Текст книги "Королевство Гаргалот"

Гай Юлий Орловский
Королевство Гаргалот

© Орловский Г. Ю., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

Часть первая

Глава 1

Человек убивает легко – одно из первых моих открытий за последнее время. И самое вроде бы потрясающее, но почему-то не потрясшее. Все мы в мечтах уничтожаем недруга, но все остается там же, в грезах. На другой день рассеивается. Да что там день, уже через час, а то и через пару минут говоришь себе что-то успокаивающее и думаешь о другом.

Потому везде мир и гуманизм. И можно поговорить о человеколюбии, хотя наш разум – всего лишь тончайшая пенка на кипящем молоке звериных инстинктов и страстей в глубокой кастрюле черепа.

Но вот я, заполучив такую мощь, могу в реальности творить то, что раньше проделывал только в сладостных мечтах. Натура у меня мягкая, интеллигентная, потому звериная, как и положено человеку. Все это подспудное мигом поднялось с темного дна к поверхности и победно прет на выход, угрожая в клочья разорвать тонкую пленку морали, воспитанности и всего того, что и так легко сбрасываем.

Даже и не знаю, как-то не по себе, хотя и сладостно. Надо бы поковыряться в мировоззрении или в чем-то еще базовом, но в школе этому не учили, а если и учили, кто такую хрень запоминает? Тогда важнее было курнуть на перемене под лестницей да пожмакаться.

В дверь постучали.

– Открыто, – сказал я громко, в закинутой за голову ладони как будто сама по себе возникла тяжелая рукоять пистолета.

Чуть приоткрыв, из коридора вполглаза осторожно заглянул слуга в одежде цветов королевского дворца и с нашитым цветком лилии на левом плече, что дает доступ на все этажи.

– Глерд Юджин, – сказал он торопливо, – ее величество изволит принять вас.

– А-а, – ответил я, – но я вроде бы не добивался аудиенции.

Он сказал чуть строже, уже понял, что не сожру на месте:

– Вас примут немедленно.

– Хорошо, – ответил я со вздохом, – беги. Уже как бы иду.

Он исчез, а я небольшим усилием распылил пистолет, идти с ним глупо, а оставить под подушкой еще глупее, мало ли кто после моего ухода здесь все осматривает.

Спустившись во двор, я собрался двигаться среди прогуливающихся вельмож, но в этом цветном и постоянно перемешиваемом борще тут же мелькнул высокий и сурового облика офицер в металлической кирасе поверх кожаных доспехов, широкоплечий и выпуклогрудый.

Я помахал ему рукой, он моментально поймал меня взглядом, должность такая, решительно двинулся наперехват.

– Глерд, – сказал он первым, приветствуя как более знатного, – вы изволите к ее величеству?

– Руперт, – сказал я с укором, – когда это я туда изволил? Всегда как бычка на веревочке.

– Вы здоровый бычок, – определил он, делая тем самым комплимент. – Вас надо на крепкой цепи. И тащить втроем. Ее величество?

Я сказал с оскорбленным видом:

– А что, меня может вызвать повариха?

– Не может, – заверил он, – даже не знаю, кто вас может… помимо ее величества.

– Так что королева, – подтвердил я, – у нас такая продвинутая демократия, что королева – это все!

Он не стал поправлять, что не королева, а ее величество, некоторых горбатых даже могила не правит, быстро поглядывает по сторонам, всех замечая и все схватывая цепким взглядом, с виду элитный боец, вон на худом костистом лице шрамы и шрамики, но вообще-то его вельможный род идет из глубины веков, когда Нижние Долины еще были не Нижними, а Великими, мог бы не служить, а наслаждаться высоким положением знатного глерда.

– Охрана как? – спросил я.

– Удвоена, – ответил он коротко.

– Из королевской гвардии?

Он покачал головой.

– Нет, взял из казарм. Есть такие, с кем стоял в боях плечо в плечо. Мне нужны надежные, а не… красивые.

Я ухмыльнулся, понимаю, у входа в главное здание красивые гвардейцы королевской стражи лишь смерили меня настороженными взглядами, но Картер кивнул, они послушно отступили в стороны.

Придворные по дороге почтительно кланяются, от улыбок растягиваются лица, как у готовых к броску крокодилов.

– Не отставайте, – велел Картер сухо. – Что-то вы расчерепахились.

– От привольной жизни, – сообщил я.

– Вы только что прибыли!

– А долго ли умеючи…

Никем не задерживаемые, взбежали на королевский этаж, резко отличаясь от важных вельмож, шествующих медленно и степенно. Королевские слуги у двери королевского кабинета переглянулись, один широко распахнул обе половинки, выказывая тем самым, что признает мой высокий ранг.

– Я подожду здесь, – сказал Картер.

Я перешагнул порог, королева у окна задумчиво смотрит во двор, повернулась, лицо бледное и усталое, в глазах тревога.

– Глерд, – произнесла она, – рекомендую переселиться на это время из башни Рундельштотта во дворец. У вас здесь свои покои. Не понимаю, почему отказываетесь? Побаиваетесь, что придется отбиваться от моих фрейлин?

– Ваше величество?

Она пояснила:

– Люди глерда Иршира выявили и арестовали еще троих. Все из влиятельных вельмож, предки служили отважно и честно… Вам не надо объяснять, почему сейчас такое?

Я пробормотал:

– Хотите сказать, ваше величество, где трое, там больше?.. Это точно. А этих троих уже… расспрашивают?

Она поморщилась, кивнула.

– Да.

– Умелые люди? – спросил я. – Нужно получить весь круг их знакомых. Помимо видимого еще и тот, о котором умалчивают.

– Иршир этим занимается, – ответила она. – Я вас вызвала, чтобы предупредить, за вами идет охота. Вас считают ответственным за провал с принцессой, а также…

– Ваше величество?

– Полагают, – закончила она, – что можете представлять угрозу и в дальнейшем. Видимо, это похвала. Я настоятельно рекомендую воспользоваться охраной. Глерд Картер, который о вас почему-то крайне высокого мнения, готов выделить любое количество своих людей охранять вас денно и нощно. Это он и напомнил, что вам стоит ночевать здесь.

– Спасибо, ваше величество, – ответил я почтительно, – а позвольте спросить… Почему вы сказали «рекомендую» вместо «повелеваю»? Я же видел, вы даже губы успели сложить иначе! Как будто хотели не то поцеловать, не то укусить, у вас одинаково государственное выражение как бы лица.

Она сказала с досадой:

– Потому что повеление из-за своей невоспитанности и дурных манер пропустите мимо ушей! А к рекомендации, возможно, прислушаетесь.

– Гм…

– Я в самом деле хочу, – сказала она жестче, – чтобы вы уцелели.

– Спасибо, ваше величество, – повторил я. – Ваше величество, вы вообще-то мудрая королева, что удивительно при вашей броской внешности. Это не оскорбление, честное слово, но вы в самом деле очень красивая… кто бы подумал, женщина.

– Глерд, – сказала она строго. – Вы говорите с королевой Нижних Долин!

Я сказал смиренно:

– Даже я вами любуюсь, даже величество, хотя, конечно, издали. Очень издали. Ваши подданные в вас верят и поддерживают. А ваши тайные враги в королевстве сразу заткнутся, как только Антриасу обломают рога. И сразу все эти заговоры и мятежи погаснут сами.

Она поморщилась.

– Глерд…

– Да ладно, – ответил я, – хороший политкорректный термин. Бодливой корове бог рогов не дает, Антриас их сам у бога украл или выпросил. Вы должны восстановить справедливость и обломать эти лишние образования! Я бы предпочел снести их вместе с верхним отростком тела. Подумаешь, король.

Она сказала устало:

– У него столько трюков, начинаю сомневаться…

– На этот раз обломает зубы, – пообещал я.

– Почему так уверены?

– Вы же видите, закусил удила, а против него уже три королевства!.. И каким бы ни был гением в военном деле, но трое против одного – что еще? Нужно только самим не убиться о стену. Мне кажется, вы это сумеете. Не убиться. И тогда все эти охотники на меня и опасных фигур сами вернутся в свои норы. А дома займутся разведением кур. Или, как здесь говорят, курей. Сейчас же неплохо бы убрать заказчика… Ваше величество?

Она кивнула, я видел по ее отстраненному взгляду, что мне сказала все и мысленно уже возвращается к более важным государственным делам.

– Будьте осторожны, глерд. И переселяйтесь.

– Ваше величество, – напомнил я, – армия Антриаса уже на подступах к границам вашего королевства. Со дня на день пришлет посла с просьбой пропустить его армию по двум-трем дорогам через все королевство к границам Дронтарии.

Она смотрела на меня хмуро, привычный взгляд свысока сменился на взгляд исподлобья.

– Уже, – произнесла она холодно.

– Ваше величество?

Она сказала мертвым голосом:

– Сегодня я получила послание Антриаса. Он просит в свойственной ему категорической манере пропустить его войска. Обещает не творить бесчинств по пути следования. Заверяет в своем прежнем расположении и почтении.

Я подумал, посмотрел внимательно.

– Похоже, сообщение выслал еще до того, как нам удалось выкрасть принцессу. Иначе просьба не звучала бы столь категорично.

– Не знаю, – ответила она сухо. – Он завоеватель. Война – его стихия, от вторжения в Дронтарию не откажется, даже если попытаюсь перекрыть ему все дороги. Предполагаю, успел послать гонцов к ряду могущественных глердов моего королевства с сообщением, что он с нами не воюет, а идет на Дронтарию.

– И даже мог позвать с собой, – добавил я, – пообещав богатую добычу. Вы же знаете своих глердов… Они, как и везде…

– Он мог, – ответила она нейтральным тоном, но я уловил скрытую глубоко нотку горечи. – Хуже того, есть ряд глердов высшего ранга, что со своими войсками могут принять его предложение.

– А после захвата Дронтарии, – закончил я ее мысль, – помогут Антриасу установить власть и над Нижними Долинами.

Она слегка наклонила голову.

– Я об этом тоже думала.

– Люди, – сказал я философски, – есть люди, а то и вовсе человеки. Ваше величество, уверяю вас, хотя неожиданности еще наверняка будут, но общий расклад сил в нашу пользу… в смысле, вашу, я тут пришей кобыле хвост. Не забывайте, Антриас уже потерял важнейшего союзника в лице королевства Опалосса!.. Более того, король Плаций, освободившись от власти регента Ригельта, может попытаться захватить Уламрию, откуда король увел всю армию…

Она покачала головой.

– Это было бы слишком хорошо. Но мне пришлось научиться быть осторожной. И не верить в желаемое.

– Сочувствую, – сказал я искренне.

Она напомнила уже более твердым голосом:

– Глерд, вам нужно ночевать в своих покоях во дворце.

Я поклонился.

– Ваше величество…

Картер в коридоре шагнул навстречу, лицо окаменевшее, я сказал с досадой:

– Да что все дергаетесь, когда захожу к королеве?

– Глерд, – ответил он сухо, – вы такая свинья, что можете чем-то обидеть ее чувствительность. Ее величество… особенная женщина. Вам такое не понять и не оценить.

– Да уж, – согласился я, – это вы сама деликатность, дорогой Руперт. На каком инструменте играете?..

Он опустил ладонь на рукоять меча.

– На этом. С пяти лет.

Я буркнул:

– Спасибо, обратно сам дойду. Вряд ли кто-то остановит, хотя с вашей охраной может быть все наоборот.

И ушел, довольный, хотя с чего бы, обидел хорошего человека, но у нас почему-то трудно удержаться, чтобы не забить гол даже в свои ворота, если подворачивается удачное положение.

Во дворе неспешное гуляние родовитых вельмож, так это выглядит со стороны, но на самом деле это их повседневная и кропотливая работа. Здесь поддерживаются связи, заводятся новые некие союзы и соглашения рушатся, зато устанавливаются свежие, именно здесь уговариваются, кого протолкнуть из подопечных повыше, а кого придержать…

Когда я, отвечая на поклоны, выбрался во двор, Понсоменер подошел со спины неслышными шагами, но я ощутил, поинтересовался, не оборачиваясь:

– Как там Фицрой?

Он пробормотал:

– Предполагаю, сейчас в таверне «Веселый кабан».

– Он же тебя тащил с собой, – напомнил я.

Он пошел рядом, холодный и бесстрастный, ответил тем же ровным голосом:

– Да. Но в таверне «Серебряный гусь» ему наскучило, никто с ним драться не хотел, и он пошел в «Белый единорог». Сейчас, думаю, в «Веселом кабане», но потом пойдет в «Мокрые розы». А я хорошо пообедал в «Серебряном гусе», вино там вполне, и вернулся.

– Вот свинья, – сказал я в сердцах. – Фицрой свинья, а ты еще непонятно, что за гусь. Ладно, когда вернется, позовешь меня.

– В трактир?

Я поморщился.

– Нам некогда засиживаться, море зовет вольных альбатросов! Это мы – альбатросы. Птицы есть такие. С крыльями.

– Позову, – ответил он.

Рундельштотта я застал вопреки ожиданию не на ложе с чашей вина, суетится у стола, раскладывает по кучкам листочки и корешки, оглянулся, быстро и суетливо, как радостная мышь, укравшая огромный кусок свежего сыра.

– Не помешаю? – спросил я вежливо.

Он отмахнулся.

– Вид у тебя… никакой. Ляг полежи, могу дать вина. А я тут заново перебрал свои запасы. Оказывается, твоя магическая штучка очень точно определяет, сколько чего в какой траве… представляешь? Часть травы могу выбросить, засохла, но некоторые корешки, напротив, накопили каким-то образом!

– Не представляю, – сказал я и в самом деле лег на его ложе, закинул ладони за голову. – Мастер, не уйду, пока не научите меня создавать или хотя бы творить вино!.. И буду здесь спать, а вам придется у порога на тряпочке. Не сгоните же гостя.

Он отмахнулся.

– Сгоню. Но с тобой потом-потом, вот закончу… Пока отдохни. Почему возлежишь не во дворце?

– У вас удобств больше, – сообщил я.

– Да ну?

– Ни одна придворная дама на такую высоту не полезет, – сказал я. – Заморится платье держать на весу. Так что понимаю, почему вы под самую крышу.

– Серьезно?

– Там, – пояснил я, – ко мне скорее подберется злодей, чем здесь. А сюда по приказу королевы кого попало не пропустят!.. Те два мордоворота по-прежнему стерегут вход в вашу башню. Колдуйте, мастер, не обращайте на меня внимания. Меня как бы нет, хотя я все вижу!

Он занялся своими травками, а я прикрыл глаза и начал представлять себе мир темной материи, что заполнен такой же темной энергией. Что она за, уже определил для себя, это то, что в народе называют маной, дескать, колдуны собирают и творят чудеса. Темную материю пока не представляю, хотя умом понимаю, она везде, вселенные в ней не крупнее, чем крохотные пузырьки, что могут сколько угодно лопаться и возникать снова, как во время дождя на поверхности бесконечного озера, только вот темная материя не ограничена плоскостью, как рисует мой убогий умишко. Смутно ощущаю, что темная материя вообще существует не только в трех измерениях…

Начал засыпать, как вдруг на грани перехода в сон завис в абсолютной черноте, нет верха, низа, нет времени или гравитации, но все равно испуга почему-то нет, ощущение такое, словно сейчас все еще в материнской утробе, там защищено, и никакой опасности.

Сосредоточившись, раз уж вроде бы не сплю, попытался двигать руками, ногами, повертел головой, все еще темнота, однако появились некие темные массы, что странно, темнота в темноте, донеслись странные бухающие звуки, словно вселенная дает указания галактикам, затем блеснула искорка света…

…я уцепился за нее взглядом и начал всеми фибрами души расширять, расширять, наконец увидел в окошечке часть стены с пучками трав и корешков, ощутил узнавание, и тут же темнота исчезла, я лежу там же, где и лежал, а Рундельштотт стоит у стола и, глядя выпученными глазами в мою сторону, повторяет:

– Юджин… Юджин… Ты цел? Ты… где?.. Юджин…

Я ответил в недоумении:

– Да здесь я… А что, меня плохо видно?

Он проговорил прерывающимся голосом:

– Юджин… Что с тобой случилось?.. Постарайся ответить… Соберись!

Я крикнул уже во весь голос:

– Я здесь, профессор!.. То есть мастер!.. Все в порядке… я рядом!

В теле появилась слабость, я прислушался, отпустил странное состояние, чувствуя, как нечто исполинское уходит из моего тела, пронизывая насквозь, как нейтринный ветер.

Рундельштотт вздрогнул, отшатнулся.

– Ты здесь и лежал?.. Или переносился?

– Здесь, – заверил я. – Это ваши амулеты и заклятия, мастер… Что-то я наконец-то сделал правильно!.. Сработало!.. Меня совсем не было видно? Даже тени?

Он проговорил вздрагивающим голосом:

– Ты не просто исчез, ты совсем исчез… Понимаешь?

– Нет, – ответил я, – как это – совсем?

Он сказал быстро:

– Я вижу тех, кто пользуется простыми заклятиями исчезничества, невидимости или незримности. Даже не простыми. Но ты… а ты все здесь видел?

– Так же хорошо, – ответил я, – как и раньше. Хотя да, сейчас чувствую, что немного что-то по-другому… будто был в другом мире, что рядом, но спрятан от наших глаз… и бесцветный. Может, это и есть мир темной материи, что есть мир чистой магии?

– Что, – спросил он в недоумении, – что за мир темной материи?

– Мир чистой материи, – повторил я. – А в нем темная энергия… что есть именно магия. Ничем ее не уловить, кроме как сам человек всеми фибрами… Что такое фибры – не знаю, наверняка что-то магическое. А что, это объяснение!.. Оно самое умное, пока не придумаем лучше, что вряд ли, я же самый умный на свете, не считая вас, мастер, но вы такой ерундой заниматься не станете.

Он создал две большие чаши с вином, одну ухватил сразу и жадно припал губами к краю. Несколько красных капель сорвались на грудь.

Я взял вторую в обе руки, но спросил:

– Мастер, а если вино не удается создать надолго… оно как?

Он допил, поднял на меня взгляд.

– Вино? А что вино… Как только выпил, уже не вино. Ты думай про то, что сумел, а не про какое-то вино! Ты же совершил такое, о чем даже в древних хрониках никто не упоминал.

Я пробормотал:

– Возможно, тогда не знали о существовании темной материи?

– Ее так и называют?

– Да это так, – ответил я уклончиво, – придумываю термины… Он так же хорош, как и остальные. Ладно, мастер, сейчас вам не до обучения такого олуха. Пойду к себе, но завтра я с вас не слезу! Научиться вино делать – это круче, чем алмазы, кому они нужны?

Глава 2

В своей комнате там же в башне я рухнул на ложе и, закрыв глаза, попытался снова погрузиться в тот же мир. Не вышло, сердце бухает, как молот, в голове будто раскаленные угли кто-то ворочает железной кочергой.

Все логично, все происходит вовремя. Радиоволны существовали всегда, но человек узнал о них не раньше, чем сумел создать ловушку для радиоволн, названную им радиоприемником, то есть приемником радиоволн.

Темная материя и темная энергия существовали изначально, еще до Большого Взрыва, что на самом деле знаменовал всего лишь рождение еще одного из пузырьков в океане Темного мира, но человек узнал о них не раньше, чем подошел к пониманию их сути. От этого остался крохотный шажок к овладению. Причем на этот раз приемником темной энергии может являться также и сам человек с его сложнейшей нервной сетью тончайшей настройки.

Допускаю, что и раньше находились с неким сбоем в генах, улавливали радиоволны или темную энергию, становились магами, но сейчас уже все человечество подошло вплотную, чтобы понять и овладеть этим океаном.

И хорошо, что я успел первым. Первому все пряники. Он успевает снять все сливки, если, конечно, не прощелкает хлебалом. Я вроде бы не слишком щелкаю, а когда щелкаю, то, конечно, это виноват не я, а весь остальной мир, у демократов только так.

Все-таки снова закрыл глаза и начал старательно настраиваться на ловлю частиц темной энергии, чувствуя себя сплошной антенной. Долго ничего не происходило, слишком всего трясет, затем начал погружаться в странную темноту, что не темнота, но все же темнота, разве что не привычная, а та, когда света вообще не существовало.

Темнота вечности, настоящей вечности, когда и времени не было, не существовало, появилось оно только вместе с Большим Взрывом, как утверждает лучший космолог святой Августин Блаженный.

Затем, когда я ее прочувствовал и стал тоже частью темной материи, начал чувствовать струящуюся сквозь меня темную энергию. Она струится и струится, как те же нейтрино, что с легкостью пронизывают Землю и мчатся дальше, не замечая никаких препятствий и ничуть не отставая от тех, кто промчались мимо нашей планеты, не задев и краешком.

Дергаясь так и эдак всем телом, так неуклюже помогаю мыслительным процессам, про выпучивание глаз вообще молчу, в какой-то момент уловил, что да, часть темной энергии начинает где-то застревать во мне, наполняя некой мощью, осталось только научиться высвобождать ее…

…да еще так, чтобы не взорвалась со мной вся планета, а то и Солнечная система.

«Давай, – прошептал я мысленно, – мы одной крови, ты и я, в том смысле, что атомы те же, осталось научиться только переставлять их по неким схемам, отпечатанным в мозгу».

Ощущение вселенской огромности ушло, я ощутил себя выброшенной на берег рыбой, распластался, часто дыша и стараясь удержать в памяти все, что чувствовал.

Удержать и запомнить надо, в следующий раз заходить будет легче. Но теперь я это не оставлю.

Фицроя не узнать, за время моей аудиенции у королевы каким-то образом успел, судя по его виду, посетить всех столичных портных: новая светло-коричневая шляпа с гигантским хвастливым пером, расшитый золотом камзол, щегольские брюки, а сапоги такие, что и короли позавидуют. Есть модники, для которых обувь – это все, а у Фицроя все с головы до ног обувь, ну не может не повыпендриваться.

– Как прошло у королевы? – спросил он бодро.

На него оглядываются все прогуливающиеся во дворе, женщины сладко и обещающе улыбаются, а мужчины кланяются почтительно и с достоинством, тоже стараются понравиться герою, которому покровительствует королева.

Мне и то кланяются меньше, у меня дресс-код не совсем, я кивком отвел героя в сторону от магистрального прогуливания, но Фицрой и оттуда помахивал шляпой и грациозно раскланивался.

– Перед королевой дрожал, – сообщил я. – Стоял и трясся. Иначе перед королевами нельзя.

– Да ты чего?

– Это перед королями трястись не обязательно, – пояснил я, – им же не надо нам выказывать, что самцы круче, сами знаем, а у женщин это пунктик со времен капризной Евы. А то и Лилит.

– Чем наградила? – перебил он.

Я покачал головой.

– Пыталась, но я увернулся. Ей так обиднее. Пусть повертится!..

– Жаль, – сказал он со знанием дела. – За принцессу можно такое содрать… С другой стороны, у меня короли еще в долгу не бывали. Ты прав, так интереснее. А ты, выходит, злой? От мешка с золотом отказаться, чтобы уесть!.. Или ты в нее уже?

Я посмотрел зверем.

– Что-что?

– Влюблен, что!

Я шарахнулся, будто ударили.

– Чего пугаешь?.. Заикой можно стать!

– А что, – сказал он хладнокровно, – у вас похоже. Так в народе и начинается всякое… А народ и власть, ты сам говорил, едины в порыве. Каком – не понял. Ну что, прощаемся с Рундельштоттом и прем в Дронтарию?

– Да, – ответил я, – там как раз должны были спустить на воду еще корабль. Даже два, мы же потеряли времени больше, чем думали.

Он спросил в патетическом изумлении:

– А когда теряли меньше? Кто когда успевал быстрее, чем рассчитывал? Что бы ни задумал, клади времени в полтора раза больше! Тогда уложишься хотя бы в два.

– Стареешь, – сказал я. – Ишь, опыт у него. Бывалый, тертый! Как был Нечеса-князь… Хорошо, завтра с утра выступим. Успеешь отдохнуть?

Он посмотрел с уважением.

– А ты ого… Другой бы месяц отдыхал и хвастался. Я не думал, что столько с тобой протопаю. Полагал, как только докажу, что круче, сразу пойду дальше, оставив тебя копаться в прошлых заслугах и перебирать награды. Но вот доказал, а все равно тебе покровительствую. Из жалости, наверное. Добрый я.

– Фицрой, – сказал я с сочувствием. – Беги, пока не поздно.

Он спросил с интересом:

– А чего?

– У меня впереди такое, – сообщил я, – даже вышептать не могу. Самому страшно.

Он посмотрел с жадным интересом и потер ладони с такой силой, что едва не вспыхнули, как дощечки в руках австралийского аборигена.

– Брешешь?

– Ничуть. Видишь, уже руки трясутся? Но кур не крал.

– Пойду скажу Понсоменеру, – заявил он, – пусть собирает коней и мешки. Завтра на рассвете и выступим?

Огромное оранжевое солнце закрывает весь запад, но опускаться будет еще почти полдня, однако здесь никто не выезжает «на ночь», наш отъезд сочтут поспешным, и сразу начнутся разговоры, что могут повредить королеве.

– На рассвете, – согласился я. – Если понадоблюсь раньше, знаешь, где меня искать.

Он ухмыльнулся.

– Ну, а меня… тоже примерно знаешь.

Я проводил его взглядом, красавец и бретер, но что-то в нем еще, и чем это еще опаснее, тем старательнее должен выставлять напоказ эти нарядные костюмы, бретерство, лихость, фанфаронство, чтобы видели только эту витрину.

Мимо меня шел слуга в цветах главного дворца, на миг остановился, расправляя складки на широком рукаве, я едва расслышал шепот:

– Глерд, вас ждут в главном дворце на третьем этаже в комнате фрейлины Кареллы Задумчивой.

– Некогда, – буркнул я.

– Что-то важное, – шепнул он, глядя мимо меня.

– Готовлюсь к отъезду, – сказал я.

– Дело касается жизни, – произнес он и, не дожидаясь ответа, пошел своей дорогой, все еще поглядывая на рукав, красиво ли колышется цветная тесьма.

Я уже сделал шаг в сторону башни Рундельштотта, но тревожное любопытство, на чем все самцы горят и ловятся, все-таки перебороло. Я развернулся и пошел обратно, злой на себя, но, с другой стороны, хотя любопытные обезьяны гибнут первыми, но именно самые любопытные из уцелевших стали людьми, а более правильные все еще скачут по деревьям.

– Не слишком отставайте, глерд, – прошептал он, не поворачивая головы. – Я не могу идти медленно, не положено, а вас без меня туда не пропустят.

– Не отстану, – сообщил я. – Я такой, неотставательный.

На второй этаж гвардейцы пропустили без вопросов, но у третьего вышли навстречу с явным желанием бдить и не пущать. Слуга сделал им весьма повелительно некий знак, оба тут же отступили в стороны.

Понятно, такой же слуга, как я глерд. Подрабатывает и в ведомстве Кливарда, а то и у самого Иршира, всем нужны свои люди на разных уровнях.

На третьем этаже я пошел медленно, поглядывая по сторонам и вглядываясь в двери. Этот коридор всегда пуст, во всяком случае от слуг и стражников. Королева оберегает фрейлин как от домогательств вельмож, так и от гвардейцев, есть среди них красавцы, так что пусть лучше дежурят внизу у нижней ступени лестницы.

Странно и то, что сообщение передал безвестный слуга, а не Анна, служанка Кареллы, все-таки я Анну уже знаю, достаточно хорошо знаю.

К комнате Кареллы я подходил чуть ли не на цыпочках, вслушивался и вчувствывался. Опасности пока вроде бы нет, никто не притаился, ни синих силуэтов по ту сторону стены, ни голубых, только тонкий аромат нежных духов без примеси мужского конского пота.

Толкнув дверь, я быстро ухватил взглядом пространство комнаты, Карелла на том конце спиной ко мне стоит на балконе и смотрит через высокие перила вниз во двор.

Перешагнув порог, я зыркнул направо-налево, все чисто, я один в комнате, не считая хозяйки, пошел вперед, громко топая.

Карелла обернулась, вся озаренная золотом солнца, лицо вспыхнуло счастьем, торопливо вышла мне навстречу, в глазах ликование, настоящая женщина, умеет делать себя такой, какой должна быть в данный момент.

– Глерд, – прощебетала она, – как я счастлива… Нет-нет, не пугайтесь, в постель не потащу.

– Правда? – сказал я с подчеркнутым сожалением. – А я уж размечтался…

Она сказала с мимолетной усмешкой:

– Уже вижу, почему-то избегаете меня. Точно злые языки что-то сказали обо мне дурное.

– Мир таков, – согласился я, – а двор – еще тот мир.

Она договорила:

– Я искала способ, как сообщить вам, что вы в опасности. Простите, ничего лучше не придумала.

Я настороженно всматривался в ее юное и такое бесхитростное лицо. Мяффнер осторожно обронил насчет ее железного характера, но так, деликатно, не навязывая свое отношение и не показывая, что его мнение является единственно верным.

– Я это чувствую, – согласился я, – смотрю на вас – и вижу, как вы отбираете у меня сердце.

Она мило улыбнулась, но тут же посерьезнела и покачала головой.

– Глерд, прошу вас, сядьте. Вот сюда, это удобное кресло.

Я оглянулся, кресло в самом деле фрейлинское, сплошная роскошь, но взялся за спинку соседнего:

– Прошу вас…

Карелла, придерживая обеими руками с боков платье, улыбнулась и царственно опустилась на мягкое сиденье. Не вся, конечно, опустила только задницу, ноги на полу, но почему-то считается, что это вот и есть опустилась в кресло, как будто задница – наше все и поместить ее в кресло – уже сесть целиком.

Я сел напротив и заглянул ей в милое личико с серьезными глазами.

– Госпожа Карелла…

Она покосилась по сторонам и сказала страшным шепотом:

– Мне удалось случайно услышать обрывок разговора… В общем, некоторые считают вас серьезной помехой.

– Помехой чему? – уточнил я.

Она вздохнула.

– Больше ничего не расслышала. Но, глерд, сам тон, интонация… Говорили очень знатные глерды. А таким лучше не становиться поперек дороги. Вы собираетесь уехать?

– Да, – ответил я.

– Постарайтесь забраться подальше, – посоветовала она серьезно. – Если вам в Дронтарии дали землю, то лучше и не придумать. Когда едете?

– Завтра с утра.

Она снова вздохнула.

– Жаль, буду скучать, но вам вдали от столицы будет безопаснее. А на эту ночь усильте свою охрану. Говорят, у вас верные друзья? Неплохо, если проведут ночь в вашей комнате с оружием в руках… Глерд Юджин, я очень серьезно!

Я кивнул, не сводя с нее взгляда. То, что говорит серьезно, не сомневаюсь. Как и в том, что услышала чуть больше, чем говорит. Но без явных доказательств не станет указывать пальцем на людей знатных и могущественных.

– Что-нибудь придумаю, – пообещал я. – Хотя у меня крохотная комнатка в башне.

– У вас во дворце есть комната! Даже покои.

– Туда вряд ли пропустят мою ватагу, – ответил я, – да еще вооруженную до зубов. Пока не знаю.

Она улыбнулась.

– Глерд, я бы предложила эту комнату, но вы откажетесь.

– А вы предложите, – ответил я.

Она рассмеялась.

– Нет-нет, мне будет очень обидно, когда откажетесь прямо в лоб. Раньше у вас всегда отыскивались предлоги.

– Значит, – сказал я, – когда сам напрашиваюсь, уже вы увиливаете?

– Я не увиливаю!

– Тогда…

Она посмотрела мне в лицо, набрала в грудь воздуха и выпалила:

– Глерд Юджин, вы разделите со мной ложе?

– Разделю, – ответил я, – только уговор, мне две трети, а вам остальное.

– Это бессовестно, – заявила она, сразу оживая на глазах. – Я же хозяйка, две трети должно быть у меня!

Я подумал, кивнул.

– Хорошо, но только если мне будет тесно, предупреждаю, я залезу сверху.

Она ответила тихо:

– Стерплю. Вы вроде бы не слишком толстый… Может быть, и нетяжелый?

– Если не наедаться на ночь, – сообщил я.

Она подумала, кивнула.

– Ладно, наедайтесь. Хоть какое-то удовольствие получите.

– Госпожа Карелла, – сказал я, – кстати, можно я вас по имени?

– Буду счастлива.

– Карелла, – повторил я, – вы оказываете мне услугу, я это ценю. Не могу сказать, что готов тут же взять на себя бремя как-то благодарить, но… спасибо.

Она сказала милым голоском: