Текст книги "Рейд во спасение"

Глава 14

Три склада, как объяснил Бойченко по дороге, «Ямалзолото» построил на свободном месте, купив участки земли, а когда потребовались еще помещения, попросту арендовал заброшенный завод с его пустующими складами.

– Сейчас там еще бардак, – сказал он, – но на безопасности это не сказывается. Все ворота на запоре, окон на первом этаже нет вообще. Пломбы на месте. Если и оттуда серебро исчезнет вместе с ящиками, то я уже и не знаю, что происходит…

Он бросил выжидающий взгляд на Михаила, тот проговорил, повторяя слова Азазеля:

– Мир меняется. Воры тоже меняют методы, что-то придумывают новое…

– Да, – сказал Бойченко со вздохом, – за всем не уследишь… А надо!

Охранник, что не охранник, а руководитель вневедомственной охраны, помалкивал за рулем, гнал и гнал автомобиль, где превышая скорость, где срезая углы, дважды пересек сплошную двойную, наконец далеко впереди показалось угрюмое высокое здание заводского корпуса, серое, словно покрытое пылью.

Бойченко сказал невесело:

– Я хорошо помню, когда завод только начали строить… И вот уже все устарело, пришлось бросить вместе с ценным оборудованием.

Охранник откликнулся, не отрывая взгляда от лобового стекла:

– Он хоть двадцать лет продержался!.. А у нас только-только выстроили завод по производству видеомагнитофонов, как пришли компьютеры, и все, завод пришлось закрывать. Все теперь так быстро, не успеваешь «мама» хрюкнуть!.. Скоро даже строить заводы не будут успевать, как вся их будущая продукция устареет.

Ворота громадного помещения закрыты, но прямо в них распахнута калитка, возле нее несколько человек с жаром размахивают руками, спорят, а когда автомобиль остановился неподалеку, все умолкли и повернулись к прибывшим.

Бойченко вышел первым, вскинул руки.

– Пока ничего не известно, но мы работаем, работаем… С вашего позволения пройдем вовнутрь. Что узнаем, тут же сообщим.

Михаил молча, напуская на себя таинственность, прошел с ним и начальником охраны через железную калитку.

На складе темно, он хотел было воспользоваться фонариком, но если похитители серебра уже здесь, могут скрыться раньше, чем их обнаружат, двинулся вперед осторожно, стараясь ничего не задеть, что может звякнуть или скрежетнуть по металлическому полу.

Вдоль стен в несколько рядов толстые трубы и связки цветных проводов, всякого рода станки с числовым управлением, что устарели раньше, чем износились, ограды и перегородки, мостики, две кран-балки со свисающими на толстых обрезиненных шнурах продолговатыми пультами с цветными кнопками.

Еще некие чаны, цистерны, две металлические лестницы наверх, там такое же переплетение конструкций из толстого железа, массивные стеллажи с покрытыми пылью деталями к механизмам, что тоже вынужденно уступили место более совершенным.

– А вон там, – сказал он и указал на окно в стене у самого потолка, – смотрели?.. Следы какие-то…

Начальник охраны посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Стена ровная, как стекло! Ну, почти. И никто туда не ходит, даже кран-балки. Да и электричество здесь давно отключено.

Бойченко быстро взглянул на Михаила.

– Полагаете… по стене?

– Есть же эти, – сказал Михаил, – что по стенам лазают? Хомопауки?.. А если еще присоски на ладони, как у гекконов…

Охранник сказал возмущенно:

– Никакие присоски нас не выдержат!.. У геккона хвост, а у нас жопы, как сто гекконов!..

Бойченко покосился на Михаила и ответил как-то замедленно:

– Но, может быть… новые технологии…

– Да, – подтвердил Михаил, – новые технологии. Как бы вот… Наука на марше и все такое…

Охранник возмущенно хрюкнул и умолк, а Бойченко подтвердил с готовностью:

– Да-да, новые технологии. Недаром же украли серебро, а не золото! Значит, не простые воры.

И снова в его словах Михаил уловил двойной смысл и некий намек, который он может знать, но может и не понять, если не в теме, потому Михаил лишь кивнул, сказал с подчеркнутым равнодушием:

– Да, пикотехнологии… на марше. Строем, в ногу… Пойду взгляну малость… Место этого… как его… будущего возможного преступления… обозначим в общих чертах и резах…

– Да-да, – сказал Бойченко со значением в голосе, – вам лучше взглянуть… свежим взглядом.

Михаил кивнул и двинулся через просторное помещение, некоторое время слышал позади шаги, но затем, зайдя за ряд массивных ящиков, резко ускорился, переместился в другую половину, ничего по дороге не пропуская из виду, а там остановился и осмотрелся, чувство тревоги говорит, что нечто опасное присутствует или совсем недавно присутствовало, но сейчас уже ничего такого вроде бы нет…

Он вздрогнул, из-за массивного корпуса токарного станка в трех шагах выглядывают ступни ног лежащего человека. Осторожно обогнул станину, стараясь не приближаться, за ней распростерт вверх лицом человек, смертельно бледный, словно из него выкачали всю кровь, явно не дышит и вообще без признаков жизни.

Михаил, чувствуя нарастающую тревогу, всматривался внимательно, но нечто заставило быстро оглянуться, и едва успел увернуться от летящего прямо в лицо кулака размером с валун, которыми катапульты крушат стены крепостей.

Сдвинувшись в сторону, перехватил руку, с силой рванул вниз, чувствуя, что ломает ствол дерева. Нападавший взвизгнул, голос нечеловеческий, отшатнулся, но Михаил удержал, и вдруг сильный удар сзади по затылку бросил его на пол.

Уже грохнувшись всем телом, успел увидеть, что мертвец вовсе не мертвец, уже на ногах, хотя все такой же смертельно бледный, морда удлинилась, в пасти длинные острые зубы. Бросились дружно вдвоем, Михаил откатился в сторону, чем явно удивил и озадачил обоих, после такого удара подняться, да еще достаточно легко…

Пистолет он выхватил с такой скоростью, что сам бы удивился в другое время, выстрелил, один из нападавших покачнулся, второй взвизгнул громче и, прыгнув вверх, как кузнечик, ухватился за балку, во мгновение ока оказался на ней и пробежал на другую сторону с такой непостижимой скоростью, что Михаил лишь провел стволом пистолета, но стрелять даже не пытался.

Когда он оглянулся на того, которому сломал руку, тот уже юркнул за станину, а там, пригибаясь и прячась, понесся прочь, только мелькнула тень от далекой лампы.

– Я тоже умею лазить, – буркнул он и, подпрыгнув, ухватился за поручень ограды на втором этаже, вскинул себя на металлическую площадку, опоясывающую здание цеха, там видны двери, но ни одна не распахнута, а это значит, либо успели выпрыгнуть через окно, которое под самой крышей, либо прячутся здесь…

В захламленном станками помещении неуютно и страшновато, он медленно передвигался, прислушиваясь и принюхиваясь, получить по голове не очень-то и хочется, могут ударить так, что и череп элементаля не выдержит, он пока не знает его прочности…

Мелькнула тень, он подавил импульс тут же броситься в ту сторону. Противников двое, погонится за одним, второй самое малое, что может сделать, – дать подножку, а там навалятся вдвоем…

Вдалеке послышались быстрые шаги бегущих людей. Бойченко и охранник вынырнули из-за станков запыхавшиеся, с пистолетами в руках, охранник вообще хватает воздух широко раскрытым ртом, словно рыба на берегу.

Бойченко спросил хрипло:

– Мы услышали выстрелы… Что это было?

Охранник сказал прерывистым голосом:

– Я видел… видел… они что, шкуры на себя… напялили?.. и прыгают как-то не по-людски…

Бойченко сказал непослушными губами:

– Нам могло показаться…

Михаил сказал недовольно:

– Какие-то секретные эксперименты секретных лабораторий… Сейчас это все официально под запретом, но вы же понимаете, науку остановить не проще, чем переубедить женщину. Любая страна старается себя обезопасить, потому вот так тайком и генетические коды редактирует… и вообще мутантов творит. Но за то, что какие-то вырвались на свободу, я бы службе безопасности головы поотрывал!

Он сам ощутил, что говорит совершенно искренне, хотя имел в виду службу охраны порталов ада, но Бойченко вздохнул с сочувствием, сказал дрожащим голосом:

– Там нужно установить автоматические системы уничтожения всех, у кого несанкционированный допуск… И не доверять охрану ученым!

Михаил сказал коротко:

– Оставайтесь здесь. Я прослежу, куда могли скрыться те двое.

– Это опасно, – возразил охранник. – Я лучший стрелок в нашем отделении!

– Ждите, – велел Михаил и, зайдя за ближайший великанский станок, сделал скачок в том направлении, куда метнулись фигуры похитителей серебра.

Он едва не прыгнул им на спину, оба уходят тяжелыми прыжками, держа в передних лапах по деревянному ящику.

Зачуяв его, обернулись, Михаил не стал вызывать меч, моментально выхватил пистолет с бронебойными пулями и выстрелил дважды в оскаленные морды.

Головы дернулись назад с таким хрустом, словно ломаются шейные позвонки, но тут же вернулись на место, а крупные глаза, привыкшие к темноте, начали наливаться кровью.

– Да сдохните, твари, – прошипел он, выстрелил еще, всаживая каждому в голову по две пули, а пока демоны спешно заращивали раны, не выпуская из лап ящики, он бросил пистолет на пол и вскинул обе руки к небу.

– Меч!..

Оба демона тоже выронили ящики и ринулись на него с непостижимой скоростью. Ладони Михаила ощутили холодную рифленую рукоять, ударил без раздумий, чувствуя, что попал, увернулся от второго, тот пролетел в прыжке мимо, но кончик меча достал его в спину.

Первый рухнул молча, рассеченный почти надвое, второй дико закричал так, как не кричит ни один зверь, ни одно существо.

Михаил тяжело дышал, чувствуя, как сердце едва не выпрыгивает, лезвие меча горит в полутьме зловеще-багровым огнем, но в пол не погружается ни на дюйм, хотя оперся на рукоять всем весом.

Вдали мелькнул свет фонарика, потом еще пару раз, вскоре Михаил услышал топот ног и различил в слабом лунном свете бегущих в его сторону Бойченко и охранника.

Ощущение рукояти под ладонью исчезло, он едва удержался на ногах, когда меч исчез, а багровый свет погас.

Из темноты вынырнули оба запыхавшиеся, охранник прохрипел, хватая раскрытым ртом прохладный ночной воздух:

– Ну и бегаете… Мы вас просто потеряли из виду…

Бойченко спросил быстро:

– Куда побежали?

– В ад, – ответил Михаил совершенно серьезно, хотя, понятно, поймут иносказательно, – но добычу… бросили.

Охранник доковылял до брошенных ящиков, приподнял один, убедился, что пломбы на местах, а Бойченко, заметив что-то почти под станиной, поднял пистолет Михаила и, взвешивая на ладони, сказал задумчиво:

– Тяжеловат…

– Новые технологии, – ответил Михаил и ощутил, что делает вообще немыслимое совсем недавно: врет легко и без усилий. – Там главное – пули.

Для достоверности он вытащил обойму и показал два оставшихся патрона: удлиненные и со зловеще-красными головками.

– Бронебойные? – спросил Бойченко с уважением. – Или разрывные?

– То и другое, – согласился Михаил. – И еще не то с урановыми наконечниками, не то с еще какой-то хренью, я не специалист. Опытные образы, в серию пойдут только после испытаний.

Он сунул пистолет в кобуру, а охранник, потрогав и второй ящик, сказал с облегчением:

– И этот цел. Хорошо…

Бойченко спросил со значением:

– У вас было не два… патрона?.. Мы слышали выстрелы.

– Да, – ответил Михаил и прямо посмотрел ему в глаза, – увы, задержать не удалось… Сбежали оба.

– Жаль, – сказал Бойченко тем же тоном. – Сбежали… совсем?

Михаил уловил подтекст, кивнул.

– Да. Уже не вернутся.

– Какие-то следы остались?

Михаил развел руками.

– Увы, это господин Азазель специалист по галантерейному обхождению, а я человек простой. Никаких следов. И уже, как сказал, не вернутся. Никогда.

Лицо капитана просветлело.

– Да, господин Азазель умеет распутывать сложные случаи, но сейчас важно было просто остановить… немотивированные грабежи. Вы это сделали, сейчас это самое важное. А появятся сложные… Надеюсь, господин Азазель к тому времени вернется… с рыбалки.

– Да, – ответил Михаил осторожно, – обычно он отлучается ненадолго.

Они пожали друг другу руки, Бойченко сказал тихонько:

– На всякий случай… нам не мешало бы обменяться номерами телефонов. Вы нам здорово помогли, а мы можем помочь тоже, хотя у нас нет специалистов вашего уровня, но зато датацентры, информационная база… В каких-то случаях можем мобильными группами быстрого реагирования…

– Да, – ответил Михаил. – Это не помешает.

Часть вторая

Глава 1

Азазель уже за компьютером на кухне, работает с клавиатурой и одновременно жрет, запивает крепким кофе и с азартом управляет голосом и жестами картинками, графиками и спутниковыми снимками на двух широких экранах.

– Нагулялся? – сказал он, не поворачивая головы, и Михаил понял, что если уже он наловчился видеть ранее невидимое по движению воздуха, температуре тела, запаху и прочим неразличимым простым смертным сигналам, то Азазель вообще в этом мастер. – И морда сытая, довольная… Есть будешь?

– Ты же сказал, морда сытая?

– Это в другом смысле, – пояснил Азазель. – Сири, обслужи гостя!.. Да не так, как сразу вообразила, я же знаю, какие сайты тайком посещаешь, а накорми, напои, а спать он сам попросится.

Он наконец повернулся на вертящемся кресле к Михаилу.

– В стриптиз-клуб ходил?

Михаил сел, обеими руками придвинул тарелку с горячей едой, что услужливо достала из духовки Сири сразу четырьмя манипуляторами, Азазель посмотрел на нее строго, и она тут же вытащила из безразмерной духовки другое блюдо, словно это не печка, а принтер, быстро готовящий, или, как говорят, печатающий любую еду.

Михаил даже на минуту заколебался, рассказывать Азазелю или не стоит, но тот все равно узнает, а это нехорошо, потому, пока Азазель жадно и с огромным удовольствием продолжал насыщаться уже за компанию, как он объяснил, коротко пересказал, что вот к нему подошел капитан Бойченко, предложил нечто, сославшись на Азазеля, и что за этим было дальше.

Азазель ел молча, только за ушами трещало, а когда Михаил закончил, он уже отодвинул пустую тарелку, где остались только обглоданные бараньи ребрышки, и взял с поддона кофейного автомата большую чашку с горячим парующим кофе.

– Чувствую, – сказал он, – ты теперь, как всякая пуганая ворона, дуешь и на воду… Подвинь мне вон то сдобное печенье… Нет, которое с вафлями. Спасибо! Уверяю тебя, я ни при чем.

Михаил пробормотал:

– Допускаю и такое… Хотя, зная тебя…

Азазель помотал головой.

– Уверяю тебя, никакая не подстава, не проверка. Вообще ничего конспирологического!.. Капитан Бойченко существует, я ему пару раз оказывал некоторые услуги. Может, больше, чем пару раз, это не суть важно. Спасибо, что помог, хоть и аристократ.

– Не за что, – буркнул Михаил. – Я сделал то, что сделать было нужно. Тем более ничего особенного. Но если демонов здесь, на земле, становится больше, неужели подобное не замечается?

Азазель вздохнул.

– Если бы. Как я уже сказал или не сказал?.. мы, руководствуясь чувством не только милосердия, но и высшей справедливости, которую, естественно, знаем только мы, приняли решение не допускать сюда, в мир людей, всяких неадекватов.

– Мы, – уточнил Михаил, – это те двести сумасшедших, что вслед за тобой спустились с небес к людям?

– Не вслед, – ответил Азазель, – а вместе.

– А есть разница?

– Большая, – отрубил Азазель недовольно. – Они не последователи, а соратники. Сейчас мало что от них осталось, как я тебе уже говорил, но закон мы приняли жесткий. Мы милосердны к людям и всем тварям, но только если и те милосердны и законопослушны. Человеку или кому-то подчиняться необязательно, а закону нужно!

Михаил сказал хмуро:

– А законы пишете вы, как удобно.

Азазель проигнорировал, сказал строго:

– Из ада допускаются беглецы, которые жизнь среди людей сочтут за великое счастье и ни в коем случае ни в чем не проявят своей природы демонов. Несогласники должны уничтожаться как можно скорее и… без следов. Об этом было объявлено всем-всем. В аду это знают.

– Вот-вот, – сказал Михаил, – а как сами люди?

Азазель насторожился.

– Ты о чем?

– Что-то да становится известным, – пояснил Михаил. – Неужели все так умело скрыто? Как реагируют люди?

– По-разному, – буркнул Азазель. – С демонами, что в виде духов, успешно справляются экзорцисты, хотя их тоже считают жуликами и шарлатанами. С демонами во плоти чуть сложнее, приходится нам… Да, отвечаю, некоторые из людей сталкиваются с необъяснимым. Одни объясняют это глюками с перепоя, другие розыгрышами, но есть силовые структуры, что в глубокой тайне сотрудничают с нами. Как вот капитан Бойченко.

– А народу знать не положено?

– Народ, – возразил Азазель, – сам предпочитает жить с головой под одеялом. И пусть живет. Испуганный народ, как олень, мчится куда попало и все ломает на пути. А ты чего интересуешься?

– Да так, – ответил Михаил уклончиво, – стараюсь понять этот мир… и его взаимодействие с миром скрытым, что хоть и скрыт, но очень даже реален. А ты где был?

– В мире скрытом, – ответил Азазель, зевнул и устало потянулся, – но реальном, хоть и воображаемом, я же поэт и романтик в глубине своей скверной чистой души, полной порока и святости.

– Что-что, – переспросил Михаил, – не понял!

Азазель снова сладко зевнул, сделал знак Сири, чтобы сделала еще кофе, да покрепче, покрепче.

– Почему не понял? Есть хочешь?.. Сладкое прочищает память.

– Мы только что поели, – напомнил Михаил сварливо. – У тебя в самом деле проблемы с памятью?.. Или вот так избирательно? Как будто я ни о чем другом, кроме еды, и думать не могу?

– А-а, – повторил Азазель понимающе, – поел, теперь мысли о теплой мягкой женщине? В которую, как сказал Маяковский, ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское?..

Михаил кивнул на большой экран, где в правом углу фото мальчика, а всю остальную площадь занимают подробные сведения о нем и фотографии помельче.

– Усыновить хочешь? И кем он у тебя вырастет?

Азазель отмахнулся.

– Ни у тебя, ни у меня ничего хорошего не вырастет для общества и подъема сельского хозяйства.

– Ух ты, признался…

– К тому же, – уточнил Азазель, – у этого ребенка есть родители. Прекрасные и добрые. Правда, сынишка у них родился дебилом… нет, идиотом. Какой-то генетический сбой. Разницу между дебилом, имбецилом и кретином знаешь? В общем, идиотия – это самая крайняя степень дурости. Даже ниже животного. Ел только с ложечки, срал прямо в штаны… Я бы такого за ногу и головой о стенку!

Михаил поморщился.

– А как к его идиотии… родители?

– Нянчились с ним до пяти лет, – ответил Азазель брезгливо. – А потом у него, как говорят врачи, в голове что-то восстановилось, срослись какие-то порванные или недостающие связи. В общем, стал не только нормальным, но подрос и пошел в первый класс, где теперь самый старательный и успевающий в школе. Учителя не нахвалятся.

Михаил пожал плечами.

– Ты сам говорил, люди живучи.

– Да, – согласился Азазель, – такое бывает. Но когда две странности в одной семье, это настораживает.

Михаил зевнул, сказал со вздохом:

– Я уже насторожился. Как бы почти.

– Полгода назад у его матери обнаружился рак желудка, – сказал Азазель.

– Среди людей это обычность, – заметил Михаил. – Печально, однако…

– В четвертой степени, – продолжил Азазель. – Метастазы проросли везде, даже в обоих полушариях мозга. Ни операция, ни химиотерапия уже не помогли бы…

– Ну-ну?

Азазель посмотрел строго и произнес раздельно и четко:

– Как сказали потом врачи, она усилием воли сумела мобилизовать защитные силы организма! Иммунная система, что до того не распознавала раковые клетки и принимала за свои, здоровые, вдруг на последнем издыхании рассмотрела наконец-то гадов, набросилась люто и за пару недель растерзала всех до единой! Бедная женщина едва не умерла от перегрузки печени и почек, которым приходилось перерабатывать и удалять все эти отходы.

Михаил смотрел с интересом.

– И этот случай не уникален. Я читал о подобном в твоем же Интернете.

Азазель взглянул на него исподлобья.

– Для глуховатых могу повторить. Оба случая не уникальны. Хотя и приходятся на три с половиной миллиона человек и на восемь миллионов каждый. Но, по моим базам данных, это первый случай, когда сходятся в одной семье.

– Когда-то да должно было такое случиться.

Азазель кивнул.

– Да, ты прав. И обезьяны могут напечатать «Войну и мир». Верю. Но если мне скажут, что вон там это случилось, я как-то не побегу смотреть на это вполне вроде бы вероятное чудо.

– Ты это к чему?

– Я все-таки, – сказал Азазель суховато, – проверю. Я как бы атеист, в чудеса не верю.

Михаил кивнул, дотащился до дивана, чувствуя себя безмерно уставшим. Жизнь среди людей выматывает бешеным ритмом, постоянно что-то происходит важное или опасное, сердце то почти засыпает, то колотится так, что вот-вот разнесет всю грудную клетку, а та мощь, которую удается взять от антисфирот, испаряется как бы сама по себе, даже когда он вот так лежит на диване.

Он, правда, не лег, у людей это считается чем-то неподобающим, только самый что ни есть плебс от кормушки сразу на диван, а сильные люди, что двигают мир, постоянно в работе, но сейчас пугает само это слово…

От большого настенного экрана донесся бодрый голос Азазеля:

– Судя по всем данным, в их семье все благополучно. Даже очень. Вот фотографии, а вот и сам парнишка.

Михаил повернул голову, Азазель двигает жестами по экрану фотографии мужчины и женщины, еще достаточно молодых, у обоих хорошие открытые лица, доброжелательный вид, таких каждый хотел бы в соседях, а еще несколько фотографий ребенка, начиная с младенца в пеленках.

С первого взгляда видно, что с ним не в порядке: застывшее лицо, все без улыбки, а все родители стараются ухватить для съемки момент, когда младенец улыбается.

Еще несколько таких же фото, а потом пошли чаще, где-то лет с пяти, живое улыбающееся личико, любопытные глазки, ходит и бегает по комнате, держа в руках игрушки.

Не поворачиваясь, Азазель сказал неторопливо:

– Но все-таки, все-таки… Надо взглянуть.

– Я с тобой, – вяло сказал Михаил.

Азазель посмотрел в его сторону с пренебрежением.

– А ты на что-то годен?

– Пара глотков из антисфироты, – заверил Михаил, – и снова на белом коне. Но могу и на черном, у меня он все равно белый.

Азазель покачал головой.

– Есть еще душевная усталость, она опаснее. Никакими быстрыми углеводами не убрать. В тебе душа Макрона, не забыл?

– Тогда… как?

– Либо отлежаться, – отрубил Азазель сурово, – либо дать себе пинка и встать!

– Я уже дал, – сообщил Михаил и поднялся. – Место наметил?

– Да. Готов?

– Указывай, – ответил Михаил.

Азазель ухватил его за плечи, Михаил как-то совсем бездумно сделал усилие для прыжка, Азазель же рядом, подошвы сразу оторвались от пола и моментально уперлись снова, только вместо стен квартиры простор, холодный ветер и дальние крыши домов.

– Прекрасно, – сказал Азазель, Михаил ощутил по тону, что тот в самом деле доволен. – Я задал точку финиша, а ты обеспечил перенос! Я даже пальцем не пошевелил. Растешь, Мишка. И не все истратил, верно?

Михаил прислушался к себе, кивнул.

– Да, что-то осталось… Где мы?

– На крыше, – сообщил Азазель насмешливо. – Я в этом городе не был, укромных мест не знаю, приходится в рилтайме по гугельным мапам… Пойдем вниз, к народу.