предпринимательницами, стоявшими во главе фабрик, заводов и торговых предприятий. То есть капиталы нередко были заработаны ими независимо от мужчин своей семьи. Имена большинства этих женщин были незнакомы, мне пришлось всюду искать о них сведения. И тут из небытия стали возникать совершенно удивительные персоны. О некоторых из них рассказывается в этой книге. Другие в филантропии не прославились, но показали себя оборотистыми и мудрыми хозяйками фабрик и торговых заведений.
Наталья Петровна Голицына
«Усатая» княгиня
Ярчайшей персоной в мире дворянского бизнеса была княгиня Наталья Петровна Голицына (1741 или 1744 – 1837), урожденная графиня Чернышева.
Она известна как легендарная личность в русской истории. Н. П. Голицына прожила почти сто лет и была фрейлиной при пяти императорах и статс-дамой при Александре I и Николае I. По легенде, она послужила А. С. Пушкину прототипом графини в «Пиковой даме». В старости Голицына сильно подурнела, как свидетельствовала современница, «была собою очень нехороша: с большими усами и с бородой, отчего ее называли la princesse-moustache», то есть «усатая княгиня».
Голицына была очень богата. Она унаследовала значительную собственность, ранее принадлежавшую ее деду, а потом отцу – графу Петру Чернышеву (1719–1773), сенатору, видному дипломату, сыну денщика Петра I.
Дед Натальи Петровны – Григорий Петрович Чернышев – сподвижник Петра I, участвовавший в Азовском походе и Северной войне. В 1730–1735 годах он был московским генерал-губернатором, а брат отца, маршал Захар Григорьевич Чернышев, являлся главнокомандующим (генерал-губернатором) Москвы и губернии в 1782–1784 годах.
Отец, Петр Григорьевич Чернышев, прожил более двадцати лет в Европе, будучи послом в Пруссии (1741–1746), Англии (1746–1755), Франции (1760–1762). За свою службу в 1740‐е годы он получил обширные земельные владения с крепостными крестьянами в Орловской губернии. Ими после смерти графа владела его жена, от которой поместья перешли к дочери Наталье. Наталья Петровна родилась в Берлине, где служил тогда отец, детство ее с двух до одиннадцати лет прошло в Лондоне, а позже, по воспоминаниям современников, она много времени проводила в Париже, блистая при французском дворе. Тем не менее ее вряд ли можно назвать легкомысленной или ветреной – она строго соблюдала свой финансовый интерес, и ее имущество неуклонно прирастало. С 1765 года Наталья была замужем за князем Владимиром Голицыным, чьи земли в Орловской губернии соседствовали с владениями Чернышевых. Князь Владимир Борисович занимал невысокую должность бригадира (чин V класса, между генералом и полковником), но был сильно богат.
Одна из современниц (Е. П. Янькова) оставила такие сведения о Голицыной:
Княгиня Наталья Петровна ‹…› кроме того, что женщина от природы очень умная, была и великая мастерица устраивать свои дела. Муж ее ‹…› очень простоватый был человек, с большим состоянием, которое от дурного управления было запутано и приносило плохой доход. Чтоб устроить дела, княгиня Наталья Петровна продала половину имения, заплатила долги и так хорошо все обделала, что когда умерла, почти что ста лет от роду, то оставила с лишком шестнадцать тысяч душ.
В «Списке фабрикантам и заводчикам 1832 года» Голицына названа владелицей трех предприятий в Орловской губернии – кожевенного и стеклянного заводов «при селе Кокоревке» и фабрики льняного полотна в селе Радогощь. Есть свидетельства, что Наталья Голицына самостоятельно, не полагаясь всецело на управляющих, принимала решения по руководству хозяйством – при ней в селе Радогощь были построены здание вотчинной конторы, винокуренный и конный заводы, каменная церковь.
Однако эксплуатация крепостных, работавших на полях и на предприятиях, была безжалостной. В 1797 году в имениях Голицыной произошло крестьянское восстание, во время которого были разгромлены контора кожевенного завода, здания винокуренного завода. О размерах латифундии Голицыной в 1830–1840‐е годы сведений не найдено. Имеется более поздняя информация, что в 1860 году, когда накануне отмены крепостного права были собраны сведения о помещичьих имениях, в селе Радогощь с 18 селениями (унаследованном от Натальи Голицыной вначале ее сыном Дмитрием, а после него внуком Владимиром), было 3768 крепостных и 134 дворовых мужского пола, а всего 3902 человека (значит, обоего пола примерно в два раза больше), и 666 дворов. Земельная площадь поместья составляла 21 637 десятин (что в переводе на современные меры соответствует 236,4 квадратным километрам), из которых в пользовании крестьян было 28 %, а в пользовании помещика 72 %. Таковы были огромные богатства, принадлежавшие помещице-фабрикантке.
Хозяйственная жилка в Наталье Петровне была столь сильна, что она держала все семейное имущество в своих руках вплоть до самой смерти. У нее были два сына, но сын Борис (генерал в войне 1812 года) в 1813 году скончался от ран, и в живых остался только старший сын Дмитрий Владимирович. Он тоже был боевой генерал, герой войны 1812 года, а после военной отставки служил генералом-губернатором Москвы в течение 24 лет.
Дмитрию при женитьбе Н. П. Голицына дала только имение Рождествено в Московской губернии со 100 крепостными (сейчас Рождествено в Дмитровском районе). Основное наследство в виде земель с 16 тысячами крепостных Дмитрий Владимирович получил после смерти матери, когда ему было 66 лет, а пережил он родительницу всего на шесть лет.
Вопреки своему титулу, имени и положению, князь Д. В. Голицын из‐за скупости матери жил весьма скромно в сравнении с другими представителями знати. Главным источником его существования было вначале военное, а потом гражданское жалованье (на официальные «приемы и угощенья» дополнительно выделяли деньги из казны). Даже когда Дмитрий Владимирович стал руководить Москвой, основным источником его дохода было денежное пособие от матери, которое, однако, было недостаточным. Как вспоминала Е. П. Янькова, «княгиня Наталья Петровна самовластно всем заведывала, дочерям своим при их замужестве выделила по 2000 душ, а сыну выдавала ежегодно по 50 тысяч рублей ассигнациями». Возникла удивительная ситуация, когда генерал-губернатору Москвы не хватало денег на поддержание своего общественного образа жизни:
Будучи начальником Москвы, он не мог жить как частный человек, и, хотя получал от казны на приемы и угощения, но этого ему недоставало, и он принужден был делать долги.
Об этом стало известно императору Николаю I, который сказал старой княгине Голицыной, что ее сын-губернатор нуждается и хорошо было бы, если бы она давала ему больше денег из дохода с имений. Наталья Петровна стала давать Дмитрию Владимировичу еще по 50 тысяч рублей, то есть всего 100 тысяч рублей ассигнациями. Таковы были нравы эпохи – царь не считал возможным увеличивать содержание, а сыну было неудобно просить у авторитарной матери сверх той суммы, которую она ему давала.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?