Текст книги "Романтика космоимперии. Обыкновенные судьбы"

– Что происходит? Кто стрелял? – Вошедший в каюту империанин напряжённо вслушивается в стихающий отзвук выстрела, а я торопливо выключаю технику, ругая себя на чём свет стоит. Увлеклась! Обо всём забыла! Будто это не я пряталась под лестницей пару часов назад, рискуя ради спасения сенсации.

– Никто не стрелял. Это фильм, – пожимаю плечами, пряча вильюрер в карман халата.

– Развлекаешься? – удивлённо хмыкает мой невольный спаситель. – Успокоилась? Быстро. Я думал, пару суток истерить будешь. И каюту мне затопишь слезами.

– Потому ты меня на замок закрыл? Чтобы потоп локализовать? – смеюсь я, отчего-то вместо раздражения испытав совсем иное – лёгкость и спокойствие.

– Да нет, в общем-то, – заметно теряется империанин. – Просто по привычке. Я никогда не оставляю каюту открытой.

– У тебя тут что-то ценное? – мгновенно навостряю ушки.

– У меня тут целый капитан транспортника и его вещи, – с наигранной серьёзностью раскрывается мне «страшная тайна».

Ух! Мне так повезло? Он – капитан? И если я убедительно его попрошу, то… То скроюсь от своих преследователей! И никто меня не найдёт! Нужно лишь аргументы подобрать. А какой для мужчины может быть довод весомее, чем… привязка! Да, нет её у меня, но он-то об этом не знает! И вообще, я этого империанина так целеустремлённо лапала, что усомниться ему будет сложно. Да он и сам уклониться не пытался.

– Я сменную одежду принёс. Размер должен подойти, – тем временем хозяин каюты протягивает мне запечатанный пакет. – Переодевайся, отведу тебя обратно на станцию.

– Ой… Э-м-м… – я тут же смущённо опускаю глаза в пол и, чувственно вздохнув, ненавязчиво так интересуюсь: – А это обязательно? На станцию? Может… Я бы… И вообще…

– Разве ты не ждёшь посадки на лайнер?

– Нет. – Заигрывающе стрельнув глазами, нерешительно признаюсь: – Я вас жду. Сердцу же не прикажешь…

– Когда же ты успела-то? – ошарашенно буркнув, он задумывается и неожиданно резко принимается… раздеваться!

– Что? Прямо сейчас? Вот так сразу? – я в шоке смотрю на его действия, а когда мужчина в недоумении замирает, вынужденно говорю единственное, что остаётся: – Ну хоть фильм сначала давайте вместе посмотрим…

Евгения Шагурова
Сдавайся

Вдох, выдох. Вдох…

Ритмичный шум пробудил, заставив ощутить рядом чьё-то присутствие. Напрячься, в попытке понять, где я и с кем, а мгновением позже выдохнуть с облегчением. Осторожно развернувшись, уткнуться носом в мужскую грудь и с удовольствием вдохнуть такой желанный и приятный аромат.

Счастье… Моё переменчивое счастье… Да, сейчас оно наполняет моё тело и душу, но через пару дней всё изменится, точно знаю. Это происходит постоянно. Раз за разом. С той же регулярностью, с которой я обещаю себе больше подобного не допускать. Однако снова и снова попадаюсь в хитросплетённые любовные сети настойчивого мужчины, а потом уже просто-напросто не могу остановиться.

«Миркус, Миркус, что же нам с тобой делать? – мысленно взываю к спящему. – Ведь так больше продолжаться не может. Какой-то замкнутый круг, из которого нет выхода. Точнее, он есть, но тебе не нужен. Тебя всё устраивает. Чего совсем не скажешь обо мне».

Словно услышав мои мысли, мужчина открывает глаза, улыбается и сонно бормочет:

– Привет. Уже проснулась?

– Мир, давай улетим отсюда. Прошу. Умоляю. Только ты и я. Прямо сейчас, – выпаливаю, опустив приветствие.

– Ты же знаешь, мы не можем, – в ответ раздаётся тяжёлый вздох. – Я не имею права так поступить с твоим братом.

– Вот именно! Ты! – возмущаюсь, выбираясь из мужских объятий, и вскакиваю с кровати. – А я? Обо мне хоть кто-нибудь думает?

– Мы все думаем. О твоей безопасности.

– Только это вас и интересует, – фыркаю недовольно, натягивая на себя комбинезон.

– Ты наша принцесса, Триния.

– Наслышана, – раздражаюсь всё сильнее.

– Погоди, ты куда? – кажется только сейчас поверив, что я действительно намерена уйти, встревоженно интересуется мужчина.

– По делам. У принцессы их знаешь сколько?! – кидаю через плечо, прежде чем дверь каюты закрывается, отделяя меня от ночного гостя.

В коридоре тускло горит свет, периодически подмигивая из-за перепадов напряжения. Быстро иду по широкому проходу в столовую с репликаторами. Первое, что надо успеть сделать, – позавтракать. Чуть позже в этом старом заброшенном дрейфующем крейсере, что уже пару лет как стал нам, двадцати семи отщепенцам, новым домом, все проснутся и будет не до этого. Придётся забыть о себе, чтобы прожить ещё один непростой день в беспроглядном, чёрном и совсем не дружелюбном, впрочем как и остальной мир, космосе.

* * *

– Дихол! Папа! Нельзя же так подкрадываться, – выпаливаю и вздрагиваю на выходе из кабины репликатора, поскольку никак не рассчитываю увидеть поджидающего меня отца.

– Прости, если напугал, – извиняется родитель, сканируя меня взглядом с головы до ног и обратно. – Ты себя хорошо чувствуешь?

– Да вроде, – пожимаю плечами, не совсем понимая, куда он клонит. – А что?

– Пойдём, разговор есть.

Папа резко разворачивается и идёт прочь, уверенный, что я без возражений последую за ним. Собственно, я это и делаю, мысленно перебирая варианты, какого рода беседа предстоит. А что ещё мне остаётся?

– Так в чём дело? – интересуюсь, не выдержав, стоит двери каюты главного отщепенца на этом крейсере закрыться за моей спиной.

– Мне бы тоже хотелось это знать, – отзывается отец. – Поэтому спрашиваю ещё раз. Триния, у тебя точно всё хорошо? Ничего не болит, не беспокоит?

– Кажется, я поняла, к чему ты клонишь. Но я правда в порядке, пап. Не волнуйся, – заверяю, сразу вспомнив маму и то, как безобидно началась её болезнь.

Сначала редкие, причиняющие лёгкий дискомфорт головные боли постепенно превратились в куда более частые и яростные спазмы. Одни утверждали, что это вирус. Другие – просто нервное напряжение, которое вскоре само сойдёт на нет. Но выздоровления так и не наступило. Состояние мамы стремительно ухудшалось, пока не привело к её безвременной кончине.

Вторую жену папа тоже потерял рано. Правда, уже по другой причине. Во время одной из вылазок за продовольствием её серьёзно ранили. Нужных медикаментов, чтобы остановить кровотечение и обработать рану, на корабле не нашлось. К моменту их возвращения на крейсер женщина уже едва дышала. Кажется, от забвения её удерживало лишь одно – острое желание успеть ещё хоть раз повидаться с сыном и приёмной дочерью. Мать Влата прониклась ко мне симпатией с первых минут знакомства и потому относилась едва ли не лучше, чем к собственному ребёнку. Она нередко ставила меня в пример сводному брату, что ему, естественно, не больно-то и нравилось. Мужчина злился, часто обижался, может, даже ревновал. Однако, к его чести, ни разу слова мне плохого не сказал. А после кончины матери, последним желанием которой стало, чтобы мы заботились друг о друге, на пару с отцом принялся опекать меня с удвоенной силой.

Вспоминая о потерях, невольно морщусь и опускаю взгляд в пол. Волнение отца понятно – после случившегося он словно помешался на моей безопасности и здоровье. Внимательно следит за тем и другим, а когда далеко, перекладывает эту обязанность на кого-то ещё. Лишь бы с его единственной дочерью ничего не случилось.

– Ты в последнее время сама не своя, – объясняет свою обеспокоенность родитель. – Вот и пытаюсь понять, в чём причина.

– Да всё нормально. Просто… Только одно починишь, сразу ещё что-то сломается. Разберёшься с этим, другое выйдет из строя. И так до бесконечности. А нас с Влатом на всё не хватает. Особенно когда он подолгу отсутствует. Часто приходится решать одновременно несколько задач. В том числе правильно рассчитывать, что уже критично на исходе, а что терпит до следующей вылазки охотников.

– С Миром как дела? – неожиданно спрашивает отец.

– А что с ним?

– Мне кажется, в последнее время вы отдалились друг от друга. Почему?

«Потому что кое-кто больше любит моего брата, нежели меня!» – отвечаю мысленно, но вслух так и не решаюсь этого сказать, продолжая хранить молчание.

– Крион, ты случаем не в курсе, куда?.. Ах, вот ты где! Я тебя повсюду ищу.

– Ну что ж, поздравляю, ты меня нашёл. – Я оборачиваюсь к вошедшему без предупреждения в каюту Влату. – Что надо?

– Триния! – одёргивает отец. – Ты как с братом разговариваешь?

– Если бы кто-то не шлялся постоянно непонятно где, а почаще бывал дома, помогая мне в ремонте этой посудины…

– Дочь, прекрати немедленно! – восклицает родитель.

– Прости, пап, но это правда, – отзываюсь, с опозданием понимая, что совсем не хотела его расстроить. – Так с чего я тебе вдруг понадобилась с утра пораньше? – это вопрос уже Влату, терпеливо дожидающемуся, пока мы закончим перепалку.

– На тренировку тебя забрать, вот что, – в том же не слишком дружелюбном тоне поясняет мужчина.

– Давай не сегодня, а? – прошу, морщась при упоминании о том, что никогда особо не поднимало мне настроения. Скорее наоборот, только ещё сильнее его портило.

– Нет, именно сегодня, пока я здесь. А то, смотрю, совсем от рук отбилась. Поэтому шагай давай, – не терпящим возражения тоном произносит «любимый» братец.

– Ладно. Пап, ещё что-нибудь? – интересуюсь, уже в дверях оборачиваясь на отца.

– Идите, – отмахивается тот, прежде чем обратиться к приёмному сыну. – А ты будь с ней помягче.

– Не переживай, Крион, ничего я нашей принцессе не сделаю. Только отработаем пару-тройку приёмов, чтобы хоть как-то могла за себя постоять.

– Скорее, полежать, – фыркаю недовольно под нос, уже успев выйти из каюты.

А всё потому, что прекрасно знаю, в каком положении скоро окажусь. Своему великану-брату мне противопоставить нечего. Даже неплохая реакция порой не спасает. В лучшем случае уворачиваться от его ударов получается. И то недолго. О том, чтобы самой дотянуться до противника, даже речи быть не может.

– Ну и? – спрашивает Влат, поравнявшись со мной и теперь шагая рядом.

– Что «и»? – интересуюсь, совершенно не понимая, о чём это он.

– С Миром что?

И этот туда же. Им что, совсем заняться нечем, кроме как за моей личной жизнью следить? Вот же привязались.

– Тебя это не касается, – кидаю в ответ и ускоряюсь, чтобы первой войти в автоматически разъезжающиеся в стороны двери (те немногие, что здесь ещё каким-то чудом исправно работают) столь ненавистного мной небольшого тренировочного зала, предназначавшегося когда-то исключительно для членов экипажа.

Вполне ожидаемо через пятнадцать минут лежу пластом на мате, лицом вниз. Хотя отдаю должное самой себе – я ещё неплохо продержалась. Обычно всё намного хуже. Точнее, быстрее. То ли у меня прогресс, то ли Влат сегодня не в форме.

– Сдаёшься? – интересуется придавивший меня сверху коленом противник.

– Сдаюсь, – отвечаю, даже не мечтая самостоятельно выбраться из этого положения. – А теперь слезь с меня.

– Эх, сестрёнка. Когда ты научишься быть внимательнее? – не без разочарования в голосе произносит брат, снова становясь в стойку и ожидая, пока я последую его примеру.

– А ещё: больше, сильнее или вообще мужчиной. Вот было бы здорово, – успеваю блеснуть сарказмом, прежде чем пе рейти к обороне.

– Не умничай. Лучше нападай, – и не думая жалеть, поучает противник.

– Влат, давай закончим на сегодня? – вновь оказавшись в горизонтальном положении, правда уже на спине, жалобно прошу я.

– И не мечтай. Мы только начали, – протягивая руку, чтобы помочь подняться, сообщает мой мучитель.

– Как же ты мне надоел, – начинаю злиться и оттого ещё быстрее снова оказываюсь на мате, прижатая сверху тяжёлым мужским телом. – Сдаюсь!

– Ну нет, не в этот раз. Не хочешь драться, учись выкручиваться, – упрямо заявляет брат.

– Дихол! Слезь с меня! Знаешь какой ты тяжёлый! – продолжаю возмущаться.

– Может, теперь расскажешь, что у вас с Миркусом?

– Тебя это не касается, – продолжаю упрямиться, в попытке скинуть с себя противника.

Но тому хоть бы что. И тут я замечаю то, что до этого не видела, – край эластичной повязки, перетягивающей плечо и выглядывающей из-за отворота комбинезона Влата. Моментально оставляю свои бесполезные трепыхания и тянусь к застёжке.

– Что с тобой произошло? – спрашиваю, отвернув ткань и испуганно рассматривая перевязку.

– Ничего особенного. Просто царапина. Док о ней уже позаботился, – нехотя признаётся брат, на сей раз без моих просьб порываясь встать. Вот только теперь я сама притягиваю его ближе и запускаю пальцы в густые, чуть спутанные зелёные волосы.

– Ай! Да пусти ты меня, – морщась от боли, требует сводный и резко отстраняется, стоит мне нащупать у него на голове огромную шишку.

– Ничего не хочешь объяснить? – Я хмурюсь, а когда он в очередной раз решает отмолчаться, задаю новый вопрос: – Или хотя бы рассказать, где тебя носило?

– Нам нужны были новые фильтры для питьевой воды. Старые пришли в полную негодность, – таки удосуживается пояснить брат.

– Ясно, – выпаливаю, легко догадавшись об остальном.

– Ага, – сварливо бурчит Влат, осторожно трогая ушиб на голове. – Как же. Было бы ясно, не просила бы Мира раз за разом увезти тебя отсюда.

– О, так он тебе уже и об этом рассказал! Какая преданность. Мне бы позавидовать, да я, пожалуй, воздержусь, – отзываюсь, резво вскакивая на ноги.

– Триния, стой! Подожди.

– Что ещё? – кидаю через плечо.

– Поговори с ним, – просит брат.

– У твоего лучшего друга есть с кем обсудить свои сердечные дела. И это не я.

– Трия!

– Я, кажется, уже просила больше никогда меня так не называть! – зло выкрикиваю, оборачиваясь.

– Знаю. Прости, но это единственный способ заставить тебя остановиться и выслушать.

– Только твоя мать могла… В тот день, когда мы познакомились, она просто не расслышала моего имени. А потом… Каждый раз, сокращая его, она тут же принималась извиняться, пока я не призналась, что мне оно нравится даже больше, чем полное. А потом…

– Знаю, – обрывает мои сбивчивые воспоминания Влатион.

– Думаешь, ты один её любил?

– Не один. Мы все. А вот насколько сильно, поняли только когда потеряли. Поэтому прошу, не поступай так с Миром, сестрёнка. Пока имеешь, не ценишь, а когда…

– Ты закончил взывать к моей жалости? – интересуюсь холодно, всем своим видом демонстрируя, что его речь меня нисколько не впечатлила.

– И не собирался даже. Только попросить не отталкивать тех, кому ты небезразлична.

Смотрит брат мимо меня, и я понимаю – мы больше не одни.

Тяжело вздыхаю, оборачиваясь. Молча наблюдаю, как Влат проходит мимо своего приятеля и в знак поддержки пару раз хлопает того по плечу, после чего исчезает в глубине коридора, оставляя нас наедине.

– Крошка… – начинает Миркус, едва двери закрываются.

– Стой где стоишь.

Я не прошу, приказываю. Наверное, именно поэтому мужчина пусть нехотя, но всё же останавливается.

– Нам было бы удобнее разговаривать…

– Чья это была идея? – вновь не дав ему закончить, резко выпаливаю я.

– Ты о чём? – интересуется Мир, старательно демонстрируя растерянность.

Вот только меня не проведёшь. Я слишком хорошо знаю этого империанина, чтобы заметить – ему не нравится мой вопрос. Об этом говорит крошечная морщинка меж бровей. Она всегда там появляется, стоит затронуть тему, которую любимый не хочет развивать.

Когда мы с Миркусом только познакомились, я была очарована его внешностью. Длинные чёрные волосы, большие, чуть раскосые глаза с большой, практически полностью чёрной радужкой и светлая, почти белая, как у брата, кожа. Полная противоположность мне, больше похожей на смесь ийтицроанки и оропианки из-за разноцветных глаз и светлых, заплетённых по собственной прихоти в тонкие дредлоки волос.

Любимый же по всем внешним признакам вылитый рооотонец. Только без способностей. Сколько его помню, он всегда усердно избегал любых расспросов о родителях. Именно поэтому я старалась обходить эту тему стороной, считая, что, если захочет, когда-нибудь сам мне всё расскажет. Время шло, но даже после того как мы с Миром сблизились, он продолжал оставаться для всех сплошной загадкой. Кроме моего брата. Казалось, Влатион единственный знал о нём всё. И не раз этим нагло пользовался. В его адресованных непосредственно Миркусу фразах нередко проскальзывала скрытая угроза. Но в чём именно она заключалась, выяснить мне так и не удалось.

М-да, не тому Мир доверил свои секреты. Но сделанного, как говорится, не воротишь. А вот то, что он так и не решился рассказать их мне…

Сначала меня это не особо волновало, но постепенно начало всё больше настораживать. А потом и вовсе злить. Как так вышло, что мужчина, с которым личные отношения стремительно двигались к свадебном танцу, оказался куда более откровенен с моим сводным братом, нежели со мной? Тогда-то и появились первые подозрения – здесь что-то нечисто.

Сейчас я в этом уже была убеждена. Поэтому всё, чего хочу, – хоть каплю правды, чтобы раз и навсегда покончить с ложью и фарсом.

– О нас, – поясняю и сразу замечаю, как морщинка на лбу у мужчины становится глубже.

– Милая, я не совсем понимаю…

– Всё ты понимаешь. И я сейчас с тобой разговариваю не как твоя девушка. Поэтому отвечай на вопрос. Кто поспособствовал нашему союзу? Отец или брат?

– Триния…

– Правду, Миркус! – раздражённо требую я. – Это не просьба.

Стоит отметить, что живущие на нашем крейсере империане не просто так называют меня принцессой, Влатиона принцем, а отца фертом. Для них наш статус – не пустой звук. Как и для нас. Сколько себя помню на этой посудине, наша четвёрка, а когда моей мачехи не стало, то тройка, всегда всеми силами старалась заботиться о тех, кто родился без способностей и кого в империи принято называть отщепенцами. Или, если верить словам брата, отбросами общества, которых ненавидят, презирают и чьи права ущемляют. Нас считают уродами, ошибкой эволюции, не заслуживающей права на существование. Нам нет места ни на одной из планет империи. И потому приходится ютиться в космосе и искать пропитание самостоятельно. Да, не всегда правильно, не всегда честно, не всегда мирно. Но нас вынуждают к этому. Никому не хочется умирать. Особенно в одиночестве. Вместе мы сильнее, так больше шансов выжить. А чтобы всё получилось, нужен тот, кто распределил бы обязанности и следил за их выполнением. Тот, кто не боится нести ответственность не только за свою жизнь, но и за другие. Лидер. И такой нашёлся. Крион, мой отец.

По мере того, как мы начали обживать так удачно обнаруженный им же, заброшенный, всеми забытый, болтающийся без дела в космосе крейсер, а я с Влатом активно занялась его починкой, к нам тоже стали относиться по-особенному. Сначала просто с благодарностью, но постепенно со всё большим уважением, пока не возвели в ранг принца и принцессы.

Когда корабль сделался более-менее пригодным для жизни, брат стал чаще организовывать короткие вылазки, дабы добыть то, чего нам по-прежнему не хватало или что периодически заканчивалось. Я же занялась созданием уюта и более комфортных условий для жизни на корабле. Каждый из нас неплохо справлялся с возложенной на него задачей до того момента, пока мне не захотелось большего. Стены нового дома начали давить, а я стала чувствовать себя в них пленницей, о чём имела неосторожность рассказать единственному, кому было не страшно в этом признаться. Тогда мне казалось, что Влатион поймёт. Ведь он сам не может здесь долго находиться и с каждым разом всё дольше где-то пропадает. Но брат лишь посмеялся над моими словами, посоветовав не забивать голову ерундой и радоваться тому, что у нас есть и ещё будет.

По сути, я совершила ту же ошибку, что и Мир в своё время. Мы оба искали во Влате то, чего в нём отродясь не было: понимания и сочувствия. Теперь я это знала. Как и то, что брат уже давно преследует свои цели, которыми ему, в отличие от нас, хватает ума ни с кем не делиться. Я вижу, как постепенно он всё больше ожесточается. Как становится замкнутым. Но не знаю ни причины, ни того, что он при этом чувствует, ни к чему теперь стремится.

Тряхнув головой и тем самым прогнав ненужные сейчас мысли, смотрю на Мира, который по-прежнему не торопится откровенничать.

– Долго мне ждать?

– Нашему ферту об этом ничего не известно, – наконец слышу тяжёлый вздох.

– Так и знала! – восклицаю, хоть и не понимаю, что мне теперь делать с этой информацией.

Ведь одно дело – предполагать, и совсем другое – знать наверняка.

«Дихол, братец, как ты мог со мной так поступить? Все твои громкие слова о том, что нужно держаться вместе и не отворачиваться от любимых, чтобы иметь возможность лучше заботиться друг о друге… И одновременно ты проделываешь у меня за спиной такое… Зачем?»

На этот счёт у меня имеются кое-какие догадки. И я обязательно их проверю. Но сперва…

– Ты хоть что-то ко мне чувствуешь? Или всё это время просто выполнял приказ? – задаю свой очередной вопрос, до конца не уверенная, хочу ли знать и эту правду тоже.

– Не говори так. Я люблю тебя. Да, Влат настоятельно просил меня за тобой приглядывать, но всё, что было и есть между нами, – настоящее, – не колеблясь ни мгновения, выпаливает мужчина.

Столько тепла и нежности в его взгляде, что я готова верить. Как же мне сейчас хочется снова очутиться в его крепких объятиях, ощутить на коже тепло дыхания любимого. Его прикосновения, услышать ласковые слова, что он обычно нашёптывает мне на ухо, прежде чем начать покрывать шею и лицо поцелуями.

Но я не могу себе этого позволить. Больше не могу. Миркус обманул меня. Действовал заодно с братом, играя в его пока не ясную для меня игру. Хотя чего там неясного. Влатион в курсе моего желания покинуть это место, чтобы обосноваться на одной из планет империи и попробовать, наконец, жить нормально. Именно жить, а не существовать. Работать, а не красть. Радоваться каждому дню, а не думать, как выдержать ещё один. А за ним ещё и ещё…

С моими пусть скромными, но всё же знаниями механика думаю, это возможно. Учусь я быстро. Лишь бы было где и ради чего. Остальное дело практики, проб и ошибок. Вряд ли мне сразу доверят что-то серьёзное, но я на любую работу буду согласна. Лишь бы на свободе, а не в этой железной посудине посреди космоса.

– Пойдёшь ко мне? – решает прервать молчание Мир, протягивая руки и приглашая в свои объятия.

– Прости, но нет, – отказываюсь, хоть и безумно хочу поступить иначе.

– Это конец? – интересуется мужчина неуверенно. И я отчётливо вижу, что теперь уже он не особо жаждет услышать честный ответ на свой вопрос.

– Возможно. Мне нужно подумать, – отвечаю неопределённо, начиная прислушиваться к звукам, доносящимся снизу. Знакомое гудение открывающегося шлюза может значить только одно – охотники вернулись с очередной миссии. Вот только не припомню, чтобы я кого-то куда-то отправляла. А значит, это сделал Влат или папа. В любом случае будет не лишним выяснить.

Миркус быстро улавливает мой настрой и больше не предпринимает попыток приблизиться. Молча идёт следом. Наша цель – ангар, куда, судя по только что стихшему гудению двигателя, прибыл один из кораблей.

Не успев выйти из лифта и сделать несколько шагов, я резко останавливаюсь и замираю. А потом вовсе принимаюсь пятиться, пока не наталкиваюсь на идущего позади Мира.

Причина – не страх. Скорее, моментально обострившееся чувство самосохранения, ведь рядом с ранее невиданным мною рейдером я вижу пленников. Девушка в белом платье и…

Исгреанин! В одних фиксаторах. И те на запястьях. Да они с ума посходили! Лучше бы вообще на него ничего не надевали. Для уроженца планеты, жители которой славятся своей быстрой реакцией, это скорее украшение, чем сдерживающий фактор. Тут надо вязать по рукам и ногам. А желательно ещё повязку на глаза надеть. Или вообще вырубить. Да, пожалуй, последнее было бы самым лучшим и безопасным.

– Триния, ты чего? – беспокоится Миркус, пытаясь проследить за моим взглядом, чтобы понять, что меня так напугало.

Ничего удивительного. То прошу мужчину не приближаться, то сама жмусь к нему, ища защиты.

– Ты видишь то же, что и я? – спрашиваю, наконец найдя в себе силы оторвать взгляд от опасного пленника.

– Да вроде. Что-то не так?

Наверняка не так. Потому что я не понимаю спокойствия Влата, который, по всей видимости, пришёл сюда раньше нас. Не понимаю беспечности других встречающих. И уж тем более не понимаю неосторожности охотников, которые привезли сюда этого пленника.

Неужели здесь только я осознаю, в какой мы огромной опасности? Похоже на то. Хотя… Может, я зря паникую и мужчина в фиксаторах – один из нас. Миркус ведь тоже вылитый рооотонец, а расовых способностей не имеет. Да, должно быть, так и есть. В противном случае мы все трупы. Будем меньше чем за минуту, если исгреанин начнёт действовать.

Надеясь, что догадка верна, я вздыхаю и заставляю себя отойти от начавшего ласково поглаживать меня по плечам Мира.

– Нет, всё нормально, – отвечаю с запозданием и шагаю вперёд, чтобы присоединиться к остальным.

К этому моменту вионец, спустившийся с пандуса второго стоящего в ангаре корабля, успевает подойти к Влату и протянуть ему небольшой контейнер. Мы с Миром как раз оказываемся достаточно близко, чтобы услышать конец их разговора.

– Мне больше нельзя на свою планету, – говорит Лиан.

Высокий, худой, голубоглазый мужчина с синими чуть ниже плеч волосами, собранными в хвост, выглядит уставшим и подавленным.

– Это не тебе решать, – холодно отзывается Влатион, подняв крышку и изучая содержимое контейнера.

– В этот раз мы едва ноги смогли унести, – продолжает настаивать вионец.

– Это правда, – подтверждает кто-то из сопровождающих.

– Ладно, посмотрим, – очевидно оставшись довольным приобретением, отмахивается брат, закрывает контейнер, передаёт его обратно Лиану. Приказывает своим людям не отходить от вионца ни на шаг и только после этого разворачивается ко второй группе прибывших. – Так, а тут у нас что? Или, точнее, кто?

Я уже знаю, на ком в первую очередь остановится взгляд принца. Да, эта фисса определённо во вкусе Влата. Вопрос лишь в том, насколько он в её. Как бы там ни было, брат не станет ходить вокруг до около. Если ему нравится девушка, он сразу даст ей об этом знать. Остальное уже проблемы несчастной.

– Мне вот тоже интересно, – фыркает в ответ блондинка. – Это что за дыра?

Поправочка. Несчастной эту особу можно назвать с большой натяжкой. И кажется, кто-то со мной полностью солидарен. Понимаю это по тихому смешку того самого пленника, из-за которого никак не могу окончательно расслабиться.

– Я бы посоветовал не торопился с категоричной оценкой и предложил сперва осмотреться.

Своей галантностью Влатион наверняка хотел произвести впечатление, но, судя по ответу девушки, безуспешно.

– Пожалуй, воздержусь. Поэтому забираю свой корабль, пилота и убираюсь отсюда как можно быстрее.

Вот это заявление! Её корабль и пилот? Неожиданно! Не говоря уже о том, что до этого момента так заносчиво с моим братом ещё никто не разговаривал. Кроме меня. И то наедине. В остальных случаях у нас со сводным существует негласное соглашение – в присутствии посторонних вести себя друг с другом сдержанно и учтиво.

И теперь меня гложет любопытство – что станет делать Влат? Ведь эта наглая фисса только что публично бросила ему вызов.

Подаюсь вперёд, чтобы уж точно ничего не пропустить. С интересом наблюдаю, как Влатион поднимается следом за блондинкой по трапу, и испуганно вздрагиваю, стоит девушке за мгновение до того, как брат собирается схватить её за запястье, самой резко развернуться и направить на мужчину непонятно откуда вдруг взявшийся нож.

– Тише-тише, – поднимая в примирительном жесте руки ладонями вверх, произносит Влатион. – Не горячись. И опусти это. Поранишься.

– Ты будешь сильно удивлён, но я отлично умею им пользоваться, – даже не думает слушаться девушка.

– Подтверждаю, – неожиданно встревает в разговор исгреанин, снова обращая на себя внимание. А потом, к моему удивлению, стоит глянуть на него, задорно подмигивает.

Он заигрывает со мной? Дихол, что здесь вообще происходит? И кто эти двое?

– Ладно, понял, – тяжело вздохнув и понурив голову, грустно говорит Влат.

Отвлекающий манёвр, чтобы усыпить бдительность противника. О том, что брат – мастер по части притворства, знают все, кроме новеньких. Потому нисколько не удивляюсь, когда, стоит девушке расслабиться, он резко перехватывает её руку с оружием и, развернув нахалку к себе спиной, подставляет нож уже к её шее.

– Но ты не учла одной важной детали. Я тоже хорошо владею такими игрушками.

По довольной улыбке фиссы понимаю – она его спровоцировала и поддалась. Специально, лишь бы привлечь к себе ещё больше внимания. А заодно проверить, на что готов пойти заинтересовавшийся ею мужчина, лишь бы не дать улететь.

– Ну, началось, – произношу, закатывая глаза и запрокидывая голову, всем своим видом демонстрируя, как мне надоели эти заигрывания на публике. Нашли время и место!

– Ладно, а это кто такой? – желая поскорее узнать, что тут делает исгреанин, негромко спрашиваю у стоящих по обе стороны от него отщепенцев, участвовавших в вылазке.

– Он посадил свой корабль на соседней площадке примерно через полчаса после нашего прибытия на Вион. Лиан запаздывал. Мы на всякий случай решили посмотреть, чем можно поживиться. И нашли на борту этих двоих.

– А теперь угадай, чем мы там занимались, куколка, – сально мне улыбнувшись, добавляет пленник, стоит мужчине рядом с ним закончить говорить.

– Закрой свой поганый рот, – тут же награждает его подзатыльником второй охотник. – Ты, между прочим, с принцессой разговариваешь. Поэтому прояви уважение.

– Принцесса, значит, – хмыкает даже не попытавшийся уклониться от удара исгреанин. Выпрямляется и, глядя на меня с ещё большим интересом, заявляет: – В таком случае прошу простить мою бестактность, фисса.

Наши взгляды снова встречаются, и в какой-то момент мы уже не можем оторвать их друг от друга. В глазах мужчины по-прежнему плещется лёгкая насмешка, в то время как я, чуть прищурившись, пытаюсь угадать истинную причину его появления. Ведь очевидно – пленник нисколько не волнуется из-за ситуации, в которой очутился. Да и будь у него присущие его расе способности, едва ли стал терпеть к себе такое грубое отношение. Странно всё это.

– Уведите его и заприте где-нибудь. Только не с вионцами, – распоряжается по-прежнему держащийся чуть позади меня Мир, нарушая наше с исгреанином затяжное молчание и игру в гляделки.

Стоящие по обе стороны от пленника мужчины мгновенно подхватывают того под руки и ведут к лифту. Я же перевожу взгляд на парочку у трапа захваченного корабля, где уже никто никому не угрожает.

Влат умеет убеждать. Впрочем, блондинка тоже не промах. Что ж, может, сводный хоть на время меня оставит в покое со своими тренировками. Очень хочется надеяться, теперь ему будет не до них. И чтобы подстраховаться, решаю усложнить брату задачу. Или же упростить. Там уж как договорятся. Сейчас эта фисса здесь никто. Своё положение ей ещё только предстоит заслужить. А пока будет познавать все прелести жизни в этой, как она правильно выразилась, дыре. И пусть делает это со всеми остальными её обитателями.