Текст книги "Сломленный бог"

Глава 8

Проснулась Карильон на заре. Сквозь завесу ноющей боли слышался плеск волн о корабельный остов. И отдаленный грубый голос капитана Хоуза. Сперва подумалось, что она видит морского монаха – Бифоса – на пороге каюты, но это, должно быть, было во сне. Она опять видит сон…

Проснулась в стылой панике – не понимая, где она? Рванулась за кинжалом – пришла нежданная, незнакомая боль, откуда на теле раны? – и разумом потянулась к Шпату. Она же Святая Карательница, в Гвердоне у нее тысяча врагов. Только бы не подвести своего сторожа. «Шпат? Кто там? Покажи», – мысленно попросила она, уже падая с койки. Грохнулась на доски тесной каюты. Вывалилась за дверь, в черноту. В еще один сон наяву.

Часами позже, во мраке ночи, она проснулась опять. Во рту горький лекарственный привкус, на губах отек. Кто-то – Хоуз? – накрыл ее одеялом, уже пропитанным пóтом. Она с трудом откинула одеяло, конечности отяжелели, не слушались. Поглядела за дверь – в вышине полно странных звезд и никакого смога, обычно застилавшего небеса над Гвердоном. «Я в Ильбарине. Я должна попасть в Кхебеш». На полу к постели приткнулся ранец, она подцепила его, пытаясь поднять, но на это не хватило сил. С чертовой книжкой не справиться. Кари повалилась обратно в постель. Спать. Выздоравливать.

Она проснулась в заботливых руках Хоуза – дородный капитан утирал ей лоб прохладной тряпицей.

– Почивай, – сказал он. – Повелитель Вод на руках понесет тебя. – Почему-то, исходя от него, эти слова навевали спокойствие. Он оставил у койки тарелку с жареной рыбой и фляжку воды. Она прихлебнула воды и съела столько рыбы, сколько влезло. Желудок скрутило, и она скрутилась на постели сама, уткнувшись в койку лицом, словно это помогло бы удержать пищу внутри. И снова провалилась в сон.

Наполовину проснувшись, она пустилась в странствие по своим сбивчивым воспоминаниям. Так тяжко она не болела несколько лет, с поры возвращения в Гвердон, когда ее, дрожащую в лихорадке, Крыс подобрал в переулке и отвел к Шпату. «Как близко к смерти я должна оказаться, чтобы позвать на помощь?» – задумалась она. Она села, немного отпила, потом легла обратно и расслабилась, слушая прибрежный птичий гвалт. Занятная мешанина криков – чаек и других морских птиц, а вместе с ними и островных видов – эти каркают угрозы покусившемуся на их угодья морю. Под такой скрежет не очень-то отдохнешь, но она все равно вскоре заснула.

Когда она снова проснулась, с ней на койке сидел мужчина.

– Здравствуй, Кари.

Дол Мартайн.

Она отпрянула, попыталась отползти от Мартайна, как будто от скорпиона. Снова вжалась в стену, потянулась за ножом, которого не было. Это образ ее кошмаров, тень из прошлого. Не убежать. Ноги по-прежнему какие-то бескостные.

– Вот уж не думал снова с тобой повидаться, – проговорил Дол Мартайн. Долговязый, весь поджарый, с узкими ладонями. Бритая голова, тонкая черная бородка. Рубашка со стоячим воротником, похоже, прикрывала его любимую защитную жилетку из кожи, настолько выдубленной алхимическими настоями, что остановит пулю. – Девчушка Кари, совсем большая. – Он пробежался по ней плотоядным взглядом. – Что ты тут делаешь, Кари?

Она хотела заговорить, но горло заложило страхом. Она отваживала куда худших созданий, чем Дол Мартайн, сражалась с ползущими, веретенщиками и бешеными святыми, порешила целую богиню, но то было, пока с ней пребывала сила. А Мартайн – ужас иного порядка. Ублюдок годами изводил ее на «Розе», забавлялся, как кот играет с мышью. Адро – и, по обыкновению, Хоуз – кое-как ее защищали, но «Роза» – судно небольшое, и с Мартайном приходилось пересекаться. Он научил ее прятаться и двигаться скрытно. И ненавидеть.

– Ну-ка посмотрим. – Он взялся за ее ранец. Кари инстинктивно попыталась вырвать свое добро, но он был сильней и проворней. Пошарил в содержимом. – Да у нее есть денежки, – проворковал он, просыпая сквозь пальцы монеты из ранца. – Ну, я-то об этом догадывался сразу, когда она к нам прибилась. Наглая мелкая беглянка. А это еще что?

Он разорвал подкладку ранца и вытянул оттуда короткоствольный пистолетик, а также несколько хайитянских верительных писем. Все это в Гвердоне дала ей кузина Эладора. На всякий нередвиденный случай в пути, вдруг она столкнется с трудностями, от которых не сможет сбежать. Пистолет он прикарманил. Раскидал по постели хайитянские письма.

– Ты кто такая? – спросил он с ноткой удивления, даже почтения в голосе. – Шпионка? Служишь Хайту?

– Украла я их, идиот, – соврала она. Книгу он пока не вытаскивал. Как это он ее пропустил? Она ж огромная, толстая, очевидно ценная. Почему он не задает вопросов о гримуаре Рамигос?

Потому, с внезапным ужасом осознала Кари, что книги там нет.

Ее уже вытащили из сумки.

Вокруг потемнело – это Хоуз появился в дверях. Мартайн наскоро сложил рекомендательные письма и сунул за пазуху. Капитан принес две дымящиеся чашки чая, одну передал Мартайну.

– Ну что? – громыхнул он.

Кари старалась не паниковать. Хоуз ее выхаживал. И всегда защищал ее от Дола Мартайна. Всегда был надежным другом – «пока ты не сбежала», напомнила она себе. Но и с Мартайном он тоже дружил. И нуждался в Мартайне куда сильней, чем в Кари. Прежде Мартайн был правой рукой капитана, его советчиком и кнутом. Адро было не занимать силы мышц, но, когда требовалось решать вопросы, на море или на берегу, капитан полагался на Мартайна. Она вспоминала, как Мартайн возвращался на корабль с окровавленными руками, как ей приходилось помогать выбрасывать за борт трупы в мешках. «Роза» крутилась на кромке Божьей войны, выживала за счет контрабанды; опасная, грязная работа, и Мартайн справлялся с самой крутой ее частью.

Кари проглотила подкатившую к горлу желчь и сидела совершенно молча, пока двое мужчин говорили о ней.

– Есть закавыка, капитан, – сказал Мартайн. – Гхирдана ищет девушку, только что прибывшую на Ильбарин. Темноволосую, как наша Кари. Скрытную, как наша Кари. Со шрамиками на мордашке. – Мартайн потянулся и провел большим пальцем по щеке Кари. – А наша Кари обзавелась шрамами, с тех пор как оставила нас. Не сказано, что их разыскиваемая, при всем при этом, высокомерная и подловатая, но, положим, так оно и есть…

– Награду обещали? – спросил Хоуз, потягивая чаек.

– Выезд с Утеса. Большего и не надо. Каждый бедолага на Ильбарине ринется и так ее искать.

Хоуз закряхтел, усаживаясь на лежанку напротив.

– Кари, почему тебя разыскивает Гхирдана?

Кари, как могла, отодвинулась от Мартайна.

– В Гвердоне случалось всякое. – Оба мужчины недоуменно нахмурились. – Слушайте, до вас обоих за эти два года доходили новости про Гвердон?

Голос Мартайна обрадовал своей неуверенностью:

– Вторглись ишмирцы. Вроде Гвердон применил какое-то алхимическое оружие по их Царице Львов. Я слыхал, ее убили.

– Не может быть, – хрипло возразил Хоуз. – Боги не умирают.

Мартайн закатил глаза:

– Ишмира подписала мирный договор, подкрепленный Хайтом и Лириксом. Все три стороны частично оккупировали Гвердон и условились не воевать в самом городе.

– И в Гвердоне снова король, – добавил Хоуз. – Какой-то бог его избрал, кажется.

– Ну так чего? – медленно начал Мартайн. – Что-нибудь из этого имеет к тебе отношение?

Кари подмывало похвастаться убийством Царицы Львов, показать, где она, а где место этих олухов, но вместо этого она осторожно выбирала слова. Не хотелось выдавать им слишком много.

– Я гоняла с Братством – гвердонской гильдией воров, слыхали? Мы вышибли гхирданцев из Гвердона. Порешили кучу народу. Видать, поэтому-то они меня и ищут.

Мартайн наклонился к ней:

– Но ведь гхирданцы снова в Гвердоне. По мирному договору их пустили обратно.

– Ага. Поэтому я тут, а не там.

– Почему тут?

– Мне нужно попасть в Кхебеш.

– Кхебеш запечатал врата. Никто не пройдет за Призрачные стены. – Мартайн выпрямил спину. – Ты брешешь.

– Веришь или нет, мне пофиг. Слушайте, мне всего-то нужно уплыть с Ильбарина. Я не хочу никому доставлять неудобств, не ищу расплаты и все такое. Не рассказывай гхирданцам, что видел меня, Дол, и забери себе деньги.

– Деньги-то я заберу. – Дол Мартайн засмеялся. – А насчет гхирданцев… капитан уже сказал мне, что ты здесь.

Вот срань.

Мартайн вступил в Эшдану. Надо было догадаться, что он примет пепел.

Карильон бросилась на Мартайна, выцарапывая свой пистолетик, но ее руки были как склизские водоросли против твердой скалы его плеча. Запястье опять пронзила боль. Горячий чай пролился Мартайну на ногу, заставив дернуться, но Кари, совсем разбитая, этой возможностью не воспользовалась. Он прижал ее к койке, приставил к голове пистолет.

– Я знаю босса, Кари! У него на тебя лютая ненависть – такого из-за дел не бывает! – шипел он ей на ухо. – Почему Артоло так отчаянно хочет тебя достать?

– Дол. – Капитан не насупил брови, не двинулся с места, но одно его слово рухнуло, подобно железной балке. Мартайн извернулся, оборачиваясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Мы должны все узнать! Должны узнать, чем она ему так важна!

– Дол. Не надо так. Слезь с нее.

Мартайн зарычал, но подчинился приказу капитана, разжав хватку. Потом встал, снова сунул ее пистолет в карман, расправил рубашку. И быстро попятился к выходу, не сводя с Кари глаз. Кулаки его то и дело сжимались, торс отклонялся, подстраиваясь под тесноту каюты.

– Не отпускай ее, – обронил он Хоузу у порога, – пока не вернусь. Никому ни слова – а если придут ребята Артоло, утопи ее, как я советовал.

– Дол, – тем же свинцовым тоном произнес капитан. – Он ничего не забыл.

– Умер твой бог, капитан, – сплюнул Дол Мартайн и был таков. Кари услышала, как он съезжает с борта «Розы», с сырым шлепком приземляется в ил.

– Ты еще очень слабая, – сказал Хоуз. Он выплеснул остатки чая, потом встал, кряхтя под скрип старых костей. – Принесу тебе еще еды.

– Ты, мать твою, настучал про меня Гхирдане?

Хоуз раздражительно буркнул:

– Я тебя подобрал на берегу, а этим утром появились гхирданцы, пришли по твоим следам. Если б они тебя поймали, ты сейчас сидела бы в их крепости в Ушкете, а мне за то, что я тебя приютил, перерезали б глотку. Так что верно, я ходил к Мартайну. Он принял пепел после того, как «Розу» вытащили на берег. Он может убедить их здесь не искать.

– Ты имеешь в виду, не даст меня забрать никому другому. Сдаст меня сам.

– Если до этого дойдет. Но ему не так-то легко нарушить данное мне обещание.

Кари бессильно злобилась. Кружилась голова.

– Обнадежил, нечего сказать.

– Со мной моя вера. Я тебе обязательно все покажу, когда окрепнешь.

– Хоуз, а моя книга? Где она, Дол ее взял?

Хоуз опять тяжело опустился на койку.

– Утром я беседовал с Бифосом.

Секунду она соображала, о чем он: об этих монахах, выходящих из океана.

– Я многого насчет тебя не понимаю, Кари. Но книга твоя в безопасности. Я спрятал ее от Мартайна. И ты в безопасности здесь и сейчас. Клянусь в этом Повелителем Вод.

К вечеру следующего дня Кари смогла немного пройтись. Левый бок посинел от ушибов, спасибо доброй богине горы. Она дотащилась до палубы, сама теперь как старуха, как Шпат в неудачные дни. Ребра, по ощущениям, стеклянные: хрупкие, трещат, осколки вминаются в плоть, но сил немного прибавилось.

Она немного проковыляла, держась за поручни, и взглянула на берег, щурясь поверх бинтов на разодранном лице. В гаснущем свете Утес нависал над ней черной пустотой, закрасившей звезды к югу, хотя на дальней стороне острова тлело угрюмое зарево, лучи неопознанного цвета восходили потоком от развалин, должно быть, Ильбарина. На ум пришла недавняя Храмовая Четверть, Ишмирская Оккупационная Зона в Гвердоне.

Справа виднелись огоньки жилищ Ушкета. И другие огни – костры лагерей и ферм на склонах выше улиц. Бухту, место ее высадки, освещали прожекторы, и в разрывах рядов построек на горизонте удавалось рассмотреть отдельные части крепости, стоящей на том конце городка, – здесь башню, там бастион. Будто огромный зверь затаился в подлеске, выслеживает ее, ждет, когда она покажется из норы. А на берегу, между «Розой» и Ушкетом, она разглядела несколько тощих фигур, что бродили туда-сюда по илистому полю, ковырялись в водорослях и разном мусоре.

Искали ее.

Ради права выехать с острова. Хоуз рассказал, что после прибытия, после затопления города Ильбарина, гхирданцы первым делом взяли под контроль все пути отплытия с острова. Драконы крушили все не принадлежавшие Гхирдане корабли. В основном сжигали, а некоторые, как «Розу», вытаскивали гнить на песке. В городе Ильбарине погибли десятки тысяч жителей, однако другие десятки тысяч спаслись. Временно – остров умирал, она, как упырь, чуяла это в воздухе. Не хватало еды, не хватало питьевой воды. Фермы на склонах Утеса с виду не слишком-то урожайны, и она не представляла, откуда Хоуз берет рыбу ей на пропитание, потому как не видела никакой другой рыбы, кроме кучами разлагавшейся у воды падали. Море тоже изгадили в битве Кракена с Повелителем Вод. Она отчаянно стремилась уплыть с этой скалы, но того же хотели и все остальные.

А Дол Мартайн? Хоуз утверждает, что бывшему соратнику по команде доверять можно, что Мартайн не нарушит данное капитану слово, – но Кари необходимо понять причину такой уверенности. Она покинула мостик и медленно сошла в темное корабельное чрево.

Передний трюм зиял чернотой, не считая тусклого света, что просачивался в пробоины корпуса. Приходилось ориентироваться на ощупь, по памяти искать проход в кормовой отсек. Надвигался прилив, сквозь израненную корму лилась вода. Кари полезла вниз, вздрагивая каждый раз, когда холодные слизистые струи плескали на щиколотки и лодыжки. Ссадины на коленях защипало от соли.

Ощущала она и другое, будто бы продираясь сквозь невидимые покровы. Приходилось проталкиваться сквозь пустоту, пропускать через себя нечто незримое и безымянное. Оно щекотало ей кожу, кости, рассудок – похожее чувство она испытала на скалах, как раз перед тем, как горная богиня отколошматила ее до полусмерти. Но здесь не чувствовалась враждебность. Лишь чужое присутствие. Однажды в Северасте Кари обворовала жилье мертвеца. Богатый купец скоропостижно скончался, и его семья со слугами пришли на похоронную службу в храм Танцора. Кари слиняла с обряда, сменила рясу послушницы на более практичный наряд домушницы и мощеными улочками Севераста прокралась к пустому дому.

Хотя хозяина больше не было, она помнила, как все равно ощущала его повсюду, обходя комнаты. Бумаги на столе, недопитая бутылка вина, приставучий попугай в клетке – купец вроде как вышел всего на минуту. Дом был безлюдным, но не пустым.

Таким же был и кормовой трюм.

Капитан Хоуз стоял по пояс в воде перед самодельным плавающим алтарем, на котором он разложил священные образки Повелителя Вод. Когда капитан дотрагивался до них, из воды били лучи синего света. Как только Кари вошла, раздался всплеск и в дальнем углу побежали круги. Наверно, это один из Бифосов исчез под водой.

Такого лица у Хоуза она еще не видела никогда. Глаза капитана были закрыты – в молитве? в страдании? – но он почуял ее приближение.

– Я же обещал тебе рассказать, разве нет?

– Что это, капитан? – спросила Кари. Очевидно, что это такое – миниатюрный храм Повелителя Вод, и Хоуз в нем жрец. Но за все время их знакомства отношение Хоуза к религии было сплошь деловым. Он жертвовал Повелителю Вод, но точно так же и прочим морским владыкам – Кракену, Святому Шторму и Вазу, китовому богу. Моряки исповедуют многобожие: никогда не знаешь, какого бога при случае угораздит повлиять на изменчивые течения и бури открытого океана, поэтому грамотно распределяй молитвы. – Вы чего тут, святошей заделались?

– Человек, которого ты знала, мертв, Кари, – произнес Хоуз.

– Насколько иносказательно вы сейчас говорите?

Хоуз заговорил, не слушая ее и не размыкая глаз. Он скорее декламировал, чем отвечал, как если бы зачитывал древнюю проповедь.

– Когда Праведное Царство Ишмиры обрушилось войной на землю благодатного Ильбарина, то причинило много несчастий. Из Ишмиры явился Кракен, неся храмовый флот, войска безумных богов. Небеса затмили бесовские отродья Матери Облаков. Отважные сердца смутили ужасы, навеянные Дымным Искусником, а рассудок мужчин и женщин отравил шепот Ткача Судеб. Горе и муки пришли из Ишмиры. Анафема на ишмирских богов!

Добрые боги послали воинство святых оборонять берега Ильбарина. Их боевой клич сотрясал нашу гору. Клинки были громом и пламенем. Взглянуть на них означало сойти с ума от переполнявшей радости.

Она ни разу не слышала от него подобных речей. Ни разу он не говорил так пространно. Хоуз всегда был немногословным мужчиной.

– «Роза» попала в клещи меж ними. Мы возвращались из Паравоса, и я привел нас прямо… прямо в… – Капитан открыл глаза и упер взгляд в Карильон. Облизал губы. – Кракены сковали море, и мы не могли плыть. Я видел, как облако тумана поедает мою команду. Видел, как рушится все. И они проникли в меня. Я был их полем сражения. Все мы. Они командовали нами, и мы подчинялись. Боги посылали нас и туда и сюда. Заставляли прыгать в воду. Или в небо, все было едино. Все пошло прахом. Пеш велела мне убивать, и я убивал. Но даже смерть не освобождала от их приказов. Даже те, кого я убил, продолжали сражаться. Это было безумие.

Она вспомнила нашествие на Гвердон, кракеновы волны, что несли на себе храмы, полные святых и чудовищ, тварей в облаках, испускавших вниз свои щупальца. Чувство, что все ломается, навсегда гибнет. Она видела, как сотни людей сходили с ума при появлении богов. С ней был Шпат, надежный якорь, но увиденное в тот день до сих пор поджидает ее во снах.

Тогда при ней была сила. Она могла сделать хоть что-нибудь. Насколько хуже быть полностью беспомощным перед гневом спятивших богов? Понимать, что, как ты ни старайся, любые твои усилия вмиг станут никчемны. Понимать, что в сравнении с ними ты щепотка пыли, капля в бурном потоке.

Будто целый мир в их руках, и они перекраивают его как угодно, а тебя считают ничем.

Капитан Хоуз окунул ладони в воду, и голубое свечение усилилось. Он опять закрыл глаза.

– Все было потеряно. Потерян корабль. Моя команда… Я должен был их спасать. И Повелитель Вод услышал мои молитвы. Я поклялся, что буду служить ему всей душой, и своей великой дланью Он вытащил «Розу» из бури и вынес нас в безопасное место.

Капитан Хоуз сложил ладони чашечкой, зачерпывая воду. И плеснул светящейся голубизной на образ Повелителя Вод на алтаре.

– Но еще я видел, как потом ненавистные ишмирские боги напали на моего Повелителя. Я видел, как Кракен обвил его щупальцами, чтобы затянуть в самые темные пучины океана, в обитель проклятых и обреченных. Дымный Искусник травил его ядом. А Царица Львов вспорола живот, и вода изливалась из раны. Я видел, как мой бог пожертвовал собой, чтобы спасти меня и команду. – По щекам Хоуза побежали слезы, и слезы тоже светились голубым светом, оставляя на лице мерцающие дорожки. – Вот какие узы лежат на Доле Мартайне, Кари. Его жизнь, как и моя, принадлежит Повелителю Вод.

Кари оставила Хоуза молиться, общаться с Бифосами, или чем там он занимался, и взобралась обратно на палубу. Хотелось поскорей на простор. С моря дул прохладный ночной бриз, и она продрогла.

Тянуло полазить. Ей всегда нравилась высота, будь то корабельные снасти либо городские шпили и крыши. Нравилось забираться в такие места, куда за ней никто не полезет, а внизу взгляду откроется мир. В Гвердоне, когда у нее был выбор, где жить, она обустроила себе гнездо наверху одной из высочайших башен Нового города. «Не затевай глупостей, – сказала она себе, – даже без синяков и хромоты, даже будь у «Розы» ее изящные мачты, высовываться не следует».

Поэтому она прогулялась по палубе, пошастала по пустым каютам.

Отзвуки молений Хоуза смешивались с бесконечным шелестом волн, но не навевали спокойствия. Не совсем понятно, по душе ли ей эта новая сторона капитана. Вере в богов она ни в коем случае не доверяла – полагаться на такие вещи определенно разновидность безумия. Да и вообще, полагаться нельзя ни на что. Она верит Шпату. В какой-то мере верит Крысу. И раньше ответила бы, что верит Хоузу.

Она верила тому, прежнему капитану. А не нынешнему жрецу. Вскипело желание сбежать. Хромая – ну так что, двигаться-то она может. В каюте у Хоуза точно есть еда, а то и деньги. На худой конец, шпага, может, даже другое оружие. Она могла бы снова попробовать обогнуть гору. Дол Мартайн сказал, что гхирданцы контролируют все отплывающие с Ильбарина суда, но это значит, что кто-то все-таки отплывает! Почему бы не прокрасться на борт. Только бы добраться до материка, а там она найдет дорогу на юг, в Кхебеш. «Может, поэтому Хоуз и забрал чертову книжку – чтобы не дать мне уехать. А если он заодно с Долом Мартайном и Мартайн уже пошел звать Гхирдану?»

Скрипнула лестница. Кари дернулась и нырнула в укрытие, рука тут же потянулась за ножом, которого не было, но это был всего лишь Хоуз, поднимавшийся наверх. Он выжимал рубашку, натянув плащ поверх мокрой одежды. Потом пошарил по карманам, сперва по ошибке сунувшись в тот, который у бедра. Как обычно.

Движения, ставшие привычными за много лет.

Вот он, тот Хоуз, каким она ждала его встретить.

– Дол Мартайн, сказал, что ваш бог мертв, – заговорила она.

Он зажег трубку, неспешно оборачиваясь к ней:

– Боги не умирают. Они всегда возвращаются в том или ином виде. Они существуют по ту сторону смерти.

– Я убила Пеш.

Его лицо осталось бесстрастным.

– В Гвердоне. Алхимики изготовили бомбу, божью бомбу. Она уничтожает богов насовсем. Никаких возвращений. Вот почему ишмирцы покинули Ильбарин. Я убила их богиню, капитан.

Он долго молчал, прежде чем заговорить снова:

– Бифосы уже поведали мне об этом. А иначе они бы не направили тебя сюда. И Мартайн наполовину прав – при вторжении Повелитель Вод пал. Но ничто не пропадает насовсем. Повелитель вернется вновь, быть может, не таким, каким был. Ничто не остается неизменным. Но он еще вернется. – Капитан вздохнул: – Из меня плохой жрец, Кари. Я никогда не учил священных писаний и мало разбираюсь в трактовке знамений. Но я верю – Повелитель Вод уготовил тебе особенную судьбу. Если тебе обязательно нужно в Кхебеш, то я помогу. Но наберись терпения: сначала тебе надо поправиться.