Текст книги "Слезы в раю"

Часть III

 
Мир молчит. Добровольцы идут воевать.
Им Армения – мама. Их папа – Арцах.
Хоть с коварным врагом нелегко совладать,
До последнего бьются, не ведая страх.
 
 
Подняв голову, воин шагает вперёд.
Умирая, за родину платит собой…
Вновь страдает и плачет древнейший народ.
И рыданья звучат над армянской землёй.
 

3.1

Восьмого октября поздним вечером на цокольном этаже собора Божией Матери в Степанакерте никто не спал. Помещение превратилось в полноценное бомбоубежище, где уже вторую неделю прятались от артобстрелов жители города. Многие уехали в Армению, но часть жителей не хотела покидать свой родной город. Люди возвращались в свои дома, но оставаться долго в них не удавалось, практически ежедневно на город падали ракеты и вновь приходилось бежать в подвалы. Степанакерт частично был разрушен. Большое количество домов разрушено. Но арцахцы не унывали. Они были готовы стоять до конца и в случае надобности умереть за свою землю.

Азат и Самвел сражались в числе других добровольцев, Гаянэ в силу своей профессии пошла работать медсестрой в больницу, бабушка Нунэ вместе с Соней сидела в бомбоубежище, практически не выходя на улицу. Соня её не покидала ни на секунду, присматривая за старушкой. Марат тоже находился среди прятавшихся, но иногда всё же выходил, чтобы раздобыть продукты или средства первой необходимости.

Конечно же Марат неоднократно рвался вступить в ряды защитников Арцаха, но Самвел и Азат останавливали его, объясняя, что пользы он на поле боя не принесёт, а погибнуть может.

И вот поздним вечером 8 октября постояльцы бомбоубежища бурно обсуждали последние новости. Вначале все негодовали от известия, что в соседнем Шуши ракетами обстреляли церковь. В храме в это время находились люди. Под бомбёжку попали три журналиста, один из которых, русский корреспондент журнала «Сегодня. ру», находился в тяжёлом состоянии в больнице Степанакерта. Ситуация была из ряда вон выходящая и не просто поражала мирных жителей, но и пугала. Ведь те, кто прятался в соборе, были уверены, что враг не станет их бомбить. Надежда на то, что в Шуши произошла случайность, рухнула после вечерней программы Соловьёва на российском телеканале. Там в дебатах во всеуслышание журналистка Саадат Кадырова произнесла ужасающую фразу. Оправдывая действия азербайджанских войск, она напомнила о словах президента России Путина, который когда-то сказал о террористках, что будет их «мочить в сортире». По словам политолога, армянские военные в момент бомбёжки молились в церкви, а они являются террористами и оккупантами, поэтому женщина считала правильными действия своих соплеменников.

После этих слов, сказанных журналисткой, негодование и поражённые возгласы наполнили цокольный этаж собора. Армяне были в шоке. Как можно было сравнить дом Божий с туалетом? Это было возмутительно!

Тер Саак судорожно стал креститься, приговаривая слова молитвы, Нунэ с другими пожилыми женщинами возмущенно качала головой. У многих появились слёзы на глазах от того насколько слабы и беспомощны были армяне в борьбе с теми, кто, даже не боясь Бога, произнёс такие слова!

Марат с Соней сидели на сумках в своей сымпровизированной нише и молча наблюдали за всем происходящим. Старый дед Масис с чувством пробормотал что-то и, отойдя от телевизора, подошёл к ним. У него стоял тут стул со спинкой, на котором он часто сидел и угрюмо окидывал взглядом окружающих.

– Я даже не хочу смотреть больше телевизор! – заявил он, садясь на своё место.

– Да эти люди… – произнесла Соня, пытаясь успокоить его. – Они не осознают, что делают!

– Не осознают… – хмыкнул дед, и, глубоко вздохнув, сказал: – Ты знаешь, доченька, для армян всегда вера в Бога была превыше всего на Земле… Наш Эчмиадзин, это первая церковь, построенная во всём мире…

– Да, дядя Масис, я знаю это! – согласно кивнула девушка.

– Но ты знаешь не всё… – Он немного наклонился и продолжил: – На одной из внешних стен Эчмиадзина есть еле различимое изображение… Оно высоко, и разглядеть его тяжело… да и размыто уже с годами…

– Я был там, но никогда не видел этого! – с любопытством заметил Марат.

– Расскажи им, Масис! – поддержал друга старый Гурген, усевшись рядом.

– Расскажу! – кивнул Масис. – Эчмиадзин переводится как «Место сошествия Христа». Так вот, как-то персидский шах Аббас, проезжая мимо, узнал об этом и приказал своим слугам разобрать храм и перевезти его в Исфахан! Он куда-то ехал и велел, чтобы, когда он будет возвращаться, Эчмиадзина на этом месте уже не было. Его войны остались там и планировали утром начать работу. Армянские монахи и священники всегда славились своим образованием и находчивым умом. Они за ночь выбили на стене портрет шаха Аббаса, понимая, что персы побоятся разбирать сооружение, где изображен их правитель. Так и случилось. Утром персы увидели на стене лик своего царя и испугались рушить здание. Шах Аббас, возвращаясь, тоже увидел это. Выхода не было, Эчмиадзин трогать было нельзя! И он уехал!

– А чем ему мешало это изображение? – удивилась Соня.

– Тем, что его народ считал его святым! И у них было строго запрещено рушить здания с его портретами. А они были у них повсюду, – пояснил Масис.

– Они примитивный народ! – добавил Гурген. – Взять хотя бы притчу про голубей…

– Ну это применение хитрости… – подхватил Масис.

– Но ведь опять же, сыграли на примитивном мышлении орды! – улыбнулся Гурген.

– Расскажите нам! – попросила Соня. – Что за голуби?

Масис кивнул головой и начал рассказывать:

– Когда Тамерлан шёл ордой своей по Кавказу, в Армении его воины разграбили все церкви и увели много пленных. И вот подойдя к одному городу, Тамерлан сильно заболел. Как и все великие правители, он сильно боялся смерти, но его лекари не могли помочь. Неизведанная болезнь свалила Тамерлана с ног. Тогда его воины привели настоятеля местного монастыря… священника…

– Тер Аракел его звали! – добавил Гурген.

– Да! – подтвердил Масис. – И Тер Аракел пообещал, что вылечит завоевателя, но при условии, что тот отдаст все армянские рукописи, украденные в церквях, и отпустит пленных. Ну конечно же Тамерлан был взбешён такими условиями, но Тер Аракел его успокоил, он сказал, что отпустить нужно будет только тех воинов, которые поместятся в храм Ованеванк, настоятелем которого он и был. После этого нужно будет уйти из Армении навсегда… Татары всегда отличались тем, что не держали слово. В них не было рыцарства, потому Тамерлан согласился. Конечно же он рассчитывал вылечиться, отдать немного воинов, но потом перебить всех. Он отдал свитки, и, пока Тер Аракел лечил его местными травами, в церковь Ованеванк начали заходить пленные армянские солдаты. Храм стоял на утёсе, они поднимались в гору и заходили внутрь. Десятки… сотни… тысячи… Татары не могли понять, что происходит. Тамерлан уже чувствовал себя хорошо, и он в шоке наблюдал за этим. Один из его разведчиков сказал, что под куполом, на самой башне храма стоит Тер Аракел и колдует. Оттуда вылетают голуби. Тамерлан и все его люди увидели, как с башни вылетают один за другим голуби, и они решили, что Тер Аракел превращает пленных в голубей и отпускает их. Татары испугались и ушли из Армении. В церковь вошли 70 000 пленных, это было чудом!

– Это сказка? – спросила Соня. – Ведь такое невозможно!

– Возможно! – возразил Гурген. – Смысл был в том, что церковь Ованеванк – одна из самых главных церквей Армении, там хранился саван, в который был завернут распятый Иисус Христос! И в этой церкви был подземный ход, который вёл через пещеру и имел выход далеко за горой. Воины уходили оттуда! А наверху была голубятня. Монахи отправляли часто вести, им нужны были голуби. Тер Аракел знал, что татары поверят в чудо и испугаются, потому и пошёл на этот ход. Всё просто…

– Это основное преимущество армян, которое в то же время является нашей основной ошибкой! – задумчиво продолжил Масис. – Мы всегда были грамотней, чем наши соседи! А они были жестокие и кровожадные невежды. Армяне дурили их, а они в ответ нас убивали! Мы смотрели на них свысока, а им плевать на это. Они просто нас истребляли… и сейчас делают то же самое… Никогда армянин не сравнил бы ничей храм с туалетом! А их журналистка… политолог… можно сказать, свет нации, не боится такое произносить! Им плевать на всё, для этих людей нет ничего святого… А армяне продолжают хвастаться, какие мы умные, древние и грамотные. Пока нас тихо истребляют… И это самое страшное…

3.2

Ночью в собор пришли солдаты. Четверо добровольцев, включая Азата и Самвела.

Было видно, что они пришли с какого-то задания, все грязные и уставшие, тем не менее, спешно подбежали к Марату.

Парень не спал. Вообще в бомбоубежище люди мало спали. Нервничали, прислушивались к взрывам и молились. Большего сделать эти люди не могли.

– Марат! – без предисловий воскликнул Самвел. – Нужна твоя помощь, срочно!

– Конечно! – вскочил Марат. – Что нужно?

– Ты арабский знаешь? – спросил Самвел.

– Ну… да! Конечно, знаю!

– Мы пленного взяли… он не турок! – объяснил Азат. – Сможешь перевести?

– Смогу! – кивнул Марат.

– Тогда пойдём с нами… потом мы привезём тебя назад!

– Пойдем!

Через 15 минут Марат, в сопровождении своих друзей шёл по военному лагерю, где располагались добровольцы и регулярная армия Арцаха. Они зашли в одну из палаток, где сидели на стульях два солдата, о чём-то болтали. Рядом, на земле сидел кудрявый, черноволосый военный, тоже одетый в армянскую форму. У него была борода, но усы отсутствовали, а бегающие чёрные глаза горели безумством.

– Это пленный! – показав на него, сказал Самвел. – Мы не можем понять, кто он такой… Он точно не турок, мы думаем, что араб. Переводчика нет сейчас тут… Обычно армяне из Ливана или из Сирии переводят, потому позвали тебя.

– Значит, арабы… – размышлял Марат, – действительно…

– Конечно, действительно! – перебил его Азат с чувством. – Мы тоже думали, что, возможно, неправда! Но вот! Ещё и в нашей форме они все! Чтобы запутать нас же!

– Что нужно у него узнать? – спросил Марат. – И почему вы думаете, что он вообще ответит?

Азат вместо ответа вытащил из кармана маленький пакетик, в котором лежали две коричневые таблетки.

– А вот почему! Мы нашли это у него. Он обгашенный какой-то дрянью, как псих себя ведёт… неадекватный!

– Хорошо! – кивнул Марат.

Повернувшись к арабу, он спросил его:

– Ttla mine int[16]16
  Кто ты? – Пер. с арабск.


[Закрыть]? – бородатый вопросительно посмотрел на него, очевидно не совсем разобрав вопрос.

Марат спросил:

– Min 'ayn 'anti[17]17
  Откуда ты? – Пер. с арабск.


[Закрыть]?

Теперь уже араб точно разобрал вопрос и, воодушевившись, ответил:

– Ana min Surya! 'Ana jundiun fi aldawlat al'iislamiati[18]18
  Я из Сирии! Я воин Исламского государства! – Пер. с арабск.


[Закрыть]!

– Ma aladhi tafealuh huna[19]19
  Что ты тут делаешь? – Пер. с арабск.


[Закрыть] – продолжал наседать Марат.

Араб же лишь безразлично пожал плечами:

– Ana jundiun majur[20]20
  Я наёмник. – Пер. с арабск.


[Закрыть]!

– Что он говорит? – с нетерпением спросил Самвел.

– Это наёмник из Сирии! – ответил Марат. – Я так понимаю он из ИГИЛа (запрещённая в России террористическая организация).

– Вот мрази! – злобно воскликнул Азат. – Много их? Спроси у него… И где они все? Куда основная атака пойдёт дальше?

– Hal hunak alkathir min 'amthalika[21]21
  Много вас? – Пер. с арабск.


[Закрыть]? – произнёс Марат.

Араб также безразлично ответил:

– La aierafa… hunak alalaf mana. hunak 'aydan 'ataraka. hunak almazid minhum[22]22
  Не знаю точно… нас тысячи… но турков больше. – Пер. с арабск.


[Закрыть]. – Он усмехнулся, с презрением посмотрев на Азата и других солдат.

– Что говорит эта скотина? – крикнул Азат.

Марат же, не отвечая ему, продолжал допрос:

– Ayn satadhhabun jamiean[23]23
  Куда дальше собираетесь? – Пер. с арабск.


[Закрыть]?

– Nahn naqif alan bialqurb min 'aghdamu. la 'aerif 'iilaa 'ayn nahn dhahibuna. 'ana jundiun basitun[24]24
  Мы под Агдамом сейчас стоим. Куда пойдём, я не знаю. Я простой солдат! – Пер. с арабск.


[Закрыть]!

Марат посмотрел на своих друзей и мрачно сказал:

– Это простой наёмный боевик, говорит, что их очень много… несколько тысяч… но турков ещё больше! Они стоят возле Агдама, куда пойдут, он не знает…

– Если их тут тысячи, я представляю, сколько их в Гадруте… – фыркнул Азат.

Не понимая, о чём говорят армяне, пленный безумным взглядом посмотрел на них и громко воскликнул, подняв указательный палец вверх:

– Satazalu takhsaru! hunak alkathir mina! allah maena[25]25
  Вы всё равно проиграете! Нас очень много! С нами Аллах! – Пер. с арабск.


[Закрыть]! – И начал бубнить себе под нос молитву.

– Чё он орёт? – спросил Самвел.

Марат пожал плечами:

– Говорит, что Аллах с ними, их много и они победят…

– Пусть не надеется! – воскликнул Азат. – Они пусть хоть со всего света съедутся, нас не победить!

– Ладно, успокойся ты, – строго сказал Самвел, – пойдёмте, тут нечего больше делать…

– А с ним что? – спросил Марат, показав на араба.

– Это не нам решать… – безразлично ответил Самвел. – Есть высшие чины… они решат. А нам пора идти!

Они добрались до собора Покрова Божией Матери, когда было уже около пяти часов утра. Ночью бомбардировки Степанакерта не было и раннее утро тоже выдалось тихим.

Друзья остановились возле входа в собор, чтобы попрощаться с Маратом. У Азата, так же как и у Самвела, был очень усталый вид и красные глаза. Они не спали уже две ночи, и силы были на исходе.

– Братья! – произнёс Марат. – Я не хочу стоять в стороне! Я хочу быть полезным…

– Прекрати, Марат! – прервал его Самвел. – Сейчас творится чёрт знает что. Это война! Мы подготовлены. Мы в 2016 году воевали, и в армии отслужили… Ты другого склада!

– Брат! – продолжил Азат. – Я тебе отвечаю, если ты нам понадобишься, мы тебя позовём. Но пока будь лучше в безопасном месте…

– Ладно, я спорить не буду! – проворчал Марат. – Я и сам не знаю, если честно, как воевать… Но если что…

– Если что, ты с нами! – кивнул Самвел. – Обещаю!

3.3

Марат спустился обратно в бомбоубежище. Соня не спала. Она ждала его. Едва Марат подошёл, как девушка обняла его:

– Слава Богу! Я так переживала… – произнесла она.

– Да всё нормально! – улыбнулся Марат. – Сделаешь кофе?

– Конечно!

Она побежала к плитке, на которой стояла турка, и начала хлопотать, готовя напиток.

Марат сел в кресло и, глубоко вздохнув, обхватил голову руками и задумался. В его голове шла невероятная борьба. Он не понимал до конца, что происходит? Поработать нормально он так и не успел в Москве, началась пандемия коронавируса. Едва начало всё восстанавливаться, и ему удалось вырваться на пару недель в Степанакерт. А тут такое… Отец звонил каждый день, настаивая, чтобы Марат взял Соню и бабушку и через Ереван вылетел в Москву. Услышав такое предложение, Нунэ только грозно заявила, что собирается умереть в своём доме, а Соня сказала, что не оставит бабушку одну тут. Да и сам Марат не собирался уезжать. Он только начал осознавать, что чувствуют армяне. Марат стал ощущать всем сердцем ту боль и отчаяние, которое уже много лет преследовали его народ. Он не был никогда жестоким, но сейчас злость начинала наполнять его душу. Злость на турков и азербайджанцев, которые без разбору швыряли ракеты на город. Злость на опьянённых арабских наёмников, которые даже не понимали, ради кого и чего, а просто во имя денег и славы пришли убивать. Злость на Россию, которая молчала и, будучи союзником, никак не направляла военную поддержку армянам. Марат чувствовал, что не может больше сидеть на месте. Он чувствовал, что нужен своей стране. Своему народу. И не сидя среди женщин и стариков в бомбоубежище, а там… на поле боя! Он нужен армии Арцаха. Пусть Марат не умеет воевать, но он знает языки, знает культуру их врагов… Ему в голову сразу пришла мысль, которую он ежедневно пытался отбросить… Эльчин! Его друг. Ещё когда Марат приехал в Ереван, он купил местную сим-карту. Этот номер знал только отец, потому с друзьями Марат был не на связи. Он несколько раз уже брал телефон, чтобы позвонить Эльчину, но потом откладывал, не зная, что сказать другу…

– О чём задумался? – послышался вдруг голос деда Масиса. – Воевать хочешь пойти?

Марат поднял голову, старик смотрел на него, и на лице его была полуулыбка, полуухмылка… что-то непонятное, но доброе.

– Я не знаю… дядя Масис, я… не могу понять…

Масис уселся в своё кресло и понимающе кивнул:

– Мне знакомо это чувство! Я когда-то тоже это проходил… Я был преподавателем, самое тяжёлое, что я держал в руках, была Большая советская энциклопедия!

– И как получилось, что вы оказались на войне?

Масис задумчиво посмотрел вдаль, как будто вспоминая свою молодость. Соня как раз принесла кофе, увидев, что Масис не спит, она и ему принесла чашку, заранее зная, что он попросит.

– Дядь Масис, я вам тоже кофе сварила!

– Спасибо большое, доченька! – ласково ответил дед, взяв чашку. Он отпил пару глотков, посмотрел на Марата и Соню, устроившуюся рядом и, глубоко вздохнув, сказал: – В то время мы были пропитаны идеями социализма и единства. Никто не ожидал такого… что случилось в те годы… Я в Москве преподавал. Истории, самые ужасные, конечно, слышал… Сумгаит… – Масис тяжело вздохнул и, отпив ещё кофе, продолжил: – У меня был студент один. Не армянин… Горский еврей из Баку. Он пришёл ко мне сдать зачёт, а я вижу, что парень сам не свой. Он умный был, учился хорошо, а тут, сбивается, нормально не говорит. Я спросил у него, что произошло? И парень со слезами на глазах мне рассказал. Он вырос в центре Баку, его соседями были армяне. Они жили все одной семьёй, потом он уехал учиться в Москву, а два парня-армянина – в Ленинград. Родители их там остались. Как раз началась вся эта смута. К тому моменту советские войска выходили из Баку, и большая часть армян тоже уехала. Дед этих соседей, восьмидесятилетний армянин, отказался покидать свой дом. Начались погромы, а он сидел в своей квартире с топором. Когда погромщики ворвались к нему, дед сначала отбивался, а потом стал спускаться по верёвке во двор и сорвался. Он был силён физически, но стар и всё-таки не смог спуститься вниз. Падая, старик сломал ноги, и подонки его забили во дворе… Насмерть…

Одинокого старика, у которого духа было больше, чем у всех этих… погромщиков, вместе взятых… Парень, рассказывая мне это, еле сдерживался, чтобы не зарыдать! Конечно, это не самая ужасная история того времени… Но именно этот рассказ стал тем толчком, после которого я не мог найти себе места. Студенты шли один за другим, а я их не слышал. В голове были только мысли о своих родных, оставшихся в Карабахе. О тех стариках, которые там одни сидят, а их сыновья… кто-то воюет, а кто-то, как я… Я не спал ту ночь… На следующий день я уехал в Карабах! – Он допил кофе. – Я посвятил всю свою жизнь этой войне… положил семью свою… И я не просто воевал, я был рядом с самым великим воином того времени, и вообще… по моему мнению, мой друг и соратник был самым великим воином всех времён и народов!

– Это про того, с кем вы воевали вместе? – спросила Соня.

– Да! – ответил Масис. – Его звали Монте Мелконян! Он один из трёх… максимум пяти великих героев, благодаря которым мы ещё живём…

– Расскажите про него, дядя Масис! – попросил Марат. – Как он стал военным? Ведь он был образованным американцем…

– Да уж был… – ностальгически произнес Масис. – Любой выдающийся военный должен быть умным, образованным человеком! Бездарные и глупые не становятся героями! Монте был невероятно умным и очень образованным!

Он вырос в богатой американской семье выходцев из Западной Армении, которая ныне Турция уже… Так вот, Монте был очень разносторонним человеком, у него могло быть блестящее будущее в Америке, если бы однажды он с родителями не оказался в Турции… Они посетили родное село его матери, где Монте увидел, как из армянской церкви турки сделали кинотеатр. Он тогда ребёнком был, 11 или 12 лет, и лишь тогда начал задумываться над своим происхождением. Монте окончил школу с отличием, затем Бёркли, один из лучших университетов мира в Америке… Он был кандидатом исторических наук… можно сказать, востоковедом, как мы с тобой! – подмигнул Марату дед Масис. – Когда я с ним познакомился, за плечами Монте уже была война в Ливане, участие в организации освободительных операций АСАЛА, тюремный срок, который он отсидел во Франции. Он успел пожить в Ливане, Южной Корее, Японии, Чехии, Йемене и Франции. Был выдающимся каратистом. Чтобы прокормить себя, какое-то время преподавал баскетбол в армянской школе, учил корейцев английскому языку, французов – японскому, арабов – французскому… В его голове умещались знания английского, французского, испанского, итальянского, курдского, турецкого, фарси, но самое интересное, что армянский он выучил во взрослом возрасте… Он приехал к нам в Карабах уже опытным воином, хотя ему там было… лет тридцать… Я попал к нему во время боёв в Шаумянском районе… Мы его называли Аво!

– Это его настоящее имя было? – спросил Марат.

– Нет! Когда он приехал в Армению, у него уже за плечами осталась АСАЛА… – Он пояснил, взглянув на Соню. – Это Армянская секретная армия освобождения Армении. Они делали теракты против турецких властей и требовали признать геноцид армян. Монте участвовал с ними во многих операциях и даже организовал взрыв турецкого посольства в Риме… но он потом ушёл от них… Тем не менее все считали его членом АСАЛы, а это была террористическая организация, по мнению мирового сообщества. И чтоб его не вычислили, Монте взял себе имя Аво! Он был настоящим командиром! Мы с ним защищали Мартунинский район. В его отряде было очень много добровольцев из спюрка, как и сам Монте…

– Что такое «спюрк»? – спросила Соня.

– Диаспора, – ответил Марат.

– Да! – кивнул Масис. – Именно диаспора. Армяне, которые выросли и жили в других странах… Ливан, Франция, Америка…

– Марат, ты, значит, тоже спюрк? – улыбнулась Соня.

– Он не спюрк! – возразил ей Масис. – Российские армяне – это немного другое. Ещё недавно мы были одной страной, да и сейчас многие живут одной ногой в России… Слишком близко. В общем… наш отряд был в основном из спюрка, я же туда попал, потому что хорошо знал языки. Мы подружились с Монте… Он так же, как и я, был историком-востоковедом… И мы могли часами болтать о чём-то, сидя в засаде или после боя… Несмотря на то, что Монте был командиром, он никогда не отделял себя от обычных солдат! Ел вместе с солдатами, спал вместе со всеми, даже в дозор ходил или дежурства… Но когда он, разработав стратегию, вёл наступление… Девяносто девять из ста мы побеждали! Чтобы понимать его отношение к людям… когда он сидел в тюрьме во Франции, то передал со священником, который его посещал, чистый комплект тюремной одежды. Это было после землетрясения в Спитаке. Монте просил передать этот комплект нуждающимся. На тот момент это было всё, что он мог сделать, но именно этот поступок и показывал его характер! Монте в любой ситуации мог найти выход, который пусть хоть ничтожно мало, но всё-таки был в пользу простых людей и в пользу армянского народа! С ним рядом всегда была Седа… ливанская армянка, с которой он был вместе ещё с Ливана, а будучи уже тут, в Карабахе, они обвенчались в Гегарте, в Армении… – Он улыбнулся. – Война шла полным ходом, хотя официально началась позже, а Монте тогда сказал, что, раз он в Армении, он всегда мечтал обвенчаться именно в Гегарте… И обвенчался… И сразу пошёл воевать… Тогда на той стороне воевало много наёмников из Афганистана и других исламских стран… Монте очень хорошо знал их манеры, привычки и тактику. Это и помогало нам очень сильно… В то время, наверное, каждого второго мальчика, родившегося в Карабахе, называли Монте или Аво… Он был герой…

– Как он погиб? – спросила Соня.

Масис пожал плечами:

– Я до сих пор не знаю до конца, как так глупо получилось… Мы тогда захватили несколько сёл… я остался в Новрузлу… меня ранили в плечо, я не мог стрелять… и ждал, что меня оттуда заберут наши. А Монте с ребятами продолжали… Уже вроде всё закончилось, но кто-то сообщил, что азербайджанцы пошли в контратаку… Монте с солдатами поехали на уазике в сторону боевых действий и… попали под обстрел… Он умер от осколка снаряда БМП… И, к сожалению, таких, как он, наверное, больше не будет…

– Д-а-а-а-а… – протянула Соня. – Действительно, легендарный и необычный человек!

Масис молчал, Марат тоже… Потом вдруг старик повернулся к парню и сказал:

– Я вижу, сынок, что тебе не легко… Я понимаю, что это непростое решение, принять которое трудно. И я вижу, что у тебя чистое и благородное сердце! Поверь мне… я знаю эту жизнь… Ты никогда себе не простишь того, что не встал рядом со всеми! Ты уже терзаешь себя, а будешь терзать ещё больше…

Марат опустил голову, не в силах что-то ответить, настолько глубоко зашли слова Масиса ему в душу. Старик посмотрел на Соню, которая, понимая, что он прав, тоже опустила голову, и Масис продолжил:

– Однажды журналистка спросила Монте: «Почему вы, армянин, приехали сюда?» Она сказала ему, что армяне, приехавшие из Европы, Азии и Америки на защиту Карабаха, вообще поступили необычно! Монте ей тогда ответил, что удивительно другое! Удивительно то, почему ВСЕ армяне со всего мира не приехали защищать свою Родину! Вот так он сказал! Интеллектуал, который, благодаря силе своего духа и своего ума, сам того не осознавая, стал великим героем!