Текст книги "Как Ворон луну украл"

Глава 4

Доктор Дэвид Ливингстон больше походил на психа, чем на шамана. Он стоял на причале в одних трусах и кроссовках: волосы стянуты в хвост на макушке, глаза закрыты, руки распростерты в молитвенном жесте. На шее – плетеный кожаный шнурок. Губы беззвучно шевелятся.

Глядя на Дэвида, Фергюсон зябко поежился. Впрочем, сам доктор на холод не жаловался. У его ног лежал открытый сверток с шаманским облачением. Дэвид нагнулся за юбкой из оленьей кожи с окантовкой из костяных бусин.

– Вы сами отсюда, Фергюсон? – спросил шаман.

Ферги кивнул:

– Из Врангеля.

Опоясавшись юбкой, Дэвид через голову натянул нечто вроде пончо, тоже из оленьей кожи. И юбку, и пончо украшали черно-красные узоры.

– Можно спросить кое-что? – произнес Фергюсон.

– Конечно.

– У вас много заказов? Ну, от компаний вроде нашей?

Дэвид тихонько рассмеялся:

– Работы хватает. Духов, однако, изгонять не приходится.

– Правда? И чем же вы в основном занимаетесь?

– В основном? Помогаю рыбацким компаниям: предсказываю поведение рыбы в тот или иной сезон, благословляю суда. Однажды меня наняла лесообрабатывающая компания, хотели, чтобы я за них попросил прощения у богов. Во время заготовки леса погибли сотни сов.

– Проклятье!

– Вот именно. Обыкновенный пиар-ход. Самой компании плевать было на ритуалы. Я мог на родном языке процитировать «Ягненка Мэри», и они бы это проглотили.

– Эх… – Фергюсон печально покачал головой. И тут же добавил, не мог не спросить: – Мне просто любопытно: вы все-таки процитировали «Ягненка Мэри»?

Дэвид улыбнулся:

– Нет, не вышло бы. На наш язык эта песенка не переводится, потому что на Аляске ягнят не разводят. Но вы меня поняли?

– Ну да.

Еще бы не понять. Заключаешь контракт на одно, а от исполнителя ждешь совершенно иного. Впрочем, на основной вопрос Дэвид не ответил: что он приготовил? Для Фергюсона это крайне важно. Сам он в духов не верит, зато верят инвесторы – приходится им потакать. Раз уж япошки готовы выложить пять тысяч долларов за пляски с бубном.

Дэвид надел ожерелье из медвежьих когтей, на голову водрузил венец из скрепленных кожаными ремешками козлиных рогов.

– Вы знаете историю этого города, Фергюсон?

Ну наконец-то вопрос об истории города. С этим Фергюсон справится.

– Сначала здесь была старая рыбацкая деревушка. Основали ее выходцы из России, и называлась она Микофф-Бэй. Потом, на заре прошлого века, она превратилась в шумный городок со своим консервным заводиком, глубокой закрытой бухтой – настоящим раем для кораблей и лодок. В ней можно было запросто переждать шторм. Затем началась Депрессия, за ней война. Консервный завод переделали для производства бомб, и так пришел конец городку.

– Замечательно.

– Сегодня мои работодатели намерены превратить городок в роскошный курорт с рыбалкой. На удачу, они решили сменить название, теперь это Тандер-Бэй.

– С названием они угадали, вы не находите? Однако, Фергюсон, вы кое-что упустили. Возможно, самый главный момент.

– Правда?

– Кое-какие поселения существовали в этой местности задолго до прихода русских, англичан и американцев.

Под строгим взглядом Дэвида Фергюсон медленно кивнул.

– Первыми на берегах этой бухты поселились тлингиты. Русские обычно строили свои форты поближе к нашим деревням, это облегчало торговлю.

– Понимаю.

– В один момент разразилась эпидемия, и все индейцы умерли. Остались так называемые поселенцы.

– Верно.

– Потому-то ваши инвесторы и опасаются мести духов. Думают, что призраки индейцев погубят гостей курорта.

– Вы правы.

– И посему, – Дэвид глубоко вздохнул, – предлагаю перейти к делу.

Из свертка он достал последний шаманский атрибут: погремушку из черепа небольшого животного; череп был подвешен на кожаном ремешке между двух отростков оленьих рогов. Предмет целиком напоминал рогатку; сам эффект погремушки создавали ремешки с бусинами. Тряхнув ими, Дэвид пошел по причалу в сторону города.

Построенный у горного склона, город будто вырастал прямо из воды, поэтому улицы его ступенями поднимались одна над другой, а каждый новый дом словно сидел на крыше предыдущего. У кромки города, во всю длину берега, проходил широкий настил. От него лучами отделялись пирсы; самолет и катер пришвартовали у самого длинного.

Даже в дни процветания городок был невелик, так что идеально подходил для перестройки под базу отдыха. Самое крупное здание – консервный завод – избавили от содержимого и превратили в общественный центр, снабдив его кафетерием. В старом универсальном магазине продавались рыболовные снасти и сувениры. Из домов сделали гостиничные коттеджи. И хотя стройка не прекращается круглые сутки уже несколько месяцев, в самом городке никто не живет с 1948 года.

Догнав Дэвида, Ферги указал шаману на портовый район:

– Город, как ни крути, красивый. Очень обаятельный.

– Вижу.

Непонятно, что на самом деле думает об идее курорта Дэвид. Скорее всего, не одобряет ее и на работу согласился исключительно ради денег. Не то чтобы это было плохо. Все, кто занят в проекте, согласились на работу только ради денег.

– Вы знаете о Вороне, Фергюсон?

Ферги покачал головой:

– Нет.

– Ворон – дух-покровитель тлингитов. Он дал нам солнце, луну, воду и почти все на Земле. Хотите, расскажу подробнее?

– Да, конечно, с удовольствием послушаю.

– Ворон родился во гневе. Однако обо всем по порядку…

* * *

Некогда жил могучий вождь, очень сильный и гордый и почитаемый своим кланом. Была у него жена-красавица, которую он страшно любил и которую ревновал. Не верил вождь в преданность супруги и боялся, как бы не соблазнил и не увел ее какой-нибудь сильный юноша из племени. Всякий раз, уходя охотиться на тюленя, вождь прятал жену в ларец, а ларец подвешивал под крышей дома – чтобы никто не достал.

Как-то раз заметил вождь, что жена переглядывается с одним из его племянников. Придя в ярость, вождь схватил нож с зазубренным, как у пилы, лезвием и отрезал племяннику голову. Не удовлетворившись одной смертью, следом он убил и остальных племянников.

Когда сестра вождя прознала о смерти всех своих десяти сыновей, она была вне себя от горя. Ведь год назад погиб на охоте ее муж, и теперь некому позаботиться о ней в старости. Тогда сестра вождя собралась уйти в лес и там покончить с собой.

В поисках подходящего места она все дальше забиралась в чащу. И вдруг ей повстречался старик. Спросил он, чем женщина опечалена, и та поведала свою историю.

Старик слушал и кивал. Нехорошо, говорил он, брат твой зол и коварен. Совсем не ценит чужую жизнь.

– Ступай к берегу, – сказал старик сестре вождя, – во время отлива. Найди в песке круглый камешек. Нагрей его на огне, пока не станет совсем горячим, и проглоти. Не бойся, вреда не будет.

Сестра вождя исполнила наказ. И только она проглотила нагретый камень, как тут же сделалась беременной. Построила у берега хижину и поселилась в ней. А в верный срок родился у нее сын. Красивый мальчик, который и стал Вороном.

* * *

Фергюсон провел доктора в общественный центр. Он надеялся впечатлить шамана, ведь центр представлял собой огромное помещение с тридцатифутовым потолком, над которым размещался чердачный этаж. Интерьер освежили дугласией: теплый цвет, насыщенный приятный аромат. Посередине – большая костровая яма с вытяжкой, специально для готовки: есть вертел для крупной дичи, а по периметру держатели для рыбного гриля. Вдоль стен зала – длинные деревянные столы, призванные создавать дружескую атмосферу.

– Очень мило, – заметил, оглядываясь, Дэвид.

Всего два слова, зато как приятно. Значит, сам Дэвид одобряет курорт.

– Работая над центром, мы старались изо всех сил. Мы хотим, чтобы гости приходили сюда с охотой. Чтобы им нравилось общаться друг с другом.

– Идея правильная, – сказал Дэвид. – Дом для сбора племени был центром тлингитских деревень. Сегодняшнее общество – пародия на общество настоящее. Люди запираются в квартирах, где у них есть все: телефон, телевизор, им на заказ привозят пиццу… Встречаться ни с кем уже не надо. Как люди могут называть себя обществом, если они не общаются?

Дэвид подошел к яме:

– Она рабочая?

– Конечно, – ответил Ферги.

– Я бы хотел развести огонь, если вы не против. Мертвым нужно принести жертву, еду.

Фергюсон указал на поленницу у стены. Это его идея – держать дрова в помещении. Так они сохранятся сухими, что немаловажно. Заодно это создает атмосферу уюта.

– Тлингиты не верят в рай на Небесах, – пояснил Дэвид. – Зато мы верим, что после смерти душа отправляется в странствие. На другой конец острова, в обход него или по воде – в Край мертвых душ.

Духи блуждают среди живых, и нужды у них те же самые. Если в деревне плохой улов или охота не ладится, мертвые страдают от голода. Поэтому очень важно делиться с ними едой во время каждой трапезы. Однако духи не могут есть с нашей тарелки. Перед тем как самому приступить к еде, надо бросить жертву в костер. Только сожженную пищу может съесть мертвый. Запомните, Фергюсон: путь к сердцу покойника лежит через его желудок. Накормите усопшего, и он оставит вас в покое.

А что, неплохая мысль – сделать это традицией, небольшое жертвоприношение перед каждым приемом пищи. Двух зайцев одним выстрелом: и духи сыты, и гостям развлечение. Ферги сможет впечатлить всех своими познаниями о быте тлингитов. Думая об этом, он помог Дэвиду перенести дрова к очагу.

* * *

Мать дала Ворону камешек – положить под язык, и сделался Ворон неуязвимым. Еще она дважды купала его в лагуне, и сын рос очень быстро.

Когда же Ворон стал совсем взрослый и мог бегать по лесу, плавать в океане, мать смастерила ему лук и много-много стрел – пусть охотится на птиц, кроликов, лис и волков. Научила она Ворона и уважать свою добычу.

Из добытых шкур мать шила одеяла. Охотник из Ворона вышел умный и быстрый, так что одеял вскорости набралось очень много. Как-то подстрелил Ворон большую белую птицу, облачился в ее перья, и тут же захотелось ему летать.

Вождь племени прослышал о своей сестре и ее младшем сыне, ловком охотнике. Пригласил он племянника в деревню, однако мать предупредила Ворона: не ходи. Поведала, как погубил брат ее других сыновей. Но Ворон все равно захотел повидать дядю и попросил мать не волноваться.

Стоило Ворону войти в дядин дом, как вождь попытался убить его – тем же ножом, что и его братьев. И только клинок коснулся шеи мальчика, как зубья ножа обломились, ни следа на шее Ворона не оставив.

Попросил тогда вождь Ворона помочь ему каноэ обсушить. И как только перевернули они лодку, выбил вождь подпорки из-под нее – Ворона и накрыло. Вождь думал: придет прилив, и мальчишка утонет. Но не тут-то было, Ворон с легкостью разломил каноэ надвое, пришел в дом дяди и бросил к его ногам половинки.

Тогда вождь позвал племянника поохотиться на кальмаров. Ворон тайком спрятал под одеялом из шкуры маленькую лодчонку. Вышли они с вождем в море, на глубокое место, приготовились кальмаров ловить, а вождь возьми да и сбрось племянника за борт. Поплыл он обратно к стоянке, думая: утонет Ворон. Как бы не так! Достал Ворон свою лодчонку из-под шкуры и вернулся на ней в деревню, еще прежде дяди.

Спрятался юноша на крыше дома, подождал, пока вождь вернется, да и запер его снаружи. Призвал во́ды: поднимайтесь, мол, утопите моего злого дядюшку.

Поднялись во́ды, и Ворон на своих белых крыльях взмыл к небу. Так высоко взмыл, что клювом проткнул солнце – и провисел на небе десять дней кряду. Когда же потоп миновал, высвободился Ворон, рухнул на землю, глядь, а деревню-то смыло: и все племя вместе с ней, и даже мать Ворона, что в лесу обитала. Опечалился тогда Ворон. Отомстить-то он за братьев отомстил, однако и горе себе нажил немалое.

Глава 5

Дженна выехала из гаража на Первую авеню. Она сидела за рулем спортивного автомобиля, супертачки, большого черного «БМВ 850i»: девяносто два цилиндра, полная автоматизация всех систем. Как-то раз Роберт нажал кнопку на брелоке с ключами – окна и люк в крыше открылись и больше не закрылись. Засбоил бортовой компьютер. Пришлось вести машину в сервисный центр. Там ее подключили к материнском компьютеру, проверили системы, и «мать» выдала: неисправен чип. Извольте выложить двенадцать сотен за замену. Ну, если берешь тачку за семьдесят тысяч, будь готов отвалить двенадцать сотен за чип. Сама Дженна водила «Фольксваген Джетта» 1987 года выпуска. Наверное, не надо говорить, которая из машин чаще нуждалась в ремонте?

Дженна выехала на Юниверсити, отсюда она попадет на Бродвей, потом еще поворот налево – и Дженна дома. Они с Робертом живут на Капитолийском холме, в красивом доме с витражными окнами. Именно эта деталь во всем экстерьере нравилась Дженне больше всего. Витражные окна. Архитектура Сиэтла вообще хороша, а на Капитолийском холме (и в некоторых других местах) так и вовсе замечательна.

Остановившись на красный свет, Дженна включила радио. АМ-станция, на заднем фоне слабый шум – это радиоволны пронзают воздух. Два голоса с бостонским акцентом горячо обсуждали тему: как промыть карбюратор. Сильно засорился? Не бойтесь, промывайте! Какая мощность? Сто двадцать? Головка и года не проживет…

Дженна решила не переключаться. Было что-то успокаивающее в том, как трепетно ведущие обсуждают автомобильные двигатели.

Интересно, что Роберт скажет, обнаружив пропажу машины? Догадается ли, кто забрал «БМВ»? Или свалит вину на угонщиков? Дженна и бумажник взяла, придется Роберту занять у кого-нибудь денег на такси. Притвориться, будто жена забрала деньги по невнимательности. Так даже лучше, Роберт сохранит лицо. Впрочем, он нализался, может и разозлиться. Хотя нет, нет, он и пьяный не станет устраивать сцен при коллегах.

Вспомнив про пять коробок печенья, Дженна потянулась за одной. Разорвала целлофановую упаковку и, только подняв взгляд, поняла, что случайно выехала на скоростную автостраду. Съезд односторонний, и тем же путем на Юниверсити не вернешься – за Дженной едет еще машина. Остается пилить до выхода на Монлейк и оттуда делать обратный крюк.

Дженна прибавила ходу, и ее тут же напугал странный звук – словно кто-то стреляет из лазерной пушки по космическому кораблю пришельцев. Ага, радар-детектор сработал. В зеркале заднего вида вроде никого, Дженна и скорости не превысила. Ох уж эти современные машины, сплошь подобия компьютерных игр – для развлечения мужиков. Пиу-пиу-пиу! Враг на два часа. Уходи, уходи! Дженна перестроилась, свернув на правую полосу.

Диджеи на радио продолжали болтать. Мол, какое удовольствие – езда по дороге без ограничений. Это каждому надо попробовать. Проверить машину и отправиться в путь. Машины любят, когда на них ездят. Точно как собаки обожают, когда их выгуливают, играют с ними, бросают им мячик. И как собаки, машины любят уход и заботу. На них полезно выбираться за город по выходным. Вождение – последняя радость в жизни. Отключил мобильный, поставил диск с музыкой и крути баранку. Наслаждайся свободой. Сразу почувствуешь себя легче, разум очистится. Все крупные проблемы покажутся мелкими. Вождение лечит даже лучше, чем йога. По крайней мере, тело не ломит. Под конец диджеи распрощались с аудиторией: всем спокойной ночи и пока-пока!

Дженна выключила радио. Свой поворот она пропустила и поехала дальше на север.

* * *

Дженна сама не заметила, как смолотила полпачки печенья. Надо бы зубы почистить. Она уже час едет по автостраде, даже не думая возвращаться. Двигатель довольно мурлычет на скорости восемьдесят миль в час. А ведь диджеи с радио правы: машинам нравится, когда на них ездят. Дженне взаправду сделалось легче. Она расслабилась, усталости совсем не чувствовала, хотя часы показывали четверть второго ночи. О муже Дженна вспомнила только сейчас. Интересно, он сам о ней хоть раз вспомнил?

Пиу-пиу-пиу! Ну вот, снова эта дурацкая игрушка. Дженна сбавила обороты, снизив скорость до шестидесяти миль в час. Других машин на дороге нет. Откуда здесь взяться радару?

Вдруг сзади вспыхнули голубые огни, и сердце чуть не остановилось. Детектор пищал, как свинья под ножом. Дженна свернула к обочине.

Подошел полицейский с фонариком; одну руку он предусмотрительно опустил на рукоятку пистолета. Дженна открыла дверь, и патрульный тут же присел. Выдернул пистолет из кобуры и ногой закрыл дверь перед самым носом у Дженны. Прицелился женщине в голову.

Дженна, пораженно глядя на офицера, вскинула руки, а полицейский мотнул стволом: опусти, мол, окно. Нужную кнопку Дженна искала, наверное, целую вечность.

– Если вас остановил дорожный патруль, мэм, следует открыть окно, включить свет в кабине и положить обе руки на рулевое колесо.

Дженна быстро кивнула.

– Так вы включите свет в кабине, мэм?

Дженна затравленно оглянулась на офицера. Откуда ей знать, где кнопка включения света? Детектор тем временем продолжал пищать.

– Мэм, отключите, пожалуйста, радар-детектор.

– Это машина моего мужа, я не знаю…

– Свет включается над зеркалом заднего вида, мэм.

Дженна посмотрела над зеркалом – и правда, кнопка есть. Ладно, со светом разобрались.

– Детектор отключается с панели, кнопка рядом с ручкой переключения передач.

Дженна отключила пищалку.

– Мэм, вы знаете, что превысили скорость?

– Вполне возможно. Говорю же, машина – моего мужа, я к ней еще не привыкла. Вот моя страшно шумит, если разогнаться больше, чем до пятидесяти пяти миль в час. Эта работает очень тихо.

Полицейский улыбнулся и спрятал пистолет в кобуру. Уф, слава богу.

– Простите, что напугал, мэм. Раньше здесь убивали патрульных. Когда ночью проверяешь машину на дороге, осторожность не помешает.

Дженна кивнула.

– Куда направляетесь, мэм?

– Домой.

– Где живете?

– В Сиэтле.

– Тогда вам в другую сторону. Сиэтл к югу отсюда.

Черт, спалилась.

– Вы пьяны, мэм?

– Нет. Просто мы с мужем… поцапались. Я забрала его машину и уехала.

– Он вас бил?

– Нет, он…

– Хотел ударить вас?

– Нет, нет, все совсем не так. (Да как же ему объяснить?) Все очень сложно. Мне захотелось побыть одной, подальше от мужа.

– Мэм, вы испачкались.

Смущенно взглянув на патрульного, Дженна посмотрелась в зеркало: по губам размазан шоколад. Дженна утерлась ладонью. Покраснела. На глазах у патрульного! Стыд-то какой! Дженна рассмеялась, и патрульный ответил улыбкой.

– Печенюшки от девочек-скаутов. Хотите, угощу?

– Нет, благодарю, мэм. На дежурстве нельзя.

Она снова рассмеялась. А этот коп ничего, симпатичный. Какая женщина не представляет себе секс с мужчиной в форме?

Зазвонил телефон. Этого еще не хватало! Как будто мало штрафа за превышение скорости! Господи… Дженна взглянула на полицейского и затравленно пожала плечами. Телефон все звонил и звонил.

– Ответить не хотите? – спросил коп.

– Это скорей всего муж. Звонит узнать, где машина.

– Я его понимаю. Может, ответите? Скажете, что с вами все хорошо?

Кивнув, Дженна сняла телефон с панели и взглянула на дисплей: точно, Роберт.

– Дженна, ты куда пропала? – прокричал муж в трубку.

– Я в машине.

– Спасибо, Шерлок, а то я сам не понял! Где ты именно?

– Со мной все хорошо. Просто захотелось проветриться. Скоро буду дома. – Дженна посмотрела на патрульного и изобразила глупую улыбку.

– Ты зачем меня одного тут оставила? В чем дело?

– Все хорошо, не волнуйся. Скоро буду дома.

Не успел муж задать следующий вопрос, как Дженна выключила телефон. Снова взглянула на полицейского. Ночь, автострада… неплохой сюжет для порнушки. Офицер, я что угодно для вас сделаю, только не штрафуйте. Все, что угодно, лишь бы не штраф!

– Мэм, я делаю вам предупреждение и отпускаю. Впредь следите за спидометром, а не за тряской в машине. Понятно? Поезжайте домой или переночуйте в мотеле, если боитесь. В такой час на этом шоссе небезопасно.

Он отступил от машины.

– Да, офицер, я все поняла.

Дженна проводила полицейского взглядом. Потом высунулась в окно и позвала:

– Офицер! Точно не хотите печенек? Очень вкусные.

Патрульный обернулся. У него красивый профиль и улыбка милая. На планке с фамилией написано: «Макмиллан».

– Нет, мэм, – покачал он головой. – Но за предложение спасибо.

Он сел в машину и выключил мигалки. Дженна тем временем завела двигатель и поехала дальше. Телефон вновь зазвонил, однако на сей раз она трубку брать не стала. Голос виртуального оператора уже, поди, сообщил Роберту: «Вызываемый абонент недоступен. Если хотите оставить голосовое сообщение, нажмите «один»…».

Глава 6

Голодная и усталая, Дженна свернула с шоссе в Биллингеме. На заправке оплатила полный бак и взяла заодно топлива для себя: жареную кукурузу и колу. Ехать предстояло ночь напролет. Так думала Дженна, стоя под навесом из флуоресцентных ламп, глядя на пучки искусственного солнечного света. Всем нужна энергия, иначе мир погрузится в сон.

Заливая бензин, Дженна следила за цифрами на счетчике и вдыхала пары топлива. Отчего бензин так приятно пахнет? Везде ли он такой? Или дух бензина – это дух победы человека над природой? Человека, который бурит земную твердь, выкачивает из-под нее черную жижу, потом эту жижу перерабатывает и заливает в бак того же «БМВ»? Да, эволюция пахнет бензином.

В два тридцать Дженна достигла центра Биллингема. Куда дальше? Домой или заночевать в мотеле? Дорожная реклама – словно в ответ на вопрос – указывала путь к набережной. Ряд новеньких синих табличек сообщал: все желаемое обретается в прибрежной зоне. Следуя знакам, Дженна остановилась наконец на Харрис-авеню, в одном квартале от намеченной цели.

На пирсах царило оживление, да и как иначе? Корабли приходят и уходят, загружаются и разгружаются. Впрочем, ближе Дженна подъезжать не собиралась. Она хотела заглянуть в порт, посмотреть, что обещает реклама, но… в одиночку отправиться к берегу? Нет, лучше дождаться утра.

Откинув немного спинку кресла, Дженна вскрыла банку колы и пакетик с кукурузой. Засмеялась. Так вот оно какое, путешествие, на которое она прежде не отваживалась!

Этим положено заниматься в юности, пока учишься в колледже: колесить по стране, спать в машине, питаться чем попало. И Дженна, наверстывая упущенное, ощутила себя моложе.

Она зевнула, веки налились тяжестью. Знак перед машиной указывал прямо на Аляскинскую государственную морскую автостраду, систему паромов, которая соединяет Аляску с сорока восемью штатами. А и правда, морская автострада теперь начинается в Биллингеме. Бабуля пользовалась ею раньше, когда отправной пункт находился в Сиэтле. Пассажиров возит синий паром, и на дымовой трубе у него флаг Аляски: Большая Медведица и Полярная звезда. Один такой назывался «Колумбия». Бабуля все три дня, что длится переезд, сидела в комнате отдыха. Ей нравилось путешествовать, она трещала без умолку, заводя новые знакомства, слушая рассказы о жизни других людей. Бабуля никогда не летала самолетом, разве только последний раз, когда ее везли во Врангель. Пришлось убрать спинки кресел, ведь ее везли на вытяжке. Сама Дженна при этом не присутствовала, но могла представить, какой тяжелый выдался перелет.

Бабуле тогда собирались отнять ногу – из-за гангрены; и еще у нее был рак. Так сказал доктор. Последние дни бабуля мучилась от боли. Опухоль и метастазы, наверное, живого места в ней не оставили. Дженна катала бабулю в кресле по больничным коридорам, и та выкрикивала: «Эгей! Эгей, Ты!» Мама говорила, дескать, это бабушка взывает к Богу. Просит унять боль. «Эгей, Ты!» На «ты» она обращалась к Господу. Если человечество пахнет бензином, то Бог – дезинфектантом и хлоркой. В больнице лежало еще много стариков, и все страдали от боли. Их в прямом смысле до умопомрачения пичкали лекарствами. Один врач сказал: ногу надо резать по самое бедро. Мать Дженны ответила: нет. Еще врач предупредил о вероятности – пятьдесят на пятьдесят, – что от наркоза бабушка не очнется. Гангрену остановить не получится, бабушка из операционной живой просто не вернется. Заснет и больше не откроет глаза. Ей тогда было девяносто шесть, жизнь бабуля прожила полную. Эвтаназию мама просила даже не предлагать. Мол, ни одному врачу она не позволит усыпить бабушку, как больного пса. Эй, Ты, там! Лучше Ты уйми боль!

Бабуля попросила отвезти ее назад на Аляску. Все отвечали: дескать, глупая мысль. Все, кроме мамы. Она говорила: бабушка готовится умереть. Отойти она хочет в собственном доме, где прожила девяносто шесть лет, где родились все ее одиннадцать детей и где умер ее муж. Почему бы, черт подери, не уважить последнюю просьбу человека?!

И тогда бабулю посадили в самолет и отвезли домой. Там она – спустя девять месяцев – и отошла в мир иной.

* * *

Когда Дженна проснулась, было уже утро и через заднее стекло в салон вливался солнечный свет. Дженна выпрямила спинку сиденья и вылезла из машины.

Потянулась, разминая занемевшие конечности, вдохнула свежего воздуха. Народу на улицах еще было мало, лишь редкие бизнесмены спешили по делам к себе в офисы. Приметив через дорогу «Старбакс», Дженна направилась прямо к нему.

Взяв кофе и маффин, присела за длинную стойку с видом на улицу.

Люди стояли в очереди и, подходя к кассе, с пулеметной скоростью проговаривали заказы: двойной-мокачино-в-большой-стакан-без-сливок-без-пенки-без-кофеина-все-в-пакетик-и-без-крышечки-пожалуйста. Черт, как они точно определяют, что им нравится? В «Старбакс» можно годами ходить, и то весь ассортимент не распробуешь. И как потом запомнить любимое угощение? Люди тараторят заказ, а девчонки за кассой умудряются выполнить его в точности! Тут как в греческой закусочной: тара-ра-кофе-шмофе-тра-та-та-маффин-шмаффин-ля-ля-ля-в-стаканчик-маканчик-с-крышкой-мышкой-мне-на-вынос! Фу! Есть мысли, как улучшить сервис? Идея потянет на миллиард.

Рядом с Дженной за стойкой сидела парочка молодых хиппи, парень и девушка: сандалии, рюкзачки. Дети. Обоим лет по восемнадцать. Ведут себя как-то встревоженно, парень судорожно роется в рюкзачке у спутницы.

– …Не здесь.

– Где тогда?

– Я искал, нигде нет. Что нам теперь делать?

Парень почесал в затылке:

– Черт подери, Дебби. Куда они могли подеваться?

– Я их потеряла. Точно знаю.

Дебби расплакалась, и парень принялся утешать ее:

– Доберемся автостопом. По Алканскому шоссе. Найдем попутчика в Виннебаго.

– Вилли, Вилли, мне так плохо…

Дебби ревела пуще прежнего, а Вилли обнимал ее, не зная, что делать.

До Дженны вдруг дошло: она внаглую пялится на парочку. Вот она встретилась глазами с Вилли: взгляд у парня был остекленевший. Ему бы нахмуриться и дать Дженне понять: не лезь, мол, не в свое дело…

– Сколько стоит билет? – резко спросила Дженна.

Вилли пораженно взглянул на Дженну. Оказывается, он на нее даже и не смотрел. Не замечал ее присутствия.

– Чего?

– Сколько денег вам надо?

Вилли взглянул на Дебби, затем – снова на Дженну.

– До Скагуэя – чуть больше двух сотен.

– Я куплю вам билет.

Дебби посмотрела на нее из-под спутанных волос. Вилли, нахмурившись, покачал головой:

– С какой стати?

Дженна пожала плечами:

– Второго шанса вам может и не представиться. Упустите этот, и жизнь ваша пойдет совсем иным путем. Не хочу брать грех на душу.

Дебби коротко хохотнула и тут же громко шмыгнула носом. Улыбнулась Дженне, словно ангел. Дети… Однажды то же случилось бы и с Бобби. Он бы нашел себе девушку и вместе с ней убежал из дому, сел на паром, а после переправы пару месяцев мотался по захолустным городишкам, питаясь чем попало, ночуя в палатке под дождем. В общем, оттягиваясь, как умеют только молодые.

Втроем они покинули «Старбакс» и направились к терминалу паромной переправы: Дженна и Вилли бок о бок впереди, девчонка – чуть сзади. Начинался ясный теплый денек. Впереди ждала яркая береговая линия, волны сверкали под солнцем. Дженна улыбнулась. А ведь она, наверное, смотрится как сумасшедшая: мятое черное платье, потекший макияж, и в таком виде она лезет к детям, предлагает купить им билет!

Вилли первым вошел в здание терминала: просторное и свежеокрашенное, у одной стены – маленькая стойка, над ней – большой логотип системы паромного сообщения. На других стенах – фрески с изображением индейских тотемов. Народу немного: кто-то дремлет в кресле, другие – целая семья – сидят на полу, обложившись сумками и чемоданами. Уборщик молча подметает пол в углу.

Вилли недоверчиво глянул на Дженну. Дебби, подойдя к нему, тоже уставилась на нее:

– Вы правда поможете нам?

Дженна кивнула.

Вилли еще какое-то время пристально смотрел на нее. Затем тоже кивнул и отошел к билетной кассе. Поговорил с оператором, и та сделала запись в журнале. Потом подсчитала стоимость билетов. Вилли, поблагодарив женщину, обернулся к Дженне и Дебби. Махнул им рукой.

– С нас двести шестьдесят пять долларов.

Дженна, улыбнувшись оператору, достала из сумочки карту «Виза». Расписалась на чеке. Готово. Вилли забрал билеты, и все трое покинули терминал.

– Спасибо огромное, – сказал паренек. – Скажите, как вас зовут, и дайте ваш адрес. Будут деньги – все вернем.

Дженна улыбнулась:

– Забудь.

Смущенно шаркнув ножкой, Вилли пожал Дженне руку:

– Ну, еще раз спасибо. Большущее.

Он указал на пришвартованный у пирса большой сине-белый паром. Дебби облегченно взглянула на Дженну, и та погладила ее по щеке:

– Счастливого пути, ребята!

Вилли и Дебби пошли в сторону пирса, где прочие юные путешественники сидели на рюкзаках в ожидании посадки.

Возвращаясь к машине, Дженна присмотрелась к парому: высоко задранный нос, опущенная аппарель. «Колумбия», тот самый, на котором ездила домой бабушка. На котором Дженна в старших классах с подружкой по имени Пэтти приезжала к ней в гости.

Интересно, как там бабулин домик во Врангеле? В нем ведь никто не живет, давно развалился, наверное. Он большой, двухэтажный, на Фронт-стрит, недалеко от порта. Когда Дженна с Пэтти приехали, второй этаж бабуля уже закрыла. Старенькая стала, не могла подниматься по лестнице. С тех пор семнадцать лет прошло. Дженна думала наведаться в дом, еще тогда, во время роковой поездки в Тандер-Бэй. Впрочем, семейный отдых длился недолго.

Дженна взглянула на часы: семь тридцать. Внезапно ее охватило жгучее желание вернуться на Аляску, во Врангель, побродить по улицам маленького городка. Сорваться, сесть на паром и навестить места, где родились мать и бабушка. Роберту можно сказать, что пришлось уехать на пару дней по срочному делу. Он поймет. А не поймет – так и черт с ним.

Дженна с минуту жевала губу, глядя на море, на чаек, что кружили над головой подобно горевестникам. Затем она резко развернулась и пошла прямиком к терминалу, покупать билет.