Автор книги: Гавриил Бунге
Жанр: Зарубежная эзотерическая и религиозная литература, Религия
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Семикратно в день прославляю Тебя (Пс. 118:164)
Человек на этой земле связан с пространством и со временем. Подходящее и предпочтительное время для молитвы не менее важно, чем надлежащее место, как указывал Ориген.
Мы существуем во времени как регулярном чередовании солнца и луны через определенные промежутки. Некоторые из этих чередований циклически повторяются, тогда как в целом время нашей жизни идет прямо к концу. Один из секретов духовной жизни состоит в ее регулярности, с которой она вплетается в ритм нашей физической жизни. Здесь происходит то же, что и во всяком ремесле или искусстве, где, к примеру, чтобы стать хорошим музыкантом, недостаточно время от времени проигрывать несколько мелодий на фортепиано. «Упражнение создает мастера» – так и в молитве. «Практикующий христианин» в понимании святых отцов – это не человек, который более или менее верно исполняет свой воскресный долг, но тот, кто день за днем и даже несколько раз на дню молится, то есть на практике осуществляет свою веру с той же регулярностью, с которой он осуществляет жизненно важные функции: ест, спит, дышит… Только таким образом его «духовное делание» достигнет той естественности, которая представляется само собой разумеющейся для названных функций.
Для человека Библии была сама собой разумеющейся как регулярная личная молитва, так и молитва общинная, или участие в богослужении. Даниил преклонял колена трижды в день и молился Богу (обратившись к Иерусалиму, ибо он был в Вавилонском плену)[150]150
См. Дан. 6:10,13.
[Закрыть]. Это было, видимо, повсеместным обычаем среди благочестивых евреев. Псалмы изобилуют подобными упоминаниями. Излюбленным временем для молитвы были раннее утро[151]151
См. Пс. 5:4,58:17,84:14,91:3.
[Закрыть], вечер[152]152
См. Пс. 54: 18,140:2.
[Закрыть] и ночь[153]153
См. Пс. 76: 3,7; 91: 3; 118: 55; 133: 2.
[Закрыть] как самые спокойные части суток. Как мы видели, и Христос предпочитал именно это время, чтобы удаляться для одиночной молитвы.
Обычай молиться трижды в день, то есть утром, в полдень и вечером[154]154
См. Пс. 54: 18.
[Закрыть], или в третий, шестой и девятый часы, был правилом уже для первых христиан[155]155
Учение двенадцати апостолов, глава VIII (Цит. по изд.: Раннехристианские отцы Церкви. Брюссель, 1978. С. 21).
[Закрыть]. Древние отцы следовали по стопам самих апостолов, которые, в свою очередь, были верны еврейскому обычаю, как показывает пример Даниила. Вот что писал, например, Тертуллиан между 200 и 206 годами:
«О временах молитвы ничего иного не предписано, кроме как молиться во всякое время (Лк. 18: 1) ы на всяком месте (1 Тим. 2:8)»[156]156
Тертуллиан. О молитве, 25 (Цит. по: Квинт Септимий Флорент Тертуллиан. Избранные сочинения. М., 1994. С. 305).
[Закрыть].
Тертуллиан, истолковывая выражение «на всяком месте», говорит, что его следует понимать, сообразуясь с возможностью и необходимостью, чтобы не оказаться в противоречии с Мф. 6: 5, и затем пишет:
«Что же касается времени молитвы, то не будет излишним внешнее соблюдение известных часов – тех, разумею, общественных часов, которые обозначают промежутки дня: третий, шестой, девятый, которые и в Писании указаны как самые важные. Дух Святой в первый раз сошел на собравшихся учеников в час третий[157]157
См. Деян. 2:15.
[Закрыть]. Петр в тот день, когда в некоем сосуде ему было послано видение общности между евреями и язычниками, в час шестой взошел на верх дома для молитвы[158]158
См. Деян. 10:9.
[Закрыть]. Он же с Иоанном в час девятый входил в церковь, где возвратил здоровье паралитику»[159]159
Тертуллиан. О молитве, 25 (Цит. изд. С. 305). Ссылка на Деян. 3:1.
[Закрыть].
Действительно, Тертуллиан не видит в этом апостольском обычае никакого принудительного предписания, однако он считает полезным придать времени, отведенному для молитвы, «устойчивую форму». Христианам, «за исключением, понятно, обычных молитв, которые без какого-либо увещания надлежит творить при наступлении дня и ночи», следует молиться «ежедневно не менее трех раз, будучи должниками Трех – Отца, Сына и Святого Духа»[160]160
Там же.
[Закрыть]. Тем самым мы будем приступать к молитве пять раз в день, что и по сей день сохраняется у учеников Магомета.
«Не менее» означает здесь, что смысл этих установленных часов не сводится к тому, чтобы молиться только в это время, то есть либо утром и вечером, либо пять раз в день, либо седьмикратно в день (Пс. 118: 164), что войдет в обычай позднее.
«Если кто-то устанавливает определенные часы для молитвы, как например: третий, шестой, девятый, – то следует сказать, что „гностик“ молится в течение всей своей жизни, ибо он стремится соединиться с Богом через молитву и, чтобы выразиться короче, отрешиться от всего, что мешает ему на этом пути, и однажды достигнув этого, он становится мужем, совершенным в любви. В остальном такое распределение часов с тремя интервалами, кои соблюдаются при подобной молитве, знакомо тем, кому ведома[161]161
Ср.: Климент Александрийский. Строматы (Klemens von Alex., Strom. VI, 114, 3).
[Закрыть] блаженная триада святых обителей (на небесах)» [162]162
Там же, VII, 40, 3–4.
[Закрыть].
Этот идеал христианского «гностика», то есть созерцателя, наделенного даром истинного познания Бога, идеал, который Климент Александрийский сформулировал гораздо раньше появления организованного монашества, был воспринят позднее учениками Антония. Отцы-пустынники знали только два периода времени для молитвы – в начале и в конце ночи, которые не были особенно долгими. В дневное время и во время доброй части ночи они пользовались, как мы увидим позднее, определенным «методом», дабы держать «дух постоянно в молитве». Палестинские монахи имели большее число периодов времени, отведенных для молитвы. Так, например, епископ Епифаний Саламинский[163]163
Святитель Епифаний Кипрский. – Ред.
[Закрыть], родом из Палестины, из разбросанных указаний Псалтири выводит семь периодов для молитвы.
«[Епифаний Саламинский], говорил: пророк Давид молился, предваряя рассвет (Пс. 118: 147), в полночь вставал (Пс. 118: 62), взывая (к Богу), предваряя утреннюю стражу (Пс. 118: 148), рано представал (Пс. 5: 4) (перед Богом), умолял и вопиял вечером и утром и в полдень (Пс. 54:18). И потому он говорит: „Седьмикратно в день прославляю Тебя“»[164]164
Epiphanios 7. Последняя цитата Пс. 118: 164.
[Закрыть].
Однако идеалом его была «постоянная молитва», которая в основе своей была уже намечена в Псалмах. Псалмопевец утверждает: Весь день я взывал к Тебе, Господи! (Пс. 87: 10) – или что он о законе Его размышляет день и ночь (Пс. 1: 2), то есть фактически всегда.
«Блаженному Епифанию, епископу [Саламинскому] на Кипре, игуменом монастыря его в Палестине было сообщено: „Благодаря твоим молитвам мы не пренебрегаем нашим правилом и ревностно служим первый, третий, шестой и девятый час и вечерню“. Но он укорил его и известил их о следующем: „Из этого следует, что вы в другие часы дня уклоняетесь от молитвы. Истинный монах должен иметь в сердце своем непрестанную молитву (1 Фес. 5:17) и „псалмопение“[165]165
Епифаний, архиепископ Кипрский, 7 (Цит. по изд.: Отечник. Брюссель: Фототип. изд. «Жизнь с Богом», 1963. С. 108).
[Закрыть]!»
Соблюдение определенного количества молитв и фиксированных периодов времени для них, распределенных в течение дня (и ночи), что требует определенной самодисциплины, имеет в основе своей единственную цель созидания мостов, по которым наш колеблющийся дух может уходить из потока времени. Благодаря такой практике достигается быстрота и легкость движения, без которых не обходится ни один художник или ремесленник. Конечно, частично она остается просто «рутинной», однако она необходима для совершенствования в том, что мы делаем, идет ли речь об искусстве: в столярном деле, в игре на скрипке или в футбол… но и о молитве, которая, как говорит Евагрий[166]166
Евагрий. Слово о молитве, 84 (Цит. изд. С. 86).
[Закрыть], есть высочайшая и совершеннейшая деятельность нашего духа. Чем больше в ней упражняешься, тем большую естественность обретает молитвенное делание и тем большую радость мы от него испытываем.
* * *
Однако, как и во всяком искусстве, в повседневном упражнении в молитве время от времени приходится преодолевать определенные препятствия. Злейший из врагов – это некоторое, часто не поддающееся определению пресыщение, которое возникает и тогда, когда у нас вдоволь необходимого времени.
Это состояние противления, которое было хорошо знакомо и отцам, может иногда быть столь сильным, что монах, так он по крайней мере думает, не в состоянии прочесть свое ежедневное правило. И если он поддается этому состоянию, то может дойти даже до сомнений в смысле своего существования. И напрасно, потому что:
«Битвы, подобные этим, происходят от своего рода богооставленности, дабы испытать нашу свободную волю [и увидеть], в какую сторону она склонится»[167]167
Jausep Hazzaya. С. 140.
[Закрыть].
Что же нужно делать в таком случае? Нужно принудить, заставить себя молиться во все предписанные периоды времени, даже если само «правило» придется свести к минимуму, к одному псалму, к трем «Слава Отцу…», к «Трисвятому», к одному поклону – если мы еще способны к этому. Но когда подавленность души слишком велика, приходится прибегать к последнему средству.
«Когда возрастает сила нападения на тебя, о брате, закрой рот и не позволяй себе читать правило даже и в том виде, о котором я говорил выше, тогда понудь себя встать на ноги и ходи по своей келье взад и вперед, прикладываясь ко кресту и творя метания перед ним. Тогда Господь наш по милости Своей пресечет [это нападение] на тебя»[168]168
Там же. С. 144.
[Закрыть].
Когда кажется, что слова утеряли всякий смысл, остаются только телесные формы выражения, однако на этой теме мы подробнее остановимся позднее.
Блажен бодрствующий! (Откр. 16: 15)
Современный человек привык считать ночь прежде всего временем заслуженного отдыха. Если же по своей воле он остается бодрствующим, то это связано либо с рабочей необходимостью, либо с каким-то празднеством, либо с чем-то подобным. Люди Библии и отцы, конечно, спали, как и все люди, однако ночь была для них также и излюбленным временем для молитвы.
* * *
Сколько раз в псалмах говорится о том, что молящийся размышляет о Законе Господнем не только днем, но и ночью[169]169
См. Пс. 1:2.
[Закрыть], что и ночью простирает он руки свои в молитве к Богу[170]170
См. Пс.76: 3,133:2.
[Закрыть], что он и в полночь вставал славословить Тебя за праведные суды Твои… (Пс. 118: 62). Как мы уже видели, и Христос имел обыкновение подниматься на гору, чтобы молиться всю ночь[171]171
См. Лк. 6:12.
[Закрыть], или утром «весьма рано» удаляться «в пустынное место» и там молиться[172]172
См. Мк. 1:35.
[Закрыть].
Господь настойчиво увещевает Своих учеников бодрствовать и молиться (Мк. 14: 38, Лк. 21: 36), к этому добавляется и другой мотив: не знаете, когда наступит это время (Мк. 13: 33), то есть время возвращения Сына Человеческого, и, ослабленные сном, можете впасть в искушение (Мф. 26: 41).
И апостол, который, по его собственному свидетельству, проводил многие ночи в бдении (2 Кор. 6:5,11: 27), настойчиво увещевает: Будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней с благодарением (Кол. 4: 2, 6: 18). Не в последнюю очередь именно этими молитвенными бдениями христианин отличается от сонных детей века сего.
Но вы, братия, не во тьме,
чтобы день застал вас, как тать.
Ибо все вы – сыны света и сыны дня:
мы – не сыны ночи, ни тьмы.
Итак, не будем спать, как и прочие,
но будем бодрствовать и трезвиться.
Ибо спящие спят ночью,
и упивающиеся упиваются ночью.
Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся,
облекшись в броню веры и любви
и в шлем надежды спасения
(1 Фес. 5:4 и след.).
Древняя Церковь всем сердцем приняла этот пример Христа и апостолов и на практике последовала их увещеваниям. Бдение является одним из самых древних обычаев Первоначальной Церкви.
«Бодрствуйте о жизни вашей: да не погаснут светильники ваши[173]173
Ср. Мф. 25: 8.
[Закрыть], и чресла ваши да не будут развязаны[174]174
См. Лк. 12:35.
[Закрыть], но будьте готовы, ибо не знаете часа, в который приходит Господь ваш»[175]175
Учение двенадцати апостолов, глава XVI (Цит. изд. С. 25). Последняя ссылка на Мф. 24:42–44.
[Закрыть].
Настоящий христианин подобен солдату. «Молитва – оплот веры, наш щит и меч против подстерегающего повсюду врага». «Итак, да не ходим никогда безоружными».
«Днем будем помнить о бдении, а ночью о бодрствовании. С оружием веры да сохраним знамя нашего Водителя, да будем в молитвах ожидать трубы ангельской!»[176]176
Тертуллиан. О молитве, 29 (Цит. изд. С. 306).
[Закрыть]
Эта «эсхатологическая черта» ожидания Второго Пришествия Господа среди первых христиан, чья вера нередко проходила через испытания кровавыми гонениями, перешла к тем «воинам Христовым», коими считали себя древние монахи.
«Можно видеть, [как они живут,] затерянные в пустыне, ожидающие возвращения Христа, как законные сыновья ожидают возвращения отца, или как войска ожидают возвращения царя, или как преданные слуги ожидают своего господина и освободителя. Они не заботятся об одежде, не беспокоятся о пище, но проводят время [в пении] гимнов[177]177
Ср. Еф.5:19.
[Закрыть] и в ожидании пришествия Христа»[178]178
Historia Monachorum in Aegypto, Prol. 7 (Festugiere).
[Закрыть].
Этому ожиданию подчинен у них распорядок каждого дня.
«Что касается ночного сна, то молись с вечера два часа, считая их от захождения солнца[179]179
То есть приблизительно от 18.00 до 20.00.
[Закрыть], а кончив славословие [Богу], спи шесть часов[180]180
От 20.00 до 2.00.
[Закрыть], потом встань на бдение и бодрствуй остальные четыре часа[181]181
От 2.00 до 6.00.
[Закрыть]. И в летнее время так же; но сократи славословие и читай менее псалмов, ввиду краткости ночей»[182]182
Святые преподобные отцы Варсануфий и Иоанн. Подвижническия наставления, 22 (Цит. по изд.: Добротолюбие. Т. 2. Репринтное изд. YMCA-PRESS. Paris, 1988. С. 565).
[Закрыть].
Для измерения времени вместо точных часов, коих, разумеется, еще не было, служило то число стихов псалмов, которое, как знали по опыту, можно было прочесть за один час[183]183
Barsanuphios und Johannes, Epistula 147.
[Закрыть]. Шесть часов сна, половина ночи[184]184
Там же. Epistula 158. В скитской пустыни было принято спать третью часть ночи, то есть приблизительно четыре часа; ср. Evagrios, Vita D (с примечанием).
[Закрыть], были вполне разумным количеством. Конечно, чтобы вставать ночью, требовалось определенное усилие воли. Нет ничего удивительного в том, что со временем первоначальное рвение ослабевало даже среди духовенства. По этой причине великий аскет Нил Анкирский настоятельно увещевает дьякона Иордана:
«Если сам Христос, Господин всего, желая научить нас бдению и молитве, проводил всю ночь в молитве к Богу (Лк. 6: 12), также около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога (Деян. 16:25), и пророк говорит: В полночь вставал славословить Тебя за праведные суды Твои (Пс. 118: 62), то удивляюсь я, как ты спишь и храпишь всю ночь, и совесть твоя не осуждает тебя! Прими же, наконец, решение стряхнуть с себя сон, ведущий к смерти, и предайся неусыпной молитве и псалмопению»[185]185
Nil von Ankyra, Epistula, III, 127 (PG 79,444 A).
[Закрыть].
* * *
Молитвенное бдение, которое и отцам-то давалось не без труда, требующее постоянного усилия воли, никогда не было простым аскетическим испытанием сил «ради победы над природой». Ибо природа, так подавляемая, рано или поздно отстояла бы свои права.
Человек Библии и отцы имели различные основания для столь высокой оценки молитвенного бдения. Мы уже говорили об эсхатологическом «ожидании Господа», которое должно быть присуще каждому христианину. Оно придает времени совершенно новое качество, сообщая устойчивую цель его бесконечному потоку и запечатлевая таким образом всю жизнь, направленную к этой цели. Одно дело – «проживать свой день», и совсем другое – жить, как мудрые, дорожа временем (Еф. 5:15), памятуя о том, что мы не знаем «дня Господня»!
Бдение рождает в молящемся то «трезвение», что предохраняет христианина от сонливости и от обольщения сынами тьмы. А трезвение духа, «утончающее» его, в отличие от сна, дух «огрубляющего», делает бодрствующего восприимчивым к видению тайн Божиих.
«От того, кто, как Иаков, бодрствовал над стадом своим[186]186
Ср. Быт. 31:40.
[Закрыть], удаляется сон, а если ненадолго и овладевает им, то такой сон подобен бдению. Горение сердца не позволяет ему провалиться в сон. Ибо он поет псалмы вместе с Давидом: Просвети очи мои, да не усну я сном смертным (Пс. 12:4).
Кто дошел до этой меры и вкусил ее сладости, поймет сказанные слова. Воистину такой человек не упьется физическим сном, но удовольствуется лишь тем сном, что требует природа»[187]187
Barsanuphios und Johannes, Epistula 321.
[Закрыть].
О том, что имеется в виду под этой «мерой» и ее «сладостью», можно догадаться по слову отца монахов преподобного Антония Великого, донесенному до нас Иоанном Кассианом, который слышал его от аввы Исаака:
«А чтобы вы получили представление об истинной молитве, я расскажу вам не о своем опыте, а об опыте блаженного Антония. Мы знаем, что он иногда стоял на молитве до того, что когда во время молитвы в восхищении ума взошедшее солнце начинало его жечь, мы слышали, что он в горячности духа взывал:
„Солнце, что ты препятствуешь мне, как будто для того и восходишь, чтобы отвлечь меня от блеска этого истинного света?“»[188]188
Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников, 9 (Цит. изд. Гл. 31, с. 343).
[Закрыть].
И Евагрий уверяет нас, что лишь с трудом дух наш способен днем видеть духовно постигаемый мир, поскольку при свете солнца чувства наши отвлекаются отчетливо видимыми вещами и тем самым рассеивают внимание духа. Ночью же, во время молитвы, этот мир открывается ему в созерцании, весь озаренный светом…[189]189
Evagrios,KephalaiaGnostikaV,42 (Guillaumont).
[Закрыть] Сам Евагрий получил это откровение духовного мира ночью, когда, бодрствуя, размышлял над текстом одного из пророков[190]190
Evagrios, Vita J.
[Закрыть].
* * *
Сегодня те немногие, кто еще совершают «молитвенное бдение», то есть встают глубокой ночью и совместно читают молитвы, – это лишь члены строгих, так называемых созерцательных орденов. Современная жизнь, отмеряемая по часам минутами и секундами, со всеми ее стрессами не очень-то благоприятствует этой практике. Жизнь человека в древности текла спокойнее. День между восходом солнца (около шести часов) и заходом (около восемнадцати часов) был разделен на части, по три часа в каждой; поэтому в древности время молитвы приходилось на третий, шестой и девятый час, то есть на 9.00,12.00 и 15.00.
В эти «последние времена» даже большинство членов орденов должны довольствоваться меньшим. И все же пример Христа и правило, изложенное в письме отшельника Иоанна Газского, которое мы цитировали, указывают нам на то, о чем, по сути, идет речь и каким даже сегодня может быть «молитвенное бдение». Конечно, едва ли и Сам Христос проводил в молитве каждую ночь. Однако Он, несомненно, имел обычай удаляться для молитвы поздним вечером, после захода солнца, или «вставать рано, еще в полной тьме», как делал уже благочестивый псалмопевец. Именно это время и отцы чаще всего отводили для молитвы. Каждый должен находить время, руководствуясь своим опытом, следуя совету духовного отца, который должен учитывать возраст, здоровье и духовную зрелость. Во всяком случае, безусловно одно: без усилия бодрствования невозможно достичь того «трезвения» духа, которому монах Исихий с Синайской горы воздает столь восторженную хвалу:
«Сколь блага, приятна, светла, сладостна, вседобротна, яснозрачна (веселолица) и прекрасна добродетель трезвения, Тобою, Христе Боже, благоуправляемая и человеческим умом в великом смирении бодренно проходимая! Ибо она до моря и глубины созерцаний простирает ветви свои и до рек сладких божественных тайн – отрасли свои… (Пс. 79: 12). Трезвение подобно лествице Иакова, наверху которой восседает Бог и по которой ходят ангелы…»[191]191
Преподобный Исихий, пресвитер Иерусалимский, к Феодулу. Душеполезное и спасительное слово о трезвении и молитве, 50/51 (Цит. по изд.: Добротолюбие. Т. 2. Репринтное изд. YMCA-PRESS. Paris, 1988. С. 169).
[Закрыть]
Они помолились с постом (Деян. 14: 23)
Как бдение, начиная с библейских времен, тесно связано с молитвой, то же самое можно сказать и о другом телесном усилии – посте, о котором ни в коем случае не следует забывать, тем более что с древности он всегда был связан с определенным временем. Однако на Западе в настоящее время он известен большинству людей только в секуляризированной форме «лечебного поста». Великий пост, например, который предшествует Пасхе, в повседневной жизни даже практикующих христиан в сущности не меняет ничего. Но, как мы уже сказали, от начала не было так, да и на христианском Востоке время поста и сегодня протекает совершенно иначе.
* * *
Молитва и пост с самых ранних времен были столь тесно связаны между собой, что в Священном Писании часто упоминались вместе, потому что доброе дело – молитва с постом (Тов. 12: 8). Старая пророчица Анна не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь (Лк. 2: 37). Подобным образом поступал апостол Павел[192]192
См. 2 Кор. 6: 5, ср. 11:27.
[Закрыть] и первохристианская община[193]193
См. Деян. 13:3.
[Закрыть]. Этот обычай был столь глубоко укоренен в древнехристианской традиции, что некоторые переписчики к слову «молитва» непроизвольно добавляли слово «пост» даже и там, где, по всей вероятности, его не было, как в Мф. 17:21, Мк. 9:29,1 Кор. 7:5.
На первый взгляд может показаться, что древняя христианская практика поста не опирается на Слово Божие и на пример Христа и даже прямо им противоречит. Конечно,
Христос постился сорок дней и сорок ночей в пустыне[194]194
Мф. 4: 2 par.
[Закрыть], но в остальное время Он представал перед другими скорее как человек, который любит есть и пить вино (Мф. 11:19), потому что не боялся есть с «мытарями и грешниками», что иногда даже вызывало вопросы: почему ученики Иоанновы постятся часто и молитвы творят, также и фарисейские, а Твои едят и пьют? (Лк. 5: 33) Стало быть, апостол Павел и раннехристианская община неправильно поняли Христа, подражая в своем поведении не Ему, а ученикам Иоанновым и ученикам фарисеевым?
Конечно же нет, ибо Христос не отвергал поста, как не отвергал и молитвы. Но в обоих случаях Он хотел оградить Своих учеников от всякого вида лицемерия и тщеславной демонстрации своего благочестия.
Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры; ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.
А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое. Чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцем твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6:16–18).
С постом дело обстоит так же, как и с молитвой: конечно, и ученики Христовы постятся, но делают они это исключительно ради любви к Богу, а не для того, чтобы их видели и хвалили. То же самое относится и к милостыне, и в конечном счете к каждому доброму поступку. Отцы, которые были, конечно, великими постниками, придавали этому огромное значение. Более чем к чему-либо иному это относится к посту, который «благоухание наших [аскетических] усилий должен запечатать безмолвием»:
«Как ты скрываешь свои грехи перед людьми, так скрывай и свои труды перед ними!»[195]195
Evagrios, Ad Eulogium 14 (PG 79,1112 В).
[Закрыть]
А потому отцы были очень далеки от того, чтобы переоценивать значение телесных трудов, а стало быть, и поста.
«Спросили у старца: „Как можно обрести Бога“. Он ответил: „Путем поста, бдений, трудов, милосердия, но прежде всех этих [дел] умением различать. Говорю, что многие терзают плоть свою без различения и уходят в пустыню, не накопив ничего. Рот наш провонял от поста, Писание мы знаем на память, прочли всего Давида [то есть Псалтырь] и не имеем того, что ищет Бог, то есть любви и смирения“[196]196
Nau 222.
[Закрыть]».
* * *
У Христа было весьма конкретное основание не придерживаться обычаев, связанных с постом, коим следовали «благочестивые Израиля», и освобождать от этих обычаев Своих учеников – присутствие «жениха» (Мф. 9: 14). В это краткое, особо отмеченное время Его присутствия важно было совершенно другое: приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк. 1:15). Общая трапеза была для Христа излюбленным моментом, чтобы нести Свою весть о примирении и призывать к обращению видных фарисеев[197]197
См. Лк. 7: 36 и след.
[Закрыть], начальников мытарей[198]198
См. Лк. 19: 2 и след.
[Закрыть] и всяких грешников[199]199
См. Мф. 9:10 и след. И во многих других местах.
[Закрыть]. Общая трапеза как знак примирения, и это указание было глубоко воспринято отцами-пустынниками.
«Если раздражает тебя брат твой,
введи его в жилище свое
и не медли войти к нему
есть свой кусок с ним.
Это станет
избавлением для души твоей,
и она уже не будет соблазняться
во время молитвы»[200]200
Евагрий. Зерцало иноков и инокинь. I. К монахам, живущим в киновиях и общинах, 15 (Цит. изд. С. 130).
[Закрыть].
Повсеместно считается, что подарок тайный потушает гнев (Притч. 21:19), как говорил уже премудрый Соломон. Но отцы-пустынники не имели почти ничего, что могли бы дарить. «Но мы, бедные, можем исполнить потребное трапезой»[201]201
Евагрий. Слово о духовном делании, 26 (Цит. изд. С. 100).
[Закрыть], – советует Евагрий. И потому «пост, конечно, полезен и необходим, но зависит от нашего свободного выбора»[202]202
Cassianl.
[Закрыть].
Иначе обстоит дело с божественной заповедью о любви: она отменяет все человеческие установления, даже и самые полезные. Так, заповедь гостеприимства отменяет правила поста, даже если приходится накрывать стол шесть раз в день[203]203
Cassian2.
[Закрыть]…
«Однажды два брата направились к некоему старцу. Старец этот имел обычай есть не каждый день. Но как только он увидел братьев, он возрадовался и сказал: „Пост имеет свою награду. С другой стороны, кто совершает трапезу из любви, исполняет две заповеди, ибо отрекается от своей воли и следует заповеди [любви] “. И он накормил братьев»[204]204
Nau 288.
[Закрыть].
* * *
Всегда памятуя об этой заповеди любви, ученики Христовы, «после того как отнят был от них жених», ни в чем, что касается поста, не уступали ученикам фарисеевым и ученикам Иоанна Крестителя[205]205
См. Мф. 9: 15.
[Закрыть], хотя с самого начала они постились, в отличие от евреев, не в понедельник и четверг, а в среду и пятницу[206]206
учение двенадцати апостолов, гл. VIII (Цит. изд. С. 20).
[Закрыть].
Поскольку пост неотделим от покаяния, то само собой разумеется, что с древности в него не включались дни, когда христиане вспоминали возвращение «жениха» Христа.
«Еще надобно заметить, что египетские монахи не преклоняют колен и не постятся с вечера субботнего, кануна дня Господня, до следующего вечера, равно как и все время до Пятидесятницы [между Пасхой и Троицей]. В это время не соблюдаются и правила поста»[207]207
Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. О постановлениях киновитян. Книга вторая (Цит. по изд.: Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин Писания. Репринтное изд. Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1993. Гл. 18, с. 22).
[Закрыть].
Если же пост, как и все прочие телесные «лишения» этого типа, имеет только сравнительную ценность, то какой же в нем смысл? Первую причину упоминает уже псалмопевец: пост изнуряет душу (Пс. 34: 13) в противоположность пиршествам, которые ее утучняют до такой степени, что она может даже отпасть от Бога[208]208
Ср. Втор.8:12 и след. 32:15 и во многих других
местах.
[Закрыть].
Ибо пост телесный самым ощутимым образом напоминает людям, что «не хлебом единым жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих». И человек остается должником Бога и за тот хлеб, который необходим ему для жизни. И именно ради понимания этого Бог смирял и томил голодом (Втор. 8: 3) израильский народ в пустыне.
Духовный смысл поста заключается прежде всего в том, чтобы сделать смиренной душу. «Поистине ничто так не смиряет душу, как пост»[209]209
Evagrios, In Ps. 34,13 j.
[Закрыть], потому что он дает возможность самым простым образом почувствовать нашу полную зависимость от Бога.
На пути к этому смирению сердца стоят многие наши «страсти», те «болезни души», которые не позволяют ей вести себя «естественно», то есть в соответствии с замыслом Бога о ней. Пост – это лишь наиболее эффективное средство для «покрытия» этих страстей, как говорит Евагрий, аллегорически поясняя стих Псалма:
«Пост – это покров души, что скрывает ее страсти, то есть гнусные вожделения и неразумный гнев. Кто не постится, тот бесстыдно обнажается»[210]210
Там же, 68,11 и.
[Закрыть], как пьяный Ной[211]211
См. Быт. 9: 21.
[Закрыть], на которого Евагрий здесь ссылается. Таким образом, смысл телесного поста – в очищении души от гнусных пороков и в воспитании смиренного духа. Без этой чистоты сердца даже мысль об истинной молитве была бы святотатством.
«Одержимый грехами и гневом, но бесстыдно дерзающий простираться к ведению божественных вещей и приступать к нематериальной молитве пусть услышит апостольское запрещение, [гласящее,] что небезопасно ему молиться с обнаженной и непокрытой головой. Ибо таковая душа, говорит [апостол], должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов[212]212
См. 1 Кор. 11:5-11.
[Закрыть], облачившись в стыд и подобающее смиренномудрие»[213]213
Евагрий. Слово о молитве, 145 (Цит. изд. С. 92).
[Закрыть].
* * *
Помимо этого, пост имеет еще и весьма практический смысл:
И это практическое преимущество имеет, в свою очередь, духовную цель, которая в конечном счете только и имеет значение:
Иными словами, как бдение, так и пост подготавливают дух молящегося к созерцанию божественных тайн.
Коль скоро для того, кто хочет «молиться истинным образом», пост столь же необходим, как и бдение, то, как и все в духовной жизни, он должен совершаться «в подобающее время и в надлежащей мере», ибо для каждого существует своя мера, зависящая от его сил, возраста и жизненных условий.
«Ибо случающееся без соблюдения меры и не вовремя – непродолжительно, а то, что непродолжительно, – вредно и неполезно»[218]218
Евагрий. Слово о духовном делании, 15 (Цит. изд. С. 99).
[Закрыть].
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
