Текст книги "Мыши-вампиры"

5

Близилась полночь. Четверо приближались к Куньему кладбищу, причем один из них с явной неохотой.

У всех в лапах были зажаты острые колья и молотки. Тем, кто никогда не видел Куньего кладбища города Туманного, напоминаю, что в мире нет места с более призрачной атмосферой. Расположенное на холме, в центре города, оно давно превратилось в руины, где наряду с надгробными камнями и огромными склепами рассеяно множество могильных холмиков, заросших бузиной и молодыми дубками. Там, в могилах, заросших мхом, покоится прах многих поколений ласок и горностаев.

Здесь под простой, грубой плитой лежит ласка-бунтовщик Карл Бородач, а неподалеку от него покоится поэтесса-горностай Криста Лепесток, над могилой которой установлен роскошный, огромный, как дом, склеп с чугунными украшениями и надписью на мраморной плите: «Самой прекрасной и женственной». Поговаривали, что ее брат вскрыл могилу родной сестры, чтобы забрать стихи, положенные в гроб, но обнаружил, что ее шерсть продолжала расти и после смерти, заполнив весь гроб.

– Ох, не нравится мне здесь! – прошептал Плакса. – Очень уж страшно!

– А ты не думай об этом! – посоветовала Бриония. – Представь себе, что мы собрались на пикник в яркий, солнечный день!

В этот миг впервые после реставрации прогремел Звенящий Роджер. После двенадцатого удара наступила мрачная тишина, и ласки замотали головами, чтобы избавиться от звона в ушах.

– Слишком большой, – пробормотал Нюх.

– Кто «слишком большой»? – спросила Бриония.

– Да новый колокол! Полагаю, они хотели установить самый величественный и шикарный колокол, но получился просто монстр! От его звона проснулись, наверное, все в Туманном!

– И вампиры тоже? – дрожащим голосом спросил Плакса.

Грязнуля помотал головой:

– Они-то уже давно проснулись! Их много, и все хотят крови, а на улицах ночью народа маловато! Так что кто смел, тот и съел!

Плакса застонал:

– Как ты можешь смеяться над этим?

– Смотри! – вдруг крикнул Грязнуля. – Вон!

Они увидели темную фигуру, притаившуюся за могильным камнем. Когда ласки подошли к странному существу поближе, оно вышло на лунный свет. Перед ними стояла заморская полевка. Нюх узнал, что хотел. Полевка же тем временем поднялась на задние лапы и зашипела, обнажив два острых клыка. В два-три прыжка она оказалась рядом с Плаксой и сбила его с лап, чтобы вонзить клыки ему в горло.

– Уберите ее! Уберите ее! – истерически заорал Плакса. – Грязнуля! Грязнуля!

Грязнуля схватил полевку за хвост и оторвал вампира от своего друга. Полевка была очень сильна. Она обернулась, посмотрела на напавшего, а затем размахнулась когтистой лапой, чуть не угодив Грязнуле в глаз. Тогда Бриония схватила ее за правое ухо, а Нюх за левое. Так они частично обезвредили зверя с хищным, пенящимся ртом и дикими глазами. Полевка явно хотела вонзить зубы в ласку – любую ласку. Борьба с полевкой продолжалась несколько минут, но она все-таки вырвалась и исчезла в ночи.

– Невероятно сильная, – констатировал запыхавшийся от борьбы Нюх. – В ее лапах огромная сила. На обыкновенную полевку непохоже.

– Вы это мне рассказываете?! – воскликнул возбужденный Плакса. – Она прыгнула на меня, и я мигом растянулся.

– Я видел, Плаксик, – серьезно ответил Грязнуля. – Ты был на высоте… мне показалось, ты вел себя отважно!

Вглядевшись в темноту, Нюх различил среди могил еще несколько фигурок. Как он и предполагал, кладбище было местом сборища вампиров. Отсюда они выходят в город на поиски жертв на темных улочках и даже взбираются по водосточным трубам, чтобы оттуда проникнуть в спальни. Если четверо друзей в ближайшее время не предпримут решительных действий, весь Туманный может превратиться в колонию вампиров.

Нюх взглянул на молотки и колья.

– Это нам не поможет, – пробормотал он. – Мы должны выяснить, где спят эти твари, и застукать их днем! Тогда мы сможем вонзить колья в их сердца или вытащить на дневной свет, чтобы они превратились в пыль!

– А сейчас пойдем домой, да? – с надеждой в голосе спросил Плакса.

– Думаю, это разумно, – согласилась Бриония. – Ночью мы ничего не сможем сделать против этих вампиров. Их слишком много, и они очень сильны!

– Я останусь здесь, а вы идите по домам, – сказал Нюх. – Я хочу определить, в каких могилах они спят. Со мной все будет в порядке. Обо мне не беспокойтесь.

– Я останусь с тобой, – тотчас заявила Бриония.

– Я тоже, – сказал Грязнуля.

Плакса промолчал.

В результате остались все и спрятались за могилой Карла Бородача.

Ближе к утру возле большого, затейливого склепа началось движение. Вампиры вцепились в шедшего вразвалку барсука, стремясь добраться до его горла. Барсуки – рослые звери и довольно буйные, если их вывести из себя. Этого они довели. Он орал и брыкался, зовя на помощь. Из темноты, размахивая лопатой, появился еще один барсук. Он расшвырял полевок в разные стороны, и те, крича от боли, отлетели в заросли чертополоха.

– Кто это был? – воскликнул пострадавший барсук.

– Судя по виду, рехнувшиеся полевки.

Тут из своего убежища вышел Нюх:

– Нет, господа, это были полевки-вампиры!

Барсуки вскочили, а тот, что был с лопатой, уже замахнулся на Нюха, но остановился, когда из укрытия появились остальные ласки.

– З… зачем пугать честной народ? – встав в оборонительную позу, спросил он. – Честной народ, который… просто вышел на прогулку?

– Шиш и Кыш, – удовлетворенно произнесла Бриония. – Мне следовало бы догадаться! Вы снова воруете трупы, да? Что ж, на этот раз вы могли попасть в неприятную историю. Кунье кладбище кишит вампирами. Тебя укусили, Шиш? Я видела, как эти двое вцепились в тебя.

Шиш нервно ощупал горло.

– Нет… нет… никто меня не кусал. Клянусь.

– Один из них укусил мою лопату, – осмотрев свое оружие, заметил Кыш. – Вот, смотрите, следы зубов!

– Вам обоим очень повезло. А кстати, откуда это так чадно пахнет? – принюхался Нюх. – Ах да, очередной труп! Вы раскопали могилу, да? Послушайте, я же вижу, вот он лежит перед мраморной плитой! Он уже разложился. Даже ветеринары не будут копаться в таком гнилье!

– Да при чем тут мы? – возмутился Кыш. – Мы просто вышли на прогулку.

– Впрочем, мы всегда готовы прийти на помощь попавшему в беду, – сказал Шиш.

Он схватил труп за лапу и потащил его к открытой могиле, но конечность оторвалась.

– Хоп! – сказал он. – Ты прав, дружище Серебряк! Вот она, оборотная сторона жизни! Что будем делать, Кыш? Давай так: ты берешься за плечи, а я за круп. Бросим его в склеп и закроем железную дверцу! Укромное местечко. Никто не увидит. – Он вернулся, поднял оторвавшуюся лапу и швырнул ее в темный склеп. – Ну вот, все в порядке!

– Если вас поймает Врун, вы опять попадете в тюрьму, – предупредила Бриония.

– Мы просто оказываем услуги ветеринарам, – ответил Голыш.

– Но закон такое не одобряет, – возразил Нюх. Барсуки быстро исчезли.

Сейчас, в сумерках раннего утра, вампиры начали возвращаться на кладбище и исчезать в могилах. Их было очень много. С ними пришли несколько ласок и горностаев, ставшие жертвами и сами превратившиеся в вампиров. К тому времени когда солнце залило кладбище светом, все вампиры благополучно скрылись в темноте могил.

– Пора вонзить несколько кольев, – предложил Грязнуля. – Пора проткнуть несколько злых сердец.

– Мне это не особенно нравится, – возразил Плакса.

– Я согласна с Плаксой, – поддержала его Бриония, чем немало удивила Нюха. – По-моему, вонзать колья в сердца нелепо. У меня другая идея. Плакса, сбегай, пожалуйста, ко мне в операционную и принеси мои инструменты!

Плакса понесся со всех лап, обрадовавшись возможности сбежать с кладбища.

– Что ты собираешься делать? – спросил Нюх Брионию.

– Я собираюсь вырвать им зубы. Клыки. Без полых клыков они не смогут сосать кровь, так ведь? Предварительно я усыплю их хлороформом, так что они будут спать очень крепко и не причинят нам никакого вреда!

– Почему мне самому не пришло это в голову? – изумился Нюх.

– Элементарно, дорогой мой Нюх, совершенно элементарно! Я ведь все-таки ветеринар, – ответила Бриония.

Некоторое время они ждали, а Грязнуля прогуливался среди могил. Появился похоронный кортеж. Два горностая в черных шляпах с черными шелковыми лентами шли перед катафалком с застекленным гробом, который тянули две статные мыши с черными перьями на головах. За катафалком шла толпа безутешных провожающих. Согласно ритуалу, умершего горностая хоронили с карманными часами на цепочке. В мире мертвых время тоже имеет значение. На небе тоже надо иногда не опоздать на важную встречу. Слова, произносимые над гробом, прежде чем опустить его в могилу, обычно выбирают из старых, популярных у куньих поговорок, например: «С собой не возьмешь» или «Что толку быть самым богатым горностаем на кладбище?»

В самый горький момент церемонии, когда родственники бросали первую горсть земли на усопшего горностая, вернулся задыхающийся Плакса с коричневым кожаным чемоданчиком Брионии.

Затем ласки двинулись по кладбищу, открывая решетки и ворота склепов, вторгаясь внутрь и вырывая клыки у спящих полевок.

– Вот здесь! – кричал Грязнуля, и Бриония входила в склеп со стальными щипцами в лапах.

Затем раздавались приглушенные команды: «Держи голову… Вот так». – Звяк! «И этого… Ну, он довольно крепкий…» – Звяк! Затем появлялся Плакса, бренча вырванными клыками, брошенными на металлическое блюдо.

Горностаи, оплакивавшие своего дедушку, пришли в ужас от недостойного занятия ласок и пригрозили позвать мэра и шефа полиции и доложить им о поведении этих нечестивцев.

– Отвратительно! Наверняка они вырывают золотые коронки у мертвых, – предположила пожилая дама-горностай. – Вы же знаете этих ласок. Ужасные создания!

Услышав это, Нюх понял, что они с друзьями, наверное, переборщили. Он подошел к группе напыщенных, накрахмаленных горностаев, низко поклонился и произнес:

– Прошу прощения, господа! Мы должны выполнить нашу работу до заката солнца, иначе весь Туманный превратится в столицу кровожадных монстров. Простите, если вам показалось, будто мы оскорбляем память усопшего… – Он заглянул в светлую могилу, и его глаза округлились. – Один уже опущен в землю! – закричал он. – Скорее сюда, Бриония!

Бриония немедленно подскочила к могиле. К ужасу горностаев в скромных черных траурных костюмах, она прыгнула в открытую могилу, разомкнула «фомкой» уже окоченевшие челюсти и вытащила щипцами у трупа два клыка, гордо показав всем присутствующим.

Пожилая самка горностая упала в обморок, и ее пришлось приводить в чувство нашатырным спиртом.

6

Баламут засиделся допоздна, читая при свете газовой лампы. Он снимал меблированную комнату в мансарде одного из пансионов Туманного. Прямо под ним жила актриса (под гримом никто не мог с уверенностью определить, к какому виду куньих она принадлежит), которая каждое утро по дороге на завтрак заводила с ним разговор. Хотя Баламут и не питал неприязни к женскому полу, ранним утром он был обычно неразговорчив. Ему хотелось тишины и спокойствия. Сегодня не повезло: в это утро дама спросила его, играет ли он на каком-нибудь музыкальном инструменте.

– Увы, у меня нет таланта к музыке, – ответил Баламут.

– А у меня есть, – тотчас же вмешался торговец-горностай из квартиры с третьего этажа, дверь которой выходила на лестницу. Он был, как всегда, щегольски одет: белые носки и брюки с отутюженными стрелками. – Я играю на большинстве инструментов! Дайте мне трубу, и я заставлю вас танцевать до зари. Я парень компанейский! А когда выпью, веду себя так же разухабство, как человек!

Баламут заскрежетал зубами:

– Горностай, торгующий дамскими нарядами… Как-то мало в это верится.

– Я не всегда торговал женским платьем! – оскорбился сосед. – Когда-то я продавал запонки для воротничков.

– Ну, это совсем другое дело, – саркастически заметил Баламут.

Торговец решил проигнорировать Баламута и заговорил с актрисой.

На следующей площадке к ним присоединился горностай, отставной полковник с седыми бакенбардами, имевший привычку постоянно отхаркивать.

– Доброе утро, доброе утро, – прохрипел он. – Хрррр-кхе! Подали сигнал к завтраку, не так ли? Я за сто метров услышал, как вы идете. Никогда не станете охотниками, это уж точно. Ахррррр-кхе! Артиллеристами, может быть, но в разведку вас не пошлют! Враг услышит вас еще до вашего появления!

– Мы идем завтракать, полковник, а не атаковать крысиный наблюдательный пункт, – холодно пробормотал Баламут. – Кстати, вам ваш кашель тоже не позволил бы подойти к неприятелю ближе чем на километр.

– Так точно.

Возле следующей двери Баламут встретил двух пожилых сестер-ласок, учительниц-пенсионерок. Они щебетали, как птички, и были вполне безобидны. Баламут их любил. А вот последнее создание, которое присоединилось к их компании, его симпатий не вызывало. Это был барсук с пушистыми бровями, банковский клерк по имени Копила Крош, который всегда говорил о себе во множественном числе: «Мы работаем в банке!»

В городе жило немного барсуков, и он, гордясь своей высокооплачиваемой работой, считал, что представляет на этой должности всех своих соплеменников. Он сидел за высокой конторкой с чернильницей и каллиграфическим почерком старательно переписывал цифры из одного большого гроссбуха в другой. Его «пятеркам» и «семеркам», толстым наверху и тонким, округлым внизу, все изумлялись, а начальство нередко хвалило его. Что же касается «троек», то тут с ним не мог сравниться никто! Конечно, четные цифры были не так красивы, как нечетные, но это оттого, что он родился в семье с нечетным числом детей и был третьим в помете.

– Как сегодня дела, банковские клерки? – язвительно спросил Баламут. – Готовы к штурму цифр?

– Шипи, шипи от зависти, – огрызнулся барсук. – По крайней мере у нас чистая работа, в отличие от одного моего знакомого бездельника-ласки.

Баламут оскорбился:

– Я очень умный ласка. Мои обширные таланты проявляются в любой работе!

– Расскажи это канализационным крысам, – презрительно ответил барсук.

С этими напутственными словами все сели и принялись за завтрак.

Баламут решил, что, когда наконец-то совершится революция и низы окажутся наверху, этому барсуку следует преподать урок. «Я занесу тебя в мою маленькую черную книжечку, – думал он, наблюдая, как барсук намазывает тост маслом. – После революции мы больше не будем банковским клерком! Мы будем чистить канализацию Туманного, не будь я Баламутом!»

– И не смотри на нас так, – забирая прямо из-под носа у Баламута вареное вьюрковое яйцо, сказал барсук. – Мы знаем, о чем ты думаешь, но ты никогда не причинишь нам вреда. У нас очень прочная репутация в банке. О нас очень высокого мнения. Наши копии не отличить от оригинала!

– Да, вы родились как раз для того, чтобы переписывать чужое, – устало ответил Баламут. – Как вы талантливы, Крош!

– Вчера управляющий, господин Скряга, позволил нам бросить в огонь дополнительную горсть угля, даже не испросив на то разрешения у владельца банка, – гордо заявил приободрившийся Крош. – Вот как нас берегут!

– Ах, какая прелесть, – отозвалась одна из сестер.

– Просто замечательно! – пробормотала вторая. Полковник-горностай лишь закашлялся.

«Очаровательно, – подумал Баламут. – В случае революции именно из-за таких типов я мог бы нарушить собственное правило никого не убивать. Да я бы послал танки, чтобы сравнять с землей это здание, пока никто не успел бы эвакуироваться! Нужно быть безжалостным, если задумал реальное дело. Ты ведь не просто политик, а революционер! Все зависит от того, сколь высока твоя цель!

Вот, к примеру, эта актриса. Хорошо бы увидеть ее на телеге, едущей к гильотине! Ее прелестная головка падает в корзину, отрубленная острым ножом… что? Почему же ее рот закрывается и открывается? Чем она недовольна?»

– Сахар! – попросила актриса. – Пожалуйста, господин Серебряк, передайте мне сахарницу! Я уже дважды обращаюсь к вам! Вы, кажется, о чем-то замечтались!

– Да, да! – Рассеянный Баламут подтолкнул к ней сахарницу. – Простите, я действительно замечтался!

– Здесь написано, что двое исследователей обнаружили в джунглях Таравака почву, на которой все растения вырастают вдвое больше обычных размеров! – сообщил барсук из банка, увлеченно читающий «Куранты».

– Правда? – безразлично отозвался Баламут.

– Правда, и единственная проблема заключается в том, что, зацветая, любое растение выделяет снотворные пары и погружает всех вокруг в сон на десять лет. Хорошего в этом мало, правда? Сажаешь в горшок примулу, она растет, расцветает, и тут же ты засыпаешь на целое десятилетие.

– Откуда им это известно? – спросил полковник.

– А? Что? – Барсук пролистал газету. – Что вы имеете в виду?

– Ну, если ребята-исследователи обнаружили цветок, выделяющий эти пары, то они и сами должны заснуть, правда? Хррр-кхе-кхе.

– Необязательно, – возразил Баламут, у которого последняя новость пробудила интерес. – Вероятно, они нашли уже отцветшее, засохшее растение и обнаружили возле него спящих животных. Как их зовут? Исследователей? Кто они?

– Их двое, пожилой профессор-суслик Джайд и молодая, очаровательная особа по имени Франтиха. Они по-прежнему там, в джунглях. Газета узнала эту историю от капитана яхты, подошедшей к Тараваку с целью запастись фруктами и мясом. Он, капитан, узнал об этом от местных мангустов, которые встретили парочку, когда плыли на каноэ по реке Клангаланг.

– Кто плыл на каноэ? – спросила актриса.

– Мангусты. Они охотились за змеями и повстречали пару, переправляющуюся через водопад.

– Держу пари, в газете ничего не говорится про очаровательность этой Франтихи, – пробормотал полковник. – Вы все выдумали.

– Виноват, но таким историям надо добавлять хоть немного пикантности, иначе они будут скучными, как… – щелкнув зубами, признался барсук.

– Ох уж эти банковские клерки! – вздохнул Баламут, за что удостоился хмурого взгляда барсука.

– Куда же переправляться, если и так плывешь по реке? – спросила актриса. – По-моему, это неправдоподобно.

– Исследователи переносили каноэ через непроходимый участок реки, – объяснил полковник.

– А, – ответила актриса, – почему же не сказать просто «несли»?

– Дальше говорится, что они хотят, чтобы кто-нибудь пробрался в сердце джунглей и нашел эту парочку, – продолжал барсук.

– Кто хочет? Мангусты? – спросил полковник.

– Нет, научная общественность! Они предлагают тысячу монет тому, кто найдет этих профессоров. Они говорят, что спонсируют любые серьезные экспедиции и не поскупятся. Вот что говорится в «Курантах».

– А что же их собственные репортеры? – закручивая когтями бакенбарды, спросила актриса. – Почему они сами не едут?

Барсук опустил газету.

– Дорогая моя, это же Таравакские джунгли! Оттуда редко кто возвращается живым. Малярия, сонная болезнь… эй, вот это забавно – гемоглобинурийная лихорадка! Один или двое, конечно, избежали участи быть укушенными москитами или досуха высосанными пиявками, но только один или двое. Могилой Куньих называют этот большой остров в Диком океане. Там больше костей ласок, горностаев и барсуков, чем на Куньем кладбище.

– Пожалуй, я поеду туда, – пробормотал Баламут. – Пожалуй, я туда отправлюсь.

– Вы? – вскричала актриса, таинственная представительница семьи куньих.

– Вы? Хррррр-кхе-кхе, – налетел на него полковник-горностай.

– Не вы же! – усмехнулся горностай-торговец, который во все время трапезы сохранял молчание.

– Одно ясно, – вступил в разговор барсук, как всегда последним. – Тебя москиты съедят заживо. Посмотри на себя! Бледное создание от бессонных ночей, проводимых за чтением при свечах, никогда не выходящее на свежий воздух и солнечный свет! Даже мы, работающие в банке с утра до вечера, имеем выходные и бываем на свежем воздухе.

Баламут встал и эффектно бросил салфетку на стол.

– Да, я. Я. Вот увидите.

– Он это сделает, – произнесла одна из сестер.

– Он всегда выполняет то, что обещает, – монотонно подтвердила другая.

– Что ж, надеюсь, он знает, что делает, – уходя, услышал Баламут слова актрисы.

Да, Баламут знал, что делает. Он обязательно доберется до этой необыкновенной земли. Если ему удастся усыпить весь город на десять лет, за это время он выполнит все задуманное! Такая почва – просто мечта анархиста! Когда все проснутся, не будет ни правительств, ни монархий, ни каких-либо законов. Все проснутся свободными от принуждения и простых правил.

– Именно этого я и хочу, – бормотал Баламут. – Мира, где каждый будет делать то, что хочет!

Баламут покинул здание и направился на улицу Свифта, где располагались редакции газет. Там он вошел в здание с вывеской «Куранты», редакцию самой уважаемой газеты в звериной части Туманного. Час спустя пружинящей походкой он покинул здание в качестве кандидата на поиски двух пропавших профессоров. Баламуту выделили средства, чтобы он мог купить снаряжение и одежду, билеты на пароход и поезд, прочный шлем, каноэ, байдарку, крем против укусов насекомых и нанять проводников. Газета оказалась на удивление щедра, и он решил прежде, чем отправиться в Таравак, предпринять на выходных увеселительную прогулку в прибрежный город Желчегонск.

Перед тем, как отправиться в джунгли, неплохо взглянуть на огни курорта, решил он.