Текст книги "Истории о котопёсах и их хозяевах"

Шестое чувство

Человек живет чувствами, у нас их пять. Шестое чувство – это из области экстрасенсорики, особого дара. Обладают им не все, а о тех, у кого оно есть, говорят, что они кое-чем кое-что чуют…

Аня, выйдя вечером пятницы с работы, решила пробежаться по магазинам, закупиться на выходные и на предстоящую неделю.

Получив повышение по работе, Анюта, будучи человеком ответственным и старательным, переживала, что не все у нее получается на новой должности. Приходилось задерживаться на работе, чтобы побыстрее во всем разобраться.

Кстати, о работе и шестом чувстве. Когда девушка искала работу, выписала три адреса. Два из них были недалеко друг от друга. Выйдя из метро, она решила посетить ближайший, но потом как будто кто-то на ушко шепнул – взяла и быстро пошла по дальнему адресу. И не прогадала. Устроилась на интересную и хорошо оплачиваемую работу.

В школе многие знали о ее интуиции. Если в классе или во дворе планировалась какая-то рискованная хохма или вылазка, глаза участников устремлялись на Аню. Вердикт одноклассницы решал, идти или не идти.

О шестом чувстве говорила ей и Лия Васильевна, когда в седьмом классе Аня вдруг не пошла через переход на зеленый свет. Она тогда встретилась с учительницей на переходе и, отказавшись идти на зеленый, схватила за руку и Лию Васильевну. Та попробовала уговорить ее, но в этот момент на зебру выскочила машина и сбила мужчину…

Вот и сегодня она задержалась на работе. А на улице март, слякоть. Понимая, что и следующая неделя на работе будет напряженной, она все-таки решила закупить продуктов и мелочи по хозяйству и теперь, уставшая, возвращалась наконец домой.

Войдя в старый московский двор, хотела, как обычно, пойти к своему дому по тротуару, но потом краем глаза зацепила освещенный вход на тропинку, протоптанную жителями.

Тропинка шла через кусты, по газону, и значительно сокращала путь к ее подъезду. Правда, в мартовскую слякоть лучше бы по тротуару, но тяжелые пакеты, усталость, настроение…

Аня свернула на тропинку. Пройдя половину пути, девушка зацепила ногой какую-то не то плошку, не то бутылку. Она посмотрела под ноги, увидела отброшенную пластмассовую банку с остатками каши. А еще она заметила на размокшем куске картона двух маленьких котят, дрожащих, тесно прижавшихся друг к другу, с перепачканными кашей мордашками.

«Господи, наверное, и им досталось», – подумала она.

То ли чувство вины, то ли то, шестое, подсказали ей, что если этих двух бедолаг не обогреть, они вряд ли переживут холодную ночь. Сунув котят прямо в пакеты с продуктами, Аня быстро пошла домой.

Уже в прихожей, присев на тумбочку и увидев, как из пакетов выбираются котята, девушка заругалась сама на себя. Вот только котят ей не хватало. Было же в жизни все спокойно, предсказуемо, распланировано. Но нет. То тебе повышение, которого не ждала так рано, то вот черное и рыжее бедствие. Ведь могла же пройти мимо. Или не могла?

Выкинуть обратно поверивших в чудо малышей рука не поднялась. Рыжий котик стал Пушком, черная кошечка – Багирой.

Забота о котятах помогла Ане собраться морально и физически, и не только с котятами, но и на работе все стало получаться. Времени на копание в себе не оставалось, она просто делала то, что могла и что должно…

Прошло три месяца. Жизнь вошла в привычную колею. Как-то теплым майским вечером Аня, справившись с домашними делами, присела в кресло отдохнуть. Рыже-черный тандем быстро оказался у нее на коленях, соревнуясь за лучшее место. Наблюдая за возней питомцев, девушка вдруг вспомнила, как ее любимая учительница литературы, Лия Васильевна, привечала в своем дворе всех кошек.

Аня задумалась. Она давно не созванивалась с учительницей. Первое время, когда девушка еще училась в университете, она часто делилась с Лией Васильевной своими впечатлениями. Потом звонков стало меньше.

Аня знала, что единственный сын педагога сразу после выпуска из мореходки уехал во Владивосток, что Лия Васильевна перебралась в Керчь, купила там домик у моря. Она всегда приглашала Аню в гости.

Девушка взяла телефон и позвонила.

– Добрый вечер, Лия Васильевна!

– Добрый, Анечка! Рада тебя слышать, – ответила учительница, и Аня услышала в ее голосе какую-то болезненную усталость.

– Лия Васильевна, у вас все в порядке? – встревожившись, поинтересовалась Аня.

– Да вот приболела немного. Сердце пошаливает, давление скачет, но ничего, у меня таблетки под рукой, – постаралась успокоить ее Лия Васильевна.

Еще немного обсудив последние новости, Аня услышала традиционное приглашение в гости и, пожелав учительнице побыстрее выздороветь, отложила телефон.

Ночью Ане приснился тревожный сон, в котором Лия Васильевна пыталась открыть окно, задыхалась, рука никак не могла повернуть ручку створки. Учительница обернулась к Ане, по ее лицу текли слезы.

Подхватившись в три часа ночи, Аня позвонила Вадиму, у которого мама работала на железной дороге. Справедливо получила от него упреки в ранней побудке, объяснила ситуацию.

Через три часа девушка с котятами в переноске и сумкой с вещами садилась в поезд. Рано утром следующего дня Аня вышла из такси возле дома Лии Васильевны. По садовой дорожке она уже не шла, а бежала, увидев, что дверь приоткрыта и там на полу что-то белеет.

Лия Васильевна лежала без сознания, так и не успев перешагнуть порог, но дышала. Девушка вызвала скорую и поехала вместе с ней. В больнице врач, осматривавший Лию Васильевну, сказал Ане, что все будет хорошо, что у учительницы инсульт, что, если бы она опоздала на полчаса, последствия были бы намного серьезнее.

Вернувшись из больницы, Аня позвонила своему начальнику, описала ситуацию и попросила оформить отпуск по семейным обстоятельствам.

Через три недели Лию Васильевну выписали. Аня встретила ее и привезла домой.

– Анечка, ты что же, так и жила здесь все три недели? – спросила учительница, заметив, что в доме чисто, все вещи расставлены по местам, убрано было и во дворе.

– Да. Я отпуск взяла, через два дня уезжаю. Да вот не знаю, как вас одну оставить, – ответила девушка.

– Я позвонила Димочке, он сам не может, служба, а вот Катенька, невестка, приедет с внуком завтра. Так что не переживай, за мной будет кому приглядеть, да и я не совсем развалина. Врачи молодцы, сделали все, чтобы на ноги меня поставить. Ты лучше расскажи мне: как здесь оказалась?

Когда Аня поведала историю своего такого своевременного, можно сказать спасительного, появления в доме учительницы, та улыбнулась и сказала:

– Ты ж мое шестое чувство. Спасибо!

Лия Васильевна подошла к Ане, обняла и поцеловала в макушку. А рядом с Аней кружились два хвостика, рыжий и черный, как бы подтверждая, что и для них она их шестое чувство.

Волшебная кровать

Создавая семью, люди надеются и мечтают о многом. И во все времена самым сокровенным и естественным желанием остается рождение ребенка, и не одного. Кто-то не затягивает и сразу приступает к делу, а кому-то хочется пожить для себя, и пополнение семьи откладывается, а кому-то, как бы они ни планировали, Бог не дает дитя…

Пятница. ЗАГС небольшого городка. Своей очереди на роспись ждут три пары. Слово за слово, и, как и следовало ожидать, нашлись и общие знакомые, и даже дальние родственники. Небольшой российской городок – это как большая деревня. Все где-то с кем-то пересекались, виделись, встречались.

Самый говорливый из трех парней, Максим, вдруг предложил на второй день после свадьбы сбежать от гостей и отправиться за город, на шашлыки. Удивительно, но все поддержали дерзкую идею. Так они и стали друзьями.

Новый год, дни рождения, выезд на шашлыки – теперь все эти события они проводили дружной компанией. Первый год разговор о детях не заводили. Потом неожиданно для всех Максим и Олеся объявили, что ждут ребенка. Еще через год о пополнении в семействе сообщили Вадим и Марина. И только Саша с Юлей не спешили.

Вопреки всем обстоятельствам, несмотря на появление детей, компания не распалась. Рос румяный мальчишка у Максима с Олесей, делала свои первые шаги юная принцесса Вадима и Марины.

Как-то за девичьими посиделками Марина спросила Юлю:

– Юль, ну а вы когда разродитесь?

– Не получается у нас, – вдруг расплакалась Юля.

До этого Юля молчала, и девчонки думали, что они просто оттягивают момент. Когда подруга поделилась печальной новостью, девчонки стали ее успокаивать, кто-то сказал про ЭКО. А Юля продолжала делиться тревожными мыслями:

– Понимаете, я стала замечать, что Сашка раздражительней стал, на других поглядывает, или мне кажется…

Поговорили, пообсуждали, на том и разошлись.

Лето щедро дарило жаркие дни, город изнывал от зноя. Максим позвонил Саше:

– Санек, мы тут к тетке в деревню на выходные собрались. Там речка, лес, самое то в такую жару и для детей, и для нас. Поехали с нами. Вадим с Маринкой тоже согласны.

Саша не стал отвечать сразу, обещал перезвонить через час, сославшись на то, что надо посоветоваться с Юлей.

– Хорошо, жду, – не стал настаивать Максим.

Напряжение в семье нарастало. Последнее время Саша с Юлей все чаще молчали, находясь рядом, каждый думал о чем-то своем. Однако Юле он рассказал о предложении друзей, и та согласилась.

В пятницу вечером две машины, забитые пассажирами и вещами, вырвались из душного города и помчались на деревню к тетушке.

Тетка встретила желанных гостей ароматными пирожками и ядреным квасом. Малым досталась целая миска отборной клубники.

Поздно вечером, когда детей уложили спать, все собрались на веранде. Мужская половина попивала пивко с вяленой рыбкой, женская – строила планы на завтра, решая, какой купальник выгуливать и стоит ли сходить по ягоды.

Саша все поглядывал на жену, потом резко встал, подошел и сказал:

– Юль, пойдем погуляем.

– Ага, идите, пока детонькой не обзавелись, потом не до свиданий будет, – нехитро пошутила тетка, не зная о ситуации в молодой семье.

Юля с радостью приняла предложение мужа. Они шли к реке. Каждый думал о своем. Саша собирался сказать Юле о расставании. Он посчитал, что в нейтральной обстановке и ему, и ей легче будет поговорить об этом.

Юля же подумала о том, что ее обожаемый Сашка решил вернуть в их отношения романтику, что он любит ее и не винит за отсутствие детей.

Найдя подходящее место на берегу, Саша предложил жене присесть, предусмотрительно постелив куртку. Едва они устроились, на тропинке послышались чьи-то шаги и тяжелое дыхание.

Обернувшись, супруги увидели старушку с клюкой. Она, натруженно шагая, опиралась на палку и приговаривала:

– Охохохонюшки, где ж ты, мое горюшко, сбила ноги, чтоб найти, где ж ты бродишь, мать твою…

Услышав такие речи, оба непроизвольно улыбнулись. Старушка заметила двоих на берегу, остановилась и, прищурив глаза, стала всматриваться.

– Добрый вечер, – сказала Юля.

– Полюбиться, что ль, пришли? – продолжая внимательно смотреть на девушку с парнем, спросила сама себя старушка. – Не-е-ет, тут другое на душе. – Она посмотрела на Юлю. – Девка ждет любви верши? – Потом перевела взгляд на Сашу. – Хлопец рвать готов уже?

Все еще супруги, они не знали, как отреагировать на слова старушки, а та подошла поближе, еще раз их внимательно оглядела и молвила:

– Дед мой в лес пошел вчера, там растет одна трава, от спины моей сильна, вот ищу его сама. – Бабка вдруг охнула и, схватившись рукой за сердце, осела на землю.

Юля с Сашей подскочили и подбежали к старушке. Они подняли ее под руки и спросили, куда отвести.

– Ох, избушка там моя, – указала она палкой направление, – что-то плохо мне совсем, проводите до двора, и не бойтесь, я не съем.

Странная речь старушки продолжала удивлять молодых людей. Не Шекспир, конечно, но старушка явно говорила в рифму.

Избушка оказалась крепко сбитым деревянным домом с большим двором, стоящим на другом конце деревни. Хозяйку радостно встретили три собаки, зашебуршились в клетках кролики. Деда дома не было.

– Вы побудьте-ка со мной, вдруг в ночи лихой помру, слышишь волка злого вой? – обратилась она к Саше. – Защитишь ты нас с женой? – хитро подначивая молодого мужчину, спросила она.

Где-то далеко и правда раздался протяжный вой. Бабка знала, что так воет Баламут, пес деда Николая, когда старик переберет лишнего. Гостям то неведомо было, вот она их и стращала, сильно желая, чтоб они остались в ее доме.

Юля с Сашей переглянулись и не решились оставить старушку одну. Единственное, что Саша предупредил Максима по телефону.

Утром, проснувшись в одной постели (лишних у бабки не было), они обнаружили, что старушки нет. На столе лежала записка: «Детоньки! Сон приснился мне чудной, дед зовет, беда случилась, я пошла за ним с клюкой, на день точно отлучилась. Для собак еда в шкафу, кролям надо дать траву, да сходили б по воду, я к вечору подойду. В печке – борщ и калачи, ешьте, не жеманьтесь, в огороде овощи, рвите, что понравится».

Сашка позвонил Максиму, объяснил, что произошло. Тот даже не удивился, просто сказал, что понял, что знает домовитую старушку, и попросил их присмотреть за домом.

Растерянные супруги посидели, помолчали и приступили к выполнению заданных бабкой дел. Собаки, свободно бегающие по двору, относились к ним дружелюбно, ластились, звали играть.

Когда кормили кроликов, супруги стали шутить, смеялись над забавными зверьками. И за водой пошли вместе, спросив по дороге у женщины из соседнего дома, где у них колодец. Та махнула рукой в нужную сторону.

День близился к завершению, а бабки с дедом так и не было. Юля с Сашей устроились на небольшой не то веранде, не то просто под навесом, по периметру которого были развешаны на сушку разные травы.

Саша снова позвонил Максиму, удивляясь, почему тот сам не поинтересовался, как у ребят дела.

– Макс, мы все еще тут, у старушки, но их еще нет. Что делать?

– Дед Лавр далеко за травами ходит, может, ногу подвернул или просто остался, чтоб травку нужную собрать. Оставайтесь до утра, время терпит. Отдыхайте, они придут, куда денутся.

Пожав плечами, Саша пересказал разговор Юле. На веранду забежали собаки, улеглись в ногах супругов. Последние лучи солнца опускались в реку, тихо перебирали листьями деревья, встречая ночную прохладу.

Саша посмотрел на жену. Глаза Юли горели в ночи колдовским огнем, травы окутывали сладостным ароматом, воздух был напоен запахом речки и дымком.

Эту ночь они снова провели в одной постели, но заснули только под утро…

Разбудил их басовитый мужской голос.

– Глянь-ка, Дуня, голубки-то наши умаялись с непривычки. Замотала ты их работой.

– Хватит зубы скалить, старый, надоть им помочь с душой, завари-ка детям травы, чтоб дитенку быть весной, – притопнув ножкой, велела бабка.

– Евдокия, опоздали мы с помощью-то, они уже и сами сладили: вижу, двойне быть. Волшебная у нас кровать-то, – усмехнулся дед.

…В марте родились у Саши с Юлей двойняшки. Они назвали их Евдокией и Лавром. И только тогда, когда они пригласили друзей отметить прибавление в семье, Макс рассказал о сложно проведенной операции, в которой принимали участие все.

– Мы не стали вас напрасно обнадеживать. Тетка сказала, что дед с бабкой многим помогают, вот мы и обратились к ним. Они весь план разработали, а еще сказали, что и вам надо будет потрудиться, чтоб все случилось.

– Спасибо вам, ребят. Мы ведь и правда были на грани, – ответил за двоих Саша.

Ценитель искусства

Так бывает, что занятие по душе человек находит не в детские годы, не в метаниях юности, не в расцвете сил, а уйдя на заслуженный отдых. С чем это связано? Наверное, и времени свободного больше, и с приоритетами вроде как определился, и дети выросли, и много чего еще, что раньше требовало твоего внимания, а теперь как-то ушло на второй-третий план…

Пять лет назад он ушел на пенсию. В то зимнее утро он проснулся не от возни жены на кухне и постукивания лап собаки, а от оглушающей тишины. Проснулся и долго лежал, осознавая, что теперь он пенсионер. Большой дом, когда-то построенный вдвоем с отцом, смотрел на него знакомыми обоями, зашторенными окнами, приветствуя снисходительной улыбкой: «Ну что, теперь и вокруг тебя пусто. А когда-то звучали детские голоса, собирались всей большой семьей, двери не закрывались, а ты все куда-то спешил, боясь опоздать жить…»

Дети выросли и разъехались, родители умерли, он и сам постарел.

Вздохнув, оделся, вышел на крыльцо покурить. Темноту зимнего утра рассеивали уличные фонари, от крепкого мороза потрескивали ветки деревьев, слышался смачный хруст снега под ногами ранних прохожих. Кто-то спешил на работу…

В дверь поскреблись. Он приоткрыл и выпустил Дика. Двухлетняя немецкая овчарка, отчаянно виляя хвостом и мимолетно лизнув его руку, помчалась во двор делать свои дела.

Тихо вышла жена.

– Ты бы пошел в дом, замерзнешь, морозы вон какие, – заботливо сказала она сонным голосом, укутавшись в шубу.

– Да, сейчас, еще немного, – ответил он.

Взметнув снежную бурю, из сугроба вылетел Дик. Громко взлаял, радуясь утренней свежести, и потянул хозяина за собой, ухватив зубами за полу куртки.

– Шальной, я ж в тапочках, – засмеялся он.

Когда он глядел на веселую мордаху пса, что-то щелкнуло у него внутри. Он вдруг понял, что отчаянно хочет нарисовать и это зимнее утро, и робкую розовую полоску на горизонте, и смеющуюся полумесяцем луну. Когда-то в детстве он неплохо рисовал, да и потом иногда брался за краски.

Так и пошло. Половина дома превратилась в мастерскую художника. Жена ворчала, кривясь красивым носиком от запахов красок, растворителей, но неизменно хвалила его за каждую новую картину. Что-то дарилось соседям и знакомым, что-то оставалось в доме.

Сюжет новой картины зародился у него во время прогулки с псом в дальней роще. Он, как обычно, долго готовился. Писал для души, потому и не страдал производительностью, не спешил, с любовью выписывая каждый мазок, каждый тон, каждую деталь.

Главным ценителем его искусства и профессиональным советчиком был Дик. В мастерской в дальнем углу он положил для собаки старое одеяло. Дик приходил, ложился и тихо наблюдал за тем, как хозяин, порой высунув язык точно как он, что-то там творит кистью на куске ткани.

Жена слышала, как муж ведет разговоры с собакой, и сначала удивлялась, а потом привыкла. Муж говорил, что-то объяснял, с чем-то не соглашался. Дик в ответ то фыркал, то поскуливал, то вообще засыпал, похрапывая.

Звучало это примерно так:

– Думаешь, синий здесь лишний? Нет, ну голубого точно не хватает. Ты слишком строг ко мне, я ведь самоучка.

Или вот так:

– Хорошо? Я тоже так думаю. Вот подсохнет, покажем Маше, что она скажет.

Апрель выдался теплым, рано зацвели черемуха, вишня. Он сколотил большой подрамник, натянул холст, проклеил, прогрунтовал. Сегодня собирался наложить первые штрихи.

Начало всегда давалось ему сложно. Он настолько сосредотачивался на работе, что никого и ничего не слышал. Это потом, когда тона легли так, как нужно, он расслаблялся, начинал свои диалоги с Диком.

Пес привычно устроился в своем углу. Жена закончила стирку и пошла во двор вывешивать белье. Дверь со двора осталась открытой.

Неожиданно раздался грохот и дикий крик жены:

– Змея!!!

В открытую дверь мастерской вползала серая змея. Дик сорвался с места и подскочил к нахалке, схватил за голову и стал мотать ее так, что змея билась хвостом о пол, не в силах свернуться в кольцо.

Художник, сообразив, что происходит, хотел помочь собаке, но потом понял, что тот и сам справится. Поспешил к жене, чтобы успокоить.

– Говорила тебе, поставь ловушки в подвале, или кошку заведем, мыши одолели. Вот она и пожаловала, – кивнула женщина головой в сторону Дика, все еще крутившего змеей какие-то вычурные восьмерки.

Тут пес слегка разжал пасть, но не успел остановить поворот головы, и змея улетела, попав прямо в картину. Мольберт упал, подрамник с холстом подпрыгнул и шлепнулся на край ножки перевернувшегося мольберта.

Жена закрыла рот рукой, испуганно глядя, как на ножке мольберта повис холст. Дик подошел к змее, понюхал, убедился, что дело сделано на отлично, и спокойно улегся на свое любимое одеяло.

Муж медленно направился к картине. Снял холст, поставил мольберт, водрузил на него испорченную картину, отошел, посмотрел, обернулся к Дику:

– Ты прав, с желтым точно переборщил. Да и маловат размерчик для задумки. Кардинально, конечно, но… Спасибо!

Жена, удивленно глядя на своего мужа, поняла, что вот это «Спасибо!» за все: и за убитую змею, и за отважную душу, и за понимание, и за то, что он просто есть, их ценитель искусства.