Текст книги "Романтика космоимперии. Обыкновенные судьбы"

Чтобы им не мешать, я встаю и отхожу к окну, из которого виден вовсе не парк, а каменная гряда, за которой в необозримую даль уходит спокойная поверхность моря. Небо совершенно чистое, лишь в отдельных местах покрыто редкими белыми штрихами облаков. В вышине кружатся стайки лайрами, а вдали я вижу пару летящих жиралей с наездниками.

Мирно, красиво, безмятежно… Как жаль, что в наших душах нет такого же покоя и умиротворения.

– Амиала… – тихо говорит Лерон, подошедший ко мне совсем близко. – Нам лучше их оставить вдвоём. Не будем мешать.

Совет мудрый, своевременный, и потому я бесшумно выскальзываю в приоткрытую томлинцем дверь. Лишь в коридоре спохватываюсь: в свои покои идти нежелательно – гостевой этаж полон лансиан. И они несомненно донесут своему королю обо мне. А ведь по официальной версии я сейчас не очень хорошо себя чувствую.

– Не обязательно возвращаться, – словно почувствовав мою растерянность, подсказывает ти'Сэш. – Ты так внимательно смотрела на небо… Может быть, хочешь тоже полетать на жиралях? Просто отдохнуть и ни о чём плохом не думать?

Смотрю на него со смешанным чувством волнения и нерешительности. Мне так хочется ему довериться, раскрыться, надеяться на… Стоп! А почему я, собственно, не могу этого сделать? Ведь теперь, когда замыслы ясны, мне незачем соглашаться на незавидную роль ненужной королю, фиктивной фаворитки. И если лансианин всё же продолжит свою… игру, то пусть мужчины – мой брат и Лерон – сами поставят его на место. Это ведь в их интересах.

– С удовольствием, – соглашаюсь, потому что перспектива сбежать из дворца, забыть о Вейре и проблемах заманчива. – Только нас могут заметить.

– Во дворце существуют и тайные переходы. Так что, идём?

Вместо ответа я просто беру его за руку. В оранжевых глазах Лерона вспыхивает радость, а мою ладонь он крепко сжимает, показывая, что не намерен отпускать.

В аэрариум, расположенный под крышей дворца на верхнем этаже нам удаётся пробраться незамеченными. В эти часы больше желающих прокатиться на агралях по спокойному морю, нежели тех, кто хочет подняться в небо. Так что смотрители бросаются к нам с энтузиазмом, чтобы помочь выбрать птиц.

Сначала я хихикаю, наблюдая, как смешно громоздкие, покрытые цветным пухом жирали прыгают в нетерпении, высоко вскидывая длинные тонкие ноги, – они этим нас пытаются привлечь, показать, насколько хороши. А потом в сомнении стою перед распластавшейся у моих ног нежнобежевой птичкой, свернувшей часть своих многочисленных крыльев так, чтобы между ними получилось «кресло».

– Тебе не нравится её цвет? – интересуется Лерон. – Можешь взять другую.

– Нравится, просто… Она ведь без упряжи, и это, кажется, ненадёжно.

– Разве ты, когда была маленькой и гостила на Вионе, на таких не летала?

– Так я не одна летала, а вместе с отцом, – пожимаю плечами, застенчиво улыбаясь. – Он меня держал.

– Тогда…

Лерон размышляет лишь мгновение, а потом подхватывает меня на руки и, решительно шагнув к животному, усаживает ближе к шее жирали, а сам устраивается позади.

Оглушённая громким стуком лихорадочно забившегося сердца, я всё же слышу:

– Тогда мы вместе полетим.

Вместе… Это действительно замечательно, когда есть тот, на кого можно положиться, кто позволит чувствовать себя уверенно и безопасно!

Можно не думать об управлении, необходимости сохранять равновесие, просто смотреть вперёд, полной грудью вдыхать влажный воздух, наполненный ароматом соли и водорослей, радоваться сильному потоку ветра, треплющему волосы и развевающему одежду… Наслаждаться бескрайним простором неба, глубокой синевой воды, необычным, но бесконечно красивым зелёным морем растений, стремительно проносящимся под нами. Рассматривать прямые, веером расходящиеся от центральной площади улочки города и непривычные дома вионцев – с заострёнными крышами, невысокие, из серого камня, совсем не такие, как на Томлине.

Рука Лерона, та, что не занята контролем над жиралью, уверенно оплетает мою талию, крепко прижимая к корпусу мужчины. И я, даже если бы имела желание обвинить томлинца в несоблюдении приличий, вряд ли смогла бы это сделать – иначе сидеть «конструкция» птички не позволяет. Но я не вижу смысла в возмущениях, меня всё устраивает! Да и мой спутник, кажется, тоже более чем доволен прогулкой. С интересом осматривает окрестности, с лёгкостью направляет птицу ещё выше, а потом неожиданно заставляет её снизить высоту, заскользить в воздушном потоке над грядой скал и, сделав разворот, приземлиться на площадку.

– Пусть отдохнёт немного, – поясняет Лерон, выбираясь из вороха пушистых перьев и помогая мне.

Уверенно опираясь на руку мужчины, я спрыгиваю на камни, оправляю юбку и с любопытством осматриваюсь, не очень понимая, почему он выбрал это место. Возможно, потому, что здесь, кроме нас, никого нет?

– Быстро летает. И всё же это не краг, – тихо произносит Лерон с лёгким оттенком сожаления, погладив перья покладисто улёгшейся на брюшко жирали.

– Ты тоже соскучился по своему ящеру? – проявляю я понимание.

– Конечно, – кивает мужчина, смотрит на меня и неожиданно признаётся: – Но дело не только в этом.

– А в чём? Я не понимаю, Лерон.

– Прости, Амиала, если я вдруг тороплю события. Помню, что официально твои отношения с ош'Лаком не завершены. Обещаю, я приложу к этому все усилия.

– Спасибо, – теряюсь с ответом я.

– Ты достойна быть счастливой и любимой. Ты спрашивала, о чём я думал… Я представил нас вдвоём на краге.

Ух… У меня сбивается дыхание, кровь приливает к щекам, и я в смущении опускаю взгляд. Вдвоём на краге это… Это свадебная традиция. Получается, Лерон хотел бы видеть меня своей женой? И всё же оставляет свободу выбора.

– Ами, ты позволишь мне надеяться на будущее рядом с тобой? На нормальные отношения, когда весь этот ужасный фарс с участием лансианского короля закончится? Ты мне очень нравишься. Давно. С тех самых пор, когда я впервые тебя увидел во дворце.

– Почему же ты ничего не… сделал? – спрашиваю я, имея в виду вполне ожидаемые в той ситуации попытки спровоцировать влечение.

– Потому что не считал свою симпатию уместной. После неприятного случая с браком твоей старшей сестры, я не хотел провоцировать подобный скандал с твоим участием. В окружении императорской семьи есть более достойные и статусные женихи для тебя, чем я.

– Что же изменилось сейчас? – продолжаю я расспрашивать, разгребая носком туфельки мелкие камушки, лежащие между крупными валунами.

– Меня обнадёжило проявленное ко мне доверие императора, поручившего заботиться о тебе. Одновременно инициатива ош'Лака стала помехой. Я не понимал, как можно настолько пренебрежительно относиться к замечательной девушке. И ничего не мог поделать, оставаясь лишь наблюдателем. А теперь осознал, что не смогу тебя отпустить и дальше сохранять напускное безразличие. Ами, я не представляю своего будущего без тебя.

Приятно… И мне так хочется ответить ему согласием сразу, сказать, что я с радостью приму его ухаживания. Однако всё же медлю. Подняв камешек, подхожу к краю обрыва и с размаха бросаю его в море.

– Осторожнее! – схватив в охапку, Лерон заставляет меня отступить на безопасное расстояние.

Оказавшись в его руках, я разворачиваюсь, чтобы заглянуть в полные волнения глаза. Положив ладони на грудь мужчины, даже через грубую ткань кителя чувствую сильные удары сердца, сопровождающие тяжёлое дыхание.

– Напрасно ты не сказал о чувствах на Томлине, – не удерживаюсь от укора. – Те женихи были как скучные дорады, им до меня не было никакого дела. Лишь бы породниться с императорской семьёй. А теперь вот ещё и Вейр…

– Я же сказал, что он тебя не получит! – сердится Лерон. – И ты слышала – ему нужен скандал, а не ты.

– А если король всё же передумает? И решит, что как фаворитка я тоже ему буду выгодна… – не сдаюсь я, с непонятной даже мне самой упрямой настойчивостью.

Осознание приходит, лишь когда Лерон, яростно рыкнув, неожиданно сильно сжимает меня в объятиях, притягивая совсем близко, и наклоняется, чтобы завладеть моими губами, сорвать с них мой краткий вздох, запечатать своим ртом и не позволить вырваться.

Провокация… Пусть так, но я всё же добилась того, чего хотела.

* * *

– Фисса Лийли Яла Олиин, я благодарен судьбе за нашу встречу. Прошу принять этот скромный дар, который не идёт ни в какое сравнение с вашей красотой, и стать моей фавориткой.

Мужская рука протягивает оранжевый цветок радостно улыбающейся красноволосой девушке в нарядном платье нежно-розового цвета, с пышной юбкой и роскошной алой вышивкой на корсаже, которое на фоне сине-голубых мозаичных стен, украшенных золотыми вставками, смотрится ярко и вызывающе.

Однако сейчас на фоне других присутствующих лансианка не кажется броской – зал для официальных встреч, в котором нас приветствовали по прилёту на Вион, заполнен гостями, одетыми в традиционные для своих планет наряды. Здесь все собрались после завершения заседаний имперского совета. Последний день – прощание с правящей династией, обещания новых встреч, договорённости… Завтра все, а кое-кто даже сегодня, едва всё закончится, поспешат вернуться на свои планеты.

Однако пока действо в самом разгаре: торжественные речи, вручение памятных подарков от вионской стороны и… Да-да, та самая церемония дарения цветов, которой с таким нетерпением ждал мой брат, и которая нервировала меня, несмотря на заверения Лерона.

– Мы поздравляем ферта Гриуса и фиссу Лийли. Приняв цветок, она становится его официальной фавориткой, – ферт Горан, на правах хозяина дворца, одобряет происходящее. И в его голосе куда больше искренней радости за молодую пару, чем в пафосной речи короля Ланса, который вынужденно, как брат фаворитки, тоже должен хоть что-то сказать:

– Похвально следование замечательной цессянской традиции. Планета уже давно не в составе империи, а идею переняли и сохраняют все разумные представители Объединённых территорий.

Сиреневые глаза лансианина с недовольством рассматривают счастливую сестру в объятьях Гриуса. Всё, Вейр больше не имеет права вмешиваться в её жизнь. Я заметно успокаиваюсь – благополучию брата и Лийли больше ничто не угрожает. Часть договорённостей ош'Лак выполнил и возражать против выбора сестры не стал.

Новое видение ситуации возникло у короля вовсе не по собственной инициативе, а после того, как ему было предложено сохранить лицо и взамен разрешить нам увезти Лийли-фаворитку на Томлин, ну и, разумеется, ему самому отказаться от своих намерений в отношении меня.

Честно говоря, мужчинам моей семьи пришлось непросто. Изначально Вейр воспринял факт существования записи как блеф, пока не убедился в её реальности.

Родителям мы с Гриусом рассказали практически всё, но без лишних подробностей. Несмотря на это, отец тревожно хмурился, а мама потрясённо ахала.

Лерон, который тоже при этом присутствовал, подтвердил нахальство Вейра и, скорее всего, попросил у моего отца официальное разрешение на наши отношения. О последнем я могла лишь догадываться – меня мама увела из кабинета, где мужчины остались разрабатывать стратегию.

Зато с этого момента отец дважды приглашал безопасника поиграть в «Ривус» в родительской гостиной, а Гриус, к которому вновь вернулись обязанности за мной присматривать, без опасений оставлял меня наедине с Лероном.

Томлинец даже не думал упускать предоставленную ему возможность за мной ухаживать: едва я оказывалась в его объятиях, теряла счёт времени. Расставаться, пусть и ненадолго, с каждым днём становилось всё невыносимее.

Я даже сейчас, когда мы не одни, не могу не искать его взгляда – настолько важен мне он сам, его поддержка. Как воздух необходима уверенность, что всё будет хорошо. Я вижу её в любимых глазах. Однако в них не только она, но и не скрываемое негодование – холодное, жёсткое. Разумеется, направлен негатив не на меня, а на короля Ланса, который продолжает свою речь:

– Как я уже сказал, в личных отношениях крайне важно сохранять разумность и осмотрительность. И мне крайне неприятно, что именно эти качества отсутствуют у дочери соимператора, фиссы Амиалы… Увы, она не в состоянии по достоинству оценить перспективы быть фавориткой статусного мужчины. Объект её симпатий далёк от идеала и приличий. Хотя я нисколько не удивлён этим фактом. Судя по соимператору, все томлинцы относятся с пренебрежением к традициям и не видят ничего предосудительного в нарушении правил. А я не вижу смысла поддерживать контакты с представителями настолько несговорчивой планеты.

– Подождите, ферт Вейр… – подаёт голос соимператор Литт, грузно поднимаясь с кресла. – За вас сейчас говорит личная обида, а должно звучать взвешенное решение правителя. Мы всегда можем найти компромисс. Разве не в этом смысл существования Объединённых территорий?

– Прошу прощения, ферт ди'Дон. К вам лично я испытываю лишь искреннее почтение и уважение, – ош'Лак сбавляет напор и, приложив ладонь к груди, коротко ему кланяется. Вот только недовольство в его голосе всё равно остаётся: – Однако к вашему соправителю, – сиреневые глаза бросают злой взгляд на моего отца, – у нас уже давно имеются претензии. И теперь они находят новое подтверждение. Ферт цу'лЗар собственную дочь не может воспитать в имперских традициях и привить ей правильные ценности, что уж говорить о его навязчивом стремлении остаться у власти над Объединёнными территориями, управлять которыми он не имеет никакого морального права!

– Выбор моей дочери не имеет отношения к политике, – подаёт голос мой отец. – Она не отказала вам и была свободна, когда вы выразили намерение за ней ухаживать. Вы имели возможность завоевать её симпатию, но потерпели неудачу. Обвинения и гнев здесь абсолютно бессмысленны.

– А я уверен в обратном, – не сдаётся Вейр. – Подлый умысел налицо! Вы всё это спланировали, желая меня унизить!

– Означает ли это, что вы ставите ультиматум? – мрачнеет ферт Литт.

– Да! – несдержанно восклицает красноволосый король. – Либо Тогрис Ламин цу'лЗар сложит с себя полномочия соимператора, либо Ланс выйдет из состава Объединённых территорий!

По залу мгновенно покатывается волна изумления: «Неслыханная наглость! Что за раздутое самомнение!» Присутствующим сложно сдержаться, остаться равнодушными, не показать того, как их шокируют слова правителя лансиан.

В глазах отца я вижу гнев и боль, всё же Вейр Шин ош'Лак сумел задеть за живое.

– Присяга, которую приносит будущий император, обратной силы не имеет, – качает головой ферт Литт. – Вы требуете невозможного.

Презрительная усмешка ложится на губы лансианина. Он отступает на шаг и уже издевательским жестом прикладывает руку к груди, всем своим видом показывая – это было не его решение, теперь вина полностью лежит на соправителях империи.

– Ещё не поздно последовать моему примеру! – бросает громко, испытующе обводя глазами присутствующих. Демонстративно медленно разворачивается и, чеканя шаг, покидает зал.

Следом за ним уходит делегация лансиан. Лийли – единственная оставшаяся здесь представительница Ланса – с грустью смотрит на громко хлопнувшую дверь. Соотечественники шли равнодушно, даже не оглянулись на девушку. Теперь на родную планету ей не вернуться даже на время погостить. К лучшему, что теперь она под покровительством Гриуса. Я в брате уверена, Лийли он не бросит.

«Его послушать, так наши предки были дорадами, когда создавали Объединённые территории!»

«Такие сомнительные мотивы! Смешивает личную неприязнь и политические вопросы…»

«Ему не стыдно? Решение о создании пары исходит от мужчины, но многое зависит от симпатии женщины. Это пятно на репутации самого ош'Лака – не сумел добиться влечения…»

Шепотки за моей спиной дают надежду, что представители других правящих династий не намерены сиюминутно действовать в угоду интересам Вейра.

Как хорошо, что речи одного выскочки не смогли повлиять на общее мнение! Несмотря на скандальный уход Ланса, остальные планеты всё же останутся в империи. Стало быть, угроза распада не настолько неотвратима и ужасна. Маленькая победа, приправленная лёгкой горечью, которую, увы, сложно будет забыть. Зато можно смотреть в будущее с оптимизмом…

* * *

– Ами, я не закончила! Не крутись, причёску испортишь, – возмущается Майра, больно дёргая меня за волосы.

– Ай! Осторожнее! – невольно восклицаю я, хоть и понимаю – сама виновата.

Впрочем, быстро забываю обо всём, кроме одного – свадьба! У меня сегодня свадьба, а это значит…

– Платье ещё не принесли? – в нетерпении смотрю на закрытую дверь в отражении зеркала.

– Со вчерашнего вечера висит в шкафу, – качает головой компаньонка. – Ты такая рассеянная, Ами! Неужели и я в день замужества буду вести себя как дорада?

– Просто я счастлива. И хочу быть самой красивой для Лерона.

– Будешь, не сомневайся! Он не сможет отвести от тебя глаз. Гарантирую.

Хоть я и смеюсь, а в итоге она оказывается права – когда мы заканчиваем подготовительные хлопоты, в зеркале я вижу изящную фиссу в длинном золотистом платье. Наряд подчёркивает достоинства фигуры и в сочетании с убранными в высокую причёску волосами смотрится потрясающе.

А за окном уже начинает темнеть – Ион почти скрылся за горизонтом, и небо раскрасилось яркими оранжево-малиновыми красками. Настаёт время для торжества. Изнуряющий дневной зной утих, ничто не будет мешать гостям разделить с нами радость праздника.

В нетерпении, которое так легко объяснить, я бегу по коридорам дворца, не замечая приветствующих меня придворных. Впрочем, их здесь не так много – большинство расположилось на балконах и у крыльца, чтобы видеть, как королевская чета отправляется на прогулку от замка к городу. Совсем краткую – наши краги добираются до приземистых зданий раньше, чем розовый Ион окончательно скрывается под горизонтом.

Сидя на спине моего ящера, я нервничаю и невольно ищу глазами Лерона, хоть и знаю, что его нет среди тех, кто сопровождает меня и родителей. Жених ждёт нас на площади – такова традиция. Да, я знаю, многие теперь её нарушают, но большинство старается следовать древнему ритуалу.

Оставив крагов у специально сооружённых для них загонов, последнюю часть пути мы идём пешком.

– Амиала, замечательно всё сложилось! – радостно щебечет Лийли, по случаю торжества сменившая лансианское платье на бежевый с розовой отделкой наряд томлинки – Поздравляю! Пусть твой избранник будет таким же замечательным, как мой Гриус!

– Лийли! Ты совсем меня захвалила, – добродушно ворчит брат, который на удивление быстро свыкся с ролью любовника и с фактом, что в его жизни, после того как женится, всегда будет две любимые женщины, а не одна. – Ами, будь счастлива с Лероном. Прости, что я чуть не подтолкнул тебя к недостойному империанину.

– Дело прошлое, меня больше свадебный танец волнует! – делюсь я переживаниями.

Отец, идущий впереди, коротко на меня оглядывается, и в его глазах я вижу сопереживание. Но он предпочитает промолчать в отличие от мамы:

– Успокойся, дочка. Хотя, что скрывать, я перед свадьбой волновалась не меньше!

На маленькой улочке, ведущей к центру города, всё дышит ожиданием и предвкушением: бесчисленные яркие огоньки светильников сопровождают нас и наших гостей, в окнах горожан – любопытные лица, а над крышами домов в темнеющем небе загораются первые звёзды.

Площадь тоже празднично украшена. На ней установлен невысокий помост, застеленный белой тканью, вокруг расположились нарядные гости, весело обсуждающие предстоящее событие, и шесть, целых шесть влюблённых пар, ожидающих начала церемонии!

Я безмерно рада, что мы с Лероном не единственные, кто желает пожениться сегодня! Одновременный свадебный танец – это давняя томлинская традиция, добрый знак, который обещает каждой молодой семье счастливую и благополучную жизнь.

Но я заметно тороплю события – всё же свадьба с участием королевской семьи, а это значит – без торжественной речи отца не обойтись.

– Приветствую моих подданных! Сегодня у нас счастливый повод для встречи – моя дочь, фисса Амиала Нийрез Ламин, выходит замуж за ферта Лерона Ави ти'Сэша.

Стоя на помосте рядом с родителями, я наконец нахожу глазами своего жениха. Он, в парадном светлом мундире с золотистой отделкой, стоит в окружении родных. Красивый, притягательный, такой нужный мне! Я взгляда от него не могу отвести, получая взамен не менее восхищённый. Скорей бы танцевать!

– Она сделала достойный выбор! – продолжает отец. – Я ценю надёжность и смелость представителей династии ти'Сэш. Но поскольку праздник не только у нас, я поздравляю всех томлинцев, которые женятся в этот день. Пусть благополучие россыпью томлитонита придёт в их дома.

Мы спускаемся с помоста под первые звуки музыки, пока ещё тихой, робкой, звучащей словно в предвкушении.

– Ферт Тогрис, для нас большая честь породниться с вами! – с уважением говорит подошедший ближе отец Лерона. – Наша лояльность к вам и вашим потомкам останется по-настоящему искренней на долгие столетия.

Кажется, мой папа тоже что-то ему отвечает, но я уже этого не слышу. Смотрю лишь на того, кто не сводит с меня глаз, мягко касается моих опущенных рук, забирая в свои и крепко сжимая.

– Наша жизнь будет полна любви и понимания. В ней не будет горечи разочарований и недоверия. Обещаю, – шепчут его губы.

И я ему верю.

Верю, что танец навсегда свяжет наши жизни в неразрывное целое. Верю, что каждый шаг, который мы сейчас делаем, станет приятным воспоминанием на долгие годы. Верю, что с каждым прожитым днём мы будем лишь сильнее ценить друг друга. Верю, что досадный скандал с участием Ланса исчезнет из памяти, как ветер стирает следы на песке Томлина. Верю, что наши дети увидят, как империя станет прежней – великой и единой.

Верю… Потому что люблю!