Текст книги "Аборсен"

– Глубоко? – мяукнул кот. – Это то, о чем я подумал? Нам туда нельзя!

– Она давно ушла, – успокоила Псина. – Хотя что-то могло и остаться…

– Она? – хором переспросили Лираэль с Сэметом.

– Ты ведь знаешь о колодце в розарии? – спросила Псина. Сэмет кивнул, а девушка попыталась вспомнить, не видела ли колодца по пути через весь остров к дому. Да, вроде бы краем глаза она приметила розы – множество роз увивали шпалеры на восточной стороне лужайки, ближе к дому. – В колодец можно спуститься, – продолжала Псина. – Хотя спуск долгий и узкий. Так мы окажемся в глубине подземных пещер. Сквозь них можно пройти к основанию водопада. А оттуда нам придется снова вскарабкаться на утесы, но думаю, мы проделаем это дальше к западу, обойдя Хлёрр с ее приспешниками.

– Но колодец полон воды! – запротестовал Сэм. – Мы утонем!

– Ты уверен? – усмехнулась Псина. – Ты вообще в него когда-нибудь заглядывал?

– По правде сказать, нет, – признался Сэм. – Кажется, он закрыт…

– А кто такая «она»? – настойчиво переспросила Лираэль. – О ком ты упомянула? – Благодаря долгому опыту девушка безошибочно распознала, что Псина пытается уйти от ответа.

– Та, что некогда жила там, внизу, – объяснила Псина. – Та, что обладала немалой и опасной силой. Возможно, от нее еще что-то осталось.

– Что еще за «та»? – строго осведомилась Лираэль. – Как кто-то может жить глубоко под домом Абхорсена?

– Я отказываюсь даже приближаться к этому колодцу! – взвыл Моггет. – Это ведь Каллиэль попытался раскопать запретное место, так? И зачем нам добавлять свои кости к его останкам в каком-нибудь темном углу подземных пещер?

Лираэль искоса глянула на Сэма и вновь обернулась к Моггету. И тут же об этом пожалела, ведь она опять выдала свои сомнения и страхи. Но ведь теперь, став преемником Абхорсена, Лираэль не должна выказывать слабости! Сэм не скрывал своего ужаса перед Смертью и мертвыми и своего желания спрятаться здесь, в надежно защищенном доме. Но юноша преодолел свой страх – по крайней мере, на время. А где Сэму взять храбрости, если она не подаст ему примера?

А еще она, Лираэль, приходится ему тетей. Тетей она себя не ощущала, но, наверное, подобное родство подразумевает определенные обязательства по отношению к племяннику, даже если племянник всего на несколько лет ее младше.

– Псина! Отвечай мне прямо, без уверток, – приказала девушка. – Кто… или что… таится там, внизу?

– Ну, словами объяснить трудно, – промолвила собака, переступая передними лапами. – Тем более что внизу, скорее всего, вообще никого нет. А если и есть, наверное, можно назвать ее последком, оставшимся от создания Хартии. Ведь такова же и я, и очень многие другие, великие и малые. Но если она там – или если не она, то некая ее часть, – тогда, возможно, она такова же, что и прежде, то есть очень опасна в… стихийном… смысле, хотя все это было давным-давно, и на самом-то деле я рассказываю вам только то, что говорили, или писали, или думали другие люди…

– А что ей там делать? – спросил Сэмет. – Под домом Абхорсена?

– Вообще-то, она не то чтобы привязана к одному месту, – отозвалась Псина, почесывая лапой нос и упорно не встречаясь ни с кем взглядом. – Она – нигде. Но некая часть ее силы вложена сюда, так что если она где и есть, то, скорее всего, здесь, и именно здесь она есть, если вообще где-либо.

– Моггет? – воззвала Лираэль. – Ты можешь это перевести?

Но Моггет не ответил. Глаза его были закрыты. Где-то на середине песьих рассуждений он свернулся клубочком и заснул.

– Моггет! – повторила Лираэль.

– Он спит, – вступилась Псина. – Ранна погрузил его в дрему.

– Сдается мне, Моггет прислушивается к Ранне, только когда сам этого хочет, – пробурчал Сэм. – Надеюсь, что Керригор спит крепче.

– Можем зайти проверить, если угодно, – предложила Псина. – Но, думаю, если бы он проснулся, мы в неведении не остались бы. Ранна не столь строг, как Саранет, но, если надо, держит крепко. Кроме того, могущество Керригора заключалось в его приспешниках. Он искусно черпал в них свою силу, и именно в этом причина его падения.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Лираэль. – Я думала, он был адептом Свободной магии и стал одним из великих мертвых.

– Не только, – покачала головой Псина. – В его жилах текла королевская кровь. Он привык господствовать над другими. Где-то в Смерти Керригор нашел средство использовать силу тех, кто присягал ему на верность, через клеймо, которое он выжигал в их плоти. Если бы Сабриэль случайно не применила древнейшего заклинания, которое отсекло его от источника власти, думаю, Керригор восторжествовал бы. По крайней мере, до поры до времени.

– Почему только до поры до времени? – уточнил Сэм. Он уже жалел, что заговорил о Керригоре.

– Думаю, в итоге он предпринял бы именно то, чем сейчас занят твой приятель Николас, – объяснила Псина. – И откопал бы из-под земли то, чего лучше не трогать.

На это никто не возразил.

– Мы теряем время, – решительно заявила Лираэль.

Она снова вгляделась в туман на западном берегу.

Девушка ощущала присутствие множества мертвых подручных – больше, чем различал взгляд, хотя различал он больше чем достаточно. Разлагающиеся часовые в пелене тумана. Ждут, чтобы враг вышел из безопасного убежища.

Лираэль вдохнула поглубже и решилась.

– Псина, если ты думаешь, что можно спуститься в колодец, значит этот путь мы и выберем. Хотелось бы надеяться, что никаких остатков некоей грозной силы мы там не найдем. А если найдем, может, она вполне дружелюбна, и мы все объясним…

– Нет! – рявкнула Псина, к вящему изумлению всех и каждого. Даже Моггет приоткрыл один глаз, но, осознав, что Сэм следит за ним, тут же поспешно зажмурился.

– Что такое? – переспросила Лираэль.

– Если она там, что маловероятно, заговаривать с ней ни в коем случае нельзя, – объяснила Псина. – Ни в коем случае нельзя ни прислушиваться к ней, ни притрагиваться.

– А кто-нибудь когда-нибудь ее слышал или касался? – полюбопытствовал Сэм.

– Из смертных – никто, – заверил Моггет, приподняв голову. – Никто из смертных никогда не проходил через ее чертоги, как мне кажется. Сунуться туда – это чистое безумие. Мне до сих пор любопытно, что случилось с Каллиэлем.

– А я думала, ты спишь, – упрекнула Лираэль. – Кроме того, возможно, она просто нас не заметит – как и мы ее.

– Да я не враждебности ее опасаюсь, – возразил Моггет. – Я опасаюсь, что она просто обратит на нас внимание.

– Может, нам стоило бы… – начал было Сэм.

– Что стоило бы? – ехидно осведомился Моггет. – Остаться здесь, в безопасном и уютном доме?

– Нет, – тихо возразил Сэм. – Если голос этой женщины так опасен, тогда, может, нам заранее приготовить затычки для ушей? Из воска или что-нибудь в этом роде?

– Не поможет, – помотал головой Моггет. – Если она заговорит, вы услышите ее всем своим существом – ее голос пробирает до костей. А уж если запоет… В общем, будем надеяться, что петь она не станет.

– Мы обойдем ее стороной, – заверила Псина. – Положитесь на мой нос. Мы отыщем дорогу.

– Скажи, а кто такой Каллиэль? – спросил Сэм.

– Каллиэль был двенадцатым Абхорсеном, – поведал Моггет. – Чрезвычайно недоверчивый тип. Продержал меня взаперти много лет. Тогда, должно быть, он колодец и выкопал. Когда Каллиэль исчез, его внук унаследовал дедовы колокольцы и титул – и выпустил меня. Не хотелось бы мне разделить судьбу Каллиэля. Тем более на дне колодца.

Лираэль вздрогнула, заметив, как в тумане что-то всколыхнулось. Зловещее присутствие, ощущаемое вдали, придвинулось ближе. Лираэль чувствовала: это некое существо, куда более могущественное, нежели тень-подручные, а ведь уже и они замаячили на границе тумана.

А Хлёрр приближалась: она спустилась почти к самому берегу. Или если не Хлёрр, то кто-то равный ей по силе – или даже еще более могущественный. Может, не кто иной, как некромант, с которым Лираэль столкнулась в Смерти.

Хедж. Тот самый некромант, который обжег Сэма. Сквозь разрезы в рукавах сюрко на запястьях юноши до сих пор просматривались шрамы.

Это сюрко, кстати, – еще одна тайна. «Но о ней мы подумаем потом», – устало решила Лираэль. На сюрко в рассеченном и пересеченном щите сочетались королевские башни и фигура, которой не видели вот уже тысячу лет. Мастерок Созидателей Стены.

Перехватив ее взгляд, Сэм подергал за толстую золотую нить там, где на льняном полотне был выткан символ Созидателей. Юноша постепенно, очень медленно начинал осознавать, что фантомы не ошиблись с сюрко. Во-первых, оно было новехоньким, только что сотканным, а не какой-то там старой тряпкой, вытащенной из пыльного шкафа или из корзины для белья столетней давности. Так что, вероятно, в силу некоей неведомой причины он имеет полное право носить это сюрко. Выходит, он не только принц королевской крови, но еще и Созидатель. Но что это значит? Созидатели исчезли за тысячу лет до него, вложив себя в созидание Стены и Великих Камней Хартии. Причем в буквальном смысле, насколько Сэм себе это представлял.

На мгновение юноша задумался, не ждет ли и его подобная судьба. Не закончится ли его жизнь с созданием чего-либо – по крайней мере, как человека, который живет и дышит? «Потому что Созидатели на самом деле не вполне мертвы», – размышлял Сэм, вспоминая Великие Камни Хартии и Стену. Они, скорее, преобразились и видоизменились, но не умерли.

Честно говоря, его отнюдь не прельщала подобная участь. Но как бы то ни было, куда вероятнее, что он просто погибнет, думал Сэм, всматриваясь в туман и ощущая леденящее присутствие в нем мертвых.

Парень снова подергал за золотую нить на груди и приободрился; страх перед мертвыми отступил. Сэм ведь никогда не хотел становиться Абхорсеном. Быть Созидателем куда интереснее, даже если пока не вполне понятно, что это значит. А в неизвестности есть и свои плюсы. То-то взбеленится его сестрица Эллимир! Эта никогда не поверит, что он сам не знает и не может объяснить, каково это – быть Созидателем; наверняка ведь просто не хочет из чистого упрямства!

Ну да неизвестно, суждено ли ему еще когда-нибудь увидеть Эллимир…

– Нам пора, – напомнила Псина, возвращая Лираэль и Сэма к реальности. Все это время девушка отрешенно вглядывалась в туман, с головой уйдя в собственные мысли.

– Да, – подтвердила Лираэль, усилием воли отводя взгляд. Не в первый раз она пожалела о Большой библиотеке Клэйр. Ах, если бы вернуться назад! Но это желание, заодно с ее извечной тоской по белым одеяниям и серебряному, с лунными камнями венчику полноправной Дочери Клэйр, пришлось решительно затолкать куда-то в глубины подсознания. Теперь она – Абхорсен, и перед ней стоит великая и судьбоносная задача.

– Да, – повторила девушка. – Нам пора. И пойдем мы через колодец.

Глава вторая. Вниз, в глубину

Как только решение было принято, подготовка к уходу заняла чуть больше часа. Со времен своих занятий боевыми искусствами – сколько же лет прошло с тех пор? – Лираэль впервые облачилась в броню, но доспех, принесенный фантомами, оказался не таким тяжелым, как кольчужные панцири, хранившиеся в оружейной комнате при тренировочном зале у Клэйр. Броня вся целиком состояла из крохотных, частично перекрывающих друг друга пластинок или чешуек из какого-то неизвестного девушке материала и, невзирая на то что доходила до самых колен, а длинные рукава раздваивались, как ласточкин хвост, сидела на удивление легко и удобно. Кроме того, от нее не исходил характерный запах промасленной стали, чему Лираэль несказанно обрадовалась.

Шкодливая Псина объяснила девушке, что чешуйки представляют собою некую разновидность керамики под названием «джетр», сотворенную с помощью магии Хартии. Сама по себе она не магическая, хотя крепче и легче любого металла. Секрет ее создания давно утерян, и новых доспехов не делали вот уже тысячу лет.

Лираэль ощупала одну из пластинок и, к удивлению, поймала себя на мысли: «А ведь Сэм сможет такое смастерить!» – хотя сама не понимала, с чего ей это пришло в голову.

Поверх брони Лираэль набросила сюрко, изукрашенное золотыми звездами и серебряными ключами. Бандольер с колокольцами полагалось носить поверх сюрко, но Лираэль еще только предстояло его надеть. Сэм неохотно принял у нее ветряную флейту, но Темное Зеркало по-прежнему покоилось в ее поясном кошеле. Девушка знала: весьма вероятно, ей снова понадобится заглянуть в прошлое.

Снаряжение Лираэль довершали ее меч, Нэхима, лук с колчаном, полученные от Клэйр, и легкий рюкзак. Смышленые фантомы весьма ловко упаковали в него все то, на что девушка еще и посмотреть толком не успела.

Прежде чем спускаться вниз, где уже дожидались Сэм с Моггетом, Лираэль на мгновение замешкалась и погляделась в высокое серебряное зеркало, висящее на стене ее комнаты. Отразившийся в нем образ мало походил на вторую помощницу библиотекаря из Библиотеки Клэйр. Взору Лираэль предстала воинственная, мрачноватая молодая особа; темные волосы схвачены сзади серебряным шнуром, а не падают свободно на лицо. Одета она уже не в библиотечную жилетку, а вместо выданного библиотекой кинжала на боку у нее висит длинная Нэхима. И все-таки совсем отказаться от своей прежней сущности девушка не могла. Она вытянула из красной жилетки одну-единственную нитку алого шелка, ухватив ее за висящий кончик, намотала на мизинец, так, чтобы получилось колечко, оборвала и засунула в поясной кошель с Темным Зеркалом. Пусть она больше не носит жилетку, небольшая ее часть всегда и везде пребудет с нею.

«Я стала Абхорсеном, – подумала Лираэль. – По крайней мере, внешне».

Самой явной приметой ее новой сущности и ее новообретенных способностей преемника Абхорсена явился бандольер с колокольцами. Тот самый, что загадочным образом появился в доме прошлой зимой: именно его Сабриэль вручила Сэму. Лираэль по очереди ослабляла ремешки на футлярах и просовывала внутрь пальцы, ощущая холод серебра и красного дерева и тонкое равновесие между Свободной магией и знаками Хартии в металле и древесине. Лираэль была достаточно осторожна – ни один из колокольцев не звякнул, но даже прикосновения пальца к кромке купола оказалось довольно, чтобы отчасти призвать голос и суть каждого из колокольцев.

Наименьший из колокольцев – это Ранна. Иные зовут его снотворцем или усыпляющим, его голос звучит нежной колыбельной и убаюкивает всех, кто его слышит.

Второй – это Мозраэль, пробуждающий. Лираэль коснулась его совсем легонько, ведь Мозраэль уравновешивал Жизнь и Смерть. Если правильно им воспользоваться, он вернет мертвого обратно в Жизнь, а прозвонившего отбросит из Жизни в Смерть.

Третий – это Кибет, вожатый. Кибет дарует свободу передвижения мертвым; также им можно воспользоваться, чтобы заставить мертвых идти туда, куда угодно звонарю. Но он способен обратиться против владелицы и повести ее куда-нибудь – обычно туда, куда ей вовсе не хочется.

Четвертый зовется Дайрим, глашатай, самый мелодичный из всех, согласно «Книге мертвых», и один из самых сложных в использовании. Дайрим способен вернуть дар речи давно безгласому мертвому. А еще он умеет открывать чужие секреты и даже позволяет читать мысли. Наделен он и более зловещими способностями, за что так любим некромантами, ведь Дайрим может заставить не в меру разговорчивый язык умолкнуть навеки.

Имя пятого колокольца – Бельгаэр, разумный. Бельгаэр умеет исцелять источенное Смертью сознание, восстанавливать в мертвом и память, и мысли. А еще он способен стереть эти мысли, как в Жизни, так и в Смерти, и используется некромантом, чтобы лишить врагов разума. Но иногда он расщепляет сознание самого некроманта, ведь Бельгаэру нравится звук собственного голоса, и колокол только и ждет возможности спеть по своей воле.

Шестой – это Саранет, он же налагающий оковы. Саранет – любимый колокол всех Абхорсенов: массивный и надежный, могучий и верный. С помощью Саранета подчиняют и сковывают мертвых, заставляя их повиноваться желаниям и указаниям звонаря.

Лираэль очень не хотелось дотрагиваться до седьмого колокола, но девушке казалось, что неучтиво будет презреть самый могущественный из колокольцев, пусть даже прикосновение к нему леденит и пугает.

Астараэль, плакальщик. Этот колокол низвергает в Смерть всех, кто его слышит.

Лираэль отдернула палец и методично проверила каждый из футляров, на месте ли кожаные прокладки и туго ли затянуты ремешки, – причем так, чтобы при необходимости их можно было расстегнуть одной рукой. Только тогда девушка надела бандольер. Колокольцы принадлежали ей: она приняла оружие Абхорсенов.

Сэм дожидался за входной дверью, присев на крыльцо. Он тоже облачился в броню и вооружился как должно, хотя ни лука, ни бандольера при нем не было.

– Я нашел его в оружейной, – сообщил юноша, демонстрируя меч и наклоняя лезвие так, чтобы Лираэль разглядела выгравированные на стали знаки Хартии. – Это не один из именных мечей, но в него вложены чары, уничтожающие мертвых.

– Лучше поздно, чем никогда, – фыркнул Моггет, угрюмо восседающий на верхней ступеньке.

Не обращая внимания на кота, Сэм вытащил из рукава бумажный листок и вручил его Лираэль.

– Вот послание, что я отправил с вестовым соколом на Бархедрин. Стража тамошнего форта доставит его к Стене, его передадут анцельстьеррцам на ту сторону, а те… гм… с помощью такой штуки под названием «те ле граф» перешлют его моим родителям в Корвир. Вот поэтому оно написано телеграфным стилем. Для тех, кто к нему не привычен, он выглядит ужасно странно. В вольере сидели четыре сокола – не считая того, которого прислала Эллимир, этот еще с неделю-две летать не сможет, – так что двух я отправил в Белизаэр к сестре, а двух – на Бархедрин.

Лираэль вгляделась в листок, на котором ровным Сэмовым почерком печатными буквами было написано:

КОМУ: КОРОЛЮ ОСЕЛКУ И АБХОРСЕНУ САБРИЭЛЬ

ПОСОЛЬСТВО ДРЕВНЕГО КОРОЛЕВСТВА

КОРВИР АНЦЕЛЬСТЬЕРР

КОПИЯ: ЭЛЛИМИР ВЕСТСОКОЛОМ

ДОМ ОКРУЖЕН МЕРТВЫМИ ЗПТ ПЛЮС ХЛЁРР ТЕПЕРЬ ВЕЛИКАЯ МЕРТВАЯ ТЧК ХЕДЖ НЕКРОМАНТ ТЧК НИК С ХЕДЖЕМ ТЧК ЗЛО ВЫКПНО БЛИЗ ЗАКРАЯ

ТЧК ЕДУ В ЗАКРАЙ ПЛЮС ТЕТЯ ЛИРАЭЛЬ БЫВШ КЛЭЙРА НЫНЕ ПРЕЕМНИК АБХОРСЕНА ТЧК ПЛЮС МОГГЕТ ПЛЮС ХАРТИЙНАЯ ПСИНА ЛИРАЭЛЬ ТЧК СДЕЛАЮ ЧТО СМОГУ ТЧК ШЛИТЕ ПОМОЩЬ СРОЧНО ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ САМИ ТЧК ПОСЛАНО ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО СРДНЫ ЛЕТА СЭМЕТ КОНЕЦ СВЯЗИ

«Письмо и в самом деле написано странно, но смысл понятен», – подумала Лираэль. А учитывая очень небольшой объем памяти вестовых соколов, «телеграфный стиль», пожалуй, весьма уместен даже там, где телеграф не задействован.

– Надеюсь, соколы доберутся до места, – промолвила девушка, возвращая листок Сэму. Где-то там, в тумане, поджидали вороны-кровавики – стая мертвых птиц, оживленных одним-единственным мертвым духом. Вестовым соколам придется пробиться сквозь этот страшный рой и, возможно, другие опасности, прежде чем они устремятся к Бархедрину и к Белизаэру.

– Рассчитывать на это мы не можем, – произнесла Псина. – Ну что, все готовы спускаться в колодец?

Лираэль сошла с крыльца и сделала несколько шагов по мощенной красным кирпичом дорожке. Повела плечами, вскидывая рюкзак повыше на спину, потуже затянула ремни. Посмотрела вверх, на ясное небо – на крохотный клочок синевы, стиснутый стенами тумана с трех сторон и с четвертой – маревом над водопадом.

– Я, наверное, готова, – объявила она.

Сэм подхватил рюкзак, но не успел еще забросить его на спину, как Моггет запрыгнул на самый верх и забился под откидной клапан. Теперь только зеленые глазищи посверкивали из темноты, да одно белое пушистое ухо торчало наружу.

– Помните, что я отговаривал вас от этого пути, – промурлыкал он. – Разбудите меня, как только стрясется что-нибудь ужасное – или если я чего доброго вымокну.

И, не дожидаясь ответа, Моггет втиснулся в рюкзак поглубже. Теперь исчезло и ухо; глаза погасли.

– И как так вышло, что я таскаю его на себе? – удрученно осведомился Сэм. – Вообще-то, считается, что он – слуга Абхорсена!

Из-под клапана высунулась лапа – и острый коготок впился Сэму в загривок, хотя и не до крови. Сэм, поморщившись, ругнулся сквозь зубы.

Псина поднялась на задние лапы, а передними уперлась в рюкзак. Сэм качнулся вперед – и ругнулся снова.

– Никто тебя не потащит, Моггет, пока вести себя не научишься, – заявила собака.

– И рыбы тоже не получишь, – пригрозил Сэм, потирая шею.

Какая-то из этих угроз сработала, а возможно, что и обе вместе; впрочем, не исключено, что Моггет просто уснул. Как бы то ни было, ни коготь, ни ехидный кошачий голос больше не давали о себе знать. Псина опустилась на землю, Сэм подтянул стропы рюкзака, и все зашагали по мощенной кирпичом дорожке.

Входная дверь закрылась сама собою, Лираэль обернулась и увидела, что во всех окнах теснятся фантомы. Сотни и сотни фантомов жались к стеклам так, что их одеяния с капюшонами казались шкурой какого-то гигантского существа, а слабо светящиеся кисти рук – множеством глаз. Слуги не махали им, они вообще не двигались, но Лираэль владело неуютное чувство, будто фантомы с ней прощаются. Словно на возвращение этого преемника Абхорсена вообще не рассчитывают.

От главного входа до колодца было не более тридцати ярдов, он прятался в густых зарослях шиповника. Сэм с Лираэль безжалостно повыдирали шипастые ветки, через каждые несколько минут останавливаясь и посасывая исколотые пальцы. Девушке подумалось, что шипы здесь непривычно длинные и острые, впрочем, она плохо разбиралась в цветах. У Клэйр были подземные сады и обширные оранжереи, подсвеченные знаками Хартии, но там выращивали по большей части фрукты и овощи; розарий создали только один.

Тропинку между шиповником расчистили, и взгляду Лираэль открылась круглая деревянная крышка из толстых дубовых досок, около восьми футов в диаметре, надежно вставленная в невысокий бортик из белых камней. В четырех местах крышку надежно удерживали бронзовые цепи, звенья которых были вмонтированы прямо в камень и прикручены к деревянной крышке болтами, что позволяло обойтись без замков.

По дереву и бронзе скользили закрывающие и запирающие знаки Хартии, их тусклый блеск почти терялся в солнечном свете, но вот Сэм коснулся крышки, и символы ослепительно вспыхнули.

Сэм, положив руку на одну из бронзовых цепей, пытался прочувствовать знаки и изучить заклинание. Лираэль заглянула ему через плечо. Больше половины этих символов были ей незнакомы, а вот Сэм бормотал себе под нос их имена, точно знал их назубок.

– Ты можешь его открыть? – спросила Лираэль. Она помнила десятки заклинаний, открывающих ворота и двери, и неплохо наловчилась проникать туда, где ей не полагалось быть в Большой библиотеке Клэйр. Но девушка инстинктивно понимала, что здесь ни одно из этих заклятий не сработает.

– Думаю, да… – неуверенно отозвался Сэм. – Очень необычное заклинание, и так много незнакомых знаков! Но насколько я смог разобраться, открыть крышку можно двумя способами. Одного я вообще не понимаю. А вот второй…

Прервавшись на полуслове, он снова дотронулся до цепи, и знаки Хартии, покинув бронзу, заскользили по его коже – и перетекли в древесину.

– Кажется, от нас требуется дохнуть на цепи… или поцеловать их… вот только удастся это не всякому. Заклинание гласит: «Дыхание моих детей». Но я никак не могу разобрать, что это еще за дети и что все это значит. Наверное, любые дети Абхорсена.

– А ты попробуй, – предложила Лираэль. – Для начала просто дохни, ну так, на всякий случай.

Сэм неуверенно нагнулся, вдохнул поглубже и подул на цепь.

Под его дыханием бронза затуманилась и потускнела. Знаки Хартии замерцали, пришли в движение. Лираэль завороженно ждала, что будет дальше. Сэм выпрямился и опасливо отодвинулся подальше, а Шкодливая Псина, напротив, подошла ближе и принюхалась.

Внезапно цепь громко заскрипела – все разом отскочили назад. Из вроде бы твердого камня выползло новое звено, а за ним еще и еще. Цепь с грохотом и лязгом витками ложилась на землю. Не прошло и нескольких секунд, как она удлинилась на лишних шесть или семь футов: вполне достаточно, чтобы приподнять один край колодезной крышки.

– Отлично, – похвалила Шкодливая Псина. – А теперь ты, хозяюшка.

Лираэль склонилась над следующей цепью и легонько подула на нее. В первое мгновение ничего не произошло, и девушку захлестнули неуверенность и страх. Она еще не свыклась с новым для себя статусом Абхорсена и тут же засомневалась в себе.

Но вот цепь словно подернулась изморозью, знаки ярко вспыхнули, и из камня с металлическим лязгом поползли новые звенья. На этот звук почти тотчас же с другой стороны откликнулось эхо: Сэм дохнул на третью из цепей.

Лираэль подула на последнюю и, переводя дыхание, тронула ее пальцем. Знаки затрепетали под ее рукой. Это откликнулось заклинание Хартии, понимая: его час пробил. Так бегун напрягает мышцы перед стартом – когда на мгновение время словно застывает в неподвижности.

Высвободив цепи, Лираэль с Сэмом смогли чуть приподнять крышку, а затем и сдвинуть ее в сторону. Крышка оказалась очень тяжелой, так что совсем ее убирать не стали, просто расширили отверстие достаточно, чтобы пролезть в него с рюкзаками.

Лираэль ожидала, что снизу потянет затхлой сыростью, пусть даже Псина и предупреждала, что колодец сух. Но из-под крышки запахло отнюдь не стоячей водой – хотя достаточно сильно, чтобы перебить благоухание роз. Этот приятный травяной дух девушке никак не удавалось опознать.

– Что я чувствую? – спросила она у Псины. Собачий нос зачастую улавливал такие запахи и ароматы, каких Лираэль не замечала и даже назвать и вообразить не могла.

– Очень мало чего. Разве что за последнее время твой нюх заметно улучшился.

– Я не о том, – терпеливо объяснила девушка. – Из колодца пахнет чем-то очень знакомым. Растением каким-то или пряностью. Не могу определить, что это.

Сэм потянул носом воздух и задумчиво наморщил лоб.

– Вроде приправа какая-то, – объявил он. – Нет, повар из меня никудышный. Но я помню этот аромат по дворцовым кухням: так пахнет, когда баранину жарят, кажется.

– Это розмарин, – коротко пояснила Псина. – И еще амарант, хотя его-то вы вряд ли чуете.

– Верность в любви, – донеслось из Сэмова рюкзака. – И цветок, над которым не властно увядание. И ты по-прежнему будешь меня уверять, что ее там нет?

Не удостоив Моггета ответом, Псина сунула нос в колодец. Она принюхивалась по меньшей мере с минуту, заглядывая все глубже и глубже. И наконец подняла голову, дважды чихнула и помотала мордой:

– Старые запахи, старые заклинания. Аромат уже слабеет.

Лираэль тоже принюхалась, но Псина была права. Теперь девушка не чувствовала вообще ничего, кроме благоухания роз.

– Тут есть лестница, – сообщил Сэм. Он тоже вглядывался в колодец, а над головой у него дрожал наколдованный Хартией огонек. – Бронзовая, как и цепи. Интересно почему. Дна, впрочем, не вижу… и воды тоже.

– Я пойду первой, – объявила Лираэль. Сэм собрался было запротестовать, но передумал и отступил в сторону. Потому ли, что испугался, или потому, что безропотно повиновался авторитету новообретенной тети, или потому, что она теперь – преемник Абхорсена, – кто знает!

Девушка заглянула в колодец. Бронзовая лестница, тускло поблескивая у края, исчезала во тьме. В Большой библиотеке Клэйр Лираэль исследовала многочисленные темные и опасные туннели и переходы из конца в конец, но то было в пору неискушенной наивности, хотя опасностей на ее долю досталось немало. А сейчас девушка всем своим существом ощущала: в мире пришли в движение могучие и злобные силы и уже вершится ужасный рок. Мертвые, окружившие дом, – лишь небольшая, зримая часть этого рока. Лираэль вспомнила видение, явленное ей Клэйрами: раскоп близ Красного озера и отвратительная вонь Свободной магии, исходящая от той загадочной находки, которую постепенно извлекали из земли.

«Сойти вниз, в темную глубину, – это ведь только начало», – думала Лираэль. Ее первый шаг на ступеньку бронзовой лестницы – это первый настоящий шаг в ее новом качестве, первый шаг Абхорсена.

Девушка оглянулась напоследок на солнце, игнорируя громоздящиеся стены тумана по обе стороны. А затем опустилась на колени и осторожно перебралась в колодец, ногой нащупывая надежную опору ступенек.

За хозяйкой последовала Шкодливая Псина. Лапы ее удлинились, выпустили на концах по четыре коротких толстых пальца, способных хвататься за перекладины еще ловчее человеческих. Собачий хвост так и ходил ходуном и через каждые несколько ступенек задевал Лираэль по лицу. Подобного энтузиазма девушка никак не разделяла бы, даже будь у нее собственный хвост.

Сэм шел последним, огонек Хартии все еще парил над его головой. Моггет ехал в рюкзаке, надежно забившись под клапан.

Сэмовы подбитые гвоздями сапоги звякнули о перекладины, и в ответ сверху донесся лязг: цепи внезапно сократились в длине и втянулись в камень. Юноша едва успел отдернуть руки, как крышка сдвинулась, поползла и с оглушительным грохотом обрушилась на место.

– Ну что ж, возвращаться придется другим путем, – с наигранной бодростью объявил Сэм.

– Если вообще придется, – мяукнул Моггет – так тихо, что, вероятно, никто его не услышал. Но Сэм на миг замешкался, а Псина глухо, утробно зарычала. Лираэль продолжала спускаться, бережно лелея в сердце последнее воспоминание о солнышке, по мере того как они уходили все глубже в темные недра земли.