Текст книги "Билл, герой Галактики, на планете зомби-вампиров"

– А что, здесь всегда так пахнет? – спросил мистер Кристиансон, вытаскивая из-за кружевного обшлага надушенный платок и помахивая им перед носом. – Запах в точности как от корабля-мусоросборщика.

Он сердито взглянул на Билла и отправил в рот полную ложку вареной окры в соусе.

– А у меня почему-то нет соуса, – сказал Билл. – Может быть, с какой-нибудь приправой эта штука пойдет лучше. Передайте, пожалуйста, хрен.

– У меня на корабле порядки строгие, – сказал капитан Блайт, отрезая большой сочный ломоть от своего бифштекса. – У каждого свои полномочия и ответственность, и точно так же у каждого свои привилегии, распределяю которые, разумеется, я сам. Это абсолютно необходимо для поддержания должной дисциплины. Вы видите, что мистер Кристиансон, будучи старшим помощником, имеет полный доступ к судку с приправами, а также получает за едой вино. Кейн тоже имел бы право на вино, но не на приправы; впрочем, обмен веществ у него такой, что он не может употреблять спиртное. Насколько я понимаю, алкоголь как-то не так действует на его управляющие схемы. А жаль, вино у нас отменное.

– А я? – спросил Билл, не спуская глаз с вина и прихлебывая кислый сок окры.

– Поскольку вы стоите ближе всех к рядовым членам команды, вы получаете в основном такое же довольствие, как и они, – сказал Блайт, разломив булочку и подбирая ею остатки картошки с мясным соусом. – Мой опыт свидетельствует, что так вам будет легче с ними управляться. Не зажиреете и будете от этого только злее. Тем не менее, поскольку вы единственный рядовой на борту, не отбывающий наказания за преступление, я решил, что вы все же имеете право на кое-какие блага. Это будет напоминать вам о вашем привилегированном положении.

– Блага? Говорите скорее, какие! – нетерпеливо выговорил Билл, живо представив себе бифштекс, а может быть, даже жирную, сочную свиную отбивную.

– Пока вы ничем передо мной не провинитесь, будете получать десерт, – сказал Блайт с широкой улыбкой.

– Десерт?

– Пончики с джемом, – пояснил Кейн. – Я думаю, после окры они вам придутся по вкусу. Хотя мои потребности в пище весьма ограниченны, даже я ем их с удовольствием. Особенно с малиновым джемом.

– Но только один пончик, – сказал Блайт, грозя Биллу вилкой. – Мистеру Кристиансону и Кейну полагается по два, мне – шесть, поскольку я чувствую себя очень одиноким на вершине власти. Но имейте в виду, рядовой: прежде чем получить десерт, вы должны доесть все, что у вас на тарелке. Я бы поторопился, будь я на вашем месте, от чего упаси меня боже.

Билл поглядел на стоявшее перед ним неаппетитное месиво. Жир от жареной окры застыл на тарелке сероватой лужицей. Билл глотнул еще сока и повернулся к старшему помощнику.

– Извините меня, сэр, – сказал он, хитро меняя тему разговора и отвлекая от себя внимание, – а где было ваше последнее место службы?

Форма на старшем помощнике была щегольская, а расшитую позументами грудь покрывали медали. Напудренный парик сидел на нем немного набекрень, но это только придавало ему лихости. Так же, как и косоглазие, свойственное, как известно, многим королевским семействам.

– Место службы?

– Ну да. Служили где? – пояснил Билл на случай, если такое понятие окажется слишком сложным для убогого офицерского мозга. – Ну, на каких кораблях? – Он сунул в рот покрытую застывшим жиром жареную веточку окры. – Может, я знаю кого-нибудь из той команды. Тогда получится, что мы с вами некоторым образом отчасти вроде как однокашники, – продолжал он в наступившем молчании. Увидев, что на него никто не смотрит, он сунул несъедобный кусок себе под салфетку и поднес ко рту ложку слизистой вареной окры. – Я ведь много кого знаю, – гордо добавил он.

– Это мой первый корабль, – сказал мистер Кристиансон, подвинув к себе судок с приправами и щедро накладывая себе поверх окры острого соуса и тертого сыра. – Мой дядя просто слышать не хотел, чтобы я получил капитанский чин, не побывав хотя бы в одном рейсе. Лично я считаю, что это очень старомодный взгляд на вещи, но раз уж дядюшка Джулиус так на этом настаивает, я решил, по крайней мере, попробовать.

– Дядюшка Джулиус? – Воспользовавшись тем, что на него опять никто не смотрит, Билл спустил комок тушеной окры себе в сапог.

– Он четырехсотдвенадцатиюродный брат Императора по боковой линии, – похвастал Кристиансон и залпом выпил бокал вина. – До сих пор ему удавалось уберечь меня от учебной муштры и освободить от всех этих сложных экзаменов, которые полагается сдавать для производства в офицеры. Знатное происхождение все же дает кое-какие преимущества. Но он потребовал, чтобы я совершил хоть один космический рейс, прежде чем получу в свое командование космолет. Глупость, конечно, после того как мое семейство добровольно, под страхом смерти, пожертвовало Императору столько денег на ведение войны с чинджерами, – но надо так надо. Кстати, вам еще никто не говорил, что от вас ужасно воняет?

Билл стряхнул с себя еще несколько прилипших комков перегноя и бросил взгляд в иллюминатор. Там медленно отплывала вдаль база снабжения. Слишком медленно. Рейс обещал быть долгим.

Обед оказался еще более долгим. Биллу удалось избавиться от всего, что было у него на тарелке, распихав несъедобные куски окры по карманам и укромным местечкам и ухитрившись даже переложить несколько штук на тарелку Кейна, когда тот отвлекся. В конце концов с окрой было покончено, и он накинулся на свой пончик с малиновым джемом с такой жадностью, словно это был самый последний обед в его жизни.

Кейн объяснил Биллу, как ему найти свою каюту, и он отправился туда, слизывая с губ остатки джема. Капитан Блайт небрежно заметил, что Биллу давно пора принять душ и что, если Билл этого не сделает к тому времени, как они увидятся в следующий раз, он самолично запихнет его в шлюз, где Билл будет дышать вакуумом до тех пор, пока не усвоит хотя бы самых элементарных правил личной гигиены. Или что-то еще в том же духе.

Билл открыл дверь каюты, которая, насколько он понял, была отведена ему, и разинул рот, увидев, что на одной из двух коек сидит какой-то гигант ростом метра в два с половиной и весом килограммов на сто сорок. В руках он вертел настольную лампу, сгибая и разгибая ее кованую подставку, словно та была из мягкой резины.

– Прошу прощения, ошибся каютой, – быстро сказал Билл, проворно пятясь.

– Ты полисмен, что ли? – буркнул этот медведь.

– В общем, да, – ответил Билл с деланой улыбкой, продолжая пятиться.

– Ни хрена ты не ошибся, – заявило чудище, откусив от лампы подставку и сплюнув обломки на пол. – Мы с тобой, значит, будем соседи.

– Меня зовут Билл, – сказал Билл, неуверенно входя. – Рад познакомиться.

– Я Мордобой, – буркнул горилла. – Ничего себе клыки. Постой, у тебя, что ли, обе руки правые?

– Верный глаз, – подтвердил Билл.

– И никак одна от черномазого! – рявкнул Мордобой.

– Такая уж досталась, – заискивающим тоном сказал Билл, протискиваясь со своими костылями к свободной койке. – Ты из команды? А за что получил срок? – Ему пришло в голову, что не худо сменить тему. Оказалось, что тоже худо.

– За убийство. Топором! – прорычал Мордобой, широко ухмыльнувшись и обнажив имплантированные собачьи клыки длиной сантиметров в пять, остро заточенные напильником.

– Ну, со всяким бывает, – сказал Билл.

– Отрубил обе ноги полисмену и бросил его на снегу, чтобы сдох от потери крови.

– Понимаю, – сказал Билл. – И такое в жизни случается.

– У него-то были две ноги. А у тебя одна. Можно управиться вдвое быстрее.

– Имей в виду, что на этом корабле снега нигде нет, – возразил Билл. – И в ближайшем будущем не ожидается, я слышал прогноз.

– Эта твоя черная рука – что-то она мне напоминает, – пробурчал Мордобой. – Что-то давнишнее.

– Ну, она у меня тоже порядочно сколько времени.

– Ага, вспомнил. Был такой здоровенный лоб в пехоте, Тембо звали, – прохрипел Мордобой. – Никогда мы с ним не ладили.

– Мы-то с тобой поладим, я уверен, – с надеждой намекнул Билл. Он прекрасно помнил, как в том ужасном бою Тембо взрывом разорвало в клочья и как сам он, очнувшись, увидел, что ему пришили оставшуюся от Тембо руку. Но это он решил держать про себя.

– Достал он меня своими проповедями. Только сглаз наводил. Хотел его замочить, только об этом и думал. А его куда-то перевели, пока я сидел на «губе» за какую-то хреновину, не помню уж за что. Так с тех пор его и ищу. Пусть только тронет меня своей черномазой ручищей – враз оттяпаю.

Билл взглянул на свою правую руку – ту, черную, – и увидел, как она сама собой сжалась в кулак. И тут он окончательно понял, что рейс будет долгим-долгим.

Глава 3

Более мерзкой рожи, чем у Мордобоя, Билл не встречал за всю свою жизнь – до того момента, как минут пять спустя в дверях появилась Рэмбетта.

Роста она была среднего, как и полноты, и образование имела тоже среднее. Но больше ничего среднего в ней не было. Ее голубые глаза горели ярким пламенем, а аппетитные выпуклости стройной фигуры едва виднелись под надетыми крест-накрест портупеями с целым арсеналом ножей и прочего устрашающего оружия.

– Где этот наш полицейский, Мордобой? – рявкнула она хриплым голосом. – В четвертом ремонтном отсеке какая-то хреновина.

– Военную полицию на этом корабле представляю я, мисс, – отозвался Билл, с ужасом разглядывая гигантский изогнутый ятаган у нее за поясом. – Меня зовут Билл.

– А меня – Рэмбетта, – представилась она и, взглянув на нижнюю половину его тела, расхохоталась. – Похоже, у тебя кое-чего не хватает?

Билл испуганно осмотрел себя – нет, «молния» застегнута. Он облегченно перевел дух, чувствуя, как обильно выступивший было пот приятно холодит лоб.

– А, это вы про мою ступню? Док сказал, она отрастет.

– Но клыки у тебя ничего, – заметила Рэмбетта, протянув руку и игриво потрогав один из них пальцем. – Ладно, беритесь-ка за работу. Мордобой, захвати топор. Ларри что-то там опять выдумал, не пришлось бы применить строгие меры.

– Ну, кайф! – радостно ухмыльнулся Мордобой, вытаскивая из-под койки громадный топор, каким только двери высаживать, и со свистом размахивая им в воздухе. – А то он у меня давно без дела валяется.

Билл растерянно посмотрел на острое, как бритва, лезвие и заметил на нем как будто пятнышко ржавчины. Впрочем, не нужно было обладать слишком буйным воображением, чтобы подумать: а не капля ли это засохшей крови?

– Давай, Билл, пошевеливайся, одна ступня здесь, другая там! – сказала Рэмбетта с лукавой усмешкой.

– Ха-ха! – покатился со смеху Мордобой. – Во дает! Ха-ха!

Билл ничего смешного в ее словах не заметил, но молча заковылял вслед за наводящей страх парочкой, размышляя о том, что такое можно увидеть только в армии – когда заключенные вооружены до зубов, а у приставленного к ним полицейского вместо оружия только пара помятых костылей с резиновыми наконечниками. Он решил, что первым делом надо будет поскорее раздобыть себе оружия, и побольше.

Ремонтные отсеки располагались несколькими этажами ниже, и Билл с трудом поспевал за Рэмбеттой и Мордобоем. Он уже начал жалеть, что расстался со своей окаменевшей ступней. При всех неудобствах она могла служить хоть кое-каким оружием. Этот Ларри, должно быть, изрядный фрукт, если, по мнению Рэмбетты, Мордобою недостаточно будет просто цыкнуть разок, чтобы привести его в чувство.

– А кто такой Ларри? – спросил Билл.

– Да тоже уголовник вроде нас, отбывает срок на этой посудине, – ответила Рэмбетта, сворачивая направо.

– Что же он такого натворил?

– Вполне может быть, что и ничего, – сказала Рэмбетта. – Понимаешь, он клон.

– Не понимаю, – сказал Бил.

– Их трое: Ларри, Моу и Кэрли. Все трое клоны. Три горошины из одного стручка. Три желудя с одного дуба. Один из них залез в главный компьютер базы и выписал всему личному составу по увольнительной на выходные. Отпечатки пальцев у них одни и те же, и рисунки сетчатки одинаковые, так что выяснить, который из них нашкодил, начальство не смогло. И срок влепили всем троим. Вроде семейной путевки в санаторий.

– Что-то не очень это справедливо, по-моему.

– Ты давно в армии, Билл?

– Да, пожалуй, даже слишком.

– Так что ж ты, не знаешь, что ли, – какая там может быть в армии справедливость?

Биллу оставалось только печально вздохнуть в знак согласия.

Когда они вошли в четвертый ремонтный отсек, Мордобой что-то угрожающе проворчал, бросив нежный взгляд на свой топор. Отсек был не меньше того, где выращивалась окра, только здесь не было никаких грядок – вместо них стояло множество разных громоздких механизмов. Билл подумал, что после окры они просто радуют глаз.

– Сюда, – сказала Рэмбетта, спускаясь впереди всех по металлическому трапу. На полу отсека стояла группа людей, которые о чем-то спорили.

– Хочешь верь, хочешь нет, только Ларри – это тот, который размахивает ломом.

Билл с готовностью поверил: уж если не везет, так не везет.

– Вон туда он убежал, – возбужденно кричал Ларри. – И я не зря погнался за этим животным, говорю вам, что не зря. Что я, дурак, что ли?

Ларри был тощий светловолосый человечек с резкими, угловатыми чертами лица, изборожденного таким множеством трагических морщин и морщинок, что Билл сразу понял: у этого срок пожизненный. Моу был точь-в-точь похож на Ларри, а Кэрли – на Моу, который был вылитый Ларри, и так далее.

– Это все ты виноват, – сказал Моу, а может быть, Кэрли. – Разинул рот и упустил его.

– Кто это разинул рот? – вскричал Ларри, а может быть, Кэрли. – Ей-богу, надо было отцу в свое время разбить пробирки, где вы росли, и даже не дожидаться, пока клетки начнут дифференцироваться. И как это получилось, что я оказался с вами в родстве?

– Ты отца не трогай, – сказал Кэрли, а может быть, Моу. – Животное где-то вон там. Надо что-то делать.

– Все разворачиваемся в цепь и прочесываем отсек, – приказала Рэмбетта. – Надо найти животное.

– Ну уж, только не я, – откликнулся рослый мускулистый негр, мотнув головой. – Меня не считайте.

– Все, я сказала! – возразила Рэмбетта, взмахнув одним из своих ножей самого зловещего вида. – К тебе это тоже относится, Ухуру. Это приказ Билла – он у нас представляет военную полицию. Верно, Билл?

– Хм… Ну да, – отозвался Билл, тщетно пытаясь понять, кто тут Ларри, кто Моу, а кто Кэрли: когда Ларри бросил лом, все они перепутались. Ему показалось, что лом подобрал Моу, но, возможно, это был Кэрли.

– Кто струсит и уйдет в кусты, на неделю сядет на хлеб и воду. Верно, Билл?

– Не меньше. Трусам здесь не место, – подтвердил Билл. У него появилось сильное подозрение, что лом подобрал сам Ларри, специально чтобы его запутать. Морочить голову полицейским – традиция давняя и прочная.

– Вперед! – воскликнула Рэмбетта. – Искать везде!

Билл встрепенулся, бросил один костыль и схватил гаечный ключ из инструментального ящика. Все разошлись в разные стороны, и он остался один с гаечным ключом в одной руке и костылем в другой. Окинув взглядом огромный опустевший отсек, он осторожно двинулся вперед, стараясь не производить лишнего шума.

Над ним нависали переплетения металлических трапов, переходов, тельферов, толей и всяких прочих приспособлений, за которыми был почти не виден потолок. Толстые цепи огромными петлями свисали вниз, как паутина, сотканная гигантскими пауками, и тихо позвякивали, покачиваясь взад и вперед.

Билл подумал: а хватит ли ему гаечного ключа, чтобы справиться с этим… с этой…

Вот незадача! Он не имел ни малейшего представления, что это за чудовище, которое он ищет, и даже какой оно величины. Есть ли у него зубы? А когти? С хлебницу оно ростом или с танк? А ведь оно могло притаиться где угодно! Его прошиб холодный пот, и дело стало еще хуже: теперь оно может выследить его по запаху!

Может быть, какое-нибудь жуткое инопланетное существо, все в чешуе, в этот самый момент прячется за ближайшим углом, готовое кинуться и растерзать его в клочья. Может быть, какой-нибудь смертоносный жук-богомол непомерного размера сейчас глядит на него с высоты своего огромного роста, примериваясь, чтобы нанести удар. Билл живо представил себе и еще кое-какие варианты – например, гигантских муравьев или ядовитых ос величиной с человека. Проклятое воображение! Дрожа от страха, он огляделся по сторонам. Вот вляпался! Потом он двинулся вперед, решив, что так опасность будет меньше.

Повернув за угол, он взглянул вверх. На лицо ему откуда-то упала капля воды, за ней другая. Пол под ногами был мокрый и скользкий. Вода попахивала окрой.

Перед Биллом тянулся длинный ряд шкафчиков. Они были плотно закрыты, только у одного дверца была чуть приотворена. Билл осторожно приблизился.

Где же все остальные? Билл никогда еще не чувствовал себя таким одиноким и беззащитным. В отсеке стояла тишина, как в могиле, – слышно было только негромкое металлическое позвякиванье цепей, размеренное падение капель и чье-то хриплое дыхание.

Хриплое дыхание?! Сердце у Билла заколотилось, как отбойный молоток, и он подумал, что уж теперь спрятавшееся там чудище непременно его услышит. Крепко стиснув в одной из своих правых рук гаечный ключ, Билл приготовился концом костыля отворить дверцу. Он затаил дух, и хриплое дыхание тоже смолкло. Он сделал выдох, и оно возобновилось. Эхо? Он снова затаил дух. На этот раз хриплое дыхание стало громче и превратилось в рычание.

Внезапно дверца распахнулась настежь и что-то мокрое и склизкое залепило Биллу все лицо, лишив его всякой возможности видеть, что происходит. Потом на него обрушилась чья-то тяжелая туша, и он кубарем полетел на пол. Вокруг невыносимо запахло псиной.

– Помогите! – завопил Билл, захлебываясь слизью. – Мне пришел конец!

– Билл нашел пса! – послышался голос Ларри, а может быть, Моу или Кэрли. – Ну и вонь!

– Пса? – переспросил Билл, утирая с лица собачьи слюни. – Пса?

– Вообще-то на корабле полагается иметь кота, – объяснила Рэмбетта. – Но котов в наличии не оказалось, и нам выдали вот этого. Мерзкое животное. Его зовут Рыгай.

Билл сел и уставился в угрюмые глаза огромной овчарки-ублюдка. У нее была разноцветная, как у гиены, шерсть, которая лезла огромными клочьями. На оскаленной морде застыло выражение полной тупости, а из пасти свисал длиннейший язык и обильно текли слюни. Пес еще раз щедро облизал Биллу физиономию и весело замахал хвостом.

– Ты Рыгаю понравился, – сказал рослый негр, протягивая Биллу руку и помогая ему встать. – Значит, ты исключение из правила, потому что никто из нас с ним и рядом стоять не желает. Меня зовут Ухуру, рад с тобой познакомиться. Похоже, теперь у тебя будет собачка.

– Что у меня будет? – переспросил Билл.

– Смотри, чтобы он в каюте сидел на твоей половине и носа ко мне не совал, – проворчал Мордобой, который стоял рядом, опершись на свой топор. – Только увижу его у себя на койке – сразу ноги оттяпаю, чтобы больше тут не вонял. А потом и за тебя возьмусь.

– Да, от него попахивает, – согласился Билл. – Спасибо за предложение, Ухуру, только мне собака вовсе не нужна.

– Зато ты ему нужен. Таков уж закон природы, ничего не поделаешь, – многозначительно заметила аппетитная миниатюрная женщина. – А есть еще один закон природы, по которому Рыгай вечно катается в куче компоста в капитанской оранжерее. Его оттуда просто не отгонишь. Разве что у тебя это, может быть, получится.

– Спасибо, – сказал Билл. – А как тебя зовут?

– Киса, мой мальчик. А тебя?

Она провела изящными пальчиками по своим коротко стриженным светлым волосам и сделала глубокий вдох, продемонстрировав Биллу возможности своей фигуры. Он решил, что она ничуть не похожа на опасную преступницу.

– Билл. Через два «л». Так обычно пишут это имя офицеры. – Тут Билл вспомнил о служебном долге и, приняв строгий вид, подобающий представителю военной полиции, спросил: – А ты за что сидишь?

– Они говорят, что я дезертировала. Ушла в самоволку. Слиняла. Отвалила.

– А что, разве нет?

– Конечно, нет. Просто моя магнитная карточка размагнитилась, когда я ее сунула в сломанный автомат для разлива виски, и я не смогла отметиться на работе. А так я все время была на рабочем месте, за своим столом.

Долг есть долг, и Биллу пришлось на некоторое время отвлечься от Кисы.

– А ты, Ухуру? Что ты такого натворил?

– В обвинительном заключении было написано, что я взорвал сиротский приют, – с широкой улыбкой ответил тот. – Ужасно люблю баловаться с порохом.

– С порохом? – переспросил Билл, взглянув на мускулистые руки рослого негра. – Приют? Вместе с детишками и всем прочим?

– Это мне пришили, – сказал Ухуру. – На самом деле я случайно уронил самодельную шутиху в выгребную яму офицерского сортира. Взрыв получился отменный, но никаких сирот поблизости не было, только дерьмо полетело да один лейтенант перепугался до полусмерти.

– А ты, Рэмбетта?

– Говорят, я представляю опасность для общества – подумать только! И все по недоразумению, из-за сущей мелочи.

– По недоразумению?

– Один сержант пригласил меня с ним пообедать. «Как романтично», – подумала я, ведь я была так молода и невинна. Он обнимал меня, осыпал поцелуями мои нежные губы, гладил меня по… ну, в общем, в этом роде. Сгорая от стыда и трепеща от робости, я пригрозила, что, если он не перестанет, я ему кое-что отрежу. Он немного испугался, но не перестал, и пришлось мне положить этому конец. Он и в больнице-то пролежал всего каких-то два месяца. Я не виновата, ведь это была самозащита. Стоило поднимать шум из-за такого пустяка!

– Пожалуй, не стоило, – согласился Билл. – Ларри, а ты?

– Спроси у Моу.

– Моу?

– Спроси у Кэрли.

– Кэрли?

– Я ничего не знаю. А знал бы что-нибудь, свалил бы на Ларри. Или на Моу. Насколько мне известно, никто из нас ни в чем не виноват, просто нам не повезло. Конечно, я могу говорить только за себя. Не помню, чтобы мы трое когда-нибудь были одинакового мнения, не важно о чем. Ларри туп как бревно, а Моу – позорное пятно на нашем родословном древе.

– Похоже, что все это не такие уж серьезные нарушения, – сказал Билл. – Если это вообще нарушения. Думаю, что никаких осложнений в этом рейсе у нас не будет. Нужно только всем вести себя паиньками до самой беты Дракона. Вот и все.

Пес Рыгай всей своей тяжестью прислонился к здоровой ноге Билла и издал неприличный звук. Билл машинально погладил его вонючую голову, но тут же отдернул руку и вытер пальцы о штанину.

– А я? – спросил Мордобой. – Ты про меня забыл.

– Как раз пришла твоя очередь, приятель, – вкрадчиво сказал Билл. – Ты-то что натворил на самом деле?

– Да ноги оттяпал полисмену, – ухмыльнулся Мордобой. – Вот этим топором.

Билл с трудом проглотил слюну и робко улыбнулся.

– Правда, у меня была уважительная причина, – широко улыбнулся Мордобой, вскинув топор на плечо.

– Ну конечно, – с облегчением сказал Билл.

– Достал он меня совсем, – улыбнулся Мордобой еще шире. – И к тому же у него был такой паскудный вонючий пес.