Текст книги "Королевство Гаргалот"

– Этого достаточно, глерд. Вы оказываете услуги ее величеству, а я служу ей не за высокое положение фрейлины, а потому что считаю ее великой королевой.

Я поднялся, она взглянула снизу вверх несколько испуганно, я сказал поспешно:

– Не рискую остаться прямо сейчас.

– Глерд?

– Можете звать меня по имени, – сказал я. – Это так приятно.

– Глерд… Юджин, – произнесла она с усилием, словно мое имя произносить труднее, чем остальные, – но вы придете?

– До ночи еще далеко, – объяснил я, – но обязательно приду, если вы еще не передумали.

– Никогда не передумаю, – заверила она и, уловив что-то в моем лице, добавила: – Вы же такой полезный ее величеству человек!

Я поклонился и вышел. Коридор на всем протяжении пуст и безлюден, с обеих сторон лестничные площадки, но гвардейцы все внизу, только у королевского кабинета особая стража, но те от двери не отходят.

Спустившись в зал, все-таки уловил настороженно-завистливые взгляды гвардейцев у лестницы, принял довольный вид, дескать, настоящие орлы и за пять минут находят и сжирают добычу, даже рубашку в штаны уже заправил, хоть и криво, видите, прошел мимо, а затем через запруженный вельможами и сановниками холл сбежал по широким мраморным ступенькам во двор.

Глава 3

Наша миссия осталась как бы тайной, принцессу никто не похищал, но слишком многие посвящены в случившееся, так что при дворе все равно узнали достаточно быстро. Фицрой купается в лучах славы, даже Понсоменер нарасхват среди знатных дам, репутация Рундельштотта восстановлена, только я несколько в сторонке, хотя тоже приходится лавировать между знатными вельможами, которым срочно нужно установить связи, и знатными матронами, у которых на выданье выводок дочерей, но с этими проще.

Предостерегающий холодок в спине я чувствовал дважды или трижды, это значит, обмануть удается не всех, кто-то да сообразил, что все-таки главная сила в нашей группе я, так что будут бить по мне.

Среди прогуливающихся во дворе и саду прошло оживление, на аллее показался невысокий и толстенький глерд, одетый без всякой роскоши, даже непривычно здесь, разве что золотая цепь на груди, но и она не украшение, а указание на его ранг.

Я не двигался, но он ухватил меня взглядом, заспешил навстречу, улыбающийся во все пухлое розовое лицо.

– Глерд Юджин!

Я поклонился.

– Глерд Мяффнер… Чем могу?

Он взял меня под руку и повел по аллее в сторону, где много низкорослой травы и нет придворных, там каблуки не очень для мягкой почвы.

– Уезжаете из-за Антриаса? – спросил он тихонько.

Я посмотрел с обидой, даже с высокомерным видом вскинул голову, чтобы заметнее была выдвинутая нижняя челюсть.

– Глерд Мяффнер, за кого мы меня имеете так грубо?.. Я не настолько уж и навредил королю Уламрии, чтобы его величество лично объявило на меня, простого и незаметного, как бы охоту.

– Гм, – сказал он, – но если он узнает, что это вы все там учинили…

– Я человек просвещенный, – напомнил я, – и донельзя гуманный, у нас полная зачистка считается нормой. Свидетелей не остается.

Он напомнил:

– Но вы оставили в живых женщин и… заключенных?

– Я им не представился, – уточнил я. – Безымянный разбойник. Даже непонятно, чье поручение выполнял, освобождая принцессу. Может быть, герцога Карлейского, который в нее влюблен!.. Или принца Роммельса, который не принц, но для народа принц. Нет, дорогой канцлер, просто у меня важные дела на берегу моря.

– Подаренный его величеством королем Астрингером замок? – переспросил он. – Это достойный дар, глерд Юджин. Только мне казалось, вы не совсем тот человек, что с головой уйдет в хозяйствование…

– Заглядывая вперед, – договорил я, – могу сказать, что зрю великие перемены… Режим Антриаса падет, это несомненно, а королевства Нижние Долины и Дронтария сблизятся настолько, что… это будет нечто вроде конфедерации. И ее величество получит выход к морю… Нет-нет, я не имею в виду брак с его величеством Астрингером!

Он смотрел на меня внимательно и несколько исподлобья.

– Вы заглядываете очень далеко, глерд… Насколько ваши видения… или это грезы, обоснованы?

Я ответил негромко:

– Вы же знаете, это не видения, а ваши пожелания, глерд Мяффнер. Как и пожелания глердов Иршира, Джоэла, Брандштеттера… Ее величество подобрало хороший состав Совета, я заметил. Много в нашем мире можно добиваться переговорами, удачным торгом, сделками, пактами, а не только войной или замужеством.

Он кивнул, лицо оставалось рыхлым и мягким, но во взгляде мелькнула сталь.

– Глерд, мне нравится ваше удивительное понимание, несвойственное, уж простите, юному и не очень умному с виду человеку. Это прекрасно, но какова в этом ваша цель?

Я пробормотал:

– Надо ли знать, глерд?

– Не обязательно, – ответил он. – Но, вы же понимаете, находясь вблизи королевы и защищая трон… подозреваешь всех.

– Я уезжаю, – напомнил я.

Он мягко улыбнулся, но взгляд оставался твердым.

– Но у вас и здесь владения… и, что главное, влияние при дворе.

Я заглянул ему в глаза, Мяффнер ответил прямым и откровенным взглядом, дескать, смотри даже то, что там на самом дне моей души.

– Королева вам доверяет, – проговорил я медленно, – это я заметил. И вы умеете хранить тайны. Хорошо, но пусть это будет только между нами, договорились?.. Я же вижу, вы храните многие ее секреты.

Он бросил по сторонам осторожные взгляды. Я ждал, он ответил шепотом:

– Все, что скажете, умрет со мной.

– Моя цель, – произнес я тихо, – острова в океане. Это не повредит ни ее величеству Орландии, ни королю Астрингеру, к которому питаю уважение и признательность. Но, как вы видите, любая война помешает мне и моим планам.

Он подумал, все еще рассматривая меня испытующе.

– Если это так… можете рассчитывать на мою поддержку. Я даже не спрашиваю, зачем вам острова.

Я наклонился к его уху.

– Просто хочу попасть обратно. Когда-то выбросило при кораблекрушении на этот берег. Выжил только я, да и то чудом прицепился к обломку мачты. Ураган был страшный, наш кораблик несло несколько недель сквозь тьму и ливень. Мы не знали, где находимся, а потом страшный удар, корабль рассыпается, а нас всех смывает волной высотой с этот дворец.

– Понятно, – пробормотал он, – понятно, почему так рветесь к морю. И даже понятно теперь, откуда у вас определенные знания и умения, неведомые здесь. Вы ведь не простолюдин там, в своих землях? Теперь понимаю лучше… Хорошо, глерд Юджин! У меня гора с плеч. Нет, не потому, что вы исчезнете, а что узнал разгадку… Спасибо за все.

– У меня странное чувство, – пожаловался я, – что не закончил здесь, в Санпринге и вообще Нижних Долинах, что-то очень важное…

– Глерд?

– Это только чувство, – сказал я. – Может быть, вспомню. Может быть, вспомните вы.

Краешек оранжевого солнца опускался долго, но наконец мир охватила полная тьма, я выждал, когда поднялась огромная красная луна, покинул башню и, настороженно прислушиваясь, перебежал двор к главному зданию.

Гвардейцы впустили молча, я поколебался насчет Кареллы, но обещал прийти на ночь, а сейчас еще вечер, потому прошел мимо ее двери на цыпочках, отыскал «свои покои», а там, не раздеваясь, рухнул на роскошнейшее ложе.

В этом явно умысел королевы, чтобы дать мне в пользование большую роскошную комнату на том же этаже, где комнаты всех ее фрейлин. Если спросить в лоб, то наверняка холодно ответит, что какая мне разница, а покои там для гостей самые лучшие, и если что, то я сумею защитить ее фрейлин.

И прекрасно понимает, что самому защищаться от фрейлин здесь будет труднее.

Лежать, похоже, в этом мире я разучился. Поворочавшись, взял последнюю из стрел, которые покупал для Понсоменера, и, ощупав всю и чуть ли не исцеловав, принялся воображать, что группирую хаотично прыгающие атомы в нечто упорядоченное, имеющее цельную структуру, как вот здесь, в этой стреле.

Через несколько минут тягостных усилий на ладони возникло нечто холодное и тяжелое. Я торопливо открыл глаза. Сердце екнуло, блин, я же сосредоточился как-то не совсем так… не совсем правильно.

Стрела, как понимаю, из перестроенного углерода, он же обыкновенная сажа, что при замене одного-единственного атома превращается в алмаз. Я же сосредоточился на прочных и долговечных стрелах, вот и получилась… прочная. Насколько долговечная, гм, определим, оставив ее на столе и прикрыв тряпочкой, а вот прочность нужна иная. Зачем такая прочность, когда хрупкость выше нормы?

Такое улучшать не могу, образования недостает, единственное выполнимое требование – это создать точно такую, какие распечатал вместе с луком, желательно живущую предельный для моего умения срок.

Если получится, смогу наделать Понсоменеру заранее, но даже если не истратит все, не страшно, моя впитывающая темную энергию одежда постоянно наполняет меня магической мощью, так что могу творить без всяких усилий и не чувствовать усталости, как было раньше.

Хотя, если честно, мне кажется, я поглощаю своими фибрами энергии больше, чем собирает одежда, но проверю в другой раз. Все, на сегодня хватит.

Я выскользнул в коридор, отыскал дверь комнаты Кареллы и вежливо постучал. С той стороны прозвенел счастливый женский голосок:

– Заходите… Юджин!

Я переступил порог, держа в руках пару стрел и кусочек гранита, его тоже создал для проверки, поклонился.

– Карелла… Я что, сопел, хрюкал за дверью или шумно чесался?

Она пошла навстречу, я торопливо положил на столик возле двери обе стрелы и камешек, остановился, вдруг да бросится в объятия, что еще хуже, влепит поцелуй, как же они все любят это непонятное для мужчин дело.

Карелла остановилась и с улыбкой протянула мне руки.

– Совсем не шумно, – заверила она, – я же вас жду, разве забыли? Прислушиваюсь к каждому шороху за дверью.

– Только о встрече и думал, – заверил я.

Она с напряженной улыбкой наблюдала, как я бережно взял ее ладонь и коснулся губами тыльной стороны, странный и пугающий ритуал, но я не грызанул и даже не укусил, и она с облегчением поинтересовалась:

– Тогда почему так поздно?

– Робел, – признался я. – Я такой, знаете ли, робкий, застенчивый и доверчивый, что просто до наивности. Вы к наивным как относитесь?

– Вы не наивный, – ответила она серьезно.

– Правда? А какой?

Она чуть улыбнулась.

– Не наивный, этого пока достаточно. Юджин, я велела накрыть стол, вдруг вы голодны…

– Что значит «вдруг»? – спросил я оскорбленно. – Мужчина всегда голоден!

Она вернулась к столу, там под белоснежным покрывалом топорщится нечто, закрывающее всю столешницу, красивым жестом сдернула накидку.

Я охнул и жадно сглотнул слюну. Мощно пахнуло свежеподжаренным нежнейшим мясом. На широком блюде толстая, как кабан, коричневая тушка откормленного гуся с задранными культяпками лапок и распоротым брюхом, откуда выглядывают коричневые комочки мелких птичек, на блюдах ломти прожаренной оленины, телятины, вепрятины, отдельно собраны блестящие от жира бараньи ребрышки, лопну, но все обглодаю, а еще и филе из красной рыбы разных пород.

– Впечатляет, – выдохнул я.

Она счастливо прощебетала:

– Нравится? Это я еще не сказала, что у меня в гостях будете вы, глерд! Иначе бы повара расстарались!

– Я что, и у них популярен? Кстати, меня зовут Юджин.

– Юджин, – повторила она с сияющей улыбкой, – прошу прощения. Вы у всех здесь популярны даже не знаю насколько. Мы все зависим от королевы, а вы ее защитник.

Я взглядом указал на стол.

– Приступим? Это ничего, что я в ваших апартаментах вас же и зову к столу?

– Вы мужчина, – напомнила она. – Мужчины везде хозяева.

– Как мне это нравится, – пробормотал я и, указав ей на ее кресло, сам сел ближе к центру, – как мне нравится ваше отношение к проблеме полов и вашему победоносному неравноправию.

Она напомнила:

– Юджин… хозяин садится обычно во главе стола.

Я отмахнулся.

– То простой хозяин, а настоящий садится там, где ему изволится. И ничего не теряет во мнении окружающих, если он в самом деле чего-то стоит. Мне отсюда стоит только руку протянуть!

– А туда я могла бы вам подавать, – мило сказала она, – но вы правы, настоящий хозяин сам знает, что делать за столом, с лошадьми и женщинами.

За женщинами никогда не умел ухаживать, да на хрен учиться, пусть теперь они за нами, а здесь как в воду глядел: Карелла с мягкой материнской улыбкой перекладывает мне на тарелку новые вкусности, по мере того как я очищаю там со скоростью лесного пожара в жаркий сухой день.

Уже когда я распустил пояс и ощутил, что дышать как-то трудновато, а дышать надо, впереди еще пироги и всякие сладости, поинтересовался:

– Карелла… ик!.. а что вы не лопаете?.. Вроде бы… вкусно…

Она жалко улыбнулась, я спросил участливо:

– Что, слишком сладкое?

Она произнесла с вялой улыбкой:

– Не обращайте внимания, глерд. У меня от кислого, жирного и сладкого начинаются рези в животе. А потом сильно болит голова. Голова вообще-то и так часто болит, но это у многих женщин.

– Сочувствую, – ответил я автоматически. – А у меня еще хуже, ночами спать хочу!.. Столько времени пропадает зазря.

Она покачала головой.

– Глерд… простите, Юджин, но это же так сладко и приятно, когда спишь… да еще если хорошие сны. Хотя да, я вас понимаю, вы мужчина, вам бы действовать, а не грезить о счастье.

Она налила в чаши вина, я смотрел на ее нежное бледное лицо – совсем не бывает под солнцем, аристократки должны прятаться от его жарких лучей.

Кончики моих пальцев словно сами по себе нащупали пряжку пояса. Легкий щелчок – встроенная коробочка выкатила на ладонь нечто теплое, разогретое моим пузом.

Карелла смотрела с изумлением, таких поясов не видела, хоть и в королевском дворце, где все-все, а я протянул ей капсулу сине-красного цвета.

Она с недоверием приняла это странное изделие, в ее нежных тонких пальчиках капсулка показалась мне огромной и даже грубовато сделанной.

– Это… что?

– Проглотить и запить, – велел я. – Лучше водой, я не очень доверяю здешним винам.

– Это… лекарство?

– Внутри истолченный порошок, – объяснил я. – Хотя если истолченный, то уже порошок? В общем, это остановит вашу головную боль. Оболочка растворится, она из сушеных кишок добытого на охоте благородного оленя. Очень благородного. С родословной. Думаю, есть даже королевские олени, раз уж есть пингвины и гуппи…

Она проговорила слабо:

– Ой, спасибо… Я верю вам, Юджин.

Я проследил, как глотнула и запила водой. По нежному горлу прокатился комок, я почти увидел, как эта капсула двигается по пищеводу, а там ее с недоверием принимает и начинает придирчиво рассматривать желудок.

– Вот и хорошо, – сказал я с облегчением. – Спасибо, что без женских штучек.

Она сказала тихо:

– Я верю вам, глерд. И слушаюсь. Все, что скажете, правильно… Голова перестает болеть на весь день? Или только на этот вечер?

– Гм, – сказал я с неловкостью. – Вообще-то совсем перестанет. Это снадобье не от головной боли. Оно усиливает вашу защитную систему обороны, начиная от часовых на входе. А гарнизон у вас теперь вообще просто звери… Все хвори подавят и выбросят за стены вашей крепости, а новых не пропустят.

Она тихо улыбнулась.

– Глерд, вы говорите так образно… Стихов не пишете?

– Обижаете, – ответил я с достоинством урожденного глерда. – И факелами не жонглирую. А то если попробую, полкоролевства спалю!

– Позвольте, – сказала она и налила мне вина, – это лучшее в Нижних Долинах…

– Верю, – сказал я, – вы же лучшая! И вино должно быть самое-самое… Что вы так смотрите? Ах да, пора в койку?

Ее щеки зарделись нежнейшим румянцем.

– Юджин… Я стесняюсь.

– Будем стесняться вместе, – сказал я решительно. – Нет-нет, это платье сбросить нужно обязательно, а это вот сооружение надевать не стоит вовсе!

Она сказала жалобно:

– Но это ночное платье… Спать положено в нем.

– Здесь что, – поинтересовался я, – ночами мороз?.. Тогда одеялом укроемся. А этот ворох платьев… нет-нет, его лучше с моей стороны, люблю вытираться мягким.

Глава 4

В постели она, как и все женщины королевства, умеет только лежать, раздвинув ноги, но потом ожила, чирикает и щебечет, старается понравиться, обеспокоенная, было ли мне хорошо.

Я в расслабленном состоянии слушал ее торопливые рассказы о дворцовой жизни, придворных, их интригах, состоянии дел королевства, как его понимает знать, о борьбе за место возле королевского трона, что является основной целью жизни высокопоставленных глердов.

Женщине положено мужчин развлекать, она старательно рассказывала, что в королевстве борьба идет между могущественными родами Райансов и Мишеллистов. Те и другие проталкивают своих людей на высшие должности при дворе, а королева старается соблюдать равновесие. Есть и другие силы, но Райансы и Мишеллисты самые могучие, с ними считаются в первую очередь…

Я ловил на себе ее обеспокоенный взгляд, вдруг уже давно сплю, на всякий случай пробормотал:

– Есть варианты лучше…

– Глерд?

– Не заниматься, – буркнул я, – соблюдением баланса, не королевское это дело, а принимать на службу… скучно такое говорить, но в самом деле талантливых и работоспособных… Неужто таких нет?.. Кстати, у тебя красивые сиськи.

Она спросила смущенно:

– Правда?

– Точно, – подтвердил я, – торчат, как у козы. Здорово. Интересная форма… Рахитом не болела? Химер в родне не замечено?.. Тогда просто редкостное сочетание генов… Одобряю. И пузо просто чудо, нетолстое, но все равно нежное и мягкое. Люблю такие щупать. Значит, ничего конкретного не слышала? Только считают меня угрозой и не прочь как-то прижать так, чтобы копыта отбросил?

Она закусила губу, вижу, как борется сама с собой, наконец прошептала, зябко вздрагивая голыми плечиками.

– Я не уверена, – шепнула она совсем тихо, – но однажды прозвучало имя герцога Лонгшира… Мне показалось, он вовлечен, но в какой степени… не знаю.

Я погладил ее по голове, шелковые длинные волосы ниспадают на плечи и грудь, красиво смотрится, а голенькая она совсем не такая уверенная, как при всех регалиях, и жутко стесняется, то и дело тащит на себя одеяло.

– Не знаю такого… Хотя неважно, королевство большое, не все герцоги толкутся при дворе.

Она кивнула.

– Да, у некоторых дворцы не уступают королевскому.

– Ладно, – сказал я, – спи.

Она застенчиво улыбнулась.

– Я еще никогда не спала с мужчинами. Вот так, в одной постели. Говорят, так только у самых бедных крестьян… А вы, Юджин, полководец…

– Что-что? – перепросил я.

– Не придворный, – пояснила она. – Вы утолили мужской голод и… все. Ничего сверх. Из того, что требуется пресыщенным глердам двора. Кем бы вы ни прикидывались, но в постели каждый мужчина себя выдает, кто он есть и чего стоит. Вам не нужно никаких утех…

– Гм…

– Вы ворвались в меня, – пояснила она, – как захвативший крепость полководец. Крепость ваша, а все ее украшения вам неинтересны.

– Любопытное сравнение, – пробормотал я.

Она посмотрела на меня серьезными глазами.

– Глерд, не буду от вас скрывать… красивой, но бедной девушке, это я о себе, приходится уживаться при дворе, уступая домогательствам и желаниям высшей знати. Для того нас и набирают, чтобы распаленные страстью вельможи не уходили по ночам в притоны на окраину города, где их могут ограбить и даже зарезать… Потому я уже научилась разбираться в мужчинах. От вас будет многое зависеть в этом мире, глерд!

– Спасибо за пророчество, – сказал я, – хотя я в них не верю.

– Я тоже, – сообщила она. – Это не пророчество, а понимание мужской сути. Всегда вы таким были или недавно взматерели, неважно. Сейчас вы настоящий, каким должен быть мужчина. И мне хорошо и защищенно в кольце ваших рук… Кстати, голова уже не болит, а чувствую я себя так хорошо, как никогда в жизни.

Я развернул ее к себе задницей, подгреб ближе, вжимая в себя ее мягкое нежное тельце. Так и заснули, как сложенные в кухонном ящике столовые ложки.

Наверное, чтобы лучше понять женщину, проще всего провести с нею ночь под одним одеялом. Утром я проснулся первым и некоторое время смотрел на это теплое и беззащитное существо, что, как бы мы ни поворачивались во сне, все равно подгребалось ближе и почти заползало на меня, инстинктивно ища защиты у более сильного и свирепого существа.

Она сняла не только одежду, но и роль, которую играет при дворе, поняла женским инстинктом, что с настоящими мужчинами, а меня считает именно таким, это бесполезно и даже вредно. И вот теперь у меня вместо настороженности только жалость и желание чем-то помочь, но, увы, в такой помощи нуждается все население этого королевства и всех остальных.

Осторожно начал выползать из-под ее теплого нежного тела, сперва переложил кудрявую головку с эротично распущенными волосами с моего плеча на предплечье, аккуратно сдвинул согнутую ногу с моего пуза.

Карелла жалобно прошептала что-то, не просыпаясь, а я наконец поднялся, тихонько оделся и бросился к маленькому столику, где вчера оставил стрелы.

Никаких стрел, никакого следа. Значит, все-таки несколько часов они держатся. Сколько точно, выясним в другой раз. А вот примитивный камешек все еще лежит.

Осторожно приоткрыл дверь, придержал, чтобы не стукнула, и вышмыгнул в коридор.

Двое гвардейцев внизу у лестницы коротко переглянулись, но смолчали, их работа реагировать на вторжение, а я сказал наставительно:

– Завидовать нехорошо!

И гордо прошел мимо.

Понсоменер зашагал рядом так неожиданно, что я вздрогнул, вот бы так научиться, я бы даже не знаю, ну, сперва, конечно, подкрадывался и гавкал над ухом… хотя нет, пора кончать с этой дурью, я же теперь знатный глерд и вообще обладаю силой, так что надо вести себя иначе, но как… еще не понял. Точнее, не определился.

– Коней седлать? – спросил он.

– Разве уже не утро? – спросил я бодро. – Фицроя искать нужно?

– Нет, – ответил он. – Я знаю, где он.

– Тогда и седлай, – сказал я, – и Фицроя приведи, а еще маковые зерна в мешке пересчитай.

– В каком мешке? – спросил он.

Я посмотрел на его серьезное лицо.

– Ух ты, в самом деле можешь. Ладно, мешок ввиду особых обстоятельств пока отменяем. Седлай коней. Три нам и три в запас.

Он кивнул и удалился, вроде бы уходил медленно, но как-то слишком быстро исчез, что-то у меня с восприятием пространства-времени…

Издали донесся веселый голос:

– Все равно я поднялся раньше всех! Пришел, здесь никого и… отлучился ненадолго. Понс с лошадьми?

Я обернулся, Фицрой идет от группы щегольски разодетой молодежи бодрый, веселый, чуточку хмельной и самый яркий, как павлин в знойном солнечном свете среди простых петухов и кур.

– С лошадьми, – ответил я, – слушай, ты такой нарядный… Может быть, оставить тебя на потеху местным глердессам? Жалко такого тащить через лес, где тролли, вепри и вот такие лягушки, а то и вовсе жабы, даже жабищи.

Он изумился:

– Тебе что, меня жалко?

– Одежду, – пояснил я. – Ты же у нас экспонат.

Он беспечно отмахнулся.

– Как только выедем за город, переоденусь. У меня в мешке всегда есть дорожная. А та, что ты у Рундельштотта спер, всегда на мне!

– Хитер, – согласился я. – Ладно… а вон и Понс!

Понсоменер вывел трех коней, за ними еще трое с мешками, у двух за седлом, а у одного свисают по обе стороны.

Фицрой лихо вскочил в седло, я вставил кончик сапога в стремя, начал разбирать повод, как за спиной раздался хриплый вопль:

– Что… а хде мой конь?

Стражники у башни Рундельштотта весело смотрят вслед старому мастеру, а он, пошатываясь, двигается зигзагом к нам, всклокоченный и с опухшим то ли от пьянства, то ли от недосыпа лицом.

Фицрой гыгыкнул, пьяных все любят, а я спросил настороженно:

– О чем вы, профессор… э-э… мастер?.. Мы уже вернулись, все в порядке! Отдыхайте. Это не Уламрия, правда-правда!.. Видите вон дворец? Правильно, это королевский… А в нем ее величество королева Орландия.

– У вас такое вино, мастер, – сказал Фицрой с завистью и облизнулся, – что можно всю жизнь провести на ложе с чашей в руке. Даже без баб, хоть и недолго. А с бабами долго.

Рундельштотт огрызнулся:

– Я еще не выжил из ума!.. Не надо мне вот такое!.. Здесь, по мнению ее величества, я потерпел крах и едва не погубил все королевские драгоценности, хотя чувствую, что кое-что удалось… но на новом месте могу если не совершить нечто, то хотя бы увидеть это новое!.. Так что еду с вами.

Я сказал мягко:

– Мастер… После того как удалось вернуть принцессу, королева сама вас будет целовать в задницу и сделает для вас все, что пожелаете. Может быть, не стоит?

Он покачал головой.

– Она не сделает того, что мне нужно. А замка и слуг мне как-то не требуется. Это мальчишек нетрудно купить такой ерундой.

Фицрой заулыбался шире, даже Понсоменер посветлел лицом, а я сказал:

– Мастер, без вас мы провалили бы дело, вы несколько раз спасали наши шкуры. Так что вы имеете право…

– На отдых, – вставил Фицрой.

– И даже с нами, – закончил я, – только не жалуйтесь, будет трудно.

Понсоменер молча подвел Рундельштотту его прежнего коня, уже оседланного и с вещевым мешком позади седла.

Рундельштотт посмотрел на него пристально, но смолчал, а Понсоменер выждал, когда чародей вставит носок сапога в стремя, и помог подняться на конскую спину.

– Минутку, – сказал я, спохватившись, – я мигом… Одна нога здесь, другая там.

Они провожали меня недоумевающими взглядами, а я вбежал в башню, поднялся на самый верх, прыгая через две ступеньки, а там, влетев в лабораторию с Зеркалом Древних, открыл стрельбу с двух рук сперва в зеркало, но там ничего не произошло, пули уходят как в туман, а когда сообразил, что стараюсь зря, шагнул ближе и начал методично всаживать разрывные пули в стену по кромке Зеркала.

Гранитные блоки уступают нехотя, пули высекают глубокую борозду, а если бы строили из простого кирпича, просаживало бы насквозь.

Я перевел дыхание, зашел с другой стороны, но когда и так прорубил канаву, зеркало против ожиданий осталось таким же прилипшим к стене. Сцепив зубы, прострелил канавку и снизу, попробовал отодрать. Сверху крякнуло, тяжелая рама поползла по стене вниз, тяжело ударилась краем о пол.

– Минуточку, – сказал я хрипло и пощупал поверхность, попробовал надавить, но теперь это всего лишь твердая пластина из неведомого металла, если кому придет в голову, что через нее можно проходить, тот наверняка сумасшедший.

Фицрой и Рундельштотт с интересом оглянулись на грохот моих сапог, когда я выскочил из башни. Понсоменера с ними нет, а Фицрой крикнул:

– Помочь?

– С королевой не попрощался, – крикнул я и ринулся в сторону главного корпуса. Придворные по дороге почтительно кланяются, я пронесся через холл, взбежал наверх, а там гвардейцы забеспокоились, когда я с решительным видом устремился к двери королевского кабинета.

Один из дежурящих в коридоре слуг торопливо выступил навстречу и спросил в нерешительности:

– Вам… назначено?

– Мне всегда назначено, – отрубил я.

– Но… где сопровождающий?

– Мне без надобности, – ответил я и, отпихнув, распахнул дверь. В кабинете королевы три ее фрейлины, Джеффрина, Аннароза и Карелла, устроились на крохотных скамеечках у трона, у королевы у руках длинный свиток.

На меня оглянулись в испуге, я сказал быстро от порога:

– Кони уже оседланы, ваше величество, мои спутники меня ждут! Но я забежал на минутку, чтобы, рискуя навлечь на себя ваш гнев, напомнить об одном незаконченном деле.

Фрейлины притихли, рассматривая меня с испугом и любопытством.

Королева произнесла холодно:

– Глерд?

Я указал взглядом на фрейлин, она сделала небрежное движение пальцами, и все три, послушно поднявшись, упорхнули мимо в коридор, обдав меня мощным запахом духов, а Карелла постаралась задеть и одарить нежным напоминающим взглядом.

Едва за ними захлопнулась дверь, я сказал негромко:

– Зеркало Древних.

Королева вздрогнула, зрачки сузились, явно тоже иногда о нем вспоминает с тревогой.

– Что с ним?

– Пока ничего, – пояснил я осторожно, – однако побаиваюсь, что в принципе умному человеку можно найти другой способ, чем отыскал Рундельштотт. Более дешевый и простой. А это очень даже не в ваших интересах, как я понимаю.

Он спросила быстро:

– И что предлагаете?

– Либо уничтожить, – ответил я, – либо поставить в ваших личных покоях. Где никто, кроме вас, не сможет его даже увидеть. Я его уже подготовил к транспортировке.

Она не сводила с меня испытующего взгляда.

– Странно, что предлагаете такое именно вы.

– Ваше величество, – ответил я смиренно, – мне так понравилось здесь, теперь меня палкой не выгнать обратно.

Ее губы слегка дернулись, то ли удержала язвительную усмешку недоверия, то ли признак раздражения на слишком заметную брехню.

– Зеркало уберем, – ответила она сухо. – Хотя по сравнению с угрозой вторжения войск Антриаса…

– Мониторите? – спросил я. – В смысле, следите за продвижением его войск?

Она наклонила голову.

– Конечно. Докладывают ежедневно. Мне показалось, он очень рассчитывал использовать Андрианну. Сейчас даже не знаю, ускорит нападение или замедлит, придумывая что-то еще.

– Оба варианта хороши, – сказал я почтительно. – Но войска короля Астрингера, как я вам уже сообщил, занимают позиции на границе. Везде строятся засеки и защитные полосы, так что Антриаса встретят достойно.

– Если ничего нового не придумает, – сказала она усталым голосом. – Но все равно мы не сдадимся.

Я отступил на шаг, поклонился.

– Позвольте откланяться, ваше величество. Я рад, что во главе вашего вполне демократического правления стоит самодержец, который железной рукой ведет королевство к победе и всеобщему счастью.

Она кивнула с самым кислым видом, я отступил еще, повернулся и вышел в коридор.